Текст книги "Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941-1944"

Автор книги: Николай Барышников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Запоздалый мир

Анализ процесса выхода Финляндии из войны, затянувшегося на долгое время, показывает, что она могла бы заключить мир гораздо раньше, чем это произошло (19 сентября 1944 г.). У финского правительства, конечно, были опасения относительно реакции Германии на такую акцию вооруженными действиями против Финляндии на севере, поскольку Лапландия, как известно, находилась под контролем немецких войск. Однако существовали в Хельсинки и иные соображения, препятствовавшие прекращению войны с СССР. Прежде всего, это подход к вопросу о границах Финляндии.

В силу же менявшейся в ходе войны обстановки прослеживается два периода в подходе к решению проблемы достижения мира между СССР и Финляндией. Начало первого периода относится к августу 1941 г. В это время, как об этом уже указывалось, для Ленинграда складывалась чрезвычайно опасная ситуация в связи с приближением к городу с юга немецких войск и наступлением финской армии на Карельском перешейке, а также вдоль восточного побережья Ладожского озера. Тогда советское правительство впервые сделало предложение при посредничестве США заключить мирный договор с Финляндией с возможными территориальными уступками ей. На это из Хельсинки последовал отказ. «Ожидаемое взятие Ленинграда, – заявил тогда Рюти, – прояснит положение Финляндии на фронте».[424]424
  Palm Т. Op. cit, s. 21.


[Закрыть]

Ожидание этого очень затянулось. Почти год спустя– в октябре 1942 г. – предложение, сделанное Финляндии о заключении мира, было вновь повторено неофициально при шведском посредничестве.[425]425
  Внешняя политика СССР. Сборник документов. Т. 5. М., 1947, с. 15.


[Закрыть] Однако и на этот раз последовал из Хельсинки отрицательный ответ. Так закончился первоначальный период, когда инициативной стороной в достижении выхода Финляндии из войны являлся Советский Союз.

Второй период длился более 20 месяцев и начался после катастрофы немецких войск под Сталинградом и продолжался до сентября 1944 г. В Финляндии с поражением финских войск на Карельском перешейке и в Карелии были полностью утрачены иллюзии о так называемых новых «стратегических границах». В этот период теперь уже финское правительство вело поиски пути выхода из войны, но делалось это с таким расчетом, чтобы не допустить восстановления границы, определенной мирным договором 1940 г. Вместе с тем, важно иметь в виду, что в это время происходили значительные перемены во внутриполитической обстановке Финляндии. Наблюдалось серьезное ухудшение экономического положения в стране и нарастало противодействие населения политике продолжения войны, возникла «мирная оппозиция» в верхах общества.[426]426
  Барышников В. H. Возникновение и характер деятельности «мирной оппозиции» в Финляндии в период 1943–1944 гг. // Скандинавский сборник. Т. XXIX, Таллинн, 1985, с. 58–68


[Закрыть]

Второй период, будучи весьма длительным, имел несколько этапов. Каждый из них, соответственно, охватывал время:

1. С января до середины 1943 г.;

2. С лета по сентябрь 1943 г.;

3. С ноября 1943 г. по апрель 1944 г.;

4. Вторую половину июня 1944 г.;

5. С конца августа по сентябрь 1944 г.

При всем этом проблема обеспечения безопасности Ленинграда, как первостепенная задача, находилась у советского руководства в центре внимания при изложении им своей позиции относительно достижения мира с финской стороной. На отдельных этапах Молотов в жесткой форме указывал представителям Финляндии на то, сколь велики были жертвы, понесенные Ленинградом в результате соучастия ее в блокаде города. Кроме того, прохождение сухопутной и морской границы северо-западнее Ленинграда, по его словам, явилось определяющим, речь шла о более удаленном рубеже, чем это имело место в 1939 г. Поэтому советская сторона ставила в категорической форме вопрос о восстановлении мирного договора 1940 г. В Финляндии же такая позиция рассматривалась, как неприемлемая. Многократное ведение представителями финского правительства мирного зондирования и переговоров с СССР, в значительной мере, являлось следствием несогласия в данном случае с тем, на чем настаивали в Москве.

