Текст книги "Придворный. Отставник"

Автор книги: Николай Дронт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Война, ваша милость?

– Не думаю. Но горячие головы из окружения зятя могут попытаться Лауркино герцогство под свой контроль взять. Тут-то ты и сможешь сразу дать им в подбрюшье.

– Понял, ваша милость.

– Ничего ты не понял. Мал еще. Наши заклятые друзья считают, что Хаор больно большим и сильным стал. У нас два заговора провалилось, желающих крамолу чинить не осталось, так теперь Эдмунда они на прочность захотят проверить. Ты не думай, есть желающие и Лаурке голову задурить. Я ей подсказал, а она приняла, чтобы герцогская казна в твоей башне хранилась. Через тебя доходы ей теперь отсылаться начнут. Как про то указ получишь, сразу печать ставь. Велю!

– Так точно, ваша милость.

– Ты две ночи с ней миловался. Зять вам этого никогда не простит. Как узнает, что Лаурка беременна, начнет думать, как тебя убрать. Есть у него пара людишек для таких дел.

– Ваша милость, он же сам…

– И что? Думаешь, ему не обидно? Заодно и тайну скроет.

– Ясно, ваша милость.

– На защиту дочки особо не надейся. Жених попросил – она сразу тебя от своей особы удалила, о последствиях не подумала. О чем ее муж попросит, ты знаешь? То-то! Разве лет через пять или десять она сама жизнь поймет и думать станет. А может, и не поймет… Готовься, в общем. Легкой службы не жди.

– Ваша милость, указ пришел про гарнизон…

– Ставь печать. Я распорядился – тебе из полка еще одну конную батарею метателей передадут. В башню свезут казенные припасы, которые на случай войны хранятся. Их мы закладывали, а не герцогство. Если сразу не прибрать, Эдмунд своим полкам моментом утащит.

– Ваша милость, по причине молодости и глупости не могу решить – новые мундиры гарнизону строить?

– Молодец! Ловко придумал! Строй. Цвет – зеленый. Выпушки, в честь озера, синие.

– Понял, ваша милость.

– Погоди! Понял он! Мундир дело серьезное, тут все детали обдумать надо. Басон, галун, шеврон – черные, для офицеров можно часть заменить желтым цветом. Золото или серебро баронскому воинству не пристало. Что еще? Впрочем… Да, так будет лучше. Перепоручу этот вопрос военному министерству, у них есть прописанный мундирный регламент. И с постройкой тебе помогут.

– Премного благодарен, ваша милость.

– Но смотри мне! Будет нападение, обязан продержаться до подхода моих полков.

– Так точно, ваша милость.

– И с Лауркой… Береги ее. Она молодая, глупая, но не злая. Привыкла от тебя подарки получать, думает, что любит.

– Ваша милость…

– Молчи. Просто береги ее и моего внука. Я вот прямо чувствую, что внук первым родится. А ты, поросенок, тогда графом станешь. Обещаю. Молчи. Иди к себе. С тобой военные свяжутся.

Архив

– Ваше преосвященство, никогда бы не обеспокоил вас, но появилось дело малое, однако хочется правильно его разрешить.

– Барон Тихий может в любое время просить у любого церковного иерарха любой поддержки. Я вас слушаю, Стах.

– Ваше преосвященство, наверное, вы в курсе, что мне дом судейского отписали. Так вот, случайно я малый чулан нашел. А там папки, папки, папки… По молодости любопытно стало, прочитал бумаги. Знаете, про разные мерзости и непотребства в них написано. Ладно бы про воров и взяточников, так есть про шулеров, развратников всех мастей, знаете, даже, стыдно сказать… про мужеложцев.

– Что вы говорите! Ах! Есть же грешники на свете!

– По мелкости пакостников его величеству неудобно докладывать. Не пристало ему на мелочи распыляться, да и все едино государь кому другому разобраться прикажет.

– Верно замечено!

– А вот если в полицию отдать, так толку не будет, разве разразится скандал. Доказательств нет, только что на бумаге написано. Правда ли, нет – кто знает? Да и… Про некоторых полицейских там тоже есть.

