Текст книги "Поэт ненаступившей эры. Избранное"

Автор книги: Николай Глазков

 
Не две дороги светлого стекла,
Не две дороги и не две реки…
Здесь женщина любимая легла,
Раскинув ноги Волги и Оки.
Заопрокинув руки рукавов
И золото своих песчаных кос,
Она лежит на ложе берегов
И равнодушно смотрит на откос.
 
 
Кто знает, что она моя жена?
Я для неё не пожалею строф,
Хотя я не дарил ей кружева
Великолепно связанных мостов.
Она моя жена, а я поэт…
Сто тысяч раз изменит мне она, –
Ни ревности, ни ненависти нет:
Бери её, она моя жена!
 
 
Она тебя утопит ни за грош:
Есть у неё на это глубина,
Но если ты действительно хорош,
Возьми её – она моя жена.
Возьми её, одень её в гранит,
Труды и камни на неё затрать…
Она такая, что не устоит
И даст тебе всё то, что сможет дать!
 

1950–1951

 
Подальше убраться
Из мира огромности?
Подальше держаться
В тени или в скромности?..
 
 
Я слышал. Спасибо
За все поучения.
Лишь дохлая рыба
Плывёт по течению!
 
 
Я буду бороться
Со всем ненавистным мне
За счастье, за солнце,
За вечные истины!
 
 
За жизнь, за призванье,
За место, за званье!
Со всеми – и с вами,
Тупицы и бездари.
 

1953

 
Бывают в нашей жизни величины
Сложней привычных степеней, корней:
Так женщина умнее, чем мужчина,
Ну а мужчина – женщины умней!
 

 
На столе много разной закуски, и хлеба,
Апельсинов, пирожных, конфет, и вина…
Если б мог я взлететь в тридевятое небо
И отправиться в прошлые времена,
 
 
Я б туда захватил этот стол новогодний,
Превосходно накрытый богатой едой.
Я б из многих годов выбрал самый голодный:
Из столетья двадцатого – сорок второй.
 
 
Я созвал бы друзей самых лучших и милых,
На себе испытавших тяжёлые дни;
Я продуктами этими всех угостил их,
Так что были бы мною довольны они!
 
 
В нашей власти, друзья, сдвинуть горы и скалы,
Только старому горю не сможем помочь…
Так за новое счастье подымем бокалы
В эту радостную новогоднюю ночь!
 

1955

 
Мне бы спать и спать, но просыпаюсь:
Череда забот сильней зевот.
Зимнего рассвета белый парус
По утрам в поход меня зовёт.
 
 
Мне вставать не хочется с постели,
Мне бы спать и спать, но даль светла:
Ждут меня удачи и потери,
Ждут меня великие дела!
 

1958

 
Не очень трудно обмануть
Жену, друзей, весь свет.
Обманный путь, что санный путь,
Оставит лёгкий след.
 
 
Его, наверно, заметёт
Пороша или быт –
И не заметит, не найдёт
Прохожий следопыт.
 
 
Обманщик свой продолжит путь,
Нисколько не скорбя.
Совсем нетрудно обмануть
И самого себя.
 
 
Прольётся над обманом дождь
Иль вешняя вода –
И сам вовеки не найдёшь
Забытого следа.
 
 
И сам начнёшь искать тот след,
Но в том-то и беда,
Поймёшь: чего-то в жизни нет,
Исчезло навсегда!
 

1962

 
Людское коварство изведав,
Скажу, что не каждый – злодей,
Но люди не любят поэтов
И люди не любят людей.
 
 
Их дружба – тому подтвержденье
В течение многих веков:
Их дружба – друзей утвержденье
И ниспроверженье врагов.
 
 
Любовь – подтвержденье того же,
С чего ей вовек не свернуть:
Любимые только пригожи,
А все остальные – ничуть!
 
 
Изведав людское коварство,
Скажу, что не каждый – злодей,
Но люди, создав государство,
Не очень любили людей.
 
 
Любили своих неважнецки,
Своим у своих не везло,
Но били чужих молодецки,
Мечом воздавая за зло!
 
 
Изведав коварство людское,
Скажу, что не каждый – злодей,
Но сам я – от мира не скрою –
Любить не могу всех людей.
 
 
Опасней любви или злобы
Пустейшая их болтовня –
И сам я не требую, чтобы
Все люди любили меня!
 

 
Жить в бочке, безусловно, мудрено –
И в бочке проживал один мудрец.
Другой мудрец из бочки пил вино,
А для жилья облюбовал дворец.
Но я не знаю, кто из них мудрей?
 
 
Царь Соломон имел десятки жён,
Кант ни одной красотки не имел.
Царь Соломон умён. И Кант умён.
И хороши они для всех времён,
Но я не знаю, кто из них умней?
 
