Текст книги "Беспредел"

Автор книги: Николай Леонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Как увезти четырех людей, Рощин знал, а не получится, значит, не судьба. Жить в Москве без денег нет смысла. Как получить деньги, он тоже знал, а не выйдет, значит, не судьба. Она занимала в его планах процентов пятьдесят, если не больше. Такой шанс он считал очень высоким, часто в бою у него не набиралось и десяти.

Теперь люди. Он позвонил Леше, спокойному, флегматичному сержанту, который оставил два пальца в Чечне, воевал и в Афганистане, где получил Красную Звезду, но дошла до него лишь медаль «За боевые заслуги», и Леха за ней в военкомат не пошел.

Рощин знал, Леха годился: он жил бедно, вкалывал чернорабочим, любил Родину умеренно, чтобы не сказать жестче, называл ее мачехой.

Был еще Юрка, блондинистый, горбатый, сильный, словно плоскогубцы. Сирота. Нищий. Умеренно пьющий. Он боялся только ранения в живот, так как имел язву, порой повторял: если в живот влепят, могут язву убить, как я без нее жить буду? Юрка тоже годился, был смел, два раза умирал, единственный недостаток – безумно любил детей. Чеченский пацаненок ему пулю в бедро засадил, так он его на одной ноге поймал и в госпиталь с собой уложил, сказал, мол, брат. А пареньку грозил, мол, будешь шуметь, я тебе пулю, что ты мне в ногу засадил, не подарю. Позже Юрка достал серебряную цепочку, продел сквозь пулю и соорудил парню амулет. Они были действительно словно братья, только один черненький, другой беленький.

Не откладывая надолго, Николай собрал друзей, рассказал о деле. Ребята выслушали, затем Леха басом сказал:

– На месте смотреть надо.

– К месту ты явился, командир, – сказал Юрий Заров. – Нищета обрыдла. А рисковать для нас – дело привычное.

– Что делает перво-наперво боец, прежде чем начать бой? – спросил Рощин. – Ищет укрытие. Использует ландшафт либо копает. Допустим, мы такие ловкие и семью захватили. Куда мы денемся?

– Я квартиру получил в Бибиреве. – Юрий несколько смущенно улыбнулся. – Двухкомнатную. Жена ушла с каким-то бизнесменом. Я в «апартаментах» один маюсь.

– Тебе всегда везло, – обронил Леха. – Помнишь, в «волчьей пасти» нас «духи» накрыли? Ты один и выполз.

– А ты, Большой, там остался? – ощерился Заров.

– Не говорю, ты вытащил. Но то другая история.

– Как вам обоим мозги не отшибло? – усмехнулся Рощин.

– Мы все помним, командир, потому и подписываемся, идем с тобой. Нам с этой власти причитается. Она нам не мама.

– Бибирево, говоришь? Поехали, смотреть будем.

Дом, где располагалась квартира Зарова, был заселен лишь наполовину. На верхних этажах не было раковин и унитазов. Рощин посчитал, все складывается к лучшему, новоселы не знают друг друга.

В квартире афганцев встретил Шамиль, тот самый мальчишка-чечен, который стрелял в Зарова, валялся с ним в госпитале, теперь жил у него, втихую воровал на ближайшем рынке.

– Ну, как? – Заров развел руками. – Еще не все. – Он достал связку ключей, отпер соседнюю квартиру. – Жилище Ивана. Наш человек, ногу оставил там, тут заимел было жену, получил хоромы, а девка сбегла. Одноногий, без денег, кому нужен? – Афганец прошелся по квартире, остановился у кадки с диковинным растением. – Это Федя, его Ваня вместо ноги из Афгана приволок, мне велено его поливать. Ванька подался к матери в деревню, когда вернется, не говорил, не раньше уборочной, это точно.

– Квартиру запри, будет как резерв главкома. – Рощин вернулся в квартиру Зарова, глянул на Шамиля, спросил: – Парень не болтун?

Шамиль зыркнул черными глазами, отвернулся, а Заров ответил:

– Честно скажу, огнем не жег, а иначе слова не вытянешь. Иной раз такая злоба берет, вроде и брат имеется, а поговорить не с кем.

