Текст книги "Успеть раньше смерти"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А чем-нибудь аура-то себя проявляет? – поинтересовался Гуров. – Может быть, на здоровье как-нибудь действует?

– Она на все действует, – многозначительно сказал управляющий. – Сами свидетель. Вы два дня здесь, а у Эраста Леопольдовича уже два приступа. И оба с кладбищем связаны. Может, вы считаете, что в этом ничего такого нет, а я скажу – может, для вас и нет, а для меня это очевидно. Не будь кладбища, не было бы и проблем. Вон теперь, говорят, увидал Эраст Леопольдович на кладбище плиту с похожим именем... Конечно, кому такое понравится? Неважно, что похоже, а важно, что кладбище, оно навевает!.. Вы вот как родственник поговорили бы, может, убедите, что не следует тут жить?

– Да я ведь родственник такой... номинальный, – усмехнулся Гуров. – Вряд ли мой голос на Эраста Леопольдовича подействует. Я вот о другом с ним поговорить хочу. Непорядок, по-моему, что к нему на территорию вот так запросто могут проникнуть всякие мерзавцы. Хорошо, все обошлось. А если материальный ущерб нанесут? А если поджог? Какие-то меры принять нужно. При желании все осуществимо. А Эраст Леопольдович – человек уважаемый, ему навстречу должны пойти.

– А, вы про вчерашнее говорите? – неохотно произнес управляющий. – Да, случай прискорбный. Но знаете, милиция здесь ничего не сделает. До города далековато. Место глухое. Периметр большой. Если кто-то захочет проникнуть, то проникнет и сделает все, что угодно, и никакая милиция тут не поможет. Единственное средство – по забору электрический ток пустить. Тройное заграждение, колючку, часовых на вышки... Может, с течением времени так и будет. Но, по-моему, хозяину сейчас не до этого. Он с этим... прости господи, с другом своим... Все что-то спорят, планы какие-то строят, ругаются, книжки старые все листают... Последнее время даже и не выезжают никуда. Тут из Франции письмо пришло: какой-то граф, бывший премьер-министр ихний хотел портрет свой заказать. Естественно, за большой гонорар. В валюте. Отказал! И какой-то наш олигарх подкатывался. У них теперь мода – свои портреты дома вешать. Там вообще бабки бешеные – нефтянка! И этого послал. А мог бы за две картины столько заработать – нам с вами на две жизни хватило бы. Правда, вы, говорят, тоже в бизнесе?

– Ну, я что! – скромно сказал Гуров. – Мелкая фирма. Едва концы с концами сводим. Если бы у меня такой талант был – портреты писать, – я бы никому не отказывал.

– Ну, это мы с вами так думаем, – сказал Иван Сергеевич. – А вот он по-своему. Ладно, вам, наверное, уже спать пора? А я вот думаю обойти здесь все. Мало ли, вдруг кому-нибудь опять понадобится нос сюда сунуть?

– Знаете, давайте-ка вместе обойдем! – предложил Гуров. – Потому что действительно мало ли что! Вдвоем-то оно веселее будет. И надежнее.

Иван Сергеевич согласился сразу же. Чувствовалось, что в глубине души его не радует перспектива шастать по темному саду, выискивая непрошеных гостей. Негромко беседуя о том, о сем, они неторопливо обошли весь двор, обратив особенное внимание на конюшню, гараж и насос, качающий воду из подземного источника. Везде было тихо. Трещали сверчки. На чистом небе искрились россыпи мелких, как пыль, звезд. Площадка перед домом в свете четырех ярких фонарей блестела, точно покрытая льдом.

– Ну все, – с облегчением сказал Иван Сергеевич. – Пора спать. Все тихо.

Они стояли у крыльца дома в тени раскидистого дерева. Вокруг ближнего фонаря роились тучи ночных насекомых. Гуров и впрямь почувствовал вдруг необыкновенную сонливость. У него просто слипались глаза. Должно быть, он слишком устал сегодня.

– А знаете, после нашей прогулки и мяты никакой не надо! – со смехом сказал он Ивану Сергеевичу. – Просто валюсь с ног!

– Ну, спокойной вам ночи! – пожелал управляющий, кивая головой.