 
Один живёт в пустынной стороне,
Другой предпочитает шумный град.
Мне хочется побыть наедине
И видеть всех своих друзей подряд!..
Одно другое исключает пусть,
Но лучше что?! Ответить не берусь!
 

1962

 
Был храм подвергнут разрушенью
И в середине, и с боков.
Являл он мерзость запустенья
И благолепие веков.
И хорошо, конечно, братцы,
Что не снесли его в тот год,
Когда не смели разобраться,
Красавец он или урод.
 
 
Явился реставратор добрый,
Трудился, не жалея сил,
И храму первозданный облик
Великодушно возвратил.
И храм вознёсся величаво,
И засияли купола,
И нам предстала в блеске славы
Краса, которая была!
 

1965

 
Я поэт или клоун?
Я серьёзен иль нет?
Посмотреть если в корень,
Клоун – тоже поэт.
 
 
Он силён, и спокоен,
И серьёзно смышлён –
Потому он и клоун,
Потому и смешон.
 
 
Трудно в мире подлунном
Брать быка за рога.
Надо быть очень умным,
Чтоб сыграть дурака.
 
 
И, освоив страницы
Со счастливым концом,
Так легко притвориться
Дураку мудрецом!
 

1968

 
За что мне нынче не лафа? –
Сам у себя спросил.
За все случайные слова,
Что я произносил.
 
 
За что болезнь ко мне пришла,
Меня лишила сил?
За все полезные дела,
Которых не свершил!
 
 
Вот так упадочно болей
Во цвете бурных лет.
А в отложении солей
Первопричины нет!
 

 
Шёл парусник по морю-океану,
Багдадский вымпел реял на ветру.
Спросил учёный дервиш капитана:
– Читал ли ты священного Корана
Одиннадцатую суру?
 
 
– Нет, не читал мудрёной этой книги,
Аллах не научил меня читать.
– Полжизни потерял ты, неуч дикий,
Не осознал Корана благодать!
Полжизни ты утратил сумасбродно! –
Вёл дервиш поучительную речь.
Тем временем корабль о риф подводный
Ударился – образовалась течь.
 
 
Беды неотвратимой не поправить,
Но вдалеке виднеется земля.
Спросил тогда водитель корабля
У дервиша: – Умеешь ли ты плавать?
 
 
– Я плавать не умею, – молвил дервиш. –
Тому не научил меня Аллах!
Сказал моряк: – Коль плавать не умеешь,
Всю жизнь свою утратишь ты в волнах!
 

 
Взбираться по отвесным скалам сложно,
Рискованно и трудно, но возможно.
 
 
Плыть в бурном море трудно и опасно,
Но море даже бурное прекрасно.
 
 
Брести болотом тягостно, но хуже –
Когда тебе предложат плавать в луже!
 

 
Ноль как число не смотрится никак,
Но действует как пограничный знак!
И у него, как крылья у орла,
Есть верхняя и нижняя шкала.
 
 
В любой науке понимая толк,
Ноль разделяет капитал и долг.
Живя на уровне морской волны,
Он в центре высоты и глубины.
Ноль отделяет воду ото льда,
От зноя отделяет холода.
 
 
Ноль – это разделения король:
И время, и пространство делит ноль.
Он разделяет бесконечность доль,
Но существует абсолютный ноль.
По Томсону, иль Кельвину, шкала
Не знает, что такое два крыла.
Там странный ноль – непостижимый знак.
А что за ним? Ничто? Безмолвье? Мрак?
 
 
Иль бесконечность антивещества,
Где процветают антисущества?
Иль за пространством скрытые миры?
Иль отчуждённость чёрной той дыры,
В которой красного смещенья нет,
А действует смещенье-фиолет?
 
 
Иль наше время движется там вспять?
Кому-то это суждено узнать!
Узнаем мы, которые живём
Над абсолютным Кельвинским нулём!
 

1975

 
Есть преданье: Иуда повесился
На осине, на горькой осине, –
И дрожит мелкой дрожью невесело
Лист осины по этой причине.
 
 
Полагали так божии странники,
Но в садах Иорданской долины,
По проверенным данным ботаники,
Не росло ни единой осины.
 
 
А у нас острова есть лосиные,
И леса, и болота покуда
Чрезвычайно богаты осинами,
Но не вешается Иуда!
 

1977

 
Не надо глупости бояться,
Она безвредная пока:
Есть мудрость в глупости паяца,
Весёлость – в шутке дурака.
 
 
Такая глупость не обманет
Того, кто разумом богат,
И гениальный Пиросмани
Был величаво глуповат!
 
 
Но мудрость ложная схоласта
Навязчива, как пыль степей, –
Она противнее гораздо,
И вредоносней, и глупей.
 
