Текст книги "Жестокая справедливость"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– …Министр пошел ему навстречу и обязал Петра направить в тот регион лучших сыщиков. А у нас кто имеет репутацию стопудового «колуна», которому любой «глухарь» по зубам? – Крячко картинно развел руками. – Угадай с одной попытки.

– Все понятно… – сердито произнес Гуров. – Похоже, отбрыкаться опять не получится. Ладно, пойду на нашу штатную голгофу. А ты куда спешишь?

– Да все с бандюками валандаюсь, за которыми в тот раз гнался. – Крячко досадливо махнул рукой. – Взяли их позавчера. Оказалось, таких эпизодов у них – как медалей у породистого бульдога. Ладно, побежал!..

…Петр Орлов, поминутно утирая лицо платком – кондиционер задурил, а на улице, несмотря на приближающийся вечер, жара и не думала сдавать свои позиции, – изобразил приветливую улыбку и, встав из-за стола, вышел навстречу Гурову.

– Ну, с прибытием тебя! – радушно поздоровался он, пожимая Льву руку. – Как самочувствие?

– Лучше некуда… – Ответив на рукопожатие, тот с ироничной усмешкой посмотрел на своего приятеля-начальника. – Петр, давай без дальних заходов. Ближе к делу! Ты мне можешь объяснить, с чем связана такая, прямо скажем, беспардонная спешка? У тебя всегда так: то – ничего, ничего, то сразу – бац! – и на ровном месте, да мордой об асфальт. Сейчас-то по какому поводу пожарная тревога?

– В общем, в одной из не очень далеких областей… – с многозначительными паузами начал Орлов, но Гуров бесцеремонно прервал его на полуслове:

– Что именно произошло, я уже знаю. С какого перепугу, объясни, на мне опять сошлись все концы? У нас же сейчас минимум человек пять перспективных оперов, которые в два счета раздраконят любой «висяк». Так нет, он опять пихает меня.

– С какого перепугу… Дано указание – раскрыть дело в кратчайшие сроки, со стопроцентной гарантией установления причин убийства главы района и задержания как исполнителей, так и заказчиков. А кто у нас может дать стопроцентную гарантию? Только Лев Гуров, с некоторых пор ставший мировой знаменитостью.

– Ой! Ой! Ой! – Гуров ернически изобразил что-то неопределенное руками. – Что, в телике пару раз мелькнул – и уже попал в знаменитости?

– Если бы! – Петр многозначительно рассмеялся. – Сейчас покажу одну западноевропейскую газету, где целая полоса посвящена одному тебе, звездный ты наш. Уж тебя там так критикуют за нетолерантность и нецивилизованность, что просто завидки берут. Про меня хоть бы раз что-нибудь похожее написали!

Лев рассмеялся, понимая, кто решил заочно свести с ним счеты.

Пробежав глазами по многоцветной полосе какого-то толстенного англоязычного еженедельника, он сразу же нашел свое фото, где, скорее всего, заказной фотограф «подловил» его в выгодный для себя момент. На цветном снимке Лев Гуров, с нахмуренной бровью и выражением несгибаемой решимости во взгляде, воздел крепко сжатый кулак, что придавало ему вид грозный и бескомпромиссный. Подпись под снимком расставляла последние точки над «i»: «Русский сыщик Лев Гуров не склонен к сантиментам. Для него нет тех, кто достоин снисхождения».

– Один из замов министра мне уже звонил, спрашивал: неужели нельзя было послать кого-то другого, кто умеет общаться с западной прессой? – небрежно убирая газету, хитровато улыбнулся Орлов. – Ну, а я ему ответил, что среди тех, кто сыщик без натяжек, дипломатов не сыскать. А вот среди излишне дипломатичных – ни одного настоящего сыщика назвать не могу. Он же собирался кого-то своего пропихнуть, а тут мы дорогу перебежали. Так вот, Лева, как бы мы с тобой здесь ни спорили, а ехать тебе придется. Кстати, даю в подкрепление Крячко.

– Ладно… Завтра, спозаранок… – вставая с кресла, потянулся Гуров, но Петр, отчаянно замотав перед собой руками, не дал ему договорить.

