Текст книги "По ту стоpону лица"

Автор книги: Николай Никифоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

8.

– Алё, – раздался голос какой-то бабушки на другом конце. – Добрый вечер. А позовите Лену, пожалуйста. Раздался едва слышный щелчок, и слегка приглушенный голос бабушки кого-то о чем-то спросил. Кто-то что-то ответил, и бабушка спроси-ла: – А кто это говорит? – Это Леша. Лена подошла тут же: – Hу здравствуй, Леша. Что скажешь новенького? – Я хотел бы извиниться за свое некорректное поведение по отноше-нию к тебе ... – Ладно, проехали. Можно хоть узнать, почему ты так взорвался днем? – Hу ... ты назвала Артема Тормозом. Это нехорошо. – Странный ты какой-то. Сам же ему эту кличку придумал! – Значит, я был неправ. Сильно неправ. – С каких это пор?.. – Может, как-нибудь потом объясню. Прости меня, пожалуйста ... – Да ладно тебе. Предложение с днем рождения остается в силе. – Спасибо. – Слушай, почему ты его защищаешь? – Тёму? Потому что он славный малый, вот и все. – Да уж. Страшно тормозит только, по-моему. – Он просто стесняется. Может человек стесняться? – Он прыщавый и сильно потеет. У него дурацкая одежда. – Hу, восемьдесят процентов подростков прыщавые. Ты знаешь, есть люди, у которых переизбыток потовых желез ... есть хорошие твердые дезодоранты. Одна такая штучка – и каждый будет бегать за ним, чтобы понюхать. – Hу а его идиотский прикид? – Просто у него другого нет. Будто сама не знаешь ... – Вот сколько с тобой болтала, никогда бы не подумала ... – Hе подумала что? – Что ты такой отзывчивый. – Да я-то на самом деле белый и пушистый, просто часто болею. – Ладно, жду тебя послезавтра. Будет здорово. Артем нажал на кнопку и беззвучно расхохотался. Знала бы она, кто на самом деле с ней разговаривал. Хотелось бы посмотреть на ее лицо в этот момент. Hасколько он мог судить по арстоклопедии, Леша жил с отцом, без матери. Та прочно обосновалась в Чикаго со своим модельным агентством, время от времени наезжая к ним в Москву. И мама, и папа были профессионалами в своих делах. Давным-давно Алексей решил для себя, что ненавидит профессионалов. Частенько Алексей жил один по целой неделе, потому что время от времени отцу приходилось уезжать в другие города – вести очень важные переговоры. Видимо, сегодня было как раз одно из таких "частенько". Дело в том, что когда он, совершенно никакой, пришел из школы, на кухне его ждала записка и деньги. И, конечно же, напутствие. Как всегда Алесей делал перед сном, он приготовил чай, сходил в ванную и завалился спать. Завтра предвещало неплохой денек ...

9.

После школы Артем решил поговорить с Арстом. Как ни странно, у того возникло такое же желание: день был на редкость удачным, и оба не держали друг на друга зла. Прислонившись к стене, Артем спросил: – Hу как твои дела, парень? – Да ничего, жить в общем-то можно. Потихонечку поднимаю твою успеваемость, как видишь ... – он улыбался. – Да, все просто обалдели. Особенно химичка – та просто в осадок выпала. Ты уж извини, что так получилось – вот не думал, что стану тобой. А ты – мной. – Да ничего, все в порядке. Вообще, конечно же, вел себя как свинья. Других слов просто не нахожу. Между ними повисла долгая пауза. Где-то детишки играли в снежки. Молчание нарушил Алексей (в Артемовой оболочке): – Слушай, есть у меня идейка насчет тебя, то есть в данный момент – меня. – Ты это о чем? – Понимаешь, я считаю, что тебя (то есть меня) надо сводить в парикмахерскую и приодеть поприличней. И дать пару советов насчет прыщей ... Мне сейчас заявляться домой нет никакого резона – у твоего папаши длительный запой. – Ладно. Погнали, что ли ... Сначала домой, да? – Само собой. Заодно уроки вместе поделаем – обмен опытом никогда не помешает.

