Текст книги "Пришельцы"

Автор книги: Николай Гацунаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Слышу. – Плэйтон раздавил о пепельницу окурок. – Сделаю все, что в моих силах.

Розенблюм тяжко перевел дух.

– Держите меня в курсе, Плэйтон. Связь только по секретному кабелю. У меня все. И да поможет вам бог.

– Да поможет мне бог! – Плэйтон стиснул зубы и грохнул трубкой по аппарату. – Как вам это нравится, Крейн?

– Никак. – Капитан допил кофе, вопросительно взглянул на Плейтона. Налить вам горячего?

– Налить. – Полковник выплеснул остатки кофе в корзину для бумаг и протянул чашку Крейну. – И не скупитесь, Генри.

– Вы неосмотрительны, господин полковник, – заметил Крейн, наполняя чашку.

– Вы тоже, – Плэйтон, улыбаясь, указал глазами на чашку. – Куда теперь прикажете сахар класть?

Капитан пропустил реплику мимо ушей.

– Не следовало говорить с Розенблюмом в таком тоне. Генерал обидчив и злопамятен.

– И только? – Плэйтон отхлебнул из чашки и поморщился. – Розенблюм невежествен, самовлюблен, двуличен, завистлив, вероломен, мнителен, как старая дева, ленив, дремуче глуп... Продолжать?

Крейн пожал плечами.

– Все это в разных вариантах я не раз высказывал ему лично. Были на то причины. Думаете, по чьей милости я так и "засох" в полковниках?

С чашкой в руке Плэйтон машинально прошелся по кабинету.

– Слушаете вы меня, а про себя, наверное, думаете: зависть говорит в человеке. Представьте себе, нет. Все суета, Генри. Генералом мне уже не стать, да, честно говоря, я и сам не хочу этого. Лучше быть полковником и оставаться порядочным человеком.

Он отхлебнул от чашки и состроил страдальческую гримасу.

– Побойтесь бога, Крейн. Дайте хоть кусочек сахару. Как-никак, а я пока еще ваш начальник. Ну вот, теперь совсем другое дело. И все-таки я, наверное, так никогда и не пойму, что находят в этой бурде индусы.

– Арабы, сэр, – улыбнулся Крейн.

– Я оговорился. Конечно, бразильцы.

– Арабы, – поправил капитан.

– Какие еще арабы?

– Те, которые выращивают кофе.

– А сами предпочитают пить чай.

– Никогда не встречал арабского чая.

– Я тоже. Но они ведь могут закупать его в Китае, не так ли? – Лицо полковника стало строгим. – Вот что, Генри, свяжитесь с Пайнвудом. Объявите готовность номер один. И по всем остальным войсковым подразделениям – тоже.

Капитан поднялся, и Плэйтон воскликнул:

– Куда же вы, Крейн? А кофе? Нет уж, давайте допьем его вместе. Не представляю, что бы я без вас делал сегодня вечером? Выл бы, наверное, на луну, как койот.

– Койоты не воют на луну, господин полковник.

– И все-то вы знаете, Крейн. Может быть, и луны этой ночью не будет?

– Не будет, господин полковник. Новолуние наступит только послезавтра.

Плэйтон шагнул к окну и открыл его.

Дохнуло свежестью, запахом опавшей листвы. За окном была ночь. Небо в ярких россыпях звезд. Курлыканье улетающих на юг журавлей. И где-то далеко-далеко "Грезы любви" Шумана.

"Еще кому-то не спится", – подумал Плэйтон и через плечо покосился на Крейна. Того уже не было в кабинете, но через приоткрытую дверь четко просматривалась его тень на стене приемной. Судя по ней, капитан убирал в шкаф поднос с кофейником и посудой.

"Сейчас сядет звонить в Пайнвуд", – подумал Плэйтон. Тень качнулась и вдруг исчезла, словно стертая со стены взмахом невидимой руки.

Плэйтон протер глаза. Тень по-прежнему отсутствовала. Неслышно ступая, полковник подошел к двери и заглянул в приемную. В комнате не было ни души.

Это уже попахивало мистикой. Плэйтон попытался вспомнить, что в таких случаях рекомендуют психиатры, но ничего путного на ум не шло, и, мысленно выругавшись, он толкнул входную дверь. Дверь была заперта изнутри. Единственное окно закрыто на задвижку. Плэйтон для верности потрогал ее рукой – задвинута наглухо – и в полном недоумении огляделся по сторонам.