– Нет, нет, нет! Не завтра, Лева, а сегодня, и немедленно, чтобы начать работу по горячим следам! Час на сборы и – марш в аэропорт! Командировочные, суточные, билеты и разрешение на провоз оружия в багаже получите прямо в Быкове. Иди, собирайся, а я сейчас буду вызванивать Стаса. Его тоже, елки-моталки, пока уломаешь – сто потов сойдет. Ну, никакого нет у него желания войти в положение своего непосредственного начальника… – доставая телефон, посетовал Орлов.

– Бедностью попрекать грешно! – обронил Лев и вышел из кабинета, спеша к своему «Пежо» – отведенный Орловым лимит времени сокращался быстрее всякой шагреневой кожи.

Известию о том, что муж опять отбывает в командировку, Мария ничуть не удивилась. Она лишь чуть сдвинула брови и, накрывая стол, украдкой вздохнула. За обедом в кухне царила невеселая тишина. Не выдержав этой пытки, Гуров отодвинул тарелку – уж какой тут аппетит при таком, чуть ли не поминальном настроении? – и тихо спросил:

– Ты на меня очень сердишься?

– Нет… – Мария смотрела куда-то в пространство. – Но Петр меня сильно огорчил. Я считаю, он уже начал злоупотреблять тем, что вы друзья, и норовит затыкать тобой все без исключения дыры, чуть замаячит опасность для его персонального генеральского благополучия. Ну, почему тебе нужно уезжать именно сегодня? Почему нельзя завтра? Потому что в министерстве кто-то может косо посмотреть в его сторону? Я ведь тоже живой человек и тоже нуждаюсь во внимании, как и всякая другая женщина.

– Обещаю, что разгрызу это дело в кратчайшие сроки, и мы с тобой на несколько дней куда-нибудь обязательно уедем. Хочешь, махнем на Селигер?

– Лева! О чем ты?! У меня через три дня премьера, а потом – пошло-поехало… Кстати, в конце этого месяца мы на две недели уезжаем с гастролями. Ладно, давай собираться. А то, чего доброго, опоздаешь на самолет в этот ваш Чертокуличинск…

…До Быкова Гуров доехал на служебной «Волге» ближе к вечеру. Вскинув сумку на плечо, он вошел в довольно плотно заполненный пассажирами зал ожидания. До начала посадки на рейс оставались считаные минуты, но ни Стаса, ни кого-либо из главка в обозримом пространстве почему-то не наблюдалось. «Интересно дым пошел! – мысленно констатировал Лев. – По идее, меня должны были бы встретить прямо на входе. А тут – никого. Петру, что ль, позвонить?»

Он достал из кармана свой сотовый, но тут увидел знакомое лицо – через толпу пассажиров, направляющихся к посадочному терминалу, к нему спешил молодой, но уже весьма расплывшийся лейтенант Егорик из хозяйственного отдела. Отдуваясь, тот подбежал к Гурову и, протягивая билеты и бумаги с энным количеством печатей, четко доложил:

– Товарищ полковник! Ваши билеты, командировочные и разрешение на провоз оружия. Деньги вот, в конверте. Разрешите отбыть в управление?

– Да, Егорик, можешь быть свободен, – пробежав глазами по билетам, кивнул Лев. – Кстати, полковника Крячко здесь не заметил?

– Нет, Лев Иванович, не видел…

Подойдя к стойке регистрации, Гуров решил ждать Стаса до последнего момента. Если тот не появится, он полетит один. Ну а Крячко пусть тогда догоняет за свой счет.

Но Стас, как это уже бывало не единожды, и в самом деле появился в самый последний момент. Беззаботно улыбаясь, он как ни в чем не бывало подрулил к Льву и задал совершенно необязательный вопрос:

– Летим?

– Еще одна минута, и кое-кто из нас мог бы не улететь. – Гуров, вскидывая сумку на плечо, окинул приятеля строгим взглядом. – Где застрял-то? Уж ладно, понимаю, был бы многодетным отцом, который прощался с каждым из десятка своих чад по отдельности…

– Считаешь, что мне не от кого услышать: «До скорой встречи»?! – двинувшись следом за ним, саркастично хмыкнул Станислав. – Ошибаешься, уважаемый!

