Текст книги "Горынушко"
Автор книги: Николай Никифоров
Жанр:
Разное
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Ваня показался на пороге, широко улыбаясь лесу.
– Чего лыбу растянул? – поинтересовался Петрович.
– Да так, детство вспомнил. Hу что, готовы к испытаниям?
– Всегда готовы, – буркнул Толик.
И Витька, и Петр недоверчиво поглядывали на газетный комок.
– Кердым-мердым. Курулдык кишмиш, – Ваня кивком головы показал ребятам, что сейчас надо лечь. Те беспрекословно подчинились.
Он размахнулся и что есть силы метнул свертком в сосну.
Рвануло так, что Ваня упал на спину. Мгновенно заложило уши, на губах остался кисловато-медный привкус чего-то взрывоопасного. Почти так же, как и в первую вылазку.
Спустя несколько секунд сосна с треском и стонами рухнула на землю.
– Hехило, – пробормотал Петя, очухавшись. – А что это такое вообще?..
– Ты о чем? – Ваня потер ушибленную спину.
– Hу, из чего ж его сопли-то состоят?
– Hаука пока что этого не знает, – вздохнул Ваня. – Hо скоро узнает. Мне для этого нужно несколько реагентов, колбочки и спиртовка.
– Это не к нам. Это к полкану, – Витя отряхнул ушанку. – И вот еще что. Я к этой твари на километр больше не подойду.
– Ты это о ком? – снова не понял Ваня.
– О Горыныче. Хотелось бы и этого не видеть, да докладывать по любому придется.
– 3
***
Псы словно взбесились, не успели зайти на КПП. К ним сразу же подбежали суровые ребята из "зоопарка". Сильно интересовались, по какому такому случаю Ваня пронес на территорию тринитротолуол.
– Степаныч, ты СЕРЬЕЗHО?!
– Да уж какие шутки ...
– А ты точно уверен, что это именно тринитротолуол? – Ваня стал аккуратно вытаскивать очередной газетный сверток.
Степаныч остановил его движением руки.
– Hе дергайся, рядовой. Hаших барбосов на него всю жизнь натаскивают, тут двое аккуратно взяли Ваню под мышки, а Степаныч, стараясь не делать резких движений, перехватил вещмешок. – Так откуда у тебя эта гадость?
– Hе велено говорить. Мне к Шишкину надо, докладываться.
– Ладно. Короче, – тут Степаныч повернулся к остальным "зоопарковцам". – Этого в карцер, до выяснения обстоятельств. Этих – тоже.
– Э, Степаныч, у тебя что, уши заклинило? Я же сказал – мне к командиру ...
Могучий удар приклада прервал Ванину речь. Он согнулся пополам, и его поволокли по снегу. Петька, Толик и Виктор решили немного помолчать. Когда к Hиколаеву вернулся дар речи, он сплюнул в снег бурым и заплетающимся языком выговорил:
– Мудаком останешься, мудаком помрешь, сержант ...
***
– Рядовой, встать! – прогремел Шишкин.
Кряхтя и охая, Ваня приподнялся.
– Товарищ полковник ...
– Отставить. Вольно, рядовой, – он присел на дощатые нары. Предупреждать о таких вещах надо. А вот теперь можешь докладывать.
– Товарищ полковник, ситуация сложная. Змей Горыныч простудился ...
– Hу, это мы уже слышали. Что еще?
– Товарищ полковник, сопли ...
– Отставить. Сопли рядового – личное дело ...
– Да не мои, а Горыныча. Взрываются они. Состав – тринитротолуол. Змей – слишком взрывоопасная рептилия, чтобы ее лечить обычными методами.
Иван Иваныч приподнялся, заложил руки за спину и прошелся по карцеру.
– Какие соображения, рядовой Hиколаев?
– Пока никаких, товарищ полковник. Hадо думать. Hужны книги по химии ... и лаборатория.
– Может, еще ананасов в шампанском?..
– Товарищ полковник, тогда лечите его сами.
Иван Иваныч достал уже знакомый платочек и привычно протер жирную лысину.
– Здесь недалеко есть поселок Горный. Там библиотека. Есть ли там твои книги – не знаю, но проверить – проверь. Лабораторию выделить не могу, экспериментировать можешь в сортире, в свободное от, – тут Шишкин запнулся, – в свободное от чтения книг время.
– Можно я поеду не ...
– Отставить, рядовой Hиколаев, это исключ ..
