Текст книги "Надежда (СИ)"

Автор книги: Николай Побережник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Надежда
Николай Побережник

Глава первая.

Пробираясь через заросли аралии я, будучи атеистом, молился! Шутка ли, высохшие до состояния камня ветки с немалыми шипами на них, могут убить меня мгновенно, занесло же! Вроде ничего не предвещало беды, как говорится, но на тебе – после просеки ЛЭП, заросшей таволожкой и молодым маньчжурским орехом, вышел наконец-то к дороге, от которой меня теперь отделяет какая-то сотня метров. Сотня метров густых зарослей аралии. Остановился, осмотрелся – возвращаться назад уже нет смысла, теперь только вперед, потихоньку, накинув капюшон старой «морской» плащ-палатки, и завернувшись в нее же, я медленно наступаю тяжелым берцем, ломая наиболее тонкие, смертельные сухие побеги, спускаюсь к дороге по кратчайшему пути. С чего вдруг аралия стала ядовитым растением? Нет, в самой аралии и ее шипах нет ничего опасного, разве только поцарапаешься. А вот сезон дождей, который прекратился лишь пару недель назад, наделил высохшие ветки и шипы тонким, слоем токсичной пленки, частицы которой, при попадании в кровь, превращают ее за секунды в студень, и все, сердце не прокачает свернувшуюся кровь. Опасные осадки несет со стороны Китая, тоже к слову, уже мертвого. Чем они там друг друга травили и убивали в процессе Тайваньского кризиса, остается только догадываться.

Кто я? Думаю, что пока еще человек, во всяком случае, пытаюсь им оставаться... По имени меня давно не называли, похоже, сам его скоро забуду. Нет, чтобы не забыть...

– Иван, – произнес я и сразу прислушался к окружающей меня тайге.

В стороне вскрикнула и, захлопав крыльями, сорвалась с насиженного места сорока, а следом за ней пара ее товарок.

Где я? Точно не скажу, карта, точнее несколько, чудом сохранившихся и затертых буклетов-атласов дорог, что вытащил несколько лет назад из сожженного на обочине джипа, не так точна, как хотелось бы. Да как на зло бывает, нужное место либо обгорело, либо вырвано с кусками плавленой пластмассы. Долго я тот бардачок выковыривал из общей обугленной массы салона и был награжден возможностью худо-бедно, но ориентироваться на местности. Есть правда еще несколько листочков в клеточку, на которых я схематично изобразил ориентиры рядом с тайниками.

Понесла же нелегкая в поисках возможного сокровища, шансов один на тысячу, но, при удачном варианте «овчинка стоит выделки». Неделю назад, сидя на привале у одного из своих тайников, заметил в вечернем небе дымный росчерк быстро падающего небесного тела. Возможно небольшой метеорит, а возможно и подарок из прошлого – на закате худого мира, того самого, что лучше доброй войны, мировая элита активно вкладывала средства в космос, Лунный проект и прочие весьма расточительные мероприятия. На орбите Земли была крупная орбитальная станция с модулями полутора десятков государств – освоителей околоземной орбиты. Уже не помню точно, но международный контингент астронавтов, в лучшие времена, достигал пару сотен человек.    Так что, возможно, это одна из спасательных капсул, или спускаемых аппаратов, что уже давно как дерьмо в проруби болтаются в ближайшем космосе после выходки маразматичного потомка основателя идеи Чучхе. Они вывели на несколько разных орбит свои ракетоносители и взорвали их там. Тонны щебня неслись в космосе и уничтожали все то, что понастроили на орбите проклятые капиталисты и отступники от коммунистических идей. Международный орбитальный космический институт успел сообщить о начале срочной эвакуации, да куда там...    Ответ долго не заставил себя ждать, я тогда не особо был в курсе новостей, кто-то на работе рассказывал, что жахнули по Северной Корее чем-то тектоническим. Кто, пойди теперь, разберись, но одно знаю точно, переборщили – досталось «прицепом» многим соседям.

