Текст книги "Следствие продолжается"

Автор книги: Николай Чергинец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ДАНИЛЮК ОТПАДАЕТ

Дверь открыл Данилюк – высокий, худой человек, выглядевший старше своих лет. Слегка прихрамывая, прошел в комнату и, узнав, что пришедшие из уголовного розыска, суетливо предложил сесть.

Данилюк жил вместе с родителями, но дома их не было.

«Это, пожалуй, к лучшему», – подумал Ветров.

– Скажите, Виктор Адамович, вы давно работаете в тире?

– Два с половиной года. Сразу после освобождения и устроился туда.

– А за что судимы?

Ветров хорошо знал, за что был судим Данилюк, но хотелось убедиться, искренен ли он с работниками уголовного розыска.

Данилюк помрачнел, но рассказал все без утайки. Затем, не ожидая следующего вопроса, с обидой сказал:

– Вы решили, что раз человек судим, значит, тир дело его рук. Напрасно так считаете. Мне хватило одного урока. Помнить его буду всю жизнь…

– Зря обижаетесь, – перебил Ветров. – Мы со всеми, кто работает в тире, беседуем. Это, во-первых. Стараемся отбросить сомнения в отношении людей, не причастных к преступлению. А во-вторых, к вам у нас имеется несколько вопросов. Что вы делали вечером 27 июля?

– Двадцать седьмого? – задумался Данилюк. – Это перед ограблением? Был в кино.

– С кем?

– Со своей девушкой, Наташей Семеновой.

– И что смотрели?

– В «Летнем» «Фанфан-Тюльпан». Сеанс начался в девять тридцать.

– А где вы встретились с Наташей?

– В парке… Я ее ожидал недалеко от тира, там рядом вход имеется. Наташа приехала трамваем, и мы пошли к кинотеатру.

Увидев, что Майский делает в блокноте какие-то заметки, Данилюк улыбнулся:

– Это вы можете легко проверить. Когда мы выходили после сеанса из зала, я увидел на полу кошелек. Поднял его, открыл, а там деньги. Мы отдали его администратору. Она при нас пересчитала деньги, там было сто сорок рублей, записала мою и Наташину фамилии. После я проводил Наташу домой. Пешком дошли до площади, затем сели в трамвай и доехали до ее улицы. Постояли у дома минут тридцать. Потом я остановил такси и поехал домой.

– А кто из домашних слышал, как вы пришли?

– Было уже около половины второго, но родители еще не спали. Они собирались утром уезжать в Смоленск. Там проживал мой дядя – родной брат отца. Он неожиданно умер. Телеграмма пришла вечером. Вот родители и собирались на похороны. Утром встали в шесть. Я проводил их на поезд, отправлялся в 7 часов 30 минут, и сразу же поехал на работу. Прихожу, а в тире народу полно, милиция.

Данилюк замолчал.

Ветров почему-то сразу поверил ему. Парень, наверное, сделал из прошлого вывод.

Притронувшись к руке Данилюка, Ветров спросил:

– Виктор, а вам не знакомы люди по кличкам Шкет и Глухой?

– Нет, не слышал таких кличек.

– Скажите, а лично нет никаких предположений? Кто мог это совершить?

– Да я уже об этом много раз думал. В одном я твердо уверен, что пистолеты им понадобились не для того, чтобы по воробьям стрелять. А кто это мог сделать, ума не приложу. Кажется, что тут не обошлось без кого-либо из работников тира или постоянных посетителей, которые хорошо изучили порядок в тире.

– Возможно, в клубе появлялись подозрительные лица?

– Нет, я никого не замечал.

Ветров и Майский распрощались и ушли. На улице Ветров попросил Майского проверить показания Данилюка, а сам поехал в Управление.

ОДИН УСТАНОВЛЕН

Таким образом, прихожу к выводу, что при попытке скрыться был убит гр-н Хоревич Валерий Иванович, чья дактокарта хранится в ОТУ МВД в картотеке ранее судимых лиц. Дактокарты неизвестного гражданина, труп которого обнаружен в парке, в картотеке МВД не имеется.

(Из заключения эксперта Оперативно-технического управления МВД).

