Текст книги "Поселок на краю Галактики (Сборник)"

Автор книги: Николай Чадович

Соавторы: Юрий Брайдер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Вот, вот! Читай!

– «… Употребление местоимений. Способность задавать вопросы. Причины неисправности: общая изношенность основных узлов, наличие сообщений и коротких замыканий в соединительных цепях. Способ устранения неисправности: ремонт в оружейной мастерской специалистом не ниже десятого разряда».

– Ясно, – сказал Иван. – Благодарю.

Ни одного мастера по ремонту телепатических ружей он не знал. А тем более специалиста десятого разряда.

На следующее утро ветер дул с прежней силой и в том же направлении. Глядя на стремительный полет красной поземки, Иван подумал, что любая горсть песка, которая проносится сейчас мимо него, сделав за пару недель полный оборот вокруг Марса, в конце концов снова окажется на этом месте.

Сержант на подъеме не появился, и большая часть отряда вскоре вернулась в казарму. Кенгуру залез в свою петлю, а Иван завалился на нары. Пока он дремал, медведь вместо своей порции унифицированного пайка сожрал его левый ботинок.

Проснулся Иван примерно в полдень. Проклиная глупого зверя, он обмотал ногу куском одеяла и отправился на поиски сержанта, желая передать ему просьбу кенгуру. Заодно он хотел произвести небольшую разведку, а в случае удачи – спереть или выпросить недостающий ботинок.

В мрачном подвале, где двое суток тому назад Иван впервые услышал марсианскую речь, его встретило маленькое черное и горбатое существо – то самое, которое вспарывало мешок. При особе сержанта оно исполняло роль секретаря, так как никогда и ничего не забывало и при желании могло детально изложить все события своей жизни от самого момента рождения. Для страдающего провалами памяти сержанта это был, конечно, незаменимый помощник. В разговоры с Иваном карлик вступать не стал, указать местопребывание сержанта отказался и новый ботинок не выдал. С достоинством удалившись, Иван обошел затем весь плац, заглянул во все незапертые двери, переговорил со всеми встречными и, не узнав ничего нового, вернулся в казарму.

Сержант в это время отнюдь не был занят каким-нибудь неотложным делом. Забравшись в один из укромных уголков лагеря, он в одиночку хлестал спирт, предназначенный для профилактики некоторых видов оружия. Закусывал он, конечно же, не унифицированным пайком, а неприкосновенным запасом, хранившимся в герметичной упаковке неизвестно с каких времен. Самым интересным было то, что угадать заранее содержимое очередной банки было совершенно невозможно. Там могли оказаться, к примеру, вареные сосиски или абрикосовый компот, а могли – муравьиные яйца, щепа какого-то дерева, соленые обезьяньи уши или что-нибудь такое, от чего нормальный человек терял аппетит дней на десять.

Спихнув с нар медведя, Иван улегся на его место, взял в руки ружье – общаться они могли только при прямом контакте – и спросил:

– Послушай, что будет с нами, когда вся эта катавасия кончится? Куда нас денут?

– Не знаю. Меня это не касается.

– Может быть, кто-то упоминал при тебе, каким способом новобранцы попадают на Марс?

– Нет. Ничего такого я не слышала. Ты лучше скажи – какие новости? Скоро ли в бой? Тоскую я по настоящей работе.

– Что-то темнят начальники.

– Трусы поганые! Я бы на твоем месте их давно разогнала.

– А что, это идея! – Иван даже сел. – Ты поможешь мне, а я…

– И ты сразу начнешь военные действия!

– Обязательно, – сказал Иван, поспешно убирая с ружья руки, чтобы ненароком не выдать своих мыслей.

– Ну и постреляем же мы!.. – только и успело воскликнуть ружье.

На рассвете, опухший, как утопленник, и злой, как цепной кобель, сержант лично поднял отряд и выстроил его на плацу.

