Текст книги "Находка беглого рудокопа"

Автор книги: Николай Чернышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Кулаков и Кеммерер подошли к амбару. Вскоре сюда же пришел и писарь в сопровождении двух дюжих мужиков. Открыли тяжелый замок, сняли железную перекладину. Первым в темное помещение вошел Кулаков, за ним опасливо последовал Кеммерер. Писарь с охраной остался у дверей снаружи.

Узник стоял в дальнем углу.

– Выйди, парень, на свет, – приказал Ефрем.

Егор сделал несколько шагов к двери, и скупой вечерний свет осветил его заросшее лицо с ввалившимися глазницами.

– Майн готт! Это ты спасаль меня! – воскликнул удивленный немец.

Егор продолжал стоять молча.

– Ай-ай! Такой богатырь и бежаль с нужный царю работ. Теперь я не могу тебе помогаль – ты обидел наш батюшка-царь.

– Барин, я богатую руду отыскал. Ефрему Петровичу ее принес, а он меня в амбар. Долг наш совсем невелик, а руды-то там сколь… Помилосердствуйте, барин! Век буду помнить, сделайте милость…

– Ты нашел не медная руда, а простой зеленый камень. Он не стоит и полушка.

– Как же так… как не медная руда… смеетесь, барин…

– Кому ты еще сказаль про зеленый камень?

– Никому больше не рассказывал. Сразу же побежал к Ефрему Петровичу, – совершенно искренне ответил Егор, забыв про разговор с дедом Митрофаном.

– Альзо, ты нашел пустой камень и надо его совсем забывать. Мне жаль тебя, но Кеммерер верный слуга русский царь. Тебя посылайт арестантский рудник.

Когда Кеммерер и Кулаков начали выходить, Егора словно кипятком обожгло. Сжав кулаки, он рванулся из амбара. Подскочив к Ефрему, вцепился в обросшее рыжей щетиной мясистое горло и закричал:

– За что губите?! Изверги проклятые!

Два мужика и Афоня бросились на выручку. Кеммерер осторожно бочком отодвигался от клубка сплетенных тел. Отойдя на приличное расстояние, он быстро повернулся и, схватившись за полы длинного камзола, побежал к крыльцу.

Дерущиеся, пыхтя и ругаясь, катались в пыли. Мелькали ноги, руки, головы и оголившиеся потные спины. Трещали рубахи, глухо раздавались удары кулаками.

Кто-то схватил Егора за горло, и он, почувствовав, что пропадает, с утроенной силой начал отбиваться. Улучив момент, когда пруда разгоряченных тел переваливалась, Егор рванулся в сторону. Свалив кулаком подскочившего к нему Агапа, парень стремглав бросился к забору, в один миг переметнулся через него, побежал по огороду к чернеющему недалеко густому лесу.

На следующий день Волков и Кеммерер отправились в Пермь. По дороге произошло небольшое, но неприятное происшествие.

Собираясь в путь, Волков приказал упаковать всю зеленую охру в прочный деревянный ящик и покрепче привязать его на задке кареты. На остановках он несколько раз лично проверял сохранность цепного груза. В последний день пути шел непрерывный дождь и путники совсем не выходили из экипажа. Когда же карета подкатила к дому и Волков, спрыгнув на землю и разминая затекшие от долгого сидения ноги, невзначай взглянул на то место, где должен был стоять ящик, то, к неописуемому удивлению, увидел лишь несколько исковерканных досок. На них не удалось найти ни одного мало-мальски крупного кусочка породы. Сохранилась лишь мелкая зеленая пыль.

Волков позвал Кеммерера, но и тот не мог дать объяснения случившемуся несчастью. Решили, что кто-то из баловства распотрошил на ходу ценную для них поклажу.

С трудом удалось набрать пробу для химического анализа. Пришлось использовать образцы, которые Волков вез с собой и собирался поместить в домашней коллекции. Пробу послали в Екатеринбург, в лабораторию.