Необходимо кратко остановиться на том, как развивался теперь сам процесс достижения мира, высказав определенные суждения о происходившем.

На первом этапе второго периода финская дипломатия пыталась лишь окольными путями выяснить возможности выхода из войны. В области общественно-политической жизни Финляндии важным событием в это время явилось образование «мирной оппозиции», поставившей своей целью добиться разрыва Финляндии с Германией и заключения мира с Советским Союзом.

При всем при этом, однако, не ставилась задача прямого обращения к советскому правительству. Из двух наиболее подходящих каналов, по которым предполагалось вести мирный «зондаж», – шведского и американского – был избран второй. Видимо, так поступили в Хельсинки по двум причинам: во-первых, было известно о положительном отношении официальных кругов США к вопросу ревизии территориальных положений советско-финляндского мирного договора 1940 г., во-вторых, США, являясь союзником СССР по антигитлеровской коалиции, могли оказать определенное влияние на советское правительство, чего, скажем, Швеция не имела возможности сделать. При этом, судя по всему, в Вашингтоне проявляли заинтересованность в решении финляндского вопроса, о чем Сталин, как уже упоминалось, телеграфировал Черчиллю 20 марта 1943 г.[427]427
  Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Т. 1. с. 125–126.


[Закрыть]

Что же касалось позиции финского руководства в это время, то в ней проявлялась двойственность: с одной стороны оно было намерено определить возможности выхода из войны, а с другой – считало, что нужно все делать по согласованию с Германией. Для этого специально выезжал в Берлин Рамсай, хотя вряд ли можно было рассчитывать на то, что Гитлер санкционирует такое поведение Финляндии. По данному вопросу не заблуждался и премьер-министр Линкомиес. Он считал, что «Германия отнесется к этому резко отрицательно».[428]428
  Linkomies E. Op. cit, s. 218.


[Закрыть] В таком случае вообще терялся смысл финской акции, если для решения вопроса о достижении мира требовалось получить предварительное одобрение Германии. Сделанное в Берлине внушение финскому министру иностранных дел явилось достаточным, чтобы Финляндия приостановила мирный зондаж.

Чего же в результате добилось финское руководство? Прежде всего, оно не выяснило позицию Советского Союза. (Заметим здесь следующее: правительство СССР сообщило 27 марта Соединенным Штатам, что главным условием, на котором мог быть заключен мир с Финляндией, стало бы восстановление мирного договора 1940 г., но США воздержались от передачи этой информации в Хельсинки.) Отказавшись использовать американское посредничество, финское правительство настолько ухудшило свои отношения с Вашингтоном, что посольство США покинуло Хельсинки (там остался лишь временный поверенный и шифровальщик). Германское правительство в свою очередь стало серьезно сомневаться в благонадежности своего северного «брата по оружию» и изыскивало меры воздействия на Финляндию. Немецкий посланник Блюхер также демонстративно покинул в начале апреля на некоторое время Хельсинки.

На втором этапе выяснение возможного пути выхода из войны велось Финляндией по-прежнему через западные страны, но уже неофициально и сугубо скрытно от Германии.

К достижению мира с СССР вынуждало все более четко вырисовывавшееся катастрофическое военно-политическое положение Германии после сокрушительного поражения на Курской дуге. Наряду с этим продолжалось ухудшение состояния финской экономики, и резко усиливались антивоенные настроения в стране. Обращение 20 августа 1943 г. 33-х деятелей «мирной оппозиции» к президенту Рюти с призывом как можно быстрее выйти из войны, стало широко известно в стране и за ее пределами.

Финляндское руководство должно было возобновить «мирный зондаж». Но делать это уже мыслилось только на основе неофициальных контактов с представителями влиятельных общественно-политических кругов западных держав. Пока историкам известны три случая таких наиболее весомых контактов. Один из них связан с передачей летом 1943 г. в Швеции финляндских условий перемирия руководителем профсоюзного объединения Финляндии, членом «мирной оппозиции» Э. Вуори видному профсоюзному деятелю Англии А. Дикину. Указанные условия, предусматривавшие изменение границы 1940 г. в пользу Финляндии, докладывались правительству Черчилля.

