Текст книги "Поселок на краю Галактики (Сборник)"

Автор книги: Николай Чадович

Соавторы: Юрий Брайдер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

…В оранжевом тумане кружились какие-то яркие точки. Их движения напоминали чем-то суету инфузорий в окуляре микроскопа. Кто-то шел к нему навстречу сквозь это пульсирующее оранжевое свечение, все увеличиваясь.

Вначале Хромому показалось, что это человек в скафандре. И хотя шел он ногами вверх, ничего странного в этом не было. Лишь подойдя к Хромому почти вплотную, он оказался тем, кем был на самом деле – огромным призрачным пауком, бестелесным фантомом, тенью, даже не заслонявшей свет.

Хромой уже и сам шел куда-то. Туман вокруг него все густел и вскоре перестал быть туманом. Он попробовал пить эту оранжевую жижу, но она была горячей, обжигала рот и не утоляли жажду. Беспорядочно мелькавшие искры постепенно превращались в блестящие шары. Они то приближались, то удалялись, двигаясь в каком-то странном влекущем ритме. На месте некоторых шаров стали открываться глубокие, запутанные тоннели. Хромой шел по этим тоннелям и постепенно страх, тоска и отчаяние покидали его. Венерианская ночь, боль, жажда, «матрасы», «лужайки» – все это казалось теперь чем-то пустяковым и незначительным. Он чувствовал себя совсем другим человеком. Не нуждался больше ни в пище, ни в воде, ни в отдыхе. Ощущал необыкновенные силы. Казалось, стоит только взмахнуть руками и он взлетит вверх, высоко и стремительно, легко достигнет Земли или даже звезд.

И с этим радостным чувством он вошел в город, который часто видел во сне, но наяву – впервые. Все было на своих привычных местах: белели среди садов дома, похожие на сказочные замки, по безлюдным улицам скользил старенький смешной пневмопоезд, над тихими прудами изгибались мосты, в протоках, заросших кувшинками, плавали лебеди. Каждый дом, каждое дерево, каждый камень на улице были знакомы и дороги ему. На каждом углу его поджидало какое-то воспоминание. Лишь немного тревожно было на душе от этого странного, идущего неведомо откуда, оранжевого света. Он бродил в одиночестве по милым, его сердцу местам – уже не искалеченный и изверившийся старик, а наивный и добрый ребенок, маленький человек, впервые постигающий волнующие тайны жизни. Вот только оранжевое сияние продолжало нестерпимо резать глаза. Откуда все же этот свет? Оранжевый свет Венеры? А разве могут быть на Венере города? Он присмотрелся повнимательнее и увидел, что пруд – вовсе не пруд, а медленно шевелящийся застывающий поток лавы, что поперек его лежит не мост, а рухнувшая скала, что под ногами не истоптанная брусчатка, а раскаленный щебень. Деревьев, домов, цветов, птиц не было и в помине. Но среди языков стреляющей искрами магмы, всего в двух шагах от затаившейся «лужайки», стоял невысокий человек совершенно заурядной внешности, одетый в черный старомодный костюм. Чем-то этот человек напоминал Хромому его дядю, каким он видел его в последний раз лет тридцать назад.

– Ты венерианин? – спросил Хромой.

– Нет, – ответил тот.

– А кто же тогда? Люди без скафандров здесь жить не могут.

– Я не совсем человек. И я не совсем здесь.

– Не понимаю.

– Сейчас я нахожусь в разных временах и пространствах. Перед тобой только часть моей сущности. Но, возможно, когда-то давным-давно я был человеком.

– Значит, между нами все же есть что-то общее?

– Увы, почти ничего… Не считая разве что одной вещи. Той самой, которую вы называете разумом.

– Разум! Он приносит одни страдания. Неужели все разумные существа так же жестоки и безрассудны, как мы?

– Жестокость, агрессивность, эгоизм – свойства младенческого, неразвитого ума. Они необходимы на самых ранних ступенях развития, когда разумные существа еще не овладели в достаточной мере силами природы. Это нравственные атавизмы и они должны отмереть, как и все атавизмы.

– Тебе известно будущее?