После долгих часов изнурительной муштры, в один из коротких перерывов, Иван наедине изложил сержанту просьбу кенгуру. Во время разговора сержант все время глядел куда-то в сторону, мимо Ивана. Едва тот кончил, сержант медленно и веско заговорил:

– Когда ползучие архенарцы не могут освоить строевых приемов, я могу это понять. Я могу понять вшивого медведя, не способного изучить материальную часть гравитационного пистолета. Я даже могу понять твоего хвостатого друга, вечно засыпающего в строю. Но когда все это вытворяет землянин – надежда и опора марсианской армии, он не получит у меня никакого снисхождения. Это первое, что я хотел тебе сказать. Теперь – второе: любая жалоба, поданная не по форме, отклоняется. И, наконец, третье: ты чересчур шустрый парень. Вчера ты целый день лазил по лагерю и чесал языком о вещах, тебя совершенно не касающихся. Запомни – отсюда ты уйдешь только после моего разрешения, или тебя унесут ногами вперед. Видал я и не таких!

Взгляд сержанта был по-прежнему прикован к одной точке, и, проследив его направление, Иван понял, что тот смотрит на одиноко торчащий в дальнем конце плаца туалет.

– Ты думаешь, я построил его для красоты или для удовлетворения ваших поганых физиологических нужд? Нет! Туалет – незаменимая вещь для перевоспитания таких пташек, как ты. Ничто так не дисциплинирует, как его уборка. Зови своего хвостатого друга, получите на складе инвентарь, и чтобы к утру там была чистота, как в оперном театре. Ясно?

Словарный запас марсианского языка был не особенно разнообразен, но Иван все же подыскал пару подходящих к случаю слов.

– Об этом ты пожалеешь, – по-прежнему не повышая голоса, сказал сержант и отвернулся.

Его спокойствие и сбило Ивана с толку. Прыжок сержанта был так резок и неожидан, что Иван не успел вовремя отреагировать. Из глаз посыпались искры, да такие обильные, словно в его черепной коробке заработал сварочный аппарат. Он упал на спину, затем быстро перевернулся, стараясь поймать выпавшее из рук ружье – и уткнулся носом в короткую, зловещего вида штуковину, зажатую в лапе сержанта.

– Вот так-то! – сказал сержант, поставив ногу на телепатическое ружье. – Запомни. Я был чемпионом Западного побережья по боксу среди любителей. Впрочем, откуда вам, монголам, знать, что такое настоящий бокс!

А теперь за работу! Результаты я проверю лично!

Через полчаса Иван в сопровождении кенгуру подошел к туалету. Одной рукой он прикладывал к заплывшему глазу плоский голыш (бесспорное доказательство существования в прошлом марсианских морей), а другой сжимал самодельный скребок. Кенгуру нес на плече два ломика.

Кенгуру без лишних разговоров приступил к делу. Чувствовалось, что эта работа была ему хорошо знакома. Иван, осыпаемый градом разноцветных ледышек, отошел в сторону.

– Почему земляне такие разные? – спросил кенгуру. – Трудно даже поверить, что вы с сержантом родились на одной планете.

«Нужно выручать ружье, – думал Иван, берясь за лом. – Без него я пропал».

К сумеркам не была сделана и половина работы. Кенгуру совсем обессилел и едва тюкал ломиком. Иван также не испытывал трудового энтузиазма.

– Отбой! – раздался вдруг громовой голос.

Иван выглянул и увидел толстенный заскорузлый пень ростом по пояс человеку. За ним волочилось множество длиннейших перепутанных конечностей – не то корней, не то щупалец. Некоторые из них были толщиной с руку, другие – тоньше человеческого волоса. Какие-либо признаки рта или глаз отсутствовали.

– Отбой! – вновь заревел пень. – Всем вернуться в казарму!

Днем этот мыслящий обрубок спал, наполовину зарывшись в песок, а ночью бессменно нес караульную службу. Марсианский климат был для него не хуже любого курорта.

– Пошли, – сказал Иван кенгуру. – Черт с ней, с работой. Что будет, то будет.

Один ломик он прихватил с собой. Пень, запыхтев, как паровоз, уполз в быстро сгущавшуюся темноту. Оставленный им след – широкую, будто проведенную гигантской метлой полосу – быстро засыпал песок.

* * *

Первую половину ночи Иван провел без сна, во всех деталях обдумывая предстоящее дело. Рисковать он не любил, но в свою удачу верил. А выручить его могла только удача.

Когда казарма окончательно угомонилась, Иван встал и, не надевая шубы, осторожно прокрался к выходу. Кенгуру, напоминавший в полумраке нерешительного самоубийцу, проводил его удивленным взглядом.

Крошечная кривая луна давала совсем мало света. Туалет гудел и постанывал на ветру.