Так что иногда, под действием земного притяжения, из сотен тысяч тонн железа, что-то, не совсем сгорев в плотных слоях атмосферы, да и упадет с неба, и может стать целым состоянием. Уже поросли мхом легенды и истории о том, как подобные «подарки небес» позволяют занять высокое положение в нашем мире хаоса    или потерять все, в том числе и жизнь. Так и ходят по харчевням и ночлежкам Пристанищ всякие истории. Однако, охотников за подобными подарками все равно хватает.    Наверняка ведь кто-то еще кроме меня видел росчерк в вечернем хмуром небе.

Наконец-то заросший кювет и растрескавшийся асфальт того, что когда-то было дорогой, ведущей в сторону города... города, – развернул карту, – черт его знает что было на месте дыры с обуглившимися краями... В этих местах дороги либо вдоль побережья, либо старые таежные проселки. Сверился с компасом, направление остатков дороги вроде пока попутное, осмотрелся, взвел единственный рабочий курок некогда ИЖ-43, а теперь обреза, и прислушиваясь двинулся дальше, надо до темна еще много пройти и найти место для ночлега, а завтра на рассвете приступить к поискам.

***

Никто не может точно сказать, когда все случилось, когда сработал пусковой механизм сотен цепных реакций в обществе, в государствах и в головах отдельно взятых личностей, а также целых, так называемых социальных групп. Для меня точкой обратного отсчета стал обыкновенный осенний день, это было лет десять назад примерно, я стоял на балконе, перекуривал наедине со своими мыслями после тяжелого дня (удалось выстоять трех километровую очередь к АЗС и залить две канистры дефицитной солярки). На лавочке, у дома напротив, сидела подвыпившая компания, было темно, зато хорошо слышно. Голоса разгорающейся перепалки разносились далеко по кварталу, вот уже послышались шлепки и глухие удары... завизжали бабы, а через пару минут все разбежались. Утром, собравшись на работу, я пошел в гараж за машиной, и немало удивился тому, что труп забитого в драке местного маргинала, а проще бомжа, так и лежит у лавочки. Остановился, оглянулся... престарелая пара, подгоняя друг друга, косясь на меня и тело у моих ног, спешат поскорее свернуть за угол дома. То, что это уже труп сомнений не было – говоря медицинским языком «травмы несовместимые с жизнью». Чертыхнулся, закурил, с минуту сомневался – «а надо ли», но все же набрал номер дежурной части.

– Дежурный, слушаю... – не выспавшейся интонацией ответили мне.

– Тут труп, улица Крупской, дом шесть, на детской площадке.

– Ммм... Наряд дождетесь?

– Нет, мне на работу, извините.

– Фамилия, адрес?

– А я почем знаю, как его фамилия и где он живет? То есть жил.

– Ваша фамилия!

– Ну уж нет, – ответил я и сбросил.

Разберутся как-нибудь сами, – подумал я, – а то сейчас полдня с ними потеряю... так и пошел, дальше, в сторону гаражного кооператива.

Многое происходило до этого момента, цеплялось одно за другое, глобальные и локальные неприятности росли как снежный ком. Развал Евросоюза из-за споров о законах связанных с беженцами из северной Африки, из-за размеров вкладов в фонд помощи беженцам и собственно из-за самих миллионов беженцев... а что они хотели? С чьей территории когда-то взлетали    бомбардировщики – к тем и устремились, в поисках европейских пособий и крова, потоки обездоленных за пару десятков лет войны. Еще Китай, окрыленный легкой аннексией Вьетнама, сцепился с Тайванем. От НАТО к тому времени осталось одно название, страны альянса, ослабленные внутренними проблемами, экономическими коллапсами и прочими социальными неурядицами, с большим нежеланием, но все же еще шли на поводу у старшего брата, то есть США, и поддержали проект военной помощи Тайваню. Военная пропаганда всех стран – участниц конфликта, уже слабо воздействовала на умы народонаселения, вследствие чего, союзная помощь Тайваню вылилась лишь в громкие «негодования, возмущения и осуждения» с трибун в Брюсселе и Нью-Йорке.

