Текст книги "Дипломатический труп"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Вежливо ответив на приветствие, Крячко отказался от напитков и табака.

– В таком случае, я вас слушаю, – сказала женщина.

Стас достал из кармана фото Горбылина. Повертев снимок в руках (как догадался Крячко, его собеседница прикидывала – стоит ей узнавать клиента или нет), госпожа Тереза, наконец, подтвердила, что этот сеньор – один из постоянных клиентов ее заведения.

– Он большой любитель женщин! – многозначительно отметила она. – И каждый раз требует себе новую. Последние несколько дней его нет, но, думаю, сегодня-завтра он должен появиться.

– Да, нет, уважаемая сеньора, этот господин больше не появится. Нигде и никогда… – с подобающим случаю скорбным выражением лица сказал Станислав.

– Его арестовала полиция? – брови госпожи Терезы поднялись высоко, а в ее глазах отразились удрученность и недоумение.

– Нет, он умер… – сообщил Стас. – Мы расследуем этот случай и пытаемся понять, что же произошло – смерть от естественных причин, убийство или суицид.

– Помилуй меня, пресвятая дева Мария! – воскликнула хозяйка салона. – Какой ужас! Но почему вы считаете, что он мог покончить с собой? Он был такой жизнелюб, что о самоубийстве речь вообще не может идти!

– Почему же это не может? Причины бывают разные… – не согласился Крячко. – Например, он мог подцепить ВИЧ. А почему бы нет? Недели полторы-две назад он самостоятельно лечился от гонореи. Где-то ж он ее подцепил?

Госпожа Тереза упреждающе вскинула руку.

– Но только не у нас! – категорично заявила она. – У нас, у каждой из массажисток, при себе электронный «паспорт здоровья», с отметкой о ежемесячном прохождении проверки у венеролога. А клиенты, которые помимо массажа требуют иных услуг, не имеют права на контакты без латексной защиты. Вы понимаете, о чем идет речь. Скорее всего, заразиться венерической болезнью сеньор Горбылин мог в предместьях, у индивидуалок. Они просят очень мало, но у каждой – целый «букет» соответствующих заболеваний.

– Хорошо… – Станислав изобразил великодушный жест, который можно было понять: охотно верю! – С этим вопросом худо-бедно разобрались. Но меня интересует один сеньор, скорее всего, американец, похожий на Джорджа Буша-младшего. Он тоже бывал у вас, причем параллельно с господином Горбылиным. Однако встреч с ним постоянно избегал. Кто он и что тут делал? Только, госпожа Тереза, не надо говорить о том, что он обычный ваш клиент или там вуайерист, получающий удовольствие от подглядывания за уединившимися парочками.

Теперь управляющая заведением молчала довольно-таки долго. Наконец, потерев лоб пальцами, она неохотно произнесла:

– Что-то я такого не припомню…

– Сеньора, мы не в бирюльки к вам пришли играть! – впервые за все время разговора в голосе Крячко зазвенел металл. – Ваши охранники уже подтвердили факт того, что данный господин здесь бывал. Не хотите говорить с нами – дело ваше. Но тогда к вам приедет местная полиция. Позвольте откланяться! – Он сделал вид, что хочет встать и уйти, но его собеседница поспешно замахала рукой.

– Мы могли бы договориться, что сказанное мною останется строго между нами? – в ее голосе прозвучали просительные нотки. – Нет, нет, полиции я не боюсь. Тут я ни в чем и ничем не запятнана. Я боюсь потерять клиентов. Огласка может мне здорово повредить.

– Обещаю! – твердо сказал Стас.

– Хорошо… – управляющая тягостно вздохнула и поведала нечто, как это мог бы назвать Крячко – «свистеж с намеком на реальность».

По ее словам, месяца полтора назад к ней пришел этот самый «Буш», который поведал о своей душевной боли. Для начала он показал справку психиатра, где черным по белому значилось, что господин Николас Скинли страдает особой формой психического расстройства. Суть недуга заключалась в том, что этот человек не был способен вести нормальную, с точки зрения обычного человека, интимную жизнь. И прежде всего потому, что по своей сути был гомосексуалистом с вуайеристскими наклонностями.

