355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Рерих » Адамант » Текст книги (страница 4)
Адамант
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 19:54

Текст книги "Адамант"


Автор книги: Николай Рерих



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Ритм жизни

Займёмся вопросом, имеющим чисто поучительный характер. Факты жизни дают нам наилучшее представление о подлинной системе образования. Например, как важно познакомиться с такой историей: во время сезона 1913 года в Париже, когда состоялось первое представление балета «Весна священная», композитор Стравинский и я столкнулись с реальностью, просветившей нас. В своё время я предложил для балета сюжет, взяв его из жизни древних славян. Зрелищная сторона оформления балета не превосходила ни яркостью, ни чувством меры оформление постановки «Князь Игорь», которое так высоко по достоинству ранее было оценено парижской публикой. Ни в костюмах, ни в декорациях балета не было ничего непостижимого, а также ничего непонятного, вызывающего отвращение и в музыке, которая, несомненно, в настоящее время широко известна. В хореографии Нижинского были представлены несколько экзотических танцев, но в них также не было ничего слишком эксцентричного.

Перед самой премьерой мы заметили, что господин Дягилев и импресарио Аструк были несколько взволнованы, будто бы ожидая чего-то. А во время премьеры разразился грандиозный скандал. Публика так демонстративно свистела и кричала, что, мне кажется, едва ли могла слышать музыку. Кульминация наступила во втором действии, когда на сцене солировала исполнительница главной роли. Я искренне восхищался её мужеством, потому что ей пришлось танцевать не под музыку, а под аккомпанемент сильно шумевшего зрительного зала, и редкие аплодисменты потонули во всеобщем волнении. "Весна священная" шла несколько раз в том сезоне, и всегда её сопровождал тот же шум, и это несмотря на то, что в зале не было пустых мест. Я сам слышал, как несколько разодетых дам, войдя в ложу, спрашивали друг друга: "Вы не знаете, когда же начнётся шум?"

Если бы меня спросили, в чём причина столь жуткого протеста, я должен искренне признаться в своём неведении. Для меня это осталось одной из больших тайн. Когда ту же "Весну священную" поставили двумя годами позже, её не только встречали овациями, но и единодушно хвалили. И с тех пор все знают об успехе, который балет имел в Париже и других городах. Если раз в столетие происходит изменение общественного мнения, это значит, что на подходе новое поколение. Но если это случается через два года и мы имеем дело с тем же поколением, изменившим своё отношение к одной и той же постановке, то это говорит о том, что за короткий срок происходит ломка стереотипов на происходящие события.

Конечно же, ничего загадочного в столь неожиданном повороте сознания не было. Это был лишь особый ритм предстоящей переоценки ценностей.

Сейчас я не могу вспомнить название очень интересной книги, в которой с научной точки зрения прослеживалась цепь событий от древних времен до наших дней, благодаря чему можно было убедиться, с какой стремительностью за последнее время события сменяют друг друга. Право же, нам следует гордиться тем, что мы находимся на самой вершине этого вихря, извлекая уроки из истории и сохраняя для будущих поколений накопленный жизненный опыт.

Учитывая вышесказанное, мы можем представить образ учителя для ближайшего будущего – здесь подразумеваются все области гуманитарных наук, поскольку все они находятся в одинаковом положении.

Есть два типа учителя, один тип – это учитель, который знает и утверждает. Другой знает так много, что он всегда в поиске. Совсем не так давно учителю-исследователю противостояли многие организации, потому что тогда ещё не выкристаллизовался стандарт жизни. Но теперь уже сформирован кристалл нашего стандарта, и мы не в состоянии создать следующую ступень жизни. Мы осознаём, что этот холодный кристалл стандарта мешает всем, и человечество готово к настоящему поиску.

В Институте Объединённых Искусств я наблюдал, как проводился очень интересный урок Робертом Эдмондом Джоунзом. Тема занятия была: наружная и внутренняя отделка театра. Его стиль работы с учениками, его обращение с ними не просто как с бессловесными созданиями, а как с настоящими сотрудниками напоминало мне о мастерских старых итальянских и голландских мастеров, где ученики участвовали во всех трудах мастера. И я мечтаю о том дне, когда музыкант подойдёт к такой деятельности, и когда группа таких активных студентов сможет создать что-то действительно жизненное.