Ветров по телефону доложил генералу, что фамилия человека, которого застрелил Марков, установлена. Романов приказал майору зайти к нему.

Начальник Управления медленно читал материалы экспертизы.

«Видимо, ночь не спал, а может, опять сердце пошаливает?» – подумал Игорь Николаевич.

Романов работал очень много, и это сказывалось на его здоровье. Что ни говори, а руководить большим милицейским аппаратом, да еще в столичном городе, сложно. Любая ошибка сотрудника сразу же доносится высокому начальству. На одни только объяснения сколько времени уходит. Романов строго спрашивал с нерадивых, каждую ошибку подчиненных анализировал, принимал меры, чтобы подобное не повторилось с кем-нибудь из других сотрудников. При этом он был предельно справедлив. Вот недавно в Управление был доставлен мужчина, на которого очевидцы указали как на участника драки. Потом выяснилось, что этот гражданин к происшествию не причастен. Дежурный извинился перед ним и отпустил. Но тот начал жаловаться во все инстанции. Последовали звонки, указания. Романов строго отчитал сотрудника, допустившего ошибку, но в обиду его не дал.

Ветров задумался и не заметил, как генерал, закончив чтение, встал из-за стола, прошелся по кабинету, остановился напротив.

– Так как, Игорь Николаевич, осилим?

– Иначе быть не может, Виктор Алексеевич, не имеем права не осилить, – Ветров поднялся со стула.

Генерал подошел к столу, взял бумаги.

– Значит, один из них, Хоревич, трижды судимый, освободился месяц назад. Интересно, что его привело в город? Здесь же он никогда не проживал.

– Нет, коренной житель Витебска, там же судили.

– А Шкет еще не установлен?

– Пока нет, товарищ генерал. За сутки поступило семь заявлений о пропаже мужчин. Но… все нашлись.

– А как в других областях, особенно в Витебске?

– Обнадеживающего пока ничего.

– Ваши предложения?

– Ехать в колонию и установить Шкета, а также и цель приезда Хоревича в наш город.

Генерал прошелся по кабинету, остановился у окна.

– Да, пожалуй, надо ехать. Перед вашим приходом мне звонил Севидов. Эксперты дают заключение, что следы, обнаруженные у магазина, где была совершена кража коньяка, и у тира, оставлены одним и тем же человеком, а взломы в магазине и в тире совершены с помощью одного и того же металлического предмета, скорее всего «фомкой». Это тоже нужно иметь в виду.

Романов сел рядом.

– Кто поедет с вами?

– Следователь Савич. Он будет допрашивать, а я – проводить работу с осужденными. Савич уже получил разрешение.

– Ну что ж, не возражаю. Сегодня и поезжайте.

В КОЛОНИИ

В колонии Ветрова и Савича встретил высокий худощавый майор.

– Начальник оперативной части Смоляк, – представился он и пригласил в небольшой, скромно обставленный мебелью кабинет.

Ветров коротко сообщил о цели визита. Стоило ему назвать кличку, как Смоляк тут же сказал:

– Глухой, есть у нас такой. Это Васеев Вячеслав Кириллович, 1943 года рождения, ранее трижды судимый. Сейчас отбывает срок за кражу из магазина ювелирных изделий. У него есть еще одна кличка – Пловец, которую ему дали за то, что он однажды на глазах своих собутыльников чуть не утонул в реке.

– А за что его прозвали Глухим? – спросил Савич.

– Точно не знаю. Но здесь, в колонии, есть несколько его старых друзей. Они рассказывают, что однажды ночью, когда Васеев вместе с группой преступников совершал первую кражу, между прочим, тоже из магазина, его поставили на «шухере», а он не услышал, как приблизился наряд милиции, и его, а затем дружков, которые уже хозяйничали в магазине, задержали.

Смоляк подошел к сейфу, взял объемистую папку.

– Вот его личное дело. Можете ознакомиться.

Ветров открыл папку. С большой фотографии на первой странице смотрел небритый, с худым, вытянутым лицом мужчина.