– А-а!.. Да, да, да… Припоминаю, припоминаю! – Уловив в словах приятеля язвительные интонации, Лев рассмеялся. – Отправляясь в этот, как назвала его Мария, Чертокуличинск, ты не мог не заглянуть к своей Звездуленьке из супермаркета «Лукоморье»…

– Да не-е-т… – Крячко вздохнул с некоторым смущением и даже закашлялся. – Со Звездуленькой мы расстались еще до твоей поездки в Будапешт. Теперь у меня Снежиночка из варьете «Лес чудес».

– Из варьете?! – Оглянувшись, Гуров окинул Стаса удивленным взглядом. – Ну, у тебя и кульбиты! Хотя… Что тут скажешь? Варьете – это круто!

– Ой, только не надо иронии! – засопел носом Стас. – Она, между прочим, очень скромная и порядочная женщина. А в варьете работает администратором. Зовут ее Снежана, ну, а я стал звать Снежиночкой. Между прочим, в отношении ее у меня самые серьезные намерения.

Ничего не ответив, Лев лишь усмехнулся и вошел в салон автобуса, глядя на старенькую «громыхалку» – двадцать четвертый «АН», на котором им и предстояло лететь. Станислав, который тоже увидел самолет, это обстоятельство чрезвычайно и удивило, и огорчило одновременно. Почему-то он был уверен, что этот тип чрезмерно шумных машин давно уже списан в утиль.

Глава 2

Больше часа проворочавшись в не очень удобных креслах старого, еще советского образца, под неумолчный рык двигателей приятели в бледно-сиреневых сумерках вышли на летное поле провинциального аэропорта с ощущением того, что все это время они проходили испытания на вибростенде в Центре подготовки космонавтов.

Встречающим оказался милицейский майор средних лет, который стоял у входа в здание аэропорта с картонной, написанной от руки табличкой «Гуров, Крячко». Уведомив прибывших, что они прямо сейчас могут отправиться в гостиницу, где им забронирован номер, майор, назвавшийся Цуканиным, пригласил гостей в салон «БМВ» с милицейскими номерами. Мельком переглянувшись – не бедно, однако, живет здешнее руководство УВД, – Лев и Станислав сели в машину, и она помчалась к городским кварталам, виднеющимся за кронами деревьев, в километре от аэропорта.

За время недолгого пути майор рассказал, что городок Судаково, где и произошло ЧП, от областного центра всего в полусотне верст, поэтому столичные опера могут жить здесь, а на расследование выезжать на служебном транспорте, закрепленном за ними. Хотя, по мнению майора, раскрыть это дело даже признанным корифеям сыска, скорее всего, будет не по зубам.

– Тут только на отработку самых перспективных версий может уйти не один месяц, – уверенно заявил он, – не говоря уже о второстепенных.

– А какие, на ваш взгляд, могут быть основными? – со скучающим видом поинтересовался Гуров.

– Ну… Какие… – Цуканин пожал плечами. – То, что лежит на поверхности, – профессиональная деятельность в качестве главы района, конфликт материальных интересов… Он же, надо вам сказать, владел в Судакове, по сути, всеми основными объектами – и производства, и торговли. А это означает только одно – жаждущих увидеть его в «деревянном макинтоше» более чем достаточно.

– А нож, которым он был убит, его собственный или чужой? – тоже без энтузиазма спросил Крячко.

– Охранники сказали, что это его нож… – с интересом посмотрев на него, ответил майор. – Вы считаете, это о чем-то говорит?

– Да нет, это я в порядке общего выяснения ситуации… – безмятежно улыбнулся Стас.

Он смотрел в окно, схватывая цепким взглядом опытного сыщика особенности местного колорита. Разумеется, в первую очередь он уже успел заприметить, что в этом Чертокуличинске водятся очень даже симпатичные дамы, среди которых встречаются и вовсе уникальные образцы…

– Значит, поступим следующим образом… – посмотрев на часы, объявил Лев. – Заселяемся в гостиницу, оставляем там вещи и с кем-то из опергруппы, проводившей осмотр места происшествия, отправляемся в Судаково.