И в этот момент из-за забора совсем рядом донеслось дикое улюлюканье, вопли, черное небо прочертила какая-то огненная точка, и посреди освещенной площадки шлепнулась посудина, наполненная горючей смесью. Яркое неистовое пламя взлетело вверх и заплясало, разбегаясь струями во все стороны. А следом из-за забора уже летела очередная бутылка. Она чуть-чуть не дотянула до того места, где стояли Гуров с Иваном Сергеевичем, ударилась об асфальт и взорвалась, выбросив фонтан огня. Лицо Гурова обдало жаром. Он невольно отшатнулся.

– Ах, подонки! – проговорил сквозь зубы управляющий, сорвался с места и исчез.

Гуров успел увидеть, как через забор летят один за другим какие-то предметы, и приготовился к новым взрывам, но их не было – зато появился Иван Сергеевич с большим огнетушителем и принялся яростно бороться с огнем. Пенная струя ударилась об асфальт и со змеиным шипением начала пожирать огонь. В окнах вспыхнул свет. Поднялась суматоха.

Поняв, что с пламенем справятся и без него, Гуров метнулся к воротам. Позади слышались крики, треск огня и шипение пены, вырывающейся из огнетушителя. Не без труда Гурову удалось справиться с запорами на воротах – система была непростая. Наконец ему удалось отодвинуть засов и раздвинуть тяжелые створки. Но пока он возился, кто-то швырнул через забор еще одну бутылку с зажигательной смесью. Она грохнулась совсем рядом с Гуровым, и огненные капли едва не попали ему на брюки. Однако обошлось, и Гуров выскочил за ворота.

В темноте мелькали какие-то фигуры. Гуров рванул с места в карьер.

– Атас! Валим отсюда! – истерически заорал кто-то.

Голос, ломающийся и удивительно противный, явно принадлежал подростку. Щуплая фигура мелькнула метрах в десяти от Гурова. Он бросился за ней, и почти сразу же кто-то будто выдернул землю из под его ног. Что-то тугое ударило его по голеням, и Гуров что есть силы грянулся на землю. Он покатился кубарем по влажной траве, а неясные тени уносились в темноту, обозначая себя издевательским смехом. Гуров секунд пять лежал оглушенный, но потом стал потихоньку соображать.

«Эти подонки заранее натянули перед воротами струну или веревку! – догадался он. – Предусмотрительно! Выгадали себе фору. Но все-таки посмотрим, как вы хорошо бегаете, ребята!»

Он вскочил и помчался вслед за подростками. Те бежали в сторону кладбища. Собственно, это решение напрашивалось само собой. Затеряться там было проще всего.

За спиной Гуров услышал топот. Покосившись вбок, он не без удивления увидел бегущего рядом Щеглова. Заметив взгляд Гурова, тот деловито поинтересовался:

– Вы их видели? Сколько их?

«Что он имеет в виду, этот подозрительный тип? – подумал Гуров. – Он хочет знать, различил ли я их гнусные рожи? Пересчитал по головам? Чего он хочет – поймать поджигателей или помочь им уйти? В любом случае лучше отделаться молчанием».

Так он и поступил. Щеглов недовольно фыркнул, но больше вопросов задавать не стал. В хорошем темпе они добежали до кладбища. Подростки уже скрылись среди черных зарослей, и теперь поймать их было большой проблемой.

Гуров на секунду остановился и прислушался. Треск веток и шум потревоженной листвы указывал направление, в котором двигались беглецы. Судя по звукам, компания разделилась. Они удирали в трех разных направлениях. Нужно было выбирать. Гуров демонстративно не обращал внимания на своего спутника. Ему показалось, что беглец справа находится ближе всего. Гуров не стал раздумывать, нырнул в кусты и побежал среди темных могил.

К его величайшей досаде, Щеглов побежал следом. Гуров едва сдержался, чтобы не покрыть его матом. Но разумнее было не показывать вида, что он имеет подозрения в отношении этого человека. Пусть пока считает, что все в порядке. Но Гурова и сейчас терзали подозрения. Он боялся, что Щеглов присоединился к нему с единственной целью – чтобы не позволить поймать поджигателей. Каким образом он мог быть с ними связан, Гуров пока не знал, но вполне допускал эту связь.

