Текст книги "Стихи"

Автор книги: Николай Гумилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Капли крови текут с усов колючих, Томно ему, он сыт, он опьянел, Ах, здесь слишком много бубнов гремучих, Слишком много сладких, пахучих тел.

Мне ли видеть его в дыму сигарном, Где пробки хлопают, люди кричат, На мокром столе чубуком янтарным Злого сердца отстукивающим такт?

Мне, кто помнит его в струге алмазном, На убегающей к Творцу реке Грозою ангелов и сладким соблазном, С кровавой лилией в тонкой руке?

Девушка, что же ты? Ведь гость богатый, Встань перед ним, как комета в ночи. Сердце крылатое в груди косматой Вырви, вырви сердце и растопчи.

Шире, всё шире, кругами, кругами Ходи, ходи и рукой мани, Так пар вечерний плавает лугами, Когда за лесом огни и огни.

Вот струны-быки и слева и справа, Рога их – смерть, и мычанье – беда, У них на пастбище горькие травы, Колючий волчец, полынь, лебеда.

Хочет встать, не может... Кремень зубчатый, Зубчатый кремень, как гортанный крик, Под бархатной лапой, грозно подъятой, В его крылатое сердце проник.

Рухнул грудью, путая аксельбанты, Уже ни пить, ни смотреть нельзя, Засуетились официанты, Пьяного гостя унося.

Что ж, господа, половина шестого? Счет, Асмодей, нам приготовь! Девушка, смеясь, с полосы кремневой Узким язычком слизывает кровь. Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

ПЬЯНЫЙ ДЕРВИШ Соловьи на кипарисах, и над озером луна, Камень черный, камень белый, много выпил я вина. Мне сейчас бутылка пела громче сердца моего: "Мир лишь луч от лика друга, всё иное – тень его!"

Виночерпия взлюбил я не сегодня, не вчера, Не вчера и не сегодня пьяный с самого утра. И хожу и похваляюсь, что узнал я торжество: "Мир лишь луч от лика друга, всё иное – тень его!"

Я бродяга и трущобник, непутевый человек, Всё, чему я научился, всё забыл теперь навек, Ради розовой усмешки и напева одного: "Мир лишь луч от лика друга, всё иное – тень его!"

Вот иду я по могилам, где лежат мои друзья, О любви спросить у мертвых неужели мне нельзя? И кричит из ямы череп тайну гроба своего: "Мир лишь луч от лика друга, всё иное – тень его!"

Под луною всколыхнулись в дымном озере струи, На высоких кипарисах замолчали соловьи, Лишь один запел так громко, тот, не певший ничего: "Мир лишь луч от лика друга, всё иное – тень его!" [Февраль 1921] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

ЛЕОПАРД

Если убитому леопарду не

опалить немедленно усов, дух

1000

его будет преследовать

охотника.

Абиссинское поверье

Колдовством и ворожбою В тишине глухих ночей Леопард, убитый мною, Занят в комнате моей.

Люди входят и уходят, Позже всех уходит та, Для которой в жилах бродит Золотая темнота.

Поздно. Мыши засвистели, Глухо крякнул домовой, И мурлычет у постели Леопард, убитый мной.

"По ущельям Добробрана Сизый плавает туман. Солнце, красное, как рана, Озарило Добробран.

Запах меда и вервены Ветер гонит на восток, И ревут, ревут гиены, Зарывая нос в песок.

Брат мой, брат мой, ревы слышишь, Запах чуешь, видишь дым? Для чего ж тогда ты дышишь Этим воздухом сырым?

Нет, ты должен, мой убийца, Умереть в стране моей, Чтоб я снова мог родиться В леопардовой семье."

Неужели до рассвета Мне ловить лукавый зов? Ах, не слушал я совета, Не спалил ему усов!

Только поздно! Вражья сила Одолела и близка: Вот затылок мне сдавила, Точно медная рука...

Пальмы... С неба страшный пламень Жжет песчаный водоем... Данакиль припал за камень С пламенеющим копьем.

Он не знает и не спросит, Чем душа моя горда, Только душу эту бросит, Сам не ведая куда.

И не в силах я бороться, Я спокоен, я встаю. У Жирафьего колодца Я окончу жизнь мою. [1919?] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

МОЛИТВА МАСТЕРОВ Я помню древнюю молитву мастеров: Храни нас, Господи, от тех учеников,

Которые хотят, чтоб наш убогий гений Кощунственно искал всё новых откровений.

Нам может нравиться прямой и честный враг, Но эти каждый наш выслеживают шаг.

Их радует, что мы в борении, покуда Петр отрекается и предает Иуда.

