Текст книги "Твердыня пламенная (сборник)"

Автор книги: Николай Рерих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Клевета

Друзья, уже неоднократно вы сообщаете мне о бродячей клевете. Формы ее становятся совершенно безобразны и неправдоподобны и могут обслуживать лишь самое примитивное низменное сознание. Не удивляюсь существованию клеветы вообще; есть известные породы двуногих, питающихся смердящим разложением, взращенным ими же самими. Парники зла и тьмы всегда прозябают, особенно же там, где они мечтали бы вредить культуре. Как вы слышали от старых алхимиков, темные гомункулы зарождались в навозе.

Не ново существование клеветы. Не существование ее, но методы ее забавны и должны быть наблюдены. При всем их многообразии, в основе своей они проявляют всю духовную нищету свою. В конце концов, как вы уже много раз замечали, клевета создает такого рода выдумки, которые противоречат всякому здравому рассудку. Как видите, клевета даже не утруждает себя пользоваться какими-либо фактами, она просто измышляет, притом измышляет и бедно и нехудожественно.

Может лишь показаться тем, кто не знает данных обстоятельств, что измышление клеветы значительно, впрочем, клевета и надеется всегда действовать на умы неподготовленные или уже зараженные злобою. Всякий же, кто устремляется или чистотою духа своего, или добросовестным знанием действительности, тот сразу усмотрит грубые и духовно нищенские выдумки. Между прочим, именно в этом свойстве неправдоподобности и заключается даже полезность клеветы. Она ударами своими выбивает как бы какой-то учащенный ритм, а в энергии ритма рождается новая сила сопротивления.

И не только зарождается новая энергия у самих оклеветанных, но вокруг их в целом слое добропорядочных сердец создается напряженная и благодатная сила. Вы уже знаете о действенной благости подобного напряжения энергии. В статье «Похвала врагам» говорилось о том, как препятствия создают новые возможности. Теперь же после целого ряда новых наблюдений можно, к счастью, удивляться, насколько бедна клевета в основе своей. Вся ее кажущаяся пышность и замысловатость сводятся к самым примитивным и грубым уловкам. Клевета нисходит до пользования показаниями уволенного за недобросовестность слуги. Клевета не затрудняется приписать совершенно ложное местонахождение. Клевете ничего не стоит приписать пользование аппаратами, с которыми никогда и не приходилось встречаться. Клевета в своей тупости старается поразить утверждением, что писатель никогда не писал своих сочинений, а художник даже не притрагивался и к одному холсту, а изобретатель, конечно, украл все свои изобретения.

Наличность наилучших достижений нисколько не смущает клеветника, он ведь в существе своем безнадежен и, в безнадежности своей заведомо действуя против очевидности, он попросту пытается бросать в пространство отрицательные заклинания. Житейские мудрецы давно заметили: «Клевещите, клевещите, всегда что-нибудь останется». Но Апостол Павел гораздо раньше заметил, что «хотя вы и считаете нас мертвыми, но мы живы».

Итак, не огорчайтесь клеветою. Наоборот, наблюдайте методы ее. Подобные испытания прекрасно укрепляют жизненный опыт. Клевета вытесняется и уничтожается количеством действенных благих построений. Помню, как многие даже хорошие друзья наши не могли понять, почему в беседах часто произносится понятие духовной битвы, понятие духовного доспеха, меча и щита.

Но вытеснение темноты благими построениями ведь и есть духовная битва.

Сторонникам мира нечего опасаться, что в понятии духовной битвы заключается агрессивный милитаризм. Нет, эта битва есть лишь еще одно сопротивление злу. И ведь никто же не посоветует радушно открывать двери всякому злу, разложению, клевете и предательству. Лишь какие-то низкие некроманты стали бы устраивать сборища трупов, пиры тления. Это зрелище, прежде всего, будет безобразно, и, как таковое, антиэволюционно и акультурно.

Клеветники в существе своем – и убийцы и некроманты, и если к ним можно применить посрамляющее их понятие благого строительства, это будет лучшим холодным душем для извращенных клеветнических сердец. Потому, изучая методы клеветы, мы вовсе не будем оставаться лишь наблюдателями. Обратите внимание: когда вы накрываете клеветника и спрашиваете его об источниках его сведений, он никогда не назовет вам никаких имен. Не назовет он их потому, что он-то и есть или породитель или ближайший соучастник клеветы. Конечно, могут найтись и такие умственно ограниченные люди, которые, распространяя клевету, тут же будут настаивать на том, что они лишь передают эти слухи. Их затемненный ум не может уразуметь, что в эту минуту они-то и являются распространителями клеветы, то есть вполне приобщают себя к клеветникам.

