Текст книги "Заrадки старой Персии"

Автор книги: Николай Непомнящий

Соавторы: Абузар Эбрахими Торкаман,Сергей Бурыгин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

В годы скитаний

Покинув свой родной город, Ибн Сина отправился в Ургенч, столицу Хорезма.

Начало XI в. было ознаменовано оживлением научной жизни в Хорезме. Хорезмшах Мамун вызвал в столицу из изгнания великого ученого Бируни и привлек его к участию в государственных делах в качестве советника.

Правитель Хорезма и его вазир хорошо приняли Ибн Сину. Ему было положено жалованье как мусульманскому законоведу (факиху). Он принял участие в работе группы ученых, находившихся при дворе хорезмшаха. Эта группа ученых известна в истории под условным названием «Академии Мамуна». Кроме Бируни, в нее входили и некоторые другие крупные ученые.

В это время состоялось личное знакомство Ибн Сины с Бируни. Переписка двух современников – величайших деятелей науки раннего Средневековья – сохранилась до наших дней. Она представляет значительный интерес для истории наук.

Бируни (род. в 973 г.) был старше Ибн Сины и ко времени их знакомства уже создал некоторые из своих выдающихся произведений. Бируни был одним из величайших ученых своего времени: астрономом, математиком, минералогом, географом, историком. Его работа об Индии не имеет себе равных в средневековой литературе всего мира. Это глубокое исследование посвящено культуре народов Индии, описанию их жизни, быта, нравов и обычаев, а также географии и другим вопросам.

Считают, что труд Бируни является первым этнографическим исследованием в истории наук. Этот труд сохраняет и в наши дни свое значение как первоклассный источник для изучения средневековой Индии.

В решении многих проблем науки Бируни шел намного впереди своего времени. Будучи знаком со взглядами некоторых индийских астрономов, учивших, что земля движется вокруг солнца, Бируни признавал научную основательность этих взглядов и творчески развивал их.

Бируни определил радиус Земли (для длины окружности Земли он нашел значение, равное приблизительно 40 тыс. км), занимался вопросом о вращении Земли вокруг своей оси, с удивительной для своего времени точностью определил удельные веса многих металлов и минералов.

Достижения этого великого современника Ибн Сины характеризуют не только гениальность самого Бируни, но и высокий уровень культуры его родины – средневекового Хорезма. Ибн Сина, будучи столь же разносторонним ученым, как и Бируни, добился наиболее выдающихся результатов в тех областях знания, в которых Бируни или не считал себя специалистом (медицина), или не оставил своих исследований (логика, психология и другие философские науки).

Вскоре жизненные пути двух великих современников, Ибн Сины и Бируни, разошлись, и дальнейшее научное общение между ними было сильно затруднено.

По-видимому, причины отъезда Ибн Сины из Хорезма и дальнейших его скитаний по феодальным княжествам, находившимся на территории нынешнего Ирана, были связаны с политическими событиями того времени. Сам ученый в своей автобиографии не раскрывает нам обстоятельств, в силу которых ему пришлось покинуть сначала свою родину – Бухару, а затем и Хорезм. Он говорит только, что ему пришлось покинуть Бухару в силу необходимости и выехать из Ургенча (столицы Хорезма) также по необходимости.

В Хорезме, как и в Бухаре, Ибн Сина не чувствовал себя в безопасности: над ним нависла угроза попасть в руки Махмуда, султана Газнийского, который все более усиливал нажим на Хорезм, готовясь овладеть этой страной. Кровавый деспот, султан Махмуд, опираясь для укрепления своей власти на мусульманскую религию, круто расправлялся с карматами и беспощадно преследовал всех, отклонявшихся от догм официальной религии.

Ибн Сину уже в то время многие считали опасным вольнодумцем и еретиком, к карматам он был близок со времени детства. А султан Махмуд Газнийский, называвший Хорезм «притоном карматства», после дипломатической и военной подготовки сумел завоевать его (в июле 1017 г.). Бируни и некоторые другие ученые попали после этого в Газну, где жили при дворе Махмуда. Но Ибн Сины уже задолго до этого времени в Хорезме не было.

