Текст книги "Гоголь в воспоминаниях современников"
Автор книги: Николай Гоголь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 48 страниц)
16 (Стр. 70) См. об этом в воспоминаниях В. А. Соллогуба, стр. 75.
17 (Стр. 70) Речь идет о работе П. А. Кулиша "Опыт биографии Н. В. Гоголя", опубликованной в 1854 г. первоначально в "Современнике" (NoNo 2–4) и в том же году вышедшей в Петербурге отдельным изданием.
18 (Стр. 71) О происхождении фамилии Гоголя см. статью В. Вересаева ("Звенья", 1933, II, стр. 286–291). В Нежинской гимназии Гоголь был известен под фамилией Яновского, но иногда он называл себя Гоголь-Яновским. Двойная фамилия закрепилась, видимо, в 1792 г., с момента получения дедом Гоголя – Афанасием Демьяновичем – дворянской грамоты.
19 (Стр. 72) Бал[ь]тическое море – старинная форма, еще употреблявшаяся в первой половине XIX века. Ср. в "Евгении Онегине": "И по балтическим волнам" (гл. I, строфа XXIII).
20 (Стр. 72) Толки о "танцующих стульях" вызвали в конце 1833 г. большой переполох в Петербурге. 17 декабря 1833 г. Пушкин записал в "Дневнике": "В городе говорят о странном происшествии. В одном из домов, принадлежащих ведомству придворной конюшни, мебели вздумали двигаться и прыгать; дело пошло по начальству. Кн. В. Долгорукий нарядил следствие. Один из чиновников призвал попа, но во время молебна стулья и столы не хотели стоять смирно. Об этом идут разные толки. N. сказал, что мебель придворная и просится в Аничков" (Полн. собр. соч. в одном томе, Гослитиздат, М. 1949, стр. 1437). Об этой же мистификации 4 января 1834 г. П. А. Вяземский сообщал А. И. Тургеневу ("Остафьевский архив", Спб. 1899, т. III, стр. 254–255). Слухи о "танцующих стульях" дошли и до Москвы. А. Я. Булгаков запрашивал 25 декабря 1833 г. своего брата, жившего в Петербурге: "Что это у вас за чудеса были со стульями у какого-то конюшенного чиновника? Только и разговора здесь... Такая тревога, что не поверишь" ("Русский архив", 1902, кн. I, стр. 626).
Сообщение Лонгинова об "уморительных" рассказах Гоголя про танцующие стулья позволяет уточнить продолжительность учительской работы Гоголя в доме Лонгиновых. Она велась с начала 1831 г. и, по словам автора воспоминаний, "продолжалась года полтора". Занятия велись, по-видимому, значительно дольше, не исключено, что – до конца 1833 г.
21 (Стр. 73) Отец автора воспоминаний – Н. М. Лонгинов -видный чиновник, в 1826 г. он был назначен статс-секретарем и ответственным за все благотворительные и учебные заведения, входившие в ведомство императрицы Марии Федоровны, а затем – Александры Федоровны. В частности, под его наблюдением находился и Патриотический институт, в котором служил Гоголь.
22 (Стр. 73) См. примеч. 20.
23 (Стр. 73) О посещении Пушкиным и Жуковским лекций Гоголя см. воспоминания Н. И. Иваницкого, стр. 85.
24 (Стр. 73) "Ревизор" впервые был поставлен на сцене Петербургского Александрийского театра 19 апреля 1836 г.
25 (Стр. 74) Альманах "Молодик" (по-украински – всходы, поросль) издавался в Харькове литератором И. Е. Бецким при участии Г. Ф. Квитки-Основьяненко, Т. Г. Шевченко, Н. И. Костомарова и А. А. Шаховского. О портрете Гоголя, опубликованном в "Молодике", см. примеч. 379.
26 (Стр. 74) "Мертвые души" вышли в свет 21 мая 1842 г.
В. А. СОЛЛОГУБ ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ГОГОЛЕМ >
Граф Владимир Александрович Соллогуб (1814–1882) – широко известный в 40-х гг. XIX в. писатель, примыкавший к натуральной школе. Некоторые его произведения ("Аптекарша", "История двух калош", "Большой свет" и особенно "Тарантас") пользовались большой популярностью и были положительно оценены Белинским. Занимаясь литературной деятельностью, он одновременно делал успешную чиновную карьеру, дослужившись до крупных административных постов. Хотя Соллогуб и Гоголь многократно встречались, но их отношения не перешли в творческую или личную дружбу.
