Текст книги "Сборник стихотворений"

Автор книги: Николай Асеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

* * *

За отряд улетевших уток,

за сквозной поход облаков

мне хотелось отдать кому-то

золотые глаза веков…

Так сжимались поля, убегая,

словно осенью старые змеи,

так за синюю полу гая

ты схватилась, от дали немея,

Что мне стало совсем не страшно:

ведь какие слова ни выстрой -

всё равно стоят в рукопашной

за тебя с пролетающей быстрью.

А крылами взмахнувших уток

мне прикрыла лишь осень очи,

но тебя и слепой – зову так,

что изорвано небо в клочья.

1916

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА

Люди! Бедные, бедные люди!

Как вам скучно жить без стихов,

без иллюзий и без прелюдий,

в мире счетных машин и станков!

Без зеленой травы колыханья,

без сверканья тысяч цветов,

без блаженного благоуханья

их открытых младенчески ртов!

О, раскройте глаза свои шире,

нараспашку вниманье и слух,-

это ж самое дивное в мире,

чем вас жизнь одаряет вокруг!

Это – первая ласка рассвета

на росой убеленной траве,-

вечный спор Ромео с Джульеттой

о жаворонке и соловье.

1955

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

МИРСКОЙ ТОЛК

1

Плотник сказал мне:

«Я буду работать -

просто убийственно!»

Он никого не хотел убивать.

Это обмолвка его боевая,

это великая,

неистребимая истина:

сталью сверкать,

добывая,

а не убивая!

2

Женщина вскапывает огород,

силу трудом измеряет.

Я к ней с приветом:

«Вот где работа – не лень!»

Слышу ответ:

«Кто не работает,

тот помирает!..»

Звонкоголосый

осенний

синеющий день!..

Вот она, правда:

безделье смертельно.

Вот оно, слово:

бессмертье артельно.

3

У плотника

стружка вьется,

как русые кудри

у юноши.

Он сам, напевая,

смеется,

на всякие беды

плюнувши…

«Кто дерево

ладно тешет,

тот радостью

сердце тешит;

кто ловко

пилою правит,

тот память

о себе оставит».

Таков его говорок,

такое присловье.

Ступает за ним

на порог

сосновой смолы

здоровье!

4

Вот говорят:

конец венчает дело!

Но ведь и венец

кончает тело?!

Один венец -

из золота литой,

другой -

в извивы лент перевитой;

один венец -

лавровый,

другой -

терновый.

«Какой себе,

подумай,

заслужишь,

человек?» -

спросил худой,

угрюмый,

но сильный

дровосек.

5

Каждый

счастью своему кузнец…

Так ли это

уж всегда бывает?

Часто

молота пудовый вес

только искры счастья

выбивает.

«Вот гляди,-

сказал кузнец,-

сюда,-

охлаждая

полосу в ведерке,-

счастья

будто нету и следа,

а оно кипит,

бурлит в восторге!

А когда

охладевает сталь,

мы опять

искать его готовы,

нам опять

былого счастья жаль,

как случайно

найденной подковы!»

1955

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

* * *

Вот и кончается лето,

яростно рдеют цветы,

меньше становится света,

ближе приход темноты.

Но – темноте неподвластны,

солнца впитавши лучи,-

будем по-прежнему ясны,

искренни и горячи!

1955

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

* * *

Стихи мои из мяты и полыни,

полны степной прохлады и теплыни.

Полынь горька, а мята горе лечит;

игра в тепло и в холод – в чет и нечет.

Не человек игру ту выбирает -

вселенная сама в нее играет.

Мои стихи – они того же рода,

как времена круговращенья года.

1956

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

* * *

Мозг извилист, как грецкий орех,

когда снята с него скорлупа;

с тростником пересохнувших рек

схожи кисти рук и стопа…

Мы росли, когда день наш возник,

когда волны взрывали песок;

мы взошли, как орех и тростник,

и гордились, что день наш высок.

Обнажи этот мозг, покажи,

что ты не был безмолвен и хром,

когда в мире сверкали ножи

и свирепствовал пушечный гром.

Докажи, что слова – не вода,

времена – не иссохший песок,

что высокая зрелость плода

в человечий вместилась висок.

Чтобы голос остался твой цел,

пусть он станет отзывчивей всех,

чтобы ветер в костях твоих пел,

как в дыханье – тростник и орех.

1956

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

НЕБО

Небо – как будто летящий мрамор

с белыми глыбами облаков,

словно обломки какого-то храма,

ниспровергнутого в бездну веков!

