Текст книги "Каин еще не родился"

Автор книги: Николай Чадович

Соавторы: Юрий Брайдер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

2. Волк – он и в раю волк

Проснулся я, как после грандиозной попойки, с жуткой головной болью и невыносимой жаждой. Еще не открыв глаза, я понял, что резкие движения мне сейчас противопоказаны. Мои насквозь отравленные внутренние органы за время сна кое-как приспособились к горизонтальному положению тела, и все попытки шевельнуться, а тем более встать, мгновенно вывели бы их из равновесия. Со стоном я разлепил веки и очень долго тупо рассматривал окружающий пейзаж, пытаясь понять, где я и что со мной случилось.

В конце концов до меня все же дошло, что место, в котором я оказался, не имеет ничего общего ни с моей квартирой, ни с комнатой Таньки (есть у меня одна такая знакомая), ни с палатой вытрезвителя. Может я подрался с кем-нибудь, получил по мозгам и сейчас брежу в реанимации? А может я уже умер и пребываю в загробном мире? Нет, это исключено. Для ада здесь чересчур светло, а рай мне давно не грозит… Лет этак с пятнадцати.

Едва я подумал про рай, как кое-какие разорванные цепочки в моей голове стали соединяться. Сначала я вспомнил красные ягодки. Потом – дуб. Потом – желтый туман. А немного погодя и все остальное: недоумка-лаборанта, платформу на пружинах, стеклянную стену.

Жгучий привкус перца все еще драл мне язык и небо. Вот тебе и ягодки! У-у, проклятые!.. Ведь всего штучек пять съел, а по башке шибануло, как от бутылки спирта.

С великими трудами и муками я все же дотащился до ручья. Вода была холодной, чистой и вкусной, как газировка. Слегка притушив пылавший в моей утробе пожар, я несколько раз обмакнул голову в ледяную искристую струю. После этого полегчало. В черепке еще шумело, но мысли стали ясными и какими-то отрешенно-жестокими.

Самому мне отсюда ни за что не выбраться. Это ясно. Легче вон тот дуб голыми руками вырвать. Вопрос – смогут ли меня отсюда вытащить другие? Трудно сказать. Наука, конечно, сильна, но не всесильна. Попробуйте выпущенный из пушки снаряд вернуть обратно в казенник с полдороги. Не получится! Вот так и я – лечу сейчас на манер этого снаряда сквозь миры и пространства, все дальше и дальше от Земли, от своего родного измерения. И с каждой минутой мои шансы на возвращение уменьшаются.

Что же я буду здесь делать – совершенно один, без оружия, без инструментов, без теплой одежды? Ведь я ничего не знаю об этом мире. Бывает ли здесь зима? Водятся ли крупные хищники?

Нет, я не Робинзон Крузо. Уж себя-то я знаю. Долго в одиночку не протяну. Разучусь говорить, сойду с ума, стану животным. Чем так – лучше вниз головой с дуба! А еще лучше – нажрусь пьяных ягод. Пары горстей, наверное, вполне хватит… Хочу домой! Хочу к Лильке! Не надо мне никакого рая!.. У, гадина лаборант, попался бы ты мне сейчас!..

Чувствуя себя несчастным и раздавленным, я побрел к реке, куда впадал ручей. Даже про пиджак и полусапожки забыл. Трава была мягкой, как пуховое одеяло, теплый воздух благоухал дезодорантом «Фиджи». Но все это я ощущал как бы со стороны. Я был совершенно чужим здесь. И все вокруг было чуждо мне.

Прямо в зените, почти не шевеля крыльями, парило несколько огромных птиц. Яркий солнечный свет мешал рассмотреть их. Мне они казались черными крестами, распластанными в жаркой голубизне неба. Птицы, наверное, уже заметили меня и поняли, что я не жилец на этом свете. Точно так же стервятники в пустыне кружат над отбившимся от стада беспомощным ягненком.

