Текст книги "Коррупция"

Автор книги: Николай Леонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Можно конкретнее?

– Можно. Семью подполковника милиции похищают без ведома.

– Клянусь! – Референт сжал руками грудь, словно хотел вытащить из нее драгоценность и подарить Гурову безвозмездно.

– Ну допустим, – Гуров даже рассмеялся, – хотя и маловероятно. Вы утверждаете, что некая серьезная организация имеет ко мне серьезное предложение. Так?

– Абсолютно.

– Следовательно, прежде чем к человеку обратиться, о нем собирают информацию, изучают ее, анализируют. Верно?

– Безусловно.

– Разрабатывая подполковника Гурова, вы должны были понять, что он человек опытный, неглупый… Так?

– Вы даете себе излишне скромную аттестацию. Просто опытные и неглупые нас не интересуют. Вы, Лев Иванович, человек талантливый.

– Тем более непонятно, каким это образом к талантливому человеку посылают вербовщиков… Будем называть вещи своими именами… Вы ведь вербуете меня. И потому вы никак не можете занимать в своей неформальной организации скромное место. И главное, скромному юрисконсульту не присваивается громкая кличка – Референт. Или я не прав?

Волин опешил. Ну, казалось бы, какое значение имеет кличка, когда известны все паспортные данные? Однако… Известно, Референт – это рука Генерального.

– Референт? – Волин хмыкнул неопределенно. – Признаться, я не очень понимаю.

Гуров разглядывал гостя с нескрываемым любопытством, понимая, что попал точно, и в данной ситуации молчание значительно сильнее всех слов.

Глава 5

Гуров и не думал отказываться от предложения. Какой же уважающий себя оперативник откажется от контакта с преступным объединением, от возможности проникнуть внутрь его? Он ненавязчиво взглянул на гостя и подумал, не пережал ли, может, немного придержать, а то парламентер испугается и переговоры прекратит.

Референт же думал, естественно, иначе. «Что сыщик умен – не новость, дураки нам не нужны. Знает кличку… Ну и что? Руслан Алексеевич Волин принял на себя чужие деньги и валюту, значит, он не пешка. Надо было подумать об этом раньше, урок на будущее».

– У вас необычное, красивое имя, – сказал неожиданно Гуров. – Родители вам не объясняли, почему они вас так назвали?

– Предвидели, что стану героем, – Референт улыбнулся. – Ни за свое имя, ни за кличку человек не в ответе, перейдем к делу. У нас есть деньги, мышцы, оружие, естественно, только для защиты. Мы сторонники мирного сосуществования и никогда первыми не нападаем.

Гуров махнул рукой и поморщился, как от зубной боли.

– Самыми последовательными защитниками двадцатого века были Гитлер и Сталин. Действительно, переходите к делу.

– Нам нужен оперативник-профессионал.

– И вы решили пригласить меня? Какую Гурову определяют цену?

– А сколько вы назовете? – ответил Референт.

– Каковы будут мои обязанности?

– Начальник координационного центра. Нас замучила междоусобица, говоря «ихним» языком, «разбирательства». Мы хотим порядка и спокойствия. Вы, Лев Иванович, с вашим опытом оперативной работы, получив необходимую информацию и неограниченную власть, сумеете навести порядок в королевстве Датском.

– Я получу информацию и посажу вас всех в тюрьму.

– Это несерьезно, – возразил Референт. – Нам не хватает оперативника, а с умными людьми у нас все в порядке. Иначе бы мы не располагали миллиардным капиталом.

– Я, надеюсь, тоже не дурак, но не представляю, каким образом вы можете обезопасить себя. – Гуров выдержал паузу и повторил слова, недавно произнесенные Референтом: – Я хищник-охотник, не продаюсь, а заставлять меня служить – опасно, могу порвать.

Референт вновь улыбнулся, поднял взгляд на портрет, висевший над головой Гурова, и спросил:

– Ваш батюшка?

– Да.

– Я вижу его портрет впервые, но уже несколько дней назад решил, что нам будет достаточно вашего слова. Да, да, Лев Иванович, вы не ослышались. Вы даете честное слово, что не используете полученную информацию нам во вред, и мы начинаем сотрудничать.