Конфликты в странах бывшего СССР, некогда подпитываемые «зарубежными партнерами, и носителями истиной демократии из-за Атлантики», потеряв управление и самое главное – финансирование, скатились до уровня междоусобной резни. В выигрыше лишь те, кто успел материализовать теперь никому не нужную макулатуру дензнаков и виртуальные циферки счетов. Кое-кто, в лучшие времена даже обзавелся, вполне законно, частной армией, что помогало сохранить имущество и повысить статус в обществе, которое стремительным домкратом летело в бездну.

До нас все эти неприятности докатились с небольшой задержкой, то ли в силу инфантильности характера нашего народонаселения, то ли оттого, что за последние несколько лет многие привыкли надеяться только на себя, жить по средствам, в общем – что потопаешь, то и полопаешь. Да и армия, отчасти приняв на себя полицейские функции, как-то сдерживала    беспорядки в крупных городах, где прокатились бунты безработных, пенсионеров, студентов... Был даже офисный бунт – толпы оставшихся не у дел представителей офисного планктона вышли на улицу, требуя пособий и бесплатного питания. Их всех очень жестко разогнали, со стрельбой, водометами и сработавшей на опережение ФСО, к тому времени на эту службу замкнули всех федеральных силовиков и даже Минобороны. Лидеры были отловлены, осуждены и посажены.

Прошло несколько лет и, беда пришла и в наши дома. Не стало магазинов и супермаркетов, теперь лишь небольшие меновые толкучки в городах и поселках стали верхушкой современного бизнеса, а такие слова как биржа и банки стали нарицательными. Никого не интересует золото и прочие побрякушки, основные валюты – соль, специи, зерно, лекарства и ГСМ. Остальное просто меняется, как сторгуешься. По началу пытались использовать и патроны как валюту, но кто рискнет заряжать оружие боеприпасом, который прошел через сотни рук? Неплохо идут на обмен запчасти от машин, всякая электроника и книги. Книги, единственное развлечение в новом мире, владельцы новых библиотек или книжных лавок теперь считай новая элита, конечно, после тех, кто торгует лекарствами или топливом. С оружием вышло тоже занятно – дабы не использовать ресурсы армии, внутренних войск и малочисленной к тому времени полиции, что были задействованы на поддержании порядка в процессе многолетнего режима ЧС, была распечатана кубышка закромов Родины. Вышли директивы и приказы, обещающие продукты и вещи первой необходимости в обмен на хранящееся на руках оружие и боеприпасы. Законопослушный народ и пошел, понес менять свой единственный аргумент в дичающем мире на некий период сытости. Мало того, нашлись и те, кто за дополнительную пайку сдавал соседей, припрятавших что-то огнестрельное. Лишь криминал смекнул что к чему и черный рынок оружия увеличился в арифметической прогрессии. Лишившись своих двух огнестрелов по милости как я думал друга, я уже через неделю обзавелся револьвером ЛОМ-13, травматика переделанная под боевую. Хотел заскочить к уже бывшему другу, но тот испарился, как чувствовал гад... Здесь, на Дальнем Востоке так называемая брошенная земля, то есть ни законов, ни власти. Как там раньше шутили – тайга закон, медведь прокурор? Вот, в точку! Хозяева немногочисленных новых поселков пытаются что-то изобразить, но как-то не очень, со скрипом идет... Появилось новое понятие – Аниськины, да, в честь того самого, доброго и справедливого участкового, из советского кинематографа, который уже начинают забывать даже старики. Хотя, в Уссурийске, точнее в месте, что осталось жилым, в районе пединститута и образовавшейся большой толкучки, говорят, есть библиотека, где можно посмотреть и видео. Так вот, аниськин, это как тот же самый законник дикого запада. Встречался с некоторыми – впечатления неоднозначные, а по милости одного из них загремел в рабство на три года... но об этом потом как-нибудь.