Месяца три назад, рассказал Николас далее, он познакомился в бассейне с молодым мужчиной, которого звали Макс Горбылин. Тот тоже был не чужд однополым отношениям. По его словам, они сразу же нашли общий язык и стали регулярно встречаться. Разумеется, со всеми вытекающими последствиями подобных свиданий. Но вот через какое-то время Скинли заметил, что Макс стал его избегать. Он проследил за своим «другом» и понял, что тот к их отношениям по какой-то причине охладел и увлекся женщинами. Николас никак не ожидал подобного коварства со стороны своего друга. Со слезами на глазах Скинли рассказывал о том, какой для него это был страшный удар. Но самое скверное заключалось в том, что сам он по-прежнему тяготел к Максу.

И вот, суммируя все вышесказанное, Скинли предложил госпоже Терезе сделку. Он готов был удовольствоваться лицезрением любовных утех Макса даже с женщиной, лишь бы видеть это лично. Особо он указал один из пунктов справки, который гласил о том, что данный человек в целом миролюбив и безопасен. Но если не воспрепятствовать накоплению в его душе негативных настроений, обид и неудовлетворенности, то он может стать опасным маньяком, способным на самые жуткие вещи.

– Ну, посудите сами, – доверительно повествовала женщина, – что мне оставалось делать? Рассудив, что раз уж у них были такие, более чем близкие, отношения и подглядывание Николаса за Максом никому не навредит, я… Я разрешила ему воспользоваться этой возможностью, задействовав специальный массажный кабинет, который у нас здесь оборудован.

– В смысле, помещением, из которого вуайеристы могут наблюдать за клиентами и массажистками, занимающимися постельными делами в соседнем кабинете? – уточнил Станислав.

– Ну, да, именно так… – госпожа Тереза потрясла кудряшками туго завитых волос. – Надеюсь, вы поймете правильно, но у нас наряду с другими есть и такой вид услуг, как тайное наблюдение за влюбленными парами. Впрочем, все это строго по согласию всех участников подобного действа!

– Ну, он, наверное, и оплатил свой заказ щедро? – Крячко понимающе усмехнулся.

Издав досадливое «Хм-м!», его собеседница, сокрушаясь, вздохнула.

– Разумеется! Мы живем в материальном мире, и мне надо платить налоги и давать зарплату своим сотрудницам… Но, я надеюсь, вы свое слово сдержите, господин Станислав?

– Сеньора, я никогда никого не обманываю! – раздельно произнес Стас. – Я и еще один мой коллега приехали сюда проводить расследование, а не читать мораль тем, кто в этом не нуждается. Скажу прямо: я не слишком приветствую подобного рода деятельность, каковая практикуется здесь. Но и осуждать тоже не берусь.

– Ну, и на этом спасибо! – благодарно улыбнулась госпожа Тереза. – Знали бы вы, господин Станислав, как тут непросто работать! Вот и господин Николас, и господин Макс… Как мне относиться к мужчинам, повстречавшись с такими «голубыми особями»?

Крячко негромко рассмеялся, сочувственно качая головой.

– Госпожа Тереза! В русском языке есть такое выражение – святая простота. Это в известной мере о вас. Должен вас разочаровать. И Макс, и Николас вряд ли были гомосексуалистами. Особенно Макс. Да, они были знакомы, но Николасу на Макса требовался серьезный компромат. И он здесь его сумел найти, скрытно снимая Макса с массажистками на видео. Только и всего лишь. Справка, я уверен, была стопроцентной липой. Где ее выдали?

– В центральной психиатрической клинике Мехико! – со значением в голосе сообщила его собеседница. – Даже запомнила фамилию доктора – Эрнесто Паолури.

– Что-то мне подсказывает, такого доктора там никогда не было и нет, – в голосе Стаса звучал убийственный сарказм. – Если им сейчас позвонить, то они наверняка этому очень сильно удивятся. С точки зрения здравого смысла, справку, подобную той, о которой рассказали вы, написать мог пациент психушки, но никак не лечащий его врач.