Рядом что-то оглушительно заклокотало. Плэйтон отпрянул к противоположной стене и снова выругался про себя, но теперь с облегчением. Клокотанье сменилось плеском, перешло в журчание, и на пороге туалета возник сконфуженный Крейн.

– Желудок. – Он виновато развел руками. – Схватило вдруг ни с того ни с сего.

– Можете не оправдываться, Генри, – понимающе кивнул Плэйтон. – Дело житейское.

А про себя подумал: "Еще немного, и я, кажется, сойду с ума".

На составление плана предстоящей операции ушло около часа. Плэйтон перечитал его еще раз, подправил фразу-другую и, отложив в сторону авторучку, потер слезящиеся глаза.

"Крейн, вероятно, прав. – Полковник устало пошевелил плечами. – Не стоило говорить с Розенблюмом в таком тоне. Особенно сейчас, когда после разоблачения скандальных махинаций министр национальной обороны вынужден был уйти в отставку и еще неизвестно, кто сядет в его кресло. Но с другой стороны, что я теряю? Уволят в запас? Невелика потеря! Куда страшнее потерять уважение к самому себе. Так что все правильно".

Плэйтон взглянул на часы: четверть одиннадцатого. Жалко беспокоить людей в такое время, но ничего не поделаешь. Он потянулся к аппарату внутренней связи, но тот включился сам.

– Господин полковник, – голос Крейна звучал глуше, чем обычно.

– Да, капитан?

– С вами хочет говорить господин Хейлигер.

– Соедините.

– Он здесь, господин полковник.

– Вот как? Пусть войдет. И вы тоже, Генри. Нужно размножить и разослать кое-какие бумаги.

– Слушаюсь, господин полковник.

...Джон Хейлигер подождал, пока Плэйтон кончит говорить с Крейном, проводил его взглядом до самой двери и, лишь убедившись, что она плотно прикрыта, обернулся к полковнику.

Хейлигер был чем-то взволнован и не пытался это скрыть.

– Добрый вечер, Джон. Что привело вас ко мне в столь неурочный час, как говаривали в старину?

– Мне не до шуток, полковник.

Не до шуток так не до шуток. Плэйтон хотел закурить, но раздумал и подвинул пачку к Хейлигеру.

– Не курю. Перейдем к делу, полковник.

Я вас слушаю.

– Я – экстрасенс.

"А я – Иисус Христос", – чуть было не брякнул Плэйтон, но вовремя удержался.

– Экстрасенс, экстрасенс... – Полковник помассировал переносицу большим и безымянным пальцами. – А, ну да! Ясновидение, телекинез, левитация... В средние века их величали колдунами и жгли на кострах. И что же, Джон?

– Для своих шуточек поищите более подходящее время, господин полковник! – окрысился Хейлигер. – А сейчас извольте выслушать меня до конца!

"Спятил, – горестно констатировал Плэйтон. – Буйное помешательство. Этого мне еще не хватало".

– Успокойтесь, Хейлигер. – Он старался говорить как можно мягче. – И выкладывайте все по порядку.

– Включите магнитофон! – потребовал биолог.

– Зачем?

– Я настаиваю!

– Пожалуйста. – Полковник щелкнул тумблером. – Говорите, Хейлигер.

Несколько секунд биолог собирался с мыслями, а когда заговорил, голос его звучал гораздо спокойнее.

– Полковник Плэйтон! Считаю своим гражданским долгом официально заявить следующее: ваш дежурный офицер, выдающий себя за капитана Национальных Вооруженных Сил, на самом деле не является ни офицером, ни человеком в общепринятом значении этого слова. Не далее как полчаса назад это существо имело непродолжительный контакт с себе подобными, а затем вернулось обратно и опять заняло место в вашей приемной.

"Бедняга, – с жалостью глядя на биолога, подумал Плэйтон. – Подглядывал с улицы в окно и видел, как я суетился в приемной, разыскивая Крейна".

– За время своего отсутствия, – монотонно продолжал Хейлигер, существо, выдающее себя за капитана Национальных Вооруженных Сил, побывало на инопланетном космическом корабле, находящемся на околоземной орбите...

"Несчастный вы человек, Хейлигер, – мысленно посочувствовал Плэйтон. В туалете он побывал. Пыхтел на унитазе".

– Поскольку истинные цели и намерения этого существа неизвестны и непредсказуемы, – повысил голос биолог, – со всей ответственностью требую, чтобы оно было немедленно изолировано и взято под стражу до прибытия компетентных специалистов.

