Текст книги "Кто убил Российскую Империю?"

Автор книги: Николай Стариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

Среди высшего руководства германских вооруженных сил царит полное недоумение. Кайзер не объясняет своим военным, какую грязную игру ведут англичане, как они буквально за уши тащат Германию на Восток. Поэтому поведение правительства вызывает у рационально мыслящих немецких генералов и адмиралов шок. Они прекрасно знают, что никакой особой надобности в столь поспешном объявлении войны России немецкий план войны не вызывал. Он требовал лишь скорейшего открытия военных действий против Франции. Всякая отсрочка боев на востоке могла принести немцам только выгоду. Зачем нужно объявлять войну и брать на себя позор стороны, совершающей нападение, если Германия не планирует вторжения в Россию? Зачем надо объявлять войну государству, от которого вы собираетесь только защищаться?

Самое забавное, что почти все историки пишущие о Первой мировой войне задают тот же самый вопрос. Задают, все, как один. И никогда на него не отвечают! Потому, что ответ на него они ищут в Берлине, а он находится в коридорах британского министерства иностранных дел!

А, тем временем, вслед за военным недоумевать начинают немецкие дипломаты. Объявление войны Берлином сразу приводит к тому, что в этот сложный момент Италия решает за благо для себя, своих союзников Германию и Австрию не поддержать и остаться нейтральной. В дальнейшем итальянцы и вовсе выступят на стороне Антанты. Дело в том, что по условиям соглашений с немцами и австрийцами, Италия была обязана выступить на стороне своих союзников лишь в случае оборонительной войны. Поскольку войну объявили германцы, любители пиццы и макарон имели законный повод им не помогать. Вот и недоумевают германские дипломаты – зачем так спешить объявить войну России, теряя при этом итальянского союзника? Пусть бы сами русские запятнали себя – тогда Италия была бы обязана объявить им войну!

Не зная причин загадочного поведения собственного правительства, германские военные накануне надвигающегося конфликта действуют по своим давно разработанным планам. Когда Вильгельм, желая избежать конфликта с англичанами и надеясь на французский нейтралитет, распорядился всеми войсками двинуться на Восток, его начальник генерального штаба Мольтке резко воспротивился и отказался выполнять этот приказ на том основании, что он противоречит всем планам, а изменить их в короткий срок не представляется возможным. У немцев даже не было готового плана железнодорожных перевозок и сосредоточения войск на русско-германской границе, не говоря о планах боевых действий.

Ситуация становилась патовой. В военной истории всегда было так: сначала мобилизация, потом объявление войны, затем уже боевые действия. У немцев в 1914 году все наоборот: сначала разрыв дипломатический, потом 1-го августа они начинают мобилизацию. Боевых действий нет совсем. Наоборот, после мобилизации германцы занимают оборону! Нонсенс! Зачем тогда войну объявляли, обороняться-то можно и без ее объявления!?

Это вообще невиданный случай: до того дня объявление войны всегда было прерогативой нападающей стороны. Именно агрессор ее объявлял, чтобы «с чистой совестью» обрушиться на свою жертву. В 1914 у немцев все неправильно: Германии по планам надо разбить Францию, а она объявила войну России. Поэтому надо направить войска на Восток, но можно их направить только на Запад! Поведение немцев выглядит полным идиотизмом. С одной оговоркой – если на время забыть о «намеках» сэра Грея. И наоборот, помня о них, приходится согласиться с тем, что по-другому немцы поступить не могли.

Однако пока кайзер ругался со своими генералами, старый довоенный план немецкой мобилизации выполнялся, и армия продолжала концентрироваться на западных, а не на восточных границах. Начальник генерального штаба Мольтке пытался объяснить своему монарху очевидную истину. В случае переброски немецкой армии на Восток, Германия останется абсолютно беззащитной, если Франция все же решит напасть!

Аргумент весомый, после стольких выкрутасов англичан и странного поведения русских, на слово верить нельзя никому. Тут Мольтке выкладывает и свой последний козырь. В соответствии с «Планом Шлиффена», 16-я германская дивизия уже выдвигается в сторону Люксембурга и вот-вот прейдет границу. Кайзер и его канцлер в панике требуют остановить войска, ведь за нарушение нейтралитета Люксембурга британцы могут вступить войну. Дивизию успевают остановить буквально в километре от границы. Но тут из Лондона приходит очередная телеграмма. На этот раз от английского короля Георга. Это ответ на послание кайзера. Британский монарх заявляет, что он знать ничего не знает ни о каких английских гарантиях французского нейтралитета!