Это, наверно, был храм поэзии:

яркое чувство, дерзкая мысль;

только его над землею подвесили

в недосягаемо дальнюю высь.

Небо – как будто летящий мрамор

с белыми глыбами облаков,

только пустая воздушная яма

для неразборчивых знатоков!

1956

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

ЕЩЕ ЗА ДЕНЬГИ ЛЮДИ ДЕРЖАТСЯ

Еще за деньги

люди держатся,

как за кресты

держались люди

во времена

глухого Керженца,

но вечно

этого не будет.

Еще за властью

люди тянутся,

не зная меры

и цены ей,

но долго

это не останется -

настанут

времена иные.

Еще гоняются

за славою -

охотников до ней

несметно,-

стараясь

хоть бы тенью слабою

остаться на земле

посмертно.

Мне кажется,

что власть и почести -

вода соленая

морская:

чем дольше пить,

тем больше хочется,

а жажда

всё не отпускает.

И личное твое

бессмертие

не в том,

что кто ты,

как ты,

где ты,

а – всех земных племен

соцветие,

созвездие

людей планеты!

С тех пор,

как шар земной наш кружится

сквозь вечность

продолжая мчаться,

великое

людей содружество

впервые

стало намечаться.

Чтоб все -

и белые,

и черные,

и желтые

земного братства -

вошли в широкие,

просторные

края

всеобщего богатства.

1956

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

СОЛОВЕЙ

Вот опять

соловей

со своей

стародавнею песнею…

Ей пора бы давно уж

на пенсию!

Да и сам соловей

инвалид…

Отчего же -

лишь осыплет руладами -

волоса

холодок шевелит

и становятся души

крылатыми?!

Песне тысячи лет,

а нова:

будто только что

полночью сложена;

от нее

и луна,

и трава,

и деревья

стоят завороженно.

Песне тысячи лет,

а жива:

с нею вольно

и радостно дышится;

в ней

почти человечьи слова,

отпечатавшись в воздухе,

слышатся.

Те слова

о бессмертье страстей,

о блаженстве,

предельном страданию;

будто нет на земле новостей,

кроме тех,

что как мир стародавние.

Вот каков

этот старый певец,

заклинающий

звездною клятвою…

Песнь утихнет -

и страсти конец,

и сердца

разбиваются надвое!

1956

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

ПАМЯТНИК

Нанесли мы венков – ни пройти, ни проехать;

раскатили стихов долгозвучное эхо.

Удивлялись глазастости, гулкости баса;

называли певцом победившего класса…

А тому Новодевичий вид не по нраву:

не ему посвящал он стихов своих славу.

Не по нраву ему за оградой жилище,

и прошла его тень сквозь ограду кладбища.

Разве сердце, гремевшее быстро и бурно,

успокоила б эта безмолвная урна?

Разве плечи такого тугого размаха

уместились бы в этом вместилище праха?

И тогда он своими большими руками

сам на площади этой стал наращивать камень!

Камень вздыбился, вырос огромной скалою

и прорезался прочной лицевою скулою.

Две ноги – две колонны могучего торса;

головой непреклонной в стратосферу уперся.

И пошел он, шагая по белому свету,

проводить на земле революцию эту:

Чтобы всюду – на месте помоек и свалок -

разнеслось бы дыхание пармских фиалок;

Где жестянки и щебень, тряпье и отбросы,

распылались бы влажно индийские розы;

Чтоб настала пора человеческой сказки,

чтобы всем бы хватало одеяла и ласки;

Чтобы каждый был доброй судьбою отмечен,

чтобы мир этот дьявольский стал человечен!

1956

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

ПЯТЬ СЕСТЕР

О музах сохраняются предания,

но музыка, и живопись, и стих -

все эти наши радости недавние -

происходили явно не от них.

Мне пять сестер знакомы были издавна:

ни с чьим ни взгляд, ни вкус не схожи в них;

их жизнь передо мною перелистана,

как гордости и верности дневник.

Они прошли, безвкусью не покорствуя,

босыми меж провалов и меж ям,

не упрекая жизнь за корку черствую,

верны своим погибнувшим друзьям.

Я знал их с детства сильными и свежими:

глаза сияли, губы звали смех;

года прошли,– они остались прежними,

прекрасно непохожими на всех.

Я каждый день, проснувшись, долго думаю

при утреннем рассыпчатом огне,

как должен я любить тебя, звезду мою,

упавшую в объятия ко мне!

1956

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

ЗОЛОТЫЕ ШАРЫ

Приход докучливой поры…

И на дороги

упали желтые шары

прохожим в ноги.