– Вы закончили, Хейлигер?

– Да.

– Запись можно выключить?

– Да.

– Благодарю вас, – Плэйтон остановил магнитофон. – Вы добросовестно исполнили свой гражданский долг, Хейлигер. Ваша совесть чиста. Отправляйтесь спать.

– И у вас нет ко мне никаких вопросов?

– Есть. Но мне надо над ними поразмыслить.

– Но...

– Никаких "но", Хейлигер. Отправляйтесь к себе. Это приказ.

– Хорошо, – биолог поднялся со стула. – Я подчиняюсь. Что вы намерены делать с этим чудовищем?

– Каким чудовищем? – не понял Плэйтон.

– С так называемым, – Хейлигер мотнул головой в сторону приемной, дежурным офицером.

– Вон вы о ком! – Плэйтон чуть заметно пожал плечами. – Пока ничего. Соберемся утром, тогда и решим, как с ним поступить. Надеюсь, он никуда не сбежит до утра.

– Как знать, – многозначительно изрек Хейлигер. – Вы очень многим рискуете, полковник.

– Ну, не так мрачно, Хейлигер! – улыбнулся Плэйтон и через стол протянул биологу руку. – Спокойной ночи.

После ухода биолога Плэйтон внимательно прослушал запись и удрученно покачал головой. Биолог был явно не в своем уме.

Снова включился аппарат внутренней связи.

– Господин Стэнли просит его принять, – сообщил капитан.

– Ну и ночка! – вздохнул Плэйтон, поднимаясь из-за стола.

Он встретил физика возле двери. Поздоровался за руку.

– Рад видеть вас, Эдвард.

– В самом деле? – В отличие от Хейлигера, Стэнли был абсолютно спокоен. – Что же вы не спросите, с чем я пожаловал?

– С чем вы пожаловали, Эдвард?

– С вопросом. – Стэнли подошел к столу и бесцеремонно взял сигарету из пачки. – Не возражаете?

– Курите, Эд.

– Благодарю.

Физик закурил и вопрошающе посмотрел в глаза Плэйтону.

– Что вы намерены делать, полковник?

– Не посоветовавшись с вашей святой троицей, – ничего.

– "Святой!" – усмехнулся физик. – Положим, святостью от нас и не пахнет.

Он обвел взглядом кабинет и понимающе кивнул.

– Ладно. Не хотите отвечать, не надо. Я, собственно, просто проходил мимо. Увидел свет в окнах, ну и забрел на огонек. Почему бы вам не пройтись по свежему воздуху, Плэйтон? Погода чудесная. А тут у вас хоть топор вешай. Идете?

– Уговорили, – кивнул Плэйтон.

Ночь и в самом деле была великолепная. Пряный аромат увядающих листьев ощущался на воздухе острее, чем в комнате, словно многократно усиленный знобящим холодком приближающейся зимы. Музыка звучала громче, мрачно величественная и торжествующе скорбная.

– Бетховен? – предположил Стэнли. Они шагали по тротуару под черными на темно-фиолетовом фоне неба кронами деревьев.

– Брамс.

– Вы уверены?

– Да. – Плэйтон отвел от лица ветку. Листья были холодные, чуть влажные. – В детстве из меня пытались сделать музыканта. Потом юриста. А получился военный. – Он грустно усмехнулся. – Это "Немецкий реквием".

– Реквием? – переспросил физик. – Подходящая музыка, ничего не скажешь. Так что вы намерены делать, Плэйтон?

– Почему это вас так волнует?

– Будто не знаете.

– Представьте себе, нет.

– Да ладно вам, Плэйтон! Подписка подпиской, а хоронить это дерьмо нам с вами.

"Подписка? – насторожился Плэйтон. – Подписка, подписка... Что-то новое. Какие тут могут быть секреты? Пресса вовсю трубит о пришельцах. Розенблюм строит глазки репортерам. Странно..."

– Ну, что же вы молчите?

– Думаю.

– Было бы над чем! – проворчал Стэнли. – Поиграли в пришельцев и довольно. Пора закругляться.

– Генерал Розенблюм того же мнения.

– Тем более.

– Требует в течение двенадцати часов отыскать базу пришельцев и разнести в пух и прах. В Пайнвуде объявлена готовность номер один.

– Подвезли контейнеры? – оживился физик. – Наконец-то!

