Текст книги "История государства Российского. Том VII"

Автор книги: Николай Карамзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Кроме зодчих, денежников, литейщиков, находились у нас тогда и другие иноземные художники и ремесленники. Толмач Димитрий Герасимов, будучи в Риме, показывал Историку Иовию портрет Великого Князя Василия, писанный без сомнения не Русским живописцем. Герберштеин упоминает о Немецком слесаре в Москве, женатом на Россиянке. Искусства Европейские с удивительною легкостию переселялись к нам: ибо Иоанн и Василий, по внушению истинно великого ума, деятельно старались присвоить оные России, не имея ни предрассудков суеверия, ни боязливости, ни упрямства, и мы, послушные воле Государей, рано выучились уважать сии плоды гражданского образования, собственность не Вер и не языков, а человечества; мы хвалились исключительным Православием и любили святыню древних нравов, но в то же время отдавали справедливость разуму, художеству западных Европейцев, которые находили в Москве гостеприимство, мирную жизнь, избыток. Одним словом, Россия и в XVI веке следовала правилу: «хорошее от всякого хороню» и никогда не была вторым Китаем в отношении к иноземцам.

Язык наш, то есть Славянский, был в сие время известен от Каменного Пояса до Адриатического моря, Воспора Фракийского и Нила: им говорили при дворе Турецкого и Египетского Султанов, жены их, Ренегаты, Мамелюки. Мы имели в переводах сочинения св. Амвросия, Августина, Иеронима, Григория, Историю Римских Императоров (вероятно, Светонову), Марка Антония и Клеопатры; но Иовий укоряет нас совершенным невежеством в науках: в Философии, Астрономии, Физике, Медицине, сказывая, что мы именуем лекарем всякого, кто знает некоторые целебные свойства растений. Успехи словесности примечались в чистейшем слоге летописей, Пастырских Духовных посланий, Святых Житий и проч. Старец, Архиепископ Ростовский Вассиан, мог назваться Демосфеном сего времени, если истинное красноречие состоит в сильном выражении мыслей и чувств: славное Послание его к Иоанну уже известно читателю. Житие Св. Даниила Переяславского писано не без искусства, умно и приятно. Особенного замечания достойны два Слова: первое о рождении Царя Иоанна, второе похвальное Василию; в том и в другом есть прекрасные места; выпишем некоторые:

«Кто поведает силу Господню и все чудеса Его? Во дни наши совершилось дело Небесной любви, коего примеры видели мы в Ветхом и Новом завете: молитва отверзает ложесна неплодные! Господь милостию утешает людей Своих в отчаянии: ибо славный и великий во Царях не скудеет в Вере, припадая ко Всевышнему; уже вступает в шестое десятилетие жизни и еще надеется благословить чадо милое, вожделенное не только родителю, но и всей Державе Христианской: она требует Пастыря для дней будущих. Слышит Господь молитву и долго не исполняет, да более и более разгорается усердием сердце Державного. О диво! Монарх оставляет престол и величие, идет с жезлом как бедный странник в обители дальние, смиренный видом и душою: се Царские стопы его изображаются на песках дикой пустыни! За ним добродетельная, премудрая Царица, ему подобная. Оба исполнены смирения и надежды; оба ведают, что Вера возмогает и надежда не посрамит. И бысть! лобызаем наследника Державы!.. Когда бы Всевышний даровал Василию дщерь, и тогда бы сердце родителя возвеселилось, но едино: Господь дарует ему сына, да веселится и блаженствует с ним вся Россия!» – В похвальном слове Василию так описаны дела и свойства его: «Сей Государь добре правил хоругвями отечества, твердо укоренного Богом, подобно вековому древу; всегда благословляемый успехом, всегда спасаемый от врагов видимых и невидимых, покорял страны мечом и миром, а в своей наблюдал правду, не усыпая ни умом, ни сердцем; бодрствовал над душами, питал в них добродетель, гнал злобу, да не погрязнет корабль великой Державы его в волнах беззакония! Душа Царева светилась яко зерцало, блистая в лучах Божественной премудрости. Мы знаем, что Государь естеством телесным равен всем людям; но властию не подобен ли Богу Единому? Неприступен во славе земного Царствия: но есть вышнее, Небесное, для коего он должен быть приступен и снисходителен к людям. Телу дано око, а миру Царь, да промышляет о благе его. Царь истинный Царствует над страстями, в венце святого целомудрия, в порфире закона и правды. Таков был Великий Князь Василий, Правитель велеумный, наказатель добродетельный, истинный кормчий, образ благости, столп твердости и терпения; защитник Государства, отец Вельмож и народа, мудрый соглагольник Духовенства; высокий житием на престоле, смиренный сердцем яко в пещере, кроток взором, почтен Божиею благостию; всех любил и любим всеми: ближние и дальние припадали к нему, от Синая и Палестины, от Италии и Антиохии, да узрят лицо его, да услышат слово. Кто опишет его достоинства? Как саламандр, по сказанию богослова, среди огня не сгорает; как светлая река, именуемая Кафос, течет сквозь море и не теряет сладости вод своих: так огнь страстей человеческих, так бурное житейское море не повредило душе Василия: она чистою, благою воспарила от земли на небо. Одним словом, сей Великий Князь в житии богомудром уподоблялся Димитрию Иоанновичу Донскому». Мы предложили здесь читателю не точные слова, но точные мысли авторов, слова принадлежат веку, а мысли векам.