Он поднялся с дивана-кресла и, попрощавшись с управляющей салона, направился к выходу, оставив ту в растерянном недоумении.

Выйдя в холл, Стас встретился взглядом с охранником, который все еще продолжал разминать и растирать свою руку. Ему за себя отчего-то стало неловко.

– Ты, это, извини, амиго, что так все получилось! Надеюсь, у тебя ничего серьезного? – сочувственно поинтересовался он.

– Да, ничего, ничего, сеньор! Обойдется… – кисловато улыбнулся тот. – В нашей работе бывает и хуже. Я хотел бы спросить, где вы так мастерски освоили джиу-джитсу?

– Нет, амиго, это не джиу-джитсу, это русское боевое самбо. А осваивал его во время службы в спецназе.

– О-о! Русский спецназ – это сила! – уважительно произнес тот.

Когда Костя и Станислав, выйдя из салона, зашагали по тротуару, невдалеке от них остановилось такси, из которого вышли двое парней, которые, чему-то гогоча, с видом завсегдатаев направились к «Ласковой киске».

– Да, я вижу, сюда не зарастает «народная тропа»! – кивнув в их сторону, насмешливо отметил Крячко.

– Сеньоры, такси взять не желаете? – высунувшись из кабины, спросил таксист.

– Поехали! – не дожидаясь перевода, Стас сел на заднее сиденье и махнул рукой. – К российскому посольству! Хватит по автобусам мыкаться.

Сев с другой стороны, Буряк пояснил таксисту по-испански, куда именно надлежит ехать. Когда машина покатила по улице, тягостно вздохнув, Константин посетовал:

– Сейчас вот вы с охранником говорили по поводу армейской службы. А вот мне с этим не повезло. Знаете, как обидно! Очень неприятно носить кликуху «белобилетчик». Иногда бывает, попадешь в компанию, где есть те, кто служил в армии. Это совсем другие люди. Серьезно! Они даже сами не замечают, насколько они отличаются от тех, кто не служил. Но, самое главное, они видели и испытали то, чего не видел и не испытывал я. Слушаю их разговоры, их воспоминания, и гложет меня досада – я не из их касты.

– Не переживай! Быть армейцем – не отметка в военном билете, а состояние души, – парировал Крячко. – Уж поверь на слово! Понимаешь, даже не служивший, но имеющий в душе настрой быть защитником своей семьи, своей земли как воин значит намного больше отслужившего, но так и не ставшего воином. Вот возьмем подполковника Горбылина. Он, что, был воином? Нет. Мелкий торгаш в погонах, карьерист, думавший только о своих шкурных интересах. С таким в разведку я ни за что бы не пошел. Такой или струсит, или предаст. Так-то вот!

Слушая Станислава, Костя возгордился. Ведь из слов его собеседника вполне определенно явствовало, что, в отличие от Горбылина, он, Константин Буряк, достоин того, чтобы такой крутой и правильный мужик, как Станислав Васильевич, без колебаний и сомнений взял его с собой в разведку.

Через полчаса, выйдя у посольства, они подошли к проходной, через которую в обоих направлениях время от времени проходили посетители российского диппредставительства. Спросив у охранников, не вернулся ли еще Лев Гуров, Стас достал телефон и набрал номер его телефона.

– Ты еще в городе? – спросил он, услышав отзыв.

– Возвращаюсь, – откликнулся тот. – Буду меньше чем через час. А вы уже на месте?

– Да, удалось узнать кое-что интересное. Приедешь – расскажу, – многозначительным тоном пообещал Крячко.

Рассудив, что Гуров будет еще не скоро, в то время как «война – войной, а обед по расписанию», Станислав и Константин отправились в столовую. Употребляя предложенные им блюда, они обсуждали перипетии своего недавнего визита на улицу Красивых Облаков. О чем-то задумавшись, Буряк неожиданно предложил:

– Станислав Васильевич, а давайте нигде не будем упоминать о том, что были в массажном салоне, да и вообще на той улице? Мне кажется, Жене едва ли будет приятно узнать о том, что я, пусть и в качестве переводчика, оказался в борделе. Самому-то противно, как будто искупался в выгребной яме. Сейчас пойду, помоюсь под душем.