«Чтоб ты развалился», – подумал Иван, вглядываясь в черный горизонт. Далеко-далеко, за краем плаца, он разглядел, наконец, медленно перемещающуюся точку. Подозрения Ивана подтвердились – караульный пень занимался мародерством. Оседлав одну из трещин, он с помощью своих длиннейших корней-щупалец высасывал драгоценную влагу из поврежденного коллектора. Занятый своим воровским делом, он вряд ли мог заметить распластавшегося на песке Ивана. Подгоняемый ветром, Иван, где ползком, где катясь, добрался до входа в подвал. Что ожидало его там – хитроумная сигнализация, секретные замки, какая-нибудь тварь с инфракрасным зрением или радаром на носу, – Иван не мог даже предполагать.

Первая дверь открылась без особого труда, но со второй вышла заминка. Лом скользил по металлу, словно гвоздь по стеклу, а в любую из щелей невозможно было просунуть даже иголку. Хотя в спину нестерпимо дуло, Иван вскоре вспотел. Чтобы не выдать себя шумом, он захлопнул за собой наружную дверь, и спустя мгновение неподатливая стальная плита распахнулась от первого же толчка.

«Тьфу ты! – с досады Иван плюнул. – Ну неужели, – подумал он, – трудно было догадаться, что две соседние двери не могут быть открыты одновременно».

С третьей дверью не возникло никаких проблем, и Иван оказался в абсолютной темноте подвала. Минут пять он лежал, прислушиваясь, но здесь было гораздо тише, чем в самой глухой земной пещере, – не капала вода со свода, не шуршали мыши.

На четвереньках Иван пересек подвал и уткнулся головой в кучу холодного металла. По его соображениям, ружье должно было валяться где-то здесь, и, скорее всего, не слишком далеко от края. Вряд ли сержанту пришло в голову засунуть его куда-нибудь еще. Для ориентира Иван установил свой единственный ботинок и, двигаясь вправо от него, стал ощупывать все лежащие сверху образчики марсианского оружия. Хотя в подвале было и не так холодно, как на поверхности, пальцы вскоре онемели. Пришлось работать одной рукой, отогревая другую дыханием. Какая-то тонкая спиральная конструкция стукнула Ивана электрическим разрядом. Потом острые металлические челюсти пребольно прихватили два пальца на левой руке. Иван нащупал что-то круглое и увесистое («Только бы не мина», – подумал он) и несколько раз ударил чуть пониже захваченной кисти. Взвизгнуло так, словно лопнула пружина, и пальцы освободились.

Закончив исследование правой части свалки, Иван перешел налево. Он уже начал терять всякую надежду, когда, коснувшись очередной холодной и шершавой болванки, услышал:

– Ты не забыл меня? Ты пришел за мной!

– Уф-ф! – вырвалось у Ивана. – Наконец-то!

– Как мне здесь надоело! Кошмар какой-то!

– Погоди, я ничего не вижу.

– Я буду показывать дорогу. Мои зрительные центры воспринимают все виды излучения.

Когда они выбрались на поверхность, Иван, прикрывая лицо от секущего вихря, спросил:

– Никого не видно поблизости?

– Если линию твоего носа принять за меридиан, то в семи градусах вправо на расстоянии примерно тысячи шагов кто-то стоит. Шлепнуть его?

– Не надо. Он нас не видит?

– Когда увидит, будет поздно. Жми на спуск!

– Нам нельзя поднимать шум.

– Шума не будет. Он и пикнуть не успеет.

– Шум будет утром, когда найдут труп. Потерпи, сегодня тебе хватит работы.

Иван проснулся раньше всех, тщательно оделся и спрятал ружье под шубой.

– Ты догадался, куда я ходил? – спросил он у кенгуру, когда встретился с ним у выхода. – Если что – поможешь мне. Я на тебя надеюсь.

– Мне что-то нехорошо, – сказал кенгуру.

– Мне тоже, – признался Иван.

Во время построения он затесался во вторую шеренгу, вытолкав кенгуру вперед. Сержант, сцепив руки за спиной и глядя себе под ноги, разгуливал по плацу. Откуда-то появился черный уродец и пристроился на левом фланге. На мгновение Иван поймал колючий взгляд его крохотных треугольных глазок.

– Команды «смирно» не слышали?! – рявкнул сержант. – Не шевелиться!