Судя по слогу, можем отнести к сему времени сочинение двух Русских сказок: о купце Киевском и Дракуле, мутьянском Воеводе. В первой описывается мучитель, именем Смиян гордый, Владетель неизвестной приморской страны, гибельный для всех плавателей, которые искали там убежища от бурь и не умели отгадать царских загадок: им надлежало отвергнуться Христа или умереть. Сын путешествующего Киевлянина Борзосмысл, юный отрок, вдохновенный небесною мудростию, как новый Эдип решит все хитрые задачи Смияна, отсекает ему голову в присутствии народа, садится на трон, проповедует Веру Христову, пленяет граждан, остается у них Царем и женится на Смияновой дочери. Вот содержание. Красот пиитических мало, остроумия также; рассказ довольно складен. – Вторая повесть любопытнее. Дракула, хищник Мутьянской, или Волошской Державы (о коем упоминается в Византийской Истории Дуки около 1430 года) представлен гонителем всякой неправды, обманов, воровства и свирепым кровопийцею. Никто в земле Волошской не дерзает взять чужого, ни обидеть слабого. Испытывая народ, он поставил золотую чару у колодезя, отдаленного от домов: мимоходящие пили воду и не трогали богатого сосуда. Искоренив злодеев, сей Воевода казнил и за самые легкие вины. Не только жена вероломная, любострастная, но и ленивая, у которой в доме было не чисто или муж не имел хорошего белья, лишалась жизни. На площади, вместо украшений, висели трупы. Однажды пришли к нему два Монаха из Венгрии: Дракула желал знать их мысли о себе. «Ты хочешь быть правосудным, – отвечал старейший из них, – но делаешься тираном, наказывая тех, коих должны наказывать единственно Бог и совесть, а не закон гражданский». Другой хвалил тирана, как исполнителя судов Божественных. Велев умертвить первого Монаха, Дракула отпустил его товарища с дарами и наконец увенчал свои подвиги сожжением всех бедных, дряхлых, увечных в земле Волошской, рассуждая: «На что жить людям, живущим в тягость себе и другим?» Автор мог бы заключить сию сказку прекрасным нравоучением, но не сделал того, оставляя читателям судить о философии Дракулы, который лечил подданных от злодейства, пороков, слабостей, нищеты и болезней одним лекарством: смертию! – Заметим, что древние Русские писцы имели более гордости, нежели Писатели : первые почти всегда означали имя свое в конце переписанной ими книги, а вторые почти никогда, укрываясь таким образом от хвалы и критики: знаем творения, не зная творцов. По крайней мере видим, что предки наши занимались не только историческими или богословскими сочинениями, но и романами; любили произведение остроумия и воображения.