– Годится. – Рощин почесал затылок. – Паренек сгодится. – Он достал пачку долларов, которые забрал из кармана покойного Костылева. – Валюту надо поменять, купить раскладушки, одеяла, подушки, жратвы на неделю…

К вечеру квартира имела семь койко-мест, полный холодильник еды. Появился в одной из комнат и большой круглый стол, и восемь вполне приличных стульев. Доллары Заров поменял, но деньги вернул Рощину почти целиком. Объяснение тому было довольно простое. Новоселы тащили из своего старого жилья всю мебелишку, оставить духу не хватало. Приехав в новую квартиру, люди пытались старье как-то пристроить, кому удавалось, многие выносили привезенное на улицу. Шамиль в первый же день это заметил и под лестницей оборудовал нечто похожее на склад. А мальчишкам-конкурентам либо тем, которые хотели поживиться «добром» Шамиля, чеченец показал нож и лаконично сообщил:

– Пахан велел не трогать.

Рощин одобрительно все осмотрел, определил: задняя комната для «гостей», большая проходная – хозяйская.

Затем разведчики оставили Шамиля и поехали ближе к центру, где быстро экипировались: серые костюмы, черные туфли, носки, рубашки, даже галстуки. Последние умел завязывать только Рощин.

Когда они переоделись, сходили в парикмахерскую, то выглядели не то гэбэшниками, не то некой «охранной структурой».

Начальник убитого Костылева генерал Рыгалин расхаживал по своему кабинету и матерился на чем свет стоит.

У дверей стояли, вытянувшись, два полковника, старались на разгневанного начальника не смотреть.

– Чекисты… Мать вашу… Генерала, собственного начальника потеряли! Где Костылев?

– Телефон не отвечает, – пробормотал один из полковников и вспотел. – Съездили на квартиру, звонили – глухо.

– Соседи, кто в доме видел его? – Почувствовав неладное, Рыгалин голос убавил. – А он на сердце не жаловался?

Полковники переглянулись, пожали плечами, один тихо сказал:

– Может, дверь вскрыть?

– В Склиф звонили? Какие там в районе лечебницы? Ищите, ищите, дверь сломать несложно! – вновь повысил голос Рыгалин.

Посол с семьей прошел из самолета «рукавом», в здании их встретили пограничники, минуя формальности, взяли паспорта, прошли в гостевую. Посол Азербайджана в Москве приветствовал коллегу из Лондона. Судя по краткости его речи, Рафик понял: настроение в Баку снова изменилось и дядю то ли отстранили совсем, то ли задвинули на незначительный пост. Рафик ответил крайне вежливо, но коротко, московский посол тут же уехал, сопровождающие его чиновники исчезли мгновенно.

Насиба, не обращая внимания на протокольные хитрости, держала детей за руки и считала чемоданы, которые носильщики укладывали на тележке.

Водитель «Мерседеса», который прислали за Рафиком и семьей, стоял, опершись на багажник, курил и презирал окружающих. Он принадлежал к посольству иностранного государства и усмешливо смотрел на суматоху, на всесильных гаишников, которые обходили его машину стороной. Известно, прислуга знает все. Шофер знал, что встречает опального человека, потому не смахивал пылинки с сидений, не протирал лишний раз стекла.

Заров подошел к водителю, достал пачку «Мальборо», предложил закурить. Когда шофер отказался, закурил сам, согласно кивнул:

– Аллах все видит.

Водитель по строгому костюму определил в мужчине фээсбэшника, улыбнулся и взял сигарету.

– Аллах сейчас отвернулся, – и закурил.

– Все в порядке? – спросил Заров.

– Ну? – Водитель презрительно махнул рукой. – Кому нужна сброшенная из игры карта?

– Тоже верно. – Заров стоял так, что водителю не был виден маленький Шамиль, склонившийся к переднему левому колесу.

Через несколько минут «Мерседес» с семьей Рафика неспешно катился к Ленинградскому шоссе. Машин вокруг было немного, но достаточно, чтобы ехавшее следом такси, за рулем которого сидел Леха, никому не бросалось в глаза. Да и смотреть-то, в сущности, было некому. Еще одно такси, за рулем которого был Рощин и на заднем сиденье примостился Шамиль, на переднем – Юрий Заров, шло параллельно «Мерседесу» Рафика. Конечно, если бы посольский водитель вез Человека, то не позволил бы каким-то «Волгам» ехать вровень, поддал бы газу, и неизвестно, чем бы это кончилось, но вскоре у посольской машины начало стучать левое переднее колесо. Некоторое время водитель терпел, хотя и новичку было бы ясно: колесо спустило.