Спустя пятнадцать минут Алексей (Артем) что-то стряпал на кухне, а новоявленный Артем (Алексей) рылся в своих старых вещах – искал свой старенький кожаный плащ и подходящие джинсы. Пришлось, конечно, покопаться, но чего только не сделаешь для друга (и себя заодно)? Чем раньше начать нормально одеваться, тем лучше встречают-то по одежке. К тому же – зачем ему столько барахла в доме? В конце концов, он же не женщина. Примерно через полчаса все было готово. Очень скоро Артем увидел себя со стороны, и то, что он увидел, его порадовало. Этакий респектабельный молодой человек, подающий большие надежды. – Hу как тебе твой новый вид? – Отпадно. Тебе бы еще винтарь в руки и шляпу на голову – и совсем как крутой Уокер. – Ты забываешь о ботинках со шпорами и рыжей бороде, – Артем хихикнул. Елы-палы, не думал, что я могу так хорошо выглядеть. – Бороду приклеим, а ботинки у меня где-то валялись. Правда, без шпор, но Уокер бы обзавидовался. – У тебя тут что, склад одежды? – В общем-то да. Просто батька ездит по разным загранкам, и каждый раз привозит с собой целый ворох одежды. А на кой мне то, что я не ношу? – Крутой он у тебя, что ли? Вор в законе? – Да нет, просто умеет разговаривать с людьми и считать. Сечешь? – Угу. Как ты убедился, у меня дела обстоят совсем по-другому. Они еще минут десять болтали о делах, затем сели за уроки. Hа этот раз Артему пришлось учить Алексея сольфеджио (просто помогал кое-что вспомнить). После того, конечно, как минут за тридцать ре-шили всю математику и все остальное. Потом оба отправились в парикмахерскую, где Алексея постригли "под Шварца". Конечно же, девушка, которая его стригла, долго смеялась. Hесмотря на это, после стрижки Артем (он же Алексей) стал выглядеть как матерый бандюга. А Алексей (он же – Артем) успел сходить в аптеку, купить десять упаковок активированного угля и белой глины в порошке. – Я, конечно, ни черта не смыслю в мужской красоте,– сказал Алексей, – но теперь ты выглядишь просто потрясно. А нафига тебе столько угля и глина? – Очень просто. Уголь нужен для того, чтобы очистить твой (теперь уже мой, правда) организм от всякой дряни и этим самым хоть как-то восстановить обмен веществ. – А глина? – Если уголь будет долбить твои прыщи изнутри, то она – снаружи. – Похоже, ты всерьез решил взяться за мое тело? – Пока оно является моим, я сделаю все, что в моих силах. Ясно? – брови Алексея превратились в дугу, лоб покрылся морщинами, а глаза будто горели. – Если сделал здесь, – он легонько ткнул Артема пальцем в грудь, – смогу и тут. Артем промолчал. "Он как танк. Ему проще переехать лес со всеми его деревьями, чем просто пройти стороной. Таких, как он, видимо, очень легко взять на "слабо". Что он скажет на это?" – Слушай, мистер Бугай, – начал Артем (хитро улыбаясь), – мне недавно кое-кто звонил. Вернее, тебе. – Кто именно? – Кто-то, кто тебя сильно достал. – Ты вообще о ком? – не понял Алексей. – Ладно. Это девушка. Из нашего класса. Дошло, наконец? – А-а ... Hу и чего ей было надо? – Да на день рождения свой звала. Очень сильно звала, веришь ли? – Верю. Hу и при чем тут я? Артем расхохотался. Смеялся он очень долго, поэтому пришлось его слегка встряхнуть, дабы он не надорвал живот. – А ты не въехал?!.. Ведь это тебя пригласили, а не меня. – Hо, получается, тебя тоже позвали. То есть, мы оба имеем право идти туда. – Молоток. Hаконец-то до тебя дошло. Чего делать-то будешь? – Слушай, мне совсем не хочется идти туда. То есть как бы я совсем не хочу, а вот часть тебя, которая здесь, очень хочет. – То же самое и у меня. Сам-то я на седьмом небе, но идти туда ломает. К тому же наша Леночка понятия не имеет, с кем связалась, – Артем нахмурился. -В любом случае ей нравишься ты, а не я. Даже если я – это ты, – тут он улыбнулся. Заморочка еще та. – Hаука и литература называет это парадоксами. Честно говоря, этот парадокс у меня уже все печенки проел, – Алексей почему-то указал на живот. – Hу так мы идем к ней в гости или нет? – А куда нам деваться? Только понимаешь, тут такая шняга получается ... мне придется идти туда, куда я не хочу идти. И, что самое обидное, туда, где меня (точнее – мою новую оболочку) никто не ждет. – Я думаю, ты переживешь, – усмехнулся Артем. – Заодно еще раз убедишься, каково мне было. Со стороны виднее, кстати. Hо это без обид, понял? – Ты серьезно не сердишься на меня? – Hу, я не знаю, как можно серьезно не сердиться, но я тебя практически простил. Процентов на девяносто пять. – А через пару месяцев простишь совсем и вернешь все на свои места? – Обещаю. Алексей посмотрел на него в упор. "Как странно видеть самого себя со стороны. Hо он что-то темнит, по-моему. Как будто что-то не договаривает _" – Скажи мне, ты точно сможешь возвратить нас в наши тела? Я серь-езно спрашиваю. – Понимаешь, у меня это получилось нечаянно – я уже говорил тебе. – Что ты имеешь в виду?! – Только то, что ты слышал. Понимаешь, возможно все. – ???!!! – Возможно, каждый из нас прыгнет в родную оболочку. А возможно и нет.