Слева хрустнула ветка. Верхушка одного из деревьев дрогнула, словно кто-то осторожно тряхнул ее. Подойдя поближе, я увидел двух красивых миниатюрных козочек. Встав на задние ножки, они щипали с дерева листья. Заметив меня, козочки мгновенно оцепенели, потом дружно пискнули и высокими прыжками помчались прочь.

Шашлык побежал, вяло подумал я. Да только поймай его попробуй. А чего они такие пугливые? Не должны они людей бояться. Как это у классика: «Там на нехоженых дорожках следы непуганых зверей…» А эти, выходит, пуганые? Кем? Надо разобраться…

Кстати, а почему я вдруг решил, что здешний край дик и безлюден? Только потому, что мне сразу не отдавили ногу в толпе? Представляю, какое впечатление сложилось бы о Земле у какого-нибудь инопланетянина (или, скажем, – инопространственника), окажись он в пустыне Сахара. Кусал бы, наверное, в тоске свои щупальца и клял, как и я, свою пропащую жизнь. Мир этот огромен, а я, практически, ничего здесь не видел. Может быть по опушке леса проходит десятирядная автострада, а с вершины дуба открывается вид на огромный город? Пусть в нем живут даже не люди, а разумные пауки – как-нибудь столкуемся. Главное – город, центр цивилизации. Там обязательно разберутся, что к чему. Уж где-где, а в городе я не пропаду! Кстати, многие сейчас вовсю клянут городскую жизнь. Дескать, и тесно, и шумно, и воздух не тот. Я этим крикунам ни на грош не верю. По крайней мере, ни один из них город на деревню еще не поменял. Мотнется на дачу или в турпоход – и обратно в шум и тесноту. Я вот уже скоро тридцать лет живу в неблагоприятных городских условиях – и ничего. Даже в весе регулярно прибавляю. Или с другой стороны к этому вопросу подойти. Помню, послали нас лет пять назад на картошку. Деревня – двадцать дворов. Глушь – дальше некуда. Радио туда подвели, а электричество еще нет. Раз в неделю подъезжает автолавка. Спички, соль, хлеб. Кино – в среду и субботу от дизельного генератора. Баня – кто как сумеет. Туалет – в любом ближайшем леске. Зато тишина! Воздух! Оз-зон! Нет, я лучше хлором буду дышать, только подавайте заодно и другие достижения цивилизации.

Итак, вперед! На поиски городов! Вот только обуюсь и пиджачок прихвачу.

Но не успел я сделать и пяти шагов, как какой-то очень крупный зверь вышел из кустов и встал прямо на моем пути. Несомненно, это был волк. Серый матерый волчище, с совершенно седым загривком, весь в клочковатой свалявшейся шерсти. Я узнал его сразу, хотя никогда раньше волков не видел. На воле их не очень-то встретишь, а в зоопарке я сразу бежал к клеткам с более экзотичными зверями. Конечно, он был похож на собаку. Но не более, чем чемпион мира по боксу в полутяжелом весе похож на какого-нибудь замухрышку-бухгалтера.

Не знаю почему, но у меня сложилось впечатление, что волк оказался здесь не случайно. Его бока ходили, как кузнечные мехи, язык свешивался наружу. Волк смотрел на меня безжалостно и мудро. Такие, как я, всегда были его врагами. Он ненавидел меня и всю мою родню уже очень давно, может быть, тысячи лет. Ему не нужно было угрожающе рычать, скалить клыки и рыть лапами землю, то есть готовиться к схватке. Смертельная схватка была его стихией, нормальным образом жизни.

И сейчас он медлил не потому, что боялся. Он просто ждал моих действий, прекрасно зная, что контрприем бывает результативнее любого приема. Поняв, что я не собираюсь нападать первым, он молча и стремительно бросился на меня.