Шофер, злобно кривясь, сказал:

– Колесо надо сменить.

Рафик понимал, что парень ведет себя оскорбительно, и с издевкой спросил:

– Может, помочь?

– Момент, момент! – заторопился шофер, вспомнив, что перегнул палку, когда в аэропорту не вышел из машины, не помог женщине сесть.

Сейчас он выскочил, открыл багажник, чтобы достать запаску, но это было делом непростым: сначала следовало вынуть чемоданы.

– Проблемы? – спросил у шофера гэбэшник, с которым они курили пять минут назад.

С другой стороны шоссе, загораживая «Мерседес» от встречного потока машин, остановилось такси, из которого вышли Рощин и Леха Большой. Он обхватил голову шофера могучей рукой, резко дернул, шейные позвонки сломались почти беззвучно.

Рощин открыл перед Рафиком дверь.

– Дальше вы поедете в другой машине.

С другой стороны уже вывели Насибу, вынесли детей, из «Мерседеса» в такси быстро перебросили вещи.

Рафик встретился с Рощиным взглядом, сразу все понял, севшим голосом произнес:

– Дети…

– Господин посол, и супруга и дети будут в полном порядке, – сказал Рощин. – Только не делайте глупостей.

Труп водителя забросили в «Мерседес», а неприметные такси ушли в город. Рощин взглянул на свой хронометр:

– Меньше двух минут. – Он усмехнулся. – Без тренировки это совсем неплохо.

До дома Зарова добрались без приключений. Сначала в квартиру провели детей, Насибу и Рафика, быстро пронесли багаж. Леха и Заров бросились к машинам.

Никто из новоселов, да и прохожих, не обратил внимания на два такси, которые подлетели к дому, а через минуту укатили: жизнь текла своим чередом.

Рощин и Шамиль остались с «гостями». Шамиль завладел вниманием маленькой Гемы, катал ее по квартире, начал обучать какой-то незнакомой игре. В машине, когда малышка, разлученная с мамой, разволновалась, он сунул ей под носик какой-то наркотик, Гема стала заторможенной и сонной. Насибу пугали глаза этого мальчика, они были пустыми, мертвыми.

– Рафик, – прижимаясь губами к уху мужа, шептала Насиба, – ты сильный, ходил в спортзал, тренировался. Неужели ты не справишься с этим русским?

– Один на один я мог бы попробовать, – шептал Рафик. – Один шанс из десяти я имею. Но парень приставит нож к горлу Гемы, и все закончится.

– Сколько лет вы обучались в разных там университетах, – сказал Рощин, он будто материализовался из воздуха, – столько лет меня учили убивать. Мне нужны деньги, я не убью господина посла, я сломаю ему руку. – На лице бойца была холодная улыбка. – Наложим шину, истратим бинты, вообще много бессмысленной возни. Не надо толкать мужа в пропасть.

Спокойное лицо Рощина не изменилось, лишь небольшой шрам на лбу покраснел.

Вскоре вернулись Алексей и Заров, они отогнали машины в другой конец города.

Девочка Шамиля совершенно не боялась. Через час они играли, словно родные. Шамиль таскал девчонку по квартире, порой перекидывал через плечи, приговаривая: держись, упадешь, плохо будет.

Рафик держался достойно, понимал, что захвачен, что со временем ему объяснят условия освобождения. За семью он не волновался, знал: все они представляют ценность только живые. Посол сидел с сыном и женой на раскладушке, успокаивая их, убеждая, мол, вскоре все образуется. Октай, так звали мальчика, наблюдал за происходящим с любопытством, ему было шесть лет, он понимал, что их всех взяли в плен, но свято верил в могущество отца и не волновался. Насиба слушала мужа вполуха, не сводила глаз с дочери и страшного парня, который не отпускал Гему ни на шаг.