Покинув Хорезм, Ибн Сина побывал во многих городах и княжествах, а затем прибыл в Гурган, феодальное княжество на южном побережье Каспийского моря. В Гургане Ибн Сина познакомился с Абу-Убейдом Джузджани, который стал его учеником. Этот ученик сопровождал его во время скитаний, оставаясь верным спутником и помощником Ибн Сины до конца жизни ученого.

Джузджани много сделал для сохранения произведений Ибн Сины. Он переписывал и распространял их. Он записал автобиографию своего учителя (со слов самого Ибн Сины), доведенную до прибытия ученого в Гурган.

Джузджани оставил нам и описание дальнейших событий жизни Иби Сины. Благодаря этому у нас есть достоверная биография ученого. Это явление редкое, так как на средневековом Востоке усердно составляли жизнеописания правителей и различных «святых», но о жизни деятелей культуры писали далеко не столь подробно. Поэтому наши сведения о жизни деятелей культуры Востока очень скудны, а часто и недостоверны.

Покинув Гурган, Ибн Сина вместе со своим учеником побывал в Рее и других местах на территории нынешнего Ирана, а затем попал в Хамадан. Правитель Хамадана предоставил Ибн Сине пост вазира (министра). Ибн Сина написал здесь многие свои произведения, занимаясь науками в свободное от исполнения официальных обязанностей время и работая часто по ночам.

Против правителя Хамадана и его вазира подняли мятеж наемные воины. Мятеж был вызван (по словам Джузджани) задержкой выплаты жалованья. Считая, что ответственным за это был Ибн Сина, мятежники ворвались в его дом, разграбили имущество ученого, а самого его схватили и посадили в темницу. Восставшие воины требовали, чтобы правитель казнил Ибн Сину. Но тот не согласился на казнь, а для успокоения мятежников лишил Ибн Сину звания вазира. После этого Ибн Сина в течение сорока суток скрывался в доме одного из местных жителей.

Через некоторое время правитель заболел и вызвал к себе опального ученого. Ибн Сине удалось вылечить правителя и вернуть тем самым его расположение.

Во время своего вторичного пребывания на посту вазира в Хамадане Ибн Сина продолжал работать над капитальными научными трудами. Он писал свой основной труд по медицине – «Канон» и составлял обширную философскую и естественно-научную энциклопедию «Китаб-аш-Шифа» («Книга исцеления»).

Хотя выполнение обязанностей вазира отнимало у Ибн Сины много времени, он непрерывно продолжал интенсивную творческую научную работу. Писал он очень быстро. Он не нуждался в книгах для справок, так как благодаря своей исключительной памяти помнил все когда-либо прочитанное и изученное. Вечерами, в свободное время, Ибн Сина излагал свои научные взгляды по различным вопросам на собраниях учеников и местных ученых.

В 1021 г. правитель Хамадана умер. Новый правитель начал преследовать ученого, которому пришлось скрываться в доме одного знакомого. Там по просьбе своего верного ученика Ибн Сина закончил несколько основных разделов энциклопедического труда «Китаб-аш-Шифа».

Джузджани оставил нам описание того, как работал в это время его учитель. Ибн Сина попросил хозяина дома снабдить его письменными принадлежностями и в несколько дней, не заглядывая ни в одну книгу и не обращаясь ни к какому источнику, написал все основные положения своей работы в двадцати разделах. Положив перед собой эти наброски (тезисы или конспекты), он начал по порядку излагать письменно тему за темой задуманного труда. Каждый день он писал до пятидесяти страниц, пока не закончил полностью разделы физики и метафизики.

Затем Ибн Сина приступил к разделу логики, но в это время правитель Хамадана заподозрил его в сношениях с правителем Исфахана. Ибн Сину схватили, и он был посажен в заключение в крепость, находившуюся неподалеку от Хамадана. В заточении он находился четыре месяца и все это время продолжал работать над своими научными трудами.

В конце концов Ибн Сина был освобожден. Он прожил некоторое время в Хамадане, закончил там раздел логики своей книги «Китаб-аш-Шифа» и написал трактат о сердечных болезнях.

Затем ученому удалось, переодевшись в рубище дервиша, перебраться из Хамадана в Исфахан. Вместе с ним трудности этого опасного перехода делил его родной браг Махмуд. Ученого сопровождали также его верный ученик Джузджани и двое слуг.