Они миновали контрольно-пропускной пункт и зашагали по лесной дороге. Под ногами мягко пружинили опавшие листья.

– Какие контейнеры? – негромко спросил Плэйтон. – По-моему, мы говорим о разных вещах, Эдвард.

– По-моему, тоже. – Физик остановился. – Не пойму только, зачем вам это нужно. Разве генерал не предупредил вас?

– О чем?

– Обо мне и Хейлигере.

– Конкретно о вас – нет.

– Та-ак... – Стэнли растерянно переступил с ноги на ногу. – Но вы, надеюсь, осведомлены об истинном положении дел на полуострове?

– Конечно. И я информировал вас о нем на утреннем совещании.

– Веселенькое дело! – Стэнли шагнул к Плэйтону, испытующе вгляделся в его лицо. – Признайтесь, Плэйтон, вы разыгрываете меня?

– С какой стати мне вас разыгрывать?

– Непонятно. – Физик провел ладонью по лицу, словно вытирая пот.

– Что вам непонятно? – все так же негромко спросил Плэйтон.

– По-видимому, случилась накладка, полковник. Кретины из Министерства обороны забыли, а может быть, просто не удосужились ввести вас в курс дела.

– Какого дела? – игра в вопросы-ответы начинала действовать на нервы.

– История с пришельцами – сплошной блеф, Плэйтон. Произошел взрыв на секретном ЦПП. Причина, как это ни чудовищно, никого не интересует. Правительству куда важнее упрятать концы в воду до того, как сюда нагрянут эксперты из МАГАТЭ: центр-то нигде не зарегистрирован.

Вот они там в верхах и засуетились. Скормили обывателю сказочку о пришельцах. А чтобы выглядела убедительнее, наскоро сколотили правительственную комиссию с готовой программой: отыскать пришельцев, вступить в контакт, выяснить, зачем пожаловали. И, если не с добром, уничтожить.

Стэнли глубоко вздохнул.

– Все это, конечно, бред собачий, но в обстановке всеобщего ажиотажа сойдет; людям сейчас не до рассуждении. А тем временем в Пайнвуд доставят контейнеры с жидким бетоном и с помощью ракет забросают ими то, что осталось от ЦПП. Так забросают, чтобы ни одна собака не докопалась, что захоронено под горой затвердевшего бетона.

– Что значит ЦПП?

– Центр по производству плутония. А вы что – не знали?

– Представьте себе, нет.

– Странно. Ну а теперь-то вам все понятно, Плэйтон?

– В общих чертах.

– И то хлеб. – Физик похлопал себя по карманам. – Закурить дадите?

Огонек зажигалки высветил резко очерченный подбородок, впалые щеки, темные провалы глазниц. Стэнли жадно затянулся и медленно выпустил дым.

– Так что миссия наша подходит к концу. Десятка три залпов по ЦПП, денек на то, чтобы схватился бетон, проверка на месте – и можете рапортовать своему другу Розенблюму.

– Другу? – переспросил Плэйтон.

– Слышали бы вы, как он распинался по вашему адресу! "Мой старый друг, кадровый офицер, опытнейший специалист". Послушать Розенблюма – не ему, а вам следовало бы носить генеральские погоны.

– Если я правильно вас понял, – Плэйтон достал сигарету из пачки и принялся разминать ее, – исчезновение солдат, показания очевидцев, пропажа детей – все это фикция?

– Ну конечно! – Физик коротко рассмеялся. – Параллельно с нами работают специальные группы. Они-то все и организуют.

– Тогда, – Плейтон вдруг ощутил во рту нестерпимую горечь, – я поздравляю вас, Стэнли. Вы прекрасно разыграли роль убитого горем брата. Только вот вопрос, перед кем вы ее разыгрывали?

– Не догадываетесь?

– Нет.

– Я был о вас лучшего мнения, полковник. Вы, что, не знакомились с личными делами членов комиссии?

– С вашим – да.

– А с остальными?

– Не дошли руки.

– Ну так знайте: личного дела Маклейна у вас нет. Вместо него должен был приехать профессор Лунц, но перед самым вылетом старика хватил инфаркт и его заменили Маклейном. На инструктаж времени не оставалось, так что он пребывает в полном неведении.

– А жетон? – жестко спросил Плэйтон. – Вы приготовили его заранее, не так ли?

– Вы неподражаемы, Плэйтон! – расхохотался физик. – Не было никакого жетона!

– Как не было? – опешил полковник. – Я видел его собственными глазами.

