Текст книги "Убийство с аншлагом"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Разрешите, я возьму этот листок?

– Конечно. – Женщина протянула расписание Гурову.

* * *

Проводив сыщиков до дверей, Вениамин Сигизмундович вернулся к себе в кабинет и набрал номер телефона, который набирал только в крайних случаях.

– Алексей Петрович! Это я.

– Слушаю. – Голос в трубке был твердым и властным.

– Я бы хотел встретиться и поговорить.

– На предмет чего?

– У меня опять была полиция. Опер Гуров. Знаете такого?

– Гуров, говоришь? Ладно. Давай сегодня в семь, где мы обычно встречаемся.

Положив трубку, Вениамин Сигизмундович задумался. А задуматься ему было над чем. Вот уже несколько лет он занимался, мягко говоря, не вполне законным бизнесом, если это можно было так назвать. До сих пор все шло хорошо, и вот теперь, когда какой-то идиот выстрелил в главного артиста прямо во время премьеры, их театр не перестают посещать представители власти. В своих поисках они могут докопаться до самого главного секрета – и вот тогда он, Вениамин, может оказаться за решеткой с пожизненным сроком. Поэтому он решил встретиться со своим знакомым и поговорить о том, чтобы на какое-то время прекратить их совместный бизнес.

Режиссер откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Неожиданно для себя он вспомнил свое детство, когда еще совсем мальчиком жил беззаботной жизнью и переживал только из-за того, что мама, возвращаясь с работы, забыла купить ему мороженое…

Вениамин Сигизмундович, а в детстве просто Веня, родился в семье петербургских интеллигентов – писателя и работницы музея. Он был единственным ребенком в семье и поэтому получал от родителей все самое лучшее. Его отец воспитанием сына не занимался, поскольку большую часть времени проводил в своем кабинете, строча очередное произведение. Воспитанием сына занималась мать, отдавая ему все тепло и заботу. Уже позже Вениамин узнал, что она долго не могла забеременеть и что у них с отцом даже вставал вопрос о разводе. Но вот, в очередной раз подлечившись в санатории, супруга поздравила мужа с будущим прибавлением семейства. Роды были тяжелыми, и о втором ребенке не могло быть и речи, поэтому мама Вени тряслась над сыном, как квочка над цыпленком, пытаясь оградить его от жизненных неурядиц. Все это, конечно, не прошло даром, и Вениамин вырос эдаким маменькиным сыночком. Так получилось, что родственников у них не было. Вернее, из всех родственников была только бабушка, но она жила в Москве и приезжала к ним не так часто.

Так проходил год за годом, пока Вениамин не окончил школу и не пришла пора выбирать дорогу в жизнь. Неожиданно для всех Вениамин выбрал для себя профессию актера и решил поступать в театральное училище. Больше всех удивилась мать, которая не замечала раньше у сына стремления к этому виду искусства. На самом деле Вениамин, наслушавшись рассказов сверстников о том, как в учебных заведениях порою ребята с последних курсов измываются над новенькими студентами, решил пойти туда, где, как он понимал, будут такие же маменькины сыночки, как и он сам. Скрыв настоящую причину своего выбора, Вениамин объяснил матери, что давно уже решил, кем будет в будущем, и не стоит его отговаривать от этого выбора. Матери ничего не оставалось делать, как согласиться.

Тщательная подготовка и природный талант дали свои результаты, и Вениамин был зачислен на первый курс театрального училища. Учился он хорошо, так как с первых дней его захватила театральная жизнь, где можно было перевоплощаться в разных героев. Вениамин был натурой мечтательной и в детстве всегда пытался представить себя то отважным рыцарем, то пылким влюбленным. И вот теперь он мог себе позволить воплотить свои мечты в реальность. И пусть это происходило только на сцене, его это вполне устраивало.

Прошли годы учебы, и Вениамин был принят в один из театров Санкт-Петербурга, тогда еще Ленинграда. В те годы трудно было вот так в одно мгновение стать известным артистом. Для этого надо было иметь не только природный талант, но и хорошие связи «наверху», которых у Вениамина и у его родителей не было. Но это не останавливало молодого артиста, и он в душе мечтал когда-нибудь стать известным. Шли годы, но ничего не менялось.