Отчаяние охватило Вильгельма II. Вынужденный послушаться сэра Грея и объявить войну России, он, разумеется, надеялся, что конфликт этим ограничится, а теперь Лондон снова лавирует и не хочет брать на себя обязательств, что Франция не ударит в спину германской армии. Во Франции полным ходом идет мобилизация, в полную готовность приведены морские и сухопутные силы. У кайзера остается только один выход – обратиться к самим французам.

Запрос сохранят ли в Париже нейтралитет, немцы направили еще 31(18) июля. Совсем недавно, в апреле, на выборах в парламент во Франции случайно победили пацифисты. Новый премьер Вивиани тоже сторонник мира, он желает избежать войны. Не беда, что тем самым он предает своих русских «союзников». Наплевать, что Пуанкаре-«война» обещал в Петербурге совсем другое. Во Франции демократия, а потому мнение премьера совсем необязательно совпадает с точкой зрения президента. Это очень удобно, когда левая рука не отвечает за правую! Одним словом, играют уважаемые французские лидеры в доброго и злого следователя. Но одними разговорами не ограничиваются: 31 июля, т.е. еще до объявления немцами войны России, по приказу военного министра французские войска отводятся на десять километров от границы «в доказательство миролюбия Франции, и во избежание случайных инцидентов и провокаций». Это продолжение «намеков» сэра Грея. Немцам намекают: не бойтесь, и смело объявляйте войну с русским!

На следующий день, уже после объявления немцами войны России, позиция Франции становится более неопределенной. На германский запрос ответ дается весьма уклончивый: «Франция поступит так, как требуют ее интересы». Премьер Вивиани вынужденный объявить мобилизацию 1 августа (19.07), прибавил, что «она еще не означает войны». По русско-французскому договору Франция была обязана объявить войну Германии, а вместо этого она делает такие «миролюбивые» заявления! Это – нарушение «союзного» договора, предательство в первый же день войны, в ожидании того, что немцы вопреки своим собственным планам и здравому смыслу, начнут воевать с одной Россией!

Вместо того, чтобы прямо объявить войну Берлину, как того требует союзнический долг, французы ломают настоящую комедию. Мотивация наших соратников по Антанте похожа на детский лепет. Русский посол в Париже Извольский, доносил 1 августа (19.07): «По политическим соображениям... для Франции весьма важно, чтобы ее мобилизация не предшествовала германской, а явилась ответом на таковую», что «было бы лучше, если объявление войны последует со стороны не Франции, а Германии». Французский маршал Жоффр уже 2 августа (20.07.) писал своим командирам, что «по национальным соображениям морального порядка и по настоятельным соображениям дипломатического характера необходимо возложить на немцев полную ответственность за открытие враждебных действий». На самом деле все куда как проще – наши верные «союзники» не оставляют надежды натравить Германию исключительно на Россию. Отсюда и вся эта дипломатическая шелуха.

Вот после таких ответов из Парижа и слал кайзер Николаю II телеграммы в два часа ночи, пытаясь в последний раз спасти и себя, и его! Теперь весь подлый замысел «союзников», становился ясен главе Германии. Сэр Грей обманул его дважды: первый, когда говорил, что Англия вообще не будет участвовать в войне и второй – когда заставлял Германию объявить войну одной России. Теперь после начала русско-германского конфликта, немцы не имели никаких гарантий нейтралитета Парижа, ни от англичан, ни от самих французов. Париж мог в любой момент благородно заявить, что начинает боевые действия, как верный «союзник» России. И ударить Германии в спину! Берлин же должен был этого терпеливо ждать.