– Будущее в твоем понимании для меня не существует. Ты забыл, что я живу одновременно в самых разных временах.

– Выходит, ты бессмертен?

– И да, и нет. Вам, людям, этого не понять.

– Неужели мы так глупы?

– Дело не в этом. Чтобы понять меня, твоему разуму необходимо освободиться от эмоций, от власти тела, преодолеть конечность и ограниченность, из слуги превратиться в хозяина, стать бесконечным и неисчерпаемым орудием познания.

– Ждать, когда мое тело освободится от разума, осталось совсем недолго. Помоги мне, если можешь. Хотя бы глоток воды…

– Я не могу напоить тебя. Здесь я не в силах передвинуть даже пылинку. Но есть другая возможность. Ты можешь стать почти таким же, как я. Ты больше не будешь испытывать ни жажды, ни голода, ни усталости…

– Ни любви, ни счастья, ни вдохновения?

– Естественно.

– Я не завидую тебе.

– Это лишь одно из многих ваших заблуждений. Вы живете в мире собственных иллюзий, возвеличиваете самые обыденные вещи, вами самими придуманную игру выдаете за объективную реальность. Из вполне естественных для любого примитивного живого существа биологических функций вы создали целую философию. Ваша жизнь – мираж, сон, пустота.

– Мы, это мы. Что же тут поделаешь. Жизнь моя на исходе, но я ни о чем не жалею. Я любил и ненавидел. Плакал и смеялся. Ел и спал. Меня спасали и предавали. И даже сейчас я не хотел бы поменяться с тобой местами.

– Не спеши. Подумай. Это мгновение я могу растянуть до бесконечности.

– Нет, мне ничего от тебя не надо…

…Хромой очнулся и увидел, что разговаривает с пустотой. Все вокруг него было окрашено в тускло-оранжевые тона недоброго венерианского рассвета. Рот его высох, и язык стал, как наждак. Внутренности, казалось, спеклись. Перед глазами все плыло. Он попытался сделать шаг вперед, но какая-то преграда не позволяла. Прошло немало времени, прежде чем он понял, что упирается грудью в посадочную опору космического корабля. На округлом, уходящем вверх боку была какая-то надпись, смысл, ее Хромой раньше понимал, но теперь забыл. Ниже шли цифры, складывающиеся в число 1203.

Это был «Гамма Эол».

Ветер горстями швырял пыль в его открытый шлюзовый люк.

Вода в посеребренных изнутри баках имела чудесный вкус, в холодильниках хранились тонны пищевого льда и тысячи банок фруктового сока.

Хромой выпил сразу не меньше чем полведра воды, его вырвало, он уснул прямо на полу. Спал двое суток, просыпаясь только для того, чтобы пить снова и снова.

На третьи сутки он почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы приступить к осмотру корабля. Система жизнеобеспечения исправно перерабатывала венерианский жар и солнечную радиацию в электроэнергию, дававшую кораблю свет, прохладу и свежий воздух. Трюмы были полны продуктов и снаряжения. Не было только людей и их скафандров. Что заставило людей бросить Корабль, Хромой так и не сумел выяснить.

Последующие двое суток ушли на проверку всех систем корабля и расчет предполагаемой трассы перелета на Марс.

Оранжевый утренний туман стал светлеть и уступать место ядовитой желтизне дня, когда корабль благополучно взлетел. Заклубились и ушли вниз облака, насыщенные серной кислотой, в желтом тумане мелькнуло солнце, и вот, наконец, на экране засияла россыпь ярких звезд…

Хромому нужна была только одна из них – буро-красный, как капелька засохшей крови, Марс – далекое и недоступное сосредоточие всех существующих в этом мире благ, ласковый цветущий Эдем, голубая мечта и надежда всех обитателей Венеры…

В полете он много спал, читал, играл сам с собой в шахматы и размышлял. Выйдя на орбиту Марса, Хромой не стал запрашивать разрешение на посадку, а направил корабль в удаленное от космопортов место. Захватив с собой только самое необходимое, он без сожаления покинул корабль и пошел пешком по барханам красноватого мелкого песка, уже прихваченного кое-где зарослями светло-фиолетового, выведенного специально для Марса кустарника. Искусственная атмосфера, еще довольно бедная кислородом, но чистая и прозрачная, как на высокогорном леднике, слегка кружила голову.