– Соблазны! Соблазны людей караулят! Слаб человек, достойных мало.

– Охранителей просить? Они люди занятые, некогда им про мелкую сошку думать.

– Да! Там государственные дела делают, не до развратников им.

– Самому мне разбираться не по чину, не судья я. Да и других дел по службе избыток. Вдруг что-то подумалось, церковь грехами людскими занимается, кому отпускает, кого наказывает. Возможно ли ей передать такое бремя? Примет ли она на себя сию обузу? Найдется ли время ей заняться делами равно мелкими, противными и грязными? Посоветуйте, ваше преосвященство, в какой храм с таким вопросом стоит обратиться!

– Сколь приятно слышать столь правильные размышления от вьюноша ваших лет! Церковь несет на себе тяжкое бремя окормления паствы и никак не сможет отказаться от любой нагрузки, связанной с грехами людскими. Скажите, куда приехать, и сегодня же брат-дознаватель навестит вас.

– Ваше преосвященство, я как знал, что церковь согласится помочь с грешниками. Все сложил в сундук, а он стоит у меня в карете. Прикажите, куда его отнести?

– Братья сами подойдут. Ждите час, не долее. Барон, только для понимания… Хочу спросить – кто еще о столь мерзостном собрании бумаг знает? Кто-то из слуг? Или по службе?

– Ваше преосвященство, по службе не знал, кому сказать, а вводить слуг в сомнения тоже не захотел. Нашел лично, осмотрел лично, даже в сундук папки сам сложил. Никто другой не в курсе.

– Осиротел я. В трауре хожу и печали. Жена моя покинула сей грешный мир. Грибков у подруги поела. Та клистиром да рвотным обошлась, а моя скоропостижно…

– Сочувствую, Эльрик. Дорого похороны встали?

– Не дороже денег. Спасибо. Вот тут обещанное.

– Благодарю. Ее любовника надо как-нибудь изысканно? Или…

– Думаю, в данном случае стоит обойтись простой дуэлью.

– Даже не вопрос! Молодой человек, когда в картишки сражается, бывает, карточку передернуть норовит. Тут его кто-то за руку поймать может. Чем не повод?

– Лучшего и придумать нельзя. Причем такой случай с моей покойной женой никак не свяжут.

– Только об одном, Эльрик, прошу – сжечь бумаги, которые получены от Тихого.

– Меня можно принять за идиота? Бумаги уничтожены сразу после похорон жены.

– Барон не…

– Нет, конечно! Мы днями случайно виделись, он лишь соболезнование высказал.

– Папа, как ты велел, я уволил приказчика без всякого разъяснения причин.

– А я сделал так, что его в мелочную лавку полы мести не возьмут. Пусть знает, как продавать секреты почетного гражданина, коммерции советника, высокочтимого Федула Латера!

– Все же надо бы нанять людей, чтоб ему бока намяли.

– Нет, не надо. Тогда его, может, кто и пожалеет. А так пусть помыкается, работу поищет. Ты остальным нашим конторским скажи, за что поганца прогнали. Пусть посмотрят на его примере, как у нас предателей и доносчиков люди ценят.

– Его высокоблагородие когда благодарить будем?

– Твой братишка Феофил изрядно поднял доходы баронства. Но есть, сказывает, и кое-какие сложности, которые деньгами не решить. При встрече поговорю с его высокоблагородием, предложу способ решения его затруднений. Это будет ему значительно полезней наличных или векселей.

– Ничего уж совсем особенного, но все же судейский накопал кое-что интересное. Есть над чем поработать братьям-дознавателям. Из остального много просто грязных историй, много уголовных делишек. Там краешек скандальчика виден, здесь тема для серьезного разговора духовника с грешником появилась. Очень, очень полезная коллекция.

– Только судейский собирал материалы?

