Текст книги "Трудно украсть бога"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 6
Чудо
XVI век, Стамбул (Константинополь)

Джура покинул место своего обитания ночью, когда на улицах Стамбула было совсем темно и тихо. Он мог пройти и по подземным тоннелям, но в той стороне, куда ему было нужно, они были опасны. Многие годы за ними никто не ухаживал и не следил. Местами они отсырели и осыпались. Потому-то этими темными ходами Джура и другие не слишком благочестивые жители Стамбула пользовались только в крайних случаях.

А сейчас цыган-полукровка хотел просто сбыть с рук ненужную ему вещь – икону, оставленную монахом Игнатием. О том, чтобы выполнить обещание и доставить ее в какой-то захолустный монастырь, Джура даже не задумывался. Его вполне устраивала та привольная жизнь, которую он здесь вел.

У стамбульских скупщиков краденого были свои места, где они предпочитали вести дела. Джура хорошо их знал, но сейчас решил не усложнять себе жизнь и обратиться к определенному дельцу, с которым давно уже имел дело. Этот уважаемый господин жил в собственном доме на окраине и звался Бахир ибн Ашраф.

Он хорошо вел свои дела днем, продавая завезенную с севера шерсть, и еще лучше ночью – перепродавая всяческую ворованную утварь и одежду.

Дома в этой части города были низкие и смыкались почти вплотную своими плоскими крышами. Между многими из них были перекинуты доски или даже лестницы, так что, забравшись на крышу одного дома, можно было, перебираясь между ними, уйти довольно далеко, не ступая на землю. Этим способом воспользовался и Джура.

Возле дома Бахира он спустился на землю и постучал условным стуком в закрытые ставни. Открыли ему не скоро – в таких домах не слишком доверяют непрошеным ночным гостям. Но Джура не злился, главное, чтобы дело удалось утрясти сегодня же.

Слуга провел ночного гостя по темным комнатам и впустил в спальню Бахира, где тот предпочитал совершать сделки. Вот и сейчас хозяин дома был не один. Его свиту составляли двое крепких наемников и молодая женщина в коилеке – длинном свободном платье, расшитом драгоценностями с потрясающим искусством. Ее лицо было открыто, и Джура не мог его не узнать. Вот черт!

Она тоже его узнала, и глаза ее нехорошо сверкнули. Она вскочила на ноги и поспешила скрыться в тени, но было уже поздно. Джура не мог не узнать ее точеные черты и жгучие глаза. Последний раз, когда он ее видел, она носила имя Зайна.

– Что там у тебя? Зачем не предупредил? – Бахир то ли действительно не заметил, то ли решил не замечать переглядок своей наложницы и вора.

– Неожиданно попала в руки одна вещица, – пожал плечами Джура, извлекая из сумки икону. – Много не прошу, а то оставлять у себя не хочется…

Бахир щелкнул пальцами, и предупредительная Зайна поспешила подать ему принесенную вором икону. Скупщик принялся ее изучать.

Зайна стиснула между пальцев свою парчовую накидку. Как он не побоялся прийти сюда? Или же просто не знал, что она теперь дорогая и любимая игрушка Бахира ибн Ашрафа? Как это ни обидно, но, скорее всего, не знал, потому что совершенно не интересовался ее судьбой после того случая…

Это злило ее еще больше, чем обман. Она как была, так и осталась всего лишь инструментом для Джуры и, как ни хотела, не могла задеть его душу хоть сколько-нибудь чувствительно. Но ничего! Теперь у нее в руках человек, который сможет отомстить за нее!

Зайна наклонилась к своему повелителю, погруженному в изучение принесенного товара, и шепнула ему пару слов. Этого будет достаточно для начала, а там она что-нибудь придумает… Выстроит из истории, произошедшей с ней пару лет назад, совсем другой сюжет.

Тогда Зайна решила, что Джура ее спаситель, ни больше ни меньше. Ее похитили из дома родителей, не тронули, но обращались как с дорогой вещью, которую собираются продать и хорошенько заработать. Так бы и случилось, если бы не Джура.