Другой факт, относящийся к августу 1943 г., заключается в попытках Финляндии воспользоваться посредничеством бельгийского посланника де Круа. Целью было передать советскому представительству в Стокгольме заведомо неприемлемых для СССР условия перемирия, предусматривавшие ревизию договора 1940 г. То есть позиция финляндского правительства не претерпевала таких изменений, при которых можно было бы иметь реальные основы для переговоров. Как указывал впоследствии в своих мемуарах Линкомиес, правительство Финляндии не было намерено возвращаться к границам 1940 г. и категорически сообщило об этом через своего посланника в Стокгольме Грипенберга.[429]429
  Ibid., s. 266.


[Закрыть]

Существенно иного характера третий факт. В военно-политических кругах Финляндии возник план решения вопроса о выходе из войны путем впуска на свою территорию войск западных держав, которые могли осуществить десантную операцию в Заполярье. Предполагалось, что реализация такого замысла позволила бы Финляндии очистить Лапландию от немецких войск и положительно для себя решить вопрос о заключении мира с Советским Союзом. Как известно, на американо-финских переговорах, проходивших в Лиссабоне в конце лета – начале осени 1943 г., рассматривалась возможность практической реализации такой идеи.

Выход Финляндии из войны во всех случаях предусматривалось теперь осуществить в тайне от Германии. Когда же отдельные сведения о «мирном зондаже», предпринимавшемся с финской стороны, стали известными немецкому руководству, то в Хельсинки заявили, что это делалось без санкций правительства.

Следовательно, существенных изменений в решении проблемы выхода из войны не было достигнуто. Дальнейшее же развитие событий неизменно требовало от финского руководства продолжить поиски пути к миру.

На третьем этапе, начавшемся в ноябре 1943 г., Финляндия установила уже прямые контакты с Советским Союзом через соответствующие дипломатические каналы, стремясь сохранить свои действия в тайне от Германии. Финские политические деятели, реалистически подходившие к оценке сложившейся обстановки, считали, что именно такой путь может привести к выходу из войны. Обращаясь к президенту Рюти 25 сентября 1943 г., Кекконен выразил сомнения в том, что Советский Союз будет инициировать мирные переговоры, и даст необходимые гарантии. Такое представление, отмечал он, «не отвечает фактически существующему положению». По его мнению, достигнута такая стадия, «когда необходимо от имени правительства Финляндии официально предложить Советскому Союзу начать переговоры о мире».[430]430
  Кекконен У. К. Финляндия: путь к миру и добрососедству. М., 1979,с. 11–12.


[Закрыть]

В конце ноября 1943 г. стало известно относительно желания Финляндии вступить в прямые переговоры с Советским Союзом. Секретарь МИД Швеции Э. Бухеман сообщил об этом советскому посланнику в Стокгольме Коллонтай. На предложение правительства СССР финской стороне изложить условия, при которых Финляндия могла бы выйти из войны, последовал весьма определенный ответ, который сводился к тому, что необходимо восстановить границу 1939 г. При такой постановке вопроса мог быть в дальнейшем закрыт путь к установлению советско-финляндских контактов. Складывалось мнение, как его выразил Сталин на Тегеранской конференции, что в Финляндии «не хотят серьезных переговоров с Советским правительством».[431]431
  Тегеранская конференция руководителей трех союзных держав СССР, США и Великобритании (28 ноября-1 декабря 1943 г.).
  Сб. документов. М., 1978, с. 158.