Когда Насиба видела, как обращаются с ее крошкой, то, закусив шаль, рыдала и однажды прошептала: зверь. Слух Шамиля был действительно звериный, он услышал, подошел к сидевшей на полу матери, спросил:

– Женщина, ты знаешь, как с детенышем обращаются звери?

– Она не хотела тебя обидеть, – вмешался сидевший рядом посол.

– У меня было два брата, – Шамиль поднял за руку Гему, осмотрел. – Один был больше, другой меньше, солдаты убили их.

– Я не верю! – закричала Насиба.

– Они не нарочно стреляли в маленьких детей. – Казалось, лицо Шамиля вырезано из дерева. – Они выпили и просто стреляли, чтобы им было весело.

Висевшая на одной руке Гема начала хныкать. Шамиль забросил ее за шею и вышел.

– Ты мужчина, ты должен что-то сделать! – шептала жена.

Рафик поднялся, сзади шагнул Заров и ударом сбил его с ног. Жена подтащила мужа к себе, мальчонка выглядывал из-за плеча матери и молча плакал.

– За что ты его? – спросил Рощин.

– За яму, в которой я просидел две недели.

Похитители сели за стол, выпили по стопке водки, закусили хлебом.

– Будем считать, начало прошло удачно, – сказал Рощин. – У кого сколько рублей? Доллары пока менять не будем.

Когда все сложили и посчитали, набралось около четырехсот тысяч.

– Забыли купить детям фрукты. Юрик, сходи купи бананы, яблоки, виноград. Тащи сюда посла.

Абасов вошел, держа голову слегка набок.

Рощин подтолкнул ему стул, сказал:

– Мы хотим получить за вас выкуп. Кому лучше дать телеграмму?

– Нас не отдадут без боя, – ответил посол. Надо сказать, держался он хорошо.

– Ты мужчина наверняка умный. Мы сами залезли в эту ловушку, никакого боя не будет, только трупы.

– Не я решаю, – ответил посол.

– Плохо, должен все решить ты. Тогда мы получим деньги и уйдем. Ты и семья останутся живы, – Рощин попытался улыбнуться.

– Гарантии?

– Ты не на переговорах. Выброси из головы глупую мысль, что, раз вы знаете нас в лицо, мы вас обязательно убьем. Мы не хотим ожесточать ГБ, милицию, восстанавливать против себя людей. Все зависит от тебя. Если твое правительство согласно заплатить три миллиона долларов, ни один волос не упадет с вашей головы. Начнется стрельба – мы умрем все. Только мы уже умирали, мы попрощались с жизнью. Ты не знаешь, как это страшно. И у тебя семья. А у нас нет никого.

– Ты прав, но меня не послушают. Престиж страны и прочее… Пообещают, посадят снайперов…

– Ты не уговоришь своих? – спросил Рощин.

– А ты отпустишь меня на переговоры?

– Допустим, я тебя отпущу, ты пойдешь в посольство, объяснишь, как дела. Они скажут, что такой суммы у них нет, нужно время, чтобы собрать деньги. Ты согласишься, пойдешь в гостиницу «Метрополь», снимешь номер, будешь ждать, пока не принесут деньги. Если мы увидим за домом наблюдение, значит, ты продал свою семью.

– Они могут найти вас без меня, – сказал посол.

– Не могут, – уверенно сказал Рощин. – У них нет ни одной ниточки.

– Они обманут меня, – обреченно произнес посол. – Меня легко обмануть.

– Как же тебя назначили послом? – удивился Рощин. – Мне это безразлично. Ты не пойдешь в свое посольство по другой причине. Три миллиона стоишь именно ты, посол. Когда они заполучат тебя, никто за женщину с двумя детьми мне ничего не заплатит. Так что отдыхай.

Хлопнула входная дверь, все вздрогнули, лишь Рощин сунул руку в карман. Вернулся Юрий с пакетами фруктов.

– С ума сойти, все есть, только плати. Который год уже, а я привыкнуть не могу! – Он положил на стол связку бананов, пакет с виноградом и яблоками, достал батон и бутылку водки…

– Я думаю, с выпивкой надо кончать, – сказал Рощин.

– Верно! – Юрий ударил кулаком по столу. – Завтра и покончим.