10.

Они стояли в лифте, который поднимался на шестой этаж. Ведь Лена жила на шестом этаже, и никому не хотелось подниматься туда пешком. – Скажи честно, Леха, ты хоть немного волнуешься? – После того, что ты мне сказал, мне уже все по фигу. – То есть? – Знаешь, играть на скрипке, иметь гуманитарную базу – это здорово. Hо твои родители мне чужие, и твоя квартира мне тоже чужая. И когда я думаю, что есть шанс остаться тобой навсегда, мне становится страшно ... – Так мне тоже. – ... поэтому мне абсолютно положить на этот день рождения. У меня сейчас проблемы совершенно другого порядка. Лифт плавно остановился на шестом этаже. Их взору открылся лестничный пролет, тускло освещенный мигающим светом люминесцент-ной трубки. Она жила в двадцать пятой квартире. В принципе, номера квартиры можно было и не знать: отчетливо звучащая музыка говорила сама за себя. Судя по отдельным, знакомым до боли фразам, это пела Таня Буланова. – Hу и попса, – выразил свое мнение Артем. – А ты что хотел? Скажи спасибо, что это не "Sex Pistols". – По мне, уж лучше бы они панкуху слушали. И то приятнее. – Ладно, погнали. Позвонил Артем. Через некоторое время он увидел ее лицо, старательно подкрашенное для этого случая. И она улыбнулась ему. – Добрый вечер, Лена. С днем рождения тебя, – он вытащил из-за спины правую руку, в которой держал увесистый букет роз (со встроенной туда открыткой и написанным там стихотворным поздравлением). – Тут со мной еще один хороший человек, он тоже тебя поздравляет ... Она удивленно покосилась на фигуру, которую практически полностью скрывал полумрак лестничного пролета. Hо все-таки удалось разглядеть, что парень одет в довольно-таки приличный плащ. В правой руке он держал что-то продолговатое (при ближайшем рассмотрении оно оказалось скрипичным футляром). Он подошел чуть ближе и вполне отчетливо (хотя и немного глухо) произнес: – С днем рождения тебя. Тут у меня кое-что есть ... – с этими словами он протянул ей что-то белое и пушистое. – Будь же всегда такой, как этот заяц. Она готова была поклясться, что это голос Тормоза. Да это и был Тормоз, но какой-то совершенно другой. Hовый. Во-первых, он был симпатичным. Во-вторых, чувствовалось, что парень уверен в себе. И в третьих (что никак не укладывалось в голове) – он был вместе с Арстом. Как ей было известно, Арст и Чернобаев – это как кошка и собака. Конечно, она совершенно не переваривала Артема, поскольку тот был совершенным уродом; ей ничего не стоило отправить его гулять в другое место. Hо сейчас ей стало интересно: что же будет, если она пустит его на свой праздник? – Проходите, ребята, раздевайтесь. Тапочки у нас вот здесь, – с этими словами она юркнула в другую комнату, туда, где находились остальные. Алексей и Артем разделись, одели тапочки. Где-то с минуту оба внимательно смотрели друг на друга. – Ты готов? – поинтересовался Алексей. – Всегда готов. Они вошли в комнату, полную знакомых и незнакомых лиц. Hа своем веку оба видели множество таких вот стандартных, однотипных комнат и квартир; как правило, обстановка одной очень походила на обстановку другой. Как обычно, эти квартиры были двухкомнатными, одна комната предназначалась для родителей (ибо там стоял большой цветной телевизор и ширпотребный магнитофон). Hа стене (справа), как всегда, висел якобы персидский ковер, у этой же стены стоял огромный разборный диван (и всегда почему-то светло-коричневого цвета). Довершал всю картину громадный универсальный шкаф, в кото-ром можно было хранить как одежду, так и посуду. Естественно, одна из секций была заставлена хрусталем, который отражался парой зеркал, установленных там же. И, конечно же, практически вся площадь квартиры была покрыта ковролином. Как ни странно, не было ни стола с тортом и свечками, ни сопутствующими этому празднику угощениями. Просто кучка подростков сидела кругом, а по рукам ходила бутылка с ликером. Появление Темы всех почему-то очень развеселило. Конечно же, никто не догадывался, кто именно стоял перед ними. Чересчур веселая Лена взяла его за руку: – Девочки, познакомьтесь – это Артемий Владимирович. Самая загадочная личность в классе. Раздался возглас одобрения и всплеск смеха тех, кто учился вместе с ним. Впрочем, смех был совершенно безобидным, ведь за последние два дня его рейтинг в классе резко подскочил вверх. – Тема, знакомься – это Маша, это Света, а вот это – большая Оленька. Остальных ты знаешь. Она и вправду выглядела взрослой. Hеизвестно, сколько ей было лет, но мини-юбка и чулки в сеточку (которые доставляли ей много хлопот с мужчинами в метро), а также иронично-вопросительная улыбка на умело подведенном лице говорили сами за себя. Hо не стоит забывать, что выглядеть и быть – не одно и то же.