Может быть, так бы и получилось, и вошли бы в историю французы предателями, если бы лицо Парижа не спасли немцы. В условиях, когда французское правительство отвечало Берлину туманно и невнятно, ждать удара в спину было бессмысленно. Французы не обещают ничего конкретного и совершенно непонятно воздержатся ли они от вступления в войну. Британцы готовы не воевать, при условии ненападения немцев на Францию. Но и для нарушения всех своих планов развертывания, германское командование и сам Вильгельм должны получить официальные французские гарантии нейтралитета. Поэтому

2-го августа (20.07.) германское правительство предъявило ультиматум Бельгии с требованием пропустить германские войска через свою территорию к французской границе, как того требовал «План Шлиффена». 3 августа (21.07.) Бельгия отвергла требование Германии и обратилась за помощью к Англии. В тот же день, понимая, что тянуть больше нечего, Германия объявила войну Франции, представ перед всем миром, как отпетый агрессор. Затем уже Англия предъявила ультиматум Германии с требованием не нарушать суверенитет Бельгии. Как мы уже понимаем, выполнить его немцы никак не могли. 4– го августа (22.07) Великобритания вступила в войну в «белых» одеждах защитника бельгийской свободы …

Закулисная деятельность сэра Грея принесла долгожданные плоды. Буквально за считанные дни германо-русский и австро-сербский конфликты обрели необходимую мировую форму. Начиналась самая жестокая война в истории человечества. Тщательно подготовленная и виртуозно организованная британским правительством. Признаки этой подготовки тщательно маскируются до сих пор. Но если внимательно читать посвященную Первой мировой войне литературу, то в огромных отвалах лжи обязательно проблеснет золотник правды. Английский Королевский флот встретил начало мировой бойни в полной боевой готовности, уже полностью отмобилизованный, читаем мы в книгах о морских битвах той эпохи. И приказ о начале мобилизации британских моряков был отдан 10 июля (27.06.) 1914 года намного опередив подобные действия всех остальных участников конфликта. Случайное совпадение - говорят нам историки. А Уинстон Черчилль, бывший в момент начала войны английским морским министром, позднее заявлял совсем другое: «Ни разу в течение трёх последних лет мы не были так хорошо подготовлены». Он прав – отличная, блестящая подготовка к войне случайной не бывает. Это плод многолетних планомерных усилий. Это результат титанической работы военного руководства, политической верхушки страны, ее дипломатов и разведчиков. Поэтому, проведя учения, для которых флот якобы и мобилизовывался, англичане никого по домам и не распустили. И через две недели полностью укомплектованный «миролюбивый» британский флот вступил в войну защищать бельгийцев от «агрессивной» Германии, которая свою мобилизацию еще только начинала…

Организаторы Первой мировой войны, были в ней нашими «союзниками» и их главной целью была не скорейшая победа над общим врагом, а максимальное ослабление России с тем, чтобы в ней началась новая революция. Только так, можно правильно понять и оценить «странное» поведение англичан и французов во время ведения боевых действий. Наши «братья по оружию» вступали в мировой конфликт, имея четкий сценарий своих действий. Их план разрушения России мы будем называть Революция – Разложение – Распад.

Глава 5.
Братство по оружию.

В течение всех этих четырех лет главные силы немецкого великана заняты были на востоке и на юге. На западе он зачастую держал только второстепенные силы.

А. Гитлер «Моя борьба»

Боевые припасы являются главным источником боевой силы артиллерии.

«Наставление для действия полевой артиллерии в бою», 1912 год

Снаряд с яростью врезался в землю. Комья сухой подгоревшей земли на мгновение закрыли собой небо и тут же рухнули на землю, покрыв все вокруг слоем песка и грязи. Копыта разогнавшихся лошадей скользили уже по воздуху, а из горла кавалеристов несся даже не крик, а уже какой-то вой: «Ура – ааа»!

В голове стучала только одна мысль:

– Только доскакать, только доскакать, только доскакать!

3-й эскадрон гвардейского Конного полка в развернутом строю, размахивая шашками, несся на германскую батарею, вопреки всем правилам воинского искусства. Потому, что другого выхода уже не было. В прусской деревеньке Каушен, засела немецкая пехота, поддержанная этой батареей, и успешно держалась, несмотря на несколько атак русской гвардии. Поле перед деревней уже было завалено трупами конногвардейцев и кавалергардов. Это был цвет русской кавалерии, по жестокой иронии судьбы, погибавшей в бесплодных попытках штурма в пешем строю. Вот тогда командир дивизии генерал Казнаков бросил в бой свой последний резерв – эскадрон под командованием ротмистра барона Петра Врангеля.