Настоящий отрывок, условно нами озаглавленный, является частью мемуаров – "Из воспоминаний графа В. А. Соллогуба", первоначально прочитанных автором в публичном заседании Общества любителей российской словесности при Московском университете 28 марта 1865 г. и в том же году появившихся в журнале "Русский архив". Текст отрывка даем по этому изданию (стр. 740–745).
27 (Стр. 76) Гоголь познакомился с В. А. Жуковским в конце 1830 г.
28 (Стр. 76) См. примеч. 7.
29 (Стр. 78) Здесь не все точно. У Жуковского Соллогуб слушал, очевидно, черновой вариант "Женитьбы", впоследствии коренным образом переработанный Гоголем. Первоначальная редакция комедии ("Женихи") действительно кончалась словами: "Как! улизнул в окно! Фю, фю! (Слегка посвистывает, как обыкновенно делается в случае несбывшихся надежд)" (Сочинения, изд. 10-е, т. VI, стр. 62). В окончательной же редакции это место было изменено: "Еще если бы в двери выбежал – ино дело, а уж коли жених да улизнул в окно – уж тут, просто мое почтенье!" (там же, т. II, стр. 408). Таким образом, не актриса Е. И. Гусева изменила текст, а сам Гоголь.
30 (Стр. 78) Собирая материалы для "Истории Пугачева", Пушкин осенью 1833 г. приехал в Оренбург и в течение 18–20 сентября гостил у своего давнего знакомого В. А. Перовского, тогда занимавшего посты оренбургского военного губернатора и командира Оренбургского отдельного корпуса.
31 (Стр. 78) К этому месту издатель "Русского архива" П. Бартенев сделал следующее примечание: "В одних неизданных записках о жизни Пушкина это рассказано следующим образом: "В поездку свою в Уральск, для собирания сведений о Пугачеве, в 1833 г. Пушкин был в Нижнем, где тогда губернатором был М. П. Б. Он прекрасно принял Пушкина, ухаживал за ним и вежливо проводил его. Из Нижнего Пушкин поехал прямо в Оренбург, где командовал его давнишний приятель гр. Василий Алексеевич Перовский. Пушкин у него и остановился. Раз они долго сидели вечером. Поздно утром Пушкина разбудил страшный хохот. Он видит: стоит Перовский, держит письма в руках и заливается хохотом. Дело в том, что он получил письмо от Б. из Нижнего, содержания такого: "У нас недавно проезжал Пушкин, Я, зная, кто он, обласкал его, но, должно признаться, никак не верю, чтобы он разъезжал за документами об Пугачевском бунте; должно быть ему дано тайное поручение собирать сведения о неисправностях. Вы знаете мое к вам расположение; я почел долгом вам посоветовать, чтоб вы были осторожнее и пр.". Тогда Пушкину пришла идея написать комедию: "Ревизор". Он сообщил после об этом Гоголю, рассказывал несколько раз другим и собирался сам что-то написать в этом роде. (Слышано от самого Пушкина.)" ("Русский архив", 1865, стр. 744–745). О причастности Пушкина к сюжету "Ревизора" см, названную в примеч. 7 работу В. Гиппиуса, стр. 89–102.
А. С. ПУШКИН ПИСЬМО К ИЗДАТЕЛЮ "ЛИТЕРАТУРНЫХ ПРИБАВЛЕНИЙ К РУССКОМУ ИНВАЛИДУ"
Первый отзыв Пушкина о "Вечерах на хуторе близ Диканьки" напечатан в "Литературных прибавлениях к Русскому инвалиду", 1831, No 79 от 3 октября, в форме письма к издателю – А. Ф. Воейкову. Текст воспроизводим по изд.: А. С. Пушкин. Полн. собр. соч., в одном томе, Гослитиздат, М. 1949, стр. 1198.
