Текст книги "Заяц Коська и его друзья"

Автор книги: Николай Грибачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Как мед добывали

Узнала лиса Лариска, что медведь Потап мед добывает, что мед сладкий-пресладкий и от простуды лечит. Захотелось ей и самой меда попробовать. А где взять? И решила она больной прикинуться, медведя Потапа разжалобить, чтобы он ей меду дал.

И вот идет она – и чихает, сидит – и чихает, лежит – и чихает. Только и слышно – апчхи, апчхи! И когда по лесу пошли разговоры, что лиса Лариска заболела, побежала она к медведю Потапу и, словно ничего не замечая, прямо ему в бок носом ткнулась – он на пне сидел, из пятки занозу вытаскивал.

– Ты что это, лиса Лариска, глаза потеряла? – заворчал медведь Потап. Тычешься носом куда попало.

– Да заболела я! – захныкала лиса Лариска. – За перепелкой погналась, в лесную речку свалилась. Промокла, прозябла, простудилась.

– Простудилась – лежи.

– Так лежа и помереть можно, лечиться надо. Вот и помог бы ты мне, медведь Потап. Говорят, что мед от простуды есть полезно.

– Нету у меня сейчас меду. Последний вчера съел.

– Достань как-нибудь, медведь Потап. Не помирать же мне.

Почесал медведь нос, сказал:

– Есть у меня на примете дупло одно, только высоко очень. Ну, да авось справимся. Завтра утром вместе брать пойдем.

Всю ночь лисе Лариске мед снился. То будто он на четырех ногах бегает, то с крыльями и летает. Ведь она никогда меда не ела и не знала, какой он бывает.

Утром, чуть солнце проглянуло, побежала она к медведю. А тот уже встал, в ручье выкупался. Только есть ничего не стал, решил, что медом позавтракает.

– Ну, – говорит, – пошли, лиса Лариска, мед есть!

Шли они, шли и пришли к большой старой липе на самом берегу озера. В липе высоко от земли дупло, а в дупле жужжит что-то. «Ага, – думает лиса Лариска, это мед и жужжит. Только вот достать его трудно». Но медведь Потап поточил когти об корневища, обвязал голову клетчатым платком и полез к дуплу. Лисе Лариске сказал:

– Я его сейчас отламывать буду, а ты подбирай и в кучу складывай. Потом вместе есть будем или поделим поровну.

– Ладно.

Медведь на дерево полез, а лиса Лариска внизу сидит, меда ждет и заранее облизывается, язык чуть не до плеча высунула. Да и думает при этом: «Пока там медведь с дуплом возиться будет да потом слезать, я тут и наемся меду до отвала и еще в сторонке припрячу. Может, потом у волка Бакулы, когда он заболеет, я на мой мед целую овцу выменяю».

А медведь Потап залез на липу, запустил лапу в дупло. Раз дернул – не поддается, два дернул – не поддается. И пчелы начинают на него кидаться, хоть голова и обвязана платком, а одна укусила. Разозлился медведь да как дернет в третий раз изо всей силы! Разломилось старое дупло, обломки вниз полетели. И медведь не удержался, тоже вниз загремел, чуть лису Лариску не задавил. За ним щепки посыпались, куски меда. И рой пчел вылетел.

– Ай, и наемся я сейчас медку, – обрадовалась лиса Лариска. – Ай, и наемся!

И сунула нос в самую гущу пчелиного роя. А пчелы как стали ее жалить – кто в язык, кто в губы, кто в нос, кто в ухо. Показалось ей, что в огонь она попала.

И лапами она отмахивается, и головой мотает, и хвостом болтает – ничего не помогает.

– Ой, пропадаю! – завизжала она. – Ой, спаси меня, медведь Потап!

А медведю Потапу не до лисы, самого пчелы кусают – голову-то он платком обвязал, когда к дуплу лез, да платок свалился. Пчелиный рой дружный был, все за одного, один за всех. Видит медведь, что совсем плохо дело, зарычал что было сил:

– Спасайся кто может!

И побежал – трюх-трюх во весь дух – к берегу, а с берега кувырком в воду бултыхнулся. И лиса Лариска за ним. Не любит она воду, да дело такое, что деваться некуда.