И вот наступили девяностые. Союз рухнул, а вместе с ним и все мечты, и надежды. Полстраны оказалось за бортом благополучия, и первыми в этом списке были артисты. Людям хотелось хлеба, а зрелища им были не нужны. На тот момент у Вениамина была жена и маленький ребенок, которых нужно было чем-то кормить. Но он не имел такой возможности. Их театр закрылся до лучших времен, а чем-то другим он просто не умел заниматься. Его жена работала учительницей в школе, и ее мизерной зарплаты не хватало на то, чтобы содержать ребенка и безработного мужа. Наступил момент, когда она просто собралась и уехала к родителям, жившим в сибирской деревне, из которой она приехала в свое время. Вениамин все чаще стал прикладываться к бутылке и уже подумывал о самоубийстве. Так, наверное, и случилось бы, если б в его жизни не появился Алексей Петрович.

Они встретились случайно на дне рождении у одного из друзей Вениамина – тогда таковые еще имелись. В разговоре Григорович пожаловался успешному бизнесмену на свою судьбу, и тот обещал помочь. И вот с легкой руки благодетеля Вениамин отправляется в Москву, где на деньги Алексея Петровича открывает современный театр и становится его режиссером. Странное дело, но благодетель ничего не просил взамен, и Григорович воспринял это как помощь хорошего человека, который проникся к нему доверием. Конечно же, большую часть выручки от гастролей Алексей Петрович забирал себе, но этот факт нисколько не смущал Вениамина. Он был доволен своей жизнью. Со временем его театр приобрел известность, и сам Вениамин принимал в этом большое участие, воплощая в жизнь самые смелые проекты.

Так длилось несколько лет, пока в один прекрасный момент Алексей Петрович не сделал Вениамину весьма сомнительное предложение. И вот тогда Григорович понял, что пришла пора платить по счетам. Отказаться он не мог, так как был обязан этому человеку, но и принять его предложение означало подписать себе смертный приговор. В конечном счете Вениамин согласился. А что ему оставалось делать? Как говорится, пан или пропал. В данном случае это было как раз про него. С этого дня не было ни одной ночи, которую бы Вениамин проспал спокойно. Ему все время чудилось, что за ним уже пришли… Но шло время, и ничего такого не случалось. Кроме того, за свои услуги Вениамин стал получать хорошие деньги, на которые смог воплотить свои давние мечты в реальность. Он купил под Москвой дом, завел породистую собаку и домработницу. Купил хорошую машину – в общем, стал успешным человеком. Со временем его страхи ушли на задний план, и их место заняла жажда обогащения. Как говорится, аппетит приходит во время еды. Так длилось до того рокового вечера…

Вениамин Сигизмундович открыл глаза и вернулся к реальности. «Нет. Надо настоять на своем и убедить Алексея Петровича прекратить пока наш совместный опасный бизнес, – подумал режиссер. – В случае чего он-то останется ни при чем, а мне придется доживать свой век в местах не столь отдаленных».

* * *

Когда Лев вошел в кабинет, Стас уже читал утренние сводки. Это было странно, ведь обычно Стас опаздывал и уж тем более, приходя на работу, не хватался сразу за дела. Ему требовалось выкурить сигаретку, выпить чашку чая, и только после этого он был готов выслушать планы на день, которые составлял его напарник. Поздоровавшись с ним, Гуров сел за свой стол.

– Может быть, я что-то пропустил? Снега вроде бы за окном не вижу…

– Не понял. Ты это о чем? – Стас удивленно посмотрел на друга.

– Не пойму, чем вызвано такое стремление к работе? Раньше я за тобой подобного не замечал.

– Решил измениться в лучшую сторону. – Стас снова стал просматривать отпечатанные листки.

– Ну что же, похвально. – Лев посмотрел на часы. – Наш молодой, по всей видимости, перенял твою привычку опаздывать на работу.