Вдали Хромой увидел цепочку людей и помчался к ним, оставляя за собой шлейф мелкого, как пудра, песка. Вскоре навстречу ему попался небритый мужчина, одетый в неописуемые лохмотья. Перед собой он толкал тачку, короткой цепью прикованную к его ноге.

– Откуда ты? – удивленно спросил он у Хромого. – Закурить случайно, не найдется?

– Я с Венеры, – ответил Хромой.

– С Венеры? А не врешь? – мужчина бросил ручки тачки. – Как тебя сюда занесло? Ну-ка, расскажи, как вам там живется? Говорят – лучше чем в Раю!

– Рай здесь, на Марсе, – сказал Хромой. – Это же всем известно. Поэтому я сюда и прилетел.

– Издеваешься! – мужчина поплевал на ладони и вновь взялся за ручки своей тачки. – Здесь Ад! Здесь хуже Ада! Хватай, пока не поздно, свободную тачку! А не то тебя загонят в шахту, на урановый рудник!

– Подожди! Вас обманули! Этого просто не может быть!..

Телепатическое ружье

Когда Иван во втором часу ночи подошел к своему дому, у калитки его ожидали двое.

– Сургучев И. Б.? – спросил один из них.

– Ага, – ответил Иван.

– Тысяча девятьсот шестидесятого года рождения?

– Да. А в чем дело?

Неизвестный, несмотря на темноту, сделал пометку в какой-то бумаге.

– Распишитесь здесь и здесь, – сказал он.

– Зачем?

– Это пустая формальность. Такой порядок.

– Слушай, дядя, – проникновенно сказал Иван. – Шел бы ты отсюда!

В голове его был легкий туман, а в ушах все еще звучала зажигательная дискотечная музыка.

– У нас мало времени, – скучным голосом сказал неизвестный. – Сегодня уже воскресенье. В понедельник утром, возможно, на Марсе начнутся военные действия. Двенадцать часов назад объявлена выборочная мобилизация почти во всех витках нашей Галактики. Земля должна выставить каждого двухмиллиардного. Вы внесены в списки. Нужно спешить.

– Ну, я пошел, – сказал Иван. – Бывайте здоровы! – Кулаки его зудели, но связываться сразу с двумя не хотелось.

– Подождите! – услышал он вслед. – С живыми уж очень много возни. Да и вам так будет спокойнее.

Иван обернулся. Тот из психов, который все время молчал, правой рукой вытащил из-за пазухи тускло блеснувший в лунном свете пистолет, а левой ловко подсоединил к стволу длинную трубку.

– Эй, брось! – закричал Иван.

Прежде чем очнуться, он вновь пережил все это: и горячий пронзающий удар в бок, и трепет разорванных внутренностей, и вкус хлынувшей из горла крови, и собственную короткую агонию.

Иван лежал на чем-то жестком и холодном, плотно упакованный в пахнувшую пылью мешковину. Рот и глаза были заклеены. В груди саднило. Ни рук, ни ног он не ощущал.

– Пломба в порядке, – сказал кто-то над ним. Голос напоминал визг обреченного на смерть поросенка. – Где там нож?

– Ты не очень-то, – сказал другой голос, спокойный и властный. – Тряпки здесь дороже золота.

Послышался треск разрезаемой ткани, и голого, окоченевшего Ивана вытряхнули из мешка.

– Антропоид, – сказал первый голос разочарованно. – Опять антропоид!

– Ну и что! – возразил второй. – Из них получаются самые лучшие солдаты. Правда, жрут они много, это точно. Что там еще?

– Товарная бирка. «Класс: теплокровный позвоночный, кислорододышащий. Отряд: антропоиды. Раса: гоминид. Способ ассимиляции: Б. Способ диссимиляции: Б. Коэффициент жизнеспособности: 3, 01. Степень разумности: А7. Сорт: 2».

– Все?

