Текст книги "Между избранными и изгоями"

Автор книги: Николай Буров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Николай Буров
Между избранными и изгоями

Глава 1. Чужая реальность

Публичных и известных людей Виолетта Треуголкина мысленно разделяла на пять категорий: «Тело», «Мозг», «Деньги», «Талант», «Гений». Виолетта не придумывала критерии и названия для категорий специально: все сложилось само собой. Мозг Виолетты автоматически, без дополнительного анализа, сортировал знаменитостей и в соответствии с мысленными ассоциациями ставил штамп с названием категории. Вероятно, поэтому она игнорировала моменты, когда ее выводы заходили в тупик.

Категория «Тело» была самая многочисленная и состояла в основном из медийных личностей. Для Виолетты было совершенно неважно, как выглядел объект из этой категории: был он стройной красавицей или жирным мужланом с сальными волосами. Звание «Тело» присваивалось не из-за внешнего облика, а потому, что, по мнению Виолетты, человек ничем не выделялся из общей массы своих коллег: певица, каких много; артист, каких много; спортсмен, каких много… Штамп с названием «Тело» означал для Виолетты, что в данном индивидууме нет ничего особенного, и, кроме его облика, о нем необязательно что-то запоминать. Также в категорию «Тело» попадали люди, которые из-за сложившихся обстоятельств стали знаменитыми и мелькали по телевизору и в интернете: дети знаменитостей, люди, пропиаренные за счет скандалов и скандальных передач, персонажи из смешных роликов в интернете… Виолетта уже забыла, как ее мозг сформировал категорию «Тело». Сначала туда попадали только модели женского пола и всевозможные "королевы красоты", затем присоединились знаменитые мужчины-модели и ставшие знаменитыми работники фэшн-индустрии.

Известным менеджерам, банкирам, крупным бизнесменам и олигархам Виолетта, не задумываясь, присваивала звание "Деньги".

Если человек был из мира науки, политическим деятелем или крупным чиновником, то Виолетта называла его Мозг. Иногда происходил "сбой программы", потому что она ошибочно называла какого-нибудь депутата или женщину, занимающую ответственный государственный пост Телом, но, вспомнив о должности и об огромной зарплате этого человека, Виолетта неохотно переименовывала его (ее) в Мозг.

Если она считала человека очень талантливым артистом, певцом, композитором, выдающимся ученым, писателем, поэтом, художником, то называла его Талант. Людей в этой категории было немного. Туда попадали только те, кто, по мнению Виолетты, этого действительно заслуживает. Точка зрения общественности в этом вопросе ее не интересовала. Последняя и самая интересная для нее категория состояла из людей, которых все окружающие называли Гении. Почти все люди, кто оставил после себя гениальный информационный след, в реальном мире уже давно отсутствовали, и в мысленных монологах Виолетты они всплывали очень редко. Но если где-нибудь ей попадалась информация о Гениях, она с удовольствием ее смотрела, читала и слушала.

Сегодня в конце рабочего дня Виолетта посмотрела в интернете ролик, о котором на днях услышала от коллеги по работе. В начале ролика демонстрировали короткую речь высокопоставленного чиновника. Он обвинял некую девушку, называя ее высказывания в адрес российского народа «оскорбительными». В конце выступления чиновник предлагал оштрафовать наглую особу на значительную сумму денег. Затем показали видео с этой самой девушкой, где она действительно высокомерно обозвала часть населения страны нелицеприятным словом. Виолетта понятия не имела, кто эта девица и ей пришлось потратить две минуты на поиске в интернете, чтобы понять: кто есть кто. Рассеянно смотрела на экран телефона, и рассуждала: "Как Мозг может предложить оштрафовать Тело? Бессмыслица какая-то…"

В ординаторскую вошел один из врачей. Из-за внешнего сходства Виолетта мысленно называла его Груша. Силуэт женоподобной фигуры детского окулиста Мамикона Гамлетовича действительно чем-то напоминал грушу: маленькая голова, узкие плечи, и для мужчины у него был слишком большой зад.