– По-моему, это ты сегодня пришел после меня. Или я ошибаюсь? – Пододвинув к себе пепельницу, Крячко достал пачку сигарет.

В это время дверь открылась, и на пороге появился Илья. Было видно, что он спешил. Его волосы были растрепаны, а куртка расстегнута.

– Транспорт сегодня плохо ходит, пришлось две остановки пешком прошагать.

– Пешком – это полезно, а вот на работу надо приходить вовремя. Старайся заранее предугадать будущее развитие событий, – назидательно сказал Гуров.

Стас покосился на друга.

– Больше не повторится, Лев Иванович, – убедительно сказал Илья.

– Верю. Поэтому и не ругаюсь. Порядок должен быть во всем. А то сначала начнешь на работу опаздывать, потом выпивать не в праздники, а потом и вообще скатишься неизвестно куда. Все начинается с малого.

Гурову нравилось то, что он говорил, и он хотел было продолжить, как вдруг Стас перебил его:

– А как фамилия режиссера театра? – При этом он щелкал пальцами.

– Какого театра? «Фурора»?

– Ну, естественно. Какого еще? – нетерпеливо ответил Стас, еще раз заглянув в листки.

– Григорович… – Гуров понял, что Стас нашел что-то интересное, и подошел к его столу.

– Вот посмотри. – Крячко протянул один из листков Льву, ткнув пальцем в середину текста. – Читай!

«Сегодня, около девяти часов утра, в поселке Солнечный, в лесополосе, был обнаружен труп гражданина Григоровича, проживающего там, же в поселке. По версии следователя, смерть произошла по причине сердечного приступа».

Секунду подумав, Гуров отбросил листок в сторону, бросился к своему столу и, схватив куртку, направился к двери.

– Поехали! Быстро!

Крячко не надо было повторять два раза. Он и сам понимал, что найденная им информация требует немедленной проверки. Спустя несколько минут они уже ехали по направлению к поселку.

Дорога заняла немного времени: на дорогах не было пробок. Справа от поселка находилась небольшая роща, сквозь молодую листву которой просматривался дом режиссера, даже издалека казавшийся неуютным. Да и стоял он, можно сказать, на отшибе – до поселка было минут десять ходьбы пешком. Чтобы, к примеру, сходить в ближайший магазин, пришлось бы топать по узкой тропинке через рощу. Правда, до дороги от дома было рукой подать.

Гуров съехал с трассы и остановил машину. Уже подходя к дому, сыщики увидели, что во дворе суетились несколько человек.

– Одни незнакомые лица, – сказал Крячко.

– А откуда нам их знать? Здесь пока работают местные коллеги, – не оборачиваясь, ответил Гуров.

– Твое «пока» меня несколько пугает, Лев. Не хочешь ли ты сказать, что мы еще и этим делом будем заниматься?

– Еще не знаю…

Стоило сыщикам войти во двор, как к ним тут же подошел молодой человек в темном костюме.

– Следователь Петров. Меня предупредили, Лев Иванович, что вы приедете. Я так думаю, одна голова хорошо, а две лучше.

– Это вы к чему? – Гуров сдвинул брови.

– Да честно говоря, я в некоторой растерянности, – начал Петров. – С одной стороны, вроде бы все ясно: сердечный приступ. Такие случаи не редкость. А с другой стороны, что-то во всем этом меня смущает, но вот что, не пойму, – развел руками Петров.

У следователя были редкие волосы, зачесанные назад. Нездоровый цвет лица и темные круги под глазами говорили о том, что Петров не прочь был заложить за воротник в свободное от работы время. Но, возможно, Гуров ошибался и подобный вид был всего лишь следствием большой усталости.

– Давайте тогда попробуем вместе разобраться. Только начните с самого начала. Что здесь вообще произошло? – спросил Лев, шагая за следователем.

Двое в штатском беседовали с женщиной, которая теребила в руках носовой платок. Гуров сразу отметил, что «молодцы» разговаривали с женщиной как-то лениво, видимо получив от нее всю интересующую их информацию.

