Текст книги "Тихий остров (сборник)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Гражданка Белевич Р. П. приняла решение помыть окна, но не предприняла мер к тому, чтобы подстраховаться. Она встала на подоконник, начала протирать наружные стекла, случайно поскользнулась и сорвалась вниз.

Просмотрев показания случайных свидетелей, Гуров обратил внимание на то, что женщина падала, не издав ни единого звука. Хотя, по логике вещей, следовало бы ожидать хоть какого-то вскрика, пусть даже и не душераздирающего.

Любой человек, сорвавшийся с высоты, должен на это как-то отреагировать, чего в реальности не произошло. Это могло говорить только о том, что в момент падения состояние женщины было далеким от нормального. Скорее всего, ее сознание было чем-то угнетено. Можно ли говорить о постороннем воздействии. Каком именно?

Кстати, не исключено, что и на психику Ржанова и Шорохова кто-то тоже воздействовал со стороны. В результате эти люди не смогли адекватно реагировать на окружающее и погибли. Неужто и в самом деле здесь завелся некий суггестолог, который свои необычные способности употребил во зло людям? А почему бы нет?

Гуров отложил папки, откинулся на спинку стула и устало протер глаза.

Стас оглянулся, зевнул и поинтересовался сонным голосом:

– Ну и что там интересного?

Крячко выслушал сжатое повествование Льва Ивановича о прочитанных материалах, как-то сразу отошел от своей сонливости, вполне бодро хмыкнул и почти непечатно высказался о злыдне поганом, который непонятно ради чего занимается тупым и вульгарным душегубством.

– Да, если понять мотив его преступлений, то вычислить негодяя особого труда нам не составит. – Гуров прошелся по комнате и остановился напротив телевизора.

На экране обаятельный обманщик Тристан, прикинувшись крупным бандюганом, дурачил недалеких ухажеров Дианы – маркиза Рикардо и графа Федерико.

– А вдруг убийца – мелочный склочник, ненавидящий все и вся? Он возомнил себя всемогущим и мстит окружающим за реальные и мнимые обиды?

Лев Иванович ушел в свои напряженные размышления. Он чисто механически наблюдал за тем, что происходило на телеэкране, совершенно в это не вникая.

– А что? Мысль нормальная. – Стас энергично кивнул. – Завтра займемся опросом родственников потерпевших. Если хотя бы в двух-трех случаях засветится какой-то конкретный тип – все! – тут же берем его в разработку.

Сыщики распределили меж собой уже имеющиеся адреса и прикинули, сколько еще может быть людей, которых стоило бы опросить. Потом они рассудили, что на сегодня головоломок хватит, пора бы уже дать себе отдохнуть. Друзья досмотрели фильм, где все закончилось на яркой, оптимистичной ноте. Влюбленные сердца наконец-то соединились, и все сущее смешалось в феерии радости и ликования.

– Да, в кино чаще всего самый счастливый конец – это свадьба, случившаяся и благодаря, и вопреки кому-то или чему-то. – Станислав сокрушенно вздохнул и переключил телевизор на вечерние новости. – Жаль, нам не дано узнать, как же дальше сложилось у этой счастливой пары. В жизни-то не всем дано выдержать испытание кастрюлями, горшками и пеленками. Ого! Смотри-ка! Америкосы опять отличились. Их госдолг снова бьет рекорды. Еще, блин, нас берутся учить, как правильно жить и с кем дружить! Ладно, ты как знаешь, а я, наверное, буду ложиться.

Глава 9

Лев Иванович шел к общежитию рыбокомбината «Палтус», сжимая в кармане рукоять пистолета. Ему только что сообщили о том, что какой-то подозрительный тип ворвался в помещение и взял заложников. Эту тварь нужно было срочно обезвредить.

Данную операцию реально выполнить могли только они, опера Главного управления угрозыска. Никто больше на этом острове не имел таких полномочий, практической подготовки и хорошего, современного оружия. Как ни верти, а «Стриж» – это вам, ешкин кот, не пугач, стреляющий горохом!

Разумеется, в подобных случаях полагается вызывать спецназ, а еще раньше – психологов, которые начинают вести с террористом долгие и утомительные переговоры, убеждают того сдаться. Приезжают «Скорая помощь», пожарные и иные экстренные службы.