Если бы беглецу хватило ума затаиться и переждать, они никогда бы его не нашли. Огромное, погруженное во мрак кладбище было надежным укрытием. Но, видимо, мальчишка был напуган до предела и бежал без оглядки, не останавливаясь. Судя по звукам, он много раз падал, но снова поднимался и упрямо продолжал свой путь. Гуров старался не отставать. Но погоня осложнялась тем, что Гурову совершенно была незнакома эта местность, а тот, кого он преследовал, знал ее отлично. Но все-таки один раз беглец сильно ошибся и свернул не туда. Должно быть, его подвел страх. Вместо того чтобы бежать от Гурова, парень побежал ему наперерез. Поняв это, Гуров воодушевился и прибавил скорость.

Щеглов не отставал. Гуров с досадой подумал о том, что физическая подготовка у этого странного человека на очень высоком уровне. Для среднестатистического гражданина эта особенность была совсем нехарактерна. За своей физической формой следит не так уж много людей – особенно в том возрасте, в котором пребывал его спутник.

Треск и шум послышались совсем рядом. Еще мгновение, и они должны были столкнуться с беглецом нос к носу. Гуров рванул изо всех сил и наткнулся в темноте на покосившуюся каменную плиту. Потеряв равновесие, он упал на землю, и тут же совсем рядом из темной аллеи выскочил задыхающийся перепуганный до смерти подросток.

– А ну стой! – заорал Щеглов, бросаясь к нему. – Стой, говорю! Хуже будет!

Парень вскрикнул и метнулся в сторону. Снова затрещали ветки. Мальчишка нырнул в узкий проход между двумя ржавыми, едва видимыми в темноте оградками. Щеглов бросился за ним и застрял. Отчаянно ругаясь, он пытался высвободиться и терял драгоценные секунды. Но Гуров опять был на ногах. Теперь он по-настоящему разозлился, и эта злость придала ему сил. Теперь он скорее бы умер от разрыва сердца, чем прекратил бы погоню.

Постепенно он нагонял выдохшегося юнца. Несмотря на молодость тот явно не следил за своим здоровьем и спортом не увлекался. Длительный забег оказался ему не по силам. Расстояние между ним и Гуровым постепенно сокращалось, и наконец Гурову оставалось только протянуть руку, чтобы схватить беглеца за шиворот.

Он ее и протянул. Но в тот же самый момент нога его попала в какую-то яму, в суставе что-то хрустнуло, и Гуров в очередной раз упал. В лицо ему ткнулись какие-то пряные дикие цветы. Потревоженные комары негодующе взвыли у него над самым ухом. Их здесь была целая туча.

Но падая, Гуров успел-таки схватить убегающего мальчишку за ногу, сдавив ее, как клещами. Беглец завопил, точно поросенок на бойне, задергался, и вдруг башмак слетел с его ноги и остался в пальцах у Гурова, а подросток, освободившись, рванул с места с такой скоростью, что только ветер пошел по кустам. Ему не помешало даже то, что одна нога у него теперь была босая.

Наскочивший сзади Щеглов наклонился к Гурову и сочувственно спросил:

– Вы в порядке? Что с вами?

– Ничего хорошего, – сухо ответил Гуров, силясь подняться. – Догонять надо этого гаденыша!

– Понял! – кротко сказал Щеглов и нырнул в темноту аллеи.

Гуров попытался продолжить погоню, но нога тут же отозвалась сильной болью. «Растянул связки! – с досадой подумал Гуров. – Как это некстати! Держу пари, что этот черт Щеглов никого не догонит!»

Пари, заключенное с самим собой, Гуров выиграл. Щеглов вернулся почти сразу же, покашлял, щелкнул зажигалкой, сунул в рот сигарету, но так и не закурил.

– Ушел! – сказал он без выражения. – Как заяц, дернул. Разве догонишь?

Гуров ничего на это не ответил. Фигура Щеглова вызывала в нем все большее раздражение. «Что у тебя на уме, приятель? – сердито думал он. – Что за игру ты тут ведешь? А ты ее ведешь, я это селезенкой чувствую!»

