Текст книги "Повесть о загадочном профессоре"

Автор книги: Николай Асекритов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Сашенька уже две недели не вылезала из поисковиков и архивных запросов, питаясь только тем, что приносил ей я. Этот рацион имел один недостаток: увлекаясь своими поисками, она постоянно срывалась с места, и наутро мне приходилось выбрасывать в мусорное ведро кучу засохшей еды и пустые пакеты от моего любимого печенья, которым она заменяла нормальную пищу.

Зеленых человечков видят все пешеходы ежедневно, но видеть спокойно зеленую и прозрачную любимую девушку не сможет ни один мужчина. Поэтому, я не выдержал, сгреб ее в охапку, заставил наскоро одеться и вытащил в кафе, которое располагалось в ближайшем сквере.

Коварность моего плана состояла в том, чтобы сменить ей обстановку, вытащить на свежий воздух и покормить ее в спокойной атмосфере.

Кафе, куда я привел ее поесть, отображало все перипетии нашего общества.

Сначала это было обычное кафе-мороженое, которое пустовало в холодное время, но радовало начальство перевыполнением плана в летние месяцы.

Потом наступила перестройка, и его приватизировала группа предприимчивых актеров из расположенного неподалеку театра. Они мечтали устроить что-то вроде «Бродячей собаки», где поэты должны были читать свои стихи, актеры делились своими планами, а режиссеры подбирали новых звезд для своих спектаклей.

Очень скоро они убедились, что соловья баснями не кормят. И артисты, и писатели и поэты, а особенно режиссеры, приходили в это место исключительно для того, чтобы по знакомству поесть на дармовщинку… Не стоит и говорить, что судьба этой «собаки» в точности повторила судьбу своих биологических собратьев.

Затем ее приобрел ловкий одессит, который повесил вывеску «Как у мамы» и выбрал направление на домашнюю кухню. Но одесская мама не ужилась с местными бандитами, а особенно с инспекторами торгинспекции, пожарными и прочими паразитами мелкого бизнеса.

Эстафету у одессита подхватили два прыщавых молодых человека, устроив в кафе обычную распивочную, которая постепенно превратилась в наркоманский шалман.

Тут терпение окрестного населения лопнуло, в скверике стали собираться группки возмущенных граждан, которые сначала робко подступали к кафе со своими плакатиками, а потом плотно окружили его, и кафе прогорело. Причем, прогорело натурально и основательно: до самого остова железных конструкций, которые торчали посреди скверика, как памятник Кощею Бессмертному и Священному Народному Гневу…

В конце концов, место приобрел дальний родственник главы администрации, сторонник коммунистического прошлого и заядлый участник автогонок.

Он соорудил капитальное сооружение, где сайдинг прикрывал небрежно сложенную кладку, а на входе висела большая вывеска «Общепит».

Будучи ровестником перестройки, новый хозяин и не подозревал, что стейки из семги и шашлыки были столь же частыми гостями советских столовых, как белые медведи экваториальных районов Африки.

Тем не менее, там была неплохая кухня. Тон задавал шеф-повар – узбекский киргиз, который представлялся хозяином, как натуральный китаец. Он замечательно готовил манты, плов и бешбармак, отравляя их запахом настроение всем любителям здорового образа жизни, которые имели привычку пробегать мимо: летом – по дорожкам, а зимой – по лыжне.

Впрочем, плохое настроение совсем не мешало им подкрепляться после тренировки.

Сашенька набросилась на манты с ожесточением львицы, которую не кормили дня четыре, не меньше, потом последовал лагман с обязательным соевым соусом, а закончила все кофе с коньяком, вприкуску с порцией пломбира, усыпанного шоколадной крошкой.

На лице ее заиграл румянец, мы, немного передохнувши от этого тяжелого труда и отправились бродить по шуршащему ковру золотистых листьев.

Некоторое время она молчала, задумчиво пиная ворохи опавшей листвы, как бы любуясь золотистыми переливами, потом ее прорвало:

Что-то проясняется.

– Чем дальше я копаюсь в этой истории, тем менее понятной мне она становится…

Взять, к примеру, «философский пароход». Что заставило в такой спешке высылать огромное количество людей, которые вполне смирились с теми условиями, в какие попали, и даже были согласны на какое-то сотрудничество… Что подтолкнуло этот процесс, когда все было готово в некоторому отступлению? Когда было принято решение о НЭПе?