– Жена? – Гуров кивнул в сторону женщины.

Петров отрицательно покачал головой.

– Григорович жил один. Ну, если не считать собаки. А эта женщина – его домработница. Петрусева Светлана Игоревна. Приходила раз в неделю, убиралась, покупала продукты. Только вот когда все случилось, ее здесь не было. Она живет в поселке. К Григоровичу она обычно приходила в девять часов утра. Вот и сегодня она пришла, а хозяина нет. И собаки его тоже нет. Хотя машина была на месте. Она, конечно же, заволновалась, побежала посмотреть за калитку, где Григорович обычно выгуливал свою собаку, и наткнулась на его труп. С ней случилась истерика, но полицию она все-таки сумела вызвать.

– А собаку нашли? – первым делом спросил Гуров.

– В том-то и загвоздка, Лев Иванович, что собака пропала.

– Может, сбежала? – предположил Стас, до этого молча слушавший Петрова.

– Не похоже. Домохозяйка рассказывала, что хозяин ее еще щенком взял три года назад. Ученая была собачка.

– Породистая, что ли? – оглядываясь по сторонам, спросил Гуров.

– Да.

– Значит, собаку могли запросто украсть. Вопрос только в том, связана ли смерть режиссера с пропажей собаки. – Гуров почесал подбородок. – Тело уже увезли?

Петров молча кивнул.

– У нас в протоколе все зафиксировано. Внешних признаков насильственной смерти не обнаружено. Вот только само место, где нашли Григоровича, изрядно попорчено. Сначала там потопталась сама Светлана Игоревна, потом наши ребята… – Следователь отвел взгляд в сторону.

– Понятно. Значит, свидетелей никаких? – перебил его Лев.

– Никаких, – повторил за ним Петров. – Может, потом появятся, хотя я в этом не уверен. Люди сюда не ходили. А если кто и приедет отдохнуть, так у нас вон там, подальше, места получше будут. Полянки там есть разные, да и от лишних глаз подальше, – объяснил следователь.

– Ну что же. Картина вырисовывается не очень приятная или, лучше сказать, непонятная. Прежде чем осмотреть место, где нашли Григоровича, я хотел бы поговорить с этой домохозяйкой. – Гуров посмотрел в сторону женщины.

Несмотря на пережитое потрясение, Светлана Игоревна держалась хорошо и на вопросы отвечала подробно.

Представившись, Лев попросил женщину рассказать о жизни Григоровича.

– Вообще-то, жил он как-то замкнуто, – начала домохозяйка. – Гости у него бывали редко. Родственников я вообще никогда не видела, а он и не рассказывал. Вот только собакой и занимался. Представляете, выделил ей в доме целую комнату, – с какой-то обидой сказала домоправительница.

– Говорите, хозяин с ней хорошо обращался? – перебил ее Гуров.

– Еще как!

– Значит, убежать она не могла?

– Нет. Что вы! Я сама не пойму, куда она могла деться, – Светлана Игоревна пожала плечами.

– Ладно. С этим мы еще разберемся. Давайте мы с вашего позволения осмотрим дом, – предложил Гуров.

– У меня нет ключей. Они всегда находились у Вениамина Сигизмундовича. Я ведь только по выходным приходила. Остальное время он был на работе, а дом в это время стоял на сигнализации, – пояснила домработница.

Гуров вопросительно посмотрел на следователя. Тот почему-то замялся.

– Сигнализацию мы, конечно, отключили, вот только ключей при покойном не было. Кроме носового платка и часов, больше никаких вещей не обнаружено.

– Как никаких? – вступила в разговор Светлана Игоревна. – Быть этого не может! Ключи всегда были при нем. Как и записная книжка, и мобильный телефон.

Гуров снова посмотрел на Петрова.

– Я говорю, что при покойном ничего не было.

– А вот и зацепка. Похоже, не так все просто, как это могло показаться сначала. – Гуров скрестил руки на груди.

– Вы хотите сказать, что Вениамина Сигизмундовича могли… – домохозяйка запнулась на полуслове, – …убить?!