– И все-таки его не было. Дело в том, Ричард, что Хейлигер экстрасенс. А они и не такое умеют.

– Так... – Плэйтон наконец закурил, машинально, не ощущая вкуса. Если Стэнли говорит правду, то и визит Маклейна, и его рассказ, и феномен, наблюдавшийся с Дитрихом, обретают под собой реальную почву. Остается необъяснимым то, что он, Плэйтон, видел в казарме. Но если Хейлигер экстрасенс, то почему бы ему не подшутить над старым воякой? Наверное, так и есть, иначе куда могло подеваться удостоверение Стэнли? С этим, стало быть, тоже более или менее ясно.

Плэйтон вдруг ощутил огромную, ни с чем не сравнимую усталость. "Пропади все пропадом, – подумал он с тупым безразличием. – В конце концов, я всего лишь исполнитель. И мое участие в комиссии такая же липа, как и все остальное. Старая крыса Розенблюм даже не посчитал нужным ввести меня в курс дела..."

И все-таки что-то не укладывалось в схему, нарисованную физиком.

– Эдвард, – полковник кашлянул, прочищая горло. – Вы уверены, что все обстоит именно так?

– Не пойму, куда вы клоните.

– У вас не возникает никаких сомнений?

– Сомнений? – задумался физик. – А в чем именно?

– Перед вами у меня был Хейлигер.

– Любопытно, – заинтересовался Стэнли. – И что он?

– Уверяет, будто нащупал космический корабль пришельцев.

– Вот как? И что же он предлагает? Всадить в него контейнер с бетоном?

– Для начала арестовать Крейна.

– Какого еще Крейна?

– Моего дежурного офицера.

– Господи! Этот-то тихоня чем ему не угодил?

– Уверяет, что Крейн пришелец.

– В каком смысле?

– В прямом. И даже потребовал, чтобы я записал его заявление на пленку.

– Он что, рехнулся?

– Вначале мне тоже так показалось.

Стэнли пристально взглянул на полковника.

– Неужели вы всерьез допускаете, что...

– Не знаю. Единственное, в чем я убежден, это в том, что я зря впутался в эту историю. Хотя, что от меня зависело?

Казалось, физик его не слышит.

– Вы полагаете – Хейлигер прав?

– А почему бы и нет?

– И что ЦПП взорвали пришельцы?

– А почему бы и нет? – повторил Плэйтон. – Хейлигер, правда, этого не утверждал, но за последнее время я здесь такого насмотрелся и наслышался, что меня уже ничем не удивишь. Было официальное сообщение о неопознанном объекте в космосе?

– Да, но...

– Было или нет?

– Ну, было.

– И что он рухнул где-то в этих краях?

– Да.

– А тогда почему не предположить, что это была диверсия?

– Ну, знаете! На это даже наши ультра не решились.

– И почему он шлепнулся именно здесь, а не у русских? И прямехонько на секретный ЦПП?

– Да не было никакого космического объекта! – взорвался физик. – Я же вам человеческим языком объяснил. – Не бы-ло! Вранье все это!

Но полковника не так-то легко было остановить.

– И где гарантия, что не пришельцы или не красные подсунули мне в качестве дежурного офицера своего агента?

Стэнли восхищенно присвистнул.

– А вы, я смотрю, не промах, Плэйтон! Выходит, Хейлигер решил переплюнуть этих болванов из правительства? Пропади он пропадом этот секретный центр, пусть горят голубым огнем те, кто скрывал его от МАГАТЭ. Он, Хейлигер, в одиночку раскрыл заговор против нации! Разгадал и сорвал агрессивные планы красных и их космических единомышленников! Молодчина Хейлигер! Кандидат в национальные герои!

– Поговорим серьезно, Стэнли. Вы действительно не находите ничего странного во всей этой истории?

– А тут и искать не надо. Странного во всей этой истории столько, что голова кругом идет. Начать хотя бы с того, что в результате взрыва всегда, – я подчеркиваю, – всегда образуется грибовидное облако. В этот раз его практически не было.

Дальше: уровень радиации. Вначале он был таким, как и следовало ожидать. Но только вначале. И сразу же резко пошел на убыль. Уже через несколько часов радиация в зоне катастрофы снизилась до нормы.

Ну и еще целый ворох загадок, не укладывающихся ни в какие рамки. Вы это имели в виду, Плэйтон?

– И это тоже. – Полковник вдруг понял, что теряет интерес к разговору. – Пойдемте, Стэнли. Я что-то продрог. И вообще, утро вечера мудренее.