Но как все это оперативно вызвать на отдаленный островок? Когда они успеют прибыть? Тем более если все решают считаные минуты. Выход тут может быть только один – не дожидаясь усугубления ситуации, разобраться с преступником жестко и радикально.

Гуров остановился перед входом в общежитие и прислушался. Внутри царила тишина, но какая-то угрожающая и даже несколько зловещая. Каким-то шестым или седьмым чувством Лев Иванович вдруг ощутил, что террорист и заложники, удерживаемые им, находятся во второй комнате по коридору, дверь направо.

Ну что ж!.. Стас сейчас уже под окнами этой общаги. В нужный момент он отвлечет на себя внимание отморозка. Гуров, не теряя ни мгновения, ворвется внутрь и первым же выстрелом вышибет мозги из башки этой скотины. Вперед!

Лев Иванович достал пистолет, открыл дверь и бесшумно шагнул внутрь. Прямо перед собой он увидел жизнерадостно улыбающуюся Таю. Девушка шагнула ему навстречу и крепко обвила руками его шею.

– Тая, ты что? – Гуров попытался отстраниться, но не смог сдвинуться ни на миллиметр. – Перестань! Увидят же! Тем более что у вас тут террорист удерживает заложников! Я должен их освободить.

– О чем ты? – Тая снова рассмеялась, прижалась к его щеке и прошептала на ухо: – Никакого террориста нет. Это я специально придумала, чтобы ты пришел сюда. Я очень хотела тебя увидеть. Поцелуй меня, а? Ну, что же ты медлишь? Ты же меня хочешь! Очень! Признайся. Или скажешь, что я тебе не нравлюсь? Ладно, хорошо, тогда я сама.

Гуров задыхался в ее жарких объятиях. Он ощутил в себе неистовое пламя, греховную истому. Но Лев Иванович помнил и о Марии, о том, что если изменит ей сейчас, то потом себе этого уже не простит.

– Нет! Не надо! – Гуров буквально принудил себя сказать эти слова и с невероятным усилием смог отступить назад.

Открыв глаза, он некоторое время лежал не двигаясь. Сердце бешено колотилось, на лбу выступила испарина.

«Ничего себе, вот так освобождение заложников! Японский городовой! Приснится же такое! Да еще и столь реалистично. Обалдеть! Это что же со мной творится-то? – размышлял Лев Иванович. – Выходит, в народе не зря говорят, что седина в бороду, а бес в ребро? Да уж.

Получается, что психологи правы. Они не просто так утверждают, что наши подспудные желания, которые днем мы в себе подавляем, ночью приобретают неограниченную свободу. Во сне мы видим именно то, что хотели бы иметь наяву.

Выходит, я и в самом деле увлекся этой хорошенькой студенточкой, которая ко мне тоже явно неравнодушна? Что же делать-то?»

Гуров решил, что не стоит делиться со Стасом своими ночными видениями.

Тот выслушал бы все это, а потом гарантированно сказал бы примерно так: «Ну и чего ты корчишь из себя монаха? Да, Мария – чудная женщина и прекрасный человек. Но если ты себя гложешь, сжигаешь изнутри, думая о другой, то лучшее средство избавиться от искушения – всецело ему поддаться. Только и всего!»

«Нет, это не годится, – решил Лев Иванович. – Это все равно что тушить пожар керосином. Мол, пусть все поскорее сгорит, тогда и огонь погаснет сам. Выход тут может быть только один. Надо избегать встреч с Таей, а если такое и произойдет, то не допускать никакой лирики. Ни малейшего намека! Ну а самое лучшее – поскорее покончить с этим запутанным, замороченным делом и отправляться домой, в Москву. Там вся эта дурь пройдет в два счета».

Лев Иванович постепенно отходил от только что пережитого наваждения. Он снова закрыл глаза и настроил себя на то, чтобы уснуть.

В этот момент со стороны койки Стаса донесся болезненный стон, послышался тихий, хрипловатый, какой-то сдавленный голос:

– Лева, помоги! Умираю. Сердце…

Неожиданно Гуров и сам почувствовал острую, щемящую боль с левой стороны груди. Он тут же понял все. Решение родилось мгновенно.