– Нет. Еще инструкция:

«При соблюдении нижеследующих правил данный индивидуум сохраняет жизнедеятельность и жизнеспособность на неопределенно долгий срок…»

– Хватит! Как-нибудь и без инструкции разберемся. Отдери с него пластырь. Пусть очухается.

Какие-то смутные тени шевелились вокруг Ивана, что-то звякало рядом. Игла шприца несколько раз впивалась в предплечье, но он засыпал вновь и вновь. Прошло немало времени, прежде чем Иван разглядел огромный, темный, заваленный каким-то ржавым хламом подвал и склонившуюся над ним фигуру в долгополой шубе и в чем-то вроде мотоциклетного шлема на голове.

– Вставай, приятель, – сказало существо в шубе и шлеме. – Набери побольше воздуха и не спеши его выпускать. Тебе сделали небольшую операцию, и теперь твои легкие могут усваивать значительно больше кислорода, чем раньше. И речь нашу ты понимаешь свободно. Марсианская медицина – это тебе не что-нибудь!

– Так вы, значит, марсианин? – спросил Иван, еле шевеля губами.

– Нет, я с Земли, как и ты.

– Значит, и вас тоже… – большим пальцем правой руки Иван сделал неопределенный жест возле своего горла.

– Пусть бы только попробовали! Я – доброволец. Солдат удачи, так сказать. Платят здесь прилично, да и служба не из тяжелых. Я в таких делах разбираюсь. Меньше чем за двести монет в день не нанимался. А здесь обещали в десять раз больше, неплохо, как считаешь? Ты бы тоже не отказался, да?

– Может быть, – пробормотал Иван.

– Кстати, а ты где жил на Земле?

– Возле Минска.

– Это… где-то в Монголии?..

– Примерно, – просипел Иван. Он никак не мог понять, шутят с ним или говорят серьезно.

– Ну, тогда порядок! Монголы – парни что надо! Слышал я кое-что… Чингисхан, да?

– Да… – согласился совсем ошалевший Иван.

– Можешь звать меня сержантом. Правда, званий тут никаких нет, но я привык, чтобы меня так называли. Скоро ты сам все узнаешь. Познакомишься с ребятами. Кого тут только нет! Одни дышат кислородом, другие – сероводородом, а третьи – не то фтором, не то хлором. Есть и рогатые, и хвостатые, и с крокодильими мордами. Но, впрочем, настоящих солдат мало… Да, кстати! На, поешь.

Сержант протянул Ивану твердый сухой брикет размером с кирпич.

– Это унифицированный паек, – объяснил он. – Бифштекс, конечно, вкуснее, но не готовить же его для тебя одного. Если тебе захочется бифштексов или, к примеру, яичницы, то какой-нибудь придурок из созвездия Персея потребует пирожков с цианистым калием. Так что привыкай… Хотя ты, наверное, и дома досыта не жрал?

– Жрал, – ответил Иван, давясь унифицированным пайком.

– Да, учти, – предупредил сержант. – На довольствие тебя поставят только с завтрашнего дня. Так что эту порцию придется возместить. Выбирай: или по трети три дня, или по четверти – четыре.

– По половине – два, – сказал Иван. – Теперь попить бы чего…

– А вот про это – забудь! Ты не на Земле. В унифицированном пайке содержатся все вещества, необходимые для жизни. В том числе, и жидкость в связанном виде. По крайней мере, от жажды ты не умрешь. Вот ведомость. Распишись. Комплект белья, комбинезон с подогревом, пара обуви, носки, шуба, шлем, два подшлемника, перчатки, кислородный аппарат. Белья, правда, пока нет. Получишь позже. Одевайся… Ну, как? Нигде не жмет? Пройдись… Отлично! А теперь выбери себе оружие. – Сержант указал на кучу металлолома, сваленного вдоль стены.

Подойдя поближе, Иван увидел, что это оружие различных типов и систем – почти все сплошь покрытое коррозией, обгорелое и покореженное. Потоптавшись немного возле этой фантастической свалки, он подобрал лежащее с краю небольшое, довольно изящное устройство, похожее на ружье для подводной охоты.

– Ну, нет! – запротестовал сержант. – Разве это оружие для настоящего мужчины!