– Идти сможете? – поинтересовался Щеглов.

– Ясное дело, смогу, – буркнул Гуров. – Идти – не бегать.

Они медленно, без спешки зашагали обратно. Теперь стало ясно, как много на кладбище комаров. В мокрых густых зарослях для них было раздолье. Щеглов, не выдержав, все-таки закурил.

– Надеюсь, эти подонки не наделали беды, – заметил он после продолжительного молчания. – Кажется, наш Иван Сергеевич справился с огнем. Он на все руки специалист. Вот теперь выяснилось, что и по пожарной части...

– Вы когда собираетесь уезжать? – не слишком вежливо спросил Гуров.

К вежливости он и не стремился. Ему было важно застать собеседника врасплох. Но Щеглов был на редкость спокоен.

– Пока не собираюсь. У меня как раз отпуск. Булавин сам предложил мне погостить у него. Я не против. В кои-то веки еще удастся пообщаться с таким человеком! Детям буду рассказывать, внукам!

– Детям сколько?

– Пока нет детей, – ответил Щеглов. – Не обзавелся. Но это дело наживное. Обзаведемся. Какие наши годы! Я в судостроительной отрасли работаю. Разъезжать много приходится. Командировки длительные. Все никак на личную жизнь времени не остается.

– А отпуск решили, значит, вот так потратить? Личная жизнь опять побоку?

Щеглов покосился на Гурова с некоторым изумлением, пожал плечами.

– Я вам мешаю? – сдержанно спросил он. – Вы как будто сами здесь не очень в своей тарелке.

– Нет, не мешаете, – сказал Гуров. – Мне подонки мешают, которые по ночам бесчинствуют. Если и после этой выходки Булавин со своим другом не обратятся в милицию...

– По-моему Эраст Леопольдович имеет предубеждение относительно органов правопорядка, – заметил Щеглов. – Не только против милиции. Вообще. Он и ФСБ терпеть не может, и прокуратуру. Слышали, как он прокурора «лечил» за праздничным столом? У того кусок поперек горла встал. Я думаю, это у Эраста Леопольдовича от его мятежного прошлого пошло. Его в советское время немного прижали. Побыл чуть-чуть под надзором и воспылал неприязнью. Артистическая натура, что поделаешь!

– А вы неплохо осведомлены!

– А тут про это все знают, – ответил Щеглов. – Эта история про диссидентскую молодость – главная история. Особенно нашему художнику приятно ощущать себя бунтарем, при этом – и уже давно – будучи придворным живописцем. Это поднимает его в собственных глазах. Ну не такой, как все!

– А вы не так уж и благоговеете перед выдающимся человеком! – усмехнулся Гуров.

– А я, знаете ли, привык ничего вот так на веру не принимать. У нас производство серьезное, точное; как говорится, семь раз отмерь, один раз отрежь. У нас пыль в глаза не пускают. Так что никакого противоречия тут нет. За талант я Эраста Леопольдовича уважаю, за кругозор его, образованность, а причуды его меня не касаются. На мякине меня не проведешь.

Они вышли с кладбища. «Замок» горел огнями. К счастью, это были не огни пожарища, а мирные электрические огни. Но все равно на душе у Гурова сделалось неспокойно. Как хозяин воспринял новую неприятность?

– Что это у вас? – полюбопытствовал Щеглов.

Гуров помахал в воздухе «трофейной» обувкой, сказал многозначительно:

– С поджигателя снял! Обязательно покажу эту кроссовку участковому. В конце концов, что-то надо делать – иначе завтра они тут все спалят!

Щеглов промолчал.

ГЛАВА 7

Виктор Дмитриевич отвел в сторону тяжелые холодные ветки и выглянул из-за кустов. В сером предрассветном воздухе кладбищенская аллея имела особенно тягостный и унылый вид. Покосившиеся кресты, полусгнившие ограды, осевшие могилы, буйно разросшаяся трава – от этого зрелища у Виктора Дмитриевича ныли зубы. Но дело есть дело. Он еще раз убедился, что на аллее и поблизости никого нет, и потом осторожно вышел из-за кустов.