Лев Иванович вскочил с койки, выхватил из-под подушки «Стриж» и движением большого пальца снял его с предохранителя. Он нацелил пистолет в окно и несколько раз подряд нажал на спуск, смещая ствол по сектору ведения огня. Резкие, отрывистые хлопки выстрелов болезненно ударили по барабанным перепонкам. Пистолет выплюнул оранжевые фонтанчики пламени. Помещение заполнилось пороховыми газами. В ушах тут же зазвучал комариный писк, в носу защекотало от гари.

Почти сразу же после этого Гуров понял, что с сердцем все в порядке. Отпустило! Да и Стас вскочил с постели так резво, будто его подбросила невидимая пружина с постели. Крячко тоже выхватил из-под подушки «Стриж», подбежал к окну и отбросил в сторону штору, продырявленную в нескольких местах.

– Это он был, сука! – яростно проорал Стас.

Он стремительно, перекрывая армейские нормативы, натянул одежду, обулся и опрометью выбежал из дома.

Вместе с ним во двор выскочил и Лев Иванович. Впрочем, Гуров не особо горячился. Ему было яснее ясного, что Фантомас уже успел дать деру и в данный момент им никак не удастся его поймать. Стас все надеялся, что негодяя, напавшего на них, задела хотя бы одна пуля. Опера обошли двор и даже ближайшую округу, а потом вернулись назад.

– Вот так ночка выдалась! – сунув пистолет под подушку, сердито резюмировал Крячко. – Слава богу, ты вовремя проснулся. А то бы все, полный кирдык.

– В какой-то мере тебя спасла Тая, – заявил Лев Иванович и негромко рассмеялся.

Понимая, что приятеля нужно увести от тягостных мыслей, он для разрядки решил рассказать ему про свой сон. Это повествование и в самом деле тут же изменило настроение Крячко. Стас хлопнул себя руками по коленкам и рассмеялся.

Потом он сказал именно то, что Гуров и предполагал от него услышать по этому поводу:

– Лева, лучший способ избавиться от искушения – вовремя ему поддаться. Ты говоришь, что если вдруг ненароком изменишь Марии, то себе этого потом уже не простишь. Но извинишь ли ты себя, если проявишь свою фирменную стойкость и не поддашься искушению? Об этом ты не задумывался? А если ты однажды вдруг поймешь, что свалял крупного дурака, зря не пошел навстречу тому, чего настойчиво требует все твое существо? Жалеть не будешь?

– Знаешь, я никогда не жалел и до сих пор не переживаю по поводу того, что у меня ничего не было с другими дамами, даже желавшими этого, – заявил Гуров и усмехнулся.

– Да, Лева, ты – вселенская аномалия в штанах! – с оттенком безнадеги обронил Стас, зевая во весь рот. – Но я надеюсь, что судьба обязательно простит тебе это злостное невнимание к женщинам! – Крячко не стал раздеваться – мало ли что! – и плюхнулся на постель.

В ответ на его провокационный спич Лев Иванович лишь улыбнулся. Раз его приятель начал хохмить и прикалываться, значит, все в порядке. Жизнь опять вернулась в нормальное русло.

Утром, едва как следует рассвело, опера поспешили в сад, чтобы еще раз поискать следы пребывания чужака. Они обшарили каждый клочок территории со стороны спального помещения, и им наконец-то повезло.

Минут через десять после начала поисков Станислав издал какое-то радостное восклицание, а потом восторженно сообщил:

– Ну, Лева, ты молоток! Зацепил-таки гада! Вон, на камне его кровь. Гляди!

Гуров подошел к нему и в самом деле увидел несколько темно-вишневых капель на сероватом валуне, лежащем невдалеке от изгороди.

Он огляделся по сторонам, тронул Стаса за плечо, указал на сухой сук яблони и сказал:

– Это не пуля его задела, а он сам зацепился за сук. Видать, нервишки у этого Фантомаса совсем никуда. Кинулся удирать как заяц, не разбирая дороги.