– Что ж, познакомимся, – улыбнулся Ветров. Он листал страницу за страницей…

С детства ничто серьезно не интересовало парня. Одно время увлекался спортом, занимался плаванием, но вскоре бросил. Сошелся с двумя, такими же, как и он развязными, подростками. «Дружба» кончилась тем, что Васеев за хулиганство был направлен в колонию для несовершеннолетних. Затем, будучи уже взрослым, совершил новое преступление. Отбыл срок наказания и снова оказался на скамье подсудимых.

Ветрова интересовал последний приговор. Нашел его в конце дела. Васеев судим за кражу из ювелирного магазина. Но из похищенных ценностей у него изъята самая малость. Где находятся остальные ценности – и во время следствия, и на суде отвечал, что похитил случайный знакомый, фамилию которого не знает. На это обстоятельство Ветров обратил внимание Савича.

– А что ты думаешь, здесь зерно есть. Вспомни, как Хоревич, прежде чем ударить ножом, сказал: «Ты, Шкет, не думай, что Глухой будет за тебя просто так мазу тянуть».

– Может, этот Шкет и был тот человек, который прятал вещи и ценности?

Ветров улыбнулся:

– Так и я же об этом толкую. Знаешь, давай мы попытаемся это выяснить у Васеева.

– Каким образом?

– А мы не будем от него скрывать, что Шкет погиб, а вот что Хоревич убит, не надо говорить. Сделаем вид, что нам все известно.

– Как бы палку не перегнуть.

– Не беспокойся.

Минут через десять они увидели Васеева. Он вошел в кабинет и остановился недалеко от двери.

– Здравствуйте. Заключенный Васеев явился.

– Садитесь, Васеев. Мы приехали по делу, к которому вы имеете отношение.

Васеев ухмыльнулся и ехидно сказал:

– По делу, к которому имею отношение, я уже нахожусь здесь.

– Так-то оно так, но оказывается, что некоторые вопросы еще есть и требуют пояснений. Чтобы не терять времени и не играть в прятки, мы скажем о сути дела. Крот, – Ветров показал фото Хоревича, – убил Шкета.

Васеев побледнел. Игорь Николаевич и Савич понимали, что сейчас важно воспользоваться тем, что Крот известен, и сыграть на кличке Шкет, чтобы Васеев назвал его фамилию.

– Нам нужно вас допросить, – включился в разговор Савич. И он, положив перед собой бланк протокола допроса, начал задавать вопросы, касающиеся биографических данных Васеева. Затем перевернул лист и спокойно, даже буднично предложил:

– А теперь, Васеев, расскажите, где, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с этими людьми?

Савич вел себя так, как будто ему все ясно, и что показания Васеева нужны только для формы. Следователь умышленно называл Хоревича по кличке.

Васеев лихорадочно думал. Он действительно вместе со Шкетом совершил кражу из ювелирною магазина. Взяли они тогда много и удачно скрылись. Выжидали целый месяц, а затем приступили к реализации похищенного. С десятком золотых часов и золотых серег направились по скупочным магазинам. Действовали осмотрительно. Васеев заходил в помещение, а Шкет с вещами оставался на улице.

В одном из магазинов Васеев предложил приемщику две пары часов. Цена – как договоримся. Приемщик вертел в руках вещи, торговался. И в этот момент за спиной у Васеева словно из-под земли появились оперативники. Когда выводили из магазина, увидел, что Шкет наблюдает из-за угла.

Осудили на двенадцать лет. Срок большой, и Васеева беспокоило, сумеет ли Шкет сохранить ценности. Поэтому, когда освобождался из колонии старый знакомый, Васеев попросил его зайти к Шкету и сказать, чтобы тот прислал посылку. Каково же было его удивление, когда порученец сообщил, что Шкет, сделав вид, что не знает Васеева, отказался принять записку. Последующие попытки наладить связь также оказались безрезультатными. Значит, Шкет прибрал к рукам все ценности и делиться не желает.