По правде говоря, он и не думал, что кто-то будет его здесь караулить в пять часов утра, но проверить все равно не мешало. Чужие места, чужие люди, чужие порядки. Виктор Дмитриевич привык действовать в самых разнообразных обстоятельствах, но это требовало постоянной настороженности и готовности к любым неожиданностям. Про запас у Виктора Дмитриевича всегда были готовы три-четыре байки для доверчивых слушателей и два-три болевых приема для недоверчивых. Но главное – это осторожность. Лучше, когда на твоем пути вообще не возникает посторонних.

Сегодня их не было. Виктор Дмитриевич пересек запущенную аллею и приступил к делу. Он сбросил с плеч небольшой рюкзак, но сделал это крайне аккуратно, с такими предосторожностями, словно нес за плечами бомбу. Положив его на сырую землю, он развязал тесемки и заглянул внутрь. Увиденное вполне удовлетворило его. Да и иначе и быть не могло, забывчивостью Виктор Дмитриевич пока не страдал.

Присев на корточки возле рюкзака он начал доставать оттуда разнообразные вещи. Повязал на лицо респиратор, надел длинный толстый фартук, натянул на руки перчатки и аккуратно свинтил крышку с пузатой стеклянной банки. Затем он одним глазом заглянул сверху в банку – на ее маслянистое, резко пахнущее содержимое – и довольно кивнул. За банкой последовали большая саперная лопатка и молоток со стальной ручкой. Все было готово.

Неся на вытянутых руках тяжелую скользкую банку, Виктор Дмитриевич приблизился к могиле, на которой лежал хорошо знакомый ему серый камень. Накануне они ворочали эту неподъемную дуру, чтобы сделать сюрприз человеку, чье имя было выбито на этом самом камне. Теперь камень нужно было убрать – улика.

Виктор Дмитриевич равнодушно прочел имя на камне. Ему не было дела до этого Эраста Леопольдовича. Никаких особенных чувств он к нему не испытывал – просто выполнял свою работу, за которую платили деньги. За деньги приходится делать то, что тебе, как правило, не очень нравится, но это и есть работа. Суть была в том, чтобы Эраст Леопольдович слетел с катушек. Сошел с ума или загремел с инфарктом в реанимацию. Этого хотел Швед. Но тоже вовсе не оттого, что испытывал к этому мазиле неприязнь. Ничего личного. Просто за свою долгую плодотворную жизнь художник накопил много материальных ценностей, и наследство у него ожидалось завидное. Один лишь особняк за кладбищем чего стоит. Мрачноват и не на том месте стоит, но все равно хорош. Виктор Дмитриевич и сам бы в таком пожил, но его удел – вечно скитаться по свету, с этим ничего не поделаешь. Но заработать он может, и неплохо заработать. Ситуация в принципе совсем не сложная, и если бы Швед не мешал своими капризами, Виктор Дмитриевич давно бы отправил старика к праотцам. Люди не вечны, а когда на них сваливаются чередой неприятности, вообще ломаются. Швед боится милиции, но милиция сейчас никого не ловит. Если действовать быстро, но настойчиво, никто и понять ничего не успеет. И не камни могильные нужны, а что-то поматериальнее. Виктор Дмитриевич был убежден, что его ночной визит произвел на обитателей дома куда большее впечатление, нежели имя на камне. По его убеждению, люди только делают вид, что боятся загробного мира. На самом деле живой, но безликий убийца пугает во сто крат больше. И что может быть страшнее убийцы, вышедшего из ночного дождя? Во всяком случае, спать эта история спокойно не даст.