У запасливого Людвига Францевича во вместительной кожаной сумке лежало немало кусков зеленой охры, но он не предложил их Волкову. Оставив несколько хороших образцов, Кеммерер отправил остальное брату в Петербург, с просьбой посоветовать, как выгоднее использовать это вещество. О покупке земельного участка и задуманном предприятии из осторожности не было написано ни слова.

Перовский все еще был занят празднествами в его честь у пермской знати и не имел времени для выслушивания скучных деловых докладов. Волков, воспользовавшись вынужденным перерывом, просмотрел всю литературу, имеющуюся в то время в Перми, и проделал химический анализ обнаруженной близ Частых породы. Под руками не было хорошего оборудования и чистых реактивов, точность анализа поэтому была невелика. Но все же удалось выяснить, что зеленая охра почти на одну четверть состоит из соединения хрома с кислородом. Волков окончательно убедился, что зеленое вещество является совершенно новым минералом.

Новый минерал земли Русской!

Но как назвать его? И сможет ли он, провинциальный горняк, сын бедного сельского учителя, позволить себе такую честь – дать название новому камню. При засилье в столичных учреждениях иностранных специалистов сунься туда попробуй, – моргнуть не успеешь, как и без тебя назовут. А имя такое придумают, что оно и отдаленно о России напоминать не будет.

И тут пришла мысль воспользоваться приближающимся пятидесятилетием министра двора князя Волконского. Он решил попробовать уговорить Перовского преподнести новый минерал имениннику и испросить разрешение назвать его именем. Пример такого подарка уже был. В день сорокалетия князя ему было преподнесено описание острова, открытого Беллинсгаузеном в Тихом океане. И остров был назван именем Волконского.

После проведенных в веселом разгуле дней Перовскому нездоровилось. Он явно нехотя слушал Волкова. Ничего утешительного о возможности постройки медеплавильных заводов новый управляющий не сообщил. Руда на подавляющем большинстве выявленных месторождений не годилась для выплавки металла. Поэтому строить новые предприятия не было никакого смысла. Руду нескольких богатых месторождений можно с немалой выгодой продавать многочисленным частным заводам.

– Ну, вы меня вконец уморили, – зевнув, пробурчал Перовский, у которого к этому времени созрели уже другие планы наживы. – Я, между прочим, и раньше предполагал, что с расширением заводского дела в здешней округе вряд ли что получится… Ну, что у вас еще?

– Есть интересное предложение, господин вице-президент.

– Какое? Только давайте побыстрее, я сегодня устал.

Волков кратко изложил суть дела. В заключение он сообщил, что уже послал пробу нового вещества на анализ и что окончательное решение можно будет принять только после получения результатов анализа.

– Это великолепно! Ну, милейший, уважили! – сразу же преобразившись, заговорил Перовский. Вскочив, он положил пухлые руки на плечи Волкова и энергично продолжал:

– Я завтра еду в Петербург. Срочно шлите вслед анализы, образцы минерала и описание местонахождения.

Узнав, что образцов нового минерала не осталось, а описание производилось Кеммерером, Перовский предложил Волкову самому посетить месторождение.

На следующий же день Волков собрался в Частые. Перед отъездом он встретился с Кеммерером. Не считая нужным таиться, Волков подробно рассказал о беседе с Перовским и о мысли преподнести вновь открытый минерал князю в день его рождения.

Эта новость поразила Людвига Францевича. Глаза его беспокойно забегали, узловатые пальцы рук затряслись. Он силился скрыть растерянность, но это плохо удавалось.

– Господин обергиттенфервальтер, ваш поступок опрометчив. Вряд ли подтвердится ваше предположение о том, что пауке найденное нами вещество не известно. Я советую вам от чистого сердца – бросьте эту весьма рискованную затею… Господин вице-президент, наверно, еще не уехал, пойдите – откажитесь. Разрешите, наконец, мне объяснить все вице-президенту…

– Лев Александрович уже уехал в столицу, и наши разговоры на сей предмет – пустое времяпрепровождение, – теряя терпение, прервал собеседника Волков. – Прежде чем сделать свое предложение, я все взвесил и обдумал, господин Кеммерер.