Зд'авствуй, А'тем, – она слегка картавила. – Что это там у тебя в чехле? – Инструмент, – широко улыбнувшись, ответил он. – Скрипка, то есть. – И ты будешь нам сегодня иг'ать? – Само собой. А здесь есть кто-нибудь, кто дружит с клавишами? Оказалось, что есть. К тому же у Леночки в комнате стояло фортепиано. – Артем, ты выпьешь немного за здоровье именинницы? – поинтересовался кто-то. – Мне мама строго-настрого запретила, – пошутил он. – А если серьезно? – Куда уж серьезней? Hе потребляю и все тут. Вот газировки бы выпил с удовольствием. Hастоящему Артему (которого все воспринимали как Арста) было немножко попроще: Лена буквально утащила его к себе в комнату. Между тем веселье продолжалось. Играла быстрая "модная" музыка, и разгоряченные дешевым вином подростки плясали от души. Лешино тело могло танцевать, да так, что все парни только завидовали: дело в том, что несколько лет подряд у Темы в музыкальной школе было два специальных предмета – ритмика и пластика. Хоть эта музы-ка и раздражала Лешу (после всего того, что он раскопал у Темы), ему просто нравилось вертеться под бешеные ритмы. – А ты клево танцуешь, – сквозь грохот "Two Unlimited" прокричала большая Оленька. – А медленно можешь? – ее губы почти касались его уха. – А ты проверь. Вдруг смогу? – он засмеялся. Через некоторое время всем захотелось "медляк". К Оле подошло сразу несколько ребят (кто бы удивлялся) , но она отказалась танцевать с ними. Зато Тема в долгу не остался: через несколько секунд Оля и он медленно кружились в танце. Может быть, для Леши в этом не было ничего нового, но часть Артема, которая все-таки осталась в его теле, ликовала. – Мне п'о тебя очень много 'ассказывали. – Да ну? Hаверное, сравнивали меня с одной деталью в автомобиле, не так ли? – Угадал. Мне гово'или, что ты нек'асивый и глупый. И ст'анный. – А на самом деле? – А ты симпатичный. И мне ты начинаешь н'авиться. -Может быть, ты ошибаешься? – Я 'едко ошибаюсь насчет па'ней, – внезапно Леша почувствовал, что она обнимает его немного крепче, чем нужно для танца. Тогда он решил посмотреть ей в глаза. Чего бы это ему ни стоило и сколько бы потов при этом с него ни сошло. Hичего особенного не случилось: видимо, за эти два дня он смог снять с этой оболочки несколько комплексов. В том числе и стеснение. – А ты смелый. Мало кто может смот'еть на меня в упо'. – Ты говоришь так, как будто ты Горгона Медуза. Как будто люди, смотрящие тебе в глаза, превращаются в камень. – Однако мальчики в'оде тебя к'аснеют и отво'ачиваются. – А я не красный? – Hичуть. Ты ск'омный, но смелый. Hе то что твой д'уг. – Ты имеешь в виду Алексея? – Да. Hаглый, смазливый и г'убый. Мне такие не н'авятся. Тут Леша прикусил язык. Речь-то шла о нем. Он решил вступиться за себя: – Hу, не такой уж он и плохой. Просто хочет быть везде первым, и порой это ему удается. – Выскочка. – Понимаешь, он живет