Виктор Дмитриевич сильно рассчитывал, что ему помогут и те юные ублюдки, которые обжили кладбище. Накануне Виктор Дмитриевич позвонил Свину и предложил встретиться. Пересеклись в городе, подальше от возможных соглядатаев. Свин немного смущался, чувствовал себя не в своей тарелке, но Виктор Дмитриевич сумел быстро расположить его к себе, угостил пивом, подбросил еще деньжат, сочувственно расспросил о семье, о жизненных планах, о друзьях, об увлечениях. Еще раз предостерег от увлечения наркотиками. Жизнь и без того хороша, объяснил он, просто нужно правильно расставить приоритеты. Свину страшно понравилось, что с ним разговаривают на такие серьезные темы и запросто употребляют такие умные слова. Он признался Виктору Дмитриевичу, что чувствует к нему полнейшее доверие. Тогда тот объяснил ему вкратце, в чем заключается проблема. С одной стороны, богатый старик, который покупает себе все – дома, молодых жен, арабских рысаков, а с другой – молодые, полные сил парни, у которых нет ни приличной работы, ни средств, которые не могут свою девушку сводить в приличный ресторан, потому что все захватили алчные, бессовестные олигархи, а также их холуи. В такой ситуации перераспределение богатств – абсолютно благородное дело, и стесняться тут нечего.

– Но нужно быть предельно осторожными, – увещевал Виктор Дмитриевич. – Нужно портить жизнь олигархам, но ни на секунду не забывать, что все у них в руках – милиция, суды, армия, тюрьмы. Мы должны наносить чувствительные удары и растворяться, понятно?

Намеками он обрисовал некую тайную, но уже могущественную организацию, которая борется с несправедливостью и в будущем вполне может прийти к власти.

– Старые заслуги не забываются, – сказал он под конец. – Если, допустим, ты с друзьями что-то сделал для восстановления справедливости, когда-то это тебе непременно зачтется. Подумай, как можно попортить кровь грязному старику и его прихлебалам. Вы же все равно валяете дурака. Соберитесь вечерком, обмозгуйте, что можно сделать...

Свин загорелся и пообещал обмозговать. Он и сам испытывал неприязнь к грязному старику. Ему тоже не нравилось, что кто-то покупает арабских скакунов. А мысль о том, что кто-то большой и сильный ждет от него подвига, просто окрыляла.

Теперь Виктор Дмитриевич ждал, что предпримут эти молодые придурки. Он намеревался созвониться со Свином на следующий день и выяснить у того, что они придумали. Инициативы дебилов нужно корректировать. Но пока у него были свои заботы.

Виктор Дмитриевич зашел с той стороны, откуда дул легкий утренний ветер, и, осторожно наклоняя банку, принялся поливать могильный камень вонючей маслянистой жидкостью. Это была концентрированная серная кислота. По заверениям Шведа, камень, который они привезли сюда из другого города, только на вид казался таким прочным и монументальным. На самом деле это было не совсем так. Фальшивую могильную плиту выточили из особой породы (Виктор Дмитриевич не запомнил мудреного названия), которая легко поддавалась обработке и несмотря на свою тяжесть и плотность очень быстро разрушалась под воздействием внешних факторов. Например, кислотные дожди или даже обычные, но частые могли в считаные месяцы разрушить построенный из такого камня дом. Поэтому в строительстве эта порода практически не применялась. Чистая же концентрированная кислота должна была вообще уничтожить камень. Во всяком случае, помочь развалить его на мелкие куски, которые затем следовало «похоронить». Задумка Шведа была такой – камень должен сыграть свою зловещую роль и исчезнуть. Чтобы Булавин мучился, видел ли он собственное надгробие воочию, или все это ему только примерещилось? В общем, рациональное зерно в этом присутствовало. Камень как улика на всякий случай должен был исчезнуть. Предусмотрительность лишней не бывает. Но для чего нужна вся эта мистическая суета, если можно прекрасно обойтись подручными средствами, – вот этого Виктор Дмитриевич никак не понимал. Швед утверждает, что запугивать Булавина нужно привидениями, могилами и прочей чертовщиной. Но раз этот человек сам решил поселиться возле кладбища, значит, не больно-то он всего этого и боится. Скорее всего, привидений боится сам Швед и приписывает свои страхи окружающим. Так всегда бывает. Конечно, он лучше знает Булавина, может быть, слышал от него что-то такое, но Булавин – художник, а такие типы любят пускать пыль в глаза. Нагородят семь верст до небес, а потом сами не помнят, чего плели. Нет, пугать людей нужно проверенными методами, и Виктор Дмитриевич знает, как это делается. Жаль, что Швед считается только со своим мнением.

Однако с камнем Виктор Дмитриевич разделался с большим удовлетворением. Этого свидетеля их скрытых замыслов лучше было уничтожить. Тем более что труда это большого не составило.