Так всех надменных гордецов

пригнут тревоги:

они падут в конце концов

прохожим в ноги.

1956

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

* * *

Что такое счастье? Соучастье

в добрых человеческих делах,

в жарком вздохе разделенной страсти,

в жарком хлебе, собранном в полях.

Да, но разве только в этом счастье?

А для нас, детей своей поры,

овладевших над природой властью,

разве не в полетах сквозь миры?!

Безо всякой платы и доплаты,

солнц толпа, взвивайся и свети,

открывайтесь, звездные палаты,

простирайтесь, млечные пути!

Отменяя летоисчисленье,

чтобы счастье с горем не смешать,

преодолевая смерть и тленье,

станем вечной свежестью дышать.

Воротясь обратно из зазвездья

и в слезах целуя землю-мать,

мы начнем последние известья

из глубин вселенной принимать.

Вот такое счастье по плечу нам -

мыслью осветить пространства те,

чтобы мир предстал живым и юным,

а не страшным мраком в пустоте.

1957

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

* * *

Не за силу, не за качество

золотых твоих волос

сердце враз однажды начисто

от других оторвалось.

Я тебя запомнил докрепка,

ту, что много лет назад

без упрека и без окрика

загляделась мне в глаза.

Я люблю тебя, ту самую,-

все нежней и все тесней,-

что, назвавшись мне Оксаною,

шла ветрами по весне.

Ту, что шла со мной и мучилась,

шла и радовалась дням

в те года, как вьюга вьючила

груз снегов на плечи нам.

В том краю, где сизой заметью

песня с губ летит, скользя,

где нельзя любить без памяти

и запеть о том нельзя.

Где весна, схватившись за ворот,

от тоски такой устав,

хочет в землю лечь у явора,

у ракитова куста.

Нет, не сила и не качество

молодых твоих волос,

ты – всему была заказчица,

что в строке отозвалось.

1926

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

МАРШ БУДЕННОГО

С неба полуденного

жара не подступи,

конная Буденного

раскинулась в степи.

Не сынки у маменек

в помещичьем дому,

выросли мы в пламени,

в пороховом дыму.

И не древней славою

наш выводок богат -

сами литься лавою

учились на врага.

Пусть паны не хвастают

посадкой на скаку,-

смелем рысью частою

их эскадрон в муку.

Будет белым помниться,

как травы шелестят,

когда несется конница

рабочих и крестьян.

Все, что мелкой пташкою

вьется на пути,

перед острой шашкою

в сторону лети.

Не затеваем бой мы,

но, помня Перекоп,

всегда храним обоймы

для белых черепов.

Пусть уздечки звякают

памятью о нем,-

так растопчем всякую

гадину конем.

Никто пути пройденного

назад не отберет,

конная Буденного,

армия – вперед!

1923

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

РЕКВИЕМ

Если день смерк,

если звук смолк,

все же бегут вверх

соки сосновых смол.

С горем наперевес,

горло бедой сжав,

фабрик и деревень

заговори, шаг:

«Тяжек и глух гроб,

скован и смыт смех,

низко пригнуть смогло

горе к земле всех!

Если умолк один,

даже и самый живой,

тысячами родин,

жизнь, отмети за него!»

С горем наперевес,

зубы бедой сжав,

фабрик и деревень

ширься, гуди, шаг:

«Стой, спекулянт-смерть,

хриплый твой вой лжив,

нашего дня не сметь

трогать: он весь жив!

Ближе плечом к плечу,-

нищей ли широте,

пасынкам ли лачуг

жаться, осиротев?!»

С горем наперевес,

зубы тоской сжав,

фабрик и деревень

ширься, тугой шаг:

«Станем на караул,

чтоб не взошла враги

на самую

дорогую

из наших могил!

Если день смерк,

если смех смолк,

слушайте ход вверх

жизнью гонимых смол!»

С горем наперевес,

зубы тоской сжав,

фабрик и деревень

ширься, сплошной шаг!

1924

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

О СМЕРТИ

Меня застрелит белый офицер

не так – так этак.

Он, целясь,– не изменится в лице:

он очень меток.

И на суде произнесет он речь,

предельно краток,

что больше нечего ему беречь,

что нет здесь пряток.

Что женщину я у него отбил,

что самой лучшей…

Что сбились здесь в обнимку три судьбы,-

обычный случай.

Но он не скажет, заслонив глаза,

что – всех красивей -

она звалась пятнадцать лет назад

его Россией!..

1932

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

СЧАСТЬЕ

Что такое счастье,

милый друг?

Что такое счастье

близких двух?