Покрутив головой, Стас негромко рассмеялся.

– Да, с этим трудно не согласиться. Добро! Об этом нигде ни слова. Тем более, что мы ничего нехорошего и не совершили и даже не собирались совершить. Мы – чисты и невинны!

После обеда его с неимоверной силой потянуло в сон. В Москве в это время уже была глубокая ночь, а он пока еще так и не привык к суткам наоборот. Прямо из столовой Крячко отправился в свою комнату и, рухнув на диван, тут же уснул как убитый.

Его разбудил звонок телефона спутниковой связи. Подняв голову, Стас увидел Гурова, который, судя по всему, только что вошел. Издав недовольное сопение, Крячко сердито пробурчал:

– Петра, что ль, нашего черти раздирают? Чего названивает то и дело?

Но, как оказалось, у Орлова было срочное сообщение, полученное им от полковника ФСБ Вольнова. Тот, имея тесные контакты с российскими разведслужбами, несколько часов назад узнал о том, что в отношении российского посольства в Мехико спецслужбы США готовят провокацию, причем с использованием кого-то из его сотрудников.

– Не исключено, это сообщение, скажем так – несколько запоздавшее эхо недавних планов американцев в отношении Горбылина, – голос генерала звучал хрипловато и даже несколько вымученно. – Это все связано с ситуацией на Украине. Там уже, по сути, начинается фашистско-бандеровский мятеж. О готовящемся путче наши спецслужбы ее руководство предупреждали уже не раз. Но реакция киевских верхов совершенно непонятна. Боюсь, арабский сценарий в Киеве сработает без осечки. Вот… А как отвлекающий маневр в ряде стран мира намечены провокационные акции антироссийской направленности. Например, может быть задействован такой вариант, как беспричинная стрельба в густой толпе. Ну, или еще что-то подобное. Но это пока только предположения. В общем, мужики, будьте начеку. Турманову соответствующее сообщение из МИДа уже отправили. Что нового у вас?

– У меня пока ничего, – Лев пожал плечами. – Ездил по городу на общественном транспорте, осматривал достопримечательности. Сейчас хочу на пару часов лечь и вздремнуть. Может, что-то у Стаса есть? Даю трубку!

Крячко запоздало изобразил протестующую мину и замахал руками. Но телефон все же взял и пробурчал в микрофон:

– Как же ты не вовремя! Такой сон снился! Ну, что у меня? Установил абсолютно точно, что Горбылин был постоянным клиентом борделя, замаскированного под массажный салон. Некий америкос, назвавшийся Николасом Скинли, тайком снимал его на видео, скорее всего, для компромата. Видимо, что-то затевал. Вот пока и все…

Отдав телефон Гурову, он спросил все с тем же кисловатым видом:

– До скольки дрыхнем?

– Я всего лишь на часок… – сбросив туфли и, падая на свою койку, откликнулся Лев.

– Ну и я тоже – на часок! Только на час… – пробормотал Стас, засыпая на полуслове.

Глава 8

Вопреки их надеждам, менее чем через полчаса в комнату кто-то постучался. Подхватившись с дивана, вновь разбуженный Стас подошел к двери и открыл защелку замка. За дверью стоял Буряк, будучи чем-то очень встревоженным.

– Костя, что за проблемы? – сонно спросил Крячко.

– Леонид Константинович просил передать, что у нашего посольства собралась толпа какой-то агрессивной молодежи. Полиции пока не видно, поэтому все мужчины идут в подкрепление охране – вдруг кому-то из этих «митингантов» взбредет в голову начать штурм посольства? Вы подойдете?

– Уже идем! – донесся голос Льва, который за считаные секунды успел подняться на ноги и уже двинулся в ванную умыться.

Когда они вышли из жилого корпуса, то сразу же увидели за воротами не слишком многочисленную – с полсотни человек – толпу молодежи, скорее всего, студентов. Причем большинство собравшихся представляли собой, скорее всего, представителей Канады и США. Митингующие держали в руках явно не наспех сделанные плакаты и транспаранты, а также неведомо откуда раздобытые украинские флаги с изображением трезубца.