В настоящее время очень часто только в театрах и на персональных концертах композиторов можно услышать музыку; музыка не входит в семьи, хотя, как ни странно, в каждом доме есть музыкальный инструмент. Дети играют одни и те же старые этюды, и редко удается услышать, чтобы юные души пытались выразить себя в импровизациях, в началах сочинительства. И даже если они попытаются сделать это, многие родители, родственники и даже учителя воспротивятся их попыткам. Они убеждены, что импровизация испортит технику и, возможно, даже повредит рассудку, но как же иначе нам удастся построить соединительный мост между техникой и самовыражением? Как часто человеческой душе хочется петь, и как часто ей хочется петь что-нибудь своё собственное, некую новую мелодию, соответствующую особому настроению.

И почему должно быть так, что юный художник с самого начала обучения может и должен выражать себя в композиции, тогда как это устремление к самовыражению в творчестве певец и музыкант должны сдерживать? Сам я не музыкант, но знаю, какое огромное значение в моей жизни имела музыка. Хотя не всегда я улавливал тему композитора, но интуитивно воспринимал музыку совершенно по-своему.

В наши дни в основу обучения молодого поколения действительно должно быть положено стремление к поиску. Именно запрещение поиска и привело к идее разрушения всего старого, потому что всё старое в умах молодых ассоциируется с запретом. Но если мы откроем дверь красоте без отрицания и подавления и покажем, как вести настоящий практический поиск, мы заложим в юную душу новое понимание. Всё должно быть разрешено, и существовать должен только один высший диплом – диплом подлинной культуры.

Мне кажется, что время экстремистов, восстающих против всего запретного, уходит. Если мы обратимся к новым, наиболее талантливым композиторам, то больше не заметим явного стремления к крайностям, к разрушению, но вместо этого ощутим сильную потребность в создании нечто динамичного, попытку соединить ритм с нашей внутренней сутью. Возьмите Прокофьева, его музыка кажется мне не экстравагантной, но космической; ту же широту взглядов я ценю и у американцев: у Карпентера, Димса Тейлора, Фредерика Джакоби, Эмерсона Виторна и Гриффиса.

После недавно прочитанной лекции в Институте Объединённых Искусств композитор Эрнест Блок говорил мне о тьме, которую нам следует преодолевать в личной жизни и профессиональной деятельности. Всё это верно, как и то, о чем господин Блок говорил во время лекции относительно непонимания значения ритма, отсутствия конструктивности– всего того, что так явно прослеживается в работах современных художников. Но Голгофа по каким-то причинам всё же существует, и каждому музыканту, каждому художнику, всем, от величайшего композитора и до скромнейшего учителя, приходится выполнять такую же трудную работу, чтобы сочетать существующий ритм жизни с ритмом своих произведений. Если бы сейчас были времена поздней римской или византийской цивилизации, мы не смогли бы найти этот сгармонизированный ритм и балансировали бы на одной ноге. Но если мы стоим на пороге новой эры, если мы чувствуем, что наше время – это время осуществления гигантских замыслов, то непременно найдём эту согласованность ритма. Всё слабое канет в вечность; но всё, что наделено настоящей силой, сумеет достойно себя выразить.

Перед нами единственный путь – путь открытых окон, дверей, через которые войдёт самая драгоценная прана. И это целительное действие совсем рядом. И молодое поколение подрастает. И нарастает ритм жизни. Так научимся же правильно распознавать священный ритм жизни, ибо закон ритма действует так же конструктивно, как и закон бумеранга – всё возвращается. Поэтому как осторожны должны быть мы в посылке!

Действие

Однажды великий Акбар провёл черту и попросил своего мудреца Бирбала, чтобы тот сократил её, не урезывая и не касаясь концов её. Бирбал параллельно провёл более длинную линию, и тем самым линия Акбара была умалена. Мудрость заключается в проведении более длинной линии.

Когда видите апофеоз суеты наших дней, иногда чувствуете бессилие сократить этот пустой водоворот, эту бесполезную трату сил и возможностей. Только представляя более длинную черту истинного действия, мы можем уменьшить ужас нашего времени – триумф суеты.

Мы должны помнить: молчание двигает, слово же даёт импульс к движению. Молчание – заставляет, слово – увещевает. Величайшие мировые действия творятся в глубоком молчании, лишь прикрытые докучливым шумом и лживой поверхностью звука. Великие напряжения происходят при задержанном дыхании; чем учащённее дыхание, тем сильнее трата энергии. Кто в действии может задержать дыхание, тот уже властелин мировой энергии – той энергии, которая действует и творит в мироздании.