Лишь небу ведомы пределы наших сил, Потомством взвесится, кто сколько утаил.

Что создадим мы впредь, на это власть Господня, Но что мы создали, то с нами посегодня.

Всем оскорбителям мы говорим привет, Превозносителям мы отвечаем – нет!

Упреки льстивые и гул молвы хвалебный Равно для творческой святыни непотребны.

Вам стыдно мастера дурманить беленой, Как карфагенского слона перед войной. Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

ДЕВА-ПТИЦА Пастух веселый Поутру рано Выгнал коров в тенистые долы Броселианы.

Паслись коровы, И песню своих веселий На тростниковой Играл он свирели.

И вдруг за ветвями Послышался голос, как будто не птичий, Он видит птицу, как пламя, С головкой милой, девичьей.

Прерывно пенье, Так плачет во сне младенец. В черных глазах томленье, Как у восточных пленниц.

Пастух дивится И смотрит зорко: "Такая красивая птица, А стонет так горько",

Ее ответу Он внемлет, смущенный: "Мне подобных нету На земле зеленой.

Хоть мальчик-птица, Исполненный дивных желаний, И должен родиться В Броселиане,

Но злая Судьба нам не даст наслажденья: Подумай, пастух, должна я Умереть до его рожденья.

И вот мне не любы Ни солнце, ни месяц высокий, Никому не нужны мои губы И бледные щеки.

Но всего мне жальче, Хоть и всего дороже, Что птица-мальчик Будет печальным тоже.

Он станет порхать по лугу, Садиться на вязы эти И звать подругу, Которой уж нет на свете.

Пастух, ты, наверно, грубый, Ну, что ж, я терпеть умею, Подойди, поцелуй мои губы И хрупкую шею.

Ты юн, захочешь жениться, У тебя будут дети, И память о Деве-птице Долетит до иных столетий."

Пастух вдыхает запах Кожи, солнцем нагретой, Слышит, на птичьих лапах Звенят золотые браслеты.

Вот уже он в исступленьи. Что делает, сам не знает. Загорелые его колени Красные перья попирают.

Только раз застонала птица, Раз один застонала, И в груди ее сердце биться Вдруг перестало.

Она не воскреснет, Глаза помутнели, И грустные песни Над нею играет пастух на свирели.

С вечерней прохладой Встают седые туманы, И гонит он к дому стадо Из Броселианы. Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

* * * Из букета целого си 1000 реней Мне досталась лишь одна сирень, И всю ночь я думал об Елене, А потом томился целый день.

Все казалось мне, что в белой пене Исчезает милая земля, Расцветают влажные сирени За кормой большого корабля.

И за огненными небесами Обо мне задумалась она, Девушка с газельими глазами Моего любимейшего сна.

Сердце прыгало, как детский мячик, Я, как брату, верил кораблю, Оттого, что мне нельзя иначе, Оттого, что я ее люблю. [1917] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

* * * Много есть людей, что, полюбив, Мудрые, дома себе возводят, Возле их благословенных нив. Дети резвые за стадом бродят.

А другим – жестокая любовь, Горькие ответы и вопросы, С желчью смешана, кричит их кровь, Слух их жалят злобным звоном осы.

А иные любят, как поют, Как поют и дивно торжествуют, В сказочный скрываются приют; А иные любят, как танцуют.

Как ты любишь, девушка, ответь, По каким тоскуешь ты истомам? Неужель ты можешь не гореть Тайным пламенем, тебе знакомым?

Если ты могла явиться мне Молнией слепительной Господней, И отныне я горю в огне, Вставшем до небес из преисподней? [1917] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

* * * Вероятно, в жизни предыдущей Я зарезал и отца и мать, Если в этой – Боже Присносущий!Так позорно осужден страдать.

Каждый день мой, как мертвец, спокойный, Все дела чужие, не мои, Лишь томленье вовсе недостойной, Вовсе платонической любви.

Ах, бежать бы, скрыться бы, как вору, В Африку, как прежде, как тогда, Лечь под царственную сикомору И не подниматься никогда.

Бархатом меня покроет вечер, А луна оденет в серебро, И быть может не припомнит ветер, Что когда-то я служил в бюро. [1917] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

* * * Я конквистадор в панцире железном, Я весело преследую звезду, Я прохожу по пропастям и безднам И отдыхаю в радостном саду.

Как смутно в небе диком и беззвездном! Растет туман... но я молчу и жду И верю, я любовь свою найду... Я конквистадор в панцире железном.

И если нет полдневных слов звездам, Тогда я сам мечту свою создам И песней битв любовно зачарую.