На плакатах значилось уже ставшее избитым и приевшимся: «Россия, оставь Украину в покое!», «Евровыбор Украины – суверенное право ее народа!», «Имперский русский медведь, когти прочь от стран, идущих к демократии!» и тому подобные госдеповски-евросоюзовские агитки. На ломаном русском по, скорее всего, заранее заготовленным шпаргалкам митинганты нестройно горланили:

– Укьрьяна – да, Рьяссия – нэтт!..

Невдалеке от толпы кучковались представители «самых правдивых, демократичных и независимых» западных СМИ с видеокамерами и фотоаппаратами. Сотрудники посольства, в том числе даже несколько женщин, стояли во дворе перед зданием посольства, собираясь его отстаивать, в случае если произойдет нападение. Лев и Стас, не задерживаясь, зашагали к воротам, перед которыми выстроилась цепочка рослых охранников. Сразу же было заметно, что их втрое меньше горластой толпы.

– Лев Иванович! Станислав Васильевич! – оперов догнал Костя, который торопливо заговорил: – Леонид Константинович просит вас вернуться – там опасно.

– Да сейчас везде опасно… – невозмутимо парировал Гуров. – Ты с нами? Ну, тогда пошли.

Пройдя между охранниками, они втроем приблизились к самим воротам, изучающе глядя на собравшихся. Опытное око сыщиков с многолетним стажем сразу же уловило фальшивую наигранность, даже некоторую механистичность протестного скандирования. Почувствовав в себе некий кураж поиздеваться над этими «клоунами дешевыми», Стас с широчайшей улыбкой простер к ним руки и, выступив вперед, подобно режиссеру некоего «реалити-шоу», останавливающего съемку, несколько раз хлопнул в ладоши и махнул рукой.

Среди митингующих, озадаченных этим жестом, началась разноголосица, однако большинство продолжало тупо горланить свою речевку. Тогда Крячко, сунув в рот два пальца, издал столь мощный свист, что у стоявших невдалеке от него людей зазвенело в ушах. Толпа оторопело замолчала. Вскинув руки, как дирижер, Станислав изобразил ими движение, словно предлагая продолжить скандирование, но уже под его управлением. «Купившись» на этот прикол, митингующие загорланили все то же:

– Укьрьяна – да, Рьяссия – нэтт!..

Однако коварство замысла этого странного русского поняли они не сразу. Втянувшись в управляемый им галдеж, митингующие незаметно для себя сместили интонации и акценты, в результате чего их протестное скандирование с какого-то момента приобрело гротескно-пародийные оттенки. Их возвышенно-патетическое «да!» стало затянуто-мычащим, тогда как протестующее «нет!» – писклявым и отрывистым. Увлеченно «дирижирующий» Крячко услышал раздавшийся сзади громкий смех охранников. И только тогда митинганты поняли, как мерзко и гнусно их обманули, сделав посмешищем.

Толпа, оборвав скандирование, возмущенно загорланила, явно намереваясь ринуться к воротам. Однако в этот момент снова произошло нечто неожиданное. Невысокого роста, на вид щупловатый, но жилистый парень тоже громко свистнул и решительным взмахом руки, добившись внимания, резковатым, внятным голосом спросил на отличном испанском:

– Сеньоры, если вы так ратуете за Украину, то хотя бы знаете, как называется ее столица? Предлагаю три варианта ответа: Минск, Ереван, Ашхабад!

После секундного замешательства из толпы послышались разноголосые выкрики:

– Ерефань! Миньськ! Ачкабат!..

Среди охранников снова послышался смех.

– Вообще-то, столица Украины – Киев, – с ироничным сочувствием сообщил Буряк. – Ну да ладно… А на какой реке он стоит? На Волге, на Енисее, на Колыме?

Обрадованные тем, что прозвучало знакомое название, несколько человек заорали:

– Вольга! Вольга!

Взрыв хохота среди охранников, да и среди дипломатов, вынудил их поменять свою точку зрения:

– Калима! Калима!..