Похитители Зайны были что-то должны этому сыну шайтана. А он, побеседовав с девчонкой и очаровав ее разговорами о свободе, путешествиях и сокровищах, взял ее в уплату долга. Ей, по его словам, предстояло выполнить несложную работу.

Сам Джура, представившись торговцем, собирался продать Зайну одному совершенно определенному богатому господину. У этого господина имелись не только деньги и драгоценности, которыми в таком богатом городе, как Стамбул, владели многие, но и, кроме того, какая-то определенная реликвия незапамятных времен. Именно за ней-то и охотился Джура.

Чтобы попасть в дом такого изысканного человека, Зайне пришлось многому научиться, а Джуре – потратить немало времени на ее просвещение. Требовалось в основном умение петь, танцевать, а также знание определенных манер в поведении с богатым и взыскательным хозяином.

Зайна не знала, кто заказал Джуре добыть реликвию из этого дома, и даже не знала толком, что это такое. Джура описал то, что ему так нужно, – некий свиток пергамента с незнакомыми ей буквами. Зайна должна была как можно быстрее определить, где хозяин прячет этот свиток, и сообщить условленным способом об этом Джуре. А там уж он выбрал бы момент кражи свитка для заказчика, драгоценностей ради денег и самой Зайны для себя (как он утверждал) из дома богача.

Все вышло так, как он и сказал. Но ровно до того момента, когда Джура пришел забирать свою добычу. В последний момент он безжалостно бросил Зайну, теперь ставшую беглой преступницей. Хоть этот подлый шакал и оставил ей небольшую долю драгоценностей, это не могло ей помочь. Одинокой девушке в Стамбуле было не выжить, ей обязательно нужен был хозяин, хотя бы формальный. И Джура не мог этого не знать. Проклятый иноземец!

Бахир тянул время. Он чересчур придирчиво изучал доску, потом вздохнул и уперся своим тяжелым пронизывающим взглядом в Джуру:

– Пожалуй, я возьму ее. Только тебе придется подождать в соседней комнате. Я не желаю, чтобы кто-нибудь, кроме верных мне людей, знал, где я храню деньги.

– Как скажешь, Бахир, – поклонился ему довольный Джура.

Он послушно вышел из погруженной в полумрак спальни и оказался в совершенно темной соседней комнате. Молчаливый слуга поставил перед ним свечу и бокал сладкого настоявшегося салепа. В спальне Бахира за его спиной было тихо. Время шло, и Джура заподозрил неладное.

Он не мог себе толком представить, что не так, но ощутил неприятный холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Но что может сделать Зайна? Она не хозяйка в этом доме, как она может объяснить свою неприязнь к нему так, чтобы Бахир решился что-то предпринять против него?

Несмотря на то что представить себе этого толком Джура не мог, он оставил салеп на столе, отошел в сторону от двери спальни. Дальнейшее показало только, что никогда не стоит недооценивать обиженную женщину…

Дверь спальни открылась неожиданно, и из-за нее показался Бахир ибн Ашраф со своими двумя охранниками. Он бросил на затаившегося у стены Джуру равнодушный взгляд и обратился к одному из своих людей:

– Расплатись с ним.

Могучий араб, замотанный в абу, несмотря на то что находился в доме, сделал шаг в сторону Джуры и оказался на расстоянии вытянутой руки. Что-то в выражении его грубого лица, в его хозяйских движениях заставило Джуру отскочить. И это было очень своевременно.

В этот же момент охранник Бахира выбросил вперед левую руку, на которой блеснул кастет. Одного удара им в солнечное сплетение было достаточно, чтобы любой противник лежал без сознания.

Джура не стал тратить времени на попытки выяснения, чем он провинился, а попытался сделать единственно возможное – выбраться из дома. С силой пнув стол в сторону охранника с кастетом, он отскочил к окну.

Свеча, которая единственная освещала комнату, потухла, угодив точно в разлитый по полу салеп. Это дало Джуре несколько мгновений. Однако ставни на окне оказались крепко закрыты, искать в темноте защелку было некогда.