Я пропастям и бурям вечный брат, Но я вплету в воинственный наряд Звезду долин, лилею голубую. [Осень 1905] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

* * * С тобой я буду до зари, Наутро я уйду Искать, где спрятались цари, Лобзавшие звезду.

У тех царей лазурный сон Заткал лучистый взор; Они – заснувший небосклон Над мраморностью гор.

Сверкают в золоте лучей Их мантий багрецы, И на сединах их кудрей Алмазные венцы.

И их мечи вокруг лежат В каменьях дорогих, Их чутко гномы сторожат И не уйдут от них.

Но я приду с мечом своим; Владеет им не гном! Я буду вихрем грозовым, И громом, и огнем!

Я тайны выпытаю их, Все тайны дивных снов, И заключу в короткий стих, В оправу звонких слов.

Промчится день, зажжет закат, Природа будет храм, И я приду, приду назад, К отворенным дверям.

С тобою встретим мы зарю, Наутро я уйду, И на прощанье подарю Добытую звезду. [Осень 1905] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

ПЕСНЬ ЗАРАТУСТРЫ Юные, светлые братья Силы, восторга, мечты, Вам раскрываю объятья, Сын голубой высоты.

Тени, кресты и могилы Скрылись в загадочной мгле, Свет воскресающей силы Властно царит на земле.

Кольца роскошные мчатся. Ярок восторг высоты; Будем мы вечно встречаться В вечном блаженстве мечты.

Жаркое сердце поэта Блещет как звонкая сталь. Горе не знающим света! 1000

Горе обнявшим печаль! [Осень 1905] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

CREDO Откуда я пришел, не знаю... Не знаю я, куда уйду, Когда победно отблистаю В моем сверкающем саду.

Когда исполнюсь красотою, Когда наскучу лаской роз, Когда запросится к покою Душа, усталая от грез.

Но я живу, как пляска теней В предсмертный час больного дня, Я полон тайною мгновений И красной чарою огня.

Мне все открыто в этом мире И ночи тень, и солнца свет, И в торжествующем эфире Мерцанье ласковых планет.

Я не ищу больного знанья, Зачем, откуда я иду; Я знаю, было там сверканье Звезды, лобзающей звезду.

Я знаю, там звенело пенье Перед престолом красоты, Когда сплетались, как виденья, Святые белые цветы.

И жарким сердцем веря чуду, Поняв воздушный небосклон, В каких пределах я ни буду, На все наброшу я свой сон.

Всегда живой, всегда могучий, Влюбленный в чары красоты. И вспыхнет радуга созвучий Над царством вечной пустоты. [Осень 1905] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

ГРЕЗА НОЧНАЯ И ТЕМНАЯ На небе сходились тяжелые, грозные тучи, Меж них багровела луна, как смертельная рана, Зеленого Эрина воин, Кухулин могучий Упал под мечом короля океана, Сварана.

И волны шептали сибиллы седой заклинанья, Шатались деревья от песен могучего вала, И встретил Сваран исступленный в грозе ликованья Героя героев, владыку пустыни, Фингала.

Друг друга сжимая в объятьях, сверкая доспехом, Они начинают безумную, дикую пляску, И ветер приветствует битву рыдающим смехом, И море грохочет свою вековечную сказку.

Когда я устану от ласковых, нежных объятий, Когда я устану от мыслей и слов повседневных Я слышу, как воздух трепещет от гнева проклятий, Я вижу на холме героев, могучих и гневных. [Осень 1905] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

ПЕСНЯ О ПЕВЦЕ И КОРОЛЕ Мой замок стоит на утесе крутом В далеких, туманных горах, Его я воздвигнул во мраке ночном С проклятьем на бледных устах.

В том замке высоком никто не живет, Лишь я его гордый король, Да ночью спускается с диких высот Жестокий, насмешливый тролль.

На дальнем утесе, труслив и смешон, Он держит коварную речь, Но чует, что меч для него припасен, Не знающий жалости меч.

Однажды сидел я в порфире златой, Горел мой алмазный венец, И в дверь постучался певец молодой, Бездомный бродячий певец.

Для всех, кто отвагой и силой богат, Отворены двери дворца; В пурпуровой зале я слушать был рад Безумные речи певца.

С красивою арфой он стал недвижим, Он звякнул дрожащей струной, И дико промчалась по залам моим Гармония песни больной.

"Я шел один в ночи беззвездной В горах с уступа на уступ И увидал над мрачной бездной, Как мрамор белый, женский труп.

Влачились змеи по уступам, Угрюмый рос чертополох, И над красивым женским трупом Бродил безумный скоморох.

И смерти дивный сон тревожа, Он бубен потрясал в руке, Над миром девственного ложа Плясал в дурацком колпаке.