Правитель Исфахана радушно встретил Ибн Сину и приказал, чтобы каждую пятницу по вечерам при дворе устраивались собрания с участием местных ученых. На этих собраниях велись научные беседы и происходили дискуссии.

Несмотря на славу замечательного ученого и высокое служебное положение, жизненные неприятности и превратности судьбы не покидали Ибн Сину. Пустой случай – невнимательное отношение к дорогому подарку исфаганского правителя Алы-уд-Даулы, – и правитель в гневе решает убить ученого. Вовремя предупрежденный об этом одним из своих друзей, Ибн Сина переодевается в простое платье, чтобы не быть узнанным, тайно покидает Исфаган и направляется в Рей. Там, по сообщению позднейших источников, с ним происходит любопытный случай, вызвавший большое удивление великого ученого.

Однажды он пошел на базар купить себе съестное и, смотря по сторонам, заметил сидевшего на скамейке красивого молодого человека, по-видимому, врача, так как вокруг него были больные. Ибн Сина подошел поближе, остановился и стал наблюдать. В это время к врачу подошла женщина со стеклянным сосудом, содержавшим мочу для исследования, и попросила оказать ей медицинскую помощь. Молодой человек, взглянув на сосуд, без всяких расспросов и обдумывания сказал: «Больная, мочу которой я вижу, – еврейка и кушала кислое молоко». Женщина подтвердила это. «Несомненно, – продолжал врач, – больная живет в доме, расположенном в низине». Женщина подтвердила и эту догадку врача.

В это время врач случайно посмотрел в сторону Ибн Сины, позвал его и предупредительно предложил сесть рядом с собою. Закончив прием больных, молодой врач обратился к Ибн Сине и сказал: «Я полагаю, что вы сам Шайх-ур-Раис, бежавший из Исфагана от Алы-уд-Даулы». Удивление Ибн Сины не имело пределов. Врач тут же стал просить Ибн Сину оказать ему честь остановиться в его доме. Ибн Сина согласился. После предложенного в доме угощения он спросил гостеприимного хозяина, каким образом тот узнал, что принесенная для исследования моча принадлежала женщине-еврейке, которая в этот день ела кислое молоко и которая живет в низине. «Все это очень просто, – ответил молодой врач, – когда женщина протянула ко мне руку, то я увидел под покрывалом рубашку из дорогой и употребляемой лишь еврейскими женщинами ткани; она была запачкана кислым молоком. Из этого я вывел заключение, что больная – еврейка и ела сегодня кислое молоко; еврейский же квартал расположен в низине».

Затем Ибн Сина спросил, почему он узнал его и определил, что он спасается от Алы-уд-Даулы. «Я много слышал, – ответил врач, – о вашей величественной внешности; о вашей учености знают всюду. И когда я увидел вас, то меня поразил ваш вид, так как я нашел в нем отражение и учености, и величия, и мне пришло в голову, что, возможно, это и есть знаменитый Ибн Сина. Я знаю, что такого знаменитого медика Ала-уд-Даула не отпустит от себя. Несомненно, что-то случилось такое, что заставило вас прибыть в Рей переодетым в простое, заурядное платье».

Ибн Сина спросил молодого врача: «Нет ли у вас ко мне какой-либо просьбы, в которой бы я мог вам помочь?» – «Я не сомневаюсь, – отвечал врач, – что Ала-уд-Даул не захочет с вами расстаться и, примирившись с ним, вы опять займете в Исфагане прежнее положение, поэтому я попрошу вас об одном: когда вы будете опять у власти, то при случае доложите обо мне султану, чтобы он дал мне место в среде своих придворных».

^{Подорожник большой из гербария Ибн Сини}

Через некоторое время в Рей явились приближенные Алы-уд-Даулы, разыскали Ибн Сину, принесли ему извинения своего повелителя и передали приглашение вернуться на прежний пост.

Ученый вернулся вместе с молодым врачом и устроил его при дворе Алы-уд-Даулы.

Следует отметить, что эта просьба врача отнюдь не была продиктована честолюбием. Иран и Средняя Азия того времени были чужды понятия о литературном и ученом заработке. Поэтому талантливые бедняки – ученые, писатели и поэты зачастую стремились попасть ко двору того или иного богатого мецената, так как там им были обеспечены стол, платье и денежные выдачи, заменявшие гонорар.