Это был тот самый шанс, который представлялся один раз в жизни. Врангель понял это отчетливо, а потому страха не испытывал. Либо он сейчас возьмет эту проклятую батарею и отсюда начнется его восхождение, либо останется лежать на поле перед забытой богом деревенькой Каушен. И потому вопреки логике, вопреки смерти, вопреки всему повел своих кавалеристов вперед в конном строю.

В голове его стучала только одна мысль:

– Только доскакать, только доскакать, только доскакать!

Мозг лихорадочно на полном скаку искал решение. Атака в лоб была гибелью. Красивой картинной смертью, поэтому этот вариант Врангель отбросил сразу. Еще не получив приказ, он словно знал, что ему предстоит и потому заранее вглядывался в местность, рассчитывая тот единственно верный путь к батарее, продолжавшей обстреливать дивизию. Туда на своем вороном коне во главе эскадрона барон и повел своих людей.

Перелесок, пригорок, еще пригорок. Батарея стояла прикрытая мельницей. Именно она укрывала немцев от огня русской артиллерии, именно она и прикрыла конников Врангеля от германских артиллеристов. Эскадрон вылетел напротив батареи совсем рядом, шагах в двухсот. Вот здесь и заревели конногвардейцы, и, размахивая шашками, на полном скаку бросились вперед. Уже не скрываясь, в лоб.

Залп. Разрыв – и всадник справа от барона вместе с конем подброшенный в воздух, рухнул прямо в распоротую снарядом землю.

– Господи – мелькнуло в голове барона – Умоляю только не сейчас! Не сейчас!

Немцы срочно опускали прицел. Стоящие рядом с орудиями несколько пехотинцев, присели и отчаянно палили в приближающуюся воющую смерть из винтовок. Еще двое, разворачивая пулемет падали в дорожную пыль.

Залп. Последний. Разрыв – и черный конь барона страшно захрипев, в невероятном прыжке рухнул прямо перед германскими пулеметчиками на колени, а сам Врангель буквально перелетел через их голову. Удар о землю был очень сильный, но боли он не почувствовал. Огляделся и обомлел – шашку сжимал так крепко, что она и после падения осталась в его руке. Взмах и первый германский пулеметчик кулем рухнул на землю, еще удар – и второй, закрывавший лицо руками, упал на свой пулемет.

Рядом со своим командиром остатки эскадрона дрались на немецких позициях врукопашную. Каушен был взят, ротмистр Врангель начал свою головокружительную карьеру. Через пять с половиной лет генерал Врангель станет главнокомандующим Русской армией …

Начало мирового конфликта было необычно. До сих пор, тот, кто войну объявлял, тот и начинал наступательные действия. В 1914-м году Германия объявив войну России, сразу перешла к обороне. Действия Берлина и вправду достойны изумления, но еще удивительнее выглядят действия австрийцев. Начав войну против Сербии, они словно не замечают начавшегося из-за них русско-немецкого конфликта. Не слышат в Вене и объявления войны немцами Франции. Не реагируют австрияки и на вступление в войну Британии. Они объявляют войну России 6-го августа (25.07.), через 6 (!) дней после Германии.

Получилась интересная ситуация. Россия мобилизовывалась в условиях существования угрозы возможного австрийского нападения. Во всяком случае, такая версия звучит во всех официальных русских документах того времени. Но войну из-за нашей мобилизации нам сначала объявляет Берлин и только почти через неделю – Вена. Как и немцы, австрийцы наступательных действий на русском фронте также не ведут. Карл Маннергейм, чья часть находилась против австрияков, пишет о тех первых днях войны: «Мы с нетерпением ожидали возможности атаковать австрийцев, но проходили дни, а Россия и Австро-Венгрия все не начинали войну».

Об этой странной задержке в боевых действиях и удивительно миролюбивых агрессорах, историки нам рассказывать не любят. Немцы сначала объявляют войну, а только потом выясняют, что их военные планы написаны для совсем другого конфликта. Венскому кабинету ясно, что схватки с Россией не избежать, но войну он объявлять не спешит. Русское правительство тоже хранит молчание – нет смысла этого делать, не закончив развертывания войск. Разумно, но совсем не вписывается в общепризнанную схему Первой мировой войны, которую нам навязывают победившие в ней англосаксы и французы.