Некоторое время они шли молча. В кронах деревьев по-осеннему шумел ветер. Где-то далеко-далеко сонно прокукарекал петух-полуночник.

– Знаете, что меня больше всего бесит, полковник?

Плэйтон покосился на физика. Тот шел, опустив голову, сосредоточенно думая о чем-то своем.

– Что?

– Наша идиотская система секретности, когда правая рука не ведает, что творит левая. – Стэнли угодил ногой в лужицу, чертыхнулся вполголоса. Ну, сказочки о пляшущих вокруг жертвенной коровы эльфах и шестерке бравых молодцов, которые вышли из лесу, шиты белыми нитками. Но ведь парни с восемьдесят седьмого поста действительно исчезли!

– Откуда вам это известно? – спросил Плэйтон. – Вы в самом деле побывали на посту?

– Нет, конечно. И О Брайена в глаза не видел. Я ведь вам говорил, что Хейлигер – экстрасенс. Так вот он может по голосу определить, врет человек или говорит правду.

– И он считает, что О'Брайен...

– Да, полковник. И очень этим встревожен.

Они поравнялись с штаб-квартирой. В приемной горел свет, и желтый квадрат окна казался нарисованным на черном фоне ночи.

– Стэнли, – физик и располагал к себе, и настораживал чем-то, – что понадобилось Хейлигеру в вашей комнате минувшей ночью?

– Хейлигеру? – Физик удивленно взглянул на Плэйтона. – Ночью?

– На рассвете, – уточнил Плэйтон.

– Так бы и говорили. Это было уже сегодня утром. Джон приходил взять у меня сигарету.

– Хейлигер курит?

– Изредка. Он бросил курить, но иногда... А откуда вам это известно, полковник?

– Не имеет значения, Эдвард. Считайте, что я вас ни о чем не спрашивал.

Стэнли отвел взгляд от лица полковника и покачал головой.

– Ладно. – Он помолчал. – И все-таки, что вы намерены делать, Плэйтон?

– Выполнять приказ. – Плэйтон зябко передернул плечами. – Прикажу вывести людей из зоны и обстрелять ЦПП ракетами с Пайнвуда. А теперь спокойной ночи, Эд. – Полковник протянул руку и с удовольствием ощутил крепкое мужское пожатие. – И выкиньте из головы все постороннее. В этой сумасшедшей ситуации главное для всех нас – голову сохранить трезвой.

Капитан спал за своим столом, устало откинув голову на спинку стула. Слегка приоткрытый рот придавал его лицу что-то детское; доверчивое и беззащитное одновременно. Несколько секунд Плэйтон всматривался в лицо Крейна, стараясь понять, что необычного нашел в нем Хейлигер. Лицо как лицо. Самое что ни на есть заурядное. Такой пороха не выдумает. И по службе вряд ли пойдет дальше полковника.

"Можно подумать, я пошел дальше", – горько усмехнулся Плэйтон и тронул капитана за плечо. Больно было наблюдать, как мучительно расстается с миром грез Генри Крейн. Дрогнули ресницы, по лицу пробежала судорога, капитан медленно открыл глаза. Вначале взгляд их оставался пустым и бессмысленным, но мгновенье спустя Крейн вскочил со стула и виновато заморгал.

– Прошу прощения, господин полковник!

– Оставьте, Генри. Звонил кто-нибудь в мое отсутствие?

– Генерал Розенблюм. Я доложил ему обстановку.

– Какие-то указания?

– Нет, сэр. Сказал, что позвонит через два часа.

– Что еще?

– Звонила дама.

– Дама?

– Да. Себя не назвала.

– И чего же она хочет?

Крейн замялся.

– Ну, что же вы молчите?

– Не имею привычки соваться в чужие дела, господин полковник. Предупредил, что включаю магнитофон и отсоединил динамик.

– Ясно. – Крейн все больше и больше нравился Плэйтону. – Что-нибудь еще?

– Все, господин полковник.

– Вы свободны, Генри. Отправляйтесь спать.

– Благодарю, господин полковник. Пожалуй, я пройдусь перед сном.

– Дело ваше. Спокойной ночи. Генри.

– Спокойной ночи, господин полковник.

Плэйтону было уже не до Крейна. Он прошел в кабинет, прикрыл за собой дверь и, не зажигая света, опустился в кресло. В душе боролись противоречивые чувства. Он потянулся было к магнитофону, но, почувствовав, как дрожит рука, опустил ее на стол и сжал пальцы в кулак. Теперь он уже почти не сомневался, что знает, кто была звонившая ему женщина.