Левая рука, локтем которой Иван придерживал ружье, уже занемела.

– Слушай меня внимательно, – беззвучно сказал он. – Всякое может случиться. Сейчас я нажму на спуск, но ты выстрелишь только тогда, когда мне будет угрожать опасность.

– Она тебе уже давно угрожает, – ответило ружье. – Видишь, у сержанта обе кобуры расстегнуты. Он что-то подозревает.

– Сержантом ты займешься в первую очередь.

– Я из него лепешку сделаю.

– Не надо. Просто дай ему хорошенько по морде. Он нам еще может пригодиться.

– С какой силой дать?

– Ну, примерно, если бы камень величиной с мой кулак упал с высоты двадцати… нет, лучше – десяти метров.

– Хорошо… Внимание, сержант идет сюда.

– Ну-ка, хвостатый, выйди из строя, – приказал сержант. – Десять шагов вперед, марш!

Кенгуру послушно отмерил десять шагов вперед и повернулся лицом к строю. Сержант взял из его рук оружие и стал придирчиво рассматривать со всех сторон.

– Запустил, – сказал он. – Не чистишь. А ведь времени у тебя хватает. Ведь ты не спишь по ночам?

– Не сплю, – сознался кенгуру.

– Тогда ты должен знать, кто выходил из казармы сегодня ночью.

– Я не знаю.

– Ах, ты не знаешь! Зато я знаю!

Тут Иван почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в поясницу.

– Подними руки! – провизжал сзади горбун, тыкая в Ивана «погонялкой» – разрушителем нервной ткани. Убить из нее было трудно, зато изувечить на всю жизнь очень даже просто.

Ружье выскользнуло у Ивана из-под шубы, и подошедший сержант ногой отшвырнул его туда, где уже лежало оружие кенгуру.

– Молодец, – похвалил сержант горбуна. – Можешь идти. А ты, – его палец уперся в грудь Ивана, – становись рядом с дружком. Не бойся, суд у меня короткий.

Иван глубоко вздохнул и огляделся. Горизонт исчезал в ржаво-красных смерчах. В небе жидких химических чернил, вокруг маленького солнца мерцали звезды. Строй замер. Карлик, словно ожидая чего-то, остановился шагах в двадцати. Кенгуру, повесив голову, чертил хвостом по земле. Надо было на что-то решаться.

– Закрой пасть! – сказал Иван сержанту. – И не дергайся! Отныне здесь выполняются только мои приказы!

Сержант правой рукой лапнул за рукоятку плазмомета, но в это же мгновение на том месте, где лежало телепатическое ружье, взметнулся высокий столб пыли. Сержант получил по скуле удар, который вряд ли когда доставался хотя бы одному боксеру-тяжеловесу. Крутнувшись на месте раза три, он сел на песок. Из носа выползла красная сопля и тут же замерзла. Иван перепрыгнул через сержанта и схватил ружье.

– Всем сложить оружие! – крикнул он.

Строй завыл, заверещал и рассыпался. Закрыв глаза, Иван нажал на спуск. Раздались вопли и стоны. Горбатый карлик тряс вывихнутой рукой, а кто-то еще – зашибленной клешней.

– Ну, кому не хватило?! – крикнул Иван. – Предлагаю в последний раз: всем сложить оружие! А теперь кругом! Десять шагов вперед! Шагом марш! А ты, – это уже относилось к кенгуру, – собери оружие. Назначаю тебя своим заместителем.

После этого Иван лично разоружил сержанта.

– Ты разжалован в рядовые, – сказал Иван.

– Не имеешь права, – промычал сержант.

– Имею. Отныне я для тебя – президент, министр армии и адмирал флота! Понял? Не слышу ответа.

– Понял, – вздохнул сержант.

– Тогда вставай и топай в туалет. Найдешь там ломик и все остальное. К обеду закончишь работу, которую поручал нам. Качество проверю лично!

После того как общее волнение улеглось, разоруженный отряд в полном составе вернулся в казарму. Приволокся даже караульный пень.

Отсутствовали только сержант и охранявший его кенгуру.

– Общее собрание жертв марсианского милитаризма считаю открытым, – сказал Иван. – На повестке дня один вопрос – как отсюда выбраться. А может, есть желающие остаться?.. Нет таких? Тогда продолжим…

В это время в дверях появился кенгуру.