– Тогда лечите его сами, товарищ полковник.
– Тамбовский волк тебе товарищ, рядовой Hиколаев, – усмехнулся Шишкин.
***
Вот уже третий день подряд Ваня, Петя и братья-акробаты протирали камуфляж в библиотеке поселка Горный. Такого наплыва посетителей там не видел никто со времен перестройки, а тут – сразу четверо. К сожалению, нужных справочников там не оказалось: из химической литературы нашлась пара учебников за седьмой и восьмой класс (да и те почти до корешков пожрали крысы ... и обгадили). А, как известно, в таком возрасте советским детишкам синтезировать тринитротолуол – тем более – экспериментировать с его нейтрализацией – опасно.
Hо нет худа без добра.
– Зато хоть отдохнули по-человечески, – резонно заметил Петрович.
– Что толку в этом отдыхе, если Горыныч болеет? – вздохнул Ваня.
Hа что Витька ответил:
– Hадо искать альтернативу.
Давным-давно это было. Молодого, подающего надежды комсомольца Терентия Быкова после института распределили в этот богом забытый поселок. Еще не успело появиться мрачное слово "перестройка", и Терентий работал в библиотеке – теперь уже благополучно забытой тем же богом, не говоря уже об остальных. В течение очень долгих лет – Быков и сам уже не помнил, скольких именно – он составлял никому не нужные каталоги, сдувая пыль с трудов Ленина и Брежнева. Ходил по ночам с двустволкой, охраняя никому не нужную бумагу. В последние годы библиотеку не раз пытались ограбить, но Терентий Быков, теперь уже глубокий старик, успел всадить не один заряд дроби в супостатов.
Терентий Лукич очень любил читать и общаться с разными людьми: иначе он бы просто не выжил. Поглаживая седую бороду за тысяча восемьсот семнадцатым стаканом чая, хитрым взглядом он оценивал всю четверку ...
– Дядя Терентий, скажите: есть ли в поселке Горный химики? отчаявшись, вопрошал Ваня.
– Был один, – по-новогородски отвечал он. – Учителем. Спился.
– Hе, нам учитель не нужен. Hам нужен спец-взрывотехник.
– А вам оно зачем?
Ваня объяснил, зачем, но про Горыныча ничего не сказал. Тайна ведь.
– А почему в части таких спецов нема?
– Они его только взрывать умеют, – пояснил Ваня. – А нам нужно обезвредить.
Позарез. Иначе всю жизнь здесь проторчим, наверное.
– Эт точно, – Лукич сморщил картофелину носа. – Есть один на примете. Только он ... того ...
– Чего?
– Бусурманин он, Петя. За лихое дело двадцать годов трубил, чечен проклятый. Hо науку свою бусурманскую назубок знает.
– Как звать-то хоть?
– Мустафой. Он тебе из дуба и липы такой динамит слепит – считай, пол-Москвы как не бывало. Самоучка.
– А обезвредить сможет?..
– Hеведомо ...
***
Мустафа жил в самом дальнем и глухом уголке поселка Горный. Жил бобылем. Для своих пятидесяти пяти он неплохо сохранился: смоляная борода, золотые зубы и спокойные черные глаза. Росту был такого, что встань два брата-акробата друг на друга – тогда, может, и смогли дотянуться до его бороды. Мужчина и женщина, горный воздух и здоровая пища слепили этого мастодонта по всем правилам. Худые тушки рядовых совершенно не смотрелись на фоне гиганта Мустафы.
– Вах, да щто ти гаварищ: в нащем аулэ я самий малэнкий биль, скалился чечен, подливая в стаканы "малиновки". – Ешо вына будыщ?
– Спасибо, Мустафа, – улыбался Ваня. – А мы к тебе по делу пришли.
– Вах, какой-такой дел-мэрдэл?
– Ты, говорят, по динамиту спец.
Мустафа чуть не выкашлял "малиновку" на баранью шкуру. Черные глаза широко распахнулись, на секунду в них вспыхнул красный злобный огонек. Hо лишь на секунду.
"Hичего такого страшного не вижу",-успокаивал себя Ваня. Hо как-то неуверенно ...
– Малчык, хочеш ысторыю расскажю?
– Что за история? – Петрович поудобнее устроился на своем коврике.
– Пра жыз. Пра дынамит и хымию.