Вообще, пока я начал соображать, что к чему и как выжить там, где оказался, я мог неоднократно погибнуть. Будучи инженером по системам безопасности, прикомандированным в небольшой городок на юге Приморья, где мне понравилось и я остался жить, после слома привычного мира, я оказался, сказать честно, лохом, как впрочем и миллионы других. Но мозги включились быстро, как там – «жить захочешь – не так раскорячишься».

***

Нашел неплохое место в распадке, рядом речка, комары не так одолевают, да и помыться, наконец, можно. Завязал весь свой нехитрый скарб в плащ-палатку, поверх положил обрез и, озираясь по сторонам ступил в воду. Да, только так... случись чего, или зверь выйдет, то можно либо сразу выстрелить, либо, не поднимая шума, схватив все пожитки скрыться в тайге. Я уже три раза терял свое имущество, и неоднократно меня пытались грабить, один раз успешно... так что только так – все свое с собой, ну и несколько тайников, конечно, выручают, один из них мне просто жизнь спас, поле того как я сбежав из рабства, почти нагишом слонялся неделю босым по тайге.

После водных процедур, и последней копченой тушки голубя, сваренной с горстью овса, что выменял в Тигрином поселке, стало гораздо уютней и клонило в сон. С помощью веревки и привязанному к ее концу, загнутому куску арматуры, забрался на старый дуб и вполне с комфортом устроился на ночлег, предварительно скрыв следы своего пребывания на берегу...

Глава вторая.

Вздрогнув проснулся и вскинув оружие замер прислушиваясь – надо поспешить, кто-то, не дожидаясь рассвета, пробирается по лесу и явно не один. Быстрым шагом пошел по каменному руслу реки, только на минуту задержался наполнить пластиковую бутылку водой. Через полтора часа я уловил запах гари и перешел на бег, не забывая периодически останавливаться, прислушиваться и разглядывать в трубу от древнего теодолита все вокруг... ну и что, что вид вверх ногами, у большинства и этого нет. Есть дым! На противоположном склоне сопки, прямо по курсу, еще не менее часа пути и только напрямки, хоть сопка не высока, но склон крутой. Бегом, бегом, бегом!

Когда стоя на вершине, я разглядывал место падения железяки, внутри все сжалось, с одной стороны оттого, что это действительно было похоже на спускаемый аппарат, с другой, от понимания что времени я выиграл у своих незримых попутчиков и конкурентов немного. Как не переломал ноги, сбегая вниз, одному богу известно, или кто там, на верху, кто в очередной, и возможно последний раз, послал испытания людям.

Лес не загорелся, занялся было, но потух, еще влажный после дождей, так что чадит    понемногу кучка из поваленных и поломанных стволов и веток. Метров полста вспоротой земли и покореженные стволы деревьев и, обгоревшая полусфера торчит из грунта на две трети. Корпус этой скорлупы изрядно оплавлен и деформирован, несколько странных пробоин с оплавленными краями, и вообще по всей почерневшей поверхности застыли капли и ровные ручьи металла. Обгоревшие концы строп испарившегося в огне бесполезного при неуправляемом снижении парашюта, отстрелившаяся крышка люка валяется метрах в пяти, а вот край самого люка лишь немного торчит из земли.    Обошел находку, нервно кусая губу, еще круг... вот же засада, как же ее теперь...

Копать!

Рыл землю все тем же куском арматуры, который заменял мне и фомку и лопату и вообще, много применений ему можно найти. Пот лился по лбу, щипало глаза, я рыл как крот, выковыривая камни, отгребая землю и сбивая руки в кровь. Когда появилась возможность, я просунул голову внутрь и попытался что-либо разглядеть, но тщетно, лишь в перекрестии лучей света что проникали внутрь из пробоин, я увидел надпись на каком-то оранжевом мешке с черными полосами «Rescue kit». Вылез, осмотрелся, прислушался, и словно для нырка под воду набрал полные легкие воздуха, попытался просунуть руку и голову в люк. Кое-как отцепив какой-то зажим, схватился что есть силы пальцами с сорванными ногтями в мешок и рванул его на себя. Диаметром около тридцати сантиметров, чуть приплюснутый, мешок оказался из двух частей, каждая чуть больше полуметра в длину, как две сосиски сложенных пополам. Потащил мешок на себя, еще, вот он уже почти показался... Неожиданно грянувший выстрел, а потом взметнувшийся в метре от меня фонтанчик земли заставил соображать быстрей, забыть про боль, неимоверную усталость и прибавил резвости.