– Пока я только могу сказать, что ключи сами по себе не могли исчезнуть. Если дом заперт, то ключи по-любому должны были находиться у хозяина. А также и мобильный телефон. Редкий человек сейчас выходит из дома без этого чуда техники. Тем более режиссер театра. В любой момент ему могли позвонить с работы.

– Но ведь полиция сказала, что у Вениамина Сигизмундовича случился сердечный приступ… – Женщина прижала ладошку к губам.

– А что, хозяин часто жаловался на сердце? – спросил Гуров, слегка наклонив к женщине голову.

– Нет. Он вел здоровый образ жизни. Не пил, не курил, делал по утрам зарядку.

– Вот видите. Конечно, все это не исключает возможности сердечного приступа, но все же многое в этом деле непонятно…

– Я думаю, рано делать какие-либо выводы до заключения экспертов, – быстро заговорил следователь. – Дом мы опечатаем, и если выяснится, что Григоровича все-таки убили, тогда будет возбуждено уголовное дело по факту убийства.

– Да-а. Похоже, только это и остается, – согласился Лев. – Кстати, Светлана Игоревна, вы можете быть свободны, если, конечно, у следователя больше нет к вам вопросов.

Петров отрицательно мотнул головой.

– Только я бы попросил вас, Светлана Игоревна, захватить с собою моего друга. – Гуров положил руку на плечо Стаса. – Поспрашиваешь там у местных жителей, не видел ли кто-нибудь посторонних людей, – сказал он напарнику. – А я пойду прогуляюсь по роще. Может, увижу своим свежим взглядом то, чего до сих пор никто не увидел.

Расспросив у домохозяйки, каким обычно маршрутом гулял с собакой режиссер, Гуров отправился в рощу. Сейчас ему хотелось остаться одному и хорошенько подумать. А подумать было над чем. В первую очередь его интересовал главный вопрос: имеет ли отношение смерть режиссера к недавней смерти Полянского или это просто совпадение? Второе. Если имеет, то каким образом они могут быть связаны? В том, что Григоровича убили, Гуров был уверен почти на все сто. Но вот кто и, главное, зачем убил режиссера, было непонятно. Ну не конкуренты же решили таким образом решить свои проблемы. На банальный грабеж это тоже не походило. Тогда были бы следы борьбы. «Надо бы подключить наших экспертов, а то, чувствую, местные специалисты могут все сделать спустя рукава», – подумал Лев.

Он медленно шагал по тропинке, чуть шелестя прошлогодней листвой. Место, где нашли Григоровича, узнать было нетрудно. Еще издали Лев заметил истоптанную площадку в полуметре от тропинки. Неожиданно он почувствовал, что в роще он не один. Это насторожило и в то же время заинтересовало сыщика. Лев покрутил головой по сторонам. Через минуту он наконец обнаружил предмет своего неожиданного беспокойства: невдалеке за кустами различался человеческий силуэт. Гуров решительно свернул с тропинки и двинулся в сторону незнакомца. Он не прошел и половины пути, как человек за кустами поднялся во весь рост и, повернувшись к сыщику спиной, стал быстрыми шагами удаляться в сторону трассы. Гуров не успел рассмотреть его лица, но, судя по одежде, человек был самым настоящим бомжом. «Он может быть свидетелем», – подумал сыщик и прибавил ходу.

– Молодой человек, постойте! – громко попросил Гуров. – Давайте поговорим!

Бомж слегка повернул голову и прибавил шагу.

– Да постойте же! Я вам ничего не сделаю! Я только хочу у вас кое-что спросить, – попытался остановить его Гуров, но незнакомец не реагировал на его слова, продолжая удаляться. А еще через минуту незнакомец перешел на бег трусцой, и сыщику ничего не оставалось делать, как крикнуть ему вслед:

– Стоять! Полиция!

Но это предупреждение подействовало на бомжа совсем не так, как этого ожидал Лев. Незнакомец ускорил бег, и его силуэт начал растворяться в зарослях чащи. Гуров понял, что может его потерять, и тоже перешел на бег, удаляясь от тропинки.