– А-а-а… Вы хотите приступить к работе прямо сегодня? – с уважительным удивлением воззрился на него Цуканин. – То есть… э-э-э… нет желания, там, отдохнуть, перекусить с дороги?

– Нет, мы планируем как можно скорее эту работу и начать, и закончить, – буднично сообщил Гуров.

Издав озадаченное «Хм!», майор после некоторого молчания негромко скомандовал шоферу с сержантскими лычками:

– Давай к «Золотой лилии»!

Машина мчалась по тесноватым городским улицам, переполненным автотранспортом. Гуров в этом городе однажды уже был проездом и поэтому с интересом смотрел на здешнюю архитектуру, на рекламные щиты, оформленные с претензией на «столичность», на людей, куда-то спешащих по своим делам.

Они остановились у большого, несколько помпезного здания с объемными буквами, установленными вдоль края бетонного козырька над входом, которые складывались в название «Золотая лилия». «Вот жизнь прибабахнутая! – мысленно посетовал Лев. – Если бы утром кто-то сказал, что вечером буду не дома, а в этом хреновом Чертокуличинске, ни за что ты не поверил. Знать бы заранее, сколько нам тут придется проторчать…»

К его удивлению, номер, выделенный им со Стасом на двоих, хоть и не дотягивал до уровня будапештского сервиса, тем не менее оказался достаточно уютным и комфортным. Учитывая, что за окнами уже вечерело и на посиделки в гостиничном кафе времени не оставалось, приятели, взяв на ходу в буфете по паре беляшей и по бутылке кваса, немедленно отправились в Судаково. Сопровождать их вызвался все тот же майор. Уплетая в дороге импровизированный «сухой паек», Лев и Станислав слушали чуть монотонный голос своего сопровождающего.

Цуканин, числящийся в областном УВД руководителем информслужбы, по поручению начальника управления сегодня рано утром вместе с опергруппой выезжал на место происшествия. Учитывая ранг потерпевшего и его приятельские взаимоотношения с губернатором, в Судаково отправилась многочисленная команда. Помимо чуть ли не дюжины оперов, на виллу усопшего прибыли эксперты-криминалисты и кинолог с собакой. Негласно опера взяли с собой даже некоего экстрасенса, который уже не раз предлагал милиции свои услуги в деле изобличения всевозможных злодеев.

После нескольких часов интенсивной работы стало ясно, что с наскока раскрыть это дело не удастся. Если удастся вообще. Найденные в доме отпечатки пальцев принадлежали только самому убитому и его охранникам. Впрочем, в этом отношении экспертам можно было особо и не напрягаться – охранники сразу же сообщили опергруппе, что напавший на них неизвестный в маске, кроме всего прочего, был еще и в тонких кожаных перчатках.

Следов его обуви зафиксировать тоже не удалось. Вообще-то отпечатков пальцев в доме имелось предостаточно, причем женских. Но большинство из них принадлежало домработнице. Остальные «пальчики», обнаруженные в основном в спальне, принадлежали неизвестно кому. Во всяком случае, с отпечатками пальцев жены усопшего совпало менее трети из найденных. Ну а неидентифицированные две трети в милицейской дактилоскопической базе данных не значились.

Единственное, что удалось установить, – минувшей ночью в доме побывала какая-то женщина. Охранник, находившийся в вестибюле, утверждал, что слышал чей-то женский голос, доносившийся со стороны спальни. Но это его не удивило и не обеспокоило – мало ли кого мог привезти к себе хозяин?

К досаде оперов, собака след не взяла – скорее всего, неизвестный предполагал подобный вариант развития событий, поэтому принял соответствующие меры. Не помог и экстрасенс. «Ясновидящий» так часто путался в своих видениях, что не смог внести и грана ясности в картину случившегося.

На основании опросов свидетелей был задержан житель Судакова, некий Урюпец, год назад угрожавший Захарухину. Тот якобы совратил его падчерицу, студентку местного техникума связи, стажировавшуюся в отделе общественных отношений районной администрации.