Выйдут москвичи из норок,

в белом все, в летнем все,

поглядеть, как на планерах

дни взмывают над шоссе.

По шоссе шуршат машины,

на лету, налегке.

Тополевые пушины -

по Москве по реке.

А по лесу, по опушке,

здесь, у всех же на виду,

тесно сдвинуто друг к дружке,

на серебряном ходу

едет счастье краем леса.

По опушке по лесной

пахнет хвоевым навесом,

разомлелою сосной.

Едет счастье, едет, едет,

еле слышен шины хруст,

медленно на велосипеде

катит драгоценный груз.

Он руками обнял стан ей,

самый близкий, самый свой.

А вокруг зари блистанье,

запах ветра, шелест хвой.

Милая бочком уселась

у рогатого руля.

Ветер проявляет смелость,

краем платья шевеля.

Едет счастье, едет, едет

здесь, у всех же под рукой,-

медленно на велосипеде

ощущается щекой.

Чуть поблескивают спицы

в искрах солнечных лучей.

Хорошо им, видно, спится

друг у друга на плече.

А вокруг Москва в нарядах,

а вокруг весна в цвету,

Красной Армии порядок,

и – планеры в высоту.

Что ж такое счастье

близких двух?

Вот оно какое,

милый друг!

1935

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

ДРУЗЬЯМ

Хочу я жизнь понять всерьез:

наклон колосьев и берез,

хочу почувствовать их вес,

и что их тянет в синь небес,

чтобы строка была верна,

как возрождение зерна.

Хочу я жизнь понять всерьез:

разливы рек, раскаты гроз,

биение живых сердец -

необъясненный мир чудес,

где, словно корпус корабля,

безбрежно движется земля.

Гляжу на перелеты птиц,

на перемены ближних лиц,

когда их время жжет резцом,

когда невзгоды жмут кольцом..

Но в мире нет таких невзгод,

чтоб солнца задержать восход.

Не только зимних мыслей лед

меня остудит и затрет,

и нет, не только чувства зной

повелевает в жизни мной,-

я вижу каждодневный ход

людских усилий и забот.

Кружат бесшумные станки,

звенят контрольные звонки,

и, ставши очередью в строй,

шахтеры движутся в забой,

под низким небом черных шахт

они не замедляют шаг.

Пойми их мысль, вступи в их быт,

стань их бессмертья следопыт!

Чтоб не как облако прошли

над ликом мчащейся земли,-

чтоб были вбиты их дела

медалью в дерево ствола.

Безмерен человечий рост,

а труд наш – меж столетий мост…

Вступить в пролеты! Где слова,

чтоб не кружилась голова?

Склонись к орнаменту ковров,

склонись к доению коров,

чтоб каждая твоя строка

дала хоть каплю молока!

Как из станка выходит ткань,

как на алмаз ложится грань,

вложи, вложи в созвучья строк

бессмертный времени росток!

Тогда ничто, и даже смерть,

не помешает нам посметь!

1954

Николай Асеев. Стихотворения.

Россия – Родина моя. Библиотечка

русской советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

ДОМ

Я дом построил из стихов!..

В нем окна чистого стекла,-

там ходят тени облаков,

что буря в небе размела.

Я сам строку свою строгал,

углы созвучьями крепил,

венец к венцу строфу слагал

до самых вздыбленных стропил.

И вот под кровлею простой

ко мне сошлись мои друзья,

чьи голоса – но звук пустой,

кого – не полюбить нельзя:

Творцы родных, любимых книг,

что мне окно открыли в мир;

друзья, чья верность – не на миг,

сошлись на новоселья пир.

Летите в окна, облака,

входите, сосны, в полный рост,

разлейся, времени река,-

мой дом открыт сиянью звезд!

1955

Николай Асеев. Стихотворения.

Россия – Родина моя. Библиотечка

русской советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

* * *

Когда земное склонит лень,

выходит с тенью тени лань,

с ветвей скользит, белея, лунь,

волну сердито взроет линь,

И чей-то стан колеблет стон,

то, может, пан, а может, пень…

Из тины тень, из сини сон,

пока на Дон не ляжет день.

А коса твоя – осени сень,-

ты звездам приходишься родственницей.

1916

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

КОНТРАТАКА

Стрелок следил

во все глаза

за наступленьем неприятеля,

а на винтовку стрекоза

крыло хрустальное приладила.

И разобрал пехоту смех

на странные

природы действия,-

при обстоятельствах

при всех

блистающей,

как в годы детские.