Теперь многие из находящихся во дворе посольства хохотали до слез. Седоватый долговязый джентльмен с желчным лицом, который, как сразу же догадались опера, был здесь своего рода «смотрящим» от заказчика акции, маяча за спинами своих горлопанов, нервно кривился и, судя по всему, не знал, что ему делать. Ведь как все здорово начиналось! И студентов удалось нанять не по самой высокой цене – многие согласились поорать и за полсотни баксов… И с полицией представителю Госдепа удалось договориться, что она «опоздает» в обмен на обещание обойтись без физических эксцессов… И вот теперь вся эта нужным образом настроенная толпа стала посмешищем для этих коварных русских. О, дэвил! Откуда принесла их нелегкая, этих троих?! Что же делать? Остается только одно – нарушив обещание, данное полиции, спровоцировать толпу на штурм, чтобы этим русским стало не до смеха.

Встретившись взглядом со «смотрящим», Лев словно прочитал его мысли. Он что-то быстро шепнул Константину, и тот, снова вскинув руку, своим сильным голосом, перекрывая вопли, объявил:

– Сеньоры! Мой друг, знаменитейший сыщик Лев Гуров, предлагает русский поединок. Пусть против него выйдет самый сильный из вас и попробует сбить его с ног. Если это удастся, мы все, здесь стоящие, вместе с вами прокричим «Украина – да, Россия – нет!». Если же он опрокинет своего соперника, вы будете кричать «Да здравствует Россия!» Есть желающие?

Желающих драться с русским медведем не оказалось. Митинг на этом закончился сам по себе. Американцы и канадцы молчком смотали флаги и транспаранты и нестройным овечьим стадом потянулись к автобусам.

Час спустя после описанных выше событий опера и с ними Буряк вошли в кабинет посла. С одной стороны, Турманов хотел с ними увидеться сам, чтобы поблагодарить за решительные действия и нестандартное решение возникшей проблемы. А с другой, и опера хотели обсудить с ним некоторые вопросы.

После слов благодарности и рукопожатий главы дипмиссии собеседники перешли к более прозаичным темам. Упомянув о звонке Орлова, Гуров предположил, что сегодняшний антироссийский митинг проведен вместо задумывавшейся куда более серьезной и, возможно даже, кровавой провокации, которая по причине смерти Горбылина стала невозможной.

Станислав рассказал (разумеется, не углубляясь в некоторые детали) о том, что удалось узнать от госпожи Терезы. Это повергло посла в тягостное раздумье. По его лицу было видно, сколь он признателен тем, кто осчастливил посольство подобным сотрудником.

– Леонид Константинович, – нарушив молчание, заговорил Гуров, – анализируя уже имеющиеся факты, приходится сделать заключение, что в смерти Горбылина человек, назвавшийся Николасом Скинли, вряд ли был заинтересован. Да и представители местной криминальной «фауны», скорее всего, тоже непричастны.

– Думаете? – Турманов с сомнением повел головой. – И каковы тому основания?

– Задам такой вопрос… – Лев говорил, глядя на картину кисти Сикейроса, висящую на стене кабинета. – В ближайшее время намечались крупные сделки России с Мексикой в сфере военно-технического сотрудничества? Меня не интересуют детали. Меня интересует сам факт.

Посол сдержанно рассмеялся.

– Друзья мои! Сам факт подобных переговоров является в известной мере государственной тайной. Впрочем, раз уж это необходимо для дела, скажу. Но при условии, что это останется в стенах кабинета. Так вот, месяца два назад и в самом деле прошли переговоры наших оборонщиков с мексиканцами по поводу крупных поставок вооружений. В следующем месяце уже возможна их практическая реализация. Думаю, американцы от такой перспективы не в восторге. Они уже давно привыкли считать Латинскую Америку своим «задним двором»…

Понимающе улыбнувшись, Гуров задал следующий вопрос:

– А Горбылин этой информацией располагал?

Турманов озабоченно нахмурился и кивнул.

– Не в полном объеме, но кое-что ему было известно. Я подозревал, что человек он ненадежный, и поэтому слишком уж с ним не откровенничал. Считаете, он мог слить информацию американцам?