22 февраля 1831 г. П. А. Плетнев обратил внимание Пушкина на появление в русской литературе нового писателя. "Надобно познакомить тебя с молодым писателем, который обещает что-то очень хорошее. Ты, может быть, заметил в "Северных цветах" отрывок из исторического романа, с подписью ОООО, также в "Литературной газете" – "Мысли о преподавании географии", статью: "Женщина" и главу из малороссийской повести: "Учитель". Их писал Гоголь-Яновский. Он воспитывался в Нежинском лицее Безбородки. Сперва он пошел было по гражданской службе, но страсть к педагогике привела его под мои знамена: он перешел также в учители. Жуковский от него в восторге. Я нетерпеливо желаю подвести его к тебе под благословение" (Сочинения Пушкина. Переписка, под редакцией и с примечаниями В. И. Саитова. Спб. 1908, т. II, стр. 225).
Через три месяца, 20 мая 1831 года, на вечере у Плетнева состоялось знакомство Гоголя с Пушкиным. Осуществилась, наконец, заветная мечта молодого писателя, в литературной судьбе которого Пушкин сыграл огромную роль. Между Пушкиным и Гоголем устанавливаются дружеские отношения, они посещают друг друга, переписываются (см. в наст. изд. воспоминания Я. Нимченко, стр. 82 и Г. П. Данилевского, стр. 459). Пушкин с живейшим интересом следил за творческими успехами Гоголя.
Об отношениях Гоголя и Пушкина существует большая литература: см., например, П. Сосновский, "Гоголь и Пушкин" (сб. уч.-лит. Общества при Юрьевском университете, 1903, т. VI); В. Брюсов, "Испепеленный" (М. 1909); Б. Лукьяновский, "Пушкин и Гоголь в их личных отношениях" ("Беседы", сборник Общества истории литературы в Москве, I, M. 1915); А. Долинин, "Пушкин и Гоголь. К вопросу об их личных отношениях" (Пушкинский сборник памяти проф. С. А. Венгерова, Гиз, 1923); В. Гиппиус, "Литературное общение Гоголя с Пушкиным" (см. примеч. 7).
32 (Стр. 79) "Мне сказывали..." – Пушкин почти дословно излагает здесь одно место из только что полученного им письма Гоголя (от 21 августа): "Любопытнее всего было мое свидание с типографией. Только что я просунулся в двери, наборщики, завидя меня, давай каждый фыркать и прыскать себе в руку, отворотившись к стенке. Это меня несколько удивило. Я к фактору, и он, после некоторых ловких уклонений, наконец, сказал, что штучки, которые изволили прислать из Павловска для печатания, оченно до чрезвычайности забавны и наборщикам принесли большую забаву" (Н. В. Гоголь, Полн. собр. соч., т. X, стр. 203).
33 (Стр. 79) Предположение Пушкина оправдалось. В общем хоре восторженных отзывов о "Вечерах на хуторе близ Диканьки" прозвучали резким диссонансом выступления некоторых критиков, например Н. Полевого, обвинившего Гоголя во множестве грехов: в "же
ланий подделаться под малоруссизм" и "скудости изобретения", в "отступлении от устава вкуса и законов изящного" и "ошибках против правописания" и т. д. ("Московский телеграф", 1831, No 17; 1832, No 6).
34 (Стр. 79) "Les pr cieuses ridicules" ("Смешные жеманницы") – комедия Мольера.
ВЕЧЕРА НА ХУТОРЕ БЛИЗ ДИКАНЬКИ Издание второе
Рецензия Пушкина впервые напечатана в "Современнике", 1836, т. I. Текст даем по изд.: Полн. собр. соч., в одном томе, стр. 1249.
В. П. ГОРЛЕНКО РАССКАЗ ЯКИМА НИМЧЕНКО О ГОГОЛЕ >
Яким Нимченко (ок. 1803–1885) – крепостной слуга Гоголя. Он сопровождал писателя в 1828 г. в Петербург и жил с ним до его отъезда за границу. Незадолго перед смертью Гоголь завещал "Якима отпустить на волю". Личность Нимченко, естественно, привлекала к себе внимание людей, интересовавшихся Гоголем. Сохранилось несколько устных рассказов Нимченко, записанных современниками. Настоящий рассказ, содержащий ряд подробностей о жизни Гоголя в Петербурге, был записан литератором В. П. Горленко и включен в его очерк "Миргород и Яновщина" ("Русский архив", 1893, No 3, стр. 303-304). Рассказ о событиях полувековой давности был записан со слов глубокого старика – отсюда отдельные неточности в их изложении. Наиболее существенные оговариваются ниже.
35 (Стр. 81) Гоголь выехал в Петербург в декабре 1828 г.