– Во всех папках один и тот же почерк. По самой информации вычислили нескольких доносчиков. Пару из них отечески опросили. Ториан Зенн. Повешен вместе с Тогастом Венкранцем за подготовку побега с каторги сына Венкранца. Сын с сообщниками напал на барона Тихого, но его остановили проходящие мимо солдаты. Осужден на два года каторжных работ. Дом присудили барону в компенсацию.

– Барон не злоупотреблял знаниями?

– Барон? Точно нет. Слухи о шантаже всегда до нас доходят. Да и дела мелковаты для придворного.

– А для разработки у него нет ни структуры, ни людей. Предпочел не связываться с охранкой, а отдать папки нам. Хороший юноша и прекрасный прихожанин.

– Прекрасный! Я его досье полистал. Он приказал управляющим своих поместий десятину с доходов отдавать на нужды церкви.

– Один храм сам организовал. От себя платит священнику жалованье. Свои доходы от браконьерства и потравы тоже велел направлять на украшение церкви.

– Боевые братья ежедневно упоминают о нем в молитвах. За яд против нежити, а особенно за свитки с защитой. Достойный человек!

– Я тут подумал… граф дю Гоуи одинок, бездетен и весьма стар. А графство Гоуи слишком хорошо, чтобы достаться какому-нибудь расточительному прощелыге.

– А тем более недостойному грешнику! Барон вполне может выделить десятину от доходов графства на поддержание веры.

– Свяжитесь с духовником графа.

Государь

Следующая ночь с Лаурой получилась самой сладкой. Великая герцогиня прощалась надолго, требовала нежности, ласки и проявления чувств. Впрочем, от подаренного золотого браслетика с яркими камешками не отказалась. Ее очень обижало, что не может отдариться, но распоряжаться землями герцогства, доходами и даже приданым она теперь может только уведомив мужа.

На другой день чета со свитой отправилась в земли Эдмунда. Деньги на коронацию дал ее отец. Правда, в долг под доходы Зеленоземья.

Еженедельный большой прием для меня ознаменовался расширением баронства чуть не на четверть, а если смотреть по пахотным землям, то и больше. Тут нюанс – земли за рекой мое баронство, но они не входят в Зеленоземское герцогство. Еще один шаг к вольному баронству.

Многие это заметили, но обдумывание отложили, более важная новость затмила все.

Чрезвычайная комиссия при Тайном трибунале закончила работу, ибо судьи вынесли приговор всем участникам двух несостоявшихся мятежей. Государь произнес речь, что он, дескать, только взял в собственные руки бразды правления и никак не может оспорить мудрость решения соратников своего отца, прежнего государя, а потому утверждает вердикт без прочтения.

Этим он сделал сильный ход. Оказалось, за все непопулярные решения, конфискации и казни нынешний государь не несет ответственности – все присудил трибунал, а король не слишком-то и в курсе. Так, слышал… Правда-правда! И вины в тридцати семи отсеченных головах на нем нет.

Наоборот, случилось бы больше казней, если бы его величество не утвердил список с просьбой о помиловании или смягчении наказания виновным, представленный первосвященником церкви, причем тоже без прочтения. Можете представить, как поднялась ее значимость в глазах присутствующих на приеме?

Сразу после церемонии государь призвал меня к себе.

– Что, доволен новыми землями? По глазам вижу – доволен! Теперь тебе хватит на содержание баронской дружины, да и на прожитье довольно останется.

– Премного благодарен, ваша милость! Отслужу такую щедрую награду!

– Отслужишь, конечно. Дела сейчас более-менее мы привели в порядок, со всем срочным закончили, пора уже и отложенным заняться. Лича помнишь? Ничего с ним пока не ясно. Как пришел во дворец, как ушел… Ведь никто разобраться не смог. Видать, придется тебе этим делом заняться. Готов?

– Так точно, ваша милость!

– Другого ответа не ждал. Первое, что приказываю – никому ничего не говори. Ни брату, ни церковникам. Если что-то для поисков потребуется, спросишь у меня. Второе дело о защите. Вдруг нежить опять к нам наведается? Надо заранее от нее защититься.

– Так точно, ваша милость! Надо!

– Вот ты глаза отвести можешь. От твоего отвода защита есть?