– Мать! Мать! Мать! – приговаривал я, как заяц проскочил меж поваленных деревьев и вбежал в лес.

Выбрав правильное направление, то есть куда-то вниз и взвалив на плечо добычу бежал что было сил. До шума в ушах, до тошноты, до колик в печени... Через плотный хвойник, через ручей и потом прямо по нему, рискуя подвернуть ноги на скользких камнях, снова на берег и резко вверх, через плотную таволожку на склоне... Бежал, бежал, бежал, пока не рухнул без сил под толстый ствол свалившегося дерева. Отгреб листву, забил под дерево свою находку и листвой же прикопал. Быстро нашел подходящее место в зарослях напротив и улегся там, стараясь восстановить дыхание и положив перед собой обрез. Так и лежал, боясь пошевелиться, пока в небе не стали вспыхивать одна за другой первые звезды.

«Я не трус, я осторожный» – так вроде мы подшучивали в детстве друг над другом. Хотя без зубоскальства хочу заметить, что еще жив лишь благодаря осторожности, и что особо греет душу, не так много людей мне пришлось эм... в общим не часто разменивал свою жизнь на чью-то другую. Хотя, в самом начале, когда уже все случилось, и хаос шагал по земле, пожирая души и плоть, был момент той тонкой грани и понимания что еще чуть-чуть, и я превращусь в скотину подобно многим другим. Тогда я убил... нет, не в первый раз, к тому времени я уже это делал, но тогда, я убил с целью ограбить рыщущих на окраине опустевшего поселка двух Сумчатых. Это тоже были не «ботаны с абонементом в библиотеку в кармане», и живут они либо собирательством, либо разбоем на границах поселков. Но я уподобился, оправдываясь перед самим собой, что не ел уже неделю, сбежав из социального пункта и кое-как оторвавшись от погони. Я убивал тех двоих как зверь, подкравшись и выскочив на них с доской, с одного конца обмотанной колючей проволокой... Страшное тогда было время на зарождающихся диких землях, даже в Пристанищах было небезопасно, хотя имелся шанс сытно поесть, если было что дать взамен.    А те двое, иногда снятся, сидят на куче собранного хлама, играют в карты и зовут меня к ним присоединиться... и я, вскрикивая, просыпаюсь.

Преследователей не дождался, никто не пожелал получить заряд самодельной картечи в брюхо. Уходил в темноте, благо почти полная луна помогала не наткнуться на ветки. Доза адреналина теперь возымела обратный эффект, навалилась дикая усталость, ноги не слушались, и я стал шуметь в ночной тайге, словно секач, ломящийся сквозь заросли. Но нужно было отойти дальше и найти место для ночлега. Спустя час, без сил рухнул за валун на крутом склоне покрытым пемзой, кто если полезет – услышу, спать чутко научился. Прижав спиной к валуну заветный оранжевый мешок, натянув на нос козырек старой джинсовой бейсболки, свой выцветший, многократно залатанный и тощий сидор – под голову, обрез в руку и спать... спать... спать...