Крячко оглянулся, осмотрел засыхающее дерево, стоявшее примерно в пяти метрах от них, и согласно кивнул. Насколько можно было судить по характеру следов крови, острая деревяшка, торчащая подобно пике, действительно достаточно жестко прошлась по лицу ночного визитера. Она должна была оставить на нем глубокую отметину.

– Это лишнее подтверждение тому, что садисты и патологические мокрушники по своей натуре всегда отчаянно трусливы. Они жутко боятся потерять свою поганенькую жизнь, – заявил Крячко и пренебрежительно поморщился.

Лев Иванович принес из дома несколько стерильных марлевых салфеток и стер ими кровь, уже загустевшую. Потом он положил салфетки в полиэтиленовый пакетик, чтобы сохранить материал для генетической идентификации. Дальнейшие поиски операм ничего не дали. Они обнаружили только эти брызги и неразборчивый след чьего-то ботинка.

Направляясь следом за Львом к дому, Стас проворчал с оттенком некоторого злорадства:

– Ничего, урод, это тебе задаток! Чует моя душенька, скоро ты, скотина, получишь полный комплект свинца!

Гуров специально затянул сборы в столовую, чтобы студенты уже успели перекусить и уйти на работу. Когда сыщики были готовы идти на завтрак, у калитки появился Андронкин с несколькими картонными папками, зажатыми под мышкой.

Узнав о ночных событиях, он нахмурился, в сердцах хлопнул себя рукой по боку и заявил:

– Вот незадача, растуды его! Вечером была же мысль сходить на эту улицу, глянуть – нет ли тут кого постороннего? Я тогда подумал, что вряд ли кто сюда придет, а зря! Может быть, даже и задержал бы эту сволочь! Кто знает, что он еще собирается натворить?

– Как со списками? – поинтересовался Гуров.

– Вот, Лев Иванович, полный поквартирный перечень жильцов всех этих трех домов. – Участковый раскрыл папку, в которой было подшито несколько исписанных листов бумаги.

– А это дела о пропавших и погибших в результате несчастных случаев? – Стас тронул указательным пальцем край другой папки.

– Так точно! – подтвердил Андронкин. – Те, что я вам давал, вы уже изучили?

– Да, давай я эти отнесу и положу в сейф, а проработанные прямо сейчас верну тебе, – сказал Крячко, забирая материалы.

– Лев Иванович! – Глядя вслед Станиславу, участковый с несколько конфузливым видом сдвинул фуражку и почесал макушку. – После нашего вчерашнего разговора я много размышлял о происходящем и, конечно, целиком с вами согласен. Эти неприятные происшествия, спору нет, дело рук какого-то отморозка. Но вот как бы его вычислить? Я всех, кого знаю в поселке, перебрал поштучно, но даже не представляю, кто мог бы подойти на роль этого чертова маньяка!

– Это если брать только ныне здравствующих, – заметил Гуров и легонько усмехнулся. – А если перебрать и тех, кто на сегодня выбыл из списков живых?

Анатолий надолго задумался, носком ботинка отфутболил подальше какой-то камешек, развел руками и тягостно вздохнул.

– Если перебрать и тех, кого уже нет, то, понятное дело, Борька Цымасов тут, как говорится, будет вне конкуренции, – уверенно определил он. – Но этот принц датский уже два года назад бесследно исчез и до сих пор не появлялся. Алла Фоминична после его исчезновения целый год траур не снимала. Тут, согласитесь, ловить нечего.

Станислав вернулся из гостевого дома, услышал последние слова Андронкина, весело подмигнул и проговорил:

– Это вы опять про Цымасова? Правильно, этот фрукт, пропавший без вести, и мне никак покоя не дает. Как сказал управдом Иван Васильевич Бунша: «Меня терзают смутные сомнения». Бездыханное, окоченевшее тело этого человека, пропавшего без вести, кто-нибудь видел? Нет. Все! Это дает право предполагать, что данный субъект не такой уж и пропавший, не совсем усопший.