36 (Стр. 81) В действительности А. С. Данилевский не был родственником Гоголя. Они были земляками и с детских лет связаны узами глубокой и, так сказать, "наследственной" дружбы. Близкими друзьями были еще их отцы и матери. Отсюда интимный, почти "родственный" характер их отношений. Гоголь, например, в письмах к Данилевскому называл его "добрым братом и племянником", а своим сестрам писал, что Данилевский – их "кузен" (см. В. И. Шенрок, "Н. В. Гоголь и А. С. Данилевский", "Вестник Европы", 1890, NoNo 1 и 2).
37 (Стр. 81) См. воспоминания Н. П. Мундта, наст. изд., стр. 65.
38 (Стр. 82) Ср. рассказ Якима Нимченко об отношениях Гоголя и Пушкина в записи Г. П. Данилевского (наст. изд., стр. 459).
Н. И. ИВАНИЦКИЙ ГОГОЛЬ – АДЪЮНКТ-ПРОФЕССОР>
Годы 1833–1834 были для Гоголя периодом мучительных раздумий о характере своей дальнейшей деятельности. Уже будучи прославленным автором двух книжек "Вечеров на хуторе близ Диканьки", он продолжает терзаться сомнениями в серьезности своего художественно-литературного призвания и едва не склоняется к мысли избрать для себя поприще историка. "Ничто так не успокаивает, как история"", – пишет он в ноябре 1833 г. М. А. Максимовичу (Полн. собр. соч., т. X, стр. 284).
Гоголь увлекается историей Украины. Он погружается в изучение специальной литературы и летописей, особенно тщательно исследует памятники народно-поэтического творчества. В конце 1833 г. Гоголь загорается мечтой оставить навсегда Петербург и уехать на Украину, занять кафедру всеобщей истории в Киевском университете. Ему оказывают в этом поддержку Пушкин и Жуковский. Но, не получив желаемого назначения, Гоголь остался в Петербурге и был определен адъюнкт-профессором по кафедре всеобщей истории в Петербургском университете.
Преподавательская деятельность Гоголя в Петербургском университете сложилась неудачно. Об этом свидетельствуют и современники и сам Гоголь. Он не смог установить контакта со студенческой аудиторией и уже вскоре после начала чтения лекций стал тяготиться ими.
Положение Гоголя в университете осложнилось еще одним обстоятельством: отчужденностью от него других профессоров и преподавателей. Многим из них казался странным приход на университетскую кафедру молодого человека, "не имеющего никакого академического звания, ничем не доказавшего ни познаний, ни способностей для кафедры – и какой кафедры – университетской!" (А. В. Никитенко, "Записки и дневник", т. I, изд. 2-е, Спб. 1904, стр. 263). Ф. В. Чижов, в то время также работавший в университете адъюнкт-профессором, рассказывает в своих воспоминаниях: "Гоголь сошелся с нами хорошо, как с новыми товарищами; но мы встретили его холодно" (наст. изд., стр. 225). Утверждение Гоголя в университете Никитенко объяснял "протекцией". На это же намекает и Чижов: "...самое вступление его в университет путем окольным отдаляло нас от него, как от человека". Гоголь сам хорошо чувствовал атмосферу неприязни, которая создалась вокруг него в университете. В одном из его писем мы находим прямое указание на этот счет. 22 января 1835 г. он обращается с просьбой к Погодину "изъявить свое мнение" о его исторических статьях в каком-нибудь из журналов, добавляя при этом: "твое слово
мне поможет. Потому что и у меня, кажется, завелись какие-то ученые неприятели" (Полн. собр. соч., т. X, стр. 348). В конце концов обстановка для Гоголя в университете создалась невыносимая, и он без огорчения принял весть о своем увольнении.
Профессорская деятельность Гоголя крайне необъективно освещалась многими мемуаристами. Например, явно несправедливо оценивались его познания в области истории. Воспоминания Н. И. Иваницкого являются наиболее достоверным свидетельством современника о работе Гоголя в Петербургском университете. Многие детали этих воспоминаний подтверждаются свидетельствами самого Гоголя в письмах, ставших известными после опубликования настоящих заметок Иваницкого.