Обильно политый кислотой, камень зашипел, заскворчал, как яичница на сковороде, пошел пузырями и белым вонючим дымом. Выбитая на нем надпись жадно впитала кислоту и стала расплываться, как чернила по промокашке (Виктор Дмитриевич еще застал те времена, когда этот предмет был обычным для школы). Минута – и разобрать слова стало совершенно невозможно. А еще через минуту поперек камня пошла неглубокая извилистая трещина. Кислота радостно протекла в нее и зашипела там. На поверхности камня возникли и еще трещины, помельче.

Минут через пять шипение прекратилось. Кислота сделала свое дело. Камень теперь был похож на потрескавшийся кусок грязного мыла. Виктор Дмитриевич полюбовался на него, а потом взял в руки молоток и принялся наносить удары. Камень разваливался на куски легко, словно сахар. Виктор Дмитриевич даже не успел как следует вспотеть, как у его ног вместо могильной плиты лежала груда ноздреватых серых камней, похожих на остывшие угли. Само собой, даже Булавин сейчас не узнал бы напугавшее его надгробие.

Виктор Дмитриевич усмехнулся и посмотрел по сторонам. Одна могила показалась ему подходящей. Он взял лопатку и аккуратно снял дерн с поверхности холмика. Затем быстро выкопал подходящую по размерам яму и стаскал туда обломки разбитой могильной плиты. Закопал все и снова прикрыл дерном. Излишки земли старательно разбросал вокруг таким образом, чтобы они не бросались в глаза. Впрочем, вокруг все так заросло травой, так все дико выглядело, что о человеческой деятельности даже и мысли не возникало. Виктор Дмитриевич представил, как старый художник с замиранием сердца возвращается на это место, как ищет напугавшую его могилу, как не находит ее и мечется из стороны в сторону – и ухмыльнулся. А может, Швед и прав – все болезни от нервов, а понервничать живописцу будет отчего.

Виктор Дмитриевич не торопясь снял с себя снаряжение – фартук, перчатки, респиратор; сложил в рюкзак, добавил туда молоток и лопатку, завязал. Потом разбил о ствол дерева банку, оставил осколки в траве – кислота выветрится через полчаса – и пошел прочь. На том месте, где он только что трудился, остался только ничем не примечательный, заросший травой холмик.

Рюкзак Виктор Дмитриевич спрятал в том же тайнике, где прятал и свою сумку с «альпинистскими» принадлежностями. Домой вернулся налегке, как человек, не обремененный никакими проблемами. Прежде чем войти, внимательно осмотрел сквозь щели в заборе двор – не дома ли мальчишка. Того не было видно. Виктор Дмитриевич поглубже натянул на нос кепку и быстро прошел через двор в свою комнату. Он намеревался часа полтора поспать, а потом заняться насущными делами. Но едва он успел закрыть дверь, как зазвонил его мобильный телефон. Вызывал Швед. Собственно, вызывал он уже давно, но до сих пор телефон у Виктора Дмитриевича был отключен.

Как всегда, этот человек не стеснялся в выражении своих чувств.

– Где ты был? Почему не отзываешься? Ты издеваешься, что ли? Ты сюда вообще зачем приехал – отдыхать?

– Да пошел ты! – добродушно отозвался Виктор Дмитриевич. – Вспомни, что я должен был сегодня утром сделать. Вспомнил? Ну и все, хватит орать! Что у тебя случилось?

– У меня случилось?! Это я у тебя хочу спросить, что случилось! Что за идиотов ты нанял?

– Я нанял?!

– Ладно, это не телефонный разговор. Сиди на месте и никуда не выходи, – распорядился Швед. – Как только станет поспокойнее, я тебе позвоню.

– Да что там у тебя такое? – разозлился Виктор Дмитриевич.

– Какие-то идиоты закидали ночью двор коктейлем Молотова! – буркнул Швед. – Слава богу, никто не пострадал, но последствия будут обязательно. Ладно, до связи!

Он отключился. Виктор Дмитриевич длинно и витиевато выругался и швырнул трубку на кровать. Коктейль Молотова! Это мог быть только Свин со своими придурками. Вот так он понял слова своего старшего друга! Обмозговал, называется!