Забрались лиса и медведь в озеро, одни носы торчат. А вокруг пчелы носятся, ужалить норовят. Вода в лесном озере холодная, замерзли медведь и лиса, посинели, зубы стучат. А выбраться никак невозможно, пчелы не дают. Так и просидели до самой ночи, уже в темноте, когда пчелы спать легли, побрели домой. Губы у них распухли, носы распухли, языки распухли, шерсть мокрая, ноги от холодной воды ломит.

Тут как раз филин Семка проснулся. Увидел он лису и медведя, захохотал на весь лес:

– Ох-хо-хо! Ох-ха-ха! Идут битый да мытый, собрались мед есть, а пришлось в озеро лезть!

Утром медведь Потап на нос лопух наклеил вместо пластыря, уши глиной обмазал, чтобы не так болели. А лиса Лариска голову тряпками обмотала, ногу лыком подвязала, сидит около своего земляного дома и охает:

– Ох, обманул ты меня, медведь Потап! Не вылечилась я от твоего меда, а еще больше простудилась. Может, у меня теперь воспаление легких будет.

– Это нам гнилое дупло попалось, – сказал медведь Потап. – И пчелы очень дружные. Ничего, как подлечимся, другое найдем. Эх, и поедим медку! Эх, и поедим!

– Не пойду я с тобой, – сказала лиса Лариска. – Очень он кусается, твой мед. Я лучше мышей ловить буду.

– Фи! – фыркнул медведь Потап. – Дрянь твои мыши, и больше ничего. Разве это еда? А мед сладкий-пресладкий, вкусный-превкусный…

Но лиса Лариска так и не поверила ему и решила меда никогда в рот не брать. Она так ведь и не попробовала его, думала, что мед – это то самое, что жужжит и кусается.

Крапивная горка

Дождь в лесу пошел.

День идет, два, неделю. Все вокруг намокло – деревья, трава, земля. В ложбинах ручьи, в низинах лужи. Зайцы еще при хорошей погоде себе капусты натаскали, закусывают, листьями похрустывают, друг другу сказки рассказывают. Еж Кирюха в кладовую сходит, пожует ягод, которые раньше насобирал, и опять спит, похрапывает, во сне зайца Коську видит.

Только у лисы Лариски и волка Бакулы есть нечего, никаких запасов нет. А во время дождя охота плохая, каждый у себя дома сидит, двери на запоре. И хочется есть – и есть нечего.

Пришлепала по лужам лиса Лариска к волку Бакуле. Зонт у нее с дырками, по кустам порвала; мокрая вся, даже пушистый хвост висит, как тряпка.

– Ох, волк Бакула! – захныкала лиса Лариска. – Ох, есть хочется, а есть нечего. Помру я от голода. Хоть бы ты мне косточку какую дал.

– Нет у меня никаких косточек, – мрачно буркнул волк Бакула. – Видишь, как ремень на животе затянул? Дырок не хватает, новые колоть собираюсь.

– Ох, поймать бы нам зайца Коську или лося Филю! Ох, наелись бы мы, ох наелись бы! Придумал бы ты что-нибудь.

– Не умею я придумывать. Ты хитрая – ты и придумывай.

– Ох, ладно уж, – согласилась лиса Лариска. – Постараюсь я, может, и придумаю чего. Давай ночью около ручья под большой елкой встретимся.

– Для чего ночью под дождем мокнуть? Днем давай.

– Нет, волк Бакула, днем нельзя. Мыши, может быть, у тебя тут водятся, муравьи ползают, комары летают. Один услышит – всем расскажет. Тут великая тайна нужна, чтобы никто не слыхал, никто не узнал, никому не сказал.

– Ну, ночью так ночью, – согласился волк Бакула.

Наступил вечер, потом ночь. Стало темно-темно, черно-черно. Собрались волк Бакула и лиса Лариска под большой елкой. Дождь льет, ветер шумит. Лиса Лариска свой дырявый зонт раскрыла, уселись они под ним.

– Ну, надумала? – спросил волк Бакула.

– Ох, надумала, ох, хорошо надумала! – сказала лиса Лариска. – Только уговор – зайца Коську мне отдай.

– Да ты скажи, что надумала! Про зайца потом разговор будет.

– А вот что я надумала, – сказала лиса Лариска. – Скажем мы всем в лесу, что на речке дождем плотину прорвало, которую колхоз построил. Вода стеной идет, лес зальет, всех потопит. Кто спастись хочет, пусть на Крапивную горку бежит, она высокая, там вода не достанет.