Помню, как мой покойный учитель Куинджи, когда ему передали какую-то несообразную клевету о нем, покачал головою и сказал: «Странно, а ведь я этому человеку никакого добра не сделал». В этом искреннем замечании умудренный жизненным опытом учитель выразил еще одну особенность круга клеветы. Правда, многообразна она. Странно замечать, как иногда зарождается она бесцельно, в бессознательном зле.

Народная мудрость отметила особый вид простаков клеветы, якобы даже не помнящих порожденного ими зла. Упаси, Создатель, от таких простаков. Чаще всего это вовсе не простаки, а прежде всего, в силу своего невежества, новобранцы сил темных. Но невежество есть преступление, это отмечено уже из глубокой древности. А всякое преступление по закону справедливости будет рано или поздно посрамлено. Всякий же момент посрамления совсем неприятен, даже и для низменного, грубого сознания. Даже пес избегает быть посрамленным. Простаков клеветы, в конце концов, не так уже много, клевета остается явным порождением зла, а потому всякий клеветник принадлежит и по состоянию своему и по судьбе своей темному царству.

Каждый совет не обращать внимания на клевету не есть истинный совет. На каждое явление нужно обращать внимание; на каждый ядовитый газ нужно иметь противогаз. Будем помнить, что клевета антикультурна, что во всяком ложном сведении есть клевета и что по суровому библейскому выражению: «Клеветник, псу подобно, пожрет свою блевотину». Та же Библия замечает: «Дьявол был клеветник искони». Вот кто клеветою занимается.

А в конце концов клевета является мерилом сознания и пробным камнем силы подвига.

7 ноября 1931 г.

Гималаи.

III. Остров слез

Остров слез

Самая тяжкая необходимость есть необходимость отказов. Тех отказов, когда к вам приходят с самыми лучшими намерениями, решениями, когда просят о поддержании чего-то очень хорошего, уже существующего, а вы совершенно не в силах помочь. И не только вы не можете помочь сами, но, оглядываясь по всему горизонту, вы даже не знаете, куда же направить этих страждущих, где бы могли быть утолены их прекрасные нужды. Собрание всевозможных обращений о помощи есть истинный остров слез.

Иногда вы еще можете догадаться, что некоторые из этих людей еще поддержатся до каких-то новых обстоятельств; но нередко вы чувствуете, что этот зов был последним призывом и что в запасе уже нет не только средств физических, но уже исчерпались и средства духовные, а это самое прискорбное. Кроме множества несчастий личных, ужасно видеть, как подсекаются всевозможные образовательные и просветительные Учреждения. Происходит именно то, чего человечество должно бы особенно опасаться в текущее время. Происходит усекновение роста Культуры, именно той Культуры, которая в расцвете своем должна давать истинное, и духовное, и всякое благосостояние.

Вот перед нами просьба о школе. Если она не осуществится, то многие детишки останутся без должного образования. Здесь же приложен и снимок с целой многочисленной группой этих детей. И какие славные, милые лица! Несмотря на бедные одежды, сколько здорового элемента чувствуется в этих маленьких телах, готовых для пищи духовной! И спрошенные деньги на эту школу совсем не велики, но и их взять неоткуда.

Вот просьба о поддержании Журнала и полезнейшего Издательства. Все, уже изданное этим Издательством, ценно и безусловно полезно. Это не какие-то абстрактные мечтания. На столе лежат нужнейшие книги, которые сообщают молодым поколениям прекрасные, обоснованные и укрепляющие факты. Именно такие Журналы и Издательства, полные строительства, должны бы не только существовать, но и расширяться во имя неотложно нужного совершенствования. И опять спрошенная сумма так мала, так несоответственно мала с полезнейшими уже явными достижениями Издательства. Но все-таки и этой суммы нет. И опять приходится писать: «Будем ждать лучших времен». Будут они, эти лучшие времена, но ведь до тех пор нарушится весь темп уже налаженной работы. Весьма вероятно, что работа даже прервется, а вы знаете, что значит налаживать работу вновь. И таких просьб от издательств и журналов много. И вовсе не из одной страны они, и вовсе не являются они следствием несчастья одного народа. Разнообразие народов, мест и всех условий сводится к одной объединенности, а именно к объединенности факта усекновения ростков Культуры.