На всякий случай пригнувшись, он отскочил в сторону, туда, где должна была находиться вторая дверь, ведущая не в спальню, а к выходу. Но не успел вор сделать и пары шагов, как на него навалилось чье-то тяжелое и твердое, как камень, тело. Второй охранник Бахира попытался повалить противника, обхватив его руками и не давая вытащить оружие. Джура изо всех сил пнул темноту наугад, и кажется, удачно. Каменные объятия распались, и он, не теряя ни мгновения, ударил кулаком на уровне лица. Рука впечаталась в физиономию противника, заехав по самому слабому месту – переносице. Нападавший взвыл, а Джура снова рванулся к смутному силуэту двери.

Но уйти ему на этот раз было не суждено. Второй охранник Бахира настиг его в тот самый момент и ударил в спину. Джура с размаху полетел на пол и чуть было не сломал свой выдающийся нос. Его левую руку тут же придавили коленом, не давая возможности перевернуться, а на правую наступила нога в дорогом сафьяновом бабуше – туфле без задника. Это сам хозяин решил помочь своим цепным псам.

– Не дергайся, Джура, – посоветовал Бахир. – Зайна мне все про тебя рассказала, так что готовься. Завтра я передам тебя властям. Думаю, в лучшем случае ты отделаешься отсечением рук.

– Что бы она ни говорила – она врала тебе, – прохрипел Джура, выворачивая шею, чтобы взглянуть на скупщика. – У нее со мной свои счеты, и она хочет поквитаться со мной твоими руками!

– Не волнуйся за меня, – усмехнулся Бахир. – Я своими руками ничего делать не буду. Все сделает за меня палач. Тащите его пока в подвал. И свяжите хорошенько – он тот еще ловкач!

– Бахир, послушай! – взмолился Джура. – Хотя бы выслушай меня, прежде чем отправлять на смерть! Что она тебе сказала?

Но скупщик краденого уже отвернулся от него. Его не интересовало то, что мог сказать в свое оправдание его ночной гость.

За окном посветлело. Первые лучи еще невидимого солнца осветили плоские крыши окраин Стамбула, и Зайна тихо выскользнула из постели своего господина. Она не могла устоять перед искушением взглянуть на Джуру еще раз, теперь уже в последний, насладиться своей победой и убедиться в его поражении.

Господин Бахир спал глубоким сном. Она сама позаботилась о том, чтобы он не мог нарушить ее планы, и подсыпала в его напиток сонный порошок.

Зайна не стала одеваться перед спуском в подвал, хоть там было и прохладно. Ей хотелось предстать перед узником прекрасной, соблазнительной и недостижимой, так что она осталась в прозрачной тафте, обув только мягкие сафьяновые туфли. Ухмыльнувшись, она подхватила со столика в спальне поднос, на котором лежали тулумба татлысы – конфеты из сладкого теста. Будет последняя радость для пленника и милость красавицы.

Она отперла тяжелые двери подвала прихваченными у хозяина ключами и распахнула их пошире, чтобы без труда рассмотреть, что там внутри.

Подвал в доме Бахира был устроен сложно. И недаром – скупщику приходилось хранить не только шерсть, которой он торговал официально, но и множество предметов, которых у него ни в коем случае не должны были найти.

Вора люди Бахира поместили в том же помещении, где хранили украденные вещи. Оно находилось за потайной дверью в углу подвала. Зайна знала этот секрет и без труда проникла к Джуре.

…Второй охранник предсказуемо сделал несколько шагов внутрь подвала, осторожно оглядываясь и держа наготове тяжелый брус, которым запиралась дверь снаружи. С таким оружием не совладаешь, когда у тебя только кинжал да веревка!

Пока тот привыкал к полутьме подвала, Джура подхватил тюк побольше и метнул его в противника. Он среагировал быстро – развернулся и ударил деревянным брусом пустоту.