В калейдоскопе событий последовавших за убийством Франца-Фердинанда легко запутаться. В одних источниках приводятся даты по новому, в других – по старому стилю. Сделано это с одной лишь целью: запутать хронологию и не дать досконально разобраться в вопросе, кто же виноват в разжигании страшной войны. Ведь в голове мало-мальски изучавших историю твердо отложилась дата начала Первой мировой войны: 1 августа 1914 года. Поэтому, если такой человек прочитает, что, к примеру, казачий генерал Краснов принял свой первый бой в той войне уже 4 августа, то он и не подозревает, что его вводят в заблуждение. Вроде все в порядке: бои идут сразу за формальным объявлением войны. На самом деле боевые действия на русско-австрийском фронте начинаются лишь 12 августа (30.07.), а на русско-германском фронте еще позднее – 13 августа (31.07) 1914 года. Факт этот отрицать сложно, но можно его скрыть, манипулируя датами и намеренно путая старый и новый стиль. Ведь от начала конфликта прошло не 3 дня, а целых 16! Вроде и нет прямого обмана, но суть происходивших событий искажается очень сильно. А исказить их надо обязательно, иначе сложно понять, почему наступление начала не «напавшая» Германия, а «защищавшаяся» Россия!

Пытаясь остановить мощный напор русской армии, пытавшейся прорваться в глубину немецкой территории, германская армия испытала серьезные трудности. Приходилось импровизировать на ходу, словно карточный шулер, вытаскивая неизвестно откуда новые воинские подразделения. Германия к войне не готовилась. Не будем считать немецких военных пацифистами и уточним: Германия не готовилась к нападению на Россию! У немецких генералов действительно не было отдельного плана сокрушения России. Германский генштаб имел планы на случай войны с Францией, которую поддержит Россия, но не против России!

Это прекрасно знали военное и политическое руководство России. Поэтому своим объявлением войны германский кайзер в Петербурге всех невероятно удивил. В недоумении были и его собственные, и русские военные. В тяжелом положении оказались и будущие историки, занимающиеся историей возникновения конфликта. Полное изумление охватило и русского императора. В своей телеграмме английскому королю Георгу V, на следующий день после немецкого демарша, Николай II дал волю чувствам, оправдывая свою мобилизацию: «Что я имел основание так поступить, доказывается внезапным объявлением войны Германией, совершенно для меня неожиданным, так как я дал императору Вильгельму самые категорические заверения, что мои войска не двинутся до тех пор, пока продолжаются переговоры о посредничестве».

Мировая война начинается. На Западе, закончив развертывание армии, германцы наносят через территорию Бельгии сокрушительный удар по Франции. На русском фронте – тишина. Пока русская армия сама не начнет наступление! Тогда Германия вынуждена открыть боевые действия и на Восточном фронте. Германский адмирал Тирпиц указывает: «Обстоятельства заставили нас наносить ударына фронте, который не соответствует нашим политическим интересам».

Давайте на минутку передохнем, выйдем из кровавого кошмара охватившего Европу и зададимся очень простым вопросом: а действительно, почему русская армия стала атаковать немцев? Зачем вслед за этим начала она наступление на Австро-Венгрию?

Ответ лежит в причинах и целях этой схватки, спровоцированной англичанами. Русская армия наступала потому, что ее об этом просили «союзники» по Антанте. Даже не просили, а умоляли! И с точки зрения Николая II они имели на это право. Для него внезапное объявление войны стало показателем вероломства и агрессивности Германии, а вступление (вопреки желанию) в войну Франции и Англии – проявлением их верности и преданности союзу с Россией. После этого русский монарх чувствует себя бесконечно обязанным Парижу и Лондону! То есть он, благодаря ловкости сэра Грея и других манипуляторов, воспринимал ситуацию с точностью до наоборот! Результатом этого поистине трагического заблуждения стала готовность Николая II помочь французам сдержать немецкий удар. Помочь в ущерб себе, оплачивая, не имевшийся в реальности моральный долг Парижу и Лондону, кровью тысяч русских солдат. Начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Н.Н. Янушкевич написал 10 августа (28.07.) 1914 года командующему армиями, сосредоточенными против Германии Я.Г. Жилинскому: «Принимая во внимание, что война Германией была объявлена сначала нам и что Франция, как союзница наша считала своим долгом немедленно поддержать нас и выступить против Германии, естественно, необходимо и нам в силу тех же союзнических обязательств поддержать французов ввиду готовящегося против них главного удара немцев».