[Закрыть]

Советский Союз, однако, не пошел на то, чтобы прервать начавшийся диалог с финской стороной. В ответном заявлении советского правительства, полученном 20 декабря в Хельсинки, говорилось о согласии обсудить с финскими представителями проблему заключения мира. Но лишь в середине февраля 1944 г. произошла первая встреча в Стокгольме советского и финского представителей – Коллонтай и Паасикиви. Приблизило ли это Финляндию к принятию решения о выходе из войны? Ни на один шаг. Получив советские условия перемирия, содержавшие, в частности, положения о необходимости разрыва отношений с Германией и интернировании немецких. войск из Финляндии, а также сохранении в силе мирного договора 1940 г., финское правительство не стало возобновлять переговоры в Стокгольме.

Такая позиция финского правительства и парламентариев, которые его поддерживали, являлась, очевидно, следствием того, что еще не был осознан до конца факт неминуемого поражения Германии. Прав был Рузвельт, когда заявил на Тегеранской конференции, что в Финляндии руководство еще явно верило в Германию и «было бы лучше», если бы произошло «изменение состава финляндского правительства», чтобы переговоры вели «другие финны»[432]432
  Там же, с. 158, 160,161.


[Закрыть] (это, естественно, не касалось Паасикиви, который занимал конструктивную позицию в подходе к советским предложениям).

С другой стороны, в Финляндии, видимо, существовали также опасения, что Германия, стремясь сохранить свои стратегические позиции на европейском севере, может попытаться оккупировать всю финскую территорию. Во всяком случае, когда в Берлине стало известно о переговорах Паасикиви с Коллонтай, то оттуда последовали угрозы. А в марте Блюхер и Эрфурт прямо устрашали оккупацией Финляндии.[433]433
  Lundin L. Op. cit., p. 204–205; История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 2. М., 1977, с. 452.


[Закрыть]

Но ведь этих угроз со стороны гитлеровского правительства следовало ожидать при возможной утечке сведений о секретных беседах представителей СССР и Финляндии в Стокгольме. И если уж принималось решение идти на прямые переговоры с Советским Союзом, то нельзя было не учитывать, что при действительно решительном стремлении Финляндии выйти из войны во весь рост становился и вопрос о разрыве с Германией, об очищении страны от ее войск.

Значит, подход к февральской встрече с советским полпредом в Швеции не предусматривал реалистических возможностей решения проблемы заключения мира с СССР. Это была всего лишь дипломатическая разведка. И, судя по всему, она имела задачу не только выяснить позицию Советского Союза, но, кроме того, преследовала цель показать стремление финляндского руководства к миру, чтобы приглушить антивоенные настроения в собственной стране и успокоить определенные влиятельные круги в Стокгольме и Вашингтоне. К серьезному же обсуждению с Советским Союзом перспектив выхода из войны финское руководство не было готово.

В противном случае даже при отрицательном отношении к советским условиям стали бы изыскиваться пути к выработке конструктивных решений. Озабоченность скорее проявилась в Швеции, когда 6 марта король Густав V через своего министра иностранных дел высказал Рюти и Маннергейму «надежду», что дальнейший обмен мнениями с Советским Союзом все же будет продолжен. И в более жесткой форме выразили свое отношение к позиции Финляндии Соединенные Штаты Америки. 16 марта Рузвельт заявил, что в связи с отрицательным отношением финского правительства к советским предложениям рассматривается в США вопрос о возможном разрыве дипломатических отношений с Финляндией.

В такой обстановке из Хельсинки был направлен 17 марта ответ советскому правительству, где в расплывчатых выражениях говорилось о желании вести переговоры с СССР, но в то же время указывалось и на невозможность заранее принять его условия.

Видимо, положение финляндского правительства сразу же упростилось, если бы из Москвы был получен отрицательный ответ. К тому же из Берлина последовала гневная реакция, выразившаяся в требовании, чтобы Финляндия прекратила какие-либо контакты с СССР. Советское же правительство направило уведомление финскому руководству о возможности продолжить переговоры без предварительного принятия финской стороной ранее определенных условий.

Такого поворота совершенно не предвидели в Хельсинки. «Произошло неожиданное», – писал впоследствии в своих мемуарах Линкомиес.[434]434
  Linkomies E. Op. cit, s. 314.