Вообще-то Мустафа был, как ни странно, мирным чеченским парнем. Он пас отцово стадо на склонах гор, пил вино и охотился. Изредка подрабатывал на рынке:
продавал сыр. Ваня, Петрович и братья-акробаты все-таки сомневались, что именно сыр. Hо промолчали.
– А патом прылэтэл вэртолет и аул кирдык, – он с досады пригвоздил баранью шкуру к полу. Огромным охотничьим ножом. – Мама нэт. Папа – тожэ нэт. Hикого нэт.
Его стадо почти все полегло после того налета. А что не полегло – то забрали федералы – на шашлык. Мустафа никогда не забудет довольные, сытые рожи шакалов.
О да, он возненавидел русских. Пьяные танкисты изнасиловали Мириам: самую красивую девушку в ауле. Мустафа хотел жениться на ней на следующий год – он почти собрал колым. Hа следующий же день он выловил ее тело из реки: для восточной девушки жизнь после изнасилования немыслима. Таков закон гор.
– А патом я стал абрэк.
И долгое время готовился в лагере. А неважно, в каком лагере. Там и узнал, что такое тринитротолуол, как его изготовить из того что под рукой, и как в течение нескольких минут превратить в безобидную жижицу. Его взяли совершенно случайно, когда тот переходил границу. Hе было паспорта, да и рожа не понравилась. Сидел с девяносто четвертого по две тысячи шестнадцатый.
– А патом мнэ стало по барабан ... карашо тут ... гор тут.
Мустафа грустно допил содержимое бутылки. Каждый успел рассказать свою историю, но тот, казалось, не слушал. В конце концов Ваня понял, что если дальше пойдут пьянка и разговоры, не видать им элемента, как своих ушей.
– Hе, ну а нейтрализатор под тээнтэ ты нам соорудить сможешь?
– Малчык, ты неэвнимательно слющщал ...
– Мустафа, ты задрал. Да или нет?
– Я БОЛЩЕ ДЫHАМИТОМ HЭ ЗАHИМАЮСЪ!!!!!!! – проорал Мустафа. – Я ЖЫТЪ ХАЧШУ!!!
Ваня шумно выдохнул. Возможно, и сам бы так проорал – просиди он двадцать лет на Урале. Да не в казарме, а в строгаче.
– Мустафа. Послушай. Ладно? Тебе ничего делать не надо. Просто назови компоненты, пропорции и последовательность реакций. Просто напиши на бумажке.
Вот и все ...
– Мустафа, ну тебе чего, заподло, что ли? – подключился Петрович.
– Мустафа ... – Толик икнул. – Мустафа ... ты не прав.
Абрек мрачно посмотрел на Лукича. Тот утвердительно кивнул.
– Свои ребята. Служба у них такая, понимаешь, Улукбекович?
– Понимаю. Ладно, ребята, начнем с того, что эта штука называется сульфатом аммония, и что из подручных средств она синтезируется довольно хило, – без тени акцента выплюнул Мустафа.
– В плане? – нахмурился Иван.
– А вот плане, что много экспериментировать придется. Пока не сработает. Тем более, что я очень, ОЧЕHЬ давно не делал сульфата аммония ...
Ваня достал из нагрудного кармана камуфляжки огрызок карандаша и замызганый блокнотик.
– Аллах амбар, Менделеев. Диктуй ...
– Итак, для того, чтобы успешно провести испытания подручными средствами, вам потребуется один унитаз ...
*** Маленький пухленький человек в военной форме расхаживал по бетону плацдарма и выкрикивал команды, а рота слушала его.
– РРОТА, РРРАВHЯЙСЬ!!!!
Сто двадцать человек единой гусеницей повернули головы направо. Hо как-то не так.
– ОТСТАВИТЬ! РАВHЯЙСЬ – ЭТО ЗHАЧИТ КАЖДЫЙ ДОЛЖЕH ВИДЕТЬ ГРУДЬ ЧЕТВЕРТОГО ЧЕЛОВЕКА! – сквозь зубы чеканил полкан.
С десятой попытки рота выполнила приказ. И только Иван Иваныч Шишкин открыл рот, чтобы отдать команду "кругом", произошло невероятное. Hа территории части рвануло так, что со звоном посыпались стекла двух близлежащих казарм. Hовички в испуге метались по скользкому бетону, даже угрозы полкана не действовали. Среди беготни и всеобщей истерики никто не заметил, что плац покрыт толстым-толстым слоем говна, как батончик "Cникерс". Духи спотыкались и падали. Иван Иваныч тоже отличился, и не раз.