В колонии Васеев подружился с Хоревичем и поделился с ним своей тревогой. Хоревич, когда освобождался, пообещал помочь. Васеев знал, каким несдержанным был Хоревич, и поэтому не удивился, когда работники милиции сообщили об убийстве. Его сейчас интересовало одно: что сказал Шкет? «А впрочем, он уже мертв, а это значит, что ценности потеряны. Жалеть Шкета нет смысла, раз он так обошелся со мной. Для меня, пожалуй, будет выгодно, если милиция найдет ценности: уменьшится иск, и можно еще, находясь здесь, немного подзаработать денег. Ну, а что Хоревич пошел на мокруху, моей вины нет».

Ход мыслей прервал Савич:

– Итак, Васеев, начнем?

– Да, расскажу все, что знаю.

…После допроса Васеева отпустили в зону. Савич отложил ручку в сторону и повернулся к Ветрову:

– Похоже, что правду сказал. Главная цель нашей поездки достигнута. Мы установили фамилию Шкета.

– Нужно попытаться выяснить, у кого мог остановиться Хоревич. Кажется, Васеев действительно не знает, кто мог его приютить.

В кабинет вошел Смоляк:

– Ну как, дал что-нибудь Васеев?

– Да, многое, – ответил Савич и по-хозяйски придвинул стул вошедшему. – Вот только мы не можем выяснить, у кого мог остановиться Хоревич. Сам он в нашем городе не бывал, друзей, если верить Васееву, не имел.

– Может, у Шкета остановился?

– Да, мог, так как ему о нем Васеев рассказал. Но тот принимать человека, которого прислал Васеев, не стал бы.

– Скажите, а мы можем установить всех наших горожан, которые освободились в период нахождения Хоревича в колонии? – спросил Ветров.

– Конечно, но что это даст?

– Как знать. Мы, естественно, родственников, гостиницы проверим. Но Хоревич мог, находясь в колонии, познакомиться с кем-то из наших земляков и после освобождения остановиться у него.

– Хорошо, список мы подготовим. Какие еще просьбы есть?

– Спасибо, пока все.

УДАЧА МАЙСКОГО

У Хоревича родственников в городе не оказалось. Проверены все гостиницы. Началась проверка лиц, сидевших в колонии. Их девятнадцать человек. Это дело поручено Майскому и двум молодым работникам – Осипову и Лепешко.

Ветрову предстояло выяснить, что из себя представлял Олег Воронов, по кличке Шкет.

Данные на Воронова были собраны часа за два. Ему исполнилось недавно двадцать лет. Был единственным ребенком в семье, жил недалеко от парка имени Горького. Отец работал заведующим одной из баз, мать – бухгалтером на заводе. Олег рос взбалмошным парнем. С грехом пополам закончил школу, каким-то образом поступил в институт. Но учиться не хотел, и со второго курса его отчислили.

О том, что Олег убит, родители еще не знали, и никаких признаков волнения по поводу его трехдневного отсутствия не проявляли. Встречу с ними Ветров запланировал на вечер.

В кабинет буквально влетел Майский.

– Вот, – выпалил он и положил на стол Ветрова серьги и часы.

Два часа назад Ветров направил его к Наташе Еремке, с которой дружил Воронов.

– Еремка учится на втором курсе университета, – переведя дух и присев на стоящий у стола стул, начал рассказывать Майский. – Приехал я к ней домой, а она сидит на крыльце и читает. Познакомились, разговорились. Спрашиваю, знает ли Воронова, а она и ответ: «Знала, но больше знать его не желаю!» Спрашиваю, отчего же он в такую немилость попал? Говорит, грубиян и хам. Не умеет вести себя. Оказывается, они дружили давно, но в последнее время Олег здорово изменился. Почти ежедневно пьян, при встречах врет. Я как бы между прочим спросил: «Наташа, а он вам ничего не дарил?» – «Дарил, – говорит, – сейчас покажу». Вошли мы в дом, заглянула она в ящик тумбочки и достает вот эти серьги и часы. Ну, я пригласил понятых, составил соответствующий протокол, а затем попросил Наташу приехать со мной сюда.

– Где она? – Ветров вскочил с места.

– В коридоре.

– Приглашай, а я позову Савича.

В кабинет вошла Еремка, настороженно глядя на Ветрова. За ней – следователь прокуратуры.

Савич, ознакомившись с протоколом, составленным Майским, спросил:

– Не обиделись за бесцеремонность?