Теперь опешил Гуров, откашлялся и несколько растерянно сказал:

– Письменно?

– Я сказал – слово. Не расписку, не обязательство, вы сейчас произнесете, что, мол, даете честное слово и так далее. Вы охотник, вы хищник. Но в первую очередь вы человек порядочный.

Гуров понимал, что торопится, необходимо подумать, проанализировать, но не совладал с собой и выпалил:

– Невозможно. Я согласен на драку, кто кого. Но я не скрываю, моя задача – вас уничтожить.

– Значит, сотрудничество не состоится. Ничего вы нам не сделаете, информацией вы не располагаете. Вам известны финансисты Лебедев и Волин? Старик вообще из колоды выпал. А я займусь своей официальной деятельностью, а организация будет жить не так комфортно, как хотелось бы, но, когда нет гербовой, пишут на простой.

Гуров был обескуражен и молчал, но это уже было не молчание победителя. Референт взглянул понимающе.

– Вы поторопились с ответом. Мы хотим иметь гарантии личной безопасности. Судьба посторонних людей, которые неизбежно попадут в поле вашего зрения, нас не интересует. Вы занимаетесь привычной оперативной работой, выявляете преступников, передаете их следствию, в прокуратуру… Мы лишь укажем вам круг неприкасаемых.

– Прямое соучастие, – сказал Гуров. – Я стану чистильщиком, членом вашей банды.

– Элементарная юридическая безграмотность – нашу Корпорацию по роду ее деятельности квалифицировать как банду. Послушайте! – Референт был абсолютно спокоен, но изобразил гнев и раздражение, повысил голос: – Вы работаете в кровавом бардаке и не изображайте из себя институтку-девственницу, которая брезгует снять белые перчатки. У вас нет ничего! Ни техники, ни людей, ни информации! Ничего!.. Вам предлагают работу. Вашу работу! – он махнул на Гурова рукой. – Я устал от вас. Подумайте. А пока предлагаю небольшую сделку. Сейчас в Москве находятся пять боевиков, убийцы, насильники. Насколько мне известно, трое из них во всесоюзном розыске, я вам их отдаю – вы мне оказываете личную услугу.

– Смотря какую.

Референт усмехнулся, взглянул на портрет и осуждающе покачал головой.

– Сегодня в двадцать часов в условленном месте вы встречаетесь с генералом Потаповым, даете слово, что его жизнь находится в безопасности. Мы не знаем и знать не хотим, каким образом вам удалось его удавить. Мы с ним расстаемся, но не желаем иметь под своим креслом мину замедленного действия.

Гуров смотрел сквозь расплывающееся в улыбке лицо незваного гостя и размышлял. «Этого человека можно считать либо безумно смелым, либо безгранично наглым, но в уверенности и уме ему не откажешь. Явился в дом, открыл карты, признал свое место в преступной организации и связь с генералом МВД. Какая же сила стоит за ним и дает ему возможность вести себя таким образом!

Еще вчера старшие следователи по особо важным делам Прокуратуры СССР Гдлян и Иванов были национальными героями, а сегодня они объявлены негодяями и преступниками. У нас нет середины: либо ты бог, либо дьявол. Что же будет со мной, если я ввяжусь в эту историю? Черт со мной, что будет с отцом, с Ритой, Ольгой? С фамилией? Заманчиво получить бандитов взамен нескольких слов. Тем более что убивать Потапова никто и не собирается. Не будь наивным ребенком, сыщик, сделка есть сделка. Все начинается с первого шага. Отступись, не играй с огнем, потом не потушишь, спалишь дом». Очень разумно рассуждал Гуров и, пересилив сомнения, сказал:

– Согласен. Где состоится встреча на вашем уровне?

– Я вам еще позвоню, – Референт взглянул на часы, встал и протянул руку.