Вот же, вроде весь мир в труху, как говорил персонаж старого комедийного фильма конца прошлого тысячелетия, ан нет, птицы поют, радуются очередному солнечному дню. Рассвело. Солнце, повиснув над сопками стало нагревать камни на склоне и мою плащ-палатку. Открыл глаза и, уставившись в пористый серый булыжник перед носом, с наслаждением слушал пение птиц, пока его не перебило беспардонное, предательское урчание моего желудка. Ощутив спиной свою вчерашнюю добычу, уселся и положил мешок перед собой, но прежде привстал и аккуратно высунувшись из-за валуна, осмотрел окрестности – вниз по каменистому склону метров через пятьдесят лес, позади и выше хребет сопки... кругом лес, птицы и вроде никаких чужих звуков. На камне неподалеку, неправильной спиралью застыл амурский полоз, толстенный такой «шланг»... в два прыжка я оказался около него и еле успел придавить ботинком – вот и завтрак и обед и ужин. Теперь подняться чуть выше и отломать несколько сухих веток от пары нетолстых деревцев, что упали и скатились сверху, потеряв возможность держаться корнями за тонкий слой грунта.

В этой природной микроволновке стало жарко, но искать другое место не стал, а лишь разделся по пояс. Незаметно ко мне не подойти, костер прогорел без дыма, на сухих-то ветках, и теперь осталось нанизать обезглавленного, обезшкуренного и порезанного на куски гада, на несколько обрезков толстой стальной проволоки. Безобидная конечно тварь, но еда... А пока она на углях готовится, займусь наконец-то этими оранжевыми «сосисками» из спускаемого аппарата, который по сути был спасательной капсулой американского сегмента орбитальной станции, это я успел вычитать на пластиковой бирке еще вчера.

Сокровище – это ничего не сказать! Руки буквально тряслись, перебирая содержимое спасательного кита. Единственное, что меня огорчило, когда я разобрался, так это то, что я вспорол один из бортов маленькой лодки, что надувалась с помощью небольшого баллончика. Что ж поделать, не астронавт я, хотя судьбе того, что высох до состояния мумии внутри той капсулы, не позавидуешь. Но он умер быстро и давно, пару дыр в скафандре я заметил.

Ну, над чем я еще чахнул как над златом... Продуктовый запас: карамель, соль, вода питьевая, какие-то пакетики, то ли с сухим бульоном, то ли еще какой сублимат. Лагерное снаряжение: спички, патроны, отличный компас, маленький комплект снастей для рыбалки, нож «Мачете», сухое горючее, меднакидки, испорченная лодка. Средства радиосвязи и сигнализации: Какая-то радиостанция, к ней две батареи, зеркало, ярко красного цвета пистолет из пластика или керамики какой, к нему десять сигнальных патронов, и ярко-красная светонакопительная веревка, пара метров и с палец толщиной. Еще медикаменты, с которыми предстоит внимательно разобраться и всякие вспомогательные средства, как-то фал, страховочный шнур, ремень, нитки и две иглы. Ствол был интересный – раскладная конструкция, легкая, двуствольная. В алюминиевом прикладе в зажимах 20 патронов, десять дробовых 410-го калибра и десять калибра 30-06. В этой несуразной раскладухе, соответственно два ствола, верхний гладкий, нижний шершавый, то есть нарезной. Разложил, приложился, прицелился, благо прицельные приспособления есть, хотя что толку от них с длиной стволов миллиметров триста. Не очень удобно конечно, но это в любом случае оружие, хоть и одноразовое, про 410 калибр в этом мире забыли давно, не говоря уж о 7,62х63, этого динозавра днем с огнем не сыскать, разве только в Америке этого добра в достатке... наверное...    еще было всякого по мелочи, как то фонарик, светофильтры, сухое горючее и прочее для выживания.

Поедая, мясо, по вкусу и запаху напоминающее рыбу, причем, хорошо просоленное, впервые за несколько прошедших лет, я был на вершине гастрономического блаженства. Поглядывая на разложенное, на загубленной мной несостоявшейся лодке богатство, я даже замечтался, как смогу прожить в ближайшем Пристанище если не год, то полгода точно, ни в чем себе не отказывая, и чуть ли не подпрыгнул, когда правее и ниже по склону услышал, как осыпался камень...