Конфликт произошел на митинге в честь открытия памятника уроженцу Судакова, герою войны. Когда Захарухин, выступая перед собравшимися судаковцами, заговорил о нравственном значении подвига их земляка, неожиданно вышедший из толпы Урюпец перебил его на полуслове, заявив при ошарашенно безмолвствующей толпе буквально следующее:

– Какое ты имеешь право своим поганым языком говорить о нравственности, если тебе надо сидеть за совращение несовершеннолетней?! Ты – насильник, жулик и вор!..

Больше ничего сказать он не успел – его сразу же скрутила милиция и быстро увела из городского парка, где проходила церемония. Урюпцу за этот прилюдный демарш влепили пятнадцать суток, а Захарухин в частном порядке подал иск о защите чести и достоинства. Но потом, по непонятным причинам сделав широкий жест, объявил, что прощает своего обидчика. Однако Урюпец не успокоился и как-то раз в своем кругу, будучи под градусом, заявил, что все равно «этому козлу блудливому» он, рано или поздно, выпустит кишки.

Утром, когда весть об убийстве главы района облетела весь городок, одна из соседок Урюпца, которой Захарухин доводился дальним родственником, немедленно поведала операм о его угрозе. «Народного мстителя» задержали дома, подняв спящего с постели, – минувшим днем он удачно «калымнул», поэтому позволил себе основательно «расслабиться». Его жена и падчерица, узнав, в чем обвиняют главу семьи, подняли крик и плач, убеждая оперов в том, что Урюпец, как вчера вечером пришел домой «под креном», так до утра с постели и не вставал. Но их свидетельства, как лиц заинтересованных, во внимание приняты не были.

– А вы сами-то уверены в том, что именно этот Урюпец в одиночку ухитрился вырубить и связать двоих охранников и убить Захарухина? – внимательно выслушав Цуканина, поинтересовался Лев. – Он что, служил в десанте, морской пехоте, имеет боевую подготовку?

– Да где там! – досадливо вздохнул майор. – Конечно, всякому понятно, что этот Урюпец – не больше чем «козел отпущения». Служил он в стройбате, физически – не самых выдающихся кондиций… Ясное дело, что убил кто-то другой. Но… вы же сами понимаете, что, если вышестоящему начальству не бросить хоть какую-то «кость», оно нас самих изгложет до мослов.

– А сами охранники как объясняют то, что с ними произошло? – спросил Крячко.

– Утверждают, что нападавший появился внезапно – как из-под земли вынырнул. По их словам, таких рукопашников они еще не видели. Сделал их, как сопливых пацанов. Они почти до утра лежали в отключке. Ну а сам Урюпец, когда в камере проспался, от всех обвинений открестился на корню. Хотя – это было видно – выказал полное довольство насчет случившегося. Когда ему объяснили, в чем его обвиняют, он даже перекрестился и вслух объявил: «Бог шельму метит! Получил-таки этот урод по заслугам!»

Далее майор рассказал, что опера рассматривали и другие версии. Например, было предположение, что в Судакове начался очередной передел собственности. Усопший Захарухин, урвав себе все самые лакомые и прибыльные куски уездной экономики, волей-неволей стал раздражающим фактором для тех, кто и сам был бы не прочь попользоваться ее благами.

– А эти самые прибыльные объекты он урывал законным путем? Или беспредел чинил полнейший? – Гуров вопросительно посмотрел на Цуканина.

– Вот именно! – саркастически хохотнул тот. – Ясное дело, что прибрал чужое добро за счет своего служебного положения. Он начал «прихватизировать» Судаково, когда еще был замом министра сельского хозяйства области. Для этого, куда только мог, пропихнул своих людей и с их помощью провернул это дело. Одних собственников вынудил продать ему объекты за бесценок, у других просто отнял. Кое-что на халяву подгреб под себя из муниципальной собственности.

– Это как же? – заинтересовался Стас.

– А схема здесь простая… – ухмыльнулся Цуканин. – Став главой, затеял реорганизацию городского хозяйства. Дескать, работает казне в убыток. А для этого, мол, надо бы некоторые объекты акционировать. Акционировал. И тут же по дешевке забрал себе контрольные пакеты акций. Все, теперь это его собственность.