– Но, господин обергиттенфервальтер, вы же знаете, что зеленое вещество, название которому вы хотите дать в честь столь высокопоставленного лица, находится в плачевно мизерном количестве…

– Я уверен, что недра наши хранят в себе достаточные количества этого вещества, – резким голосом произнес Волков.

Кеммерер втянул голову в плечи и замолчал.

Заметив, какое сильное действие произвели на собеседника последние слова, Волков уже примирительно проговорил:

– Не стоит, Людвиг Францевич, продолжать этот разговор. Вам меня не переубедить.

После отъезда Волкова в Частые Кеммерер не мог найти себе места. Неизбежная шумиха, связанная с преподнесением нового минерала министру двора, безусловно сильно увеличит интерес к этому ископаемому. На поиски крупных залежей будут отпущены значительные средства. Внимание многих людей будет привлечено к небольшому участку. В таких условиях, конечно, не будет никакой возможности воспользоваться приобретенной им землей. Брр… Может произойти и худшее: вскроют залежь, принадлежащую ему, Кеммереру, да к тому же узнают о жульнической сделке. Вот тогда-то – пропадай карьера. И ничего нельзя предпринять, ведь покупка земли еще не оформлена. Для этого нужно самому ехать в Петербург, а такой возможности еще долго не представится: Волков, конечно, сам повезет образцы и описание Перовскому…

При воспоминании о Волкове настроение еще больше испортилось. Откуда только спесь у него – ни знатности, ни капитала не имеет. Вот и сейчас: даже не посоветовавшись, сам поехал на месторождение. Добра от этого не жди…

Вечером, перелистывая страницы только что пришедшего «Горного журнала», Кеммерер вдруг стукнул себя по лбу. Как не мог он раньше догадаться! Ну конечно – нужно сейчас же написать статью об открытии нового вещества и послать в какой-нибудь журнал. Секрет Волкова и Перовского будет раскрыт, и им ничего не останется делать, как отказаться от своих замыслов.

Самому, разумеется, писать статью ни в коем случае нельзя… Входить в столкновение с вице-президентом в планы Людвига Францевича не входило. Кто же может помочь? И он вспомнил о советнике Пермского горного правления Лунарском Втором, с которым уже успел познакомиться. Общеизвестна была страсть этого человека писать статьи в газеты и журналы… От удовольствия Кеммерер потер руки.

На следующее же утро Людвиг Францевич направился к Лунарскому Второму. Веселый и добродушный хозяин встретил гостя с распростертыми объятьями. Улыбка не сходила с его розового лица, наполовину прикрытого бакенбардами.

Кеммерер рассказал о только что найденном и никому не известном камне. При этом он вскользь намекнул, что об этом интересном событии следовало бы оповестить читающую Россию, да вот жаль – Кеммерер не любит заниматься составлением корреспонденций, к тому же и времени на такую работу нет.

Лунарский пришел в восторг. Он пристально разглядывал принесенный Кеммерером образец и беспрестанно повторял:

– Ах! Какая прелесть! Только подумать – на нашей земле такая прелесть!

Не успел Кеммерер распрощаться, как Лунарский Второй уже скрипел пером, составляя заметку, которую в тот же день послал в столичный журнал «Северный муравей». В ней в частности говорилось: «Недавно, в нынешнем году, найдено случайно в дачах одного удельного имения Пермской губернии Осинского уезда совсем повое ископаемое травяно-зеленого цвета и довольно легкое, которое с первого взгляда было почтено медной рудой, почему и подвергли оное лабораторному испытанию, но желаемого королька не получили. В сие время случилось мне видеть сие проблематическое ископаемое; оно по наружным признакам показалось мне похожим на окисел хрома…»

Последняя фраза была вставлена для придания автору большего научного веса…

ОРИГИНАЛЬНЫЙ ПОДАРОК

Волков прибыл в село неожиданно. Ефрем Кулаков после отъезда начальства беспробудно пьянствовал. В пьяном беспамятстве, валяясь где попало, он причитал, что не сносить ему бедной головушки.