Мамикон Гамлетович протер платком лоснящееся от пота и жира лицо и, шумно погрузившись в кресло, вожделенно посмотрел на Виолетту. Могло показаться, что во взгляде его больших миндально-медовых глаз выражается любовь. Но Виолетта видела в этих глазах лишь умоляющий взгляд преданной собаки, выпрашивающей кусок мяса. В кабинете наступила тишина, изредка нарушаемая томными вздохами окулиста. Виолетта делала вид, что ничего не замечает и, глядя в свой телефон, продолжала читать новости в соцсетях. Вздохи становились все громче, но Мамикон Гамлетович не решался заговорить, а Виолетта из-за нарастающих звуков почувствовала дискомфорт и вышла из ординаторской.

До конца смены оставалось десять минут… "Лучше подождать в процедурной, чем слушать вздохи Груши… Раз в неделю можно со всеми на работе пообщаться, а, как назло, все заняты… Все, кроме Груши! Может, стоило с ним поговорить и прекратить…" – размышляла Виолетта.

Виолетта Вячеславовна Треуголкина работала в детской поликлинике медицинской сестрой в процедурном кабинете: ставила прививки и уколы младенцам и детям в возрасте до трех лет. Каждый ее рабочий день был привязан к определенной вакцинации: понедельник – вакцина от гриппа; вторник – прививки от оспы… И всегда очередь. Только в среду не было никаких прививок, и Виолетта могла пораньше закончить работу, зайти в ординаторскую и узнать все новости в коллективе.

"Я уже все сказала, что думала, – продолжала спорить сама с собой Виолетта. – Нет, не все. Ты могла поговорить с Грушей и рассказать, что у тебя есть молодой человек, за которого ты выйдешь замуж… Сказать, что ценишь свою работу и всех людей в коллективе и относишься к Груше как к хорошему специалисту и человеку. Сказать, что хотела бы наладить рабочие и дружеские отношения, как когда-то, два года назад… Просто нужно поговорить с ним. Ведь, избегая разговора, возможно, я даю ему надежду… Да у него жена четвертый раз беременна! В двадцать восемь лет у него будет уже четвертый ребенок… Что я должна ему объяснить? Что я не хочу быть любовницей и что мужики, похожие на баб, не в моем вкусе. Боюсь, что если я начну с ним говорить, то выскажу ему такое, что потом ему или мне придется уволиться. Лучше пусть все – как есть и наплевать…"

Два года назад у Виолетты Вячеславовны с Мамиконом Гамлетовичем были дружеские рабочие отношения. Как-то раз Мамикон Гамлетович ощутил боль с левой стороны грудной клетки. "Ничего серьезного, это боль в межреберных мышцах", – после осмотра диагностировал коллега, кардиолог Анатолий Федорович, и Виолетту попросили поставить укол Мамикону Гамлетовичу.

Детская поликлиника не лечит взрослых людей, но нельзя же отказывать в помощи своим коллегам. После процедуры Виолетта и Мамикон около часа вдвоем пили чай в ординаторской и беседовали. С того дня окулист воспылал страстью к процедурной сестре. Виолетта в грубой форме отвергла его предложение о взаимной любви: "Ты что, с ума сошел? У тебя жена и куча детей!.. Служебные романы – это не про меня!"

Мамикон не сдавался и атаковал ее телефонными звонками; начал дарить цветы и конфеты, которые Виолетта тут же у него на глазах выбрасывала в урну.

"Если не прекратишь свои домогательства, то я узнаю, где ты живешь, приду к тебе домой и все расскажу твоей жене! Я ее помню, она к тебе на работу приходила. Ты все понял, урод!" – в последний раз угрозой отразила любовный натиск коллеги Виолетта Вячеславовна. С тех пор они не общались.

Через два дня после тех событий подруга рассказала Виолетте о некой эзотерической практике. Нужно было лечь на кровать, полностью освободить свой мозг от мыслей и пролежать какое-то время в безмолвии, а затем задать вопрос и, ни о чем не думая, ждать ответ. "Если все правильно сделаешь, то ответ приходит мгновенно", – уверенно утверждала подруга. Виолетта несерьезно относилась к эзотерике, но это упражнение решила попробовать, а вот что спросить – не знала. Спрашивать что-то серьезное и судьбоносное она не хотела: вдруг правда придет ответ, и он будет не такой, который бы ей понравился. Первая и единственная мысль, которая у нее появилась – узнать позвонит еще когда-нибудь Груша или нет?