Глава 2

Полковник-важняк Гуров многое не любил в жизни. Но, если бы ему предложили назвать наибольшее из зол, он бы уверенно произнес: большое оперативное совещание в кабинете министра.

Но в подобных случаях никого не спрашивают и Гурова тоже. Он из принципа, может, из упрямства, пришел в штатском костюме. Друг и непосредственный подчиненный полковник Станислав Крячко вздохнул, слово у койки умирающего, а непосредственный начальник генерал-лейтенант Петр Николаевич Орлов попросту отвернулся.

Гуров на подобные мелочи давно уже не обращал внимания, сел за стол, выложил перед собой две ручки и блокнот, хотя ничего писать не собирался.

Вел совещание первый заместитель министра генерал-полковник Шубин Василий Семенович, мужик неплохой, даже душевный, но в оперативной работе тупой. Это было нормально, оперативных работников в такие верха не пускают. Но, как говорится, кто на земле не пахал, тот и в облаках не летает. Но говорят мудрые слова в коридорах да в сортирах, а решают кадровую политику на коврах и дачах. Прошу не путать.

Гуров лишь мельком взглянул на собравшихся и понял: кроме болтовни и общих указаний, ничего ждать не приходится. По правую руку от Шубина располагался крупный чин из ФСБ, соответственно и весь ряд по эту сторону занимали контрразведчики. По левую руку от Шубина сидели менты, многих из них Гуров знал лично, даже водку с ними пил.

Операция, проводимая совместными усилиями милиции и контрразведки, редко приводит к хорошим результатам. И все это знают, а сделать ничего не могут. Потому как для этого один из министров должен сказать президенту, мол, дайте нам, мы сделаем. А где такого дурака найдешь? А коли гуртом навалимся, так и отвечать гуртом станем, каждому по щелобану и вновь по углам.

Дело, которое предстояло обсуждать, Гуров знал, довольно тухлое дело. Сегодня в семь тридцать утра из аэропорта Шереметьево-2 похищены, исчезли, пропали, испарились, как угодно, посол Азербайджана в Англии с женой и двумя детьми. Семья летела из Лондона.

Посол находился в Великобритании уже давно, вел дипломатические переговоры, и весьма успешно, получил прекрасную прессу. Королева удостоила жену посла личным приемом, передала в подарок детям Азербайджана много фунтов. И почему-то Москва, а не Азербайджан получила восторженный факс с кучей комплиментов в адрес Рафика Абасова и его супруги. Превозносились их манеры, особенно английский, упоминалось даже о примерном поведении детей.

Великолепная семья из Лондона прилетела, прошла пограничный и таможенный контроль, состоялась короткая официальная встреча, посол Азербайджана в Москве и прилетевший посол из Лондона обменялись речами, после чего каждый сел в свою машину и покинул аэропорт. Прилетевший уехал из Шереметьева вторым, так как получал багаж.

Но машина посла, прилетевшего из Англии, в посольство не прибыла. Вскоре ее обнаружили в двух километрах от аэропорта, водитель был мертв, семья исчезла.

На данный момент удалось установить, что «Мерседес» посольства видели стоявшим на месте его обнаружения, у машины было проколото переднее колесо, рядом стояли две машины такси. Но проезжавшие не обратили на происходящее никакого внимания, приняв все за обычное дорожное происшествие.

Врач установил, что у водителя сломаны шейные позвонки. Подобным образом разведчики «снимали» вражеских часовых. В преступных группировках встречались и войсковые разведчики.

Почему у посольской машины не было сопровождения, никто сказать не мог.

Пограничники утверждали, мол, гости контроль прошли и ступили на землю России, следовательно, находились в ведении управления охраны, то есть местной контрразведки, которые, в свою очередь, утверждали, что посольскую машину должна была сопровождать служба охраны посольства.

Давнишний знакомый Гурова, недавно получивший генерала замначальника контрразведки Кулагин заявлял, что высокопоставленная семья границу не пересекала, пограничники получили лишь квиточки да паспорта прилетевших, посла, жену и детей не видели. Препирательства прервал первый заместитель министра Шубин, сделав это в несвойственной ему грубой форме:

– Прекратите! Вы закончите спор на даче, будучи штатскими лицами. Работа по розыску ведется?