Спать, конечно, уже было некогда. Нужно было срочно встретиться со Свином, выяснить, что он натворил, и принять необходимые меры. Не хватало только, чтобы в дело действительно вмешалась милиция. Бутылки с зажигательной смесью – это не шарик, выпущенный из пращи. Это тянет на террористическую деятельность. Только этого им не хватало!

Виктор Дмитриевич наскоро перекусил чем бог послал, переоделся в чистое и собирался уже выйти из дома, как во дворе хлопнула калитка и послышались незнакомые голоса. Он выглянул в окно. По дорожке к дому шагали двое: сумрачный сутулый человек – старший лейтенант милиции, а за ним еще один, высокий, широкоплечий, в хорошем костюме. Что-то эта высокая уверенная фигура Виктору Дмитриевичу напоминала, но он никак не мог сообразить, что именно. Больше всего этот человек был похож на офицера спецслужбы, и это было крайне опасно. Если ищут его, то это может означать только одно – в прошлой жизни он где-то наследил.

В руке высокий нес полиэтиленовый пакет. Внутри лежало что-то нетяжелое и бесформенное. На обломок могильной плиты это не было похоже, и Виктор Дмитриевич немного успокоился.

Парочка поднялась на крыльцо хозяйской половины. Старший лейтенант уверенно постучал в дверь. Виктор Дмитриевич услышал скрип петель, сварливый голос Петровны, уважительное: «Здравствуйте! Можно?». Потом все стихло.

Виктор Дмитриевич не стал паниковать. Все, что могло его каким-то образом выдать, он припрятал ночью вне дома, в надежном месте – сунул сверток под стреху сарая. Конечно, в случае настоящего обыска найдут и там, но с какой стати устраивать обыск? Одним словом, пускаться в бега было рано и неразумно.

Через некоторое время во дворе опять послышались голоса, и через минуту в дверь постучали. Голос Петровны позвал:

– Ты дома, что ли? Люди поговорить с тобой хотят!

Виктор Дмитриевич без спешки выглянул. Вместе с Петровной явились те же двое. Высокий с любопытством воззрился на незнакомого человека. Старший лейтенант козырнул и почти утвердительно сказал:

– Можно?

Виктор Дмитриевич не стал возражать. Молча пропустил гостей в комнату, указал на свободные стулья. Петровна смотрела с порога осуждающе, будто знала про постояльца что-то очень нехорошее. Но это было неважно. Важно было то, что скажет милиционер.

– Участковый инспектор Кружков, – представился старший лейтенант. – Извините, что беспокоим. Уточнить кое-что надо. Вы, значит, приезжий?

– Так точно, – сказал Виктор Дмитриевич и полез в пиджак за паспортом. – Приехал по делам. По личным. Недели на две. Вы насчет регистрации? Я, собственно, уже собираюсь уезжать...

– Да, желательно было бы зарегистрироваться, как положено, – равнодушно сказал участковый, бегло просматривая паспорт. – Но раз уезжаете уже... Мы вообще-то по другому поводу. Вот хозяйка утверждает, что... – он обернулся и довольно бесцеремонно распорядился. – Вы пока погуляйте, хозяйка! Мы с вами еще побеседуем!

Старуха скривилась, но послушно вышла за дверь. Высокий тоже с интересом полистал паспорт. Виктору Дмитриевичу все это очень не понравилось, но он изобразил на лице радушие и внимание.

– Тут, понимаете, такое дело, – хмуро сказал милиционер. – У бабки есть племянник, Константин. Неблагополучный парнишка. Наркоманит понемногу, слоняется без дела, безобразничает. А теперь вообще до беспредела дошло. У нас тут знаменитый художник поселился за кладбищем. Так вчера ночью его жилище забросали бутылками с зажигательной смесью. Вот товарищ там гостит – говорит, устроили поджог подростки. Одного он чуть не поймал. Но тот сумел вырваться, вот только кроссовку оставил... Старуха отрицает, что это его кроссовка, но ей доверять не следует, она не может даже сказать, где сейчас ее племянник. Вы, случайно с этим пацаном не общались?