– Уверен! – твердо произнес Лев. – Не буду пока судить, зачем он это делал: из-за денег, просто по дурости, возможно, хотел набить себе цену или его шантажировали. Но то, что кого-то он информировал, – для меня факт бесспорный. Кстати, тогда еще вопрос. Предположим, если бы на него было оказано давление, он имел возможность сорвать предполагаемую сделку?

– Теоретически – да, – сведя брови, посол стиснул в кулаке авторучку. – Например, как бы в порядке частной инициативы он мог, например, по секрету проинформировать мексиканских военных о том, что якобы мы собираемся поставить им некондиционную технику со скрытыми дефектами. Понятное дело, это могло бы сорвать сделку, и даже гарантии экспертов едва могли бы что-либо исправить.

– Вот! – Гуров стукнул пальцем по столу. – То есть Горбылина, скорее всего, могли задействовать именно для этого. Провокация со стрельбой – это не для него. Террорист он никакой. А вот срыв сделки… Вот тут-то компромат и мог пригодиться. В обмен на сохранение своего реноме и, соответственно, карьеры Горбылин сделал бы именно то, о чем вы только что сказали. Поэтому американцам убивать его не было никакого смысла.

– Но, может быть, он отказался, за что его и отравили? – предположил Турманов.

– Чем? Полонием, как Литвиненко в Лондоне? – иронично сказал Крячко. – Полоний, таллий и тому подобное на экспертизе вылезло бы обязательно. Да и клиника совершенно не та. Я скорее поверю в то, что в его комнату пробралась гремучая змея, укусила и уползла. Как в «Пестрой ленте» у Конан Дойля.

– И что же тогда делать? – озадаченно глядя на оперов, спросил хозяин кабинета.

– Искать Николаса Скинли, искать Мигеля-Матадора, того усатого, которого с Горбылиным видела Сабрина… – перечислил Лев. – Думаю, разгадка в них. Леонид Константинович, а наши посольские спецслужбисты не могли бы достать фотогалерею сотрудников посольства США? Вдруг там обнаружится знакомое лицо?

Подумав, Турманов пообещал напрячь Даниила Смирнова. На его вопрос о планах на сегодня Гуров пояснил, что хочет при посредничестве Константина созвониться с центральной психиатрической клиникой. Ну а потом они снова начинают пеший «чес» по ближайшим окрестностям. Суть этого променада все та же – привлечь к себе внимание старым военным приемом, именуемым «вызываем огонь на себя».

– А это не слишком рискованно? – посол испытующе посмотрел на своих гостей. – Вы не допускаете, что подобное может иметь не самые приятные последствия? Все же, согласитесь, здешний криминал намного серьезнее, чем у нас. Тем более, что одно нападение уже произошло.

– На рожон не лезем, – Лев усмехнулся, – а в остальном, как говорится, все под богом ходим.

Выйдя во двор и присев на уже знакомую скамейку, он набрал на своем сотовом номер, позаимствованный в приемной посла. Предав телефон Косте, он быстро продиктовал суть вопроса:

– Представься и спроси, работает ли у них доктор Эрнесто Паолури и был ли у него на приеме некто Николас Скинли.

Кивнув, Буряк поднес к уху телефон и что-то спросил по-испански. Выслушав собеседника, он спросил еще что-то. Потом что-то уточнил… Его разговор затянулся минут на пять. Наконец, нажав на кнопку отбоя, Костя вернул телефон и рассказал о своем разговоре с доктором Паолури. Такой доктор в клинике работает. И некий американец был у него на приеме. Но никаких справок этому человеку никто не давал. Хотя – да, тот очень просил о подобном одолжении и даже предлагал немалые суммы денег. Но врач, заподозрив, что затевается какая-то афера, категорически отказал.

– И тогда Скинли – если только он и в самом деле Скинли – пошел другим путем, – язвительно проговорил Крячко. – Какой-то сговорчивый эскулап за хорошие деньги состряпал ему идиотскую справку.