Машина мчалась уже в густых сумерках, оставляя позади себя россыпи огоньков придорожных сел, гулко пролетела по мосту через какую-то речушку, и вскоре впереди из-за поворота показались огни городских пятиэтажек.

Обогнув Судаково по объездной дороге, машина запрыгала по не очень презентабельному, хотя и асфальтированному проселку, а потом, вырвавшись из зеленой теснины верб и осин, помчалась по просторному лугу в сторону, как догадался Гуров, коттеджного поселка здешних толстосумов. На фоне леса, черной зубчатой стеной вонзающегося в уже почти угасшие сполохи заката, светились окна особняков разной архитектуры, площади и этажности.

Когда машина остановилась у высокой железобетонной изгороди, от мощных двустворчатых ворот, судя по всему, сваренных не иначе как из бронелиста, отделилась чья-то фигура и направилась к прибывшим. В луче света, падающего со двора, мелькнула серая милицейская форма. Подойдя к майору Цуканину, мордастенький прапорщик доложил, что согласно распоряжению начальника райотдела несет дежурство у коттеджа бывшего главы района Захарухина.

– …Товарищ подполковник посчитал, что убийцы Дмитрия Семеновича могут вернуться на место преступления и здесь нужен человек, чтобы их задержать… – Заметив на лице еще одного из прибывших мимолетную ироничную улыбку, прапорщик осекся и растерянно спросил: – Я что-то не так сказал?

– Нет-нет, молодой человек, вы все сказали абсолютно правильно, – тронув его за плечо, рассмеялся Крячко. – Просто… Вы уверены, что убийца вернется и попытается пройти на территорию через ворота? Ждать его здесь – все равно что искать потерянные часы под фонарем только потому, что там светлее.

– Но во двор пробраться каким-то другим путем практически невозможно, – пожал плечами прапорщик. – Стена-то, видите, какая? А поверху натянута еще и «колючка».

– Кстати, снаружи, по периметру ограждения, осмотр хорошо провели? – Гуров внимательно посмотрел на Цуканина.

– Ну а как же! И собаку пускали. Нет, следов там никаких. Я не исключаю, что убийца был хорошим знакомым охранников, которые сами пустили его через ворота во двор. Он их тут же вырубил, после чего, пройдя в дом, разделался с хозяином. Ну а потом они с перепугу соврали, будто он был в маске.

– Хм-м… – В междометии Стаса звучало явное сомнение. – Вы себе можете представить знакомого охранников, который пришел к ним в гости, и не домой, а на охраняемый объект? Да, еще… Во сколько был убит Захарухин?

– Около двадцати трех часов… – поняв, что имеет в виду Крячко, неохотно сообщил майор.

– Во как! В двадцать три часа, когда все нормальные люди ложатся спать! Получается, что поздним вечером притащился сюда чувак, типа: привет, кореша, я к вам в гости. И кореша, тут же забыв о своих служебных обязанностях, кинулись открывать ему ворота. Вы в такое можете поверить?

– Ну-у-у… А как могло быть, по-вашему? – с обидой в голосе спросил Цуканин.

– А вот это мы сейчас и попытаемся определить… – ответил за Стаса Гуров, направляясь к воротам. – Скажите, а кто первым увидел, что здесь произошло, и сообщил в милицию?

– Домработница. Она живет здесь же, неподалеку. На работу обычно приходит очень рано, чтобы и убраться, и, если потребуется, приготовить завтрак.

Гуров огляделся по сторонам. Коттедж в свете фонарей являл собой недурно скомпонованное строение, чем-то напоминающее старинную барскую усадьбу. Между воротами и крыльцом дома со ступеньками широкой лестницы белого камня, ведущей к вестибюлю, простирался обширный двор, выстеленный мозаичной плиткой. В центре – какой же барский двор без этого? – устроен фонтан со всевозможными гипсовыми нудистами – амурами, купидонами, сиренами и наядами. Правда, в данный момент он бездействовал, но все равно смотрелся вполне импозантно. Левая сторона двора оформлена ландшафтным дизайнером под ставший чрезвычайно модным японский «сад камней». Правая – обычный сад с обычными фруктовыми деревьями; правда, с первого взгляда было видно, что сад ухоженный и над ним поработала рука опытного садовника.