В тот вечер, когда приехал Волков, у Ефрема выдался просвет и он усиленно «лечился» огуречным рассолом. Во время этой процедуры и застал его Афоня с ошеломляющим известием: «Управляющий обратно пожаловали».

Ефрем выбежал встречать начальника в чем был. Приглашая гостя в горницы, старался дышать в сторону. Отдав распоряжения об угощении, позвал Афоню и пошел с ним к колодцу. Здесь писарь вылил на раздевшегося до пояса «больного» пять больших бадей обжигающей колодезной воды. После такой операции голова почти полностью пришел в нормальное состояние.

Кулаков терялся в догадках – с какой целью управляющий так скоро приехал снова? Неужели немец проболтался…

Рано утром следующего дня Волков и Кулаков, взяв с собой четырех рабочих с лопатами и кайлами, отправились на месторождение. Волков пригласил Кулакова к себе в карету, рабочие и писарь ехали сзади на телеге.

Когда выехали за село, красный диск солнца едва поднимался над лесом. Зеленые сырые поляны лежали в тени и прохладе. Птицы в лесу начинали многоголосый концерт.

Волков откинулся на спинку сиденья и, полузакрыв глаза, с удовольствием вдыхал свежий воздух. Все эти дни из головы не выходили мысли о новом минерале. Волков знал, что добиться поставленной им цели будет нелегко. Сколько ценных открытий, сделанных русскими людьми, было похоронено приезжими учеными. Через некоторое время, однако, из-за границы приходила весть, что миру преподнесено новое выдающееся открытие. И никому было невдомек, что на самом-то деле это открытие украдено у российского умельца, так и оставшегося безвестным.

А сколько различных достижений науки приписывается иностранцам по той лишь причине, что о них сообщено в каком-нибудь заграничном журнале, хотя до этого сведения о них публиковались в русской печати.

Волков предложил Перовскому назвать минерал в честь министра двора не потому, что был карьеристом. Нет. Принимался во внимание простой расчет – если связать название с именем человека, имеющего вес в государстве, то с большей уверенностью можно надеяться на успех разведок и изучения нового минерала.

Раздумья управляющего были прерваны словами Кулакова: «Приехали, ваше благородие».

Экипаж стоял у обрыва, где Кеммерер нашел небольшие прожилки зеленой охры. Выше по реке обрыв переходил в глубокий лог. Кое-где на свободных от травы плешинах из-под земляной осыпи выглядывал буровато-серый песчаник.

Волков подошел сначала к обрыву и, внимательно осмотрев его, поставил рабочих рыть канавы и штольни в глубь склона. После этого обследовал заросший мелким ельником крутобокий лог. Недалеко от устья лога нашел небольшую линзочку хромовой зелени. Здесь также поставил рабочего – сделать расчистку рыхлых пород, прикрывающих рудоносный песчаник. На всем остальном протяжении довольно длинного лога ничего интересного обнаружить не удалось.

«Следует заложить несколько разведочных колодцев в верховьях лога», – подумал Волков. Позвав Кулакова, он предложил пройтись вдоль коренного берега реки. Может быть, зеленый минерал встретится еще где-нибудь. Ефрем начал настойчиво отговаривать управляющего, ссылаясь на обилие комаров. Волков однако не внял уговорам и отправился в поход, пригласив и Кулакова, у которого растерянно забегали глаза.

Ефрем еще дорогой прикидывал, как ему поступить. За короткое время знакомства с Волковым он почувствовал, что управляющий не похож на обычных чиновников-хапуг и с ним каши не сваришь.

Произошло то, чего больше всего боялся жуликоватый голова: Волков, осматривая берега, заметил работающих у свежей насыпи людей.