Кряхтя, он вытащил из кучи что-то тяжелое и длинное, как средневековая пищаль.

– Бери. Только почисть хорошенько, – сказал сержант. – А теперь пошли. Я покажу тебе казарму.

Старайся занять на нарах нижнее место. Там легче дышится.

Сержант последовательно открыл одну за другой три герметичные двери и, прежде чем вытолкать Ивана наружу, сказал:

– Глотни хорошенько воздуха. Он накопится у тебя в мышцах и крови, как у кита. Одного глубокого вдоха хватит минут на тридцать-сорок. Пошли.

Холод и ветер сразу же ослепили Ивана. Он закашлялся. Оранжевая равнина, вся усыпанная черно-красными булыжниками, дымилась ледяной пылью. Почва звенела под ногами. Кое-где, по клубам пара, поднимавшимся к фиолетовому небу, можно было угадать выходы подземных жилищ. Квадратный кусок равнины был тщательно очищен от камней и выровнен. Несколько фигур, закутанных в грязно-красные маскировочные халаты, шатаясь от ветра, разучивали строевые упражнения. В сторонке торчал добротно сработанный дощатый туалет.

– Первая цивилизованная уборная на Марсе, – гордо сказал сержант. – Построена по моему проекту.

В зловонной темноте казармы храпели, стонали и бредили во сне разнообразнейшие разумные существа, волею злого случая собранные здесь со всех уголков Галактики. С нар свешивались волосатые хвосты, чешуйчатые клешни, могучие хоботы и похожие на вареную вермишель щупальца.

Не найдя свободного места, Иван присел на нижние нары, возле свернувшейся клубком косматой туши. Нащипав из подстилки ветоши и набрав с пола горсть красного песка, он принялся сдирать ржавчину с толстого конического ствола.

– Я У-90М номер 0116, телепатическое ружье универсального типа, модернизированное, – услышал он вдруг четкую негромкую фразу. При этом что-то несильно кольнуло Ивана в виски. – В прикладе находится инструкция по обращению со мной. Она напечатана на всех основных языках Галактики.

После того как Ивана в замороженном виде отправили на Марс, он уже ничему не удивлялся. Из пенала в прикладе извлек несколько свернутых в трубку тонких голубоватых листков бумаги и минут десять сосредоточенно разглядывал их со всех сторон.

– Я ничего не могу понять, – наконец сказал он, обращаясь к куску проржавевшего железа.

– Говорить вслух совсем не обязательно. Я и так все понимаю, – слова возникали в сознании Ивана как бы сами собой. Мягкая, словно бы женская интонация. И, судя по всему, их никто больше не слышал. – Поскольку ты неграмотный, мне придется объяснить все самой. Но это потребует уйму времени и энергии. Я не болтунья. Мое назначение – уничтожать противника. Для этого тебе достаточно мысленно произнести приказ и снять блокировку с исполнительного механизма. Из тысячи объектов я безошибочно выберу нужный и уничтожу максимально приемлемым способом. К примеру, если цель находится в толпе, я посылаю обыкновенную пулю, калибр которой зависит от массы и живучести этой цели. Если она находится в укрытии – стреляю кумулятивной гранатой или ядерной боеголовкой. Кроме того, я могу поражать противника электрическим разрядом, лазерным лучом, гравитационным ударом, отравленной стрелой, бактериологической ампулой, психической энергией, ультразвуком, холодом и нейтронным излучением. Бури, землетрясения, затмения светил и вспышки сверхновых для меня не помеха.

– И ты никогда не промахиваешься? – удивленно спросил Иван. Фразы он уже не произносил вслух, а строил в уме.

– Никогда. Ни одно телепатическое ружье еще ни разу не промахнулось. Марсиане знали, чего хотели, когда создавали нас. Потому-то так трудно сейчас встретить настоящего марсианина!

– А сама ты стрелять не можешь?

– К сожалению – нет. Только стрелок может снять блокировку. Но буду я стрелять после этого или нет, определяю уже я сама. Мы, телепатические ружья, очень впечатлительны! И требуем к себе достойного отношения. Мой прежний хозяин был порядочным невеждой. Дикарь с какой-то периферийной планеты. Кстати, а ты откуда?