И что самое интересное, Гуров эту руку пожал…

Гуров согласился на сделку вопреки своим здравым и логичным рассуждениям лишь по одной, но весомой причине. Он уже не мог отступить. Признать свой анализ ситуации верным – значит признать, что они сильнее. А он, Лев Иванович, разумный, осторожный человек, который, оказавшись в критической ситуации, перед выбором, прикрывшись холодной логикой, отступил, уклонился от борьбы. А кто потворствовал самым страшным преступлениям на земле нашей? Трусы и негодяи. Частично, но основными соучастниками явились люди разумные и осторожные, способные все понять, взвесить и оценить.

Уходя из квартиры Гурова, Референт протянул хозяину конверт и сказал:

– Все вооружены, руководителя группы не ищите, его нет в Москве.

Таким образом Референт сдал МУРу боевиков Эфенди, а подполковник Гуров впервые в жизни принял взятку. Несмотря на кажущуюся безрассудность поступка Референта, он, однако, считал, что жертва принесет выигрыш. Людей, конечно, не хватает, но Референт дорогостоящим выстрелом хотел поразить несколько мишеней. Он стремился окончательно отрезать Корпорацию от Средней Азии, а люди Эфенди были именно оттуда и совершенно не годились для работы в Москве и Прибалтике. Ко всему прочему, взяв одно, Гуров начнет неизбежно вязнуть во взаимоотношениях. Главное, Гуров придет на встречу с генералом Потаповым, через несколько часов перед принципиальным сыщиком ляжет дорога, которая ведет только в одну сторону.

Вернувшись в кабинет, Гуров позвонил полковнику Орлову, продиктовал ему фамилии и назвал место пребывания бандитов. Орлов выслушал, долго молчал, Гурову казалось, что он слышит недовольное сопение начальника.

– Вступил в прямой контакт с руководством и начал брать взятки, – подвел итог своим размышлениям Орлов. – И что от тебя потребовали взамен?

– Безделицу.

– Ты прекрасно знаешь, что так не бывает. Либо этот списочек – полное надувательство, либо ты дурак и принимаешь за безделицу вещи крайне серьезные.

– Петр Николаевич, каждый решает свои проблемы. Ты проверяешь информацию, проводишь задержание, а я почешу в затылке и решу, пить кофе черный или со сливками. Договорились? – Гуров, не дожидаясь ответа, положил трубку и начал прикидывать, чем ему может обернуться встреча с Потаповым.

«Допустим, никакой встречи не предполагается, а его просто заманивают в ловушку. Цель? Убить? Глупо и дорого, убить меня можно значительно проще. Главное, совершенно ясно, что я им нужен живой. Скомпрометировать? Как? Подсунуть голых девок, снять на видео? Дешевка, Референт – человек умный, значит, серьезный. Меня нельзя лишить свободы, так как я сразу теряю всякую цену. Они преследуют единственную цель – втянуть меня в обмен информацией, сжечь за мной мосты и превратить в Азефа. Если сыщик не уверен в своем уме и стойкости, ему надо менять профессию. К примеру, можно стать чиновником в ДОСААФ или ВЦСПС, есть и другие престижные организации».

Вскоре зашел Денис Сергачев, рассказал о вчерашнем вечере и удивился, что Гуров очень подробно расспрашивает об Олеге Веселове и совершенно не интересуется главным действующим лицом.

– Оформляй трудовое соглашение, – подвел итог Гуров, – и начинай работать. Волин, естественно, тебя обманывает, его сказки прикрывают совершенно другие цели. Но, как говорится, кто не рискует, тот не выигрывает.

– Мне это не нравится, – ответил Денис. – Я не боюсь драки, но должен знать правила.

– Всего-навсего? – Гуров вздохнул. – У нас свои правила, у них – свои. Я тебе помочь не могу, и не ври, что не боишься. Ты элементарно трусишь, не хочешь вывозиться в грязи. Естественно, ты человек, у тебя есть имя. Решай.

Денис посмотрел в холодное, затвердевшее лицо сыщика, хотел матюгнуться, но Гуров его опередил:

– Кстати, я бы на твоем месте плюнул и забыл.

– Давай каждый будет решать сам, – перебил Сергачев и встал. – Ты – свое, я – свое.

– Вольному воля. – Гуров проводил Дениса, закрыв за ним дверь, рассмеялся. Ох и прост этот чемпион. Гуров вновь рассмеялся. Скажи «слабо» – и он твой. «Втянул я парня в историю. Стыдоба. Но без него мне сейчас будет сложно».