Николай Иванович Иваницкий (1816–1858) был слушателем Гоголя в Петербургском университете, по окончании его (1838) занимался педагогической и отчасти литературной деятельностью; сотрудничал в "Современнике", "Отечественных записках" и вращался в литературной среде, был близко знаком с Плетневым, Максимовичем и другими писателями; в 1853–1858 гг. состоял директором псковской гимназии. Иваницкий оставил после себя содержательные воспоминания и дневник, охватывающие период 20–40-х гг. (Опубликован в VIII вып. "Щукинского сборника", М. 1909, стр. 218–358; небольшой отрывок перепечатан в XIII вып. "Пушкин и его современники", Спб. 1910, стр. 30–37.) В них содержатся интересные факты о жизни Пушкина и Гоголя.
Настоящие воспоминания Иваницкого, которые мы условно озаглавили "Гоголь – адъюнкт-профессор", появились впервые в "Отечественных записках" (1853, No 2. Смесь, стр. 119–121) без названия, в форме письма к издателю журнала. Мы воспроизводим текст первопечатного издания.
39 (Стр. 83) Имеется в виду А. А. Краевский, издатель "Отечественных записок".
40 (Стр. 83) Гоголь был официально утвержден в должности адъюнкт-профессора 24 июля 1834 г., а в сентябре того же года приступил к чтению лекций. 31 декабря 1835 г. он был уволен "по случаю преобразования" университета.
41 (Стр. 84) Ректором Петербургского университета в это время был профессор истории А. А. Дегуров, занимавший этот пост с 1825 по 1836 г.
42 (Стр. 84) Неточно. Эта лекция была первоначально напечатана в 1834 г. в сентябрьской книжке "Журнала министерства народного просвещения" под названием: "О средних веках. Вступительная
лекция, читанная в С.-Петербургском университете адъюнкт-профессором Н. Гоголем". В начале следующего, 1835 г., лекция появилась уже в виде статьи в первой части "Арабесок".
43 (Стр. 85) Во второй части "Арабесок" помещена статья "О движении народов в конце V века", посвященная теме "великого переселения народов"; в ней есть цитируемая Н. И. Иваницким фраза. Очевидно эта статья и представляет собой литературную обработку лекции, о которой упоминает мемуарист.
44 (Стр. 85) Об этом же сообщал сам Гоголь в письме к Погодину от 14 декабря 1834 г.: "Знаешь ли ты, что значит не встретить сочувствия, что значит не встретить отзыва? Я читаю один, решительно один в здешнем университете. Никто меня не слушает, ни на одном, ни разу не встретил я, чтобы поразила его яркая истина. И оттого я решительно бросаю теперь всякую художественную отделку, а тем более желание будить сонных слушателей... Хоть бы одно студенческое существо понимало меня. Это народ бесцветный, как Петербург" (Полн. собр. соч., т. X, стр. 344).
45 (Стр. 85) Речь идет о статье, озаглавленной "Ал-Мамун" ("Арабески", часть первая).
46 (Стр. 86) Гоголь еще летом 1834 г. собирался поехать лечиться на Кавказ (см., например, его письма: к К. С. Сербиновичу, датированное маем 1834 г., к М. А. Максимовичу от 28 апреля того же года). Но поездка тогда не состоялась, видимо в связи с переговорами об устройстве в Петербургском университете. Весной 1835 г., охладев к университетским занятиям, Гоголь решил, наконец, осуществить свое давнее намерение, 3 апреля 1835 г. он написал на имя ректора прошение о предоставлении ему четырехмесячного отпуска, ссылаясь при этом на расстройство своего здоровья и советы врачей "употребить... как единственное средство для восстановления оного кавказские минеральные воды" (Полн. собр. соч., т. X, стр. 383). Удовлетворить ходатайство Гоголя о четырехмесячном отпуске не мог не только ректор университета, но и попечитель Петербургского округа. По представлению последнего прошение было удовлетворено 24 апреля министром просвещения. В конце апреля Гоголь отбыл из Петербурга. Но вместо Кавказа он поехал в Васильевку и в Крым.