Вот перед вами целое уже заслуженное историческое Учреждение. Результаты плодотворного издательства и работы налицо. Список сотрудников заключает в себе целый ряд ценнейших научных имен. О нужности этого Учреждения никто не спорит. Местное правительство посильно поддержало его. Но для существования нужна еще сумма, смешная в своей малости, сравнительно с программою Учреждения, но даже и этой суммы нет. И сколько ценнейших усилий, сколько невознаградимого времени отнимается от нужнейших научных исследований на бесплодные поиски, лишь бы двери Учреждения вообще не закрылись. А закроются они, тогда поди, собери опять весь нужный комплекс сил и условий. Неужели же дух человечества стал настолько расточительным, чтобы слепо бросаться прекраснейшими накоплениями и нужнейшими изучениями?

Вот в таком же положении медико-научное Учреждение, уже достигшее определенных результатов и приветствованное научными центрами, и тоже смешно мала нужная сумма, но и ее нет. Точно нож гильотины! Вот стариннейший Музей, национальная гордость, принужден искать даже самых малых сумм, чтобы поддерживать свое существование. И опять тот же нож гильотины! Вот поиски о построении Храма, так нужного, когда болеет дух человеческий. И вместо построения нож гильотины!

Вот кружки молодежи, собиравшиеся во имя прекрасных созидательных Начал, ради самых высоких Имен и Понятий. Ценнейшие кружки молодежи трудящейся, с трудом пробивающей свое личное затрудненное существование. И сколько ни озираются эти искатели лучших духовных укреплений, они не могут найти даже минимальной суммы, чтобы закрепить существование своего единения. Обессиленные, они разбегутся, гонимые нуждою, и когда же опять удастся соединить их, таких ценных, так радующих дух и сердце.

Вот Культурное Общество, устремленное к задачам Просвещения, Воспитания, Материнства, к укреплению всех тех начал, которые если не будут осознаны и устроены, то мы вновь будем терпеть крахи и духовные и материальные. Они просят так немногого, чтобы просуществовать. Они и так отдают все свое, что может быть только отдано. Но эти прекраснейшие примеры самопожертвования разбиваются о те леденистые потоки, о которых говорилось в «Огне Претворяющем».

Известный писатель, широко приветствованный, не может даже взяться за перо, ибо нет средств к существованию. Разве в этом не сказывается безумная расточительность человечества духовными силами? И не только все те множества просьб о поддержании прекраснейших начинаний остаются, по необходимости, неотвеченными, но мировой уклад продолжает идти по той же пагубной линии пресечения лучших культурных намерений и стремлений человечества. И главное, что это не относится к одной стране или даже к одной группе стран, нет, эти, к сожалению, неоспоримые сведения поступают со всего мира.

Кто-то скажет: но ведь школы все-таки существуют, ведь университеты существуют, ведь и музеи существуют. Так, но посмотрим, во что постепенно превращаются бюджеты всех этих сохраненных, хотя бы ради долговременности, учреждений. Мы читаем ежедневно о закрытии целых отделов научных музеев, о прекращении исследований, о приостановлении раскопок, о пресечении построек, о сокращении штатов, причем столько нужных незаменимых молодых сил отсекаются, чтобы навсегда затеряться в беспощадном океане Хаоса. Царят «нет» и «нельзя». Царят отрицания, пресечения, даже без особых обсуждений, что наиболее необходимо. Даже в самых, казалось бы, обеспеченных учреждениях мы видим небывалые ранее объявления о невыполненных изданиях, об отложенных планах и о тех же урезаниях хотя бы и самого насущного.

Конечно, мы должны думать о будущем, в этом никто не будет особого мнения; даже любой производитель производит не для вчерашнего дня. И вот среди, казалось бы, все же существующих помыслов о будущем, люди сами, самым жестоким образом, начнут пресекать все то неотложно нужное, хотя бы даже для каждого производства.

Земля пережила много крахов и потрясений. Но нет ли каких-то отличительных признаков свалившегося сейчас на человечество духовного и материального несчастья? Такой признак есть. И этот признак страшен, если на него не обратить особого внимания. Это признак всемирного несчастья. Прежде несчастья были национальны, или групповые, но сейчас произошел неслыханный интернационализм несчастий. Нет такой страны, нет такого удаленного острова, которые бы не повторяли речей о несчастье.