С другой стороны, я натыкаюсь на описание Берлина, точнее, берлинского общества в двадцатые годы и вижу:

– «Русское общество, в то время, представляло довольно странную картину. С одной стороны, молодежь стремилась влиться в различные немецкие радикальные союзы, с другой – то тут, то там мелькали странные личности, прибывшие в командировку из Москвы и старающиеся познакомиться со многими известными фигурами. Создавалось впечатление, что они, как провинциалы, стараются завязать как можно больше знакомств, чтобы при случае иметь возможность козырнуть ими в незнакомом обществе и создать ощущение «человека из своего круга».

Некоторое время она молчала, задумчиво пиная ворохи опавшей листвы, как бы любуясь золотистыми переливами, потом ее прорвало:

– Чем дальше я копаюсь в этой истории, тем менее понятной мне она становится…

Взять, к примеру, «философский пароход». Что заставило в такой спешке высылать огромное количество людей, которые вполне смирились с теми условиями, в какие попали, и даже были согласны на какое-то сотрудничество… Что подтолкнуло этот процесс, когда все было готово в некоторому отступлению? Когда было принято решение о НЭПе?

С другой стороны, я натыкаюсь на описание Берлина, точнее, берлинского общества в двадцатые годы и мне не дают покоя эти «странные личности», которые со всеми стараются завести знакомство… стать «человеком из своего круга» Причем, как в Берлине, так и в Париже. Ведь общество и там, и там было одного круга. Если тебя признали своим в Берлине, то признают своим и в Париже… Хорошая почва для создания легенды нелегалу.

–

– Так вот как Исаев-Штирлиц внедрился в Германии… – Пошутил я, но не был понят.

– Не знаю, как Штирлиц, похоже, что такого человека не было… Точнее, он был не русским, а немцем. А вот некий немецкий журналист, который имел прегрешения перед полицией, и коммунистическую фамилию Зорге, в свое время воспользовался этой ситуацией и знакомствами.

Стольман в то время тоже находился в Берлине… И его интересы несколько отличались от философии и математики… В это время он был советником в советском посольстве, а по совместительству – электриком и все время проводил на заводах, организуя там рабочие ячейки компартии, а при них – боевые отряды…

– Это и есть те радикальные союзы, которые привлекали русскую эмигрантскую молодежь?

– Не только они. Были радикальные группы монархистов, было русское движение, которое поддерживало националистическое движение в Германии, надеясь, что оно поможет свергнуть большевиков в России… Каша была невероятная. Особенно, после Раппальского соглашения.

– Ты хочешь сказать, что это была операция, которую проводили с разведывательными целями?

Чем дальше, тем запутанней

– И она была не одна. Сам посуди: Объявлен НЭП… «Временное отступление, передышка» – так его называли официально. В это же время заключаются странные союзы с Турцией и Германией… В Турцию направляют Фрунзе и Аралова. Причем, последнего срочно перекидывают из Литвы. С того самого фронта невидимой войны, где ожидается самые активные столкновения. Неужели турецкий вопрос так важен для советской республики? Оказывается очень важен. Во-первых, Антанта создает на Кавказе буфер из своих государств, которые препятствовали проникновению коммунизма на юг. Во-вторых, в Турции на полуострове Галиполи находятся остатки врангелевской армии.

– И туда направляют сразу двух послов?

– Нет, Фрунзе официально отправился от советской Украины…

– А кто такой Аралов?

– О! Это легендарный призрак… Один из старейших членов партии. Член РВС республики, руководитель регистрационного бюро полевого штаба РВС республики, то есть, начальник военной разведки, но и председатель ревтрибунала. После гражданской – официальный дипломат. Литва, Турция, Чехословакия, Латвия, Китай… Его агентура простиралась от Уолл-Стрит до дворца Далай-Ламы. Путешествия Рериха, Вавилова – дело его рук. В 36-м – запомни этот год – его арестовывают, приговаривают к расстрелу, но с приходом Берия – отпускают и он «мирно трудится» в литературном институте.

– Но при чем тут Германия?

– В том то и дело, что при чем… Потерпев крах на южном направлении, не достигнув успеха с Курдской советской республикой, руководство большевиков решило отступить и проводить мировую революцию исподволь на европейском направлении. Тем более, что Германия предоставила такую возможность. Договор подписанный в Раппало давал Германии возможность избежать ограничения Версальского договора, разместив авиацию, танки и их производство в Советской России, а взамен последняя получала возможность построить заводы при помощи немецких инженеров, получала опыт немецких конструкторов и ученых, ну и, конечно, советские граждане могли спокойно приезжать в Германию. Приезд их никем не контролировался, и они могли спокойно менять личину и пересекать границы европейских стран под видом германских граждан из колоний.