Вору хватило этих мгновений, чтобы выскочить за дверь и захлопнуть ее за собой. На его удачу, ключи охранники оставили в двери, так что Джура, изо всех сил удерживая дверь, которую отчаянно пытались открыть с противоположной стороны, несколько раз повернул ключ и бросился бежать.

Запертый охранник продолжал кричать и барабанить в дверь, но секретный подвал Бахира на то и был секретным, что звуки из него практически не долетали до жилых комнат дома. Это произвело на сбежавшего пленника неожиданное действие – вместо того чтобы выпрыгнуть в первое же попавшееся окно, он приостановился и задумался.

Как будет хорошо, если Бахир поплатится за свое вероломство чем-нибудь дорогим для него…

Джура прислушался: как и следовало ожидать в столь ранний час, слуги гремели посудой там, где, судя по всему, располагалась кухня. Властного голоса хозяина слышно не было, как, впрочем, и звонкого смеха его новой наложницы. Значит, они пока еще не покинули опочивальню, и у вора был шанс прихватить с собой какую-нибудь драгоценную безделушку из тех, которыми скупщик украшал свои комнаты.

Джура умел передвигаться легко и бесшумно, так что на господскую половину дома он проскользнул как тень, никем не замеченный и не услышанный. Он подвергал себя сейчас большому риску, играл с огнем, нужно было просто уйти, раз судьба предоставила такой шанс. Но что-то в натуре цыгана-полукровки не позволяло ему так поступить.

Несколько шагов по мягкому ковру, который, должно быть, стоит дороже, чем Зайна, – и перед вором низкий столик с изящным подсвечником из чистого золота. Вещь дорогая, красивая и не слишком громоздкая.

Джура подхватил подсвечник и принялся деловито заматывать его в край абы, когда его взгляд упал на противоположную стену. Вдоль нее были расставлены, будто напоказ, несколько христианских икон. Среди них заметно выделялась та, которую передал ему монах. Она была будто бы ярче, наверное, из-за свежих красок, не успевших посереть от времени.

Повинуясь простому и ясному желанию не оставлять врагу ничего своего, Джура схватил эту икону и запихал за пазуху. Несколько мгновений вор еще раздумывал, стоит ли рисковать и тратить время на поиски каких-либо других ценностей или же нужно прекратить искушать судьбу и бежать прочь из этого дома.

Однако судьба решила за него сама, до того, как он придумал, что делать.

– Ах, вот кто тут! – раздался за его спиной громкий голос хозяина дома.

Джура стремительно развернулся, чтобы успеть увидеть распахнутую потайную дверь в углу комнаты и перекошенную физиономию Бахира. Вор не успел больше ничего. Скупщик спустил тетиву арбалета, который он держал взведенным на вытянутой руке.

С такого расстояния промахнуться было невозможно. Заточенный «болт» сверкнул, за долю мгновения преодолев расстояние между противниками, и воткнулся точно в левую сторону груди цыгана-полукровки.

Джура не сомневался, что «болт» продырявит его насквозь. Даже такой слабый арбалет, как у Бахира, бил со страшной силой. И Джура почувствовал эту силу, когда удар «болта» развернул его в сторону и опрокинул на пол.

Дыхание перехватило, и Джура закрыл глаза.

– Ну, вот и все! – услышал он радостный возглас Бахира.

Ожидаемой резкой боли не было. Испуганно схватившись рукой за то место, куда должен был попасть «болт», Джура почувствовал теплую и твердую древесину. Икона!

Бахир еще не заметил, что что-то не так, и неспешно приближался к поверженному противнику. Тот постарался незаметно подобраться и, насколько возможно, рассчитав движение, вскочил и бросился бежать.

Дверь была совсем рядом, а арбалет хозяина дома был сейчас бесполезен. Джура отбросил в сторону мешавший быстрому движению подсвечник вместе с плотно намотанной на него абой, но деревянную доску с намалеванным на ней ликом Богоматери он крепко прижал к груди.

Перескакивая через подоконник дома скупщика и слыша за спиной удивленные вскрики и ругань Бахира, Джура придерживал икону, как настоящую драгоценность. С тыльной стороны в ней все еще торчал плотно засевший «болт».