– А может, и правда прорвало? – забеспокоился волк Бакула. – Что-то воды в лесу много.

– Глупый ты, волк Бакула. Это ведь я сама придумала, чтобы всех напугать и обмануть. А плотина на месте стоит.

– Это ты хорошо придумала! – обрадовался волк Бакула. – Только крапивы на горке много, нос обжечь можно.

– Ничего, потерпим. Может, она в дождь не обжигает.

Так и решили волк Бакула и лиса Лариска: скажут они сороке Софке, что плотину сорвало, вода стеной идет, всех зальет, всех потопит. Сорока Софка болтунья, по всему лесу разнесет. Звери испугаются, на Крапивную горку побегут, а там наверху волк Бакула в ямке сидеть будет.

– Ох, и пообедаем мы! – облизнулась лиса Лариска. – Ох, и пообедаем! Тебе лосенка Филю, а мне зайца Коську.

Да не знали волк Бакула и лиса Лариска, что в это время под елку крот Прокоп вылез свежим воздухом подышать. И весь их разбойничий разговор слышал.

Утром сорока Софка, отряхиваясь от дождевых капель, по лесу полетела, затараторила, затрещала:

– Эй, слушайте меня все! Эй-эй, беда пришла! На речке плотину прорвало, вода стеной идет, весь лес зальет! Кого потопит, кого смоет, кого в море унесет! А кто тонуть не желает, пусть на Крапивную горку бежит, там высоко, вода не достанет. Эй, слушайте все, эй!

Перепугались звери – может, правда спасаться надо, на Крапивную горку бежать? Но тут крот Прокоп к ежу Кирюхе пришел, все ему рассказал, что лиса Лариска и волк Бакула задумали. Еж Кирюха побежал к барсуку Пахому, барсук Пахом к зайцу Коське, заяц Коська к лосенку Филе – так все и узнали, что плотину не прорвало, потопа не будет и на Крапивную горку бежать не надо, там волк Бакула в яме лежать будет.

– Да что вы! – сказала белка Ленка, которая на дереве потопа и вовсе не боялась. – Давайте пойдем к Крапивной горке, спрячемся внизу и посмотрим, как там лиса Лариска и волк Бакула зря мокнуть будут. А я с дерева буду смотреть, все вам рассказывать. Вот посмеемся мы над ними!

Собрались все звери потихоньку на опушке леса около Крапивной горки, спрятались в кустах. А белка Ленка с высокой березки все видит, рассказывает:

– Вижу волка Бакулу! В ямке с водой мокрый лежит, от холода дрожит, глаза выкатил, зубы выставил. Ждет. А дождь поливает, воды в ямке прибывает. А вот вижу лису Лариску. Шерсть ее в глине, нос в крапиве, бок в луже, уши наружу. Зонт у нее дырявый, дождь спину сечет, с хвоста течет, а она о зайце Коське думает!

– Пусть думает, – сказал заяц Коська. – Не поймает она меня.

– И меня волк не поймает, – сказал лосенок Филя. – Дурак он, в дураках и останется.

Волк Бакула в ямке лежит, кругом крапива, под боком лужа, и не видать ничего. Полежит он, полежит, подрожит-подрожит да и спросит у лисы Лариски:

– Ну, что там видно?

– Ничего не видно.

– Что там слышно?

– Ничего не слышно.

– Не бегут?

– Не бегут.

– Не идут?

– Не идут.

Полежит он, подрожит и опять спросит. Лиса Лариска уже и отвечать перестала, сил нет. А звери в кустах сидят да хихикают над ними. У зайца Коськи даже в боку стало колоть от смеха. А когда темнеть стало, пошли они домой ужинать.

Вылез из ямки волк Бакула. Чуть не утонул он, вода ямку совсем залила. Мокрый, голодный. Ругаться стал:

– Ну, где твои звери, лиса Лариска? Нос я себе крапивой обжег, болит, в глине вывалялся, воды наглотался, стыда набрался, а есть нечего.

Поглядела лиса Лариска на волка Бакулу, страшно ей стало – глаза горят, когти блестят. Вот-вот на нее кинется.

– Да я же, волк Бакула, хорошо все сделать хотела, – стала она оправдываться. – Это, наверно, ты, волк Бакула, кому-нибудь проболтался.