– Есть, ваша милость. Свет. Извольте видеть, я только в затененных комнатах или ночью, когда темновато, могу быть невидим. При ярком, а тем более солнечном свете скрываться не получится, сразу проявляюсь.

Говорю правду, но умалчиваю, что у меня не отвод глаз, а невидимость. Что искусственный свет я и притушить до приемлемого могу. Его величество, конечно, не враг, однако мало ли кому про мои слабости расскажет. И вообще, что-то меня такой оборот напрягает.

– Так что, если коридор ярко освещен, ты его пройти не сможешь?

– Виноват, ваша милость. Не смогу.

– Это ничего, голубчик. Слабости у всех бывают. Значит, днем и на свету ты безопасен.

– Так точно, ваша милость!

Государь облегченно вздохнул.

– Прикажу страже перед дверью спальни светильник зажигать. Не от тебя! Вдруг лич так тоже сможет пройти?

Не от меня? Ну-ну… Наверное, все же от меня Лагоз страхуется, хотя и считает своим ближником. Пусть.

– Другой вопрос есть. Мой отец занялся некромантией, чтобы продлить себе жизнь. В потаенном месте его бумаги нашел. В них пишет, что по договору простой человек может волшебником стать. Это так?

– Совсем не уверен. Хотя… Он ритуал из «Книги Теней» использовал? А ее автор Небт Бакау заключил сделку с существом из Нижнего Плана. Хм… Темный пакт – да, он резко усиливает магическую силу заключившего такое соглашение. Наверное, даже обычного человека можно превратить в волшебника.

– Да? Так почему тогда отец не стал им?

– Цена. Ничего не дается бесплатно. Сразу после пакта на заключившего ставится отчетливая метка.

– Какая?

– Каждый раз разная, ваша милость. Опять же, зависит от цены просимого. Внешнее уродство, телесная или душевная болезнь, дурная привычка или просто знак.

– Знак? Какой?

– Разный. Бывает, отрастают маленькие рожки. Случается сильный запах разложения. Один раз, слышал, наградили ярко-красными глазами тень подписавшего. Тут главное показать окружающим, что человек заключил договор. Он, конечно, будет маскировать метку, но шанс его раскрыть обязательно должен быть. Особенность Темного пакта такая.

– Раскрыть? А как же… Хм… И какая может быть дурная привычка?

– Например, обязанность есть минимум раз в день сырое мясо.

– Ну…

– Сырое человеческое мясо, ваша милость.

– Ой! – Мой собеседник непроизвольно сглотнул и брезгливо сморщился. – Какие ты тут страсти рассказываешь! Как такого можно разоблачить?

– Подписавшие пакт ни в один храм зайти не могут. Говорят, даже входа не видят.

– Ужас какой!

Глава 2
Бал

Танцы

В танцевальном зале Белого дворца оставалось несколько ударов сердца до отмашки церемониймейстера и начала первого танца придворного бала. Ровно сто пар выстроилось в две линии. Первая пара – государь с супругой, вторая – его брат, далее по старшинству. Я со своей партнершей умудрился стоять всего в тридцать пятой паре.

Церемониймейстер в шитом золотом мундире махнул рукой, на оркестровом балконе дирижер поднял палочку, и в зале полились торжественно-плавные звуки полонеза. Мой поклон, реверанс девушки, я подаю ей руку, она на нее опирается, моя вторая рука за спиной, ее изящно отведена в сторону. Начинается танец-шествие с поклонами, поворотами, приседаниями и перестроениями. Зрители смотрят и комментируют. Не нашу пару, нет. В основном интересны их величества, значительно меньше их светлости, а мы так… простые статисты, оттеняющие великих.

Впрочем, тридцать пятое место показатель очень-очень неплохого статуса. Я в мантии рыцаря-волшебника ордена Золотой Саламандры, партнерша в блекло-салатовом шелковом платье. Мы ни в коем случае не опускаем глаза вниз, это не полагается. Одинаково неприлично молчать и постоянно болтать во время танца, поэтому спрашиваю:

– Авина, вы помните наш первый танец?