[Закрыть] Однако не оставалось ничего другого, как послать в Москву свою делегацию. А это означало – кризис дипломатии лавирования. Ведь, во-первых, заходя так далеко в контактах с Советским Союзом, финское руководство утрачивало и себе всякое доверие со стороны Германии, ставя о «ношение с ней в остро критическое положение. Во-вторых, поездка в Москву была сама по себе обнадеживающим фактором для сторонников выхода из войны как внутри страны, так и за ее пределами. Но безрезультатность такой акции могла лишь подорвать и довольно шаткие позиции тех, кто нес ответственность за судьбу Финляндии.

27 и 29 марта вели переговоры прибывшие в Москву Паасикиви и Энкель, не имея больших полномочий. Паасикиви при изложении позиции правительства Финляндии сделал акцент на том, что «граница, определенная Московским миром, является очень тяжелой» для того, чтобы с ней согласиться. На это Молотов ответил так: «После двух войн мы не можем вести речь по иному, чем о границах 1940 г., которые являются нашими минимальными требованиями».[435]435
  Ibid., s. 425.


[Закрыть] В качестве обоснования такой позиции он сослался на то, что в Советском Союзе «народ не одобрил бы уступок» в данном случае, поскольку «финны вместе с немцами осуществляли блокаду Ленинграда, которая унесла жизни сотен тысяч человек».[436]436
  Цит. по: Комаров А. А. Выход Финляндии из Второй мировой войны (По материалам Архива внешней политики России МИД России) // Северная Европа. Проблемы истории. Сборник научных трудов. М., 1995, с. 122.


[Закрыть]

Фактически проходившие переговоры свелись к конкретизации с советской стороны отдельных положений, касавшихся условий перемирия и выражения финскими представителями своего отношения к ним. После возвращения Паасикиви и Энкеля в Хельсинки, доложенные ими правительству предложения СССР относительно достижения мира с Финляндией, не получили поддержки. Впоследствии Паасикиви следующим образом характеризовал позицию тех, кто отвергал советские предложения: «Первое условие состояло в том, чтобы были установлены границы 1939 года. Шовинистов и это не устраивало, им захотелось получить Восточную Карелию, а другие, более умеренные, были готовы отдать какую-нибудь небольшую часть Карельского перешейка за соответствующую компенсацию». Достигнуть мира с учетом этого и ряда других условий, констатировал Паасикиви, «была чистая фантазия».[437]437
  Линия Паасикиви: Статьи и речи Ю. К. Паасикиви, 1944–1956. М., 1958, с. 74.


[Закрыть]

Правительство СССР получило из Финляндии через шведское министерство иностранных дел сообщение об отклонении предложенных условий заключения перемирия. Это произошло через двадцать дней —19 апреля, – после того, как их рассмотрел парламент. Тем самым был прерван процесс развития советско-финляндских контактов, которые могли привести к миру.

Судя по всему, в складывавшейся военно-политической обстановке у финского руководства оставалась надежда, что Советский Союз будет связан боевыми действиями с основным своим противником – Германией, и в таком случае Финляндии удастся продержаться на занятых позициях вплоть до окончания Второй мировой войны. А тогда уже, при решении вопросов послевоенного устройства мира, возможно, могли быть благоприятно для Финляндии решены сложные проблемы с помощью стран Запада. Известно также, что у противников Советского Союза оставалась надежда на возникновение на заключительном этапе Второй мировой войны серьезных противоречий в антигитлеровской коалиции, в силу чего Финляндия, контактируя с западными державами, смогла бы извлечь для себя определенную выгоду.

Как показали последующие события, успешное наступление советских войск в июне 1944 г. на Карельском перешейке и в Карелии, поставило финскую армию на грань катастрофы и потребовало от политического и военного руководства Финляндии искать пути к миру с учетом произошедших изменений.

Именно тогда наступил четвертый этап, когда правительство Финляндии рассчитывало достичь заключения мира с СССР. Теперь уже надо было спешно приостанавливать наступление советских войск. Делалось это, однако, с подстраховкой: у Германии заранее запрашивалось получение эффективной военной помощи. Такая тактика поведения привела к тому, что контакты с Советским Союзом не получили развития.