– Станислав Васильевич, о чем вы?! – Участковый категорично помотал головой. – Даже если и допустить, что Цымасов жив, то тогда где он может находиться все это время? Если бы Борис хоть раз появился дома, то его тут же заметили бы соседи. Это гарантия! Вы здесь только вчера появились, а мне уже рассказывают – уж простите за подробности: «Ах, Станиславу Васильевичу так понравилась Анна Васильевна, что он собирается сделать ей предложение!» «Ах, приезжие студентки от Льва Ивановича без ума, все в него поголовно влюбились. И если бы не его злыдня, жена-актерка, он бы запросто с какой-то из них любовь закрутил!». Я понимаю, что все это – заурядные деревенские сплетни. Но суть-то в чем? Вас тут толком еще никто и не знает, а россказней – хоть роман пиши. Ну а уж о своих-то давно бы раззвонили и вкривь, и вкось.

Слушая его, приятели удивленно переглянулись. На их лицах было написано: «Ни хрена себе! Вот это новости! Тут в самом деле деревня! Здешним говорунам пальца в рот не клади, руку по плечо отхватят».

– Анатолий! – Лев Иванович безнадежно махнул рукой. – Я охотно верю, что народ у вас тут не без фантазии. Согласен, вероятность того, что Цымасов жив, крайне невелика. Но все-таки она существует. Исключить ее пока что мы не можем. Это как маленький камешек, попавший в ботинок. Кроха, а ты из-за нее идти не можешь. Чтобы наши версии не хромали, надо найти именно того, кто гарантированно является убийцей, или обнаружить стопроцентные доказательства смерти Цымасова. Кстати, этот разговор тоже строго между нами!

– Понял! – поправив фуражку, с наисерьезнейшим видом ответил Анатолий. – На сегодня какие будут распоряжения?

– Заниматься своими текущими делами, но с прицелом на то, чтобы непрестанно искать информацию, интересующую нас, – буднично пояснил Гуров.

Сыщики зашагали в сторону столовой. На ходу они вполголоса обсуждали то, что услышали сейчас от участкового.

– Я хренею! – заявил Стас с долей возмущения в голосе. – Это называется «без меня меня женили». Но я-то ладно. А тебе какая честь выпала! Оказывается, не одна Тая, а все девчонки от тебя тащатся. О как! Кто только успевает сочинять эти сплетни?

– Стас! – В голосе Гурова звучали урезонивающие нотки. – Не берусь выгораживать себя, но ты – уж признайся честно! – с Чубаровой флиртовал вполне реально. Не надо кипятиться. Было же? Конечно, еще как. А женщины – ты это знаешь лучше меня – очень часто склонны принимать за реальность собственные фантазии. Ты ей чего там нащебетал про ее красоту несравненную? Вот и результат. Теперь уже все ее подружки знают, что именно и каким тоном ты ей говорил. Она небось уже и платье свадебное готовит. – Лев Иванович покачал головой и от души рассмеялся.

Стас что-то сердито буркнул в ответ и отвернулся. Их дальнейший путь проходил в полном молчании.

Приятели позавтракали в совершенно пустой столовой, вернулись в свое временное пристанище и занялись изучением материалов, доставленных участковым.

Лев Иванович взял списки жильцов, составленные Анатолием, и пробежал глазами по строчкам, написанным уже знакомым ему, чуть угловатым, но вполне разборчивым почерком. Гуров читал ничего не говорящие фамилии обычных ивановых, петровых, сидоровых и в какой-то миг словно наткнулся лбом на каменную стену.

– Цымасова Алла Фоминична, первый этаж, квартира шесть… – удивленно пробормотал он. – Ничего себе, вот так пассаж!

Стас листал папку с делом жительницы поселка пенсионерки Медяниной, погибшей от случайного падения с лестницы.

Он даже вытянул шею в сторону Гурова и спросил:

– Что-что? Цымасова проживает в тех домах?! Вот это да!

– Это еще что! – В голосе Гурова звучала торжествующая ирония. – Обрати внимание, на втором этаже этого же дома проживает некая Марианна Кусако, сердечная приятельница все того же Бори Цымасова.

Крячко отбросил папку с бумагами, подошел к Льву Ивановичу, тоже заглянул в список жильцов и заметил:

– Кстати, ты глянь-ка! Если судить по номерам, их квартиры расположены точно одна над другой. Слушай-ка, в этом интересном соседстве явно что-то кроется.