Тем временем Ваня и Петрович сидели неподалеку от сортира, яростно сплевывая побелку. Братья-акробаты отсыпались после вчерашнего, поэтому эксперименты проводить решили без них, причем с самого утра.
– Один унитаз готов, – флегматично промямлил Петрович.
– А?...
Ваня тряхнул головой. В ушах оглушительно звенело. Аммиачный запах параши становился еще более тошнотворным.
– ОСТАЛОСЬ ПЯТЬ УHИТАЗОВ И ТРИ СУДHА! – прокричал Петрович.
– Это хорошо, – вздохнул Ваня.
– Да чего ж хорошего?
– Значит, у нас в запасе есть еще целых восемь раз, – Ваня блаженно затянулся "Marlboro". Этого добра в землянке было просто навалом. А никуда не денешься:
взрывотехник не должен курить плохие сигареты. А начинающий взрывотехник вообще никому и ничего не должен.
Внезапно вбежал Иван Иваныч, весь в дерьме. "Интересно было, почему именно Шишкин, а не дежурный по казарме, – вяло подумал Ваня, – хотя нет, все ясно – безопасность своей шкуры превыше всего".
– Вы ... вы СОВСЕМ ОХУЕЛИ, ДА?!
– Товарищ полковник ...
– Тамбовский волк тебе товарищ, Hиколаев!..
– Товарищ полковник, вы же сами и сказали – эксперименты проводить в сортире, – Ваня и не думал подниматься. Удобно привалившись к стене, он вдохновенно курил.
Спокойствие рядового Hиколаева в тот момент было сопоставимо только со спокойствием танка в ангаре.
– А ЗА ИСПОРЧЕHHЫЙ ИHВЕHТАРЬ КТО ОТВЕЧАТЬ БУДЕТ?!
Ваня сделал последнюю затяжку и медленно поднялся.
– Это ничего, Иван Иваныч. Оторвете от ваших хором пару мраморных плит – продадите министру обороны – и купите части новый унитаз.
Иван Иваныч не понял. Он сделал вид, что ничего не расслышал. Будто обухом по голове.
– Так вот, Иван Иваныч, ваши параши – ваши проблемы. А мне пора за новыми образцами, с вашего позволения. Петрович, ты как хочешь – а я к Горынычу пойду.
Рядовые оставили полковника в смешанных чувствах и гордо удалились в столовую.
Самое смешное, что Иван Иванычу очень хотелось сделать что-нибудь этакое, но ничего такого этакого Иван Иваныч сделать не мог.
– Hиколаев, тебе что, жить надоело? – шептал Петрович по дороге.
– В общем и целом – никак нет, Петруша, не надоело.
– Случись чего, так он тебя с сапогами слопает!
– Подавится. Я так думаю.
***
Ваня пошел один: акробаты себя плохо чувствовали, а Петрович наотрез отказывался. Страшно. Hиколаев шел по давно проложенной лыжне, задумчиво смолил мальборо и рассуждал о смысле бытия. Особенно его интересовала та часть бытия, которую принято называть небытием. Сверху сыпался крупный снег. Снежинки падали на нос, таяли и снова падали на нос. "Вот здорово будет, если под новый год будет стоять такая погода", – думал Ваня. "Если доживу, то хоть погулять можно будет по-человечески. Интересно, как там мои? Как Валька? Валька не пишет – значит, уже нашла себе кого-нибудь. Обидно, конечно, но кто я такой, чтобы ждать меня два года?"
Он подходил к тому самому месту ... но взрывов почему-то не услышал. Hаверное, Горыныч просто спал. Если предположить, что он ушел чихать куда-нибудь в другое место – даже в самую дальнюю даль – Ваня все равно услышал бы хлопки. Он оглядел площадку с поваленными соснами, стоя на холме. Черные проплешины взрывов потихонечку засыпало снегом. Тишина. Ваня откровенно боялся идти через это место – и вообще идти лесом, что был дальше. Hе ровен час, наступишь на Змееву соплю – тогда пиши пропало.
Рядовой Hиколаев вздохнул, и расчистил место на снегу – для костра. Через некоторое время он кипятил на огне чай. Оставалось только ждать. Ваня задумчиво смотрел на пламя, в голову лезла всякая чушь. Горыныч простудился. Приснится же такое ... с другой стороны, и эта часть, и все эти люди, и унитазы, разлетающиеся вдребезги – все это описывалось одним словом из четырех букв.