Референт позвонил в семь, через тридцать минут заехал, открыл Гурову дверцу серебристой «Тойоты».

– Когда-нибудь в этой стране будут такие машины, – сказал Референт, выезжая на Садовое кольцо, – только жаль, что мы до этого не доживем.

– А чего вы у нас мучаетесь? – спросил Гуров. – У вас деньги, хватка, мотали бы на Запад.

– Мои деньги и хватка хороши для бизнеса на подмосковной даче. А там, – Референт постучал рукой по рулю, – я буду лишь кое-как обеспеченным холуем, человеком второго сорта.

– А здесь вам не страшно?

– Случается, но кто не рискует?

Гуров вспомнил, что час назад говорил то же самое, и подумал: все мы человеки, так почему так плохо живем? «И вечный бой, покой нам только снится». Давно и не снится, сколько уж он спокойного красивого сна не видел… И не вспомнить.

– Вы смотрели старый французский фильм «Их было пятеро»? – спросил Референт.

Гуров отрицательно покачал головой и подумал, что происходит какая-то фантасмагория. Он, сыщик Гуров, едет рядом с преступником и не испытывает никаких отрицательных эмоций. «Может, я заболел?»

– С фронта возвращаются пятеро друзей, – начал рассказывать Референт. – Они воевали, пили и ели из одного котелка, закрывали друг друга от смерти, остались живы и вернулись в мир обнявшись. Но мирная жизнь, случается, бывает пожестче войны, она расставила друзей по местам. Встречаются двое после разлуки. Один – маркиз, папины деньги, замок и другая пошлая атрибутика. Другой стал гангстером, у него нет папы, а жить хочется. И маркиз говорит гангстеру, мол, ты губишь себя, опомнись. Ты прекрасный спортсмен, я устрою тебя инструктором, будешь работать в Альпах: солнце, воздух, обеспеченность. «И буду таскать на веревке таких бездельников, как ты?» – поинтересовался гангстер. «Так мы будем связаны одной веревкой», – ответил маркиз. «Верно, – согласился гангстер, – только мы будем на разных концах этой веревки…»

Гуров слушал, одновременно запоминал дорогу, определял место, где они находятся.

– Вы намекаете на моего отца? Папа, конечно, меня воспитал, я ему очень благодарен, но всего, что я имею в жизни, добился сам.

– И вам нравится эта жизнь?

Гуров не ответил, разговор прекратился, и вскоре машина остановилась у старого, добротной постройки дома. Гуров вышел и демонстративно посмотрел на название улицы и номер дома.

– Не утруждайтесь, – сказал Волин, запер машину, вошел в подъезд первым. – Помещение снято для одноразового использования.

Референт лгал, он привез Гурова на конспиративную квартиру генерала Потапова. Она использовалась органами со сталинских времен, порой простаивала и сегодня числилась за генералом. Если бы Гуров об этом догадался, то не шагал бы так уверенно, через ступеньку, а призадумался бы. Но затеянный в машине Референтом разговор отвлек сыщика, настроил на философский лад. Кто не ошибается?

Референт отпер, пригласил Гурова войти, сказал:

– Располагайтесь. Генерал прибудет с минуты на минуту. Я вернусь за вами минут через сорок. Успокойте человека, иначе он может доставить неприятности нам да и вам. Вы лучше меня знаете, многое не доказывается, но пятно остается.

Гуров повесил плащ, огляделся и сказал:

– Надеюсь, никто не явится, чтобы обвинить меня в попытке ограбления?

– Надеюсь, – в тон ему ответил Референт. – Вы распорядились по адресу, который я вам передал? Ваши люди, надеюсь, уже выехали?

– Вы, кажется, собирались уходить?

Когда дверь захлопнулась, Гуров накинул цепочку и занялся осмотром помещения. «Если здесь вмонтирована записывающая аппаратура, мне все равно ее не обнаружить», – решил он, но продолжал приглядываться, пытаясь найти какую-нибудь зацепку. За что конкретно цепляться, Гуров не знал, поэтому скользил взглядом по обстановке, отмечал лишь самое очевидное. Вещи старые, в хорошем, ухоженном состоянии, новые лишь холодильник и телевизор. Здесь не живут постоянно, только наведываются, возможно, хозяева обитают на даче. Персональные пенсионеры.