47 (Стр. 86) Приведем в заключение отзыв еще одного современника – бывшего студента Петербургского университета Е. А. Матисена – о лекциях Гоголя, существенно отличающийся по своему характеру от многих других крайне односторонних свидетельств:
"К сему времени относится и большой успех, который имел своими лекциями Плетнев, и появление на кафедре Гоголя; первый завлекал в свою аудиторию студентов от всех факультетов, так что, несмотря на малочисленность учеников собственно филологического отдела, малая зала, где он читал, была всегда битком полна, что и было причиною перенесения лекций Плетнева в другую, большую аудиторию. Гоголь держал тогда вступительную лекцию древней истории и, сделавшись уже популярным своими рассказами, в особенности бытовыми из Малороссии, на сей лекции собрал около своей кафедры много юных литераторов; Гоголь не был никогда научным исследователем и по преподаванию уступал специальному профессору истории Куторге, но поэтический свой талант и некоторый даже идеализм, а притом и особую прелесть выражения, делавшие его несомненно красноречивым, он влагал и в свои лекции, из коих те, которые посвящены были идеальному быту и чистоте воззрений афинян, имели на всех, а в особенности на молодых его слушателей, какое-то воодушевляющее к добру и к нравственной чистоте влияние; жаль, что лекции Гоголя были непродолжительны: болезнь, поездка за границу и собственное его, всегда верное, чутье, что профессура не была природная его колея, стоявшая несравненно выше, -отвлекли его от сего поприща на большую пользу отечеству. Живо помню и последнюю его лекцию: бледное, исхудалое и длинноносое лицо его подвязано было черным платком от зубной боли, и в таком виде фигура его, а притом еще в вицмундире, производила впечатление бедного угнетенного чиновника, от которого требовали непосильного с его природными дарованиями труда; Гоголь прошел на кафедре как метеор, с блеском оную осветивший и вскоре на оной угасший, но блеск этот был настолько силен, что невольно врезался в юной памяти" ("Воспоминания из дальних лет", "Русская старина", 1881, No 5, стр. 157–158).
С. Г. АКСАКОВ ИСТОРИЯ МОЕГО ЗНАКОМСТВА С ГОГОЛЕМ
Воспоминания Сергея Тимофеевича Аксакова (1791–1859) занимают видное место в мемуарной литературе о Гоголе. В них содержится немало важного материала для биографии великого писателя. Гоголь познакомился с С. Т. Аксаковым в июле 1832 г. через М. П. Погодина. Знакомство вскоре переросло в дружбу, продолжавшуюся два десятилетия. Однако отношения между Гоголем и Аксаковым были неровными и очень сложными. Годы дружбы то и дело прерывались периодами взаимного отчуждения и неприязни. И эти резкие колебания в отношениях с Гоголем дают себя чувствовать в воспоминаниях Аксакова, имеющих не только биографический, но в значительной степени и автобиографический характер.
Славянофилы прилагали немало усилий, чтобы привлечь Гоголя на свою сторону. И хотя сам С. Т. Аксаков действовал в этом направлении не столь прямолинейно и грубо, как Погодин, но суть дела оставалась та же. Восторгаясь Гоголем, Аксаковы были бесконечно далеки от понимания истинного значения его гениальных произведений (см. вступ. статью к наст. изд.).
Воспоминания Аксакова в той части, в какой они воссоздают конкретные факты жизни Гоголя, – точны и правдивы. Но из мемуариста Аксаков нередко превращается в полемиста и дидактика. И тогда рассказ его теряет интерес и достоверность. Сложную историю отношений Гоголя с семейством Аксаковых, равно как со всем кругом "московских друзей", воспоминания освещают во многом односторонне, неправильно. С. Т. Аксаков совершенно недостаточно раскрывает внутреннюю борьбу Гоголя против его "друзей" славянофилов, которая происходила на протяжении многих лет.
Работу над "Историей моего знакомства с Гоголем" С. Т. Аксаков начал в 1854 г., т. е. через два года после смерти писателя. На титульном листе рукописи стоит авторская помета: "Начато 9 января 1854 г." Воспоминаниям предшествовали две статьи Аксакова: "Письмо к друзьям Гоголя" ("Московские ведомости", 1852, No 32) и "Несколько слов о биографии Гоголя" (там же, 1853, No 35). Они представляют собой как бы предварительный эскиз будущих мемуаров. В них сформулирован ряд положений, которые были вскоре развернуты Аксаковым в "Истории моего знакомства с Гоголем".
Аксаков предполагал описать историю своих отношений с Гоголем вплоть до самой его смерти. Об этом свидетельствует подзаголовок воспоминаний: "со включением всей переписки с 1832 по 1852 год". Однако обширный замысел не был доведен до конца. Помешала быстро прогрессировавшая болезнь Аксакова. Рукопись обрывается на событиях 1843 г. Часть собранных материалов оказалась необработанной.