Полковник мысленно взглянул на себя со стороны: пожилой, начинающий грузнеть мужчина с глубокими залысинами на посеребренных сединой висках и рублеными чертами лица. Когда-то лицо это нравилось женщинам, они находили его мужественным. Но с той поры минуло много лет, и теперь, пожалуй, даже самая отчаянная из оптимисток прекрасного пола вряд ли взяла бы на себя смелость повторить этот эпитет пусть даже в качестве комплимента. Впрочем, изрядная доля преувеличения наверняка имела место и прежде.

Плэйтон усмехнулся и вытянул из пачки сигарету, хотя курить не хотелось. С куда большим удовольствием он выпил бы сейчас неразведенного виски, но для этого надо было вставать, идти в соседнюю комнату, лезть в холодильник...

Полковник на ощупь отыскал пепельницу, положил на нее сигарету и включил запись. Предчувствие не обмануло – это была Элен.

"Ричард! – голос был до обидного будничный, но, как ни странно, у Плэйтона сразу же отлегло от сердца. – Может быть, и к лучшему, что я не застала тебя на месте. Монологи всегда давались мне легче диалогов. Наберись терпения и выслушай меня до конца. Для того чтобы говорить о любви спустя двадцать пять лет после расставанья, надо, наверное, обладать огромным чувством юмора или не иметь его вовсе. Так что на этот счет можешь быть абсолютно спокоен. Просто я узнала от Джека, что там у вас стряслось, и вдруг поняла, что, наверное, никогда тебя больше не увижу. Я решила приехать к тебе, Ричард. Не спрашивай, зачем и надолго ли. Вообще, не надо вопросов, все равно я не смогу на них ответить. Будь я двадцатилетней дурехой, я назвала бы это самопожертвованием. Но мне, увы, сорок шесть, я трезво смотрю на вещи, и уж если я решила быть с тобой в эту трудную для тебя пору, значит так надо. Завтра я прилечу к тебе. Оркестр ни к чему. Цветы тоже. И не вздумай напялить свой парадный мундир. Просто поцелуй меня, когда встретимся. С меня этого вполне достаточно. А теперь – до свиданья".

Плэйтон еще некоторое время слушал, как шуршит и пощелкивает в динамике чистая лента, потом спохватился и выключил аппарат. Только Элен не хватало в сумасшедшей кутерьме, которая здесь творится и в которую он вот-вот должен вмешаться самым решительным образом!

Полковник взглянул на часы и сорвал трубку с аппарата секретной связи. Генерал был у себя.

– В чем дело, Плэйтон? Я, кажется, предупреждал, что позвоню сам!

– Вы один в кабинете, Джек?

– Что?!

– Я спрашиваю, один вы в кабинете или нет?

– Один, – недовольно буркнул Розенблюм.

– Где Элен?

– Элен?! – изумился генерал. – Дома, наверное. А вам-то какое дело?

– Насколько мне известно, Джек, она настроилась лететь сюда.

– Что-что?!

– Остановите ее, Джек.

– Ничего не понимаю... Элен... к вам... Зачем?

– Ну вот что, Розенблюм, – оборвал его Плэйтон, – я счел своим долгом предупредить вас. И я это сделал. Все, генерал. Дальше решайте сами.

Плэйтон бросил трубку на место, решительными шагами направился в приемную. Позади отчаянно заверещал телефон секретной связи.

Не обращая на него внимания, Плэйтон сел за стол дежурного офицера и принялся неумело манипулировать кнопками селектора.

– Пайнвуд? Полковник Плэйтон. Кто на связи? Доложите готовность, майор Янг. Контейнеры на месте? Отлично. Действуйте по инструкции. Что? Да, все до единого. Как? Ориентировочно в девять утра. Пуск по моей команде. Все, Янг.

Он отключил Пайнвуд и нажал другую кнопку.

– Полковник Плэйтон. Кто на связи? Соедините с подполковником Линдоном. Ну так разыщите его! Жду у аппарата.

Плэйтон машинально поискал на столе сигарету, вспомнил, что она осталась в кабинете, и сердито хмыкнул.

– Линдон? Доложите обстановку. Понятно. Слушайте меня внимательно, подполковник. Немедленно приступайте к эвакуации войсковых подразделений с территории зоны. Наблюдателей, технический и медицинский персонал. До единого человека. К девяти часам утра в зоне не должно оставаться ни души.