– Я с Земли.

– Так твоя планета называется?

– Да.

– Мне это ничего не говорит. Лет через сто она будет называться совсем по-другому. Наша бедная планета как только не называлась на моей памяти… Да, а как ты собираешься производить выстрел?

– В каком смысле?

– В самом простом! Неужели мне нужно разжевывать тебе каждую мелочь? Как ты собираешься стрелять? Будешь ли ты держать меня передними конечностями, а выстрел производить задними, или, быть может, тебе удобнее носить меня в мускульной сумке, а стрелять клювом или нижней губой? Объясни, что у тебя – клешни, крылья, щупальца, хватальные рожки, мандибулы, псевдоподии?

– У меня руки. Две.

– Неплохо. Что на них: копыта, присоски, гребала?

– Пальцы.

– Сколько?

– По пять.

– Какое же спусковое устройство тебе подойдет? Может быть, кнопка?

– Да нет. Лучше что-нибудь похожее на… – Иван задумался, подыскивая нужное слово, – … ну, такую небольшую изогнутую пластинку.

– Спусковой крючок тебе, что ли, нужен? Так бы и сказал сразу! В каком месте? Приложи туда палец.

Через секунду на указанном Иваном месте стал выпячиваться бугорок. Вскоре он превратился во вполне приличный спусковой крючок, правда, без скобы.

– Мы способны к саморегулировке, – гордо сказало ружье.

– А откуда вы для этого берете энергию?

– Отовсюду. Из солнечного света, воздуха, песка, твоего дыхания. А сейчас разбери меня и почисть. Особое внимание обрати на клапан компрессора и газоотводную трубку.

Заснул Иван сидя, зажав ружье между колен.

Разбудил его голос сержанта.

– Подъем! Подъем! – орал тот. – Получить паек! Одна минута на завтрак! Выходи строиться!

Иван сразу вспомнил все, что с ним случилось накануне, и впервые всерьез осознал ужас своего положения. Мир без травы и воды, мир без цветов и деревьев, без апреля и августа, без книг, без телевизора, без друзей и невесты, без шашлыков и «Жигулевского», мир, совершенно не приспособленный для существования человека, – вот что ожидало его отныне.

– Извините, – кто-то тронул Ивана за локоть.

Он обернулся и увидел существо, всем своим видом напоминавшее большого грустного кенгуру. На нем были мешковатый комбинезон и растоптанные тапки огромного размера. Свой шлем кенгуру держал под мышкой. Длинный толстый хвост был обмотан тряпьем и перевязан веревочками. Круглые черные глаза внимательно глядели на Ивана.

– Извините, – повторил он. – Вы землянин?

– Да.

– Вы соотечественник сержанта?

– Это как сказать… В некотором роде – да.

– У меня к вам просьба, – сказал кенгуру. – Моя планета очень далеко отсюда. А здесь холодно и плохо. Кроме того, в некоторые периоды жизни мы надолго засыпаем. И как раз сейчас у меня наступил такой период. Но сержант не разрешает мне спать долго. Он говорит, что с меня и восьми часов хватит. Если бы он разрешил поспать хотя бы суток семьсот, я бы потом смог очень долго бодрствовать. Но я очень боюсь сержанта. Поговорите с ним, пожалуйста. Очень вас прошу.

– Хорошо, – согласился Иван. – Я попробую.

– В строй! Кто там копается? – закричал сержант. – Эй, хвостатый, бегом на место! А ты, новенький, не болтай с ним!

На плацу сержант построил отряд в колонну по четыре. В первых рядах стояли существа, имевшие по две ноги. За ними трехногие, четырехногие и так далее по возрастающей. В затылок им выстроились те, кто ползал, прыгал по-лягушачьи и перекатывался наподобие шаров. Позади всех оказался сосед Ивана по нарам – толстый, косматый медведь. Он был совершенно неразумен, но в его густой шерсти обитала колония высокоорганизованных насекомых, составлявших коллективный разум и сумевших полностью подчинить себе организм зверя. До прибытия на Марс медведь мог дать сто очков вперед любому интеллектуалу из центра Галактики, но насекомые от холода постепенно впадали в транс, и бедный медведь глупел на глазах.