Едва звенели колокольца, Не отдаваяся в горах, Дешевые сверкали кольца На узких сморщенных руках.

Он хохотал, смешной, беззубый, Скача по сумрачным холмам, И прижимал больные губы К холодным девичьим губам.

И я ушел, унес вопросы, Смущая ими божество, Но выше этого утеса Не видел в мире ничего".

Я долее слушать безумца не мог, Я поднял сверкающий меч, Певцу подарил я кровавый цветок В награду за дерзкую речь.

Цветок зазиял на высокой груди, Красиво горящий багрец... "Безумный певец, ты мне страшен, уйди". Но мертвенно бледен певец.

Порвалися струны, протяжно звеня, Как арфу его я разбил За то, что он плакать заставил меня, Властителя гордых могил.

Как прежде, в туманах не видно луча, Как прежде, скитается тролль. Он, бедный, не знает, бояся меча, Что властный рыдает корол 1000 ь.

По-прежнему тих одинокий дворец, В нем трое, в нем трое всего: Печальный король, и убитый певец, И дикая песня его. [Осень 1905] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

РАССКАЗ ДЕВУШКИ В вечерний час горят огни... Мы этот час из всех приметим, Господь, сойди к молящим детям И злые чары отгони!

Я отдыхала у ворот Под тенью милой, старой ели, А надо мною пламенели Снега неведомых высот.

И в этот миг с далеких гор Ко мне спустился странник дивный. В меня вперил он взор призывный, Могучей негой полный взор.

И пел красивый чародей: "Пойдем со мною на высоты, Где кроют мраморные гроты Огнем увенчанных людей.

Их очи дивно глубоки, Они прекрасны и воздушны, И духи неба так послушны Прикосновеньям их руки.

Мы в их обители войдем При звуках светлого напева, И там ты будешь королевой, Как я могучим королем.

О, пусть ужасен голос бурь И страшны лики темных впадин, Но горный воздух так прохладен И так пленительна лазурь".

И эта песня жгла мечты, Дарила волею мгновенья И наряжала сновиденья В такие яркие цветы.

Но тих был взгляд моих очей, И сердце, ждущее спокойно, Могло ль прельститься цепью стройной Светло-чарующих речей.

И дивный странник отошел, Померкнул в солнечном сиянье, Но внятно – тяжкое рыданье Мне повторял смущенный дол.

В вечерний час горят огни... Мы этот час из всех приметим, Господь, сойди к молящим детям И злые чары отгони. [Осень 1905] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

ЛЮДЯМ НАСТОЯЩЕГО Для чего мы не означим Наших дум горячей дрожью, Наполняем воздух плачем, Снами, смешанными с ложью.

Для того ль, чтоб бесполезно, Без блаженства, без печали Между Временем и Бездной Начертить свои спирали.

Для того ли, чтоб во мраке, Полном снов и изобилья, Бросить тягостные знаки Утомленья и бессилья.

И когда сойдутся в храме Сонмы радостных видений, Быть тяжелыми камнями Для грядущих поколений. [Осень 1905] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

ЛЮДЯМ БУДУЩЕГО Издавна люди уважали Одно старинное звено, На их написано скрижали: "Любовь и Жизнь – одно". Но вы не люди, вы живете, Стрелой мечты вонзаясь в твердь, Вы слейте в радостном полете Любовь и Смерть.

Издавна люди говорили, Что все они рабы земли И что они, созданья пыли, Родились и умрут в пыли. Но ваша светлая беспечность Зажглась безумным пеньем лир, Невестой вашей будет Вечность, А храмом – мир.

Все люди верили глубоко, Что надо жить, любить шутя И что жена – дитя порока, Стократ нечистое дитя. Но вам бегущие годины Несли иной нездешний звук, И вы возьмете на Вершины Своих подруг. [Осень 1905] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.

ПРОРОКИ И ныне есть еще пророки, Хотя упали алтари. Их очи ясны и глубоки Грядущим пламенем зари.

Но им так чужд призыв победный, Их давит власть бездонных слов, Они запуганы и бледны В громадах каменных домов.

И иногда в печали бурной Пророк, не признанный у нас, Подъемлет к небу взор лазурный Своих лучистых, ясных глаз.

Он говорит, что он безумный, Но что душа его свята, Что он, в печали многодумной, Увидел светлый лик Христа.

Мечты Господни многооки, Рука Дающего щедра, И есть еще, как он, пророки Святые рыцари добра.

Он говорит, что мир не страшен, Что он Зари Грядущей князь... Но только духи темных башен Те речи слушают, смеясь. [Осень 1905] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.