– А за садом кто ухаживает? – оглянувшись, поинтересовался Лев.

– Из областного НИИ садоводства раз в неделю приезжает один аспирант. Спец – исключительный. А что? – Поправив фуражку, майор вопросительно посмотрел на Гурова.

– Ничего особенного… Просто понравилось, как оформлены деревья. Кстати, а сторожевые собаки здесь есть?

– Говорят, раньше были. Захарухин держал питбуля и двух ротвейлеров. Но месяца два назад произошла совершенно непонятная история. Представляете, без видимых причин питбуль внезапно накинулся на хозяина и вцепился клыками в голень. Хорошо, рядом стоял охранник, он тут же пса и пристрелил. А то неизвестно, чем бы все закончилось. Ну, Захарухин после этого собак враз возненавидел и приказал избавиться и от обоих ротвейлеров. Он даже больше двух недель лежал в больнице, пришлось делать операцию…

– Вот и не верь в знаки свыше… – оглядывая двор, флегматично заметил Крячко.

Как далее рассказал Цуканин, один из выведенных из строя охранников лежал за самым крупным из валунов «сада камней». К моменту появления домработницы он уже успел прийти в себя и ворочался на земле, крепко связанный синтетическим шнуром. Второй был примотан к стулу в гостиной. Рты у обоих были заклеены широкой лентой лейкопластыря. Самого хозяина дома обнаружили в спальне. Захарухин лежал на боку лицом вниз. Его правая рука была поджата под живот, левая откинута в сторону. Ноги полусогнуты, словно он куда-то бежал.

Слушая майора, Гуров внимательно осматривал двор, окна дома, верх бетонного ограждения. Затем все трое прошли через входную дверь в гостиную, где Лев со Стасом осмотрели стул, к которому был привязан охранник. Куски разрезанных домработницей веревок еще утром забрал с собой эксперт в качестве вещдоков.

Как следовало из показаний дежурившего здесь охранника, а также с учетом площади помещения, его обстановки и наличия дверей, скорее всего, неизвестный ориентировался достаточно уверенно, что могло говорить об одном – здесь он уже бывал. Его появления охранник сразу даже не заметил. Тот появился бесшумно, как тень, вынырнувшая из стены. А дальше… Все остальное произошло за долю секунды. Молниеносный удар ногой в голову секьюрити, затем в сплетение и по почкам, после чего для него наступила непроглядная тьма.

Примерно то же самое рассказывал и охранник, дежуривший у ворот. Неизвестный возник позади него словно привидение и негромко свистнул. Пока охранник, недоуменно обернувшись, лихорадочно пытался принять решение – то ли сразу стрелять, то ли вызвать на подмогу напарника, «ниндзя», не дожидаясь его реакции, нанес сокрушительный удар правой в челюсть. И все. Больше охранник ничего не помнил.

Осмотр спальни хотя и не дал каких-то ощутимых результатов, некоторые выводы сделать все же позволил. Посмотрев на очерченные мелом контуры человеческого тела, лежавшего на полу в луже крови, Гуров пришел к неожиданному выводу:

– Не знаю почему, но у меня такое ощущение, что он как будто сам себя пырнул. Смотри, положение тела совсем не такое, какое могло бы быть после удара ножом в сердце. Если только уже после удара его дополнительно толкнули в бок.

– Но опять-таки! – уставившись в пол, хмыкнул Крячко. – Судя по тому, как по паркету растеклась кровь, падал он без каких-либо помех со стороны. И, обрати внимание: скорее всего, нож вошел в сердце, когда он уже лежал.

– Да, если придерживаться версии убийства, тогда придется признать, что его ударили в грудь ножом, но не на всю глубину, – потирая лоб кончиками пальцев, констатировал Гуров. – Скажем, острие ножа лишь слегка зацепило миокард.

– Возможно, потому, что он успел или отшатнуться, или уклониться? – подхватил эту мысль Станислав.