На следующий день Виолетта пришла с работы и сделала все, как ей сказала подруга, но взять и сразу остановить мысли не получалось. Она почему-то постоянно вспоминала свой вопрос и снова и снова анализировала ситуацию: "Надо бы тогда было сказать Мамикону вот так, а не так…"

В итоге придти к нужному состоянию Виолетта не смогла и решила сделать упражнение перед сном, полагая, что к вечеру мозг устанет. Когда она легла спать, то оказалось, что тело хочет отдохнуть, а мозг продолжает энергично работать, точно так же, как днем. Пытаясь отвязаться от навязчивых мыслей, она крутилась в кровати с полчаса и, наконец, задремала. В полусонном состоянии мысли исчезли, тогда она вспомнила вопрос и спросила: "Позвонит мне когда-нибудь Мамикон Гамлетович или нет?" "Уще званыль, много раз званыль!" – громко и четко услышала она в ответ голос жены Мамикона Гамлетовича. Этот жуткий акцент невозможно было перепутать с кем-то из своих знакомых, и, однажды услышав ее голос, Виолетта его запомнила и сразу узнала. Голос прозвучал в голове очень громко, как будто жена Груши крикнула ей прямо в ухо. В тот момент, как говорится, сон как рукой сняло. Виолетта даже подпрыгнула в кровати от неожиданности. Пару секунд она находилась в недоумении, а потом расхохоталась.

После этого эзотерического упражнения при встрече с Грушей Виолетта первые две недели недовольно отворачивалась, сжимая губы и зубы, потому что чувствовала что вот-вот, еще секунда, и она начнет истерически хохотать во весь голос и, изображая акцент его жены, скажет ему: "Уще званыль, много раз званыль".

Эзотерическое упражнение с вопросом произвело на Виолетту сильное впечатление, и сначала она хотела поделиться с подругами на работе этой информацией. Особенно ей хотелось с акцентом изобразить голос жены Мамикона Гамлетовича. Но тут же она спрашивала сама у себя: "А что обо мне подумают в коллективе, когда узнают, что я интересовалась, позвонит мне Груша еще или нет? Ведь каждый раз можно задавать только один вопрос, а я спросила именно это. Слухи поползут разные, сто процентов скажут, что мы с Грушей любовники. Еще придется оправдываться, что у меня и в мыслях не было разрушать семью. У него ведь жена и трое детей! Конечно, хочется вместе с кем-то посмеяться, но все-таки ничего не надо рассказывать".

Рабочий день закончился, Виолетта переоделась и пошла домой. Ее не тревожила сложившаяся ситуация с Грушей и она не придавала никого значения небольшим неудобствам, которые иногда возникали при появлении Мамикона Гамлетовича: неловкое молчание, пустой невидящий взгляд сквозь Грушу, уход из ординаторской…

"Наплевать мне на него и на его жизнь. Да и вообще на всю его семью…" – говорила сама себе Виолетта. Но по дороге домой подумала: "А вдруг Стас когда-нибудь за мной на работу заедет и ему кто-то скажет, что Груша за мной ухаживает? Конечно, он подумает, что я каким-то образом зависима от этого придурка, и поэтому позволяю ухаживать и все такое. Может маме все рассказать? Если она в хорошем настроении, то что-нибудь посоветует…"

Виолетта вошла в квартиру, в коридоре стояла мать.

– Привет, мам, я хочу тебе кое-что рассказать.

– Что случилось?

– На работе женатый мужик уже давно в меня влюблен. У него трое детей и жена. Он мне вообще-то не нравится…

– Так скажи ему: пусть вернется к жене и детям.

– Говорила и угрожала…

– Скажи тому молодому человеку, Стасу, с которым ты встречаешься. Пусть поговорит с ним.

– Это же на работе, мам, поэтому я не хочу Стаса в эту ерунду впутывать.

– Виолетта, дочка, не сейчас. Дай мне какое-нибудь обезболивающее, голова болит, – ответила мать.

"Вот и поговорили", – подумала Виолетта, достала из шкафа в коридоре коробку с таблетками, нашла нужный препарат и дала матери.

С раннего детства Виолетта запомнила одно простое домашнее правило: если мама сказала, что у нее что-то болит, то разговаривать с ней больше не надо. Обычно, когда у Виолетты появлялись вопросы, она обращалась к отцу, так как у матери постоянно что-нибудь болело. Иногда дочь с матерью разговаривали по душам, но случалось это очень редко, когда мать была в хорошем настроении.