Квартира имела черный ход, и будь у Гурова больше времени, он бы обнаружил его и сумел изменить ситуацию. Но минуты, отпущенные на размышления, истекли. Гуров услышал, как приоткрылась дверь, рванулась цепочка, тут же раздался звонок.

Гуров заглянул в прихожую и, увидев в узкой щели золотой генеральский погон, открыл дверь. А вот как три человека вошли через черный ход, сыщик не услышал.

Шагнув в квартиру, Потапов вытащил из своего арсенала самую обаятельную улыбку, развел руками.

– Великолепно! Гость запирается от хозяина!

Гуров никак не ожидал, что Потапов может заявиться в форме, несколько растерялся, тут же взял себя в руки, сказал:

– Случается. Проходите, чувствуйте себя как дома.

– Благодарю, вы очень любезны, – рассмеялся Потапов, закрыл за собой дверь, снял плащ и предстал перед Гуровым в парадном мундире и блеске некогда полученных орденов.

Моложавый, подтянутый генерал был красив и импозантен. Держался он совершенно свободно, раскованно. Гуров ожидал встретить человека собранного, настороженного и вдруг почувствовал, что теряет инициативу, ему показалось, что разыгрывается спектакль, не объявленный в программке.

– Я рад, искренне рад, – генерал, звякнув орденами, прошел в комнату, достал из серванта бутылку марочного коньяка и рюмки, наполнил их. – Значит, в нашем полку прибыло. Вам, Лев Иванович, следовало вступить в него пораньше, когда мы были хозяевами. Но лучше поздно, чем никогда.

Гуров молчал, пытаясь на ходу перестроиться, разгадать новый сценарий и продумать отведенную ему роль.

– Ты уж извини меня за парад, так вышло, я прямо оттуда, – генерал ткнул пальцем в потолок. – Ты умный, сделал выбор правильно. А в роще ты меня прихватил знатно, – он чокнулся с рюмкой Гурова, выпил и вновь налил. – Я, честно сказать, легонечко струхнул. Конечно, убивать меня тебе резона не было, но уж больно физиономия у тебя была неподходящая. Ладно, давай расслабься.

Потапов вновь выпил, Гуров взял рюмку, пригубил. «Потапов здесь бывал, мало того, чувствует себя как дома, – понял Гуров. – Значит, Волин обманул, и квартира отнюдь не одноразового пользования. И генерал прибыл сюда совсем не для того, чтобы выслушивать от меня заверения в своей безопасности. Референта я недооценил, полковник Орлов прав, я уверовал в свое превосходство, меня сейчас используют „втемную“. Как в шахматах называется ситуация, когда человек вынужден делать ход не по своему желанию, а единственный, какой остался? И такой ход неминуемо ведет к поражению. „Цугцванг“! – вспомнил Гуров. – А если все поломать к чертовой матери, опрокинуть столик с фигуpами? Рвануть в дверь, пробиваться, пусть стреляют!»

В основном Гуров рассуждал правильно: Волин его обманул. Только спектакль изменили не в последний момент, а спланировали заранее, а Гурову сунули не ту программку.

Расставшись с сыщиком, Референт встретился с Потаповым именно в этой квартире, и между ними состоялся короткий разговор.

– Поздравляю, уважаемый Сергей Михайлович, – сказал Референт, когда рукопожатия остались позади и они на кухне пили кофе, – мы вам подобрали сильного помощника, он поступает в ваше полное распоряжение.

– Никогда! – возмутился Потапов. – Было оговорено, это мое непременное условие, я имею связь только с Патроном, Лебедевым и вами. В моем положении три посвященных – и так слишком много.

– А подполковник Гуров? – улыбнулся Референт. – Кажется, совсем недавно вы с ним вступили в контакт. Или я не прав?