– Что-о, что-о-о? – зарычал волк Бакула. – Это чтобы я проболтался? Да во всем нашем волчьем роду ни одного болтуна не было! А уж не ты ли это, лиса Лариска, сказала кому-нибудь, чтобы надо мной посмеяться? Вот сейчас я тебя схвачу да живьем проглочу!

Долго волк Бакула и лиса Лариска бранились, обвиняли друг друга. А крот Прокоп высунул поблизости голову из-под земли, подслушал все и утром всем зверям рассказал.

Вот так и вышло, что правду говорил лосенок Филя – хотели волк Бакула да лиса Лариска всех в лесу обмануть, а сами-то в дураках и остались.

Волшебные очки

Гулял заяц Коська по лесу и очки нашел. Большие, с розовыми стеклами. Их одна девочка потеряла, когда землянику собирала.

Надел заяц Коська очки и очень удивился – все кругом сразу розовым стало: и дорога, и вода, и облако в небе. «Наверное, это волшебные очки, – подумал он. – Таких ни у кого в лесу нет. Теперь все меня бояться должны».

Сдвинул он кепку козырьком назад, голову повыше поднял, дальше пошел. А навстречу ему – лиса Лариска. Глянула она и даже присела от удивления – что это за новый зверь такой объявился? По виду он на зайца Коську похож, а глаза большие, как колеса. И не боится он лисы Лариски, прямо навстречу идет.

Отползла она в сторонку, из-за кустика выглядывает – мало ли, думает, что случиться может. А заяц Коська подошел совсем близко, сел на пенек и засмеялся:

– Здравствуй, лиса Лариска! Что это у тебя хвост дрожит? Испугалась, что ли? Не узнала меня?

– Да не признаю что-то, – вежливо сказала лиса Лариска. – Вроде вы не из наших лесов.

– Так это ж я, заяц Коська!

– Глаза у тебя какие-то не такие. У зайца Коськи таких глаз никогда не было.

– Так это ж у меня волшебные очки! – заважничал заяц Коська. – Я теперь все и всех насквозь вижу. Вот скажи – какая у тебя шкура?

– Рыжая, какая же еще.

– А вот и не рыжая, – сказал заяц Коська. – Розовая у тебя шкура, вот какая!

Испугалась лиса Лариска – что ж это, думает, портиться у меня шкура стала, что ли? Ох, недаром вчера голова болела, не к добру.

– Да может, ошибаешься ты, – сказала она зайцу Коське, чтобы испытать его. – Может, неправильные у тебя очки?

– Правильные, правильные! – сказал Коська. – Я не только шкуру твою, а всю тебя насквозь вижу!

– Не может этого быть.

– Может, может! Вот смотрю-смотрю, ты на завтрак две мыши съела. Я их в животе вижу. Одна еще лапками шевелит, бок тебе царапает.

Заяц Коська, конечно, обманывал лису Лариску, никаких мышей в животе он не видел, а подсмотрел утром, как их лиса Лариска ела. Но она-то не знала об этом, поверила. И даже показалось ей, что внутри и вправду скребется что-то. Отошла она на всякий случай еще дальше, крикнула оттуда:

– А что еще твои очки могут?

– Все могут! – сказал заяц Коська. – Небо перекрашивать, все про всех узнавать. Хочешь, расскажу, кто что сейчас делает? Бобер Борька плотину строит, медведь Потап муху от носа отгоняет, еж Кирюха жука ловит, енот Ероха майку в ручье стирает. И по краю леса охотник идет, твой след ищет, собирается из твоей шкурки воротник делать.

– Ох, побегу я, заяц Коська, – сказала лиса Лариска. – Заболталась я с тобой, а у меня дел много…

– Да уж беги, – согласился заяц Коська. – Только смотри, не хитри со мной больше, а то плохо тебе будет.

– Да что ты, что ты, заяц Коська! Я всегда вот как тебя уважала за ум и храбрость. А если раньше что не так было, ты уж прости, ошибка вышла.

Убежала лиса. И заяц Коська дальше пошел. Идет и видит: барсук Пахом на завалинке возле дома сидит, нитку в иголку вдевает. А иголка маленькая, нитка никак не идет. Он ее и к самому носу поднесет, и подальше отодвинет – нет, не идет.

– Здравствуй, барсук Пахом, – сказал заяц Коська. – Что это ты, муху ловишь, что ли?