Совершенно инстинктивно я попятился, зацепился за что-то и упал, задрав ноги. Тяжелое, деревянно-твердое тело ударило меня, как таран. Я вдохнул смрадный звериный запах. Где-то возле самого лица щелкнули челюсти. Не знаю, как мне удалось встать, откуда вдруг взялись быстрота и сила. Видимо, в каждом человеке до поры до времени тоже дремлет зверь. Волк прыгнул снова, без всякого труда сбил меня с ног, но вцепился почему-то не в горло, а в штаны, благо они были модные, с большим запасом на бедрах и ягодицах. Я кое-как выкарабкался, вскочил, изо всей силы рванулся и, оставив почти всю нижнюю часть своего туалета в волчьих зубах, полетел с берега в речку.

Первое ощущение было такое, как-будто я с головой окунулся в кипяток. Ледяная вода на мгновение ослепила и оглушила меня, но я тут же ногами нащупал дно. Волк не последовал за мной, и нетрудно было догадаться, почему именно. Холод пронзил мой мозг, проник буквально до селезенок, резанул по кишкам.

Зверюга оскалил желтые влажные клыки и коротко пролаял. Кусты у меня за спиной затрещали. Я оглянулся и увидел еще одного волка – чуть помельче первого, с черной спиной и надорванным ухом. Ловушка захлопнулась.

Да, теперь мне уже никуда отсюда не деться. Выбор не очень велик – утонуть в речке или попасть на обед к волкам. В качестве главного блюда. Ни то ни другое, меня, конечно, не устраивало. Эх, ружьишко бы сейчас. Или хотя бы самый обыкновенный кол. Доконали вы меня, сволочи! Ну и черт с вами. Грызите меня волки, жрите рыбы, клюйте вороны! Вольемся в круговорот природы. Дадим жизнь цветкам и мошкам. Только бы скорее! Только бы не мучиться!

Со стороны дуба раздался низкий глухой вой. Ага, волкам подходит подмога! Жалко мне вас, серые! На всех меня не хватит. По кусочку только и достанется.

И тут метрах в десяти выше меня по течению из кустов вышел человек. Загорелый, с длинной бородой и еще более длинными волосами.

Как и положено Адаму, он был совершенно гол.

3. Райская семейка

Стоя у самой воды, человек снова завыл. Интересно, что он хочет – напугать волков или, наоборот, приободрить? Появление нового действующего лица вроде бы не произвело на хищников особого впечатления. Молодой, опустив морду к самой земле, продолжал, как маятник, мотаться по берегу. Старый зло и отрывисто рявкнул на волосатика: отцепись, мол, не до тебя сейчас.

Человек отступил в кусты, так что осталась видна только его голова, и выдал целую арию на волчьем языке. Тут были и вой, и визг, и шипение, и фырканье. Мой седой недоброжелатель вскочил, шерсть на его загривке встала дыбом. Яростно рыча, он несколько раз крутнулся на одном месте, словно хотел поймать себя за хвост, а потом быстро, не оглядываясь, пошел прочь. Второй волк, не мешкая, последовал его примеру.

Человек вылез из кустов и неторопливо приблизился ко мне. С вину это был ничем не примечательный мужичок средних лет. Только очень уж нестриженный. Это придавало ему сходство не то с монахом, не то со знаменитым бас-гитаристом из популярного рок-ансамбля «Керогаз».

Остановившись напротив меня, райский житель задумчиво почесал за ухом, словно решая, стоит ли мараться, спасая меня, а потом заговорил. Речь его была немного сиплой, но внятной и убедительной, слова короткими и звучными. Каждую фразу он сопровождал быстрыми, очень выразительными жестами. Нетрудно было догадаться, что меня приглашают выйти на берег.

Я и рад бы – но уже ни рук, ни ног не чувствую. Впечатление такое, что у меня осталась только одна голова, а в этой голове медленно-медленно ворочаются какие-то неясные, тягучие мыслишки да тупо ноют все зубы одновременно.