Он вытащит его потом, когда окажется в безопасности. Приведет все в порядок и сделает все, чтобы выполнить пожелание умершего монаха. Джура точно знал, что такие чудеса, как это, случаются только раз в жизни и обязательно должны что-то значить…

Глава 7
Завещание
Наши дни, провинция

Гуров проснулся рано утром от того, что в соседней квартире кто-то методично двигал мебель. Или, может быть, ронял ее. Несмотря на шум, спать очень хотелось – отпуск все-таки – и полковник попытался отключиться от внешних раздражителей.

Он улегся на бок и прикрыл ухо плотной перьевой подушкой. К сожалению, этого оказалось недостаточно. Несколько минут Гуров пролежал так, не в силах примириться с поражением, и строил догадки: не падает ли это его пьющий сосед? Однако трудно было поверить, что он сам производит столько шума…

В конце концов, недовольный полковник отправился на кухню, чтобы заварить себе кофе и хорошенько подумать о порученном деле.

Ситуация вырисовывалась довольно безнадежная. Судя по всему, в квартире покойного деда успел кто-то побывать, но добиться признания этого кого-то будет непросто. Так как официальные методы расследования сейчас не применимы, то руки у Гурова по большей части связаны. Остается только метод расспросов с использованием психологических приемов, чтобы поставить собеседника в тупик и добиться чисто эмоциональной реакции.

Однако этот метод далеко не так эффективен, как предъявление подозреваемому его отпечатков пальцев, найденных на месте преступления. К тому же такие типы, как этот сосед-алкоголик, были не самыми податливыми для психологического давления. Им требовалось что-нибудь пожестче…

Полковник глубоко вздохнул и отхлебнул остывающий кофе.

И Валентина Михайловна явно что-то скрывала. С ней еще можно будет поработать. Возможно, если нащупать подход, понять, что заставляет скрывать информацию, то удастся убедить ее рассказать все самой.

Если же этого не удастся сделать, то Гурову придется признать поражение и вернуться к Федору с пустыми руками. И, к собственному удивлению, понял, что ему этого уж очень не хочется, хоть тогда он и сможет насладиться остатками отпуска. Сейчас отпуск уже не казался ему таким замечательным времяпрепровождением. Тем более если эта загадка останется нераскрытой. Она будет дергать его все время, отведенное на праздность!

Некоторое время он потратил на внимательное обдумывание вариантов, к кому пойти первым: к Валентине Михайловне или же зайти с другого конца и еще раз встретиться с Сергеем. Не менее важно и то, как начать разговор. Гуров еще не пришел к определенному ответу, когда в дверь позвонили.

Полковник по привычке, прежде чем открывать, взглянул в глазок и, к своему удивлению, обнаружил на пороге Валентину Михайловну.

– Вы уже не спите? – как-то слишком тихо и неуверенно начала разговор соседка.

– Как видите. – Гуров пропустил ее в квартиру и предложил стул.

То, что она пришла сама, было очень удачно, теперь решение о том, к кому пойти первым, принимать не придется. Однако гостья не спешила начинать разговор, нервно вертелась на стуле и прятала глаза.

– Что-то случилось? – решил помочь ей полковник.

– Нет, ничего, – решительно замотала головой гостья. – Вернее, случилось, но не сейчас, а давно. Мне следовало вам рассказать сразу…

– Что рассказать? Не волнуйтесь и начинайте по порядку, – подбодрил Гуров как можно более равнодушным тоном.

– Держите.

Вместо ответа Валентина Михайловна резко протянула собеседнику какой-то помятый конверт и отвернулась.

Полковник внимательно осмотрел переданную улику (в том, что это именно улика, он уже не сомневался).

Конверт был старый, пролежал на полке, наверное, несколько лет, прежде чем был использован. На нем не было наклеено марок, значит, посылать по почте его не планировали. Однако он был плотно запечатан и надписан. Гуров, еще недавно разбиравший бумаги покойного деда Макара Ивановича, тут же узнал его подчерк. Адресован конверт был его внуку, Федору.