Отец был старше матери на двадцать с лишним лет. Виолетта родилась, когда ему было пятьдесят два года. Мать и отец познакомились в автопарке, где он работал водителем автобуса, а она устроилась туда в отдел кадров. Отец был разведен, а мать (ей тогда было около тридцати лет) до этого никогда не выходила замуж. Виолетта не слышала от родителей рассказов о том, как они познакомились, влюбились, поженились… Ей не на что было жаловаться, и она не могла сказать, что ее не любят. Родители всегда обеспечивали дочь всем необходимым: покупали все, что имели ее сверстники; всегда праздновали ее день рождения; если она просила деньги на кино, новый телефон, на подарок для одноклассницы – они никогда не отказывали ей. Но порой, особенно в дошкольном возрасте, маленькой Виолетте казалось, что она им чужая: как будто они вовсе не ее родители, а она не их дочь; ей не хватало какого-то тепла, любви и радости в отношениях. Конечно, она знала что мама и папа – ее родные родители: у нее были мамины темно-фиолетовые глаза и рыжие волнистые волосы, как у отца. Но все же иногда возникало чувство, будто бы она живет в чужой семье, и что в ее жизни должно происходить все по-другому, а не так, как сейчас. Словно она проживала чужую жизнь, а не свою.

"Зачем они меня родили, если даже разговаривают со мной редко, – в десятилетнем возрасте сама у себя спрашивала Виолетта. И сама же отвечала, – потому что так делают все. Все рожают детей…"

Год назад отец умер. Мать плакала на похоронах, а когда Виолетта хотела обнять ее, она отстранилась:

– Не сейчас, Виола. Я плохо себя чувствую.

– Когда у меня будут дети, я всегда буду для них здорова, – со злостью сказала матери Виолетта.

На следующий день дочь попросила прощения у матери за свои слова.

"Все нормально. Мы все были на нервах", – ответила мать. Больше на эту темы они не разговаривали.

Когда отца не стало, между матерью и дочерью как будто исчезла какая-то соединяющая нить. Семейная жизнь в квартире стала больше похожа на жизнь в общежитии, где у каждого жильца определенные обязанности по поддержанию порядка в помещении. Мать все реже и реже заглядывала в комнату дочери, чтобы узнать как у нее дела, а дочь старалась как можно меньше беспокоить мать и не докучать разговорами.

Обстановка в комнате Виолетты тоже напоминала комнату в общежитии или комнату в съемной квартире, некое временное прибежище: платяной шкаф-купе, кровать, письменный стол, на нем стоит монитор, кактус, клавиатура и колонки, к столу вплотную придвинут стул, на стене висит телевизор, а в углу стоит кресло. Ничего лишнего не было, потому что в четырнадцать лет Виолетта избавилась от всех вещей из детства: плакатов с популярными артистами, кукол, плюшевого медвежонка, сувениров из разных стран мира. Все это в один день было упаковано в мусорные мешки. Девочка решила, что уже выросла и нужно оставить только самое необходимое. Ведь когда она выйдет замуж, то уедет отсюда.

Виолетта легла на кровать и задумалась: почему же так получилось, что сейчас ей нужно придумать, как остановить Грушу. Потом вспомнила, как устроилась в поликлинику и радовалась, что работа находится рядом с домом. Затем задумалась, почему она вообще решила пойти в медицинское училище, и вспомнила деревенский дом бабушки Моти, матери своей матери. Вспомнила ее подругу тетю Раю и тот случай, после которого и решила стать медработником. Вернее, не она решила, а тетя Рая настойчиво посоветовала.

Когда Виолетта училась в школе, родители каждое лето отвозили ее на два месяца в деревню к бабушке. Папа и мама жили по некому распланированному графику: если что-то им один раз понравилось, то они повторяли свои действия и никогда ничего не меняли. С первого и до девятого класса Виолетта знала, что в середине июня ее увезут в деревню и привезут обратно в Москву в середине августа. За две недели до начала учебного года ей купят все необходимое на год вперед: канцелярию, одежду, обувь… Также она знала, что на зимних каникулах они втроем обязательно пойдут в кинотеатр, а после зайдут поужинать в кафе. На 8 марта отец сначала подарит ей подарок, а потом – матери. "Я старшая женщина в этом доме, поэтому нужно поздравлять сначала меня", – недовольно улыбаясь, скажет мама. А папа обнимет их обоих и поцелует маму в щеку, а потом поцелует дочь.