– Не исключено… Что дальше? Страх смерти, болевой шок, ноги подкашиваются, и он валится на пол, последним усилием пытаясь вырвать нож из груди. Но сил уже нет, он падает на рукоять ножа, лезвие пробивает сердце и… Финита ля комедиа.

То и дело переводя взгляд с силуэта, нарисованного мелом, на московских оперов, майор Цуканин явно испытывал серьезные сомнения. Что-то похожее он читал только в книгах Конан Дойла, где Шерлок Холмс по одному лишь окурку мог изложить всю подноготную того, кто его бросил. В жизни таких спецов не встретишь. С чего они взяли, эти двое, что по положению тела убитого можно сделать столь далеко идущие выводы?

– С рукоятки ножа «пальчики» снимали? – повернулся к нему Лев. – Что-нибудь нашли?

– А? Что? – От неожиданности Цуканин сразу и не понял, о чем его спрашивают. – А… да-да!.. Пальцы были, причем самого Захарухина.

– Ну вот, не исключено, что именно так все и происходило, – вновь окидывая взглядом комнату, заключил Гуров. – Надо ведь еще иметь в виду, что в момент убийства здесь находились трое: сам Захарухин, его убийца и женщина. А что, если она и стала причиной убийства?

– Да… Возможно, это и в самом деле была, так сказать, «вендетта по-судаковски», – вскинув палец, предположил Крячко. – Ведь как говорят французы: в любом деле ищи женщину! Скажите, а тот случай с падчерицей Урюпца милиция и прокуратура не взяли на заметку? – прищурившись, посмотрел он на майора.

Цуканин несколько смешался и некоторое время не знал, что ответить. Затем, откашлявшись, скомканно пояснил:

– Вообще-то нет… А-а-а… Какая в этом была необходимость? Официального заявления от Урюпца, матери его падчерицы и самой якобы потерпевшей не поступало. А так… Мало ли что кто-то ляпнет подшофе?

– Поня-а-а-тно… – саркастично улыбнулся Гуров. – Обычная российская практика: начальник – как жена Цезаря, в любом случае вне подозрений. И последнее. Домработница, члены семьи Захарухина имущество осматривали? Из дома ничего ценного не пропало?

– Как ни странно, нет… – досадливо вздохнул майор. – Картины, украшения, антиквариат – все на месте.

Опера вновь понимающе переглянулись. Картина произошедшего все больше и больше напоминала сведение каких-то личных счетов.

Поскольку на часах было уже около десяти вечера и все трое успели основательно вымотаться, решили отправиться восвояси, отложив все прочие дела на завтра. К гостинице Лев и Станислав прибыли ближе к одиннадцати. Выпив чаю в гостиничном кафе, они отправились в свой номер. А поднявшись на третий этаж, увидели в коридоре у своего номера какого-то мужчину средних лет в респектабельном костюме, выглядевшего вальяжно и уверенно.

– Похоже, к нам гости… – покосившись в сторону Гурова, негромко обронил Станислав.

– Похоже на то… – усмехнулся Лев.

При появлении оперов незнакомец повернулся к ним и, учтиво склонив голову, произнес хрипловатым баском:

– Добрый вечер, господа! Извините за столь поздний визит. Позвольте представиться – Андрей Степанович Медянов, предприниматель. Я по поводу того расследования, которое вам поручено провести.

– Проходите… – открыв дверь номера, пригласил Гуров.

Как оказалось, Медянов прибыл «от имени и по поручению» предпринимателей города Судаково, где он сам имел колбасный цех, плодоовощную базу и городской рынок. По словам гостя, все «видные люди города» очень огорчены убийством «замечательного человека и прекрасного руководителя», в связи с чем сегодня днем ими было принято решение оказывать всяческое содействие в раскрытии этого преступления. Прежде всего все без исключения взяли на себя обязательство сообщать милиции любую информацию, которая им вдруг станет известна. Во-вторых, дабы следствие ощущало, так сказать, заинтересованность общественности, было решено выплатить премию в сумме одного миллиона рублей операм, сумеющим найти и заказчиков, и исполнителей убийства.