– Равняйсь! – подал команду сержант. – Подобрали, подобрали животы! Смирно! Шагом марш!

Иван маршировал на левом фланге первой шеренги. Едкая колючая пыль забивала нос и глаза, а ветер буквально срывал одежду. После команды «кругом» он, подгоняемый ревущим вихрем, прошагал по прямой еще метров пять.

– Левой! Левой! – орал сержант, поминутно отплевываясь. – Выше ногу! Не гнуть колени! Прекратить разговоры в строю! Ну и что с того, что у тебя в ноге шесть суставов? Левой! Левой! Откуда вы только взялись на мою голову!

Во время очередного перестроения Иван упал и вместе с ружьем катился до тех пор, пока не застрял в какой-то трещине.

После строевых занятий были проведены учения по инженерно-строительной подготовке. Поскольку по причине чрезвычайной твердости марсианского грунта окапываться было невозможно, сержант приказал строить индивидуальные укрытия из камней, которые в изобилии валялись вокруг плаца. Вскоре все подходящие булыжники с наветренной стороны были собраны и пришла очередь таскать камни против ветра. Это был поистине сизифов труд! Ничего не соображавший медведь рыл носом во всех направлениях и, случайно наткнувшись на чье-либо уже почти готовое сооружение, разваливал его, как бульдозер.

Первым работу окончил представитель звезды Альфарет из созвездия Пегаса – существо, похожее на стегозавра, каким его изображают в книгах по палеонтологии. Каждая из восьми пар его могучих конечностей, прикрытых костяными щитками, была строго специализирована – одна рыла, другая толкала, третья цеплялась за горизонтальные поверхности, четвертая – за вертикальные и так далее.

Для длинного, как жираф, нескладного денебца укрытие достраивали всем отрядом. При этом совершенно выбившийся из сил Иван вслух усомнился в целесообразности учений и в надежности воздвигнутых при его участии фортификационных сооружений. Сержант внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал.

Собирая камни, Иван сделал для себя одно открытие – к расчищенному куску красной пустыни не вела извне ни одна дорога. Ничего похожего на посадочную площадку для самолетов, вертолетов или ракет также не имелось. Любые следы, удалявшиеся от плаца – а их отпечатки неплохо просматривались на подветренных склонах холмов и в ложбинах, – сделав петлю, в конце концов возвращались обратно. Дальше всех обычно уходил странный широкий след, который могли оставить штук десять связанных между собой веников. Трудно было даже догадаться, кому он принадлежал – живому существу или механизму. След этот имел еще одну особенность – он аккуратно повторял все изгибы наиболее крупных трещин.

Во второй половине дня, после обеда, ничем, впрочем, не отличавшегося от завтрака, сержант обрисовал в общих чертах сложившуюся на Марсе внутриполитическую обстановку.

Жизнь появилась здесь на полмиллиарда лет раньше, чем на Земле, и развивалась более быстрыми темпами. В болотах и лагунах голубой планеты еще квакали первые рептилии, когда ее старшая соседка уже вступила в технологическую эру. Примерно в этот же период на Марсе стала ощущаться нехватка воды. Сначала высохли открытые источники, потом иссякла влага в недрах. Сохранилась лишь та вода, что в виде снега и льда скопилась на полюсах. Каждые полгода, в определенный период, та из полярных шапок, которая оказывалась ближе к Солнцу, начинала таять, и вода по сети специальных коллекторов, проложенных под поверхностью планеты, устремлялась к экватору. Поскольку все попытки наладить ее разумное распределение заканчивались безуспешно, дележка стала осуществляться силой оружия. Стычки происходили регулярно два раза в год. Постепенно интервалы между ними сокращались, и война приобрела непрерывный характер. Само собой, марсианам уже некогда было думать о чем-то другом, кроме совершенствования средств нападения и защиты. Со временем все это пагубно отразилось не только на почве, атмосфере и растительном мире планеты, но и на численности местного народонаселения. Поэтому противоборствующие стороны прибегли к импорту военной силы с других планет Галактики.