– Значит, с этого края нам ловить нечего, – поднимаясь со скамейки, заключил Гуров. – Тогда идем «в народ»…

Остаток дня они провели на ногах. Ходили по улицам, не самым дальним от посольства. Одно из направлений индивидуально выбрал себе Гуров, другое – уже сложившийся «дуэт» Крячко – Буряк. Первое, куда решил заглянуть Станислав, был все тот же полицейский участок. Уже знакомый ему капитан сообщил, что час назад ему звонили из отделения полиции, где содержатся вчерашние наркоманы-налетчики.

Те долго отказывались и отнекивались, но, в конце концов, признались, что нанял их некий европеец, который себя никак не назвал, но предложил им хорошие деньги. По его словам, следовало проучить двух негодяев, которые нечестным путем отсудили у него бунгало. Обездоленный нанял наркоманов поколотить «негодяев» и, самое главное, отнять у них документы. Он заверил уже мучимых ломкой наркош, что в масках их никто не узнает, а случись им попасться, он гарантированно их выручит, наняв самых лучших адвокатов.

– Да-а… Долго им придется ждать обещанного! – резюмировал Станислав.

На его вопрос о возможности составить фоторобот заказчика нападения капитан пояснил, что его коллеги уже и сами подумывали об этом, но наркоманы заявили, что «совсем не помнят того человека», и поэтому вопрос пока остается открытым.

Зато, по словам капитана, появились кое-какие зацепки в поисках Мигеля-Матадора. Минувшим вечером местной полиции удалось задержать одного из его бывших подельников. Тот попался на краже в ювелирной лавке, и ему светит немалый срок, поскольку он рецидивист. Полицейские предложили ему сделку, позволяющую смягчить приговор, но вор пока упорствует, уверяя, что с Мигелем давно уже никаких дел не имеет и где тот скрывается, понятия не имеет.

– А у него есть усы и лысина? – сразу же заинтересовался Крячко.

– Да, сеньор, усы и лысина у него есть… – охотно подтвердил капитан.

– Если бы мне дали его фото, я бы попробовал уточнить у одного случайного свидетеля, не этот ли гражданин разговаривал с атташе Горбылиным незадолго до его смерти.

Обрадованный тем, что в этой истории появляются новые факты, позволяющие ощутимо ускорить расследование, капитан пообещал, что завтра же утром «сеньор полковник» получит требуемое фото.

Выйдя из здания полицейского участка, Станислав и Костя двинулись по городу дальше. Зайдя в пару супермаркетов, Стас неожиданно заметил за собой «хвост». Это был долговязенький тип лет двадцати пяти в скромном джинсовом костюме.

Зайдя в очередной супермаркет и заметив на стеклянной перегородке отражение шпика, входящего следом, Крячко тут же, как бы вспомнив о чем-то очень важном, резко развернулся и с озабоченным видом поспешил назад. Проходя мимо соглядатая, отпрянувшего к стенке тесноватого вестибюля, Стас преувеличенно вежливо уступил дорогу шествовавшей навстречу ему сеньоре и как бы нечаянно наступил ему на ногу. Его твердокаменный каблук, опустившись на сандалию шпика, более чем девяностокилограммовой массой приплющил пальцы к полу.

Несчастный соглядатай пронзительно взвизгнул, широко раскрыв глаза и болезненно сморщившись.

– Ах, какой же я неловкий! – сокрушаясь, Стас всплеснул руками. – Простите, простите меня сеньор! Я очень виноват! Очень! Чем я могу загладить свою вину? Вот, вот, примите эту скромную сумму! Сдачи не надо! – сунув в карман шпику долларовую бумажку, продолжая вздыхать и причитать, он вышел на улицу.

Буряк, бежавший следом, был, можно сказать, ошарашен происходящим. Он недвижимо стоял подле шпика, хлопая глазами, и не знал, переводить или не переводить только что сказанное Станиславом. А Крячко, краем глаза продолжая наблюдать за злосчастным соглядатаем через стеклянную стену вестибюля, едва не рассмеялся, увидев, как тот, достав из кармана купюру, нервно ее скомкал и яростно швырнул в угол. Но тут же, передумав, подобрал, разгладил и снова сунул в карман.