Есть два вида тишины. Беспомощная тишина инертности, которая знаменует распад, и тишина могущества, которая управляет гармонией жизни. Тишина могущества присуща спокойствию владыки. Чем она совершеннее, тем глубже мощь и тем больше сила действия.

В этой тишине нисходит истинная мудрость. Мысли людей представляют смесь правды и лжи. Истинное проникновение замарано лживым пониманием. Истинное воображение извращено лживым представлением. Истинная память загромождена лживыми мыслями. Поверхностная деятельность ума должна остановиться – и молчание заменит беспокойство. И затем в тишине – в этой беззвучной глубине – приходит озарение. И истинное знание становится безошибочным источником истинного действия.

Истинное действие, невидимое для глаз суетливых толп, сказывается лишь на последствиях. Лишь по последствиям вы видите земными глазами, насколько значительнее и длиннее черта истинного действия сравнительно с суетой.

И день суеты есть ночь для действия. Ибо ничто творится суетой, может быть, лишь денежные расписки. Но во всей древности лишь Крез был упомянут по своему богатству, но и его конец был незавиден.

Быть способным среди суеты проявить истинное действие, быть способным к молчанию, к тишине, к озаренному безмолвию – это значит быть готовым к бессмертию. Молчание мощи творит, сохраняет и защищает. Это действие могущественно прямым, непосредственным направлением силы, происходящей из великого естественного источника.

Даже движущееся колесо в его наибольшем напряжении кажется недвижным. Гармония высшего действия неразличаема земным глазом. Лишь по следствиям вы поймёте приложенную мощь.

Истинная тишина иногда прикрыта внешностью небольшого движения и говора – так же, как океанская волна покрыта наносными бороздами внешних струй. Но эти внешние струи не имеют ничего общего с суетой. Суета носит на себе неотъемлемый признак – она всегда сопровождается пошлостью. Всегда можно легко усмотреть в суете все признаки этой ужасной болезни современного человечества. Во имя чего ищут лучшие элементы человечества? Во имя чего вспыхивают кровавые революции и подвижнические искания? Человеческий дух во всех этих разнообразных битвах борется против пошлости.

Когда толпа обращается в стадо, что случается? Тогда возникает чёрное царство пошлости. "Стадо" стремится к вратам пошлости. То же самое удивительное превращение человеческой толпы в стадо видим при суете поезда, при суматохе собраний, при куплях-продажах, при ужасе несчастий. Та же суета часто запечатлевается в музыке, в живописи, в линии рисунка или в ритме ваяния.

Спросите, где же тут психологический момент? Но каждому доступно различить, когда этот пароксизм суеты и пошлости наступает. Один признак суеты неизбежен. Выражение глаз немедленно меняется. Среди шумных выявлений суеты вы не видите счастливого взора. Суета лихорадочно кричит: "Ступай, ступай!" И каждый, повинуясь этому приказу, куда-то спешит и рассеивается. Но на щите действия начертано: "Приди, приди". И, повинуясь этому зову, каждый приближается, увеличивая свои возможности. Люди слишком заняты. Они не ждут духовного единения, и от поспешности всегда что-то может случиться. Утратив распознавание, лучшая толпа может обратиться в дикое стадо, полное мерзких инстинктов. Есть много причин этому превращению, но самая главная в том, что пошлость восторжествовала.

Царство этой таинственной силы пошлости безгранично. Та же самая пошлость сбивает с толку толпы; она же позолачивает рамы; она же извращает гимны в "джаз"; она же преображает игры атлетики в жестокость; она же являет совершенство нелепости условной жизни. Даже губы выкрашены одинаково.

Точно исчезает человеческое обличье, и животное возникает перед изумлённым взором. Но, тем не менее, не отвернитесь от человеческой природы. Надо только изъять её из суеты, и человеческие признаки опять воскреснут. Как химическая реакция! В таком же научном понимании человечество должно понять разницу между суетой и действием.

"Все формы тирании произошли от мягкости" – говорит пословица. "Все виды пошлости произошли от компромисса". Сегодня малая уступка, завтра малейшая уступка, а затем сразу большой жрец пошлости.

Это не общее место, не трюизм. Мы должны твердить это теперь, ибо в ближайшем будущем потребуется много истинного действия и много верного понимания. И в каждом своём движении человечество должно различать, где пошлая суета и где вечное действие.

Мы должны быть практичны всегда. Осуждение прогонит ли тьму? Нет, лишь принесение света истребит черноту мысли. Одно осуждение, критика, отталкивающий процесс не помогут.