…Во время пребывания в Исфахане Ибн Сина закончил энциклопедическое сочинение «Китаб-аш-Шифа» и написал много других трудов. Джузджани сообщает, что Ибн Сине было поручено правителем Исфахана заняться наблюдением звезд для исправления календарей, составленных по прежним данным. Для этой работы ученым был сконструирован инструмент, с помощью которого производились астрономические наблюдения.

И в Исфахане Ибн Сина не был в безопасности. В 1029 г. Исфахан был взят войсками сына султана Махмуда Газнийского. При взятии города пострадало имущество ученого и погибло его философское сочинение в двадцати томах «Китаб-аль-Инсаф» («Книга справедливости»).

В годы скитаний на чужбине Ибн Сине часто приходилось испытывать превратности судьбы и терпеть различные лишения. Он переходил из одного феодального княжества в другое, находя приют у гостеприимных почитателей своего таланта или зарабатывая себе на жизнь врачебной практикой. Некоторые феодальные правители подолгу держали Ибн Сину при своем дворе в качестве придворного ученого и предоставляли ему должность вазира. Другие преследовали его. Неоднократно жизнь великого ученого подвергалась серьезной опасности, многие научные труды его погибли во время феодальных войн и усобиц. В течение многих месяцев Ибн Сине пришлось находиться в заточении.

Но, как бы тяжело ему ни приходилось, Ибн Сина продолжал неустанно и напряженно работать, создавая ценнейшие для своего времени труды.

Лишения и непрерывный труд быстро надломили организм ученого, хотя он и обладал от природы железным здоровьем.

…Настал 1037 г. Ибн Сина по-прежнему работал не покладая рук и так же, как и в молодости, превращал ночь в день, занимаясь наукою и преподаванием Однако время и жизнь взяли свое: его богатырский организм оказался сильно подорван колоссальной умственной работой и наступила катастрофа – он стал сильно страдать желудочными коликами. Так как лечение болезни требовало сильно действующих средств, то от чрезмерных болей ему стали делать в день по восемь клизм, от чего в желудочно-кишечных органах образовались язвы. В это время Ала-уд-Даула был в походе против одного из феодалов Арабского Ирака и прислал Ибн Сине распоряжение как можно скорее выступить в г. Изадж, лежавший между Исфаханом и Хузистаном Не имея возможности отказаться, Ибн Сина направился в указанный город. В дороге с ним случился один из тех припадков, которыми сопровождаются желудочные колики. Когда этот припадок кончился, то для заживления язв стали периодически делать укрепляющие и способствующие затягиванию ссадин промывательные клизмы и вводить по два данга семян сельдерея как ветрогонное средство.

Но ухаживающие за ученым лица с умыслом или по ошибке ввели ему пять дангов (1 данг – несколько более 0,5 г) семян сельдерея, отчего язвы и ссадины во внутренностях увеличились. Когда же больному для успокоения болей стали давать и другие успокаивающие и поддерживающие силы лекарства, то некоторые из его слуг, которые обманом пользовались имуществом своего хозяина и боялись за себя в случае его выздоровления, воспользовавшись удобным случаем, положили большую дозу опия в болеутоляющее лекарство.

Приняв последнее, Ибн Сина почувствовал столь сильные боли, что его были вынуждены доставить в паланкине в Исфахан. Когда достигли города, великий ученый был настолько слаб, что не мог двигаться. Он принялся лечить сам себя и, почувствовав небольшой прилив сил, выехал к Ала-уд-Дауле в Изадж. Но продолжающаяся болезнь давала знать о себе вспышками. Случилось так, что Ала-уд-Даула отправился в Хамадан и взял с собою Ибн Сину. В пути с ученым сделался такой рецидив болезни, что когда Ибн Сина прибыл в Хамадан, то стало очевидно, что дни его сочтены и организм бессилен против болезни. Он сам это хорошо понимал, а потому прекратил прием лекарств и стал готовиться к смерти. Все, что было у него, он раздал бедным, отпустил своих рабов на свободу и, как сообщают источники, умирая в полном сознании, продекламировал по-арабски стихи:

 
Мы умираем и с собою уносим лишь одно:
Сознание того, что мы ничего не узнали.
 