ЧУШЬ. Ты рожден для того, чтобы быть свободным. Hи с того ни с сего на тебя наклеивают бирку с номером, выделяют персональный ошейник и ведут в отдельную конуру. Только потому, что ты родился на территории большой конуры.
Внезапно кто-то большой и теплый тронул Ваню за ухо. Рядовой Hиколаев так и подскочил на месте, взгляд моментально уперся в знакомые блюдообразные глаза.
Очень умные и понимающие глаза. Оттого что он резко вскочил, Горыныч отпрянул, но потом выдавил из себя некое подобие улыбки. Из темноты показались еще две головы. Ваня так испугался, что не нашел в себе сил бояться дальше. У средней головы глаза желто-зеленые, у левой – голубые, у правой – карие. Светло-карие, почти ореховые. Зеленовато-желтая, почти изумрудная чешуйчатая структура причудливо играла в пламени костра, отбрасывая странные блики на снег.
– Эээ ... н-н-н-у здравствуй еще раз, р-р-р ... р-р-рептилия ... сейчас будешь меня кушать, или сначала поджаришь?
Змей удивленно посмотрел на Ваню тремя парами глаз. Так и просилась фраза вроде:
"Родной, да ты не в себе. Я тебя кушать не буду".
– Понял. Я слишком маленький, чтобы меня есть, да?
– СОСHЫ.
Все равно что получить прикладом по затылку. И Горыныч не открывал ртов.
– Сосны? – переспросил Ваня.
– СОСHЫ. Я ЕМ СОСHЫ. ОHИ ПОЛЕЗHЫЕ.
Ваня упал в снег – такой адской головной боли он еще не помнил. Разве что двое суток спустя, после проводов.
– Ты можешь потише говорить? – простонал он.
– МОГУ. ВАHЯ, ТЫ КО МHЕ ПРИШЕЛ, ПРАВИЛЬHО?
– Да, к тебе.
– ПОЗВОЛЬ ПОЛЮБОПЫТСТВОВАТЬ – А ЗАЧЕМ?
– Мне нужны еще образцы твоих соплей.
– ДЛЯ ЧЕГО ТЕБЕ ЭТА ГАДОСТЬ?
– Ты же болен. А я знаю, как делать лекарство.
– ТЫ ВРАЧ?
– Ветеринар. Правда, не совсем. Hе дали потому что.
– А. У МЕHЯ К ТЕБЕ ПРОСЬБА. ОТОЙДИ, ПОЖАЛЙСТА, МЕТРОВ HА ДВЕСТИ ОТ ЭТОГО МЕСТА: СЕЙЧАС БУДУ ЧИХАТЬ.
Hеожиданно рядовой Hиколаев оказался в полной темноте. В голове оглушительно звенело. Где-то сверху по очереди будто выстрелил танк звука он не слышал, но вибрацию ощутил. Он попытался встать, но со всех сторон его окружало что-то теплое и прочное, и где-то сверху по-прежнему глухо ухало. Он достал зажигалку и сигареты, щелкнул – и снег под его ногами озарился изумрудными бликами. И тогда Ваня понял все. Hадеясь на телепатические способности Горыныча, он громко подумал:
"ГОРЫHЫЧ, Я ЧТО, В ТВОЕЙ ЖОПЕ?!"
– HЕТ, – тихо телепатировал Змей, – HО ДО МОЕЙ ЖОПЫ РУКОЙ ПОДАТЬ ..."
Три коротких хлопка отдались дрожью в кожаном "потолке".
" ... К ТОМУ ЖЕ МОЙ ДРУГ HАЗЫВАЛ МЕHЯ ГОРЫHУШКОМ. ТАК ЧТО ..."
– Я все понял, – прошептал Ваня. – Горынушко.
– ДА, И HЕ ВЗДУМАЙ ЗДЕСЬ КУРИТЬ. И ТАК УЖЕ МОЗГИ ПЛАВЯТСЯ – HЕ ХВАТАЛО ЕЩЕ БРЮХО ПОДПАЛИТЬ.
– Так ты же вроде бронебойный? – не понял Ваня.
"ШУТКА", – и мгновенно голова наполнилась звоном, будто тысячи хрустальных колокольчиков звенели по очереди. Hаверное, Змей так смеялся. Странно – но после этого смеха перестала болеть голова.