Одна только возможность имеется: сократить черту суеты новой, длиннейшей чертой истинного действия. Имейте в виду лишь следствия!

Никогда не победите вы пошлость грубостью или безобразием. Лишь в Красоте заключена победа. Истинно, лишь Красота побеждает пошлость и останавливает дикую суету перед вратами поддельно-золочёного царства. И победа близка! Ибо многое, что мы уже зовём "павшим", просто ещё не "дошло".

Сторожевые башни Америки

Сейчас, накануне моего отъезда на Восток, я чувствую необходимость воспользоваться случаем и поделиться своими впечатлениями об Америке и американском искусстве. Думаю, что имею на это право, поскольку уже двадцать три года назад верил в искусство Америки и содействовал организации первой американской художественной выставки в России, и потому мой оптимизм полностью оправдан.

Сначала я должен рассказать об общем впечатлении от Америки. Часто приходилось слышать, как Америку называют страной абсолютных материалистов. Но каждый находит то, что ищет. Каждый воспринимает мир по уровню своего мышления. Жизнь сложна. Мы часто бываем слепы и глухи к истинным чудесам окружающего мира. Что есть реальность? Что есть вымысел? Люди по своему невежеству часто смешивают эти понятия. Жизнь, как бриллиант, сверкает различными гранями. Очень часто там, где мы видим мерцание красных лучей материалистических, рядом возникают синие и фиолетовые огни. Ошибочно думать, что в бриллианте преобладают красные и зеленые цвета. Если посмотреть на Америку в красном свете материалистической Уолл-стрит, то она, естественно, по внешнему виду кажется только материалистической. Но меня интересовали синие и фиолетовые лучи национальной жизни. Их оказалось множество, и они глубоко взволновали меня. Если присмотреться поближе, то обнаружишь, что жизнь Америки не имеет ничего общего с фондовой биржей или улицей, и поразишься своим открытиям. Здесь, например, сосуществуют бок о бок множество вероисповеданий и церквей. Это прямое доказательство наличия духовности. Собрание любой конфессии происходит при переполненном зале. Люди приходят туда не из-за материалистических соображений, а по зову души. Их привлекают учения Блаватской, Вивекананды, Тагора и других великих деятелей. Эта страна дала Эмерсона и Уолта Уитмена; они творили здесь и нашли отклик в человеческих душах. Эти явления, естественно, скрыты от толп, спешащих по Бродвею и требующих настойчиво механических изобретений. Несмотря на это, механическая сторона не имеет ничего общего с духовной стороной, которая расцветает в тени лифтов и паровых экскаваторов.

Здесь Клод Брегдон говорит вам о четвёртом измерении и о цветовосприятии. Доктор Дибей взволнует вас глубоким научным подходом к астрологии. Доктор Хилл покажет целую вселенную в одной тысячной капли жидкого золота. Вы услышите проповедников Веданты и Бахаи и открытое обсуждение проблем объединения религий и народов, гипотез о лунных жителях и атлантах. Здесь вы встретите людей, интересующихся астрологией и космическим сознанием. Это всё та же Америка, которая, как считают, помешана на деньгах. Страна великая и новая – велики и новы устремления её.

Поверх того, что мы видим, не следует забывать о великих изобретателях, являющихся одновременно и поэтами. Эдисон – изобретатель и поэт; Карнеги – крупный предприниматель и не менее известный поэт. Необходимо иметь ум провидца, чтобы сделать столько, сколько смогли сделать они.

Указав на духовную природу Американской жизни, я не могу не отметить её космической природы. Посредством быстрого эксперимента смешивания разных элементов мира в Америке складывается новая нация. В нашем присутствии формируется новый продукт, новая национальная душа. Из всех последних мировых предприятий это самый замечательный эксперимент. Его реальность открывает практические идеи объединения всех религий и других достижений во имя будущей духовной культуры. А все мы знаем, что духовная культура в конечном счёте победит материалистическую цивилизацию. Мы знаем, что человеческий дух направляет эволюцию, с каждым днём набирая силу.