В окончании сей статьи предложим некоторые известия из Герберштеиновой книги о соседственных с Россиею землях, восточных и северных. Ногайские Татары, кочуя близ моря Каспийского, разделялись в Василиево время на три Улуса, принадлежащие трем Князьям-братьям: Шидаку, Кошуму и Шиг-Мамаю; первый жил в городе Сарайчике на Яике; второй повелевал всею землею между Кумою, Яиком и Волгою; третий господствовал над частию Сибири. В двадцати днях пути от Шидаковых владений, к востоку, обитали Юргенские, или Хивинские, Татары, повинуясь Барак-Солтану, брату соседственного Хана Катайского, или Киргиз-Кайсакского, Бебейда. За Вяткою и Пермию жили в лесах Тюменские и Шибанские Моголы; первых считалось не более десяти тысяч. За Волгою находились еще Улусы Калмыков: сие имя дано им для того, что они не стригли волос на голове, как другие Моголы. Астрахань, знатнейший базар Татарский, славилась богатством, а Шамаха, уже подвластная тогда Персии, своими прекрасными шелковыми тканями. На Дону, в двенадцати милях от Азова, был город Ахас (где ныне Старый Черкаск), изобильный плодами, рыбою, дичью, веселый местоположением, окруженный садами природными, богатый всем, что нужно человеку для самой роскошной жизни. Говорили: «имей только огонь и соль: все прочее найдешь в Ахасе!» – На восточном берегу Черного моря жили Авхасы; далее в горах вольные Черкесы, не подвластные ни Туркам, ни Татарам, ужасные разбойники; текущими из гор реками выплывая на лодках в море, они грабили суда купеческие; исповедовали Христианскую Греческую Веру, употребляли в богослужении язык Славянский, впрочем мало думали о Законе. Близ устья реки Фазиса, или Риона, показывали остров, где будто бы стоял корабль Язонов.

Описывая наружность Татар, Герберштеин сказывает, что они были среднего роста, черноволосые, широколицые, с маленькими, впалыми глазами и что знатнейшие носили длинные плетенки, или косы: в сем изображении еще узнаем истинных Моголов, нынешних Калмыков и Киргизов. Сему же писателю обязаны мы изъяснением достоинств и чинов Татарских. Солтанами назывались сыновья Ханские, Уланами главнейшие по Хане сановники, Беями Князья, их дети Мурзами, Первосвященники (Магометова рода) Сеитами.

Север России был еще предметом баснословия для самых Москвитян. Уверяли, что там, на берегах океана, в горах, пылает неугасимый огнь чистилища; что в Лукоморье есть люди, которые ежегодно 27 Ноября, в день Св. Георгия, умирают, а 24 Апреля оживают снова; что они перед смертию сносят товары свои в одно место, где соседи в течение зимы могут брать оные, за всякую вещь оставляя должную плату и не смея обманывать: ибо мертвецы, воскресая весною, рассчитываются с ними и всегда наказывают бессовестных; что там есть и другие чудесные люди, покрытые звериною шерстью, с собачьими головами, с лицом на груди, с длинными руками, но безногие; есть рыбы человекообразные, но только немые, и проч. Сии басни питали любопытство грубых умов. Однако ж Москвитяне уже знали имена всех главных рек Западной Сибири. Они сказывали, что Обь вытекает из озера (Телейского); что за сею рекою и за Иртышом находятся два города, Серпонов и Грустина, коих жители получают жемчуг и драгоценные каменья от черных людей, обитающих близ озера Китая. Мы обязаны были сими сведениями господству Великих Князей над землею Пермскою и Югорскою. Лапландия также платила нам дань. Дикие жители ее приходили иногда в соседственные Российские области, начинали заимствовать некоторые гражданские обыкновения и ласково угощали купцов иноземных, которые привозили к ним вещи, нужные для хозяйства.

Вообще Герберштеиново описание России есть важное творение для нашей Истории XVI века, хотя и содержит в себе некоторые ошибки.