И вот -

сама шагай, нога,-

так в наступленье

цепи хлынули,

и откатилась тень врага

назад

обломанными крыльями.

И грянул сверху бомбовоз,

и батареи

зев разинули -

за синь небес,

за бархат роз,

за счастья

крылья стрекозиные.

1941

Николай Асеев. Стихотворения.

Россия – Родина моя. Библиотечка

русской советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

ПЕСНЯ СЛАВЫ

Славься, великая,

многоязыкая,

братских советских

народов семья.

Стой, окруженная,

вооруженная

древней твердыней

седого Кремля!

Сила несметная,

правда бессмертная

Ленинской партии

пламенных лет.

Здравствуй, любимое,

неколебимое

знамя, струящее

разума свет!

Славная дедами,

грозная внуками,

дружных советских

народов семья.

Крепни победами,

ширься науками,

вечно нетленная

славы земля!

1945

Николай Асеев. Стихотворения.

Россия – Родина моя. Библиотечка

русской советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

СОЗИДАТЕЛЮ

Взгляни: заря – на небеса,

на крышах – инеем роса,

мир новым светом засиял,-

ты это видел, не проспал!

Ты это видел, не проспал,

как мир иным повсюду стал,

как стали камни розоветь,

как засветились сталь и медь.

Как пробудились сталь и медь,

ты в жизни не забудешь впредь,

как – точно пену с молока -

сдул ветер с неба облака.

Да нет, не пену с молока,

а точно стружки с верстака,

и нет вчерашних туч следа,

и светел небосвод труда.

И ты внезапно ощутил

себя в содружестве светил,

что ты не гаснешь, ты горишь,

живешь, работаешь, творишь!

1946

Николай Асеев. Стихотворения.

Россия – Родина моя. Библиотечка

русской советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

* * *

Вещи – для всего народа,

строки – на размер страны,

вровень звездам небосвода,

в разворот морской волны.

И стихи должны такие

быть, чтоб взлет, а не шажки,

чтоб сказали: «Вот – стихия»,

а не просто: «Вот – стишки».1947

Николай Асеев. Стихотворения.

Россия – Родина моя. Библиотечка

русской советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

НАША ПРОФЕССИЯ

Если бы люди собрали и взвесили,

словно громадные капли росы,

чистую пользу от нашей профессии,

в чашу одну поместив на весы,

а на другую бы – все меднорожие

статуи графов, князей, королей,-

чудом бы чаша взвилась, как порожняя,

нашу бы – вниз потянуло, к земле!

И оправдалось бы выражение:

«Лица высокого положения»;

и оценили бы подлинно вес

нас, повелителей светлых словес!

Что это значит – остаться в истории?

Слава как мел: губку смочишь и стер ее;

но не сотрется из памяти прочь

«Страшная месть» и «Майская ночь»!

Те, кто бичом и мечами прославились,

в реку забвенья купаться отправились;

тот же, кто нашей мечтой овладел,

в памяти мира не охладел.

Кто был в Испании – помните, что ли,-

в веке семнадцатом на престоле?

Жившего в эти же сроки на свете,

помнят и любят Сервантеса дети!

А почему же ребятам охота

помнить про рыцаря, про Дон-Кихота?

Добр, справедлив он и великодушен -

именно этот товарищ нам нужен!

Что для поэта времени мера?

Были бы строки правдивы и веселы!

Помнят же люди слепого Гомера…

Польза большая от нашей профессии!

1954

Николай Асеев. Стихотворения.

Россия – Родина моя. Библиотечка

русской советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

ПЯТОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ

Я

не слагатель

од благолепных

и в одописцы

не тщился попасть…

Но как обойтись

без светлых,

хвалебных

про родную

Советскую власть!

Когда за рубеж

Советской державы

отъедешь

на добрую тысячу верст,

то свет ее разума,

блеск ее славы

словно тебе

прибавляет рост.

Ты видишь размах

ее творчества,

силы,

ее человечность

и доброту,

которые миру

она возвестила,

поднявшись

в заоблачную высоту.

И хочется радоваться

и восхищаться

тем,

что ты дожил

до этих лет,

до чувств,

которым в груди не вмещаться,

до дня,

который еще не воспет!

Волненья времен

разойдутся круги,

история

выдаст достойнейшим лавры,

и вымрут на свете

наши враги,

как ископаемые

ихтиозавры.

А наших героев простых

имена,

страной возвеличенные

сердечно,

будут сиять

во все времена,

останутся жить

в человечестве

вечно.

1953

Николай Асеев. Стихотворения.

Россия – Родина моя. Библиотечка

русской советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.