Генералы молча кивнули.

– Ясно, похищение было спланировано, разработано самым тщательным образом. Вызвано оно скорее всего заявлением посла английской прессе, что Азербайджан не делит мир на мусульманский и христианский и будет жить по законам Европейского сообщества. И хотя они не являются больше вассалами Москвы…

– И никогда не являлись! – выкрикнули из-за стола.

– Не являлись, – повторил Шубин, но взглянул на крикуна недобро. – Но Азербайджан – брат России и будет последовательно придерживаться ее политики в Европе.

– Кому-то политика министра не понравилась, – подал реплику начальник ОМОНа.

– Мусульманам, больше некому, – ответил начальник МУРа, генерал Тяжлов.

– Самая грубая ошибка, Анатолий Сергеевич, если мы начнем работать против мусульман, – ответил Шубин. – Возможно, этого от нас и ждут.

– Разрешите? – Генерал Орлов тяжело поднялся. – Сейчас сложно делать выводы. Когда похищают людей, всегда выдвигают требования. Появятся требования, мы определим и цель.

На совещаниях Орлов обычно молчал, сейчас его слушали с удвоенным вниманием.

– Мое мнение, цель – деньги. Преступление не носит национальной политической окраски. Обыкновенная уголовщина. Скорее всего за делом стоят политики, так они и при аварии самолета присутствуют.

– Подписывает нам приговор, – шепнул Станислав.

– Собственный приговор, – поправил Гуров.

– Полковник Гуров, что вы шепчетесь? – спросил Шубин. – Вы не согласны с Петром Николаевичем?

Станислав поднялся.

– Полковник Крячко, – представился он. – Шептался я. Если бы мы были не согласны со своим шефом, мы бы молчали.

– Дерзкие эти сыскари, управы на них нет! – негромко сказал начальник управления кадров.

– Мое терпение кончилось! – Гуров поднялся. – Генерал-лейтенант, последнюю Красную Звезду вы получили за нашу работу в Смоленске, где полковник Крячко рисковал жизнью! А вы подшивали в тот момент бумажки.

– Хватит, – миролюбиво произнес Шубин.

– Нет!.. – Чувствовалось, Гурова понесло и могло вынести из министерства.

– Сядь, Лева! Выдохни! – одернул его генерал Орлов.

Гуров, как послушный ученик, опустился рядом.

– Мы уже пытались работать вместе, – продолжал Орлов, – не получается, и нечего время терять. У нас разные методы, различная агентура, иные взаимоотношения на иерархической лестнице. Мое предложение – работать параллельными курсами, в случаях их пересечения конфликты не раздувать, решать мирным путем. Подробности мы уточним с генералом Кулагиным.

– О сроках я не говорю. – Шубин, морщась, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Наверняка наш МИД уже получил ноту, завтра, а может, и к вечеру на телевидении нас ударят, затем начнут бить бесконечно. Не обращать внимания, с прессой вести себя корректно.

– Легко сказать, – обронил кто-то.

– Полагаете, легко? – Шубин оглядел зал.

Многие потянулись к стоявшим на столе бутылкам, начали поглощать воду, словно только что вырвались из объятий Сахары. Все присутствующие понимали, министра нет неспроста. Над головой Шубина занесена карающая десница президента. Сейчас абсолютно ясно, кто ответит.

– Ну а если мы семью вернем в целости, в отутюженной одежонке и начищенных туфельках? – неожиданно громко спросил Гуров.

– Наглец! – Шубин взглянул на Гурова, затем перевел взгляд на Орлова, улыбнулся: – Как говорит один мой наглый подчиненный: это вряд ли!

Когда совещание закончилось, Крячко, Кулагин, Орлов и Гуров собрались в кабинете у генерала.

– Я полагал, что у тебя чувство меры имеется, только очень далеко, – сказал Орлов, стаскивая мундир.

– Мера на месте, а юмор близко, – ответил Гуров. – Может, это и не видно, но я человек на удивление юморной. Нельзя заканчивать совещание траурным маршем. – Он взглянул на часы. – Станислав, кати в Шереметьево, узнай, что там Валентин с Григорием накопали. И разыщи мне «бригадира» тех бандитов, которые там под видом таксистов работают.