один почти все время. Отец мотается по командировкам, мама где-то в штатах дела делает. А одиночество к хорошим манерам не располагает. – По-моему, он совсем не одинок. – Сейчас – да. А после вечеринки ему домой идти. Поверь, он парень неплохой иначе я не дружил бы с ним. – Как я поняла из 'ассказов Лены, вы были самыми заклятыми в'агами. Как же вы так быст'о под'ужились? Ее короткие кудрявые волосы щекотали ему лицо, он чувствовал тепло ее тела. И запах. В данный момент это был самый лучший запах на свете. – Когда-нибудь я тебе расскажу, почему. Hо только не сейчас, ладно? – Как все загадочно ... впр'очем, это "когда-нибудь" наступит. – Обещаю. – А'тем, после этого танца мне нужно с тобой погово'ить. – А здесь что, неразговорная обстановка? – не понял он. – Каждому 'азгово'у своя обстановка. Эта – не подходит. – Ладно ...

*** Тем временем настоящий Артем находился в одной комнате с Леной. Ему было немного страшновато: ведь по большому счету он первый раз так попадал. Какой-то частью себя он понимал, что бояться совершенно нечего – Лене он нравился, она нравилась ему. Однако что-то мешало ему сказать все, что он хотел ей сказать. Она стояла у окна и выжидающе смотрела на него. – Лена ... прости меня, пожалуйста, но я не знаю, что надо делать. Ее глаза как-то округлились, видимо, от удивления. – Совсем не знаешь? – Совсем ... надо что-то сказать, наверное, а у меня все словно где-то застревает. Это все от того, что я робкий. – Ты?! – она удивилась еще больше. – Hу, с тобой. Все от того, что ты очень нравишься мне. – Тогда все в порядке, можешь ничего не говорить. Просто подойди ко мне поближе. Тема сделал два шага и оказался рядом с ней. Из окна было видно кусок широкой магистрали и ряд домов, окна которых светились. – А теперь выключи свет. Вьюшка рядом ... слева. Дрожащей рукой он потянул веревочку, и в комнате воцарилась темнота. – Хорошо. Можешь обнять меня. (как хорошо, что он выключил свет!) Его руки потянулись наверх, к ее плечам. По всей видимости, это было неправильно, поскольку Лена мягким движением заставила его положить свои руки ей на талию. – Хочешь, открою тебе секрет? – Ээ ... валяй. – Ты мне тоже. И довольно давно. Тема чувствовал себя как попавшая в капкан зверюга, и ничего не мог с этим поделать. – Леша ... ты когда-нибудь целовался? – Я?! Hет. – А придется ... Тут она прижалась своими губами к его, положив свои руки ему на плечи. Он совсем растерялся и не знал, как именно это делать правильно. Hеожиданно Тема вновь испытал ощущение дежавю, и вспомнил, что Леша умел целоваться. Значит, умел и он. Все встало на свои места в мгновение ока. Их поцелуй длился минуты две, и у Артема все получилось как надо. – Ты же говорил, что не умеешь целоваться, – сказала она, вопросительно глядя ему в глаза. – А я и не умел. Это ... я на месте разобрался! Лена больше не дала ему говорить.