Крестьяне на громадных и тяжелых носилках носили песок и гравий из небольшого карьера, находящегося метрах в пятидесяти. Насыпь была еще не велика. Она начиналась у крутого склона и в виде снеговой катушки спускалась к реке. Кулаков поспешил пояснить:

– Общество порешило мельницу ставить, вот и нарядили мужичков.

– Мельницу? Так далеко от деревень? – удивился Волков.

– Место уж больно хорошее, – поспешил ответить Ефрем.

– А Серафимовская мельница у села на слом, что ли? – некстати спросил один из землекопов.

Кулаков сделал вид, что не слышал вопроса.

– С ямой окаянной намаялись, Ефрем Петрович. Ведь истинно прорва ненасытная – сыпем, а она проваливается. Еле одолели, – доложил прихрамывающий курносый мужичок, обутый в лапти на босу ногу.

– С ямой? С какой ямой? – рассеянно спросил Волков, вглядываясь в склон, на котором виднелись выступы коренной породы.

– Да камень здесь брали в старину на стройку, – с дрожью в голосе ответил Ефрем.

– Интересно! А не было ли в этой яме зеленого камня? – поинтересовался Волков.

– Да что вы с ними время тратите, ваше высокоблагородие. Чего они знают… А ну, чего рты поразевали, – заорал Кулаков на стоявших поблизости мужиков. – Разленились, канальи!

Крестьяне поспешно отошли и принялись за работу.

– Я сам, ваше – превосходительство, бывал в этой яме. Зеленых камней тут и в помине не было, – торопился объяснить Кулаков. – Тут чуть повыше есть обрывчик; может, там что есть…

– Не плохо бы здесь пробить несколько колодцев, – задумчиво проговорил Волков, направляясь дальше вверх по реке.

Кулаков, приотстав, показал мужикам обросший рыжей щетиной кулак и потрусил вслед за управляющим.

Волков внимательно осмотрел склоны речки, но ничего примечательного не обнаружил. Только в одном обнажении бурого глинистого песчаника удалось найти окаменевшие остатки костей каких-то древних животных. Выдолбив один хороший обломок, по-видимому, челюсти давно вымершего хищника, он сделал в тетради наброски других частей скелета.

К вечеру Волков вернулся к оврагу, у устья которого велись горные работы, и стал внимательно осматривать очищенные от рыхлых наносов участки. Здесь удалось подсечь довольно большое количество мелких линз и гнезд хромовой охры. Но несмотря на это, Волков остался недоволен – залежь все-таки была бедная и большого практического значения иметь не могла. Если на этом месте поставить рудник, стоимость каждого фунта сырья будет слишком велика.

Работы по исследованию месторождения продолжались восемь дней. За это время удалось набрать всего лишь двадцать фунтов ценной породы. Волков составил подробное описание обследованного участка. Оно начиналось характеристикой возвышенности, которую прорезал овраг. «Гора эта, – писал он, – обнажена с одного бока глубоким оврагом, изрытым стоком снеговых и дождевых вод; сей овраг, простираясь, от юго-востока к северо-западу, имеет глубину более 50 сажен». Далее говорилось о породах, слагающих гору. И лишь после этого начиналось описание ископаемого.

«Зеленая охра не составляет в горе правильного месторождения, но находится, так сказать, вкрапленной в прослоях песка гнездовыми прожилками, толщиною от 1 до 4 вершков и длиною от 0,25 и не более 0,75 аршина; гнездовые прожилки, суживаясь и расширяясь в своей объятности, или вовсе исчезают, или снова показываются».

О внешних свойствах нового минерала Волков сообщал следующее: «Вещество имеет излом раковистый и в больших кусках делится по длине на слои. Цвет его травяной, к луково-зеленому приближающийся; твердость имеет малую, хрупок, так что от слабого усилия руки и удара распадается на неопределенные, угловатые, черепковатые обломки; к осязанию жирен, свежий излом тускл, но от трения получается отблеск».