У англичан и французов в самом начале войны было две реальные проблемы, имевших одно и то же решение. Первая – это возможность германо-русского замирения. Такое развитие событий надо было раз и навсегда перечеркнуть. Вариант «войны без войны», путал все карты англичан и сводил на нет всю их хитроумную комбинацию. Нужна была кровь германских и русских солдат, море крови и тогда замирение между противниками будет уже невозможно. Немцы и австрийцы наступать не собираются, значит, наступать должны русские армии. Вторую проблему для французов создали германские солдаты, неожиданно быстро разгромившие Бельгию и устремившиеся к Парижу. Таким образом, решением обеих задач англичан и французов, становилось скорейшее начало крупномасштабных боевых действий на русско-германском фронте.

Наше наступление:

– окончательно отрезало пути мирного решения конфликта;

– переносило тяжесть войны с Западного на Восточный фронт;

– начинало подтачивать государственный организм Российской империи потому, что русская армия была к этому наступлению не готова.

Именно поэтому, с самого первого дня войны «союзные» правительства стали добиваться перехода русской армии в наступлении. Французский военный министр Мессими буквально этого требовал, а посол в России Морис Палеолог «умолял» Николая II «повелеть наступление», так как иначе Франция будет «неминуемо раздавлена». Генерал Брусилов, несомненный герой той войны, автор знаменитого Брусиловского прорыва вспоминает «С начала войны, чтобы спасти Францию, (главнокомандующий)… решил нарушить выработанный раньше план войны и быстро перейти в наступление, не ожидая окончания сосредоточения и развертывания армий».

Особую ценность нашему наступлению придавало в глазах «союзников» даже не окончательность разрыва между Петербургом и Берлином, а именно неподготовленность нашего броска вперед. Ведь главная задача этой войны – обескровливание и ослабление России, чтобы революционные бациллы смогли поразить ее государственный механизм наверняка. Глава государственной думы М.В. Родзянко пишет в своих воспоминаниях: «В весеннюю сессию 1914 года в Государственной Думе прошел законопроект о большой военной программе, которая, выполненная в два года, то есть к 1917 году, делала нашу армию и численно, и по снаряжению значительно сильнее германской». Но наступать надо в 1914 году, когда вся эта чудесная программа перевооружения только составлена на бумаге! Наступать ранее сроков обозначенных в русских военных планах, идти вперед вооруженными «большой военной программой», а не новейшими артиллерийскими системами. Ничем, кроме катастрофы это закончиться не могло. Это план разрушения России Революция – Разложение – Распад, разработанный западными разведками, и предусматривал.

Тогда мало кто представлял себе, что подходила к концу и сама Россия – империя, казавшаяся сильной и могучей. Вариант избежать дальнейшей катастрофы у России был – надо было просто не воевать, а военные действия имитировать. Воевать в полсилы, отсиживаясь в обороне. Так и будут себя вести себя наши «союзники» по Антанте, но русский царь так поступить не мог – мешало рыцарское воспитание наших монархов. Ослепленный и дезориентированный Николай II соглашается помочь «гибнущей» Франции.

До Парижа оставалось менее пятидесяти километров. Накал боев был такой, что французское командование хваталось за любую возможность остановить противника. В начале сентября 1914-го года около 600 парижских такси, сделав несколько рейсов, переправили к линии фронта около 6 тыс. французских солдат. И даже это незначительное подкрепление сыграло свою роль: на реке Марна немцы неожиданно встали и покатились назад. Историки назовут это «чудом на Марне». На самом деле никакие не чудеса, а убитые и пленные русские спасли Париж, заплатив за это десятки тысяч жизней. В момент острых боев под Парижем на территорию Восточной Пруссии вторглись две русские армии генералов Самсонова и Ранненкампфа. Потерпевшие поражение под Гумбиненом германцы начали отступать, вынудив верховное командование немецкой армии снять с парижского направления около 100 тыс. солдат и перебросить их против русских. Результатом неподготовленного наступления, нашей помощи «гибнущим союзникам», стало окружение и гибель целой русской армии. Генерал Самсонов, не вынеся позора, застрелился.