Чем больше вы приходите в соприкосновение с самыми разнообразными народностями, тем больше вас потрясает эта универсальность несчастья. Малые группы рантье, закрывших от себя мир в призрачной обеспеченности, становятся совершенно незначительными. Любой из них, почти еще не пострадавший лично, уже твердит о несчастье. И во всех этих несчастьеносных утверждениях и действиях получается какое-то гибельное вызывание несчастий, точно какие-то незримые сеятели несчастий проходят по разным странам и бросают в пространство губительные, мертвящие формулы.

А за ними появляется настоящий танец смерти: «отсечь, прекратить, убить, омертвить» – на самых разных языках, в различных формулах, несутся по миру эти мертвые слова. Призрачная экономия породила армии безработных или сделала размер содержания не отвечающим даже самым нищенским потребностям. Перед нами тоже лежат цифры разных заработных плат, и нужно сознаться, что эти цифры ужасны.

Ясно одно: если человечество будет продолжать гипнотизировать себя вызываниями несчастий, оно нарушит самое ценное, ради чего оно существует, оно нарушит Культуру, оно нарушит ход и накопление того, что при иных условиях невозвратимо или потребует многих веков для врачевания.

Ужас отказа, ужас убивания живых ростков не может продолжаться долее. Совершенно необходимо, отбросив личные препирательства и личные соперничества, сообща подумать о будущих поколениях, для которых основа Культуры есть единственная твердыня духа. Вместо вызываний несчастий рано или поздно, и лучше пусть будет рано, нужно обратиться к призыванию основ положительного построения. Если мы утвердимся мысленно и действенно на основах строительства, тем самым начнут разрешаться и многие, казалось бы, неразрешимые проблемы. Многолетен был Эдисон, многолетен был Майкельсон, и никто из этих творцов мысли не думал о самоубийстве. Творческая мысль была тем аккумулятором высоких энергий, которые питают все соки жизни. Высокие энергии творчества являются тем великим жизнедателем, вечно искомым людьми. Вот этот жизнедатель и подсказывает каждому желающему помыслить, что необходимо от пагубных вызываний несчастий обратиться к настойчивому вызыванию благого культурного строительства. И если мы все вместе закричим о необходимости развития познания и облагораживания, то этот клич уже будет первым камнем в новом построении положительной твердыни человечества.

Мы начали от ужаса необходимости отказа, кончим же сердечною радостью о реальной возможности построений, если только хотя бы временно, хотя бы частично будет отставлена злоба разрушения и разложения. Созидание от мысленного претворяется и в действенное, и потому так хочется сказать всем работникам Культуры, получившим за последнее время столько отказов и отсечений: «Продержимся, не будем рассеиваться, призовем хотя бы остатки дружелюбия и покроем отказы этими зернами Блага». Превращать Остров Слез в Сад Прекрасный, в Сад Труда и Познания, разве это не есть первая основа всех положительных Учений Мира?

1932.

Гималаи.

Расхищенное сердце

В последней газете два знаменательных столбца. Налево рассказывается трагическая смерть самоубийством мультимиллионера К.; на том же листе направо сообщается самоубийство тоже мультимиллионера семидесятипятилетнего Д. И. К. оставил многозначительную записку: «Я устал». И. говорит в прощальном письме: «Зачем ждать?». Эти два самоубийства мультимиллионеров, не разоренных денежно, но пораженных духовно, очень показательны.

Казалось бы, велик был запас жизненных сил у К. В течение лишь двадцати лет он создал свои всемирные денежные операции. Множество миллионов долларов он давал правительствам целого рада стран. Правда, замерзли некоторые его займы, но это обстоятельство еще не могло быть смертельным ударом его духу.

В случае И. многое еще поразительнее. Казалось бы, в широкой деятельности И. ничто не замерзло. Его предприятия, даже за последнее время, обогатились ценными открытиями и усовершенствованиями. Его широкая образовательная деятельность и благотворительные построения, казалось, шли бодро вперед. Одним из последних его благотворительных начинаний было построение госпиталя в Италии для итальянских детей. И вдруг среди этих расширений, роста, усовершенствований, холодеющий голос: «Зачем ждать?». Вспоминается при этом и другой мультимиллионер, спрыгнувший со своего аэроплана, несмотря на то, что у него осталось многомиллионное состояние.