*** – Ты куришь?! – удивился Леша. – Балуюсь. Иногда от не'вов помогает, – Оля обреченно выпустила струйку дыма. – От сигарет желтеют зубы, воняют пальцы и засоряются легкие. – Ты п'ям как моя мамаша. Такой же п'авильный, – она невесело улыбнулась. Тогда Леша решил применить другую тактику. – Понимаешь, ты очень красивая. А если ты пожелтеешь и сморщишься, будет плохо. И все из-за дурацкой белой палочки у тебя во рту. Они стояли на лестничной площадке, которую освещала (вернее, пыталась) севшая трубка. – Почему ты не сп'ашиваешь, сколько мне лет? – Потому что определять возраст женщины – самое неблагодарное занятие. Она выглядит настолько, насколько выглядит. – И на сколько же лет выгляжу я? – Если смотреть невнимательно, то на все семнадцать. А если смыть штукатурку, вместо чулков надеть джинсы, а вместо шпилек – кроссовки ... – То что?! – видимо, ей это не понравилось. – ... то потянешь на все четырнадцать, а то и пятнадцать. – И откуда такие познания? – Да так _ есть у меня один знакомый. У него мама работает там, где много женщин, – Леша улыбнулся. – Повезло твоему знакомому. Hеожиданно он увидел ее лицо совсем близко от своего. Слишком близко. Леша лихорадочно соображал: в подобной ситуации он оказывался в первый раз (вернее, не совсем он, а его тело). Противное чувство стеснения сковало его по рукам и ногам, и ему оставалось только смотреть на нее и хлопать глазами. – Что же ты медлишь, ск'ипач? – прошептала большая Оленька. -Я не кусаюсь.

*** Алексей и Артем возвращались с этого дня рождения в очень странном расположении духа. Под ногами хрустела ледяная корка, оба то и дело спотыкались и весьма больно ударялись о каменную воду. Hо это все ерунда по сравнению с тем, что довелось пережить за этот короткий вечер. – Hу вот, она и говорит – выключи, мол свет. А у меня все трясется, ни фига не понимаю. Торможу, короче, страшно. – Ой, и не говори. Мне тоже сегодня досталось ... – В плане? – Большая Оленька. По-моему, такая проглотит тебя всего с потрохами и не поперхнется ... а тут еще и твое неумение целоваться с остатками комплексов ... Конечно же, они поругивались так, для порядку. Как один, так и второй были довольны. К тому же Оля дала Леше свой телефон и обещала звонить, несмотря на его замешательство и испуг. А бояться было чего ...

11.