– Нет, что вы, раз надо так надо.

– Скажите, Наталья Ивановна, когда вы видели в последний раз Олега?

– Да уже месяца полтора. Он пришел ко мне пьяный, еле на ногах стоял. Приглашал погулять. Но я так отчитала, что он больше не появляется.

– А при каких обстоятельствах он подарил серьги и часы?

– Это было еще зимой. У меня 14 февраля день рождения. Я пригласила друзей, пришел и Алик. Тогда и подарил он мне все это… Когда я увидела серьги и часы, то спросила, где он взял столько денег. Алик ответил, что он на такие вещи богат. А меня подарок очень смутил. Во-первых, его стоимость, во-вторых, – это я потом заметила – вещи были без упаковки. В общем, не выдержала, взяла серьги, часы и пошла к его родителям. Рассказала и возвратила подарок. Мать, помню, разволновалась. Но через день приходит Алик. Он объяснил, что купил часы и серьги на деньги, которые ему тайком от матери дал отец. Я спросила, что же тогда значили его слова о богатстве. Ответил, что пошутил. Взяла я эти часы и серьги, но избавиться от какого-то нехорошего чувства не могла.

– А других предметов, ценностей или, скажем, оружия вы у него не видели?

После продолжительного раздумья девушка ответила:

– Нет, не видела. Правда, однажды мне нож показывал. Вот такой, – она руками показала его размеры, – с костяной ручкой. На вопрос, зачем он носит его с собой, Алик рассмеялся и ответил, что нож ему нужен, чтобы меня убить.

– А с кем он дружил?

– Точно не скажу. Ко мне он приходил один. Видела его в компании с Василием Баскиным, Дрейчуком Виктором, – она на секунду задумалась, а затем добавила: – Еще с Колей Тищенко. А больше и не знаю…

Еремка вызывала доверие, и поэтому следователь задал ей еще один вопрос:

– Скажите, Наталья Ивановна, а Васеев Вячеслав вам не знаком?

Девушка задумалась. Ветров, желая ей помочь, продолжил:

– У него еще клички Глухой, Пловец.

Девушка оторвала от стола взгляд.

– Высокий такой, худой? Видела его года полтора назад. С такой улыбкой противной.

– Часто они встречались?

– Видела этого Славку раз пять. Алик, как познакомился с ним, так и начал пить.

– А где сейчас этот Славка находится, не знаете?

– Я уже давно его не видела. Правда, Алик мне как-то говорил, что уехал он навсегда. Сначала переживал, потом успокоился.

– Хоревича Валерия, по кличке Крот, не знаете?

– Нет, даже не слышала о таком.

Савич приступил к записи показаний, а Ветров направился к родителям Воронова. Предстоял нелегкий разговор, но генерал Романов приказал лично провести его.

…Савич на время расследования переселился в здание Управления внутренних дел. Ему отвели отдельный кабинет, и он почти не выходил из него: нужно допросить массу людей. Когда к нему снова заглянул Ветров, он разговаривал уже с четвертым свидетелем.

Савич прервал допрос одного из работников тира, попросив его подождать несколько минут в коридоре.

– Как встретили родители Воронова твое сообщение?

– И не спрашивай! Он у них один. Сейчас там такое творится! Дай, пожалуйста, разрешение на выдачу трупа из морга. Шофер отвезет.

Пока следователь оформлял соответствующие документы, Ветров, глядя в окно, о чем-то думал. Повернувшись к Савичу, сказал:

– Я где-то читал, что рождение – это случайность, а смерть – жестокая закономерность. Не могу никак понять, почему эта закономерность наступает неожиданно и главное не вовремя. Возьми Воронова. Мог же парень жить да жить. Родители, чувствуется, все делали, чтобы учился, был счастлив. Жаль только, что слепо верили в его счастливую звезду. А вот к труду не приучили. И в этом их вина. Безделье не идет на пользу никому, особенно молодым. К сожалению, Вороновы и сейчас этого не поняли. Ты бы знал, сколько упреков в адрес милиции я выслушал. Особенно от родственника, работающего в какой-то аптеке. Обещал до министра добраться. Так что готовься, друг мой, тебе он тоже пообещал что-то в этом роде.

