Текст книги "Зеленые яблоки"
Автор книги: Николай Борисов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
Не ожидая продолжения, Вильсон и жандарм распаковали две новых бутылки и отбили им горлышки.
– Три звездочки – высший сорт,– возгласил Вильсон, при всеобщем молчании указывая на марку.– Видите ли, все сорта виски, вырабатываемые янки, хороши. Одна звездочка показывает, что сорт очень хорош. Две звездочки, что он превосходен. Три звездочки – что он великолепен, божествен, лучше всего лучшего и даже еще лучше. Ах, я знаю это, янки очень крепки на крепкие напитки.
– А четыре звездочки? – спросил смотритель, у которого результаты пробы уже сказывались в блестящей влажности его глаз.
– Четыре звездочки, друг? Четыре звездочки означают или же немедленную смерть, или же вознесение живьем на небо...
Уже через четверть часа смотритель, обняв другого жандарма, называл его братом и заявил, что очень мало нужно для того, чтобы люди на этом свете были счастливы.
– Старикашка круглый дурак, трижды круглый дурак и еще трижды,-выпалил вдруг угрюмый жандарм, который во все время до того не произнес ни слова.
– Старикашка просто бродяга,– сказал смотритель.И когда он вернется завтра за своими тремя звездочками, я арестую его как контрабандиста. Это только даст нам повышение.
– Но ведь мы уничтожаем вещественные доказательства – вот так,– спросил Вильсон, отбивая горлышко у новой бутылки.
– Мы сохраняем вещественные доказательства – вот так, – ответил смотритель, бросая пустую бутылку на каменный пол и разбивая ее на тысячу кусочков.– Слушайте, товарищи, ящик был очень тяжел – это все подтвердят, Он упал. Бутылки сломались. Жидкость вылилась, и таким образом мы узнали о контрабанде. Ящик и разбитые бутылки будут достаточным вещественным доказательством.
По мере того как уменьшались запасы виски, увеличивались шум и гам. Один жандарм поссорился с Вильсоном, вспомнив давно забытый долг в десять долларов.
Двое других, сидя на полу и обнимая друг друга за шеи, горько оплакивали свою несчастную семейную жизнь.
А смотритель сентиментально рыдал о том, что все люди братья.
– Даже мои арестанты!-вопил он плаксиво.– Я люблю их как братьев. Жизнь так печальна...
Поток слез заставил его сделать паузу, и ему пришлось глотнуть немного виски, чтобы осушить слезы.
– Мои арестанты все равно что мои дети. Мое сердце обливается кровью из-за них. Видите, я плачу. Давайте поделимся с ними. Дадим им хоть минуту счастья. Вильсон, брат моего сердца, окажи мне услугу. Видишь, я рыдаю у тебя на плече. Снеси бутылку этого эликсира, новобрачНЫМ. Скажи им, что горюю о том, что их должны завтра казнить. Передай им мой привет, и пусть они пьют и будут счастливы хоть сегодня.
Внимание Джона было вдруг привлечено насвистыванием за окном знакомого мотива. Он вскочил и быстро бросился к окну. Но в дверях раздался звук вставляемого в замочную скважину ключа, и это заставило его опуститься на пол и притвориться спящим.
В камеру вошел нетвердым шагом Вильсон и протянул Айрис с самым серьезным и торжественным видом бутылку. .
– Привет от нашего доброго смотрителя,– прошещал он.– Он хочет, чтобы вы выпили и постарались забыть, что завтра вам придется умереть.
– Мой почтительнейший привет смотрителю, и передайте ему от меня, чтобы он убирался к черту вместе со своим виски,– отвечал Джон, резко становясь между Айрис и Вильсоном. Привратник выпрямился и перестал шататься, словно внезапно отрезвившись.
– Очень хорошо, сэр,-сказал он, оставил камеру и замкнул за собою дверь.
Одним прыжком Джон достиг окна и нос к носу столкнулся с Марчем, просовывавшим ему револьвер через решетку.
– Привет,– сказал Марч.-Я вытащу вас отсюда, как дважды два – четыре.
Он показал два динамитных патрона с прикрепленными к ним фитилями.
– Я захватил с собой эту милую игрушку. Стань c Айрис в самом дальнем конце камеры, потому что через момент в этой стене будет дыра таких размеров, что через нее сможет проплыть сам "Титаник". Теперь отходи. Я зажигаю. Фитиль очень короток.
Едва Джон прижался с Айрис к самому дальнему углу камеры, как чьи-то нетрезвые руки с трудом отомкнули дверь и в нее ворвался гул криков и проклятий.
– Бей проклятых!..
В руках у них были ружья, а сзади напирала на них пьяная толпа, вооруженная чем попало – от кортиков и карабинов до пустых бутылок включительно. При виде револьвера в руках Джона они остановились.
Но Вильсон не стал ждать. Он выстрелил наобум из шатающегося в пьяных руках ружья, промахнулся на добрые пять ярдов и в ту же секунду свалился под пулей Джона.