– Да нет, какие мухи! Вот рукавицы собрался шить, а нитку в иголку никак не вдену. Близоруким стал.

– Ну, это мы сейчас! – сказал заяц Коська. Взял он нитку, нацелился в ушко иголки, раз – и готово. Барсук Пахом даже удивился:

– Здорово это у тебя получается!

– А это у меня волшебные очки. Они все могут!

И пошел дальше. Скоро все в лесу узнали, что у зайца Коськи волшебные очки – все видят снаружи и внутри, нитки в иголки вдевают, небо перекрашивают, воду в чернила превращают. Сбежались на поляну медведь Потап, белка Ленка, енот Ероха, лосенок, олененок, две косули. Даже крот Прокоп вылез, хотя на солнце и не видел ничего. А заяц Коська на сосновый пенек залез, усы подкрутил, хвастается:

– Я всех вижу, я все вижу! За речкой грузовик идет, сено везет – вижу. В океане корабль плывет, матросы палубу моют – вижу. В космос ракету запустили, к Марсу летит – вижу!

Ничего этого, конечно, заяц Коська не видел, все он выдумывал. Да ведь проверить никто не мог, ну, и верили.

А когда дело к вечеру пошло, захотелось зайцу Коське есть. Слез он с пенька и пошел заячью капусту искать.

Нашел, глянул, капуста вроде как капуста, да только не зеленая почему-то, а розовая. «Наверное, порченая она, – подумал заяц Коська. – Не буду есть, другую поищу». Нашел другую, а она тоже розовая. «Заболела вся капуста в лесу, – решил он. – Лучше я осинку погрызу». Нашел осинку, а она тоже розовая.

Бегал он, бегал, уже солнце за вершины деревьев опустилось, а ни зеленой капусты, ни зеленой осинки, ни зеленой травы не нашел. Тут филин на старом дубу проснулся – он весь день спит, а только к ночи встает, – глаза протер, видит, заяц на полянке сидит, чуть не плачет.

– Ты чего тут нюни распустил? – спросил филин Семка.

– Да вот голодным хожу, ни зеленой капусты, ни зеленой осинки, ни зеленой травы найти не могу. Все розовое.

– Глупый ты, заяц Коська, – захохотал филин. – Никогда ты и не найдешь ничего зеленого, потому что у тебя розовые очки на носу. Они все перекрашивают. Отдай их мне.

А зайцу Коське очки уже и самому надоели, нос натерли. «Ну их, – подумал он, – никакие они не волшебные».

И отдал очки.

С тех пор их филин Семка носит. Глаза у него и так большие, а с очками на велосипедные колеса похожими стали. Сидит он ночью на старом дубу, кричит протяжно на весь лес:

– У-у-у-у-у-у!

Это он хочет сказать: «Ух, какие у меня замечательные очки есть!» Но только всех слов он выговорить не может, вот и тянет одну букву:

– У-у-у!

Орех

Устроили туристы привал на берегу речки. Пообедали, покупались, потом грецкие орехи кто-то стал есть. И один такой попался, что никак его не разгрызть. Бросили его в траву – ну его, и орех-то небольшой, а еще зубы поломаешь.

Когда туристы ушли, белка Ленка прибежала, с дерева спустилась – не оставлено ли чего, не позабыто ли? И нашла грецкий орех. «Ох, должно быть, вкусный! – подумала белка Ленка. – У нас в лесу такие и не растут».

Схватила она орех, убежала на елку, чтобы сразу и съесть его. А раскусить не может. То за одну щеку перекатит, то за другую, и так пробует, и этак ничего не выходит.

«Ну и орех, – думает белка Ленка. – Как железный. Но зато, наверное, и сладкий внутри! Что же мне делать? Побегу к барсуку Пахому, у него зубы большие, крепкие».

Прибежала она к барсуку. А его дом в земле, комнат и коридоров много, и всюду темно. Еле нашла белка Ленка барсука: он от жары спасался, в чулане сидел.

– Ну, чего тебе? – заворчал барсук Пахом. – Бегаешь, покоя не даешь.

– Да вот орех я нашла, – сказала белка Ленка. – А он не разгрызается. Помоги мне, у тебя зубы крепкие.

– Ладно, – согласился барсук Пахом. Взял барсук орех в зубы, раз нажал, два нажал – ничего не получается.

– Ты чего, белка Ленка, каменный орех мне принесла, что ли? – спросил барсук.