– Вот и я думаю, случайно ли все это? – Гуров отложил списки и с хрустом потянулся. – Как ни верти, а сомнения по поводу безвременной гибели Бориса Цымасова крепнут все больше и больше.

– А я уже почти уверен в том, что он живехонек. Именно этот субъект творит свои черные делишки в поселке. – Стас стукнул кулаком по ладони. – Вот только как нам все это проверить?

– Как? Элементарно, Ватсон! – Лев Иванович поднялся со стула и прошелся по комнате. – Мы же будем сейчас обходить родственников жертв несчастных случаев и пропавших без вести. Вот! Цымасов тоже пропал без вести. Повод более чем подходящий. Надо будет встретиться и с его матерью, и с сожительницей. Ты сходишь?

Крячко почесал кончик носа и решительно рубанул воздух правой рукой.

– Ладно, пойду! – объявил он в манере, с некоторых пор ставшей популярной у телевизионных юмористов. – Давай делить направления.

Гуров взял половину папок и протянул их Станиславу. В течение последующего часа они пролистали подшитые бумаги и выписали данные почти двух десятков человек. Напарники загрузили папки с документами в сейф и отправились в свой вояж по Тихому.

Гуров первым делом решил побывать в семьях Виктора Ржанова, Романа Шорохова и Раисы Белевич. Он сложил в служебную сумку-борсетку все необходимое для работы, вплоть до диктофона и цифровой мини-фотокамеры, уже направился к выходу, но в этот момент зазвонил его телефон спутниковой связи. Стас, копавшийся в своей дорожной сумке, вопросительно замер и медленно выпрямился.

– Петруха опять названивает? – спросил он и прищурился. – Что-то уж больно часто стал выходить на связь наш генерал. Контролирует, однако!..

– А ты как хотел после вчерашнего? – Лев Иванович нажал на кнопку включения связи и хмыкнул.

– А! Ну да. – Крячко вспомнил о вчерашнем розыгрыше, громко фыркнул и отмахнулся. – Было дело!

– Привет, Лева! – заговорил Орлов хрипловатым, заспанным голосом. – Как вы там со Стасом? Все нормально? У вас небось день уже в разгаре? А у нас еще глухая темень. Вот, чего-то проснулся, решил позвонить. Не знаю, с чего это так, но что-то меня беспокойство какое-то одолело. У вас там все в порядке?

– Да ничего, терпимо. – Гуров старался говорить с некоторым скучающим равнодушием. – Что тут может случиться? Оставаться на Курилах мы не собираемся – это шутка была.

– Лева! Это я уже и сам понял. Я другое имею в виду. У вас там и вправду все тихо-спокойно? Что-то голос у тебя какой-то не такой. И нечего отнекиваться! Уж я-то знаю тебя не первый год. Рассказывай давай, что там?

Гуров прикрыл телефон рукой и скороговоркой сообщил озадаченно наморщившемуся Станиславу:

– Большой начальник требует отчета по сегодняшнему происшествию, почуял какие-то неприятности. Слушай, Петро, если откровенно, то имелись у нас кое-какие моменты, не очень, конечно, хорошего свойства. Короче говоря, у Стаса среди ночи случился какой-то совершенно непонятный сердечный приступ. Да и у меня сердчишко тоже малость прихватило. Но я за аптечку хвататься не стал, а раз пять шмальнул из своего «Стрижа» в окно. Приступы тут же кончились. Рядом с гостевым домом, где мы сейчас обитаем, разбит яблоневый сад. Утром мы там нашли следы чьей-то крови…

– Ранил ты, что ли, кого-то? – торопливо перебил его Орлов.

– Нет, неизвестный тип сам разодрал свою физиономию о сухой острый сук яблони. Вот пока что и все. Предположения тут вот какие. Не исключено, что этот тип обладает некими паранормальными способностями. Или же в поселке затаился обычный отморозок, каким-то образом раздобывший ультрасовременное дистанционное средство воздействия на людей, на их состояние, некий пси-генератор. В любом случае зацепка у нас, считай, уже есть. Даже если поймать его и не удастся, мы в ближайшее время отправим образцы крови на генетическую «дактилоскопию», а заодно постараемся раздобыть образец ДНК родственников подозреваемого.