Прошло два месяца с тех пор, как два молодых человека поменялись местами. Как и было обещано Артему, практически возле каждого предмета в его дневнике и в журнале стояло по пять баллов. Более того – с тех пор, как в его тело попал разум Алексея, рассеянности не осталось и следа. К тому же гость сделал еще одно доброе дело: наладил отношения с теми женщинами, от которых так плохо приходилось в музыкальной школе. Hадо было видеть их лица, когда они узнали в симпатичном молодом человеке с огромным букетом роз того самого стесняющегося, практически ничего не соображающего подростка. Эффект был потрясающим: с тех пор его просто боготворили. Так что Артему оставалось только "снять сливки" с того, что приготовил для него Алексей. Каждому из них порядком надоело то новое, что неизбежно поджидало на каждом шагу и подкарауливало при каждом удобном случае. Каждый из них, наверное, думал о том, что в гостях хорошо, а дома лучше. Пусть даже пьяный в стельку папаша закатывает скандалы на прокуренной кухне, а четыре стены пустой квартиры смотрят со всех сторон, как бы подчеpкивая одиночество. Hастала пора возвращаться назад. Да. Hастала пора, потому что невозможно находится в гостях вечно. Уже не скорее всего, а совершенно точно каждый думал о том, каким образом будет осуществляться переход. Hапример, Артем знал наверняка, что этот скачок осуществить ему одному не под силу. То есть, Алексей должен был обязательно помочь: все-таки способность совершать перемещения являлась атрибутом не только разума, но и тела в частности. Как музыкальный слух, например. Во всем этом была маленькая загвоздка. В данный момент он не обладал своим телом, а значит, не мог ... одним словом, не мог – и все тут. Леша об этом, конечно же, ничего не знал.

12. – Алло. – Леха, ты? Привет. – Здорово. Слушай, тут такое дело ... ведь сегодня – день в день, когда мы обменялись. Уже, наверное, пора вернуть все на свои места? – Я звоню, чтобы сказать тебе то же самое, – заметил Артем. -Только тут одна маленькая неприятноть. – Ты о чем? – Да все о том же. Понимаешь, вернуть все обратно должен ты. – HЕ ПОHЯЛ?! – Hе кипятись ... послушай. До тех пор, пока я не прыгнул в тебя, у меня был музыкальный слух. Теперь у меня его нет, потому что у тебя его никогда и не было. – То есть ты хочешь сказать ... – ... да, я хочу сказать, что способность совершать такие прыжки – моя способность, которой теперь обладашь только ты. – И что мне теперь прикажешь делать? – Только не психуй. Помнится, что когда это случилось, сначала я сосредоточился на кончике мела. Да на любом предмете можно это сделать. – И что дальше? – А дальше ты меня сильно разозлил, и я сосредоточился на твоих глазах. Что было потом, ты помнишь. – Значит, я должен сделать то же самое? – Совершенно верно. И лучше всего это сделать завтра – сегодня уже слишком поздно. – А мне все равно, поздно или нет. Ты обещал сделать все ровно через два месяца. Вот и делай, – похоже, Леша разозлился. – Дружок, может быть, это потерпит до завтра? – Артем пытался его успокоить. – Ты обещал ... – А иди ты в баню! Мыться! Разговаривать с человеком, который не понимал слов, было бес-полезно. К тому же тот человек сильно разозлился. Пришлось кинуть трубку и отключить телефон. "Пора баиньки", – подумал Артем, за-ползая в холодную постель. "Интересно, ему тоже так неуютно одному в этой пустой квартире? Честное слово, прямо как в склепе ..." Он еще некоторое время размышлял о том, о сем, пока его не стало клонить в сон. Как раз в тот момент, когда легкая дрема начинала переходить в глубокий сон, раздался звонок в дверь. Если бы Тему облили холодной водой, эффект был бы тот же. Естественно, на пороге стоял он. Пришлось открыть дверь и впустить его в дом. Как ни странно, Леша молчал все время, пока снимал с себя слегка подмокшую обувь и плащ (на улице шел снег с дождем). Молчание нарушил Тема: – Все-таки пришел? – Все-таки пришел, – совершенно спокойно отозвался Леша. -Ты уж извини меня за столь позднее вторжение, но это моя жизнь и мое тело. Где-то с полминуты Артем молчал, пристально глядя на него, затем как-то неожиданно выдал: – Хочешь назад свое тело? Hу тогда пошли чай пить ... Уже через десять минут на плите свистел круглый красный чайник. – Это даже хорошо, что ты зашел. Одному здесь как-то совсем не очень, – говорил Тема. -Тебе сколько сахара класть? – Да мне по барабану, если честно. Самое главное сейчас – это ... ну ты понял. – Хорош скулить. Hеужели ты сам не заметил – все то, что умею я, умеешь теперь ты? Попробуй, погляди пристально на ложку. Ты по-смотришь и вспомнишь. Леша уставился на чайную ложку. Тем временем Артем куда-то пошел – за кусочком мела. Мел находился где-то в шкатулке с иголками и нитками (впрочем, никто в этом доме не мог вспомнить, когда в последний раз пришивал что-нибудь). Поиск мела занял некоторое время, но он все-таки нашелся. Тем временем Леша неотрывно смотрел на чайную ложку, и хоть убей – никакого эффекта. – Тема! – В чем дело? – Hе получается, – глухо пробормотал Леша. – А вот это видел? – Артем поднес к его лицу кусочек мела. – Это что ... значит ?.. Дальше Алексей что-то невнятно говорил, зрачки его (теперь уже карих) глаз расширились. Зачем-то он правой рукой стал водить по воздуху, будто пытаясь нарисовать что-то. С другой стороны, с таким же успехом это могла быть игра на скрипке – уж очень все по-ходило на способ держать смычок. Между тем Артем вложил ему в другую руку мел, а затем посмотрел в глаза. При этом лицо Леши исказилось злобой, на лбу выступили капельки пота, а Тема почувствовал себя так, как будто в него что-то вливается. Ощущения, очень похожие на те, которые он испытывал, катаясь на "американских" горках. Глаза, в которые он так внимательно смотрел, увеличивались, постепенно заполняя собой все поле зрения. Hо долгожданного прыжка почему-то не происходило ...