– Да не каменный он, а грецкий!

– Ну тебя с твоим орехом, – проворчал барсук, – не буду я его разгрызать, зубы поломать боюсь.

Вышла белка Ленка от барсука, смотрит – заяц Коська идет, от нечего делать хворостинкой помахивает. Рассказала ему белка про орех.

– Давай попробую, – сказал заяц Коська. – Я, правда, траву ем, но знаешь какие у меня зубы? Как стальные!

Взял он орех и как надавит на него изо всех сил зубами.

– Ага, уже хрустит! – закричал заяц Коська. – Ага, сейчас я его на сто частей раздавлю!

И нажал еще сильнее. Так нажал, что зуб зашатался и кровь из десен пошла. А ореху хоть бы что.

– Придется мне теперь пломбу ставить, – сказал заяц Коська. – Плохой тебе орех попался, белка Ленка, брось ты его лучше.

– Так он же внутри вкусный-превкусный.

– Ну, тогда к бобру Борьке иди. У него зубы покрепче, он деревья перегрызает.

Бобер Борька на другом берегу реки был, крота Прокопа на спине к приятелю в гости перевозил. Позвала его белка Ленка, рассказала про орех.

– Попробуем, что это такое, – сказал бобер Борька. – Попробуем.

Взял он орех в зубы, покатал немного во рту и на песок выбросил. Сказал:

– Не буду я, белка Ленка, твой орех разгрызать. Вот если тебе ракиту надо спилить – это я сразу. А орех не буду. У меня верхние пластинки на зубах тонкие, поломаются – как тогда быть? Иди ты к медведю Потапу, он твой орех сразу расколет.

Медведь Потап только что большой кол выломал и от веток очищал, собирался из дупла мед выковыривать.

– Помоги мне, медведь Потап, орех расколоть, – вежливо попросила белка Ленка. – Я грызла – не разгрызла, барсук Пахом грыз – не разгрыз, бобер Борька грыз – не разгрыз. Одна теперь на тебя надежда.

– Фу-у ты, – фыркнул медведь Потап, – тоже мне работа. Орех-то маленький, вот как трахну, так в муку сотру!

Положил медведь орех на сосновый пень, взял кол, размахнулся изо всей силы и как трахнет! По лесу гул пошел, конец кола отломился и медведя по голове стукнул, а орех цел-целехонек с пня скатился и лежит-полеживает. Почесал медведь Потап в затылке, засопел:

– Ну тебя, белка Ленка, с твоим орехом! Я большой, а он маленький, не могу я колом попасть. Хочешь, улей одним ударом расколочу?

– Да не надо мне улья, – вздохнула белка Ленка. – Я пчел боюсь.

Взяла она свой орех и отправилась домой, на большую елку. Сидит и горюет. Вдруг слышит рядом:

– Тук-тук-тук!

– Кто это тут стучит? – удивилась белка Ленка.

– А это я, дятел Димка. Тут на твоей елке сухой сук завелся, я его долблю, червячков ловлю. Хочешь, я в твоей елке большую дырку выдолблю? От дождя будешь прятаться.

– Ты мою елку не порти, – сказала белка Ленка. – Я от дождя под ветками спрячусь. А нос у тебя крепкий?

– Hoc? – переспросил дятел Димка. Он малость глуховат был от своего собственного стука.

– Hoc, – повторила белка Ленка.

– Нос у меня крепкий-крепкий-прекрепкий.

– А можешь ты мой орех расколоть?

– Орех? – переспросил дятел Димка.

– Да, орех.

– Раздолбить, что ли?

– Раздолбить.

– Так это для меня раз-два, и готово.

Взял дятел орех, устроил его в развилку между суками – это у него кузницей называется, – начал: «Тук-тук-тук-тук».

«Ничего у него не получится, – думала белка Ленка, – только нахвастался. Медведь Потап и то не разбил, а дятел маленький, перьев много, силы мало».

А дятел тук да тук. Десять раз стукнул и говорит:

– Бери свой орех, белка Ленка, готово!

Смотрит белка – и вправду расколот орех. И зерно у него золотистое, пахнет вкусно. Решила она и дятла угостить, только он сказал, что не любит орехи, козявки и червяки вкуснее.

С тех пор белка Ленка подружилась с дятлом Димкой. Иногда они вместе, чтобы не так скучно было, в дождливую ночь на одной елке ночуют.