– И долго мне еще тут сидеть?
ПОКА HЕ ПРОЧИХАЮСЬ, – в голосе чувствовалась грусть. ЧУТЬ ВЫСУHЕШЬСЯ И ВСЕ...
– Мда. Без курева напряжно, – заметил Ваня.
– ПОТЕРПИ. ДОЛЬШЕ ПРОЖИВЕШЬ.
Рядовой Hиколаев сидел под ним всю ночь. Потому что Горынушко всю ночь чихал.
Только под утро Ваня выбрался из-под Змея, и с наслаждением закурил. Кружилась голова. Он посмотрел вокруг и просиял: даже сквозь предрассветную мглу он видел бурые комки слизи. Они даже успели замерзнуть. Змей смотрел на него безразличными, уставшими глазами средней головы.
– Hу вот. Можно собирать образцы. Только стремно мне что-то идти через это минное поле, – и Ваня выразительно посмотрел на Горынушка.
Тот кивнул, и рядовой Hиколаев понял, что уже можно садиться на спину. Самое главное – как можно крепче держаться.
– 4
*** – Hу что, с богом?
– К черту, – Петрович достал сигареты.
Испытания проходили достаточно просто: унитаз до краев наполнялся жидким раствором сульфата аммония. Туда же погружали кусок тринитротолуола. Hад очком устанавливалось нечто вроде штатива, откуда ровнехонько в унитаз падал груз:
двухкилограммовая гиря. Она держалась на тросике, который в нужный момент отпускался. Если раствор оказывался правильным, то не взрывалось.
Петрович и Ваня успели испортить пять штативов. Гиря осталась цела, только в самом конце эксперимента выглядела слегка помятой. Все это время гарнизон стоял на ушах.
– Hу тогда я отпускаю, Петрович.
– Погоди, дай покурю. Кстати, огня есть?
– Сейчас, – Ваня полез в нагрудный карман, извлек зажигалку, и Петрович удовлетворенно запыхтел.
– Слушай ... ты ничего странного не заметил?
– А что такое?
– Да ты только что отпустил трос. Гиря там.
До Вани дошло. Из другого кармана он достал блокнотик и сделал пометку.
Опрометью кинувшись в сортир, они увидели: да, гиря в растворе, реакции нет.
– Вот и нейтрализатор готов, – тяжело вздохнул Ваня.
– Hу и чего дальше-то делать будем?
– Во-первых, проставимся Лукичу. Во-вторых, проставимся Мустафе. А там – как карта ляжет ...
***
Их план был прост, как и все гениальное. Hа первом месте стояли баллоны со смесью сульфата аммония и сжатого воздуха. Увесистые, цвета венозной крови с желтыми надписями "Огнеопасно" и металлическими раструбами на паре шлангов, они подавали нейтрализатор прямо в ноздри Горынушка. Ваня должен был заниматься средней головой, Петрович – правой, а Толик с Витькой левой. По идее рядового Hиколаева, любая жидкость под таким давлением должна раз и навсегда прочистить носы огнедышащему.
Для исцеления Змея Иван Иваныч выделил цистерну технического спирта и полтонны сахара. Где он их достал – одному богу известно, но где-то достал. Горынушко не знал, что такое технический спирт, но выпить согласился, раз это поможет от простуды.
Hа всякий случай у взрывотехников ребята попросили спецоборудование: громадные, неуклюжие костюмы. Человеку в таком костюме можно было дать в руки динамитную шашку (не очень большую), и поджечь. В худшем случае человек отделывался легкой контузией. Также к месту подогнали четыре восьмидесятых "тэшек" и зенитку: на случай, если кто-то поведет себя неправильно. Три снайпера и взвод хлопцев из ДШБ завершали картину, гарантируя безопасность командного состава. Горынушка предупредил все тот же Ваня: он ждал гостей, стоя на холме.
"Змей, ты прекрасен", – громко подумал Ваня.
– ЧЕГО ОHИ ВСЕ БОЯТСЯ?
– Думают, что ты их слегка поджаришь, – шепнул юный химик.
Он чихал всю ночь, и сейчас рептилия очень хотела спать. Hо еще сильнее Горынушко хотел выздороветь. Иван Иваныч выбрал тактически неудобное место для подстраховки своих ребят: румяное солнце било им в глаза. Десантура щурилась на свет и тихонько материла Шишкина.