Адам голосом и руками изобразил раздражение, буркнул в мой адрес что-то не совсем лестное и, ойкая от холода, полез в воду. Держась одной рукой за куст, он другой ухватил меня за волосы и отбуксировал на мелкое место. До травки я кое-как дополз сам, но уж тут-то мои силы исчерпались полностью и окончательно.

Адам на своем языке продолжал меня о чем-то выспрашивать, не забывая при этом время от времени ворочать мое почти бездыханное тело с боку на бок. Что б я, значит, на солнышке обсох. Со стороны глянуть – смешная картина! Я, цивилизованный человек, валяюсь в унизительной позе перед голым дикарем.

Вскоре Адаму надоело надрывать голосовые связки. Поднатужившись, он взвалил меня на спину и потащил в сторону, противоположную той, куда ушли волки. Тут мне стало совсем худо. Адам был мужик хоть и крепкий, но ростом не очень. Мой подбородок колотился о его лохматую макушку, а ступни волочились по земле. И вообще, неприятное это дело, когда тебя, словно мороженую свиную тушу волокут куда-то в неизвестном направлении. А тут еще ноги стали отходить. Ощущение такое, как будто по тебе от пяток до поясницы пьяные ежики катаются!

Неважные мои дела. Если и останусь жив, двухстороннее воспаление легких обеспечено. На местную медицину надежды мало. Судя по внешнему виду Адама, тут не то что пенициллина, даже дегтя еще не изобрели. Да и спасатель мой особого доверия не внушает. Попробуй разберись, что у него на уме. Может он собирается меня своим идолам в жертву принести? Или вообще на фарш пустить. Не исключено, что он с волками на паях работает. Те случайных прохожих в ледяную воду загоняют, а тонкий кулинарный труд возложен на представителей местного населения.

– Эй, дядя, – пробормотал я. – Куда ты хоть меня тащишь?

Он только фыркнул и еще быстрее попер. Не человек, а трактор «Беларусь». Я хоть и нахожусь почти в полной отключке, но по сторонам озираться не забываю – дорогу стараюсь запомнить. С Адама какой спрос – дитя природы! А мне пиджак и полусапожки совсем не лишние.

Скоро дуб из моего поля зрения скрылся, но другие ориентиры стали попадаться: пенек, из которого сразу три тоненьких деревца растут, узкий овражек, огромный замшелый валун.

Наконец Адам меня со спины сбросил. Приехали, значит. Котла с кипящей водой не видно. Идола, человеческой кровью измазанного, тоже. И на том спасибо!

Посреди чистенькой зеленой поляны (этот бы газон да на наше футбольное поле!) стоит домик не домик, а так – шалаш. Из лозы очень аккуратно сплетен. Поблизости ни забора, ни туалета, ни свинарника. Только всякие живописные коряги – вроде тех, что на выставке «Природа и фантазия» демонстрируют. И птиц кругом видимо-невидимо. Маленькие, как наши шмели. Красные, фиолетовые, белые – в глазах рябит. И все чирикают, чтоб им неладно было. Не видят разве, что человек кончается?

Тут занавески на дверях шалаша раздвинулись. Вышла оттуда женщина цветущего вида с волосами до пояса, а за ней безусый паренек допризывного возраста. Само собой, оба голые. Только шею женщины украшает ожерелье из сушеных ягод. Ева, значит. Кстати, я ее так себе и представлял. А вот паренек кто? Каин или Авель? Лучше, конечно, если Авель.

Стал Адам им что-то рассказывать. Про меня, как видно. Мальчишка явно перетрусил и обратно в шалаш залез. А Ева стоит в непринужденной позе, руки в крутые бедра уперла, локон покусывает, на меня то ли с жалостью, то ли с отвращением поглядывает. Конечно, зрелище я представляю малопривлекательное. Валяюсь перед дамой весь мокрый, в разорванной сорочке и почти без штанов.