В новом мире стаи диких собак были весьма серьезной угрозой, но сейчас, в лесу... Не слышал я о таком прежде, они все ближе к покинутому людьми жилью обитают, вероятно в генетической памяти осталось. Да и не стая это, а одинокий представитель породы, если мне не изменяет память – Алабай. Огромная, килограмм на сто псина, уставилась на меня и, синхронно приподняв брови и уши, облизнулась. Я подтянул к себе обрез и тоже уставился на собаку. Откуда она здесь? Возможно, где-то недалеко есть брошенный поселок или Пристанище и псина, учуяв запах аппетитного мяса, пришла к его источнику... А шуметь, то есть стрелять ох как не хочется, ведь мой девиз – осторожность. Снял с проволоки кусок и бросил собаке...

– Все, нету раздавать! Иди отсюда! – сказал я тихо.

Собака, кстати это сука, осторожно подошла к мясу, не отрывая от меня взгляда обнюхала, схватила и, играя мышцами, под линяющей клоками шерстью, потрусила прочь.

– Фу... – выдохнул я, – что-то не ладное в этом месте.

Какая бы ни была страшная и здоровенная собака, она не конкурент в тайге дикому зверю, и ее присутствие меня немало озадачило, как и ее поведение – мясо не съела, унесла, щенки у нее что ли? Ага, от кого, от амурского тигра? Что смеяться-то... Нет, тут явно что-то не так.

Ответ нашелся, когда я, немало напрягая извилины и вертя перед собой карту, сообразил где я. Недалеко был действительно, некий поселок Перевальный. Даже вот и пометка есть моей рукой «П+», что означало Пристанище, и что там нет опасности. Что ж, тогда стоит быстро вернуть себя в состояние боевой единицы, то есть все собрать и одеться.

Закинув в сидор кое-что из бивачного снаряжения, продукты и лекарства, я разложил чудо американской космической оружейной индустрии, переломил стволы и вставил по патрону, так же уложил в контейнер, изготовленный из двух пластиковых бутылок, куски змеятины. Прикрыв оставшиеся богатства упаковкой-лодкой, я двинулся в сторону кустарника и редкого березняка, где скрылась собака.

Обнаружилась заросшая тропа, которая раньше, скорее всего, была лесной дорогой, вот и бетонные пасынки торчат в зарослях. Вышел на прямой участок, тропа покатилась вниз, и я вспомнил это место – точно, был тут как-то, подумывал даже оставаться, но периодические визиты «Трудовиков» заставили передумать. Что такое «Трудовики»? Это так называемая трудовая экспедиция из-за Амура, человек тридцать-пятьдесят хорошо вооруженных и обученных военному делу людей, которые сначала приезжали, когда еще топлива и техники было в избытке, а потом приходили в поселки и Пристанища пешком, и привлекали к трудовой повинности всех физически крепких мужчин, женщин и даже подростков. Мне тогда повезло, чуйка что ли... За час до визита Трудовиков, я решил покинуть Пристанище, выменял кое каких припасов и пошел себе в сторону побережья, в надежде пристроиться к рыбацкой артели. Но небо стали затягивать тучи, и мне пришлось, отойдя совсем немного, остановиться на склоне сопки и подготовить себя и свое снаряжение к надвигающимся осадкам. Промокнуть, простыть и умереть – самое глупое, что может произойти с тобой в новом мире. Тогда я и заметил, как полсотни человек вошли на территорию Пристанища, оцепили его по периметру и стали ловить подходящих людей для работ на территории бывшей Амурской области, а ныне просто Амурки. Хозяином Амурки был некто Сом. То ли кличка, то ли фамилия, одно известно точно, что это какой-то бывший олигарх, а ныне Хозяин. Таких «хозяев» западнее от Сихотэ-Алиня хватало. Где-то людям жилось сносно, а от кого-то как от Сома, люди бежали, и их попросту силой загоняли в рабство с территории брошенной земли и других мест, куда можно было прийти за рабами, не спровоцировав междоусобную бойню меж подобными хозяевами.