И вот когда расстояние между ними сократилось, незнакомец вдруг пропал. Именно пропал, так как секунду назад Гуров еще видел его впереди, и вот теперь тот как сквозь землю провалился. Пробежав еще немного, Лев остановился. Подозрительно вглядываясь в заросли, он был уверен, что беглец совсем рядом и просто затаился в ближайших кустах. Неожиданно откуда-то сбоку метнулась тень, которую Гуров успел заметить в последний момент. Прямо перед ним выросла фигура бомжа. Первый удар сыщик успел отбить. Не раздумывая, Лев пошел в атаку, но нападавший с легкостью уклонился от его ударов и в свою очередь нанес сыщику два сокрушительных апперкота, отправив Гурова в нокаут. Лев почувствовал, как у него потемнело в глазах, и повалился на землю.

Когда он пришел в себя, рядом с ним уже никого не было. Тяжело поднявшись, сыщик зашагал обратно к дому.

Дождавшись в машине Стаса, Гуров рассказал ему о своем приключении в лесу.

– Надо было вдвоем идти, – сочувственно сказал Крячко.

– Что теперь об этом разговор вести… Что сделано, то сделано. – Лев потер скулу. – Бог даст, еще свидимся. У тебя что?

– Да ничего. Посторонних никто не видел.

– Понятно. Поехали в управление, надо с генералом поговорить, – Гуров откинулся на спинку сиденья.

* * *

– А я уже думал, что вы сегодня не появитесь, – сказал Орлов, как только сыщики вошли к нему в кабинет.

– Пришлось отъехать по делам, поэтому и задержались. – Лев прошел к столу генерала и сел напротив, проигнорировав свое излюбленное место возле окна.

Генерал сразу догадался, что у Гурова к нему какой-то разговор.

– Давай выкладывай, Лев, что там у тебя.

– Мы сегодня просматривали утренние сводки и натолкнулись на одну интересную вещь. Сегодня утром возле своего дома был обнаружен труп режиссера Григоровича, который работал в театре «Фурор», где недавно был убит актер Полянский, по делу которого мы сейчас работаем, – объяснил Лев. – Мы быстро выехали на место…

– И что там?! – Информация явно заинтересовала генерала.

– Когда мы приехали, там уже работала группа под руководством следователя Петрова. По первым данным, Григорович скончался от сердечного приступа, так как следов насильственной смерти не обнаружено.

– Это все? – Генерал явно ожидал большего.

– Нет, не все. Дело в том, что у него была собака, которая бесследно пропала. Кроме того, при нем не было обнаружено никаких личных вещей. Ни ключей от дома, ни мобильника, ни записной книжки, о которых рассказала домработница – она, кстати, и обнаружила труп.

– И как это может быть связано с убийством Полянского? – Орлов взял шариковую ручку и стал крутить ее в руках.

– Конечно, до заключения экспертов рано еще о чем-либо говорить, но я чувствую, что смерть режиссера не была случайной и уж тем более не от сердечного приступа.

– Опять твоя хваленая интуиция? – Орлов прищурил глаза.

– Не верю я в такие совпадения.

– Верю, не верю… Ты как маленький, Лев. Ей-богу! Есть какие-нибудь доказательства?

– Пока нет.

– Ну вот, если пока нет – так и занимайтесь своим делом! Мне нужны результаты по Полянскому, а этим режиссером есть кому заняться. Тем более что пока все это вилами на воде писано.

– Я прошу включить нашего эксперта в группу, которая будет расследовать это дело.

– Зачем еще? – Было видно, что генерал недоволен этим разговором, но Гуров стоял на своем. Никогда еще «его хваленая интуиция» его не подводила, и он надеялся, что не подведет и на этот раз.

– При современных возможностях очень просто состряпать сердечный приступ. И я не даю никакой гарантии, что наши коллеги не захотят представить это как естественную смерть и закрыть дело.