– Ты от этого загрустил? – спросил Савич.

– Нет, конечно. Жаль парня, да и родителей его. И вообще, кому приятно видеть смерть человека? Ну, ладно, продолжай работу, а я доложу Романову.

ОН ЖИЛ В ЭТОЙ КВАРТИРЕ

Майский вдвоем с лейтенантом Осиповым проверяли лиц, которые находились в колонии вместе с Васеевым. Целый день ездили по городу, ходили по домам. Безрезультатно. Уже вечером позвонили в тридцать седьмую квартиру. Открыла молодая женщина.

– Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, здесь живет Лапко Сергей Федорович?

– Да, здесь, но сейчас его нет дома.

– Мы из милиции. Разрешите войти, – Майский протянул хозяйке служебное удостоверение.

Женщина отступила от двери, суетливо предложила:

– Да, пожалуйста, входите. А что случилось?

– Ничего особенного, у нас только один вопрос: не приходил ли кто из товарищей или знакомых вашего мужа по колонии?

Майский ожидал уже ставшее привычным за сегодняшний день «нет», и с его губ уже готово было сорваться «извините», «до свидания». Но женщина ответила иначе:

– Да, останавливался один недавно. Хоревич. Но вот только куда-то пропал. Переночевал три ночи, а затем как в воду канул. Я уже мужу предлагала, чтобы он в милицию сообщил, человек ведь приезжий, впервые в городе. Все что угодно может случиться. Вижу, права была.

– А где сейчас муж?

– В магазин пошел, скоро будет.

Майский и Осипов прошли в небольшую комнату, присели на предложенные хозяйкой стулья. Ждать долго не пришлось. Лапко своим ключом открыл дверь, разделся в прихожей. Вошел в комнату и удивленно уставился на незнакомых людей.

– Сережа, это товарищи из милиции. Хоревичем интересуются.

– А что, уже успел что-либо натворить? Ведь не зря четыре дня отсутствует…

Майский прервал его:

– Сергей Федорович, откуда вы знаете Хоревича?

– По колонии… Я ведь судим был.

– За что?

– По глупости. В ресторане пьяным полез правоту доказывать. Ну, в общем, подрался. Два года дали на размышление. С Хоревичем друзьями не были, но когда он появился и попросил разрешения пожить неделю, не отказал. Отвели мы ему вторую комнату, – так и стал он у нас временным квартирантом.

– С какой целью он сюда приехал?

– Говорил, что хочет одного человека найти. Откровенно говоря, мне с ним по-настоящему и поговорить не пришлось. Уходишь на работу – он спит, приходишь – его еще нет.

– С кем он здесь встречался?

– Не знаю.

– А никто его не спрашивал? Не заходил?

– Нет… Впрочем, приходил какой-то цыган. Я тогда один был. Спросил Хоревича. Я ответил, что дома нет. Он извинился и ушел.

Хозяйка, до этого не вступавшая в разговор, встрепенулась:

– Цыган, говоришь? С усиками?

– Да, с усиками, – Лапко удивленно посмотрел на жену и спросил: – Ты что, его тоже видела?

– Да, шла однажды домой. Смотрю, к углу нашего дома такси подошло. За рулем цыган сидит. Я обратила внимание потому, что не часто цыгана-таксиста увидишь. Смотрю, а рядом с ним Хоревич. Они на меня внимания не обратили, о чем-то оживленно разговаривали. Хоревич минут через тридцать пришел.

– У вас его какие-нибудь вещи остались? – спросил Осипов.

– Да, он с чемоданом приехал, – ответила женщина и пригласила всех во вторую комнату. Чемодан лежал на полу у кровати.

Осипов попробовал открыть, но чемодан был на замке.

– Дайте, пожалуйста, шило или гвоздик.

Пока хозяин ходил на кухню, пригласили понятых. Осипов склонился над чемоданом, и вскоре работники милиции рассматривали его содержимое. Кроме двух рубашек, белья, электробритвы и других туалетных принадлежностей обнаружили две пачки малокалиберных патронов.