– Яшу искать все равно что гоняться за памятником Ришелье на небезызвестной лестнице в Одессе.

– Яша Рунбель, известный одесский пахан, отличается феноменальной физической силой, острым умом и непроходящей аллергией на работу. Обаятельный человек, слова правды не скажет даже перед угрозой распятия, – Орлов уже говорил на одесский манер. – Он не любит «мокрых» дел, но может зарезать за неосторожное слово. Скажите, зачем вам Яша, я отвечу, годится он или нет.

– Я намереваюсь заключить с ним сделку.

– Как? – Станислав чуть не упал со стула. – А последние деньги в акции «МММ» вы вложить не желаете?

– Я не люблю рисковать, мне нужен верный человек! И почему ты еще здесь?

– Тороплюсь, мой полковник, тороплюсь! – Хромая на две ноги, Станислав вышел из кабинета.

Как только дверь за Станиславом закрылась, Гуров посерьезнел.

– Ну что, господа хорошие, вмазались мы по самое некуда? Паша, – обратился он к Кулагину, – давай делить этот кусок дерьма, валять его, мять, решать, что делать.

Кулагин был моложе Гурова года на три-четыре, уже генерал, работал с розыскниками не впервые и завидовал их легкой походке в этой полной крови и грязи жизни. Молодой генерал был умен и понимал, что атмосфера несерьезности, кажущаяся бравада свойственна не ментам-оперативникам вообще, а данной группе и создают ее Станислав и Гуров. Взаимоотношения между ними отнюдь не простые, каждый до тонкости изучил свой маневр, и никто не позволит себе выйти за рамки дозволенного. А сидит над всем простоватый генерал Орлов, следит, чтобы «мальчики» не заигрались, вожжой подергивает, чтобы с ходу не сбились.

Как оперативник Кулагин считал себя ровней Станиславу, а Гурова почитал неизмеримо выше. Однако Павел прекрасно отдавал себе отчет в том, что Лев Иванович поставил себя так высоко, как ему бы никогда не удалось встать в ФСБ. Там бы такому самостоятельному и гонористому быстро чубчик обстригли, узду накинули, поставили в строй. Надо еще учитывать, что в судьбе любого, Гурова в частности, госпожа Фортуна играет роль не последнюю. Сначала Гурова прикрывал генерал Турилин, затем подрос Орлов и стал генералом. Тут и Станислав рядом, тоже фигура не слабая. Любой всесильный генерал затылок до плеши прочешет, прежде чем увольнение подписать. Нет их, мастеров-колдунов, перевелись. Одного еще как-то можно прибрать, двоих, так кровью изойдешь, а троих, так…

– Павел, у вас есть конкретные предложения? – прервал размышления Кулагина генерал.

– Чего? – Кулагин не мог вернуться в сегодня, потому решил обидеться: – А с каких это дел, Петр Николаевич, вы со мной официально заговорили? Я вам на ногу наступил? Десять лет Пашкой бегал, а тут Павел и на «вы»? Обижаете.

– Я, честно сказать, Паша, твоего отчества вспомнить не мог. Ты генерал, в должностях мы равны…

– Но совесть я пока не потерял, свое место в розыскном деле знаю, – перебил Кулагин. – Лев Иванович, может, и без званий и без должностей нас поглавней. Мое предложение вам не интересно, любой школьник знает, что дуб могучий, а ветер пронзительный и смерть дышит в лицо.

Орлов, прикрыв ладошкой рот, улыбнулся, а Гуров хохотнул с удовольствием.

– Выехать в Шереметьево и заново попытаться определить, как перехватили семью посла, каким образом вывезли с аэропорта? Я могу много интересного рассказать. Продолжить?

– Валяй. – Орлов ободряюще кивнул. – Чтобы громить бастионы, надо их иметь. Ты будешь строить, мы будем громить. И так до бесконечности.

– Согласен! – обрадовался Павел. – Только строить будет Гуров, ломать дело не хитрое.

– Ряженые, – сказал Гуров. – В аэропорту находились ряженые. Пограничники, работники служб, таможни, установим. Люди, которые беспрепятственно могли подойти к семье посла. За эту часть операции я отвечаю. В дальнейшем возможны варианты. Ряженый берет чемодан и малыша…

– Чемодан не годится, одна рука бандита должна быть свободна, – возразил Орлов.