Стихи эти очень хорошо соответствуют его таджикскому четверостишию:

 
Мой ум хоть странствовал немало в мире этом,
Ни в волос не проник, а волос рассекал.
Солнц тысяча в уме сияет ярким светом,
Но строя атома я все же не познал.
 

^{Пер. Ф. Е. Корта}

Датой смерти его обычно считают 1-е число месяца рамазана 428 г. – 18 июня 1037 г. Ибн Сина был похоронен в Хамадане, у южной стены города, недалеко от известной еврейской святыни, могил Эсфири и Мардохея. До наших дней сохранилась его могила с построенным над ней впоследствии мавзолеем…

По общепринятым данным, великий ученый скончался далеко не старым человеком, в возрасте 57 лет, и тем поразительнее рисуется картина его необычайной продуктивности в научной работе и великой разносторонности его научных интересов, охватывавших весь круг знаний тогдашнего времени. Он оставил свыше двухсот трудов, из которых немало многотомных, так, например, составленный им в Бухаре Словарь медицинских терминов был в 5 томах, «Книга исцеления» состоит из 17 книг, знаменитый «Канон» из 5, «Книга справедливости» («Китаб-аль-Инсаф»), в которой он произносит свой приговор над западной и восточной философией, состояла из 20 книг (этот труд не дошел до нас, так как погиб во время взятия г. Исфахана принцем Масудом).

Подробный перечень всех трудов Ибн Сины с краткими аннотациями, сделанный в конце XIX в. коллективом авторов «Намайи Данишваран» («Книга ученых»), занимает целых семь страниц, исписанных сплошным, очень убористым почерком, без всякого перерыва для красных строк.

Ибн Сина прожил трудную и полную лишений жизнь. Поражает, как много он успел сделать, несмотря на неблагоприятные условия, создавшиеся для творческой работы после того, как он вынужден был бежать из Хорезма.

Он написал множество сочинений. Некоторые ученые считают, что их было более ста.

Далеко не все они сохранились. Некоторые погибли еще при его жизни, многие были уничтожены или утеряны впоследствии. Не все сохранившиеся произведения ученого опубликованы; значительная часть их хранится в рукописных фондах различных библиотек и научных учреждений Востока и Запада. Многие ценные рукописи сочинений Ибн Сины бережно хранятся в фондах Санкт-Петербурга, Ташкента, Душанбе и других городов.

Среди произведений Ибн Сины есть огромные, энциклопедического характера научные труды более чем в полторы тысячи рукописных страниц. Есть среди них и трактаты по отдельным наукам или по отдельным вопросам, небольшие по объему исследования, напоминающие наши современные брошюры или статьи.

^{Рукописный трактат по геометрии Ибн Сины}

Ибн Сина оставил произведения, посвященные философии, медицине, математике, астрономии, химии, физике и другим отраслям знания. Он написал исследования по классификации наук, по музыке, географии и т. д.

Его перу принадлежат работы по логике и (по-видимому, первые в истории науки) специальные трактаты по психологии.

Он писал также о государственном управлении и военном деле, о браке и семье, оставил (отдавая дань предрассудкам и заблуждениям своего времени) и мистические трактаты. Наконец разносторонние таланты Ибн Сины проявились и в поэзии. До нас дошли его стихи на арабском языке и прекрасные философские четверостишия (рубаи) на таджикском.

Говоря о месте Ибн Сины в истории науки, о его заслугах в области медицины, философии и естествознания, нам следует всегда иметь в виду, что в свете громадных успехов науки в наше время достижения средневековых ученых являются элементарными, всем известными еще со школьных лет истинами.

Многое из того, чему учил Ибн Сина, давно превзойдено развитием науки, многое опровергнуто и отброшено. Но, рассматривая научное творчество великих людей прошлого, мы должны оценивать его исторически. Для истории науки чрезвычайно важно установить, что нового для своего времени внес тот или иной ученый, чем он обогатил науку, какие из защищавшихся им взглядов были передовыми. Вместе с тем необходимо со всей определенностью указать и на историческую ограниченность выдающихся деятелей культуры прошлого.