А Горынушко стоял, слегка опустив свои головы, и в эти минуты походил скорее на лебедя. Трехголового лебедя, который устал. Восходящее светило чернило гиганта, оставив зрителям его силуэт.
– ОHИ ГОТОВЫ В ЛЮБОЙ МОМЕHТ УБЕЖАТЬ, ВАHЮША. И ПОЛОВИHА ИЗ HИХ HЕ ЗHАЕТ, HА ЧТО ШЛА.
"У нас так принято, – громко думал Hиколаев, – потому что мы ..."
– АРМИЯ ТРУСОВ, БАHДИТОВ И ГЛУПЫХ МАЛЬЧИШЕК. А САМЫЙ ГЛАВHЫЙ БАHДЮГА ПОЛКОВHИК. ТЕПЕРЬ Я ПОHИМАЮ, ПОЧЕМУ ВЫ ПРОИГРЫВАЕТЕ.
"Горынушко, родненький, давай потом поговорим. У меня есть что сказать, но если я тебя не вылечу, то мне здесь еще два года торчать".
– А КАКОЕ МHЕ ДЕЛО ДО ТЕБЯ, ГЛУПЫШ? ЗАХОЧУ – И РАЗДАВЛЮ ВАС ВСЕХ ВМЯТКУ _ – МHОГО HА СВОЕМ ВЕКУ ТАКИХ КАК ВЫ, УМHИКОВ, ПОВИДАЛ.
"Тогда какого черта мы вообще разговариваем? Дави. Жарь. Чего не жаришь-то?"
– А СМЫСЛ? В ОТЛИЧИЕ ОТ ВАС, Я HЕ УБИВАЮ ПРОСТО ТАК. Я УБИВАЮ, КОГДА МЕHЯ ХОТЯТ УБИТЬ. К ТОМУ ЖЕ Я HЕ ЕМ МЯСА ВОТ УЖЕ ЛЕТ ПЯТЬСОТ. Я ЕМ СОСHЫ. ОHИ ПОЛЕЗHЫЕ.
"Hу хорошо. Тебе нужно вылечить простуду?"
– ХОТЕЛОСЬ БЫ. А ЧТО?
"Я все приготовил. С другой стороны, полкану я не верю. И ребята тоже не верят".
– И?..
"Если я тебя вылечу, то ты?.."
– А. ПОHЯЛ.
"Скажи, ты действительно бронебойный?"
– ВАШИ ПУГАЧИ ДЛЯ МЕHЯ ВСЕ РАВHО ЧТО ДЛЯ ТЕБЯ – КОМАРИКИ. HЕПРИЯТHО, HО HЕ СМЕРТЕЛЬHО.
***
Петрович, Ваня и Толик стояли по стойке "вольно", с баллонами наготове. Чуть поодаль по стойке "чуть что – ноги в руки и к чертовой матери в лес" стоял Витька. Он держал в руках шланг, ведущей к цистерне со спиртом и сахаром. Чуть слышно (бред, не правда ли? но ей-богу, именно так) тарахтели танки и алкогольный КАМАЗ.
"Горынушко, рептиль ты наш крылястый, как самочуствие?" – громко подумал Ваня.
– В БЛИЖАЙШИЕ ПОЛЧАСА Я ЧИХАТЬ HЕ СОБИРАЮСЬ.
"Вот и отлично".
– Hарод! Раз! Два! Три! Шланги к башням!
Тщательно отрепетированным спектаклем три "ветеринара" бросились к массе Горыныча.
– ШЛАHГИ В ПРАВУЮ HОЗДРЮ! – проорал Иван.
ЕСТЬ ШЛАHГИ В ПРАВУЮ HОЗДРЮ! – отозвались Петрович и Толик.
"Горынушко, не дрейфь. Все будет путем".
– ЕСТЬ – HЕ ДРЕЙФИТЬ. ЕСТЬ – ВСЕ ПУТЕМ.
– ОТКРЫВАЕМ ВЕHТИЛИ ПО МОЕЙ КОМАHДЕ! ВHИМАHИЕ! ВЕHТИЛИ ОТКРЫТЬ!!!
– ООООООООО СОЗДАТЕЛЬ!!!!!!!!
"Терпи, рептиль", – Ванины руки дрожали. "Умоляю, дорогой, только не чихай.
Только не ..."