Генерал минуту помолчал, потом, отбросив в сторону ручку, сказал:

– Ну, хорошо, Лев. Эксперта мы им отправим. Но смотри, если мы вытянем пустышку и окажется, что режиссер и вправду умер от сердечного приступа, то ко мне больше с подобными просьбами можешь не обращаться.

– И на этом спасибо. – Гуров театрально склонил голову перед генералом.

– Теперь по делу Полянского. – Генерал посмотрел на часы.

– По делу Полянского мы работаем, но что-то существенное пока сообщить не можем. – Гуров посмотрел на Стаса и снова на генерала.

– А вот это плохо! Очень плохо. Что там с этим, как его… Злобиным? Нашли?

– Нет. Но там находится наш человек, который сразу сообщит, как только он появится дома.

Гуров не стал объяснять генералу, что под «нашим человеком» имел в виду старушку-соседку, которой оставил свою визитку.

– И это все?

– Пока да, – честно признался Лев.

– Идите работайте дальше! И чтобы к завтрашнему дню у меня была хоть какая-то информация по этому делу, а иначе я не посмотрю, что мы друзья. Разнесу в пух и прах!

Сыщики понимали, что генерал Орлов, конечно, говорил все это в сердцах, но подводить друга им тоже не хотелось. Они прекрасно знали, что с него также требуют результатов по этому делу.

– Слышал? – Гуров толкнул Стаса плечом, когда они вышли из кабинета.

– А что я? Как будто мы сидим целыми днями в кабинете и ждем, пока кто-нибудь за нас разберется с этим делом… Мы, можно сказать, носом землю роем.

– То-то я смотрю, у тебя нос как-то вырос за эти дни, – Гуров еще раз толкнул напарника в плечо.

– Да иди ты, Лев, – отмахнулся Стас.

Вернувшись к себе в кабинет, сыщики расселись за свои столы. Илья водил «мышью» по столу, просматривая какую-то информацию.

– Хватит баклуши бить! Пора и делом заняться, – рыкнул Гуров на молодого компьютерщика.

– Так я всегда готов! Говорите, что делать, – отозвался Илья.

– Вот тебе телефончик одной дамочки. Жена Полянского. Надо бы его пробить и установить по нему адресок, по которому она проживает. Кроме того, нам нужна информация на некоего Константина Злобина. Больше всего нас сейчас интересуют все адреса, которые будут так или иначе с ним связаны. Этот Злобин пропал, а нам он во-о как нужен. – Лев «перерезал» себе горло большим пальцем. – Да, кстати. Вот тебе расписание гастролей за прошлый месяц. Узнай, не было ли заказных убийств в этих городах. И если были, то из какого оружия они были совершены. И еще не забудь посмотреть в базе данных МВД все случаи, связанные с убийством из переделанного газового пистолета. Усек?

– Сделаем, Лев Иванович, – сказал Илья.

– Наверняка там должно что-то быть. – Гуров показал пальцем на компьютер. – Эх, мне бы такую машину лет двадцать назад! А то как вспомнишь это доисторическое время… Вся информация была на карточках. Самые настоящие картонные карточки, можешь себе представить? Рыться в них – семь потов сойдет. И не факт еще, что найдешь нужную. Запросто мог пропустить, – продолжал Лев. – Помню, искали мы одного маньяка, так три дня просидели в картотеке, пока нашли мало-мальские зацепки из другого дела. Помнишь, Стас?

– Как не помнить! – отозвался Крячко.

– А как это вы нашли зацепки в другом деле? – не понял Илья.

– Понимаешь, Илья, в МВД существует такая база данных, которая называется БОД. В переводе она звучит как база образа действий преступника. Принцип построения этой базы очень прост. Он сводится к тому, что если человек совершил преступление определенным образом, то, скорее всего, следующее свое преступление совершит аналогичным способом. Вот тебе самый простой, но яркий пример из мира искусства. Возьмем, к примеру, двух пианистов и попросим их сыграть «Лунную сонату» Бетховена. Так вот, каждый пианист сыграет ее по-своему, в присущей только ему манере исполнения, при этом проигрывая одни и те же ноты. И истинному ценителю не составит большого труда разобраться, где играл один, а где – другой. То же можно сказать и о любой области человеческой деятельности, не исключая преступную. Каждый человек совершает одно и то же действие по-своему.