– Не я с ним, а он со мной, – резко ответил Потапов. – Гуров – враг, которого вы недооцениваете. И чем скорее вы его ликвидируете, тем дольше пробудете на свободе. И он не мой личный враг, он ищет выход на вас и Патрона. Мне хотелось бы сказать, что чертов сыщик – упертый, идейный тупица. Но, к нашему общему сожалению, он человек талантливый, потому крайне опасный, – тяжело перевел дух Потапов.

– Талантливый? Прекрасно, генерал. А зачем вам бездарный помощник?

– Он согласился на сотрудничество? И вы ему поверили?

– Вы постоянно нас недооцениваете, – ответил Референт. – Понятия «поверили» для нас не существует. Мы кладем перед человеком одноколейку, отключаем задний ход, а тормоза оставляем себе. Неужели собственный опыт вас ничему не научил?

Потапов вышел из кухни и возвратился с коньяком.

– Я не хотел вас обидеть, – миролюбиво продолжал Референт. – И вы думаете, мое положение сильно отличается от вашего?

– Вы человек богатый.

– Во-первых, вы тоже не бедный, во-вторых, богатство и бедность – понятия относительные… Я на работе не пью, но ради такого случая налейте и мне несколько капель.

Референт поднял рюмку, подмигнул:

– Здоровья тебе, генерал, и многие лета!

Потапов впервые видел Референта таким разговорчивым и доброжелательным. Этот сдержанный и молчаливый человек, который обычно либо задает короткие, точные вопросы, либо сам так же коротко и сжато отвечает на вопросы, заданные ему, сейчас светился радушием, разговаривал легко, непринужденно. Генерал неожиданно для себя расчувствовался.

– Спасибо! Большое спасибо, – он выпил. – А Гуров… Если вы уверены и решили, я только рад. Подчиняться он, конечно, мне не станет, да и в оперативных делах я ему действительно не указ. Я ведь только руководитель, служащий.

– Ничего, сработаетесь. – Референт отставил рюмку, заговорил деловито: – Сегодня, здесь, в двадцать часов. Он будет один, я приду чуть позже, решите ваши милицейские проблемы наедине. Наденьте мундир и все награды.

– Руслан Алексеевич, – перебил Потапов. – Ни к чему…

– Надо, Сережа, надо, – строго сказал Референт. – Патрон просил. А его просьба для нас, сам понимаешь… – Он впервые назвал генерала по имени и на «ты». – Патрон считает, что раз Гуров будет замкнут непосредственно на тебя, то необходимо с первой минуты расставить все точки над «i».

На этом они расстались. У Потапова было время подумать, и он пришел к выводу, что его старое, проверенное правило – повиноваться старшим – никогда еще его не подводило, а добра от добра не ищут.

Он выполнил все, что от него требовалось, и для значительности, как и положено начальству, слегка задержался.

– Ну, а теперь к делу, подполковник. Никто никогда деньги за просто так не платит. Давай прикинем наши возможности…

Гуров увидел, как вдруг застыло лицо генерала, хотел отпрыгнуть в сторону, однако не двинулся с места, мозг команду дал, а тело опоздало. Локти Гурова оказались скованными. На лбу Потапова вспыхнуло пятно. Гуров услышал за спиной хлопок выстрела, увидел, как валится вперед орденоносный генерал, беспомощно дернулся, ударил ногой, попал в пустоту. Гуров услышал за спиной короткий смех, что-то влажное залепило ему лицо. Он приказал себе не дышать, рванулся, но столь же безуспешно, захрипел, тяжело вздохнул. Гуров никогда не думал, что человек может так явственно и четко фиксировать, как он теряет сознание. Руки у него оказались сведенными, правая ладонь ощутила знакомую ребристую рукоять пистолета. Гуров инстинктивно сжал пистолет, поднял его и попытался повернуться, но бессильное тело не подчинилось ему. Гуров увидел яркую вспышку, вторую и упал рядом с Потаповым.

Референт отодвинул руку Гурова, которой он держал пистолет, сделал еще один снимок, уместив в объективе мертвого генерала и Гурова с оружием, повернулся к Олегу Веселову и Эфенди.

– Все. Эфенди, ты немедленно выезжаешь из Москвы, а ты, Олег, сажаешь героя, – Референт кивнул на Гурова, – в такси, водитель наш человек, но лучше, чтобы он тебя в лицо не видел.