В раннем детстве Виолетта любила проводить время вместе с родителями. В подростковом возрасте она уже заранее знала все, что скажут и сделают родители. Мать и отец стали для нее слишком предсказуемые. "График размеренной семейной жизни" (в котором каждый жил сам по себе и выполнял определенные функции) с каждым годом становился все более скучным.

В девятом классе Виолетту не отправили в деревню к бабушке, потому что баба Мотя скончалась. Виолетта любила ездить на каникулы в деревню. Бабушка уделяла много внимания внучке и не скупилась на разговоры. Виолетте казалось, что в деревне совершенно другая жизнь, полная непредсказуемых событий и приключений.

Лежа на кровати Виолетта вспомнила, как в двенадцать лет, в соответствии с "семейным графиком", приехала в деревню. Деревянный забор, у калитки – куст сирени, дом с наружи обит «вагонкой» и покрашен в синий цвет, а окна украшены резными ставнями. Внутри – поштукатуренные стены побелены известью, деревянный пол покрашен коричневой краской, кирпичная печь, от которой шло тепло, и доносился треск сжигаемых дров, на кухне – запах домашней еды… В дождливую погоду бабушка всегда топила печь. На улице было сыро и пасмурно, а в доме становилось тепло и уютно. К бабушке приехала из города подруга тетя Рая, и они втроем ели окрошку на кухне. В правом углу от входа, на полу, зияла небольшая прямоугольная темная дыра.

"Дырка для кошки: чтобы кошка в подпол ходила, крыс да мышей ловить", – еще в дошкольном возрасте объяснила бабушка Виолетте.

Во время обеда из квадратной дыры вылезла огромная жирная крыса с длинным голым хвостом. Баба Мотя и Виолетта перестали есть окрошку и внимательно смотрели на крысу, а тетя Рая продолжала сосредоточенно поглощать содержимое своей тарелки.

– Кошка на прошлой неделе куда-то пропала. Я вчера отраву в подполье насыпала, полпачки «Крысита». Видно, крыса сожрала «Крысит». Пить захотела и воду ищет, – сказала баба Мотя.

После этих слов тетя Рая прекратила есть и посмотрела туда же, куда смотрели внучка с бабушкой. Крыса медленно шла к ведру с водой. Тетя Рая соскочила со стула и с громким криком "Матрена! Что же у тебя по дому крысы пешком гуляют?!" наступила голой пяткой на крысу и круговыми втирающими движениями пяткой раздавила крысу. Да так сильно, что у той изо рта кишки полезли. Бабушка зажала свой рот рукой и, подавляя рвотный рефлекс, убежала на улицу. Тетя Рая взяла газету, завернула в нее останки раздавленной крысы, бросила все в пакет и тоже пошла на улицу. Подруги вернулись через пять минут, но бабушка пошла не на кухню, а к себе в спальню и оттуда крикнула:

– Рая, тазик в бане возьми, да ногу после крысы вымой. Я наелась, устала, прилягу ненадолго, а вы ешьте.

– Я руки под краном в огороде вымыла, а что мне ноги-то мыть? Они у меня чистые, – ответила тетя Рая и продолжила есть окрошку.

– Я тоже есть расхотела. Может чаю позже выпью, – сказала Виолетта и хотела выйти из-за стола.

Тетя Рая крепко схватила девочку за руку и усадила обратно за стол. Ласково улыбаясь, она заговорила:

– Виолетта, давай окрошку доедай. Окрошка вкусная, свежая, давай доедай. Ты на бабушку не смотри, старая она и желудок у нее слабый. А ты молодая и сильная. Подрастешь – иди на медсестру в училище учиться. Из тебя хороший медицинский работник выйдет. Желудок у тебя крепкий, понимаешь? Ведь хороший врач – не тот, кто добрый, а тот, кто не брезгливый. А ты сильная…

Виолетта внимательно слушала тетю Раю, ей было приятно, что бабушкина подруга с интересом говорит о ее дальнейшей жизни…

Выглядела тетя Рая намного моложе бабушки. Внешне она производила впечатление физически сильной женщины: высокий рост, крупное телосложение. Несмотря на лишний вес, ее нельзя было назвать полной, то есть, как говорят бабы в деревне, она была плотная и сбитая. Тетя Рая всегда одевалась в обтягивающие спортивные костюмы, а на голове одна и та же прическа: волосы на макушке, собранные в тугой пучок. И еще одна внешняя деталь – тетя Рая всегда улыбалась.