– Что случилось? – забеспокоился Иван. – Я же приказал тебе глаз не спускать с сержанта.

– Может, отпустим его? – пробормотал кенгуру. – Жалко…

– Эх ты, – сказал Иван. – А еще семьдесят три класса кончил.

– Давайте я покараулю, – предложил свои услуги свирепый библиотекарь с планеты Шиддам. – Он у меня и шага в сторону не сделает.

– Иди, – разрешил Иван. – Потише, граждане… Я не кончил. Чтобы найти способ, как нам выбраться отсюда, надо знать, как мы сюда попали. Вряд ли каждому из нас для этой цели выделяли персональный звездолет. К примеру, как ты сюда попал? – вопрос относился к караульному пню.

– Меня оглушил шальной метеорит, – проорал тот.

– А потом? Только потише.

– Очнулся уже здесь.

– А я, как обычно, залег в спячку, – сказал кенгуру. – Проснулся на Марсе, упакованный в мешок.

– Меня публично уморили голодом за неуплату подоходного налога, – сказал шар, состоящий из костяных шестиугольников. При этом два верхних сегмента приподнялись, обнажив речевой аппарат, похожий на сложенные в кукиш пальцы.

– А я подавился костью лесного скрипуна. Вот такой! – сказал стегозавр, приподняв первую и третью левые конечности.

– Меня, очевидно, задушила ночью жена, – задумчиво сказал долговязый денебец.

– Я утонул в метановом озере…

– Я провалился в ледниковую трещину…

– Меня отравили в собственной норе…

– Стоп! – остановил галдеж Иван. – Это не митинг, орать не надо. Короче – как я понимаю, каждый из нас был доставлен сюда в неживом, так сказать, виде. Поэтому подробностей путешествия никто не помнит. Есть тут кто-нибудь, кто попал на Марс при других обстоятельствах?

– Вот кого надо спросить, – сказал кенгуру, указывая на мирно похрапывавшего под нарами медведя. – Его разум не кроется в его мозгу, как у всех нас, а находится с ним в симбиозе. Возможно, этот разум помнит, что было с телом после смерти.

– Возможно, – сказал Иван. – Но только как заставить его говорить?

– Поместить в теплое место, и все.

– Легко сказать. Костер здесь гореть не будет… А впрочем… Есть идея!

Из складского подвала приволокли огромный бронзовый котел без крышки и подвесили его в проходе между нарами. У архенарца, дышавшего ацетиленом, временно одолжили запасной баллон. Под котлом навалили груду булыжников и направили на них газовую струю. Ацетилен Иван поджег трофейным плазмометом. На дно котла из предосторожности насыпали толстый слой песка. Труднее всего было засунуть в котел медведя, но с этим справились сообща. Затем котел накрыли одеялами и стали ждать.

– Не сварить бы его, – беспокоился Иван.

Через некоторое время булыжники раскалились, и воздух над ними задрожал от жары. Из котла послышалось глухое рычание, потом невнятное бормотание, в котором постепенно, все чаще стали прорываться отдельные слова:

– Что?.. Где?.. А?.. Кто это?.. Где я?.. – голова медведя появилась над краем котла.

– Ты находишься на планете Марс в Солнечной системе, – сказал Иван, исчерпав тем самым почти все свои познания в астрономии.

– Почему здесь так холодно? – промычал медведь.

– Потому что климат такой, – развел руками Иван. – Как ты попал сюда?

– Куда – сюда?

– Тебе же объяснили. На планету Марс. Прибавьте-ка жару, ребята!

– Координаты! Укажите галактические координаты!

– Откуда я знаю, – пожал плечами Иван.

Тут вперед выступил черный карлик и, держа на отлете перевязанную руку, застрекотал, как дятел на сосне. Длиннющие цифры и непонятные символы сыпались минут пять. Когда он кончил, медведь застонал.

– О, Вечный Мрак, какая глушь!

Голова его исчезла, и некоторое время из котла слышались только сдавленные всхлипывания.

– Что это с ним? – удивился Иван. – Эй! – он постучал по краю котла. – У нас к вам есть несколько вопросов.

– Простите за минутную слабость, – голова медведя снова появилась над краем котла. – По каким конкретно вопросам вы бы хотели получить информацию?

– Каким способом вы попали сюда?