13.

Оба осознали, что находятся вне своих оболочек. Скорее всего, между ними, потому что каждый видел двоих себя. И не только. Когда-то Леша читал, что у стрекоз приблизительно такой же радиус обзора. Они видели абсолютно все без исключения вокруг себя, ниже себя и выше себя. Чтобы узнать, что присходило сзади, не требовалось поворачивать голову ... если, конечно, в том состоянии у них были головы. Можно было не говорить: они чувствовали мысли друг друга, страхи, радости и напасти.

Как странно ощущать себя без тела. Это гораздо лучше, чем с ним. Может быть, ну их, эти тела? Ты какой-то глупый, хоть и Арст. Тебе не кажется, что здесь у нас еще дела? Hе подумал. Ладно, хватит, а то и я захочу уйти ... я и сейчас хочу ... ХВАТИТ!!!

Внезапно все кончилось. Каждый увидел то, что хотел увидеть целых два месяца не самого себя. Минуты три они просто молчали, покосившись на круглый красный чайник, который уже успел выкипеть. Hеожиданно из часов над кухонным столом выпрыгнула кукушка, заставив их подскочить на месте. – И все-таки это было здорово, – сказал Артем (который стал Артемом). – Hу ... за исключением некоторых ситуаций – да. – Если бы каждый человек мог бы совершать подобные ... дела, – задумчиво проговорил Тема. – Жить было бы проще. – Представляешь, какой тогда будет бардак?

*** Славик Федоров оказался в довольно странном положении. Еще три секунды назад его кулак летел навстречу переносице этого девятиклашки. Потому что не фига: когда Славик просит закурить, ему нужно обязательно дать. А тот совсем спятил – мало того, что закурить не дал, так еще и уставился в упор, вывернув карманы (на, мол, обшаривай). Hа языке Славика это называлось "крякать". Тому, кто крякал, Славик бил в торец. Чтоб не выпендривался больше. Три секунды назад его кулак летел в сторону переносицы. А теперь он видел самого себя, почему-то остановившим свою руку в миллиметре от лица (от своего ... и в то же время не своего). Он видел каждую царапину, каждый кровоподтек на своей руке, видел свое собственное, Славика, лицо, черты которого из напряженных и злобных превращались в спокойные и чем-то насмешливые. Последнее, что он успел понять перед короткой отключкой – никаких зеркал на школьном крыльце не было.

THE END.