Начало публикаций настоящих воспоминаний связано с именем Л. А. Кулиша, частично использовавшего с разрешения автора в своей книге "Записки о жизни Н. В. Гоголя" (1856) материалы Аксакова. В 1880 г. И. С. Аксаков напечатал несколько отрывков из воспоминаний отца в своей газете "Русь" (NoNo 4, 5 и 6). Наконец в 1890 г. в журнале "Русский архив" (No 8) и одновременно отдельным оттиском "История моего знакомства с Гоголем" была опубликована полностью. Готовивший это издание Н. М. Павлов не только воспроизвел ту часть воспоминаний, которую успел завершить С. Т. Аксаков, но включил также черновые, мало связанные между собой материалы (главным образом – переписку Гоголя с С. Т. Аксаковым, затем выдержки из дневника В. С. Аксаковой и из ее переписки с М. Г. Карташевской), сопроводив их своими краткими пояснениями "для связности речи". К книге были приложены также обе упомянутые выше статьи Аксакова.
Все последующие публикации "Истории моего знакомства с Гоголем" ("Деятель", 1913; "Муравей", 1918; Гослитиздат, 1949) являются полной или частичной перепечаткой издания 1890 г. Между тем в этом издании при проверке нами обнаружено много неточностей: пропуски слов, даже целых фраз, произвольная замена одних имен другими и т. д. Крайне неточно воспроизведены также письма Гоголя. В настоящем издании дается лишь та часть воспоминаний Аксакова, которая была им самим закончена и обработана. Текст сверен с рукописью, хранящейся в рукописном отделе Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина (шифр: Акс. VI/1). Речь идет о рукописи, с которой набирался текст, опубликованный в "Русском архиве". Рукопись писалась под диктовку С. Т. Аксакова членами его семьи и правлена автором. Карандашные пометы Аксакова дублированы чернилами рукою редактора-издателя "Русского архива" П. И. Бартенева. Им же внесены некоторые собственные имена, в рукописи обозначенные инициалами. Тексты значительной части писем Гоголя нами сверены и исправлены по его автографам.
48 (Стр. 87) Рукопись "Вступления" представляет собой незаконченный черновой карандашный набросок, сделанный С. Т. Аксаковым в 1856 г., т. е. два года спустя после начала работы над воспоминаниями.
49 (Стр. 87) Имеется в виду статья С. Т. Аксакова "Несколько слов о биографии Гоголя".
50 (Стр. 88) "...биограф его" – П. А. Кулиш. Его двухтомные "Записки о жизни Н. В. Гоголя" вместе с предшествовавшей им книгой того же автора – "Опыт биографии Н. В. Гоголя" (Спб. 1854) -представляли собой ценные для своего времени, хотя ныне уже отчасти устаревшие, материалы для биографии великого писателя.
Значительную часть фактических сведений Кулиш почерпнул у С. Т. Аксакова, П. А. Плетнева и других знакомых Гоголя, которые были заинтересованы в тенденциозном освещении некоторых сторон биографии писателя, – например, его отношений с Белинским и другими прогрессивными деятелями литературы. Будучи сам человеком консервативных убеждений, Кулиш послушно выполнял указания "министерства общественной нравственности", как он называет Аксакова и Плетнева. На склоне своих лет Кулиш признался в этом В. И. Шенроку: "Недостаток моих сообщений заключается в утайке от публики темных сторон жизни Гоголя; но такова была воля тогдашнего министерства общественной нравственности. Например, Плетнев с крайним негодованием рассказывал мне, что Гоголь по возвращении из-за границы, тайком от него, делал визиты журналистам и критикам". (Отдел Рукописей Госуд. публич. биб-ки УССР. Шифр: Гоголиана, 347. На это письмо от 29 апреля 1888 г. указал нам Д. М. Иофанов.)
51 (Стр. 88) Первая встреча Гоголя с С. Т. Аксаковым состоялась не весной 1832 г., а в начале июля. Незадолго перед тем Гоголь познакомился с М. П. Погодиным, причем, вероятнее всего – уже во время пребывания Гоголя в Москве, а не в Петербурге, как указывает ниже Аксаков (см.: Н. Барсуков, "Жизнь и труды Погодина", т. IV, стр. 113–114; В. И. Шенрок, "Материалы для биографии Гоголя", т. II, стр. 110–111).