Наличие эмигрантского общества, которое жило рядом с немецким, позволяло завязать нужные знакомства, и немец из России не вызывал никаких подозрений.

Вперед к будущему

****

Каждому человеку, в зависимости от его настроения, в стуке колес слышится свое.

Когда Пармен ехал в Москву, он слышал их вопрошающий перестук: «Куда? Зачем? Куда?»… Теперь он слышал: «Вперед, вперед, вперед!». А впереди его ждала прекрасная перспектива. Он никак не мог забыть разговор с одним влиятельным человеком из Коминтерна.

– Отправка в Германию части оппозиционной интеллигенции всего лишь шаг к мировой революции. – Говорил он, расхаживая по кабинету. – Вместе с ней мы отправили туда и агентов влияния. Сейчас Германия накануне большого переворота. Правительство Саксонии и Тюрингии уже в наших руках. Наступает очередь Пруссии, а затем вспыхнет и вся страна. И все буржуазная интеллигенция побежит во Францию, Англию, Америку, а вместе с ними должны последовать и наши агенты влияния. И в этих странах прорастут и укоренятся зерна будущих революций.

Если хорошенько задуматься, – продолжал он, – то мы этой ситуации ждали с самого заключения брестского мира. Лев Давидович тогда очень точно рассчитал. Он предполагал, что германские войска, войдя на территорию революционной России, заразятся духом мировой революции и разнесут его по всей Европе, но происки левых эсеров и гражданская война этому помешали. Вашей задачей будет подготовить настроение представителей высших слоев Германии, чтобы они стали ячейками для внедрения новых агентов в тех странах, куда их вынесет волна германской революции. Другие товарищи уже готовят почву для восстаний в Берлине и Гамбурге. Зерна революции были посеяны и в Курдистане. Революция там была подавлена, но ростки ее будут годами пробиваться по всему Востоку, подрывая мощь и влияние Британской империи.

И еще что запомнилось и волновало: Подробный инструктаж о положении и цели работы в Германии должен был сообщить хорошо знакомый Пармену человек, имя которого он узнает в поезде.

Разумеется, было много подготовительной работы.

Командировка должна была выглядеть максимально естественной. Этому мешало только одно: Ермилов был председателем предметной комиссии в математическом институте. Уволить его не было никакой возможности.

Пришлось прибегать к несколько необычному способу. По просьбе Пармена Карин переговорил с комсомольской организацией и университет охватила забастовка.

Горячие комсомольцы требовали, чтобы преподаватели, которые разделяют старорежимные убеждения были отстранены от ключевых постов.

Под этот молот попал и Ермилов.

К величайшему огорчению и удивлению Кузина, которое, впрочем, могло быть и наигранным, Ермилов оказался не только сторонником «классических методов обучения, но и членом религиозной общины, в которой занимал пост дьякона.

Никакие петиции и ходатайства на его не могли спасти его от отстранения от преподавания и ссылки в Нижегородский университет. Против него выступали даже те из студентов, которым он в свое время помог освободиться от военной служба, выдав им рекомендацию для обучения математике. Но в результате и Пармен и Павел получили должности профессоров и успешно сдали магистрантские экзамены.

Надо отдать должное, что после отстранения Ермилова Кузин цеплялся за каждую кандидатуру, которая что-либо понимала в математике и сулила успех в совместной работе.

И вот они с Павлом занимали отдельное купе и направлялись в Берлин. Поезд мчался в неведомую, но светлую даль и колеса его выстукивали:

– Вперед, вперед, вперед!

Павел боже был в возбужденном состоянии.

– Понимаешь, Пармен, я понял, как надо готовить кадры… Надо собрать со всей России детей с буйной фантазией и дать им задачи… Причем, задачи не из школьного учебника, а реальные математические задачи. Может быть, даже проблемы, которые стоят перед мировой математикой. Постепенно втягивая их в саму суть математики, объясняя им все тонкости, все сложности самого предмета… И мы получим целую плеяду молодых, смелых математиков, которым будет по плечу любая проблема. Мы сможем создать необыкновенную математическую школу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Повесть о загадочном профессоре"