Волков внимательно рассматривал каждый вновь найденный кусок зеленого камня. Один из образцов, выпав из рук, булькнул в воду у самого берега. Волков нагнулся и протянул было руку, чтобы поднять его, и тут же с удивлением замер – порода, окунувшись в воду, мгновенно с шумом разлетелась на мелкие части. Со вторым, специально брошенным в воду куском охры произошло то же самое.

Вот, оказывается, где разгадка происшествия с ящиком, наполненным зеленой породой! Сильный дождь смочил охру, и она, распавшись на мелкие части и разбухнув, разломала прочный деревянный ящик.

По поводу этого свойства Волков написал: «В воде не растворяется, но куски оного, особенно же имеющие цвет травяно-зеленый, быв опущены в воду, поспешно и с треском распадаются на мелкие угловатые кусочки, на которые, по высушению оных, вода не имеет уже разрушительного действия; в сухом состоянии вещество всеми частями всасывает воду; как в свежем изломе, так особенно быв омочен водой, оно издает в первом случае слабый, а в последнем сильный запах глины».

Заканчивалось подробное описание указанием, где можно использовать вновь открытый минерал. «Существенная польза открытия минерала заключается в обогащении сведений науки новым ископаемым, доселе не известным; в технике же можно употреблять оный с выгодою, или в настоящем зеленом его цвете как краску».

Отмечая практическую ценность зеленого минерала, Волков знал, что открытого месторождения, конечно, далеко не достаточно для промышленных разработок. Но чутьем опытного горняка он понимал, что поблизости обязательно должны быть другие, гораздо более крупные залежи. Породы, обнажающиеся по склонам реки, на всем протяжении были одни и те же. А это означало, что в них могут быть найдены новые скопления зеленой охры.

Волков возвращался в Пермь. Август подходил к концу. Темный лес, обступивший дорогу, подернулся желтоватой осенней проседью. С шумом проносились утиные стаи, собирающиеся лететь в дальние края. На поредевших опушках кое-где пламенели листья ясеня и гроздья рябины. Ехать после заката в легкой летней одежде было холодно, приходилось с вечера устраиваться на ночлег в крестьянских избах, где лютовали клопы и блохи.

Волков не сомневался, что результаты анализа нового минерала уже прибыли из Екатеринбурга. Он собирался, приехав в Пермь, быстро закончить неотложные дела и, не мешкая, отправиться в столицу. Не терпелось более основательно продолжить поисковые работы. Ему думалось, что после преподнесения минерала светлейшему без труда удастся добиться согласия на расширение разведочных работ на землях Частинского приказа. Нужно будет прощупать весь левый склон до самых верховий, а также обследовать многочисленные лога и овраги.

Пермь встретила нудным моросящим дождем, сильным северным ветром, непролазной грязью и отсутствием вестей из Екатеринбурга.

На душе у Волкова было тягостно. Неумолимо приближался день торжества, а подарок князю не был готов. Всегда спокойный, управляющий стал нервным и раздражительным. Его злило какое-то показное равнодушие Людвига Францевича, у которого иногда проскальзывала и неумело скрываемая радость по поводу задержки материалов из Екатеринбурга.

Начался сентябрь. Волков написал в химическую лабораторию несколько писем. И вот наконец пришел пакет. Но радости он не принес лаборатория горных и соляных дел сгорела со всем имуществом, образцами и химическими растворами. Сообщались лишь предварительные данные анализа, которые были получены до пожара.

Пришлось посылать новую пробу и терпеливо ожидать результатов. Перовский же требовал как можно быстрее высылать описание месторождения, образцы и результаты химических анализов. Чтобы как-то успокоить нетерпеливое начальство, управляющий послал в столицу образцы и описание месторождения, а также предварительные сведения о составе минерала.

В середине октября, когда Волков совсем потерял все надежды, из Екатеринбурга пришел долгожданный ответ. Времени оставалось в обрез. Торжества в честь пятидесятилетия Волконского намечены, были на 1 ноября. На лошадях по осенней дороге за такой короткий срок до столицы добраться не так-то просто. Правда, у Волкова все было готово к отъезду.