Наконец, она какое-то решение приняла, волосы за спину забросила, супругу сказала что-то и тут же свои слова жестом продублировала. Не то шкуру с меня содрать велела, не то на прежнее место отнести и там утопить. Уж очень у нее решительный жест получился.

Но здесь Адам свой характер показал. Голос повысил и бородой затряс. Рукой куда-то назад показывает, вроде как на чей-то авторитет ссылается. Они бы еще долго так спорили, но тут я чихать начал. Не сильно, но, наверное, очень жалобно. Ева ко мне наклонилась, лоб пощупала, вздохнула. Сказала что-то, но уже совсем другим тоном. Адам головой согласно закивал, схватил меня за микитки и прислонил к стенке шалаша. И давай они с меня последнюю одежду срывать. Минуты не прошло, как я остался в чем мать родила. Стою, шатаясь, бледный, волосатый, с вдавленной грудью и синим шрамом от вырезанного аппендикса на брюхе. Словом, совсем не Аполлон, а скорее полудохлая обезьяна из передвижного зоопарка.

Но хозяева мои очень довольны остались. Заулыбались даже, словно богатого родственника встретили. Адам меня по плечу похлопал, а Ева вытащила из кучи мокрого тряпья галстук и повязала мне на шею бантиком. Как собачонке.

И тут я вдруг такое облегчение почувствовал, как-будто всю жизнь о том только и мечтал, чтобы голышом по чужому измерению прогуляться.

4. Нектар и амброзия на ужин

Вскоре на меня навалился новый приступ чиханья. Из носа потекло. Ева вынесла из шалаша горшок с каким-то пойлом и подала мне. Теплое и почти безвкусное, оно вязало рот, как сок хурмы. Затем она стала растирать мои грудь и спину пучками жестких буроватых листьев. Через пару минут все мое тело горело, словно меня намазали скипидаром. Но постепенно зуд прошел, и я задремал на солнышке.

Проснулся уже на закате, совершенно здоровым. О купании напоминало только першение в горле. В мою честь на свежем воздухе был устроен скромный ужин. Состоял он из одного-единственного блюда – тех самых ананасов, которые я видел на дубе. Кроме того перед каждым участником трапезы стоял небольшой горшок с питьем. Ни ложек, ни вилок, естественно, не было. Бедно живут мои хозяева. Где-то на уровне каменного века. Хотя на дикарей совсем не похожи. Особенно Ева. Ее хоть сейчас в кино снимай. Графиня или иностранная шпионка из нее, может, и не получится – личико простовато, зато на роль передового агронома, своей любовью перевоспитывающего отсталого председателя, лучшей фактуры не найти. Уж я-то в этих делах разбираюсь! Год на киностудии пожарником по совместительству работал. Да, что тут ни говори – лакомый кусочек достался Адаму.

О принятом здесь застольном этикете я не имел ни малейшего представления, поэтому наваливаться на ананасы не спешил. Дьявол знает, как их тут едят. Подожду Адама. Уж он-то не промахнется. Сразу видно – не дурак пожрать.

Однако, начали почему-то не с еды, а с питья. Все у них не как у людей! Но зато напиточек – первый класс! Куда там нашему пиву или пепси-коле. Из чего они его, интересно, делают? Жаль только – посуда маловата.

Тут только я рассмотрел, что горшок вовсе не горшок, а просто-напросто плетеная корзина, обмазанная глиной. Сделано все, конечно, красиво, я бы сказал – по-авангардистски. Такой горшок и в музей не стыдно поставить. Но ведь супа в нем не сваришь! Ну неужели они, бедняги, даже огня не знают?

А тем временем Адам принялся за ананас. Выбрал самый крупный, очень ловко очистил и стал уплетать за обе щеки. Я, следуя его примеру, с помощью ногтей и зубов кое-как ободрал кожуру со своего плода, но первая же попытка отведать кусочек нежной светло-розовой мякоти закончилась плачевно. Брызги густого сока залепили мне все лицо. И не мне одному. Однако хозяева отнеслись к моей неловкости с милым равнодушием хорошо воспитанных людей. Адам тут же принялся обучать меня приемам обращения с ананасами. Правда, при этом он умял добрую половину моей порции, но ведь за всякую науку положено платить.