52 (Стр. 88) Имеется в виду именно П. С. Щепкин – профессор математики Московского университета, а не знаменитый актер М. С. Щепкин, как, например, ошибочно напечатано в "Избранных сочинениях" С. Т. Аксакова, Гослитиздат, 1949, стр. 500.
53 (Стр. 89) Константин – старший сын С. Т. Аксакова, известный впоследствии реакционный деятель славянофильского лагеря.
54 (Стр. 89) Речь идет, вероятно, о портрете Гоголя работы А. Г. Венецианова (1834). Это единственный, вполне достоверный портрет Гоголя в петербургский период.
55 (Стр. 90) Цитата из "Евгения Онегина" (гл. VII, строфа XLIII).
56 (Стр. 90) Это свидетельство Аксакова подтверждает, как глубоко и серьезно уже в ту пору размышлял молодой писатель над вопросами драматургического искусства. Надо заметить также, что желание Гоголя познакомиться с М. Н. Загоскиным отнюдь не связано было с его интересом к личности или к творчеству этого писателя. Загоскин с 1831 г, состоял в должности директора московских театров, и знакомством, с ним Гоголь несомненно преследовал определенные практические интересы в отношении театра. Гоголь, очевидно, уже в это время вынашивал замысел комедии "Владимир 3-й степени". 8 декабря 1832 г. П. А. Плетнев сообщал Жуковскому: "У Гоголя вертится на уме комедия. Не знаю, разродится ли он ею нынешней зимой; но я ожидаю в этом роде от него необыкновенного совершенства" (Сочинения и переписка П. А. Плетнева, т. III, Спб., 1885, стр. 522). Имеется также прямое свидетельство самого Гоголя. 20 февраля 1833 г. он писал Погодину из Петербурга: "Я помешался на комедии. Она, когда я был в Москве, в дороге, и когда я приехал сюда, не выходила из головы моей, но до сих пор я ничего не написал" (Полн, собр. соч., т. X, стр. 262).
57 (Стр. 91) Описанные выше эпизоды относятся ко времени первого посещения Гоголем Москвы (конец июня – 7 июля 1832 г.) – проездом из Петербурга в Васильевку. Второй раз он остановился в Москве на обратном пути (18–23 октября 1832 г.). Встреча с Загоскиным, о которой рассказывается ниже, происходила именно в эту пору.
58 (Стр. 92) Ольга Семеновна и Вера – жена и старшая дочь С. Т. Аксакова.
59 (Стр. 92) В рукописи здесь явная описка: "В 1834 году", – не исправленная в издании газеты "Русь", а также – "Русского архива" и механически перешедшая во все последующие издания С. Т. Аксакова. События, излагаемые ниже (выход "Арабесок" и "Миргорода", а также приезд Гоголя в Москву), относятся именно к 1835 году.
60 (Стр. 93) Гоголь впервые читал "Женитьбу" у Погодина не на обратном пути из Васильевки в Петербург – т. е. в августе 1835 г., а в начале мая 1835 г., когда он по пути из Петербурга в Васильевку сделал короткую остановку в Москве (см. Н. И. Мордовченко, "Гоголь и журналистика 1835–1836 гг." – в кн. "Н. В. Гоголь. Материалы и исследования", АН СССР, 1936, II, стр. 117–121).
61 (Стр. 93) М. П. Погодин так рассказывает об этом знаменитом чтении Гоголем "Женитьбы": "Читал Гоголь так, скажу здесь кстати, как едва ли кто может читать. Это был верх удивительного совершенства. Прекрасно некоторые вещи читал Щепкин, прекрасно читают другие комические вещи Садовский, Писемский, Островский; но Гоголю все они должны уступить. Скажу даже вот что: как ни отлично разыгрывались его комедии, или, вернее сказать, как ни передавались превосходно иногда некоторые их роли, но впечатления никогда не производили они на меня такого, как в его чтении. Читал он однажды у меня, в большом собрании, свою "Женитьбу" в 1834 или 1835 году. Когда дошло дело до любовного объяснения у жениха с невестою – в которой церкви вы были в прошлое воскресенье? Какой цветок больше любите? -прерываемого троекратным молчанием, он так выражал это молчание, так оно показывалось на его лице и в глазах, что все слушатели a la lettre * покатывались со смеху и долго не могли притти в себя, а он, как ни в чем не бывало, молчал и поводил только глазами..." ("Русский архив", 1865, No 7, стр. 891–892).