– Да, Стах. Вы тогда были так галантны, что даже не охали, когда я, заменяя леди Лауру, трижды наступала вам на ногу.

– Что вы! Всего дважды!

– Вы мне льстите. Тогда я совсем не умела танцевать.

– Зато сейчас вы танцуете великолепно.

– Я приму ваш комплимент и сделаю вид, что забыла о наших репетициях этого полонеза. Сколько их было – двадцать?

– По-моему, не больше девятнадцати.

– Всего? Плюс три месяца ежедневных уроков. Я гениальна!

Тут наступил очередной раунд поклонов, и наш разговор прервался. Авина – третья дочь графа Краснохолмского, приятеля его величества. Розовый бал не состоялся, поэтому сейчас ее первый выход в свет. Возможный жених иностранец, не допущен к первому танцу и сейчас стоит в толпе наблюдателей. А мы с ней действительно репетировали этот танец раз двадцать за последние несколько дней.

Последний проход – и танец закончен. Мой поклон, ее реверанс, и я веду ее к стоящим почти у самого тронного возвышения родителям. Последний штрих:

– Благодарю за доставленное удовольствие танцевать с вами.

– Поверьте, оно было взаимным.

Поклон, реверанс и отход. Уф! Первый пошел. Как говорится, между первой и второй промежуток небольшой. Я пересекаю зал, останавливаюсь перед супружеской парой.

– Ваша светлость, прошу вас оказать мне честь, разрешив пригласить вашу супругу на танец.

На меня смотрят с легким интересом, как будто не в курсе, что в бальной книжке его жены я записан на второй танец.

– Стах, приглашай, я не против.

Кланяюсь и спрашиваю женщину:

– Ваша светлость, вы подарите мне радость станцевать с вами лансье?

– Пожалуй.

Лансье, она же уланская или придворная кадриль, танцуется в четыре пары. Церемониймейстер нас ставит в первую партию. Поклон, реверанс, затем мы повторяем приветствие для каждой пары нашей партии, сначала для визави, затем для контрвизави. Под музыку танцуется пять разных частей. Из-за постоянных перемещений и обмена партнершами еле успеваю сделать комплимент по поводу нефритовых бус, надетых поверх бриллиантового колье из бального гарнитура. После танца отвожу герцогиню к мужу.

– Ваша светлость, спасибо. Радость от танца с вами долго будет со мной.

Поклон, реверанс, отход.

Танец с великой герцогиней, женой государя, пусть и не нашего, соседского – это, знаете ли, почетно. С другой стороны, ей тоже хочется потанцевать. Женщина она далеко не старая, блеснуть на балу вполне может, но вот с партнерами тяжеловато, крайне скудный выбор. Одних отсеяли по малой известности при дворе, других – по причине неподходящей стати или возраста, третьих за неблагонамеренные высказывания в адрес ее великого герцогства. Выбранных кандидатов лично утвердил муж. После прохождения столь частого сита остается не так много кандидатур.

Наша государыня вообще решила протанцевать только обязательный полонез. Государь обещал на этом балу танцевать лишь с женою, поэтому они сидят рядышком на возвышении и смотрят на развлекающихся гостей. Иногда выслушивают просьбы кого-то из почетных гостей, быстро решают вопросы, затем вновь воркуют друг с другом, не забывая улыбаться окружающим.

Третьим танцем в программе стоял быстрый и озорной галоп. Наверное, устроители его поставили специально, чтобы встряхнуть публику и угодить молодежи. Его я танцую с пухленькой резвушкой Заисой. Она вместе с Авиной замещала Лауру на том уроке. После коронации королева Мариана взяла ее к себе фрейлиной. Для девушки галоп самый подходящий по характеру танец – быстрый, резкий, с часто меняющимися фигурами. Дополнительный плюс – танцуя галоп, девушка бережет дыхание и значительно меньше щебечет обо всем вокруг, чем в более спокойных танцах. Легкий скачущий шаг, затейливые ручейки и зигзаги, резкие переходы и повороты прекрасно удаются такой с виду неуклюжей, полненькой девице. И надо сказать, она произвела впечатление. Как только подвожу ее к родителям, туда сразу направляются двое желающих записаться на один из следующих танцев. А мне приходится спешить дальше.