Кеммерер за несколько дней перед этим увидел в сороковом номере газеты «Северный муравей» заметку Лунарского Второго о зеленой охре. Ему хотелось охладить пыл Волкова неприятным сообщением. Но прямо сказать о заметке Кеммерер побаивался, и он решил положить газету на стол управляющего, рассчитывая, что тот заметит сообщение и прочтет. Однако Волков в суете так и не нашел времени для накопившейся корреспонденции.

Через два дня после отъезда Волкова в адрес Пермской удельной конторы пришло письмо от Перовского, которое Людвиг Францевич не замедлил распечатать. Прочитав письмо, Кеммерер пришел в восторг и даже начал приплясывать, не обращая внимания на сидящих здесь же в конторе писарей.

Радоваться было чему! Перовский грубо отчитывал Волкова за нерасторопность, а больше всего за болтливость. «Не могу при случае не заметить вам медлительность, с каковою получаются мною нужные по сей части сведения, – говорилось в послании. – Примером сему может, во-первых, служить то, что описание вновь открытого минерала доставлено вами тогда, когда известие о сем было написано в одной из здешних газет, а именно в „Северном муравье“». Далее говорилось, что «поскольку ради большого и важного дела не было приложено сколько требовалось усердия и старания и задуманное из-за нерадения лиц к сему делу причастных перестало быть приятной для их светлости новостью, предписываю все хлопоты окончить и делу условленного движения не давать».

Кеммерер быстро составил план дальнейших действий. Догнать спешившего в столицу Волкова он, конечно, не мог. Но эта задача представляла превосходный повод для немедленного выезда в Петербург, о чем только и мечтал все последнее время Людвиг Францевич. Под шумок, очевидно, не составит особого труда оформить купчую на землю. А тогда легко можно выхлопотать патент на открытие рудника и небольшого заводика по выделыванию минеральной краски. Придется кое-где «подмазать», но зато уж после этого можно будет безо всякой опаски возвращаться на Каму и всерьез начинать предприятие, ради которого он приехал в эту чужую, азиатскую страну.

В Петербург Волков приехал ранним холодным и туманным утром. Бросив вещи в гостинице, поспешил в департамент уделов. Угрюмое серое здание департамента сонно глядело на Неву черными окнами.

Когда Волков вошел в просторный кабинет, Перовский не спеша вышел из-за стола, покрытого ярко-зеленым сукном, и, заложив руки за спину, с иронической усмешкой уставился на приезжего.

– Вы получили мое последнее указание? – строго спросил Перовский в ответ на приветствие.

– В последние дни от вашего высочества было получено несколько писем. О каком изволите спрашивать?

– О том, в котором я вполне заслуженно отчитывал вас за нерасторопность и приказывал прекратить все дела с новым минералом, – все более раздражаясь, проговорил Перовский.

Волков недоуменно и растерянно смотрел на начальника.

– Да вы, милейший, с луны, что ли, свалились? Вот это вам приходилось читать? – презрительно улыбаясь, проговорил Перовский, подавая вчетверо свернутую газету, в которой несколько строк были жирно подчеркнуты красным карандашом.

Волков быстро пробежал эти строчки и обомлел. Стало ясно, что идея, которую ом вынашивал в течение нескольких месяцев, неожиданно провалилась. А он-то, как мальчишка, уже предвкушал радость победы! Побледневший Волков стоял с понуренной головой, сильно закусив губу.

– Вот про это я и писал, – с прежней строгостью проговорил Перовский. – Да вы что, и в самом деле не читали статьи этого выскочки? – более спокойно произнес он, видя, как сильно поразила собеседника газетная заметка. – Ну что ж, это, пожалуй, и к лучшему. Я передумал, вернее, меня успокоили знающие люди. Здесь, как видите, не приводится никакого названия описываемого минерала, а это, милейший, весьма существенно. – И уже совсем примирительно спросил: – Как вас угораздило разболтать?