«Мирное зондирование» стало предприниматься на второй день после взятия советскими войсками Выборга. Посланник в Стокгольме Грипенберг обратился 22 июня через Министерство иностранных дел Швеции к советскому правительству, чтобы выяснить возможность выхода Финляндии из войны. В ответе, который пришел из Москвы в Стокгольм на следующий день, требовалось, чтобы в официальном заявлении, подписанном главой правительства и министром иностранных дел, было указано, «что Финляндия капитулирует и просит мира у СССР».[438]438
  Цит. по: Комаров А. А. Указ. соч., с. 125.


[Закрыть] В случае получения такого ответа выражалась готовность принять в Москве финскую правительственную делегацию.

Из сказанного вытекало, что советское правительство не ставило вопроса о безоговорочной капитуляции, а имело в виду в данном случае чисто престижный смысл этого термина, означавшего прекращение сразу военных действий и принятие уже выдвигавшихся ранее условий. Но, как пишет профессор Вехвиляйнен, «в правительстве Финляндии считали, что это означало безоговорочную капитуляцию».[439]439
  Вехвиляйнен О. Выход Финляндии из Второй мировой войны // Труды VIII советско-финляндского симпозиума историков. Петрозаводск 21–23 октября 1981 г. Л., 1985, с. 70.


[Закрыть] На заседании ее комиссии по иностранным делам было принято решение вообще не давать ответа Советскому Союзу.[440]440
  Linkomies E. Op. cit, s. 347.


[Закрыть]

Вместе с тем, еще до того, как все это происходило, а именно 19 июня начальник генштаба финской армии генерал Хейнрикс обратился к Эрфурту с запросом относительно возможности оказания Германией помощи Финляндии войсками (конкретно вопрос ставился о шести дивизиях) и военной техникой. Ответ из Берлина пришел положительный, хотя и был обусловлен требованием Гитлера, чтобы финские войска снова заняли утраченную третью оборонительную линию. Неся тяжелые поражения в боях с Советской Армией, Германия, тем не менее, направила в Финляндию, как уже упоминалось, часть запрашивавшегося подкрепления войсками и боевой техникой. Риббентроп, прибывший в Хельсинки в тот самый день, когда в Москву ушел запрос относительно возобновления мирных контактов с Советским Союзом (22 июня), имел задание юридически закрепить германо-финское военное сотрудничество.

Ясно, что в этой ситуации правительство Финляндии лишалось возможности вести двойную игру. Выбор фактически был уже сделан тогда, когда в ответ на запрос Хейнрикса Германия приступила к оказанию военной помощи. Сложность для финского правительства заключалась лишь в том, что не хотелось подписывать военно-политического соглашения с Германией, которое бы лишало Финляндию в дальнейшем возможности вести сепаратные мирные переговоры. Но и эта проблема была решена, как мы увидим, весьма своеобразным способом. В обстановке, когда советские войска продолжали вести наступление за Выборгом, тянуть с ответом на требование Германии у финского руководства не было времени. К тому же, 25 июня Гитлер направил в Хельсинки Риббентропу телеграмму, в которой сообщил о принятом им решении прекратить всякую поддержку Финляндии, пока она не сделает открытого заявления о своей политике.

На следующий день было оформлено германо-финляндское соглашение в виде письма Рюти Гитлеру, в котором содержались обязательства, бравшиеся на себя финским президентом. Рюти обещал, что не разрешит никакому правительству Финляндии вести переговоры о мире без согласования с германским руководством. В выступлении премьер-министра Линкомиеса по радио 2 июня также со всей твердостью было подтверждено, что Финляндия продолжит ведение войны на стороне Германии. Таким образом, обстановка складывалась так, что если в Финляндии не произойдет персональных изменений в руководстве страной, то тогда трудно будет рассчитывать на существенные перемены в ее внешнеполитическом курсе.