– Что это и откуда? – повторно спросил Гуров и сам услышал, каким холодным и недружелюбным стал его голос.

– Это письмо, которое предназначается внуку Макара Ивановича и случайно попало не в те руки…

– Как это «случайно»? Рассказывайте все без утайки! Раз уж вы принесли этот конверт, то запираться незачем. Это вы его взяли?

– Боже упаси! Я сроду чужого не брала! Как вы могли подумать! – испуганно всплеснула пухлыми руками соседка и тут же выложила Гурову всю незамысловатую историю.

Реакция Валентины Михайловны на обвинение в воровстве была самой типичной. Даже если родственники подозреваемого и пытаются его выгородить, но стоит лишь намекнуть на то, что они сами могут оказаться подозреваемыми, как степень честности их ответов увеличивается до максимальной. То же произошло и с этой добросердечной женщиной.

От нее Гуров узнал, что все дело в пресловутом Кривове – том самом соседе-алкоголике, которого полковник вчера так безуспешно расспрашивал.

В ночь, когда «Скорая» увезла деда, Кривов действительно проснулся и приоткрывал дверь на лестничную клетку. Заметить это могла только сама Валентина Михайловна, так как стояла лицом к его двери.

После того как «Скорая» уехала и все обитатели подъезда разошлись по своим квартирам, Валентина Михайловна несколько раз бегала вниз-вверх по лестнице: сначала в свою квартиру за телефоном, потом к деду за записной книжкой, затем снова наверх за пакетом, чтобы собрать вещи для Макара Ивановича…

Короче говоря, квартиру деда впопыхах она не закрывала. И более того, заметила, когда очередной раз спускалась вниз, что дверь в квартиру Кривова резко захлопнулась прямо перед ее носом.

Поначалу она даже ничего такого и не заподозрила, так как не представляла себе, что можно было взять у старого человека, живущего на одну пенсию. Но после приезда Гурова Валентина Михайловна заволновалась. По всему выходило, что пропала очень ценная вещь и что ее вполне мог вынести Кривов.

– Почему же вы об этом сразу не сказали? – изумился полковник.

– Вы не знаете этого человека, – грустно вздохнула Валентина Михайловна.

– Кого? Этого вашего Кривова? Да видел я его вчера…

– То, что вы его видели, не значит, что вы его знаете, – неожиданно обиделась соседка. – Он был совсем другим человеком. Еще совсем недавно. Мне было трудно привыкнуть… Да, собственно, я и сейчас не могу в это толком поверить… Что он зашел в чужую квартиру и хотел украсть деньги…

– Так, значит, это он забрал икону?

– Нет, – снова решительно запротестовала Валентина Михайловна. – Что бы он с ней делал? Он же не продавец антиквариата! Это слишком сложно для него: найти кого-то, кому можно продать такую вещь. Он искал деньги. И увидел шкатулку, которая стояла у деда на телевизоре. Там он хранил всякие мелкие ценные предметы и деньги припрятывал. И Кривов схватил все, что сверху лежало, и дал деру из квартиры. Я как раз спускалась и видела, как он скрылся у себя за дверью.

– То есть он украл деньги, но икону не трогал?

– Именно так.

– Откуда вы это знаете?

– Он сам мне рассказал. Я к нему сегодня с утра пошла, пока из него еще можно что-то путное вытрясти. Он сначала отпирался, а потом рассказал про шкатулку и про это письмо. Оно там между банкнот лежало, и Кривов его даже не заметил поначалу. Только дома разглядел, что прихватил что-то ненужное. Но выкидывать не стал – думал, может, удастся обратно подсунуть. Ан не вышло…

– Вы верите словам вора о том, что он взял только деньги?

– Он не вор! Ну, то есть не такой вор, который этим всю жизнь живет… Он бы не смог продать икону и даже пытаться бы не стал. А деньги это просто – пошел и купил на них водки… Я ведь была у него сегодня утром – там нет иконы! Да вы же сами видели! Куда бы он ее дел?