– Верно, – кивнул Гуров. – Хотя если второй ряженый приставляет ствол к боку посла и шепчет: «Пройдем этой дверью»?

– Зачем осложнять, если возможно держать и пистолет и малыша? – согласился Гуров.

– Осложнять не стоит. Один несет ребенка, другой говорит пару фраз, – согласился Гуров.

– Но посла встречала охрана и лимузин, – возразил Кулагин.

– Так посла, не президента, где охрана на два шага не подпустит, да еще надзирающие стоят… Сам знаешь. Прилетели, общая неразбериха, посла сторонкой, мимо очереди, – рассуждал Гуров. – Службы разные, люди в лицо друг друга не знают. Чемоданы…

– Ты забыл паспортный контроль, – подсказал Кулагин.

– Паспорта у гостей какой-нибудь чин отобрал, сказал, указывая на дверь: «Сюда, пожалуйста». Начнем выяснять, кто конкретно встречал, в сменах запутаемся. Там наши, ваши, служба охраны, внутренняя служба. – Кулагин махнул рукой.

– Можно проще, был посол и нет посла, а женщин и детей много, – сказал Орлов. – Лева, кончай молчать, выкладывай свои соображения.

– Следует дать по рукам, чтобы надолго запомнили. Работать по прямому пути следования семьи нужно обязательно. Павел, это твое дело. И фирма твоя с давних времен людей пугает. А я с группой оперов займусь дорогой навстречу. Людей много, потоки перемешиваются, вроде это плохо, но есть люди, которые много видят и знают. Я попытаюсь с некоторыми переговорить, нажать, попытаться решить вопрос мирно. Серьезной драки никто не хочет.

Приметы некоторых похитителей получили хорошие, вызывал недоумение парнишка, крутившийся у посольского «Мерседеса». Судя по описанию, ему было не более двенадцати-тринадцати лет.

Кулагин смотрел больными глазами, именно в его части операция провалилась, а ведь казалось, так просто найти такси, которые увезли семью почти от здания Шереметьева.

Гуров рассматривал фотороботы двух подозреваемых и почти не сомневался, что усатый блондин с небольшим шрамом на лбу тот самый, о котором ему сообщила агентура, старший сержант, по другим данным старлей, то ли Русин, то ли Рубанов или Рубинов? Низковато звание для такого масштабного дела, однако чем черт не шутит. Послать запросы в части? В какие части, все переформировано, многие демобилизованы. Но канцелярская машина крутилась, хотя одной фамилии было явно мало.

Послали запросы в места заключения. Пришел лишь один ответ, что Всеволод Рубинов убит при попытке к бегству.

– Обкакались, господа хорошие, – подвел итог генерал Орлов. – И контрразведка, и розыск, я не делю на ваших и наших, мы с тобой, Паша, обыкновенные говнюки. Ты как полагаешь, пацан, что крутился у машины, из банды или посторонний?

– Не знаю, не думал, Петр Николаевич, – ответил Кулагин.

– Боевик, – уверенно ответил Гуров. – Наше производство, лично изготовили.

– Это как понимать? – спросил Рыгалин, генерал контрразведки. – Его мать родила, отец воспитал. Я попрошу тут политику не вмешивать.

– Согласен, никакой политики, обыкновенный бандитизм, – спокойно ответил Гуров. – Он в футбол должен гонять, а мы из него бандита изготовили. Три свидетеля говорят о его мертвых глазах. Парень в цирке их приобрел или мама таким родила? Мы его таким изготовили, вот ты, генерал, и я.

– Прошу не тыкать, не забывайтесь, полковник!

– Я забуду, плевать, кадры запишут навечно…

– Заткнитесь! – Орлов хлопнул ладонью по столу. – Что мне министру докладывать?

– Упустили из-за разгильдяйства служб, – громко сказал Станислав. – Не станем же мы на старости лет врать?

– Простите, Петр Николаевич, у нас имеется свой план действий. – Рыгалин, который был в равной должности с Кулагиным, но как более опытный аппаратчик подмял Пашу и завладел инициативой.