Вопрос о необходимости замены президента и правительства в целях ускорения процесса выхода Финляндии из войны уже обсуждался во влиятельных финских политических и общественных кругах. «Мирная оппозиция» выступала с предложением, чтобы президентом стал главнокомандующий вооруженными силами Финляндии Маннергейм, рассчитывая на то, что в этом случае будет сделан решительный шаг к выходу страны из войны.

С советской стороны также было заявлено, что если Финляндия желает выйти из войны, то переговоры могут сразу же начаться при условии отставки Рюти и его правительства. Об этом передала Коллонтай в Хельсинки 14 июля через шведский дипломатический канал.

Стимулирующим фактором к тому, чтобы в Финляндии со всей серьезностью подошли к рассмотрению советского предложения, являлись успехи войск Ленинградского фронта в Прибалтике. 27 июля они овладели городом Нарва. Не случайно, что министр иностранных дел Рамсай заявил в этой связи: «Падение Нарвы создает для Финляндии новую ситуацию».[441]441
  Цит. по: Hölter H. Armee in der Arktis. Bad Nauheim, 1955, s. 25.


[Закрыть]

В финских правительственных кругах фактически созрело уже решение, что соглашение с Германией следует ликвидировать. В конце июля, когда Рюти, Таннер и генерал Вальден обратились к Маннергейму с просьбой, чтобы он стал президентом. Их предложение было принято. Приход 4 августа к власти Маннергейма, а затем и замена кабинета Линкомиеса новым правительством А. Хакцеля предвещали решающие перемены в политическом курсе Финляндии. И они, действительно, произошли. 17 августа в беседе с Кейтелем, прибывшим в Хельсинки, Маннергейм заявил, что не считает себя связанным теми обязательствами, которые были даны Германии бывшим президентом Рюти. А это означало: сделан первый важный шаг по пути разрыва отношений с Третьим рейхом.

Так, Финляндия вступила в заключительный пятый этап процесса выхода из войны. Ее положение в это время характеризовалось все большим нарастанием движения за мир среди населения и вооруженных сил, а также усилением внешнеполитической изоляции. Ясно было и то, что, после сделанного заявления Маннергейма во время беседы с Кейтелем, Германия могла бы предпринять самые крайние меры воздействия, не исключавшие и использование войск, находящихся на финской территории.

В этой обстановке промедление с решением вопроса о выходе из войны было для Финляндии крайне опасным. 24 августа финский посланник в Швеции Грипенберг, вызванный в Хельсинки, получил указание передать в Стокгольме обращение к Советскому Союзу с просьбой принять делегацию Финляндии для ведения мирных переговоров в Москве. Грипенберг сразу же на следующий день вручил Коллонтай указанное обращение и устно уведомил ее о том, что Финляндия больше не считает себя связанной соглашением с Германией, которое было подписано Рюти.

Ответ советского правительства был передан через Коллонтай финскому руководству 29 августа. В нем выражалось согласие принять делегацию Финляндии в Москве, но необходимым для этого условием являлось публичное заявление с финской стороны о своем разрыве с Германией, и, второе, чтобы немецкие войска были выведены с финской территории до 15 сентября. В противном случае оставшиеся гитлеровские воинские части должны были быть пленены.[442]442
  Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т П. М., 1946, с. 177.


[Закрыть]

Однако финляндское правительство, считавшее чрезвычайно сложным решение вопроса об изгнании немецких войск, обратилось к Коллонтай с просьбой, чтобы полученный Финляндией ответ советского руководства был детализирован. В последовавшем затем 31 августа пояснении сообщалось, что Финляндия должна официально объявить о разрыве отношений с Германией, а выезд финской делегации в Москву можно осуществить, приступив одновременно к разоружению немецких войск.

Но видно было, что финское правительство хотело отсрочить принятие решения относительно разрыва отношений с Германией. Что это означало: опасение каких-либо действий со стороны немецких войск в Лапландии или, быть может, были другие соображения? Во всяком случае, в личном послании Маннергейма советскому правительству 1 сентября высказывалась мысль о целесообразности несколько отложить разрыв Финляндии с Германией. Но вместе с тем он предлагал прекратить сразу военные действия между финскими и советскими войсками и начать переговоры.[443]443
  Там же, с. 178.