– В ваших словах есть доля истины, но нужно хотя бы обыскать его квартиру…

– Я там все перерыла сейчас! – замахала руками Валентина Михайловна. – Там и рыться-то негде – все пусто. Уже все, что можно, спустил. Нет там вашей иконы!

Гуров, прищурившись, посмотрел на Валентину Михайловну:

– Почему вы его так защищаете? Это не совсем обычно для добрососедских отношений.

– Он был хорошим человеком. Когда-то. Я еще помню эти времена. И он умел помогать тем, кому это было нужно… Жена у него умерла пару лет назад, вот с тех пор и покатился… Один человек остался, не для кого жить.

– Сочувствуете, значит, – хмыкнул Гуров. – Что ж, дело ваше. Но вы уверены, что больше он ничего отсюда не прихватил? Может быть, что-то и запамятовал?

– Уверена, – оживилась Валентина Михайловна, которая, судя по всему, до конца сомневалась в том, что Гуров не попытается повесить все это на Кривова. – Пойдемте, вместе посмотрим еще раз, если мне не верите.

Полковник только головой покачал:

– Я вам вполне верю, Валентина Михайловна. Главное, чтобы вы не ошибались.

После того как соседка, успокоенная и почти довольная, ушла по своим делам, Гуров принялся названивать Федору.

Письмо, оставленное дедом, предназначалось именно ему, но на стандартное завещание ничем не походило. Однако, следуя приличиям, наследника нужно было оповестить о странном конверте и спросить у него дозволения на его вскрытие.

Наследник был занят работой, но перезвонил довольно быстро, до того, как полковник начал злиться.

Услышав о новых обстоятельствах и странном конверте, Федор потребовал немедленно его вскрыть и рассказать о том, что внутри. Гуров охотно повиновался.

В конверте оказалось, как и ожидалось, письмо и маленькая брошюра, представлявшая собой путеводитель по Казани. Брошюра была потрепанная и на некоторых страницах виднелись пометки, сделанные рукой деда.

Письмо Гурову пришлось прочитать вслух для внимательно слушавшего на другом конце провода Федора.

Дед писал внуку о своих пожеланиях, которые нужно будет выполнить в случае его смерти. Ничего особенно экстравагантного старик не просил: могилу в дорогом сердцу месте в деревне, где он родился, похороны с приглашением каких-то родственников, старообрядческую церемонию, а вот потом начиналось интересное.

«Федя, ты знаешь, у меня есть одна вещь, которой я крепко дорожу и не хочу, чтобы она попала в чужие руки. Вещь эта – икона Казанской Божией Матери, писанная аж в XVI веке. Не знаю, успею ли я провести экспертизу, но если успею, то тем более знай – она очень дорогая и не только в деньгах. Я ее хочу спрятать понадежнее от чужих глаз и рук. Так что если не увидишь ее среди моих вещей, когда я умру, то ищи ее там, где я тебе скажу или, если поговорить не сложится, загляни в путеводитель. Он тебе поможет. Твой дед Макар».

Путеводитель лежал на столе рядом с разорванным конвертом и представлял собой такую же головоломку, как и все остальное в этом деле. Гуров надолго замолчал, игнорируя голос Федора в телефонной трубке.

– Что за путеводитель? Что в нем? Что все это значит?

– А значит это, что, скорее всего, никто у вашего деда ничего не воровал. Ну, кроме этого письма, – задумчиво ответил полковник.

– Как это?

– А так, это сам Макар Иванович свою драгоценную икону спрятал и никому ничего не сказал. А потом внезапно умер, и где теперь его драгоценная икона, никто не знает.

– Но там, в путеводителе, должно быть что-то написано… – растерянно пробормотал в ответ Федор.

– Там, насколько я пока вижу, только два неизвестных мне адреса в городе Казани отмечены. Ну, конечно, если ваш дед не писал что-нибудь молоком между строк…

– Думаете это возможно?

– Вообще-то, я шутил, но вы своего деда лучше знаете…

– Я его совершенно не знаю и не уверен, что когда-либо знал. Что же теперь делать?