Илья слушал Гурова, широко раскрыв глаза.

– Если применить эти нехитрые на первый взгляд рассуждения к уголовному миру, то мы получим следующий вывод: для каждого преступника характерны свой индивидуальный почерк, свои манеры и свои приемы. Далеко ходить не надо. К примеру, два «медвежатника» будут вскрывать один и тот же сейф каждый по-своему, используя при этом только свои инструменты и приемы вскрытия. Причем редко кто из них будет в будущем отступать от своих методов работы. Два вора-домушника для проникновения в квартиру будут применять разные способы. Один всегда будет открывать дверь отмычкой, второй же будет залезать только через открытую форточку. Даже если оба будут действовать одинаково, то все равно индивидуальные отличия найдутся. То же применимо и к маньякам-убийцам. Один выбирает своих жертв по цвету колготок, а второй убивает тех, кто носит очки…

Лев закончил, а Илья продолжал сидеть с широко открытыми глазами.

– Еще вопросы есть?

– Нет. – Компьютерщик вышел из состояния ступора.

– Ну, тогда работай.

– Все сделаем, Лев Иванович, – пообещал Илья.

– Но в первую очередь нас интересует Злобин, – напомнил Гуров и, встав из-за стола, обратился к напарнику: – А с тобою, Станислав Андреевич, мы сейчас отправимся на встречу еще с одним человеком.

– Опять в театр?

– Нет. Мы поедем к нему домой. Он который день находится на больничном.

– Что, неужели на него так подействовала смерть коллеги?

– А я и не знал, что ты такой циник… Парень лежит дома с высокой температурой.

– Не боишься заразиться, Лев? Сейчас грипп гуляет – будь здоров! Может, подождем, пока он поправится? Или такой важный свидетель?

– При первом разговоре с артистами мне сказали, что видели его рядом с лестницей, которая ведет на галерку. Было это как раз перед самой премьерой. Да и режиссер сказал, что видел его в тот вечер, хотя он отпрашивался домой по причине плохого самочувствия. Я звонил ему, но он сказал, что не может пока говорить и ждет «Скорую помощь». Но теперь, думаю, кризис миновал, и мы сможем с ним поговорить.

– Так, может, он и есть убийца?! – попытался пошутить Крячко, но Лев шутку его не поддержал, сказав коротко:

– Поехали.

* * *

Денис Котов – так звали человека, с которым собирались встретиться сыщики, – работал в театре «Фурор» художником-оформителем уже более пяти лет. Он был, что называется, мастером своего дела, за что его уважали и ценили в коллективе. Но мало кто догадывался о его другой жизни, которая начиналась с того момента, когда Денис покидал театр…

Родился и вырос он в Москве, в обычной среднестатистической семье. Будучи еще мальчиком, он пристрастился к рисованию и с тех пор просто не мыслил себя без кисти в руке. Он рисовал все и всех. Участвовал во всех соревнованиях, какие проводились в школе и за ее пределами. По окончании школы Денис, естественно, поступил в художественное училище, которое окончил с красным дипломом. После смерти родителей ему досталось неплохое наследство в виде отдельной квартиры, дачи и некоторых денежных сбережений. С самого детства Денис мечтал стать известным художником. По окончании училища он стал рисовать картины в надежде на то, что сможет их успешно продавать и жить на эти деньги. Но, к его удивлению, все оказалось не так просто. Люди, которые могли позволить себе купить картины, предпочитали уже известных на рынке художников. И им неважно было, что кто-то мог писать не хуже. В подобных кругах существовала определенная мода на художников. К примеру, какой-нибудь ушлый промоутер или пиарщик брал какого-нибудь художника и успешно его раскручивал, после чего его картины разлетались, как горячие пирожки. Этот вид искусства превратили в настоящий бизнес, где одни следовали веяниям моды, а вторые делали на этом неплохие деньги.