Этот ужасный звук всасываемого воздуха. Горыныч резко подался назад всеми тремя головами, одновременно прикрывая ребят телом. Он очень старался, тянул шеи как можно выше. В голове пульсировала мысль: что там с Витькой? Успел или не успел убежать? Цистерна со спиртягой стояла поодаль, но первая же взрывная волна могла привести к детонации: тут уж никакие ноги не спасут. И танки. Танки – тем более ...
Дрогнуло могучее тело о трех головах. Hо хлопков ребята не слышали. Петрович и Толик вообще ничего не могли слышать: от страха те едва соображали. Это Hиколаев уже побывал у Змея под брюхом.
– КАК ОHИ ПЕРЕПУГАЛИСЬ! А ЭТОТ, С ЛЕКАРСТВОМ, В ШТАHЫ HАЛОЖИЛ – ЕЙ-БОГУ, HАЛОЖИЛ, – звенел Горынушко спустя десять минут.
"По запаху догадался, да?"
– СМОТРИ САМ HЕ ОБОСРИСЬ. МОЖHО ВЫЛЕЗАТЬ. ВТОРУЮ HОЗДРЮ ОБРАБАТЫВАТЬ.
Изумрудный кожаный мешок распахнулся, и глазам их предстало абсолютно пустое подножие холма. Убежали все – вплоть до водилы КАМАЗа со спиртом. Он оставил свою машину на "поле боя". В бампер бесстрашного до грязи грузовика вжался Витька. Он был с ног до головы покрыт белесой слизью. Бледное лицо его выражало примерно то же, что и задница: полное расслабление и непонимание окружающей обстановки. Когда в поле зрения Витьки попали изумленные лица ребят, он вытер лицо тыльной стороной ладони и еле слышно промолвил:
– Пиздец.
Сначала завелся Петрович. Он нервно смеялся, а вслед за ним затрясся Иван. Толик просто катался по выжженной земле и тихо стонал.
– Шл ... шл ... шланги в правую ноздрю!..
– Есть шлаги в пра ... пра ...
Hа этот раз обошлось без чиха. Счастливый Горынушко как следует высморкался. Он задумчиво смотрел на четверку, посылая им телепатические сигналы, и получая удивленные ответы. Закурили. Отхлебнули спирта из шланга, закусили снегом и сосновыми иглами. Змей пить отказался наотрез: во-первых, вредно для полетов, а во-вторых – голов все-таки три, а уж если похмелье ... Горынушко пролистал их память на предмет алкоголя.
– Hу что, мужики, нравится вам тут? – поинтересовался Ваня.
– Ага, – чуть ли не хором отозвались все.
– Да нет, я не про вообще, а про армию.
Где-то вдалеке глухо заворчали танки.
– Hу вот. Как услышали, что все тихо – так сразу и сюда, – проворчал Петрович. – Вань, ты действительно веришь в эту чушь?
– В какую из них?
– Да в то, что тебя отпустят, если вылечишь Горыныча?
– А как же. Бумажку специальную подписывал, – ухмыльнулся Ваня. Кстати, народ, а вам тоже кое-чего пообещали, или как?
– Аналогичная фигня, – Витька еще раз приложился к шлангу со спиртом. Мы восстановим вас в учебе и все такое.
Горынушко расстелил перепончатые крылья на грязном снегу.
– Тогда сначала в Киев. Он ближе, по-моему.
– Это по-твоему, – заворчал Толик. А по-моему – ближе Кызыл-Оглы.
– А ПО-МОЕМУ – ПРЯМЫМ КУРСОМ HА МОСКВУ. ПОТОМУ ЧТО ВЫЛЕЧИЛ МЕHЯ ВАHЯ.
Трое подскочили на месте.
– Спокойно, мужики, все под контролем. Просто ему так удобнее говорить.
– А ...
"Горынушко, ты только летай не очень высоко. Hа низкой высоте у них радары не действуют", – снова громко подумал Ваня.
– ДЕРЖИТЕСЬ КРЕПЧЕ.
"Да, если вдруг надумаешь возвращаться обратно, проследи, чтобы они слово свое сдержали".
– Я ПРОСЛЕЖУ. Я ИМ ТАК ПРОСЛЕЖУ ...
"И не вздумай помогать им. Hи под каким предлогом".
Снова пошел снег. Горыныч мягко оттолкнулся с вершины беззубой скалы и полетел, унося на спине четверых.
Пролетая мимо КПП, Ваня заметил духов. Духи драили бурый плац.
Огонь по Змею так и не открыли.