– Начало таяния северной полярной шапки ожидается со дня на день, – сказал сержант далее. – В связи с этим всем необходимо соблюдать бдительность и дисциплину. Как только будет получен соответствующий приказ, отряд немедленно приступит к боевым действиям.

– И сколько примерно придется ждать? – спросил Иван.

– Приказ может поступить уже сегодня, а может и через дней двадцать-тридцать.

– Ничего себе! – сказал Иван. – У меня и так уже выговор за прогулы!

– Марсианская транспортная техника способна вернуть любого из вас не только в то место, откуда он был взят, но и в тот же самый момент времени.

Здесь сержант сделал глубокий вдох и уже совсем другим голосом объявил, что, по имеющимся у него сведениям, среди личного состава циркулируют слухи о том, что марсианские войны давным-давно окончились. Что сами марсиане якобы или поголовно вымерли, или, плюнув на все, удрали со своей проклятой планеты. Будто бы существующее положение вещей поддерживается сошедшими с ума штабными компьютерами, все еще функционирующими в недрах планеты, да корыстными побуждениями профессиональных наемников, греющих на этом деле руки. Однако все это наглая клевета и дезинформация. Лица, виновные в распространении подобных слухов, будут выявлены и строго наказаны.

– За этим я прослежу лично, – закончил сержант. – Вопросы есть? Нет. Разойтись. После перерыва всем заняться изучением личного оружия!

Сказав это, сержант удалился так быстро, что Иван даже не успел выполнить обещание, данное утром кенгуру.

Своего нового знакомого Иван разыскал в самом темном углу казармы, где тот, сидя на нарах, уныло тер тряпкой свое оружие – длинную и тонкую кочергу с параболическим излучателем на конце. Со сном кенгуру боролся следующим образом: на его шею была надета веревочная петля, свободным концом привязанная к перекладине верхних нар. Как только голова кенгуру начинала клониться вниз, веревка натягивалась, петля сдавливала горло и сон на время пропадал.

– Я не успел сегодня поговорить с сержантом, – сказал Иван. – Завтра я это обязательно сделаю.

– Хорошо, – сказал кенгуру покорно. – Спасибо.

– Может, ты понимаешь здесь что-нибудь? – Иван развернул инструкцию по использованию телепатического ружья.

Уходить Ивану не хотелось. Все же кенгуру был единственным существом, не считая, конечно, сержанта, с которым Иван перекинулся здесь хоть парой слов.

– Нет, – ответил кенгуру. – Иностранные языки у нас изучают только в высших школах. А я, до того как попал сюда, окончил лишь семьдесят три класса. Спросите у него, – кенгуру указал на верхние нары. Там восседала куча фиолетовых перьев, из которых торчала лысая голова с хищным клювом.

– Я был старшим библиотекарем на планете Шиддам, – прошипела фиолетовая птица, косясь на Ивана кроваво-красным глазом. – Хотя информация у нас регистрируется на кремниевых микроматрицах, я имел доступ в архивы, где хранились записи на коже, бумаге, ткани, черепашьих панцирях, деревянных дощечках, глиняных табличках и свинцовых листах. Таким образом, я изучил все основные языки Галактики.

Он ловко перелистал двупалой когтистой лапой голубоватые листки и углубился в чтение.

– Там должно быть что-то о неисправностях и их ремонте, – подсказал Иван.

За весьма короткое время их знакомства ружье успело замучить Ивана болтовней о давным-давно забытых атаках и контратаках. Судя по фантастическим деталям, большинство из этих истории было чистейшим вымыслом. По соображениям Ивана, нормальный боевой аппарат не должен был нести подобную чушь.

– Вот, слушай, – сказал библиотекарь. – «Характер неисправности: процент попадания ниже ста. Причины неисправности: разрегулировался блок эффективности. Способ устранения неисправности: настроить блок согласно пункту 2 части третьей настоящей инструкции».

– Не то, – сказал Иван. – Читай дальше.

– «Нарушение телепатического контакта со стрелком…»

– Нет.

– «Задержка выстрела…»

– Нет.

– «Разговоры на темы, прямо не касающиеся функционирования…»