С девяти утра зона закрыта для всех видов авиации. Судам береговой охраны отойти от полуострова на сто миль. Как поняли? Все верно.

Слушайте дальше. Распорядитесь немедленно закрыть военный и гражданский аэродромы в Гринтауне. Пусть известят все наземные службы до самой столицы. У меня все, Линдон. Есть вопросы? Прекрасно. Действуйте, подполковник.

Он откинулся на спинку стула, вытер платком взмокший лоб и только потом выключил продолжавшую мигать контрольную лампочку селектора.

В кабинете по-прежнему надрывался телефон секретной связи. Плэйтон коротко вздохнул и, тяжело ступая, пошел к себе.

Снял трубку.

– Плэйтон! – казалось, генерал вот-вот лопнет от негодования. – Где вас носит? Битые полчаса...

– Плэйтон на связи. Докладываю обстановку. В соответствии с вашими...

– Плэйтон! – дурным голосом взвыл Розенблюм. – Ради всего святого! Где Элен?! Что вы о ней знаете?

– Только то, что она звонила сюда и сообщила, что приедет.

– Зачем?! – истерически взвизгнул генерал.

– Полчаса назад вы уже задавали мне этот вопрос, Розенблюм. Я не желаю на него отвечать.

– Где она может быть?! – казалось, Розенблюма с минуты на минуту хватит удар.

– Успокойтесь, Джек. Элен объявится.

– У вас?!

– Если это случится, я немедленно отправлю ее обратно.

– Это невозможно! – простонал Розенблюм.

– Что невозможно! – не понял Плэйтон.

– Ей нельзя у вас появляться!

– Знаю, Джек. Только что я приказал закрыть аэродромы в Гринтауне.

– Ничего-то вы не знаете, – не то вздохнул, не то всхлипнул генерал, не обращая внимания на вторую часть фразы. – Ладно, рассказывайте, что у вас там.

Впервые за многие годы Плэйтон представил себе Розенблюма в его огромном мрачном кабинете, одинокого и растерянного, и испытал нечто похожее на сочувствие.

– Все идет, как вы хотели, Джек. Пайнвуд приведен в готовность номер один. Из зоны срочно эвакуируются люди. Если не произойдет ничего непредвиденного, в девять утра ракеты выйдут на цель. – Плэйтон умолк, ожидая, что скажет генерал. "Сейчас спросит о пришельцах", – Плэйтон ждал этого вопроса и боялся его услышать. Вопроса не последовало. Розенблюм молчал.

– Джек! – Опять, как тогда, в лесу, удушливой волной накатилась усталость. – Вы меня слышите?

– Да, – хрипло откликнулся Розенблюм.

– Для чего вам понадобилось делать из меня дурака?

– Дурака? – насторожился генерал. – Из вас?

– Не прикидывайтесь, Розенблюм. – Плэйтон сам уже пожалел, что затевает этот разговор. Сейчас Розенблюм начнет изворачиваться и лгать и никакими силами правды из него не вытянуть. – Членам комиссии известно, что в действительности произошло на полуострове.

– Естественно. – Генерал был обезоруживающе спокоен. – Они прошли инструктаж и дали подписку о неразглашении.

– Для чего же, если не на посмешище, вы поручили мне руководить этой комиссией? Чтобы унизить в глазах Элен? Это не по-мужски, Джек.

– При чем тут Элен? – повысил голос Розенблюм. – Оставьте ее в покое!

– Я сделал это много лет назад, Джек. Раз и навсегда. И уж кому-кому, а вам это известно. – Плэйтон помолчал. – Ну и все-таки, почему вы не просветили меня насчет аварии на ЦПП?

– Перестаньте морочить мне голову! – возмущенно пробасил генерал. Вас, что – надо было вызывать сюда и инструктировать персонально?

– Для таких случаев существует кабель секретной связи.

– Вот именно. Вы пьяны, Плэйтон, или у вас память отшибло?

– Вы хотите сказать...

– Довольно. – Розенблюм говорил спокойно, но спокойствие это дышало угрозой. – Я давно ожидал от вас подвоха. Рано или поздно вы должны были попытаться свести со мной счеты. Но вы промахнулись, Плэйтон. Как видите, я не настолько глуп. Разговор, который вы пытаетесь отрицать, записан на пленку. Весь. От начала и до конца. Хотите услышать?