 
Не истина – победа в споре
Фальшивой мудрости нужна.
А глупость служит ей опорой –
И только потому вредна!
 

 
Что лучше: вежливость иль грубость?
Не торопитесь отвечать.
Бывает вежливость – как глупость:
На ней Манилова печать.
 
 
Бывает вежливость обмана,
Бывает вежливость вранья.
У очищающих карманы
Бывает вежливость – броня!
 

1978

 
Кем больше быть хочу, спросили
Меня товарищи-коллеги,
Талантливым поэтом или
Хорошим человеком?
 
 
«Хорошим человеком больше
Желаю быть», – я им ответил.
И три десятилетья после
Старался быть и тем и этим.
 
 
До объективности дорос,
Итоги подвести осталось:
Поэтом стать мне удалось,
Быть человеком – удавалось!
 

1978

 
Жить и жить – полезней и прелестней,
Чем лекарства смерти принимать.
После продолжительной болезни
Жить и жить мне хочется опять.
 
 
Живописны яблони и вишни,
И, беспомощно ложась в постель,
Жить и жить хочу во имя жизни:
Жизнь – не средство, это – самоцель!
 
 
Увяданье, замерзанье грустно –
Радостно цветение цветка.
Жизнь – это искусство для искусства,
Смело устремлённое в века!
 

1978

Лирь

 
Есть страна Египет –
Золотое дно.
Иероглиф выбит
На скале одной.
 
 
Я не знаю, рок ли
Чересчур мой крут,
Только иероглиф
Я не разберу.
 
 
Если бы случайно,
Что в себе таит,
Прервалось молчанье
Сфинкса пирамид,
 
 
В отдалённом смысле
Неземной мечты
Не таила б мысли
Дорогая – ты.
 

1939

 
Её зовут Вайраумати.
Буйволы бегут.
А я её не на кровати,
А на берегу.
 
 
Пускай все ветры веют с веста
На парус кораблю,
Она моя невеста –
И я её люблю.
 
 
На чудном острове пробуду,
Покуда не умру.
Там смотрит вдаль великий Будда,
Похожий на туру.
 
 
Когда начнут плоды сбирати,
В корзины их валя,
Я изменю Вайраумати
С женою короля.
 

1939

 
С женщиной какой-нибудь такой,
Очень замечательно хорошей,
Хорошо, обняв её рукой,
Целу ночь лежать на ложе.
 
 
Звёздами заёрзается высь,
И, постигнув неба откровенье,
Ты воскликнешь: «О, остановись!»
Но не остановится мгновенье.
 

1940

 
Снежинки падают
куда-то в темь,
Мне кажется,
что вверх они летят.
Меж тем
Скользнула времени ладья.
То было в солнечный декабрь,
В зиме,
в салазках и в огне
Заметок,
мнений и декад,
Мелькнувших женщиной в окне.
 

1940

 
Все мы, проработавшие Пушкина,
Знающие правила деления на три,
Разбиваем лучшую игрушку,
Чтобы посмотреть, что у неё внутри.
 
 
Только я нисколько не такой,
На других нисколько не похожий,
Безусловно, самый я плохой,
Потому что самый я хороший.
 
 
Я не тот, кто дактиль и анапест
За рубли готовит Октябрю.
Я увижу на знамёнах надпись
И услышу надпись: «ЛЮ-Я-БЛЮ».
 
 
ЛЮ-Я-БЛЮ. Моя любовь разбита,
Это слово тоже разрублю,
Потому что дьявольски избито
Словосочетанье: «Я ЛЮБЛЮ».
 
 
Так затасканы Амура стрелы
Да публичнодомная кровать.
Это слово очень устарело,
Но любовям не устаревать.
 
 
Пусть любовь сюсюканьем альбомится,
Так любить умеют и кроты.
Скажи мне, кто твоя любовница,
И я скажу тебе, кто ты.
 

1940

 
Хотя играл огнями город, но
Ночь темна. Снег бел и светел.
Она спросила: «Вам не холодно?»
Была зима. Шатался ветер.
 
 
Была зима. Я поднял ворот, но
Мог бы спрятаться за доски.
Она сказала: «Вам не холодно».
А было холодно чертовски.
 

1940

 
Я с тобою рассуждаю честно.
Ты слаба, слепа и недоверчива,
А влюбляешься неинтересно,
Исключительно от делать нечего.
 
 
Если б ты была из первозданных,
Странных, славных и очаровательных!
У тебя же не хватает данных –
Ни бульварных, ни очковтирательных.
 
 
Если б ты была из незаметных,
Постоянных, ласковых, внимательных!
У тебя же, к сожаленью, нет их –
Этих самых качеств привлекательных.
 
 
Васильки растут во ржи-пшенице,
Может быть, красивые, но сорные.