Стремление оттянуть на Восточный фронт, как можно больше немецких, и австрийских войск красной нитью прослеживается во всех операциях русской армии в 1914 году. Одновременно с ударом по немецким войскам, другая часть русской армии начала наступление против австрияков в Галиции, на этот раз, чтобы помочь сербам. Наши войска идут вперед, окончательно не отмобилизовавшись и толком не подготовившись. Сначала следует серия поражений, но общее превосходство русских воинов в тактике, вооружении, моральном духе делает свое дело. В результате упорных боев австро-венгерские войска терпят серьезное поражение.

Не понимая истоков и целей вспыхнувшей мировой войны, русской руководство не могло и правильно оценить возможные варианты развития событий. В Петербурге убеждены, что война долго не продлиться: ведь Германии и Австрии не устоять против совокупной мощи Антанты. И Германия действительно была бы разгромлена быстро при одном условии: если цели у всех членов Антанты одинаковые. Но Россия боролась за общую победу над врагом, а британцы и французы – за будущее устройство мира, в котором Российской империи не было места. Русская армия шла в наступление, под красочные истерики английских и французских представителей, но вот стрелять красивыми словами и торжественными клятвами пушки и ружья не могли. Требовались снаряды и патроны, причем в огромных количествах. Но их не было – программа перевооружения русской армии принята только полгода назад, а до ее выполнения еще очень далеко.

Генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, родной брат будущего ленинского управделами был в это время уже начальником штаба Северного фронта. «Не только военное ведомство, кабинет министров Государственный совет и двор, но и „прогрессивная“ Государственная дума были уверены, что война с немцами закончится в четыре, от силы – в семь-восемь месяцев – напишет он в своей книге «Вся власть Советам» – Никто из власть имущих не предполагал, что военные действия затянутся на несколько лет. Все мобилизационные запасы делались с расчетом на то, что кампания будет закончена, если и не до снега, то, во всяком случае, не позже весны». Генерал Маннергейм, говорит в своих мемуарах то же самое: «Хотя материальное обеспечение российской армии было гораздо лучше, чем десять лет назад, Россия все же не была готова к затяжной войне в Европе. Между тем, считалось – и это было всеобщим заблуждением, – что конфликт между великими державами не сможет длиться долго».

Все считали, что война будет легкой прогулкой, а она закончилась для России катастрофой, первые признаки которой, появились очень быстро. В соответствии с довоенным планированием продолжала работать и военная промышленность. В результате недостаток боеприпасов очень быстро принял угрожающие размеры. Во вспыхнувшем конфликте расход снарядов нарушал все теоретические расходы, он был просто другого порядка: по подсчету Ставки за три недели боев была израсходована полугодичная норма 76-мм зарядов. Уже в конце августа 1914 года генерал Янушкевич писал военному министру Сухомлинову, что «вопрос о патронах для артиллерии – ужасный кошмар», и телеграфировал начальнику Главного артиллерийского управления, что положение в отношении снабжения пушечными патронами «критическое». Чтобы понять всю важность артиллерии в той войне, надо помнить, что около 70% потерь в ней падали на долю орудийного огня, 20% ружейного и 10% на все остальные виды поражения, включая газы.

Проблема с военным снабжением столь остра и очевидна, что о ней писали буквально все мемуаристы. «Единственным большим и серьезным затруднением для наших армий является то, что у нас опять не хватает снарядов. Поэтому во время сражений нашим войскам приходится соблюдать осторожность и экономию, а это значит, что вся тяжесть боев падает на пехоту; благодаря этому потери сразу сделались колоссальны». Это сетует не фронтовик-очевидец, это написал в своем дневнике 19 ноября 1914 года сам император Николай II. И далее: «Пополнения прибывают хорошо, но у половины нет винтовок, потому, что войска теряют массу оружия».