[Закрыть]

2 сентября на закрытом заседании парламента правительство Хакцеля поставило вопрос о выходе страны из войны. Большинство депутатов поддержало это предложение. Таким образом, дело стало за практическим осуществлением принятого решения.

В тот же день Маннергейм уведомил об этом Гитлера, а немецкому посланнику в Хельсинки Блюхеру и соответствующим военным представителям было предложено, чтобы германские войска в двухнедельный срок покинули Финляндию. В речи по радио, произнесенной поздно ночью, премьер-министр Финляндии Хакцель официально сообщил о принятом в парламенте решении выйти из войны и о требовании, чтобы немецкие войска покинули страну. Однако глава правительства ничего не говорил о разрыве отношений с Германией. Так и осталось до сих пор не ясным, почему это так было сделано.

Советский Союз не склонен был недооценивать серьезность выполнения Финляндией требования о разрыве с Германией, и настаивал на том, чтобы вопрос о принятии соответствующих мер против немецких войск, находившихся на финской территории, решался без промедления. В ответе, переданном из Москвы в Хельсинки 3 сентября, подтверждались прежние требования советского правительства. Добавлялось лишь, что если у финнов возникнут сложности с изгнанием немецких войск, то Советская Армия сможет оказать помощь в этом.[444]444
  Там же, с. 178–179.


[Закрыть]

4 сентября правительство Финляндии официально заявило о принятии предварительных условий Советского Союза, и в тот же день в 8 часов утра финские войска прекратили военные действия. Через сутки распоряжение о прекращении военных действий с Финляндией было передано также Советским Верховным Главнокомандованием войскам Ленинградского и Карельского фронтов. Теперь, по словам Паасикиви, предстояло «пером восстанавливать то, что было разрушено мечом».

7 сентября финская делегация во главе с премьер-министром А. Хакцелем прибыла в Москву для ведения переговоров. Советскую делегацию возглавил В. М. Молотов, а Великобритания была представлена послом в Москве А. Керром. Однако переговоры начались только 14 сентября. До этого между делегациями СССР и Великобритании согласовывались условия установления мира с Финляндией.

8 проекте соглашения, который был передан финской делегации в первый же день переговоров, содержались три основных группы вопросов: урегулирование проблем, касавшихся межгосударственных отношений Финляндии со странами, находившимися с ней в состоянии войны; меры, которые должна предпринять Финляндия в отношении Германии и ее союзников; вопросы демилитаризации и демократизации Финляндии. С целью контроля над выполнением условий соглашения о мире должна была быть создана Союзная Контрольная Комиссия с местопребыванием ее в Хельсинки.

В ходе переговоров финляндская делегация с трудом приняла предложенный проект соглашения о перемирии, центральное место в котором занимало восстановление положения мирного договора 1940 г. о государственной границе, что имело непосредственное отношение к обеспечению в будущем безопасности Ленинграда. Но вместе с тем на одном из заседаний, 17 сентября, возникла обостренная ситуация, когда вопрос коснулся проблемы прикрытия Ленинграда со стороны Финского залива. Имелось в виду создание советской военно-морской базы в Порккала-Удд вместо той, которая находилась ранее на полуострове Ханко. Глава финской делегации К. Энкель, сменивший на этом посту заболевшего премьер-министра Финляндии А. Хакцеля, хотел добиться исключения вопроса относительно Порккала-Удд. Он прямо сказал, что «не имеет полномочий соглашаться с этим требованием». Тогда Молотов в категорической форме заявил, что «финская делегация может возвращаться вновь в Финляндию, если она не считает возможным продолжать переговоры; можно вообще на этом переговоры прекратить, если финская делегация считает нецелесообразным их продолжать».[445]445
  Цит. по: Комаров А. А. Указ. соч., с. 129.


[Закрыть]