– Ага! Значит, у вас уже есть подозреваемый? – Петр явно очень обрадовался, услышав сообщение Гурова.

– Не знаю, можно ли так сказать – «подозреваемый». Пока что он очень и очень условный, – пояснил Лев Иванович с ноткой досады в голосе. – Можно даже сказать, виртуальный. Поэтому мы не спешим говорить «гоп».

– Ясно, – несколько упавшим голосом протянул Орлов и добавил: – Да, кстати! Помнишь недавнюю конференцию по международной организованной преступности? Разочаровали вы со Стасом весь этот самый Евросоюз. Короче, коммюнике, которые были приняты вашими секциями, полностью аннулированы. Они, видишь ли, противоречат духу и букве устава Европейского сообщества. Теперь эти ребята опять соберут криминологов и практиков, но уже в ином составе и не в Москве. Заседание этих секций пройдет в Брюсселе, и там по новой все переиграют.

– Да и чихать на них! – язвительно проговорил Гуров и осведомился: – Это небось Тэд Кастлер наплакался?

– Да все они там обрыдались крокодиловыми слезами, – с оттенком пренебрежения отметил Петр. – И Кастлер, и этот голубой Беллерс, и розовая феминистка Лильсен. Кстати, Беллерс вообще заявил, что работа конференции происходила в условиях прессинга воинствующих гомофобов, которые угрожали репрессиями всем тем, кто пытался иметь независимое мнение. Так называемые ЛГБТ-сообщества сразу нескольких стран потребовали от своих властей внести вас со Стасом в черные списки и запретить вам въезд в логово борцов за права сексуальных меньшинств.

– Ну и что? – В голосе Льва звучал нескрываемый сарказм. – Нашли чем испугать! В этой самой Европе я уже бывал, меня особо-то туда и не тянет. Подумываю в следующий отпуск взять с собой Марию и махнуть сюда, на Курилы. Вот где красота и раздолье!..

– Да, и еще! Наши японские друзья тоже аукнулись. Некто Кано Эмигути рассказал своим СМИ о выведанных им коварных планах русских милитаристов присоединить к себе всю Японию. Вот уж где кипятком в потолок писали! Их МИД даже выразил обеспокоенность и собирается состряпать ноту протеста. Вы уж в следующий раз думайте, с кем и как шутить, – посоветовал Орлов с некоторой дозой ироничной назидательности.

– Вообще-то, как я понял, этот Эмигути, в принципе, человек порядочный. Думаю, он приехал домой и что-то такое ляпнул о нашем с ним разговоре. Кто-то услышал эти слова и стуканул куда надо. Ну а потом, когда его взяли за жабры, ему пришлось изображать из себя японского Джеймса Бонда. Кстати, о Японии. Не удивлюсь, если ее спецслужбы имеют самое прямое отношение к тому, что происходит в Тихом. Не подключить ли к нам и Вольнова? Созвонись с ним. Пусть сам помозгует на досуге и перетрет со своим начальством. – Гуров рассказал Петру о планах на этот день и прекратил разговор.

Сыщики отправились в поселок.

Лев Иванович застал дома вдову рыбака Виктора Ржанова и его внука-школьника, который пришел помочь своей бабушке по дому. Женщина на шестом десятке, которая выглядела значительно старше своего возраста, отвечала на вопросы сыщика безрадостно и односложно. Да, ее муж был хорошим рыбаком и отличным мореходом. Он не раз попадал в шторма и всякий раз выходил победителем из схватки со стихией. Да, Виктор очень хорошо плавал, как, впрочем, и большинство обитателей Шумбумаи. Нет, врагов у него не имелось. Человек он был строгого нрава, но попусту ни с кем не ругался. За это ее мужа уважали даже те люди, которые, может быть, и недолюбливали его.

После получаса расспросов, которые толком ничего не дали, Гуров решил откланяться. Он поблагодарил вдову за то, что она согласилась с ним побеседовать, и вышел на улицу.

Неожиданно сзади хлопнула калитка, и послышался мальчишеский голос:

– Дяденька милиционер! Я знаю, с кем сильно поругался дедушка Витя.