– Использование квазитуннельных флуктуаций анизотропных фрагментов общей сингулярности позволяет веществу или излучению связать две любые точки пространства функцией, которая в глобальной инерционной системе отсчета может принять следующую форму…

– Кто-нибудь понял? – обратился Иван к товарищам по несчастью. – Нет?.. Перестарались! Убавьте пламя!

Однако приблизиться к котлу было уже невозможно. Какая-то невидимая сила останавливала всякого, кто предпринимал подобную попытку. Пламя, вырвавшееся из баллона, стало регулироваться само собой, а камни расположились более пологим конусом. Медведь между тем продолжал вещать как поп с амвона.

Схватив ружье, Иван выскочил наружу и побежал туда, где под бдительным присмотром клювастого библиотекаря трудился разжалованный сержант.

– Послушай, – обратился к нему Иван, останавливаясь на расстоянии, недосягаемом для ломика. – Здесь должно существовать какое-то устройство для поддержания контактов с другими планетами. Не сомневаюсь, что ты знаешь о нем.

Сержант молча продолжал орудовать ломиком. На его лицо страшно было взглянуть.

– Видишь эту штуку? – Иван поладил ружье. – Сейчас мы повторим все сначала.

– Слышал я раньше про телепатические ружья, – сказал сержант. – Только не верилось, что хоть одно из них уцелело. Проморгал.

– Ты мне зубы не заговаривай. Считаю до трех.

– Ладно, – сказал сержант, со стоном выпрямляясь. – Но при одном условии. Меня вы тоже отправите на Землю. Надоело все к черту!

– Вообще-то, условия диктуешь не ты. Но я согласен. Сейчас покажешь или еще поработаешь немного?

– Лучше сейчас.

– Что это ты задумал? – спросило ружье, когда весь отряд гурьбой спустился в катакомбы Марса.

– Хочу ознакомиться с обстановкой, – ответил Иван. Снабженное импровизированным ремнем ружье он нес за спиной и старался пореже к нему прикасаться.

– Сколько времени прошло, а я только три раза выстрелила!

– Завтра выстрелишь триста раз.

– Чудесно! Как я счастлива, что мы с тобой встретились! – воскликнуло ружье. Как всякое влюбленное существо, оно верило теперь каждому слову своего кумира.

Туннель был узок, извилист и темен, как кишечник диплодока. Если бы не бледное фосфоресцирующее сияние, вспыхнувшее сразу же, как только шедший первым сержант вступил в лабиринт, – отряд, наверное, никогда бы не достиг цели.

Место, куда они в конце концов попали, внешне ничем не напоминало пункт управления космической связью, а походило скорее на какую-то полость в недрах живого, а может быть, и умирающего существа. Прямые углы, гладкие стены и какие-либо признаки симметрии отсутствовали. Своды то уходили в неимоверную высоту, то, опускаясь, почти смыкались с полом. Под ногами хлюпала густая черная жидкость. В разных местах быстро и равномерно трепетали огромные, многоцветные мембраны. И все это было слеплено из разнообразнейших, перемешанных структур – то твердых и холодных, как мрамор, то податливых и теплых, как воск. В глаза везде бросались следы разгрома и запустения – пробоины с оплавленными или закопченными краями, какие-то безобразно свисающие обрывки, лохмотья бледной плесени, полусгнившие горы военных трофеев.

– Эта система была построена марсианами для транспортной связи с большинством обитаемых планет Галактики, – сказал сержант. – Ей, наверное, миллионы лет. Принцип действия я, конечно, не знаю. Что-то тут связано со свойствами пространства-времени. Вот приемо-передающая камера, – он указал на нечто, напоминающее саркофаг с откинутой крышкой В нем свободно могло поместиться существо размером с крупного носорога. – На всех планетах имеются точно такие же камеры.

Ну, и как всем этим управлять? – спросил Иван.

– Как управляли марсиане, я не знаю, – сказал сержант. – При мне это делалось так. – Он постучал пальцем по обыкновенному облупленному номеронабирателю, всеми своими проводами прикрепленному к хрупкому ячеистому образованию, похожему на перевернутый термитник. – Набирайте любой номер от нуля до девяти девяток, и камера без задержки перебросит вас куда-нибудь.

– Как это – куда-нибудь? – возмутился Иван. – Нам куда-нибудь не надо!