Как только смолкает оркестр, в зале не становится тихо, постоянно слышатся отзвуки многих голосов. Они не утихают и во время танцев, но тогда их заглушает музыка. Если пройтись между группками бального сообщества, можно услышать много интересного. Откроется масса скрытых надежд, потаенных желаний, необоснованных амбиций, приглушенных страстей и сладострастных мечтаний. Слышите?..

– Милый, ее величество очень милостиво нам улыбнулась, когда проходила мимо.

– Да, я тоже это заметил.

– Мне кажется, что она нас запомнила еще с прошлогоднего бала.

– Вот не могу понять, что такие блеклые девицы делают на королевском балу?

– Родители им мужей приискивают. Если ты говоришь о той в желтом платьице, то у нее поместье в четыреста пахотных десятин при двухэтажном домике и десять тысяч талеров лежит в банке.

– Приданое?

– Ну да. Что еще?

– Ты заметил, какие у нее лучистые глаза? Просто на редкость! Пойду найду распорядителя, пусть представит. Надеюсь, у красотки в бальной книжке еще осталось местечко для танца со мной.

– Бернарда с супругой поставили лишь семьдесят второй парой в полонезе. Как он скатился по сравнению с балами прошлого государя! Раньше ведь никогда ниже шестьдесят пятого нумера не опускался.

– Новые времена – новые люди. Государь своих ближников двигает.

– Но все-таки показательно. Думаю, недолго ему осталось при месте служить.

– Тут не соглашусь.

– Мамочка, когда мы танцевали, граф спросил про второй танец. Я ему ответила, что, кажется, у меня еще есть вакантное место в книжке, но два танца за один вечер – это немного неприлично, и без вашего разрешения я согласиться никак не могу.

– Ты умница! Я всегда знала, что на тебя можно положиться. Если граф решится пригласить на второй танец, пусть подойдет и попросит разрешения у нас, у твоих родителей. А то подумаешь – он граф, но мы бароны!

– Дорогой, у твоей дочери в книжке записаны только три танца. И те от распорядителей. Пойди сделай что-нибудь.

– Что я могу сделать, дорогая?

– Делай что хочешь, но найди хоть кого-нибудь. Ты должен обеспечить приличного танцора для своей дочери! Ты видишь, как наша бедняжка расстроена?

– Э… Дорогая…

– Изверг! Ты еще здесь?!

– Как она хороша!

– Твоя дочка? Да, весьма недурно танцует. Ты заметил? Вон тот армейский капитан на нее посматривает и ус подкручивает. Наверняка подойдет представиться.

– Хм, армеец? Не уверен… Небось голь перекатная. Охотник за приданым. Ты, случаем, не в курсе, чьих он будет?

– Сын фон Штрауха.

– Не нужно нам такого знакомства!

– Вы заметили, как она бесстыдно кокетничает с виконтом?

– А ведь к тому же он иностранец! Приличные девушки не должны позволять себе такое.

– К ней липнут исключительно только из-за приданого. Посмотрите, какие у нее безвкусные кружева на платье!

– Тише. Они сейчас пройдут мимо нас.

– Милочка, в этом платье вы неотразимы для мужчин!

– И так прекрасно танцуете, дорогая!..

– Прошла.

– И лишь кивнула.

– Ужас! Вот из-за таких достойные, но скромные девицы остаются на балу без партнеров.

– Ты что-то шептала ему!

– Да, шептала: раз, два, три, раз, два, три… Он совсем не умеет танцевать.

– Да? Тогда ладно.

– Не ладно! Он скоро подойдет, будет просить еще один танец. Седьмой номер! Чтобы потом отвести к столу и немного поговорить.

– О боги! Прямо вот так сразу? Откуда такой шустрый только мог появиться, из какой глухой провинции?