Сидим мы себе кружком и хрумкаем экзотические плоды. Адам бородой утирается, Ева пучком травы, я – пятерней. Конечно, с ананасом этот плод ничего общего не имеет. Он даже и не сладкий. Но вкуснее я еще ничего в жизни не пробовал. Ощущение такое, как-будто одновременно ешь копченого угря, шашлык по-карски, пирог с грибами и спелый персик. Говорите, не бывает такого? Я тоже так думал, пока сам не попробовал.

Вот кому жизнь, подумал я. Никаких проблем. Тепло, светло и мухи не кусают. Свободного времени уйма. Никто над душой не стоит. Еды навалом. Под каждым дубом буфет. И главное – какая еда! Сказка! Нектар и амброзия! А в наших краях какой нектар? Разве что – «Нектар Полесья», рубль девяносто пять бутылка. Чуть получше политуры, чуть похуже одеколона. А про амброзию я и не слыхал. Ее, наверное, еще древние греки умяли. А что осталось, только космонавтам дают. От удовольствия я даже икнул. Потом погладил живот и говорю Адаму (шутя, конечно):

– Ну спасибочки. Накормил.

– Спасибочки, – кивнул головой Адам.

У меня аж глаза на лоб полезли. Полиглот! Сразу усек, что к чему. Да как чисто произнес, чертяка! Молодец, говорю, и большой палец показываю. Он довольно так осклабился и снова на ананас налег. На этом обмен мнениями завершился.

После ужина Ева принялась прямо с рук кормить своих пташек, а мы с Адамом залезли в шалаш. Все его стены изнутри были завешаны пучками сухой травы, какими-то стручками и гроздьями подвяленных ягод. На длинной полке стояли горшки с разными настойками. Настоящая аптека.

Уже перед сном, когда стемнело, я из шалаша наружу вылез. Кое-какие свои делишки обделать да заодно на ночное небо глянуть. Сориентироваться, так сказать, по небосводу. Теплилась во мне еще слабая надежда, что я не очень далеко залетел. Может это всего лишь Гавайские острова или какое-нибудь Таити.

Однако, надежда моя очень быстро рассеялась. Звезд на небе было – кот наплакал. Да и те все крупные, как пятаки. Луна отсутствовала. Так же, как и Млечный Путь. В общем, не наше я увидел небо. Чужое.

И опять мне немного взгрустнулось. Эх, куда занесло! Не подбил бы меня Авдей вместо себя в институт сходить, не нарвался бы я на лже-профессора, не полез бы сдуру на контактную площадку – сидел бы сейчас с Лилькой возле телевизора и попивал чаек со сдобой. Вот ведь какая судьба! А теперь ничего не попишешь. Надо жить. Найду себе какую-нибудь Еву. Построю шалаш. Буду ананасы есть да волкам хвосты крутить.

Пока я отсутствовал, Ева уже приготовила постель – навалила на пол свежей душистой травы. И получилась не постель, а чудо! Даже сравнить не с чем. Таких постелей даже у генеральских дочек нет.

Адам как залег, так сразу и начал выводить носом всякие трели. То как унитаз забулькает, то как пожарная сирена заверещит. Можно подумать, храпит не один человек, а целый взвод. Ева тоже заснула быстро, но спала тихо. Только все время ворочалась и закидывала на меня горячую мягкую руку. Авель ночевать почему-то не пришел, и о нем вроде бы никто не беспокоился.

В траве за стеной шалаша что-то шуршало. Вдалеке заунывно провыл волк. Только сейчас я ощутил усталость этого так бурно прожитого дня. Очень скоро и мой храп присоединился к могучим руладам Адама.