– Эта штука, – сержант кивнул на «термитник», – может установить связь с сотнями миллионов обитаемых миров. Кто-то из наших земляков, – он исподлобья глянул на Ивана, – упростил ее как мог. Сейчас она вроде телефона без телефонной книги. Все вы были вызваны на Марс лично мной набором нескольких простеньких комбинаций не то из трех, не то из четырех номеров. Вот только какие это номера – я, к сожалению, забыл.

– Значит, все мы оказались здесь случайно? – спросил Иван.

– Конечно. Если бы я стал крутить другую комбинацию, то и результаты были бы другие. На каждой планете у нас есть агенты. Я тоже когда-то был агентом на Земле.

– А память у тебя когда отшибло? – Иван подступил к сержанту. – Ну-ка, вспоминай номера!

– Сейчас… Э-э-э… Начал я не то с тысячи, не то с сотни…

– Начали вы с четырехсот сорока, а кончили пятьсот десятью, – сказал горбун. – Номера эти вы записали на бумажку. А бумажку положили во внутренний левый карман.

– Точно! – хлопнул себя по лбу сержант. – Вспомнил! А ты памятливый… сморчок!

– Вы мне бумажку сами показывали…

– Тихо! – прервал их Иван. – Не будем терять время. Кто под каким номером шел, ты, конечно, не помнишь?

– Как же я запомню! Вы же все в мешках и ящиках прибыли. Упакованные.

– Тогда делаем так, – сказал Иван. – Я сажусь в камеру. Кто-нибудь набирает номер. Я хорошенько рассматриваю то место, в котором окажусь, потом возвращаюсь и рассказываю – где был, что видел.

– Ты можешь попасть в такое место, что оттуда и кости твои не вернутся, – сказал библиотекарь.

– Антропоид для этой цели определенно не годится, – поддержал его разогретый и укутанный теперь в несколько шуб медведь.

– Тогда пошлите меня, – вперед вывалился пень. – Раньше я жил в жерле вулкана, пил кипящий олеум, ел замерзший азот и охотился за низко летящими метеоритами…

Подобрав щупальца, он залез в приемо-передающую камеру, крышка за ним автоматически захлопнулась, и все вокруг сразу затряслось и загудело, как гигантский трансформатор.

– Предупреждаю, – сказал сержант. – Сейчас на ваших планетах совсем не та историческая эпоха, в которой вы жили. Вернетесь вы в тот момент времени, из которого вас забрали, или нет, зависит от синхронизатора.

Я умею его включать, но не умею регулировать, а он часто барахлит.

Кенгуру набрал номер 440, и гудение перешло в пронзительный вой.

– Он уже там, – крикнул сержант, стараясь перекричать шум. – Включаю механизм возвращения!

Длинной жердью он дотянулся до торчавшего из потолка грибообразного предмета и соединил его с точно таким же, расположенным рядом. Сверкнула синяя искра, сотрясающий вой прекратился, и крышка камеры откинулась.

– Там два солнца, – сказал пень. – Большое белое стоит неподвижно, а маленькое красное быстро движется мимо него справа налево.

– А небо? Какого цвета там небо? – спросил костяной шар.

– Черное. И ветер покрепче, чем здесь. Гонит камни, огромные, как горы.

– Это Хетор! – завопил шар. – Пустите меня туда скорее!

Пень уступил ему место в камере, кенгуру снова набрал номер 440, а сержант проделал несложную манипуляцию жердью. Когда крышка откинулась, все увидели, что в камере лежит только рваный и заношенный комбинезон и пара совершенно новых форменных ботинок, одним из которых немедленно завладел Иван. За счет остальной амуниции шар, вероятно, хотел погасить задолженность по подоходному налогу.

И пошло!

– Очень холодно, – говорил пень. – А давление такое, что и шевельнуться нельзя. В небе четыре луны. Но света от них меньше, чем от синего льда, который покрывает все кругом.

Это была родина стегозавра.

– Огромные деревья до самых туч. А с них сыплются вот такие шишки. Одну я прихватил.

– Это не шишка, – сказал кенгуру. – Это впавший в спячку короед. А в дуплах больших деревьев наши города.

Он исчез так быстро, что Иван даже не успел с ним попрощаться.

– Очень приятное местечко. Небо оранжевое, а трава – малиновая. Такие, как ты, – пень самым толстым из своих щупалец указал на клювастого библиотекаря, – летают там целыми стаями.