Спрашивается – какая же такая сила приводит к роковому вопросу: «Зачем ждать?». Казалось, вся история этих людей показывала огромный запас жизненной энергии. Это не были ходячие мертвецы с оледенелыми от рождения сердцами. О К. говорилось много хорошего. И действительно, необыкновенно широкий по всемирному масштабу глаз его не удовлетворялся малыми решениями. Его контора быстро сделалась решающей многие обширнейшие международные вопросы. Если мы возьмем список стран, в которых протекала его денежная помощь, то мы увидим по одним наименованиям этих государств широкую мысль К. Мы заметим созидательное построение не для одной какой-то группы, не для одностороннего политического обособления, но широко обдуманную созидательную работу. Друзья К. хорошо говорили о нем. Спрашивается, где же были эти друзья, когда рука его писала страшное слово, так далекое от всего его существа, – «Я устал»?

И. я видел в последний раз в его Рочестере в 24-м году. С каким необычайным воодушевлением он показывал новые усовершенствования его Заведения и Музыкального института. Видно было еще раз, что он не был бесстрастным давателем избытков. Нет, несмотря на свои седые волосы, он был бодрым, живым, творящим участником прекрасно замысленных культурно-образовательных Учреждений. Он старательно заботился о привлечении новых сил, молодых, известных, которые могли бы жизненно улучшать Учреждения. И. действительно любил музыку, и вся его жизнь, начиная от раннего завтрака, сопровожденного органом, была наполнена лучшими мелодиями. Он неотвлеченно хотел помочь утончать сознания молодого поколения Америки. Если мы возьмем списки всех прошедших через его Учреждения, мы увидим действительно широкое понимание вне кружковщины и партийности. Если же вспомним многие его путешествия и его личную неустанную работу по всем своим Учреждениям, то именно от И. невозможно было бы ждать страшного, безрадостного восклицания – «Зачем ждать?».

В знаменитых японских приемах борьбы всегда говорится о двух повторных ударах, из которых последний бывает особенно решающим. Эти два страшные признания выдающихся мультимиллионеров и деятелей повторностью своею особенно поразительны. Не заставят ли эти два возгласа, облетевшие сейчас мир, подумать многих и многих о том, что заставило этих действительно больших, без преувеличения выдающихся людей кончить широчайшую деятельность на страшном восклицании безрадостности? Ведь это не отчаяние бедняка, задавленного безысходностью. Ведь это не последний приказ капитана корабля, знающего неизбежность крушения. В этих двух случаях на весь мир возопила сильная воля, увидевшая какую-то очевидно вставшую перед ними действительность. По сравнению с этою страшною действительностью, может быть, уже никакие зовы друзей не могли бы перекричать это рычание убивающей действительности. И назвать ее можно лишь самым страшным во всем словаре словом: Безрадостием. Даже не удар отчаяния, не ужас последствий, но мертвящее сознание невозможности радости. Конечно, сказано всегда и во всем: «Радость есть особая Мудрость». Радость человека далеко разнится от радостей теленка на цветочном лугу. Но человек тоже радуется цветам, и может он им радоваться, если не убито сердце его. Неизлечимая разрушающая болезнь еще может создать вопрос – зачем ждать? Но сердце, для которого не может быть ни возраста, ни разочарований перед великою действительностью, не может устать.

Конечно, земные пути сообщения приводят к ужасу ограниченности. Повторяю и твержу: если человек не знает, зачем он стремительно кружится над всею землею в быстрейшем воздушном корабле, то даже само солнце, сама красота пространства рано или поздно станут для него оловянною заслонкою. И в этой печальной ограниченности человек может впасть в великую из ошибок, может прийти к мысли о самоуничтожении. Совершенно очевидно, что тому, кому пришла губительная мысль о самоуничтожении, никто никогда не твердил о последствиях этого акта, противозаконного всему сущему. К Заветам религий должны, наконец, присоединиться и голоса науки, которые во имя незыблемых законов бытия сказали бы во всевозможных выражениях, насколько самоуничтожение противоестественно и какие последствия оно неизбежно порождает. Ведь тот, кто хотя бы однажды, хотя бы мгновенно, осознал мир Невидимый, для того Беспредельность перестала бы быть кругосветным путешествием по коре одной из самых крошечных планет. Его воздушный корабль переносил бы не только цифры торговых фирм, которые к месту их достижения уже теряли всякий свой смысл, а радио кричало бы не о ненужностях, но действительно о том, что могло бы порождать радость сердца. Подчеркнем именно радость сердца, потому что формы жизни вряд ли могут дать эту неисчерпаемую радость, если только сознание не будет устремляться в будущее, в то будущее, где все неразрешимые проблемы будут разрешены преображением жизни.