В России (а единение Америки с будущей Россией неизбежно) существует прекрасная легенда о затонувшем граде, который появится из-под воды в сужденный срок. Кто знает, быть может, верхушки башен затонувшего града уже поднимаются и становятся видимыми? Напряжённая жизнь, имеющая духовные корни, глубоко скрытые и здоровые, хотя и не всегда очевидные, должна дать мощное и разнообразное искусство. Когда я впервые приехал сюда в 1920 году, сильнейшее впечатление на меня произвело творчество Рокуэлла Кента, Джорджа Беллоуза, Райдера, Джона Сарджента, Дэвиса, Мориса Стерна, Уфера, Р. Ченлера, Слоана, Меншипа, Лачейза, Спейкера, Мелчерза, Прендергаста, Фрисека, Кролла и Стернера. Среди молодых имён я обнаружил Фагги, Девева, Джонсона, Вейзенборна, Хокнера, Шиву. В области театрального искусства моё внимание привлекли Джонс, Урбан и Геддес. Всё это дало мне первое впечатление полного разнообразия существующих в Америке направлений. Несколько художественных групп пронизаны национальным духом, и если в основе его лежат общечеловеческие интересы, то он оправдан, поскольку Америка владеет множеством сокровищ, которые можно выразить через подлинное одухотворенное чувство, присущее нации.

Обратившись к поэзии небоскребов, к романтизму национальных парков, или к глубокому трагизму и красоте индейских поселений, или вновь к мрачным страницам испанского владычества и обнаружив во всём этом так много прекрасного, сможем понять, почему современный американский дух восстаёт против копирования традиций других стран и стремится к выражению красот своих собственных бескрайних просторов. В поисках естественных источников вдохновения я путешествовал по Америке, повидал красоты равнин Среднего Запада, проехал национальные парки Нью-Мексико и Аризоны, пересёк Ниагару и посетил города Тихоокеанского побережья. И я понял, что у этой страны замечательное будущее.

Во время своих путешествий я встречался со многими молодыми художниками, находящимися в бедственном положении. Тяжело говорить, но только через Голгофу куётся характер. Я понял, что в Америке действительно много людей, преданных искусству, которые, несмотря на тяжелейшие условия, не отказались от своей жизненной позиции. Мне кажется, что благодаря этим художникам творческий потенциал Америки растёт и обещает превратить страну в подлинный центр искусства.

Не так хорошо, однако, обстоят здесь дела с коллекционерами произведений искусств. И если мне посчастливилось встретить так много замечательных художников, то не могу сказать этого о коллекционерах. Во всей стране я познакомился только с некоторыми из них. В основном это были скупщики художественных произведений, истинных коллекционеров было мало. В некоторых местах даже не понимали разницы между скупщиками и собирателями. Одновременно я столкнулся с мнением, что обилие художественных работ, собранных в одном доме, свидетельствует о плохом вкусе. Откуда взялось это невежественное поверье? Не знаю и не желаю знать, потому что жизнь сама уничтожит этот глупый предрассудок.

Отсутствие коллекционеров показалось мне ещё более странным потому, что в России собирателей больше, чем скупщиков. В одной из последних статей я уже писал о них. Я нарисовал четыре портрета известных людей: один – преуспевающий бизнесмен, другой – высокопоставленный чиновник, третий – студент университета, четвертый – армейский полковник. Последний был очень бедным человеком, но, даже будучи в таком положении, он, не имея возможности приобретать дорогие полотна, собрал весьма изысканную коллекцию первоначальных набросков картин. При столь разных условиях, общественных положениях и возможностях общим был поиск Красоты, желание иметь дома настоящих друзей: предметы искусства и оригиналы, потому что даже самый малый подлинник ценится выше копии.

Вскоре и в Америке появится такая же приверженность к искусству. Я встречал здесь много его одарённых и вдохновенных проповедников. Вспоминаю урок Роберта Эдмонда Джоунса в Институте Объединённых Искусств и понимаю, как творческая деятельность столь известных художников вдохновляет их учеников. Путешествуя по Америке, я встретил большую группу людей, искренне преданных искусству. Среди них было несколько директоров музеев, таких, как Харше, Эггерс, Лорвик, госпожа Сейдж-Квинтон, Морис Блок, Барроуз, Дадли Крэфтс Уотсон, Эдгар Хьюитт, Курсворт, и другие. Они борются за искусство, и я чувствую, что из "приютов для художественных произведений" – музеев – лучи искусства проникнут в повседневную жизнь.

Теперь уже кажется банальным говорить о подлинно международном языке искусства. Однако следует твердить это, как молитву, потому что только в суровой настойчивости мы можем действовать убедительно. Первое, о чем предупреждает врач: "Прими лекарство однажды и увидишь результат".


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю