Текст книги "В двух шагах от Северного полюса. Записки геолога"

Автор книги: Николай Чемоданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Магаданская область, созданная 15 лет тому назад, имеет свою большую и интересную историю. Эта область часто называется “валютным цехом страны”, что в известном смысле определяет ее роль в укреплении советской денежной системы или, проще говоря, в общесоюзной добыче золота. Кроме золота, современная горнодобывающая промышленность края дает народному хозяйству немало олова и вольфрама, а в последнее время начата добыча ртути. Все эти минеральные богатства Крайнего Северо-Востока нашей Родины открыты и изучены магаданскими геологами,составляющими один из боевых отрядов многочисленной армии советских геологов. Коллектив магаданских геологов, большая часть которых объединена Северо-Восточным геологическим управлением, имеет много интересных традиций. Эти традиции, выражающие органическую связь геологических исследований с запросами горной промышленности, берут свое начало с 1928 года. когда в эти некогда пустынные и совершенно неизученные места прибыла первая советская геологическая экспедиция, руководимая Юрием Александровичем Билибиным, который заслуженно считается основоположником колымской школы геологов.

Книга Н. И. Чемоданова, одного из ветеранов освоения Северо-Востока СССР, освещает часть истории геологического изучения наиболее суровой и труднодоступной его части – Чукотки. Советская литература не очень богата изданиями, посвященными описанию истории освоения отдаленных районов страны, поэтому предлагаемая читателю книга будет встречена с несомненным интересом. Н. И. Чемоданов является заметной фигурой среди геологов Северо-Востока, где он проработал более четверти века, из которых 16 лет отдано им делу изучения геологии и полезных ископаемых центральных районов Чукотского национального округа. Приехав на Колыму в 1939 году еще молодым геологом, только что окончившим Московский геологоразведочный институт, Н. И. Чемоданов в течение 10 лет работал в Тенькинском районе Магаданской области. Этот район входит в состав наиболее изученной и освоенной части области и характерен наиболее развитой горнодобывающей промышленностью.

На Теньке Н. И. Чемоданов занимается поисками и разведкой оловорудных и золоторудных месторождений. Этот период его деятельности завершается присуждением Н. И. Чемоданову Государственной премии. В 1949 году опытным специалистом в области поисков и разведки месторождений олова и золота Н. И. Чемоданов выдвигается на руководящую должность в Чаунское геологоразведочное управление, где он работает до 1965 года. Сейчас Николай Ильич Чемоданов – кандидат геолого-минералогических наук, руководит геологическим отделом Министерства геологии РСФСР. Чукотский период деятельности Н. И. Чемоданова отмечен Ленинской премией.

Книга посвящена этому периоду его работы и охватывает весьма интересную и поучительную историю открытия и освоения чукотских золотых россыпей, ныне известных всему миру. Личное участие автора в описываемых событиях, его воспоминания о друзьях и товарищах, работавших на Чукотке в эти годы, делают книгу интересной не только для людей знакомых с историей освоения Севера и его минеральных богатств, но и для широкого круга читателей.

Этот интерес определяется также и тем, что автор, повествуя об истории открытия чукотского золота, показывает также нелегкую борьбу различных мнений и взглядов на перспективы развития горной промышленности Чукотки и на оценку ее минеральных ресурсов. В книге “В двух шагах от Северного полюса” Н. И. Чемоданов как бы продолжает описание истории геологического изучения Чукотки и развития ее горнодобывающей промышленности. Первые этапы этой истории хорошо показаны в книге другого чукотского геолога – М.И. Рохлина, которая носит название “Чукотское олово”. Эта книга, выдержавшая несколько изданий, несомненно вдохновила Н. И. Чемоданова на продолжение увлекательной повести о самоотверженности и подвиге советских людей, превращающих холодные, для многих таинственные и пугающие далекие окраины Советского государства в освоенные районы, характеризующиеся бурно развивающейся промышленностью, ростом благоустройства рабочих поселков и городов, развитием культуры.

Н. П. Аникеев, главный геолог Северо-Восточного геологического управления.

26 ИЮНЯ 1949 года ЛИ-2, похожий на большого зеленого кузнечика, покинул магаданский аэродром и взял курс на северо-запад. Под крылом самолета неторопливо проплывали заснеженные вершины сопок, серой лептой мелькнула всегда оживленная автострада. Там, в небольшом таежном поселке, остались наш дом, знакомые и друзья. Когда высотомер достиг отметки 2400 метров, в самолете заметно похолодало: за бортом был мороз.

Жена потеплее укутала обоих мальчишек, а сама с маленькой Олей ушла в кабину к летчикам. Постепенно самолет внутри стал скрываться инеем: мы забрались на высоту 2400 метров. Прощай, Колыма, подумал я, заглядывая в иллюминатор.

Десять лет труда отдано изучению твоих недр. Вспомнилось, как я двадцатидвухлетним юношей, только окончив институт, приехал в Магадан, вспомнился пароход “Феликс Дзержинский” доставивший нас в октябре 1939 года на далекую Колыму. В памяти промелькнули многие события тех лет: первое назначение на самостоятельную работу – геологом рудного отдела в Тенькинское райГРУ, брезентовая палатка на Игандже, где пришлось жить в суровую колымскую зиму, первая полевая партия с ее заботами и радостями открытий…

Самолет летел, все дальше удаляясь от Магадана. Вскоре стало теплее. Иней постепенно таял, с потолка начало капать. Стрелка альтиметра поползла вниз. Мои мальчишки проснулись, как будто почувствовав, что самолет начал снижаться.

Вскоре под крылом самолета промелькнул поселок, река Колыма с баржами и несколькими пароходиками, стоявшими у берега. Моторы заурчали тише, и через несколько минут самолет пошел на посадку. Мягко коснувшись земли, немного подпрыгнув, он побежал по летному нолю. Бег постепенно замедлялся, и наконец самолёт остановился.

Из кабины вышли летчики и объявили: “Дальше не полетим сегодня. Из-за плохой погоды. Ночевать будем здесь, в Зырянке”.

Это известие нас безусловно не обрадовало, по делать было нечего, ночевать так ночевать. Все вышли из самолета. Первое впечатление – мы находимся где-то под Москвой. Жаркий, по-настоящему летний день. Ярко светит солнце. Ребятишки бегают босиком, в трусиках. Рядом с аэродромом несет свои воды Колыма. На противоположном берегу виднеется высокий кустарник и луг, который уходит далеко-далеко. И лишь невысокие сопки виднеются вдали, нарушая “подмосковный” пейзаж.

...Ждать погоды пришлось два дня. Дальше мы летим почти прямо на север. Я сижу у иллюминатора и, не отрывая взора, смотрю на новые места. Лес, в основном лиственница, постепенно становится реже и неожиданно исчезает. Начинается тундра. Так вот она какая, тундра, тундра о которой когда-то рассказывали на уроках географии в школе! Ровная, словно степь, голая местность. На ее зеленовато-серой глади виднеются синие глазки многочисленных озер. Одни из них большие, словно крупные пятна, другие маленькие, почти совсем круглые. Лишь изредка встречаются небольшие холмы-сопки да извилистые ленты многочисленных ручьев и речушек.

Глаз с трудом привыкает к полному безлесью, к необъятным просторам сверху кажущейся совершенно безжизненной земли. Лишь впоследствии, исходив ее своими ногами, я понял суровую и своеобразную красоту этого края.

Проходит час, второй – самолет летит к Полярному кругу. Вот пересекаем и его. И через некоторое время мы на аэродроме Апапельхино. Выходим из самолета. Дует холодный ветер. Даже в осеннем пальто холодно. Вся бухта забита льдами. И это в конце июня, в разгар лета! С моря порывы пронизывающего ветра гонят волны тумана. Вокруг мрачные голые сопки.

2. ТАК ВОТ она какая, Чукотка, думаю я. Разве мог я тогда предполагать, что здесь пройдут 16 лет нашей жизни, что здесь мне вместе с будущими друзьями-геологами посчастливится открыть новую славную страницу в истории этого сурового края?

Итак, я приступаю к обязанностям главного геолога. Пока все наше геологоразведочное управление состоит из четырех партий – двух стационарных и двух сезонных, поисковых. Стационарные разведочные партии тогда именовались разведочными районами. И это на территории свыше трехсот тысяч квадратных километров! На территории, многие участки которой покрыты только миллионной геологической съемкой, а попросту говоря являются “белым пятном”.

Деятельность Чаунского райГРУ простиралась тогда от мыса Шмидта на востоке до Колымы на западе, включая и весь огромный Билибинский район, впоследствии ставший самостоятельным. Было где развернуться геологам! Но разве можно это было сделать тогда без техники, без авиации, без нужных кадров? Великая заслуга чаунских геологов в том, что они были пионерами в освоении Чукотки и честь первооткрывателей всех основных полезных ископаемых ее – олова, золота и ртути – принадлежит им.

Славная эстафета, начатая геологами Главсевморпути (подробно описанная М. И. Рохлиным в книге “Чукотское олово”), успешно продолжена геологами Дальстроя и подхвачена в наши дни геологами Северо-Восточного геологического управления.

Один из этапов эстафеты начался именно в 1949 году. Именно тогда была открыта новая страница истории освоения Чукотки. Нужно было вести и поиски и разведку. Одни разведчики работали на Валькумейском оловорудном месторождении, в 21 километре от Певека. Здесь уже действовал рудник “Валькумей”, созданный в тяжелые дни Великой Отечественной войны. Второй разведрайон базировался в 68 километрах от Певека, вблизи прииска “Красноармейский”. Он прослеживал оловянную россыпь на речке Пыркакай, которую разрабатывал этот прииск. Прииск, как и рудник, созданный в дни войны, дал немало ценного металла, Таким образом, оба разведрайона вели работы на олово. Оло во в то время считали главным полезным ископаемым на Чукотке. Что еще скрывается в ее недрах, было неизвестным. Правда, на востоке Чукотки был найден вольфрам, но и он – на Иулътинском месторождении – тесно объединялся с оловом, Да и промышленная ценность его в этих суровых условиях находилась под сомнением. Пока он не добывался.

Кроме разведки, Чаунское райГРУ занималось еще и поисками. Но на огромной территории, по площади превышающей некоторые европейские государства, работали всего две партии. Одна из них под руководством Петра Трофименко искала олово вблизи прииска “Красноармейский”. Вторая партия, возглавляемая Василием Алексеевичем Китаевым, вела рекогносцировочную геологическую съемку в бассейне реки Ичувеем. Тяжело было поисковикам. Все лето стояли туманы, не хватало топлива. Жили в брезентовых палатках. Но ничто не могло остановить энтузиастов. Я ценю мужество колымских геологов, особенно первых, пришедших в этот край, – Юрия Александровича Билибина – первооткрывателя колымского золота, его сподвижников – Сергея Дмитриевича Раковского, Валентина Александровича Цареградского и многих-многих других. Но я трижды ценю мужество чукотских геологов, начиная от Сергея Владимировича Обручева, работа которых (даже и теперь) проходит в несравненно более тяжелых условиях и требует еще большего мужества, отваги и упорства.

В тяжелых условиях геологическая съемка и поиски велись своим чередом. Так прошло короткое чукотское лето, хотя его летом можно назвать только с большой натяжкой. Почти каждый день шли дожди. Мрачные голые солки у Певека редко освобождались от тумана. Холодные волны накатывались на берег.

Наступил сентябрь. Он выдался теплым и солнечным. Начали прибывать пароходы, привезли уголь, которого так не хватало, продукты.

В октябре мы приступили к составлению технических проектов на будущий год. Намечались районы будущих исследований. Где в первую очередь ставить работы, в какой район посылать поисковые партии? Огромная, слабо изученная территория ждала своих исследователей. Только небольшие участки среди безбрежной тундры, словно островки в море, были освещены с геологической точки зрения. Перед нами была огромная, мало изученная земля, расстилались пространства в сотни километров глухой тундры. Приходилось думать не только о том, с какого участка нужно начинать изучение. В первую очередь нужно было думать, как туда добраться. Манил к себе бассейн Анюя, где еще в тридцатых годах Сергей Владимирович Обручев (его именем названа центральная улица в Певеке) нашел золото, подтвердив тем самым блестящий прогноз своего отца, академика Владимира Афанасьевича Обручева, предсказавшего возможность открытия золотоносных россыпей в этом районе. Трудно было в то время развернуть работы на всех участках одновременно. Не хватало техники. Маломощные автомобили, совершенно не приспособленные к чукотским дорогам, и несколько тракторов – вот все, чем тогда располагало управление.

Тянула к себе и знаменитая точка Серпухова на востоке Чукотки, где когда-то известный геолог-полярник Владимир Иванович Серпухов нашел прекрасные образцы с касситеритом. Не меньший, а может, и больший интерес представляли ближайшие места: ведь всего в ста километрах от Певека, там, где кончалась автомобильная дорога, было по существу “белое пятно”, лежала “терра инкогнито” – неизвестная земля. Нужно было решать, как из всей огромной территории выбрать наиболее перспективные участки. Как ни манил неизведанный Анюй, от него пришлось отказаться. Этот орешек был тогда не по зубам. Мы оставили надежду в ближайшее время побывать и на востоке Чукотки.

Прежде всего нужно было провести рекогносцировочные работы, а уже затем, создав мнение о геологических особенностях района, можно было приступать и к целеустремленным поискам. Такие рекогносцировочные работы в бассейне реки Ичувеем вела партия Василия Алексеевича Китаева. Партия Петра Трофименко искала новые объекты для разведки в районе прииска “Красноармейский”. Эта партия подтвердила широкие перспективы этого района. Геологи уверенно заявили: нужно проводить дальнейшие разведочные работы, и прииск получит новые запасы металла.

Данные второй партии были очень интересные. Докладывая о результатах летних работ, Василий Алексеевич Китаев, лишь второй год работавший на Севере, встал в тупик. Это было и неудивительно. До приезда на Чукотку он занимался инженерными изысканиями на железнодорожном транспорте. Первый полевой сезон, когда он возглавлял рекогносцировочную партию вблизи мыса Шмидта, продолжался всего полтора месяца. За эти полтора месяца Китаеву пришлось закартировать огромный, совершенно неизученный район. Десятки километров маршрутов по сопкам и рекам проделал неутомимый геолог, и геологическая карта была составлена. И в этой партии на поиски полезных ископаемых времени не хватило. Китаев был твердо уверен лишь в одном – нужно ставить работы на олово. И это было понятно, Чукотка, по всем представлениям в то время, считалась сугубо оловоносным краем. Олово добывали на Валькумее и в Красноармейском, Южном и Куйвивееме. Оно встречалось по многим ручьям, в россыпях и рудных месторождениях. Мнение всех специалистов, всех геологов сводилось к одному – главный металл Чукотки – олово. Его и нужно было искать. Поиски других полезных ископаемых не планировались.

Вот почему на Чукотке в то время не было геологов, знающих поиски и разводку месторождений золота, хотя рядомбыла золотая Колыма с ее многочисленными опытными “золотарями”, которые считали, что на Чукотке им делать нечего. Однако в полевых книжках то одной, то другой партии, в дневниках появлялись упоминания о золоте. Записки были больше порядка ради – нельзя было не упомянуть о золоте, если оно встречалось в шлихах, в кварцевых обломках. Но и в то время в некоторых отчетах писали, что нужно ставить более детальные работы на золото. Еще в 1942 году в Тамнеквуньском районе при разведке оловянной россыпи было встречено золото. Тогда еще молодой геолог (ныне доктор геолого-минералогических наук профессор Герман Борисович Жилинский) обратил внимание на это золото и высоко его оценил, высказав мнение, что Чукотка может стать золотоносным районом,

На западе Чукотки, в нынешнем Билибинском районе, в 1948 году был организован специальный разведочный район – Приколымский. Но шурфовка не обнаружила ни золота, ни олова. И о золоте забыли. Снова всеми овладела гипотеза оловянной Чукотки.

3. ВОТ ПОЧЕМУ растерялся тогда Василий Алексеевич Китаев, докладывая о своих материалах зимой 1949 года. При шлиховом опробовании несколько проб показали повышенное содержание золота. Что это – случайность? Открытие? Или повторение прежних данных, на которые никто не обращал внимания? Что делать дальше?

Такие вопросы требовали ответа. И от этого ответа зависело многое. Если золото, как утверждали все авторитеты, на Чукотке не представляет промышленного интереса, то организация специальных работ по его поискам приведет только к напрасной трате государственных средств. И средств немалых. Даже одна партия стоит десятки тысяч рублей. Для того чтобы дать определенный, уверенный ответ, одной партии мало. Ну, а если золото все же на Чукотке есть, если его раньше просто разведывали не в тех местах, где следует? Пусть оно лежит в земле еще многие годы?

Дул холодный северный ветер. На Чукотку надвигалась полярная ночь. Наступила зима. Суровая зима 1949 года. В домах батареи парового отопления грели мало. Часто гас электрический свет, и работать приходилось при свете стеариновых свечей. В геологопоисковом отделе составлялись проекты на 1950 год.

Без возражений была намечена организация партии на олово. Она должна была детализировать участок, выявленный Китаевым, и дать ему определенную оценку. А что делать с золотом? Ставить специальную партию для его поисков или нет? Рисковать государственными средствами или продолжать искать олово, похоронив мечту о благородном металле?

Только что приехал с золотой Колымы, я уже имел опыт поисков и разведки золотых месторождений – и рудных и россыпных. Разведка Догдеканского рудного месторождения, найденного в результате анализа золота из россыпи, попутная добыча россыпного золота, которой тогда занимались разведчики Дальстроя на Омчаке и на ручье имени Марины Расковой и, наконец, разведка крупнейшего Омчакского золоторудного месторождения – таковы были мои университеты по золоту перед приездом на Чукотку. И теперь, знакомясь с материалами, я обратил внимание на большое сходство в геологическом строении Колымы и Чукотки, Те же горные породы, аналогичная геологическая обстановка. Образцы кварцевых жил, собранные Китаевым, еще более подтверждали эту точку зрения. Наконец, сам характер золота из шлиховых проб как бы говорил: золото надежное, искать его нужно.

В результате больших раздумий и уверенности в геологической правоте, после многих бессонных ночей, когда взвешивались все шансы “за” и “против”), появился документ. С него по существу и началась история чукотского золота. Это был рапорт главному геологу Дальстроя Борису Никоновичу Ерофееву. Один листок машинописного текста (он хранится и сейчас в геофонде Певека) датирован 1 октября 1949 года. Короткие строки: “Полученные данные позволяют утверждать, что в Ичувеемском районе вероятно обнаружение промышленных запасов россыпного золота. Учитывая освоенность района, они быстро могут быть введены в эксплуатацию”.

Дальше следовал вывод: нужно организовать специальную партию на золото. Под рапортом стояла моя подпись, но ею могли подписать все геологи Чауна. Вопрос о том, есть ли золото на Чукотке, уже не ставился под сомнение. Этот вывод и доказательства, приведенные в подтверждение его, дали возможность Василию Алексеевичу Китаеву теперь не колебаться, не раздумывать, а писать в отчете прямо: золото нужно искать. Так был сделан им первый шаг от геолога-рекогносцировщика, знающего только горные породы, к геологу-поисковику – открывателю полезных ископаемых. Первый шаг на тропе искателя подземных кладов, по которой он сейчас, много лет спустя, шагает уверенно в Анадырской экспедиции.

Вскоре мой рапорт вернулся из Магадана. Идея о возможности и вероятности обнаружения золота на Чукотке получила право на жизнь. Составленный нами вслед за этим проект предусматривал проведение более детальных работ на обширной, слабо изученной территории. Почти весь бассейн реки Ичувеем охватывался поисками. Были намечены две партии. Одна из них – на золото. Таких партий Чукотка еще не знала. Перед этой партией ставилась задача – практически подтвердить идею о возможности нахождения промышленных россыпей золота. Задача была трудная и ответственная, и не всякий геолог рисковал браться за ее решение. Даже сам Китаев, имевший возможность возглавить любую из этих двух партий, остановил свой выбор на оловянной партии. Золото до сих пор казалось “журавлем в небе”.

Начальником поисковой партии на золото был назначен молодой инженер Юрий Храмченко. Как выяснилось впоследствии, он не очень любил свою профессию и к работе относился с прохладцей. Всю тяжесть нелегкого труда геологов несли его прорабы – поисковики Алеша Власенко и Генрих Гурьев.

Организуя работы в Ичувеемском районе, мы задумались: а нет ли на нашей территории других районов, заслуживающих внимания?! Тогда взоры обратились на запад. Геолог Серафим Иванович Красников -начальник геологопоискового отдела управления вспомнил свою работу в бассейне реки Баранихи. Эта река, начинающаяся с Анюйского хребта, несет свои быстрые воды на север, заканчивая стремительный бег в болотистой тундре на берегу Восточно-Сибирского моря, В среднем ее течении, в речных отложениях двух притоков геологи еще раньше встречали золото. Нужно и здесь искать, решили мы, детально ознакомившись с отчетами своих предшественников. Эти выводы легли в основу проекта еще одной партии.

Поход за золотом начинался сразу в двух направлениях. Загадкой оставался только восток нашей территории. По всем схемам, утвердившимся в сознании, он представлялся как сугубо оловянный район. Есть ли там золото – пока никто не знал.

В декабре я вылетел в Магадан. Предстояло защищать проекты на 1950 год. После согласования в отделах геологоразведочного управления Дальстроя нужно было докладывать на заседании технического совета. Наконец наступил день защиты. Пришлось немало поволноваться. Наше намерение ставить специальные работы на золото особого энтузиазма у членов техсовета не вызвало. Многих все еще одолевали сомнения. И только после длительного обсуждения запроектированные нами партии все же были утверждены. Нас поддержали главный геолог Борис Никонович Ерофеев, поверивший в нашу правоту, и Виктор Тихонович Матвеенко, руководивший в то время всеми геологопоисковыми работами.

С бодрым настроением я возвращался в Певек. Наша идея о золоте Чукотки получила путевку в жизнь! Правда, – мы это ясно сознавали, – предстоит еще немало потрудиться, чтобы выдвинутую идею оправдать фактами. Но теперь все было в наших руках, а мы были настроены оптимистично.

В то же время все понимали, что нужно усиленно готовиться к предстоящому полевому сезону. И такая подготовка началась. Еще раз анализировались данные Китаева, изучалось золото из шлиховых проб, сравнивалось с колымским. Вновь были подняты отчеты геологов, работавших в этих районах. Намечались первоочередные участки работ, разрабатывалась методика будущих исследований. Я долился своим опытом, приобретенным на Колыме, рассказывал об успехах и неудачах при поисках и разведке золота – этого капризного металла. Разведчики Колымы хорошо знают, сколько труда необходимо затратить, чтобы найти месторождение. Но ведь на Колыме были опытные разведчики, люди, принесшие сюда богатый опыт работ на Алдане, перенявшие его от своих знаменитых учителей – Билибина, Цареградского, Раковского. На Чукотке таких людей не было. Здесь все искали только олово.

Геологам, которые весной отправятся в поиски, предстояло изучить многое. Без этого нельзя было надеяться на успех. Самое же главное – нужно было заразиться убежденностью, что металл будет найден.

Всю зиму готовились геологи. Наконец наступила весна, И хотя еще стояли морозы, бушевала пурга, но солнце уже сияло над горизонтом. Полярная ночь сменилась полярным днем. Геологи уходили в поле. Что принесет лето? Ознаменуется ли оно открытием?

4. ИТАК, ранней весной 1950 года в дальний путь отправились две поисковые партии – одна на восток, вторая на запад. В одной из них, возглавляемой Храмченко, отправился в поход прораб-поисковик Алексей Власенко. Именно он, работая прежде с Китаевым, отобрал первые пробы с золотом. Теперь ему было интересно узнать, “раскрутится” ли (как говорят геологи) это золото, будут ли найдены россыпи? И вот среди кустарников в долине Ичувеема забелели палатки. Многочисленные стаи непуганых куропаток мирно уживались с геологами. Так начался полевой сезон памятного года, который вошел в историю Чукотки как год открытия золота.

Шли дни. Гремели взрывы в шурфах на Среднем Ичувееме и Каатыре, где была база партии. Геологи упорно искали драгоценный металл. Промыли пробы из нескольких шурфов. Первые результаты радовали мало. Хотя золото и встречалось, но содержание его было низкое. Неужели ничего но найдем? Эта мысль волновала геологов. Вся надежда оставалась на лето. Промывка шлиховых проб и оставшихся проходок должна была дать окончательный ответ.

В начале августа 1950 года по широкой долине Ичувеема шагали четыре человека. В резиновых сапогах, телогрейках, с рюкзаками за спиной и геологическими молотками в руках люди брели уже второй день. Это была наша небольшая группа, которую вел Василий Алексеевич Китаев, хорошо знающий местность. Он работал здесь в прошлом году. Нам троим – начальнику геологопоискового отдела Серафиму Ивановичу Красникову, старшему геологу Восточного разведочного района Федору Алексеевичу Свентицкому и мне, ставшему начальником управления,– необходимо было на месте тщательно ознакомиться с работой партии Китаева и полученными ею результатами. Геологи обнаружили высокое содержание касситерита (оловянного камня) в шлиховых пробах. Значит, и оловяная россыпь будет найдена. На одной из сопок вблизи ручья Юбилейного партия вскрыла канавами несколько жил с крупным касситеритом. Черные кристаллы его, словно корочки, покрывали белую кварцевую жилу с обеих сторон. Наметив план дальнейших работ и захватив с собой образцы, мы двинулись к главной цели нашего маршрута – в партию Храмченко. С нами пошел Китаев, заинтересовавшийся судьбой золота, открытого в прошлом году.