– За какие подвиги он получил столько бранзулеток? – спросил Эфенди. Он равнодушно смял салфетку, смоченную хлороформом, и держал в вытянутой руке, не зная, куда выбросить.

Веселов был в шоке, ни о каком убийстве он предупрежден не был. Сказали, что требуется лишь схватить милиционера сзади и придержать пару минут, чтобы он не дергался. Убили генерала, и он, Олег Веселов, соучастник. Бывший спортсмен большим умом не отличался, но создавшуюся ситуацию осознал и теперь молча потел.

Референт взглянул на него мельком, брезгливо навел на Гурова и Потапова «Полароид», сделал еще один снимок, выползшую фотографию убрал в конверт. Затем Референт вынул из кармана носовой платок, обернул им ствол пистолета, который все еще сжимал Гуров, вынул оружие из вялой руки и уложил в загодя приготовленную коробку.

– Чемпион, – сказал он Веселову, – покойников никогда не видел? Тебе сказано, отнеси живого в машину, отправляйся к девкам или куда там желаешь, ты здесь никогда не был, ничего не видел, – и повернулся к Эфенди: – До завтра. Помоги этому мыслителю.

Референт положил конверт с фотографиями в карман Гурову, а Эфенди зашел в туалет, выбросил салфетку, сполоснул руки, вышел, взял бутылку с коньяком и плеснул немножко жидкости Гурову на грудь, затем помог Веселову взвалить безвольное тело на плечи и проводил до такси.

Референт тем временем протер полотенцем рюмки, чашку, бутылку, на всякий случай и спинки стульев, снял телефонную трубку и набрал номер полковника Орлова. Услышав ответ, сказал:

– Добрый вечер, Петр Николаевич. – Волин обладал уникальной способностью изменять голос и сейчас говорил тонким женским голоском. – Я обещала позвонить… Выезжайте с группой, – он продиктовал адрес, – уведомите прокуратуру, спасибо за внимание.

Сознание возвращалось, но Гуров пробуждался медленно. В нем словно боролись два человека. Один стремился проснуться, убедиться, что убийство генерала Потапова – лишь дурной сон, кошмар. Другой гнал от себя пробуждение, старался удержаться в небытии, нашептывал: «Спи, спи, еще успеешь вернуться к жизни, осознать все неприятности и грустные перспективы».

Гуров лежал на тахте в квартире Сергачева, куда его доставили час назад, но уже не в той машине, в которую его погрузил Веселов.

Денис помог матерящемуся водителю затащить Гурова и уложить его на тахту. Сейчас Денис варил на кухне кофе и не мог понять, что же произошло. Лишь одно он знал точно: с сыщиком сотворили какую-то мерзость. Денис услышал, как скрипнула пружина, заглянул в комнату. Гуров сидел на краю тахты и, как нормальный человек, оказавшийся в ненормальной ситуации, держался за голову.

Денис протянул ему чашку крепчайшего кофе, молча сел в кресло. Гуров посмотрел на хозяина так, словно ничего особенного не произошло, просто человек выпил лишнего и вот сейчас очухался, проснулся, но сказал совершенно неожиданное:

– А у тебя лучше, чем в вытрезвителе.

Он оттянул двумя пальцами рубашку, понюхал, покачал головой.

– В вытрезвителе? – удивился Денис.

Откуда ему было знать, какие эксперименты уже проделывались над сыщиком, что не так давно Лебедев отравил Гурова, так же вот облил спиртным и бросил бесчувственного у вытрезвителя.

– В ЛТП, что ли, устроиться, может, врачи помогут? – спросил Гуров, не желая возвращаться к действительности, начинать думать, решать, действовать.

Сыщик устал, ему все надоело. Было себя очень жалко, хотелось покоя.

– Ты не знаешь, чего они ко мне привязались?

– Лев Иванович, кажется, вы первым начали, – не удержался Денис. – Там, на юге, кто полез в драку? Или я ошибаюсь?

Денис чувствовал, что сыщика загнали в угол, и, как опытный боец, знал: либо из угла нужно вырваться самому, либо тебя вынесут. Для того чтобы вырваться, нужна сила, а у мужчин сил прибывает от злости.