– Надеюсь, что ничего особенного. Если все обстоит так, как я сказал, то остается только проверить эти адреса и по одному из них и будет находиться ваша пропажа, целая и невредимая.

– Я могу надеяться, что вы займетесь этим? Тем более что это не займет много времени…

– Раз уж я взялся за это дело, то намерен довести его до конца, – обиделся Гуров.

На самом деле он испытывал легкое разочарование оттого, что похищение оказалось мыльным пузырем, а поиск сокровища таким простым и ясным. Дело, казавшееся таким таинственным, вдруг обернулось самой банальной историей. Тем не менее довести до конца его было необходимо.

Остаток дня Гуров потратил на выяснение, кому принадлежат эти адреса в Казани. Тут его связи оказались совсем не лишними. Коллеги из Москвы позвонили коллегам из Казани, и те, «только в виде исключения», сообщили, что первый адрес принадлежит зданию местного городского архива, а второй – обычный многоквартирный дом в историческом центре. Так как номер квартиры указан не был, то уточнить более конкретно не представлялось возможным.

Итак, полковнику предстояла еще одна поездка. Отправляться в путешествие нужно было только завтра, ну а сегодня он собирался поговорить еще кое с кем…

– Лев? – услышал он удивленный голос Маргариты в телефонной трубке. – Что-то случилось?

– Ничего плохого, – ответил он и невольно улыбнулся. – Но кое-что прояснилось. Вам интересно об этом узнать?

– Конечно! Я могу к вам приехать и заодно привезу вашу тетрадь. Мы сегодня над ней поколдовали… Это оказалось пустячным делом. Думаю, вам будет интересно прочитать, что там понаписал ваш коллега из прошлого.

– Разумеется. Привозите тетрадь. Будет что почитать в поезде до Казани.

– Вы уезжаете? – Ему показалось или Маргарита и правда разочарована?

– Ненадолго. Надеюсь, что привезу оттуда не только разгадку, но и саму икону.

– Тогда я скоро буду.

Не успел Гуров положить трубку, как телефон снова зазвонил.

– Лев? С тобой все в порядке? Я уже полчаса тебе дозвониться не могу! С кем ты там болтаешь?

Недовольные интонации Марии не смутили полковника.

– Все хлопочу о твоих делах, Машенька, – вздохнул он. – Рассказываю Федору о своих успехах. Можно сказать, что дело практически закончено. Но потребуется съездить в Казань…

– В Казань? Ох, господи! Но я рада, что все закончилось. Ты знаешь, мне было неловко, когда я помешала твоему отпуску, и очень хорошо, что так ненадолго…

– Я тоже рад, – не очень уверенно ответил Гуров.

Он встретился с реставраторшей в том же кафе, что и первый раз. Маргарита, как и тогда, сначала заглянула внутрь, и только убедившись, что ее уже ждут, сделала шаг внутрь помещения.

– Я принесла вам тетрадь вашего деда.

Гуров невольно рассмеялся.

– Что такое? Я сказала что-то смешное?

– Я удивляюсь, как вы ухитрились в одном коротком предложении сделать столько фактических ошибок.

– Каких еще ошибок? – недовольно нахмурилась реставраторша.

– Фактических, – охотно повторил полковник. – Макар Иванович – не мой дед и тетрадь эта не его, а, судя по всему, его жены.

– А вы, как я посмотрю, тот еще зануда, – поморщилась Маргарита.

– Наверное, – уже серьезно кивнул Гуров. – Поэтому у меня для вас есть дело.

Реставраторша поправила очки и заинтересованно развернулась к собеседнику.

– Меня не будет несколько дней и, как я уже говорил, я надеюсь, что эта поездка в Казань поставит все точки над «i», но долгие годы работы научили меня, что доверять одной-единственной версии неразумно. Даже если эта версия кажется очень правдоподобной, а других, по сути, еще нет. На всякий случай нужно всегда иметь запасные варианты, какие-то новые ходы. Чтобы, когда жизнь загонит тебя в тупик в одном месте, ты мог начать все заново в другом.