Все страшные заключения «зачем ждать?» и «я устал» не являются виною одного человека, они лежат на ответственности всего общества человеческого. Можно поверить, что один индивидуум может устать, если он изо дня в день видит лишь лед, корысть и предательство. Если он безошибочно замечает, что его самые сердечные, самые лучшие устремления учитываются на чужих весах мерзостными и пошлыми гирями.

Ни на каких газетных листах не сказано, а может быть и не будет сказано, какие именно причины расхитили сердце этих двух людей. Может быть, не относится ли трагический возглас «я устал» к тем темным клеветникам, которые поразили сердечное равновесие? Кто знает, сколько зависти, сколько предательства, лживых измышлений, утаиваний, своекорыстных извращений окружало этих больших деятелей? Устремляясь в какие-то дальние страны, не стремились ли они уйти от действительности и не мечтали ли они в ночном одиночестве где-то найти тех, кто понял бы истинность их стремлений? Не забуду, как один большой писатель незадолго до смерти своей, болея тоже расхищенным сердцем, мучительно сознавался мне: «Может быть, и есть где-то мои друзья и читатели, но ведь я-то не вижу их и не знаю, где живут они». Страшное одиночество больших людей звучало в этом признании, исшедшем из последних биений отягощенного сердца. Вероятно, это сердце чувствовало, что ему не прощена мысль его о человечестве, стремление его о мире вне опошленной обыденности, и он же через несколько дней сообщал мне: «Они боятся меня, точно я отнял от них что-то». И он еще раз болел о том, что малое сознание не только не хочет стремиться к расширению и приобретению истинных радостей, но, как бы для спокойствия своего, оно старается задушить то, что не в их мерках.

Тот, кто сказал об усталости, знал он все эти мерки и устал он не жить, но, может быть, показалось ему нестерпимо ужасным продолжать бороться с этими бесчисленными мерами скверны. Расхитители сердца! Когда читаем сказки о вампирах и оборотнях, не ими ли названы расхитители сердец и извратители прекрасного Бытия, всем сужденного! Потому-то эти два крика смертельной тоски, сейчас облетевшие мир, не случайны. В этой повторной предсмертной исповеди заключается обращение к человеческому обществу. Тот, кто сказал среди огромнейшей деятельности: «Зачем ждать?», тот, конечно, мысленно обращался ко всем тем, которые принесли величайшее разочарование и на его глазах умерщвляли то, чем горело это большое сердце человеческое. Расхищение сердца – так можно назвать это преступление, приносящее самое страшное последствие – Безрадостность.

Похищение Сердца, разве не заключается оно и в похищении детей, о котором сейчас тоже были наполнены листы газетные. Может быть, тоже именно не – случай, но это известие было связано с именем национального героя Америки Линдберга; пусть величина этого имени обратит внимание человечества на те ужасы, которые продолжают твориться и усиливаться в мире двуногих. Мир был потрясен этим известием. Множество сообщений и писем пронизали пространство. Газеты принесли известие, что в спешном порядке был усилен закон против вымогательств и угроз, давший преступнику двадцать лет тюремного заключения и несколько тысяч долларов штрафа. Конечно, иначе и быть не может. Бесчеловечность вымогательства и угроз должны быть достаточно ограждены государством. Обеспечивая существование личности, государство уже тем самым пытается бороться против гнета безрадостного, против расхищения сердца. Если расхитители сердец, похитители всего самого драгоценного, разрушители и разлагатели будут извергаться из Общества человеческого как сор, как элемент недостойный, то ведь и усталость жизнью пойдет по пути прекращения. В убеждении неприкосновенности сердца люди начнут радоваться, радостями расширенными и неисчерпаемыми. Никто уже не спросит тогда в мучительном вздохе: «Зачем ждать?», но скажет в обновленном понятии: «Чаю воскресения!». И сама Беспредельность, от которой не уйти уже существующему, не только не испугает, но вдохновит и призовет к новому бесконечному творчеству. И облегченно вздохнет наболевшее сердце, ибо оно узнает, зачем ждать, на что надеяться и что знать. Во имя великого Знания, во имя Прекрасного пошлем наши мысли тем, кто своими наболевшими зовами, не боясь действительности, пронзил мир признанием, о котором все мы должны подумать, собираясь к новым путям.

1932.

Гималаи.