– Я имел разговор об этом предмете только со своим помощником Кеммерером…

– Ха-ха-ха, – закатился в веселом хохоте Перовский. – Ну, милейший, и уморили же вы меня. Да вы совсем еще наивный ребенок! Разве можно какие-нибудь секреты доверять немцам? Я уверен, что о нашем минерале сейчас уже вся Европа знает. Однако я все же решаюсь сделать подношение светлейшему. Он будет в восторге от такого подарка. Ну, а если впоследствии и возникнут какие-нибудь недоразумения с этими чересчур учеными и пройдошными иноземцами, князя это уже касаться не будет. Не так ли?

Перовский взял со стола незапечатанный голубой конверт, обрамленный позолотой, и подал его Волкову.

– Вот вам пригласительный билет на завтрашний церемониал у князя. А сейчас пойдите в канцелярию и помогите оформить все документы. Реестр анализов, я надеюсь, вы привезли наконец? Ну, перестаньте киснуть, я на вас больше не сержусь. Идите.

На следующий день, 1 ноября 1830 года, на торжественном обеде в честь дня рождения князя Волконского среди многочисленных поздравлений и подарков имениннику было вручено описание нового минерала и в шкатулке из уральского хрусталя с золотой отделкой – кусок зеленого камня, добытого на Прикамской земле. Перовский, передав подарок, попросил позволения назвать не известный доселе минерал именем князя – волконскоит.

Тучный и преждевременно обрюзгший именинник поднял с колен своего подчиненного и, дружески обняв его, примял оригинальный подарок.

– Тронут, дорогой Лев Александрович, – сказал он Перовскому. – Тронут и, конечно, согласен дать свое имя русскому камню. Тебе же в столь знаменательный для меня день обещаю исхлопотать сенаторское звание и двадцатилетнюю аренду в семь тысяч рублей ассигнациями. Ну, полно, полно… – стараясь освободить свою руку, которую целовал обрадованный вице-президент, закончил Волконский.

Волков тоже несказанно радовался удачному завершению задуманного им предприятия. И как было не радоваться. Он содействовал рождению нового минерала – минерала, найденного на его родной земле!

Дня через два после торжеств Волков вновь пришел к вице-президенту. На этот раз Перовский принял его не так скоро, пришлось полдня околачиваться в коридорах департамента.

Волков развернул было перед вице-президентом планы всестороннего изучения волконскоита и начал перечислять мероприятия, которые следовало бы незамедлительно предпринять для быстрейшего освоения нового минерала. На первый случай требовалось не более десяти тысяч рублей, которые, несомненно, впоследствии окупятся.

Сенатор слушал с явным нетерпением и без всякого внимания. Волков не мог понять причину такой перемены. Человек, у которого недавно при разговоре о новом минерале страстно загорались глаза, сейчас неизвестно почему относился к волконскоиту абсолютно равнодушно.

– Сейчас не время заниматься вашим камнем. Есть дела куда важнее, – сухо и отрывисто сказал Перовский. – Пермскую контору за ненужностью решено немедленно закрыть. Вам предлагаю ехать в Оренбург на новые медные рудники. Условия те же. Воля ваша, как хотите…

Егор с четырьмя товарищами сидел засадой в густом кустарнике поблизости от тракта. Избранное ими место находилось на возвышенности, и из кустов просматривалась дорога, в обе стороны уходящая вниз.

Вот уже два месяца находился Егор в ватаге Ильи Колокольцева, состоящей из трех десятков мужиков разного возраста и разных национальностей. Одно было общее: за каждым числилось что-нибудь такое, за что царские власти охотно приняли бы на казенные харчи с бесплатным приглядом. Колокольцев со своими молодцами промышлял в основном по дорогам, подстерегая богатые экипажи и освобождая пассажиров от денег и ценных вещей. Среди бедного люда ватажники не баловались и, видимо, по этой причине были неуловимы, как ни старались губернские власти.