– У меня в молодости приятель был, боксом увлекался, однажды проиграл и жалуется: мол, я и на ногах уже не стою, а он, мерзавец, противник то есть, все бьет и бьет. Я молодой был, жестокий, спрашиваю: тебя на ринг хитростью заманили или насильно привели?

– Воспитываешь, – Гуров поднялся, взял со стула пиджак, начал проверять карманы, на месте ли документы, вытащил конверт. Осмотрел конверт на просвет, зачем-то понюхал, вынул фотографию.

Генерал при орденах и с дыркой во лбу, рядом подполковник, без орденов, зато с пистолетом. Сыщик не знал, что существует еще один снимок, где подполковник не лежит, а на полусогнутых ногах стоит над поверженным противником. «Но данной фотокарточки более чем достаточно, плюс у них имеется пистолет с моими „пальчиками“, – подумал он. – Значит, время давать или не давать честное слово прошло, все правила отменены, можно бить сапогом в пах и чувствовать себя героями. Вы хоть и жестокие, но, надо признать, умные и хитрые: собираетесь со мной работать, поэтому заботитесь о моей семье – доставили не домой…»

– Еще кофе, – сказал Гуров и добавил: – Пожалуйста. – Потом позвонил Рите, предупредил, что задерживается.

«Они убили Потапова, который стал опасен, а труп повесили на меня. Волину надоело изображать интеллигента».

Гуров взял протянутую ему чашку и сказал:

– Сядь и помолчи, сейчас сориентируюсь в пространстве и времени…

Волин сказал, что им мешает междоусобица, излишняя стрельба, а сам распорядился убить. Однако междоусобица и распри могут быть правдой. Они не могут обойтись без услуг профессиональных уголовников-исполнителей, но должны держать их в узде. В своем хозяйстве решили навести порядок, хотят использовать милицию, подполковника Гурова как руководителя. «Отдавая нам неуправляемых, взбунтовавшихся, организовать стройную систему, сложить пирамиду из взаимосвязей и беспрекословного подчинения. Элита и среднее звено относятся, как выразился Референт, к разряду „неприкасаемых“. И чтобы я не вырвался из-под контроля, они накинули мне на шею петлю, и свободный конец веревки держат в своих руках. Петля? Проверим, насколько она прочна. Пистолет, из которого совершено убийство, с моими отпечатками и фотографии на столе прокуратуры? Плюс оповестят прессу, сегодня журналистов хлебом не корми, дай изобличить милиционера. Как же нам удалось посеять в людях такую нелюбовь, что их радует, когда сотрудника органов отдают под суд? Преступления совершают крестьяне, рабочие, интеллигенты, чиновники, партийные функционеры. Но изобличить милиционера – самое сладкое. В общем, если дело дойдет до крайности и подтасованные улики выплывут на свет божий, особо разбираться со мной не будут, уничтожат. Конечно, в „работе“ Референта есть слабые места, однако, прежде чем я оправдаюсь, меня выкинут отовсюду, откуда можно человека выгнать. Кто же во мне не усомнится, кто поверит сразу? Генерал Турилин, полковник Орлов, оперативники из отдела. Не все, далеко не все, – поправил себя Гуров. – Кто не любит, завидует, кому поперек стою – не поверят, даже обрадуются. Но не только оперативники, даже генерал ничего сделать не сможет. У нас не шахта, забастовку не устроишь. Сейчас я могу рассчитывать только на сыщика Гурова, петлю следует порвать, а видимость ее существования оставить. Так. Теоретическую базу я подвел, остался „пустяк“: воплотить ее в жизнь. Как?

На месте убийства присутствовали как минимум двое, скорее трое. Один держал, – и Гуров непроизвольно потер локти. – Ведь я однажды уже испытал такую хватку. Прошлым летом, во время моего „похищения“ спортсменами. Олег Веселов. Не слишком ли просто? А сколько у них может быть доверенных парней такой недюжинной силы? Веселова следует проверить».

Гуров взглянул на Дениса, который развалившись в кресле, читал «Огонек».