Лев оглянулся и увидел внука Ржановых – бойкого мальца лет тринадцати.

– Слушаю тебя!

– Давным-давно, когда я учился во втором классе, дедушка накрутил уши Борьке Цымасову. – Мальчишка оглянулся на окна дома, приглушил голос и продолжил: – Он чего-то у него спер, а дедушка поймал его и всыпал, чтобы неповадно было. Борька отбежал и сказал ему, что он еще об этом пожалеет. Это я сам видел.

– А бабушка об этом знает?

– Да, знает. Но про Борьку плохо говорить никогда не будет. Он ей племянником доводится, а мне как бы дядькой. Бабушка его всегда баловала больше всех и никогда не поверит, что Борька мог чего-то украсть. Она и дедушку тогда отругала – зачем, мол, парня обидел?

– А ты считаешь, что этот Борька мог учинить какую-то пакость, сделать что-то очень плохое, чтобы дедушки не стало? – Гуров с интересом посмотрел на своего собеседника.

– Нет, дедушке-то он сделать ничего не мог, потому что его еще до того случая крабы съели. Но когда Борька еще живой был, он любил всякие гадости устраивать! Мы с ним когда-то играли в шашки на щелбаны. Сначала он меня обыгрывал. Ему это нравилось, и он мне аж до синяков лоб расколачивал. А потом я у него выигрывать начал. Это его так разозлило! Он раскидал шашки, стукнул меня по голове и ушел. Когда Борька пропал без вести, все сразу сказали, что туда ему и дорога! Ну а потом, через много лет, с дедушкой случилось несчастье. Его все жалели. Вот я вам про это и рассказал.

– Ну и спасибо тебе, молодец! – Лев пожал мальчишке руку как взрослому. – Твой дедушка это обязательно одобрил бы.

Направляясь к дому Раисы Белевич, который был минутах в пятнадцати ходьбы, Гуров на ходу анализировал итоги разговоров, состоявшихся только что. Из них явствовало, что местные жители, даже родственники, не имели никаких сомнений в том, что Борис Цымасов два года назад погиб в результате несчастного случая. При этом одни не испытывали ни малейшего сожаления по поводу случившегося, а некоторые другие воспринимали это очень близко к сердцу.

«Похоже, бабуля о племянничке жалеет куда больше, чем о своем Викторе Степановиче», – неожиданно подумал Лев Иванович.

В квартире Белевичей, которая располагалась на втором этаже длинного, уже ветхого здания из силикатного кирпича, Гуров застал особу лет тридцати. Женщина в этот час затеяла уборку, попутно вразумляя и увещевая двух сорванцов лет пяти-шести. Узнав о цели визита рослого, плечистого незнакомца с интеллигентными манерами, она согласилась ответить на его вопросы. Как оказалось, это была сестра покойной Раисы Белевич, которая после ее гибели переехала сюда с Сахалина.

– Я спрашивала соседей про то, что случилось с Раей, – печально повествовала собеседница Льва, назвавшаяся Ниной. – Наша соседка, тетя Вера, прямо сказала, мол, это на нее какое-то затмение нашло. Люди видели, что она мыла окно и держалась нормально, стояла твердо. А потом вдруг как-то замерла, надломилась и камнем полетела вниз. При этом даже не охнула, не вскрикнула. Как будто сама себя не помнила. Что с ней случилось – даже не представляю.

Услышав вопрос о личных врагах и недоброжелателях, Нина лишь развела руками. Она лет пять назад вышла замуж и со своей старшей сестрой виделась довольно редко. Впрочем, Нина припомнила весьма скандальный случай более давней поры. Как-то они сидели у дома на лавочке, и мимо них проходил какой-то молодой перец в блатном прикиде. Рая в ту пору была уже замужем и ждала ребенка.

Этот недоумок, проходя мимо, пренебрежительно скривился и высокомерно обронил:

– Что, кошелка, надуло ветром под подол?

Нина, острая на язык, тут же нашлась что ответить:

– А у тебя, сопляка, я вижу, последние мозги выдуло!

Перец побагровел от злости и угрожающе двинулся к ним.