Как-то раз Виолетта, глядя на тетю Раю, вспомнила анекдот:

Мама привела девочку к доктору и спросила его:

– Доктор, почему моя дочь все время улыбается?

– А вы косичку попробуйте ослабить… – ответил доктор.

"Тот старый анекдот, возможно, придумали про тетю Раю, когда она была маленькой", – мысленно в детстве шутила Виолетта.

Девочка доедала окрошку, а тетя Рая рассказывала ей о своих знакомых в медицинских учреждениях: восхищаясь, превознося и нахваливая их, как смелых, храбрых и сильных людей. В тот день Виолетта бесповоротно решила вопрос с выбором профессии. До этого девочка любила уроки математики и физкультуры, но тогда она еще не знала, кем хочет стать. Когда же поняла, что после школы пойдет учиться на медсестру, то решила, что эти предметы ей в дальнейшем не пригодятся, и на занятиях перестала проявлять к ним интерес.

В двенадцать лет Виолетта, повторяя семейный уклад, пыталась мысленно строить некие графики, по которым в дальнейшем будет жить. Она решила, что правильно следовать определенному плану – это и есть жизнь.

После школы Виолетта окончила медицинское училище и пошла работать в клиническую больницу постовой медсестрой. Затем нашла работу недалеко от дома и перешла в поликлинику, работать процедурной медсестрой. Только вот по плану она собиралась выйти замуж не позже двадцати лет и родить ребенка. Сейчас ей исполнилось двадцать три года, а мужа и детей у нее до сих пор не было.

Сбой в запланированном графике эмоционально угнетал Виолетту, и поэтому пришло поспешное решение: обязательно выйти замуж за Стаса.

Они познакомились полгода назад на вечеринке у подруги. Стас Копейкин с первых минут знакомства проявил к Виолетте повышенный интерес, и она подумала, что он подходящая кандидатура на роль ее будущего мужа. Чувства любви, о котором она читала в книгах, он у нее не вызывал, но позже появилось чувство симпатии. Ее устраивало, что он не ниже ее ростом, спортивного телосложения, одного возраста, работает водителем (возит какого-то крутого начальника). Внешность для нее не играла большой роли, но ей нравилось, что он коротко подстрижен и в соответствии с современной модой носит маленькую бороду и усы. Через месяц общения Виолетта узнала, что Стас поступил в институт на заочное отделение. Эта новость обрадовала ее.

"Значит, он не хочет всю жизнь работать чьим-то водителем. Значит – он перспективный парень! Я не люблю его, но когда предложит выйти за него замуж, то я соглашусь. Я не хочу, как моя мать: до тридцати лет искать любви, а потом выйти за того, кто позовет", – рассуждала Виолетта.

Где-то глубоко в подсознании она знала, что Стас – совсем не тот человек, которого она хотела бы полюбить, и что она снова будет жить, словно проживает чужую жизнь. Интуиция подсказывала ей, что это неправильный выбор и что она заставляет себя отвечать Стасу взаимностью лишь потому, что отстает от выдуманного жизненного графика. Но не всегда наши планы и графики соответствуют планам Вселенной. В повседневной жизни людям кажется, что мы сами формируем нашу реальность, выбирая, одежду, еду работу, темы для разговора, людей, с которыми мы общаемся… Но нечто невидимое часто вносит свои корректировки, которые могут неожиданно изменить наши планы и взгляды на жизнь.

Зазвонил мобильный телефон и отвлек Виолетту от детских воспоминаний. Звонила одноклассница Надя и пригласила ее на свою дачу, праздновать день рождения.

– Надя, ты не против, если я приеду со своим парнем?

– Конечно, приезжай! Я давно хотела с ним познакомиться. Места всем хватит…