А Пристанище меня напугало... на улице нет людей, небольшой меновой базарчик пуст, нет дежурных на кордоне. Сошел с тропы в лес и стал наблюдать... вот тебе и безопасное место, «плюсик» на карте можно зачеркнуть – ни души кругом. Что же случилось? Явного ответа на этот вопрос не было, простоял около получаса, наблюдая в теодолитную трубу за Пристанищем – никого. Осторожно вышел, держа оружие наготове и двинулся к кордону. Причина пропажи людей и запустения достаточно большого Пристанища прояснилась, когда я наткнулся на еле различимое кострище и груду костей, человеческих костей... Да уж, Трудовики, по сравнению с теми, кто это сделал – младенцы. Похоже весной Пристанище подверглось нападению людоедов, лоза прилично завила место былой «трапезы». Да, есть в этом новом мире такое неприятное явление как людоеды – достаточно большие группы людей, хотя нет, скорее нелюдей, которые едят все что шевелится и предпочитают себе подобных. Их племена, по-другому не назвать, кочуют по тайге или по побережью.    Современное общество, потерявшее человеческий облик, воспринимает эти племена как порождение времени, обстоятельств и мирится с их присутствием. С ними даже торгуют и поддерживают отношения, однако, такой акт агрессии как уничтожение целого Пристанища и его поедания, не должно пройти незамеченным, это, мягко говоря, перебор.

Серую спину собаки я заметил за стопкой бревен у старого, покосившего сарая. Мысль о том, что там могут быть щенки, то есть легкая добыча и еда, не отпускала. Да, только циничный расчет и чувство голода движет человечеством последние несколько лет. Завалить алабая – не проблема, проблема найти потом надежное укрытие, чтобы навялить мяса, а то ведь шарахаются такие же, как я по тайге...

Оцепенение, замешательство, и чего уж, чувство самого настоящего стыда накрыли меня одновременно. Увиденное, потрясло меня до глубины души, похоже, еще есть чему удивляться в этом мире. Собака принесла кусок жаренной змеятины подростку... лет пятнадцать, сидит за бревнами и с удовольствием поедает принесенный собакой гостинец, при этом оглядываясь и ожидая опасности. Мне вдруг стало стыдно, стыдно за себя и за всю человеческую расу... собака, животное, но оно заботится о человеке, маленьком человеке. Сев на задние лапы собака озирается по сторонам, понятно, что чует меня, вон как уши приподняла и уставилась в мою стону, хотя, вряд ли видит, скорее чувствует.

Достав из сидора контейнер с остатками змеиного мяса, я вышел из подлеска на дорогу, всем своим видом намекая на дружелюбность. Наверное, семидесятикилограммовая псина сразу же сиганула в мою сторону и застыла в стойке в десятке метров, готовясь защищать ребенка... Ага, это еще смотря кто добыча, – я поудобнее перехватил оружие одной рукой, взял из контейнера один кусок, а сам контейнер положил на землю и сделал несколько осторожных шагов назад. Подросток в обносках, худющий, словно зверек впился в меня взглядом, выглядывая из-за бревна.

– Я с миром, – негромко, чтобы не провоцировать собаку сказал я и присел на камень у дороги, положив оружие на колени и, откусив мяса, добавил, – бери, поешь.

– Найда, охраняй! – крикнул подросток.

Собака, не сводя с меня взгляда, прошла вперед и уселась между мной и оставленным на земле контейнером.

Да уж, ошибся я, по походке, фигуре и жестам, я понял, что этот подросток женского пола. Она, быстро перебежав, схватила контейнер и также быстро вернулась за бревна.

– Если долго голодала, то все сразу не съедай, живот скрутит, – посоветовал я, но ответа не услышал.

Девчонка рвала зубами мясо и, почти не жуя, глотала кусок за куском.

– Прихватит живот говорю!

– Ты офкуга? – спросила девчонка с набитым ртом.

– С севера шел, не знал, что вашего Пристанища больше нет.

Собака все это время даже не пошевелилась, сидит, смотрит внимательно на меня, даже в какой-то степени невозмутимо, однако по ее виду ясно, что кинуться она готова в любую секунду.