Второй день мы шагаем по безлюдной тундре. Сначала по сопкам идти было легко, но вскоре мы спустились в долину Ичувеема. По берегу этой извилистой, сильно меандрирующей реки пробирались мы, преодолевая болота, переходя мелкие ручьи, спотыкаясь о крупные заросшие травой кочки. Тяжелой была дорога. Вчерашний солнечный день сменился дождливым. По небу неслись темные, словно свинцовые тучи. Вершины сопок покрылись сплошным туманом, медленно спускавшимся по склонам вниз. От быстрой ходьбы и тяжелой дороги становилось жарко, пот заливал лицо. Вместе с тем холодный, пронизывающий ветер не давал возможности долго отдыхать. Все устали и еле передвигали ноги. Вспоминалась прошедшая ночь. Промокшие, под дождем, мы ночевали в холодной палатке на берегу ручья Клыкового. В устье этого ручья, поросшего кустарником, разложили костер. Быстро вскипятили чай и, обжигая губы, пили его из эмалированных кружек, не обращая внимания на полчища комаров, свирепствовавших после дождя. Погода не улучшалась, хотя дождь перестал. Мрачно выглядела тундра. Все живое попряталось, и только слышно было журчание ручья. Проснулись рано утром от холода. Все кругом было мокрое: ночью снова шел дождь. Вода в ручье прибыла и стала мутной. Кое-как умылись, дрожа от холода, согрели чай на примусе и, подкрепившись консервами, разогретыми на костре, двинулись в путь. Постепенно погода начала улучшаться. Усилившийся ветер разогнал тучи. Над тундрой засияло солнце, и она ожила. Стали часто попадаться куропатки, из кустов вылетали потревоженные шумом мелкие пташки. На озерах, встречавшихся на пути, плавали утки. Увидя нас, они или улетали, или ныряли, чтобы появиться в другом конце озера. К вечеру мы добрались до палаток партии, стоявших в трех километрах от устья ручья Каатырь – там, где теперь поселок прииска. Навстречу нам вышел начальник партии – геолог Юрий Петрович Храмченко.

Храмченко был очень рад нашему приходу. Рассказал, что шурфы, пройденные на Каатыре и в нижнем течении речки Средний Ичувеем, положительных результатов не дали. Были встречены лишь мелкие золотинки, или, как говорят геологи, знаки золота. Вместе с тем он сообщил и приятную новость, За перевалом, в небольшом ручье, названном Беспокойным, в шлиховых пробах встречено хорошее золото. Попадаются даже мелкие самородки. Эта весть обрадовала всех. Настроение было приподнятое. Долго обсуждали работу партии, делилось своими мнениями и спать улеглись только на рассвете.

В палатке было холодно. Начались уже заморозки. Железная печь не успевала ее нагревать. Спасали только спальные мешки из оленьих шкур, в которые все забрались с большим удовольствием. Проснувшись утром, обнаружили, что Китаев и Храмченко исчезли. Рабочий рассказал, что оба начальника, стараясь доказать друг другу свою правоту, решили завершить спор на месте и отправились на обнажение. Вот что значит постоять за науку. Пришлось их ждать. Вскоре они вернулись, но... в глубине души каждый оставался при своем мнении. Как говорится, “нашла коса на камень”. После завтрака и неизменного чая мы все двинулись на Беспокойный. Дойдя до верховьев Каатыря, поднялись на хребет и по нему начали спускаться в долину ручья. Вдруг мы увидели спешившего нам навстречу человека. Когда он подошел, запыхавшись от быстрой ходьбы, мы узнали, что по ручью с утра ходит медведица с медвежонком. Как опытный поисковик, она заглядывает в каждый распадок, очевидно, в поисках пищи, а затем, дойдя до верховьев, возвращается назад и шагает по ручью до нового распадка. Мы ускорили шаг, нo непрошеную гостью уже не застали. Рабочие рассказали, что незадолго до нашего прихода она ушла за перевал. Очевидно, Беспокойный ей не поправился. Да и нам он не очень нравился. Узкая долина, слабо разработанная, не внушала надежд на крупную россыпь. Так и оказалось впоследствии.

На берегу ручья, в двух небольших палатках разместился поисковый отряд. Нас встретил прораб-поисковик Алексей Власенко – Алеша, как мы все его любовно называли. Невысокого роста, уже немолодой, он рассказал о работе отряда. Обогнав нас на подъеме, когда мы отдыхали, он уже успел переброситься несколькими словами о рабочими и промывальщиками своего отряда и узнать у них последние новости. С жаром начал нам их выкладывать. В его словах, словах опытного тундровика, вкладывавшего все свое умение, душу в порученное дело, звучала радость открытия. Он сразу же взял лоток и повел нас на те места, где были богатые пробы. Заволновались и мы: ведь предстояло своими глазами увидеть первое, настоящее чукотское золото!