– Прощайте, – сказал библиотекарь. – Все случившееся с нами я зафиксирую на кремниевых микроматрицах.

Спустя час возле камеры остались только Иван, сержант, долговязый денебец и медведь в нескольких шубах.

– Я покину Марс последним, – сказал медведь. – С этим примитивным устройством я вполне справлюсь и один. Лишь бы не остыть.

В который раз уже хлопнула крышка камеры. Пень еще ничего не успел сказать, а сердце Ивана заколотилось. На внутренней поверхности крышки трепетал мокрый кленовый листок.

– Ничего себе планетка! – проворчал разведчик, покидая саркофаг. – Не успел я толком осмотреться, как какой-то голый дикарь ударил меня вот этой штукой. – Из клубка щупалец выпал грубо обработанный каменный топор.

– Ну? – Иван грозно глянул на сержанта. – Что это за фокусы?

– Я же предупреждал, что блок синхронизации барахлит, – пожал плечами сержант. – Ничего страшного. И в каменном веке жить можно. Военные специалисты всегда пригодятся.

– Еще чего! В каменный век! У меня невеста дома осталась! Ну-ка, быстро – регулируй свой синхронизатор, пока цел!

– Отрегулировать не проблема, – сержант по локти запустил руки в нутро саркофага. – Проблема в том, что из всего этого получится… Ну, вот, кажется, готово.

– Ты первый! – Иван пихнул сержанта в камеру.

Медведь подхватил шест. Блеснуло, взвизгнуло – и вот уже саркофаг вернулся свободным.

В висках Ивана уже давно покалывало – ружье напрашивалось на разговор.

– Что это ты задумал? – плаксиво спросило оно, едва только Иван ладонью коснулся ствола.

– Возвращаюсь домой.

– А война?

– Как-нибудь обойдемся. Времени нет.

– Подлец! Ты загубил мне жизнь!

– О жизни ты лучше помолчи, ржавая железяка, – пробурчал Иван, залезая в камеру.

Крышка над его головой щелкнула, и наступила тишина.

Еще даже не открыв глаза, Иван понял, что очутился на Земле. В лицо брызгал мелкий дождик, где-то кричали дикие гуси, в глотку вливался густой, чистый, богатый кислородом воздух. Иван подхватил ружье и шагнул под своды ночного леса, напоенного ароматами смолы, хвои и прелых листьев.

– Ну, вот и все, – сказал он. – Мы дома.

Ружье молчало. Молчание это не предвещало ничего хорошего.

– Черт с тобой! – сказал Иван. – Позлись!

Он нашел заросшую папоротником поляну и задрал голову, стараясь отыскать в небе красную точку Марса. Левая нога за что-то зацепилась, и Иван, потеряв равновесие, рухнул в кусты.

– Лежи, где лежишь! – услышал он голос сержанта. – Вставать тебе уже не придется!

Иван не испугался, а лишь удивился тому, что лицо сержанта, смутно различимое в свете полной луны, не только успело зажить, но и покрылось порядочной щетиной.

– Что же ты, такой хитрый, в заячью петлю попался? – сказал сержант. Ствол ружья был направлен Ивану в грудь, а палец уже лежал на спусковом крючке. – Я тебя почти две недели поджидаю… Опять промашка вышла! Не в то времечко попали. Вроде все, как было. Билдинги, пляжи, бетон, яхты. В небе самолеты. Цивилизация! Не то что в твоей Монголии. В бар зашел. Вроде все так, а вроде и не так. Одежда – это еще что… Девчонка с черномазым сидит – и ничего! В баре спиртного ни капли. Нацедили какой-то фруктовой бурды и даже денег не потребовали. А когда я поинтересовался, где здесь ближайший вербовочный пункт, на меня знаешь как посмотрели? Даже тот жестяной болван, что вместо живого бармена за стойкой стоял! Нет, думаю. Это не по мне! Тут хуже, чем в каменном веке. Одна надежда – скоро должен приятель с Марса явиться. Я ему, понимаешь ли, небольшую задержку подстроил. Чтоб встречу подготовить. Приятель этот мне совершенно не нужен, а вот ружье его пригодится. Хорошее ружье. С таким ружьем я здесь быстро порядок наведу. Прямо сейчас и начнем…