Остальные быстро улетучились в тюремный коридор, откуда, оставаясь невидимыми, открыли ожесточенный обстрел камеры.
Благодаря свою счастливую звезду за толщину тюремных стен и надеясь, что они не станут жертвой случайного рикошета, Джон оставался в указанном ему углу и с ми – нуты на минуту ждал взрыва, пряча за своей спиной Айрис.
И он пришел. Окно и примыкающая к нему стена обратились в одно громадное отверстие. Осколок ударил Джона в голову, и он упал почти без чувств. Когда осела поднятая взрывом пыль и рассеялся пороховой дым, его затуманенный взгляд заметил фигуру Марча, входившую через образовавшуюся дыру в камеру. Как сквозь сон он видел, как тот вывел испуганную Айрис. Но лишь только его выволокли на воздух, Джон быстро пришел в себя.
– Где Айрис? – прошептал он.
– Айрис, да я ее вывел...– Марч обернулся, но не увидел никого.Айрис!-крикнул он, -Айрис...
Джон вскочил.
– Айрис...
– Вот она... Ее несут...
Джон увидел, как мистер Строи с Мильфордом укладывали в автомобиль Айрис...Бросились к ним...Но мистер Строи, вскочив в авто, насмешливо раскланялся с ними, исчезая за поворотом улицы... Оба бросились бежать, спотыкаясь об обломки обрушившейся стены... На углу, увидев автомобиль, они вскочили в него и совсем затолкали шофера, объясняя ему, кого надо преследовать.
Навстречу им к тюрьме скакали конные жандармы.
Глава IV
"Very good!"
Джону пришлось скрыться в одном из бесчисленных домов на окраине, так как он не мог поместиться с Марчем, чтобы не подвести его под ответ. Скотленд-Ярд сбился с ног, разыскивая неуловимого преступника.
Джон скитался как дикий волк по улицам, тщетно желая увидеть хоть мельком Айрис или где-нибудь встретиться с Джеральдом.
Но увы! Он не мог нигде с ними встретиться. Он не знал того, что целые дни Джеральд Марч хлопотал около своего отца, ухаживая за ним и приводя его в человеческий вид.
Он не знал того, что Айрис была заперта Стромом в его особняке и целые дни томилась в одиночестве.
– Айрис... Айрис...-шептал он при виде какой-нибудь женщины, похожей на нее.
Его сердце начинало трепетно биться, и он принужден был останавливаться, чтобы прийти в себя.
Но с каждым днем образ Айрис постепенно тускнел, и другой занял его место – голод. Терпя неудачи за неудачами, в поисках работы и денег Джон переживал душевную драму, уныние перешло в отчаяние, досада в возмущение.
При долгом истощении организма рассудок обычно возбуждается до крайней степени. Так было и с Джоном. В его мозгу зарождались разнообразные мысли.
Пробовал даже писать книгу, но не мог. Мечты об Айрис мешали работать, и он наконец решил идти напролом, прямо, чтобы занять свое место рядом с ней, ведь они обвенчались в тюрьме.
Так думал измученный Джон, когда узнал, что мистер Стром снова занял свое место в фешенебельных кругах Лондона.
С большой осторожностью, избегая полисменов, он пробрался к особняку Строма.
В течение нескольких часов он пытался разузнать, находится ли Стром в доме, но все было тщетно.
Опущенные шторы на окнах не давали возможности разглядеть обитателей особняка. Там царила тишина.
Лишь раз заметил, что из дома Строма торопливо вышел Макс. Это подсказало Джону, что в доме должен быть сам Стром, и он продолжал выжидать.
Через некоторое время подъехал грузовик, с которого возчики стали снимать небольшой зеленый несгораемый шкаф. По-видимому, спустить шкаф на землю было не легко возчикам, а потому он подошел к ним и стал помогать.
Вид несгораемого шкафа, принадлежавшего его заклятому врагу, толкнул Джона на отчаянное решение.
Он решил во что бы то ни стало пробраться в дом.
В ту же ночь Джон пробрался в дом. Вооруженный инструментами для вскрытия несгораемого шкафа, он осторожно пробирался по знакомым комнатам кабинета Строма.
– Я ограблю грабителя,– думал он,– и убегу с Айрис.
Стоя за тяжелой портьерой у окна, он направил электрический луч фонаря в комнату. Яркий луч прорезал мрак комнаты и, быстро описав круг, на секунду остановился у двери и погас.
Наступил мрак и тишина.
Бесшумно отделившись от портьеры, он осторожно ощупью направился через комнату туда, где при свете заметил несгораемый шкаф. Добравшись до него, он осветил потайным фонарем диск комбинации и приступил к вскрытию кассы.
Время от времени он прекращал работу и чутко прислушивался.
Потом снова приступал к работе. Через несколько минут все было сделано. Легкое щелкание затвора – и дверь несгораемой кассы бесшумно открылась.
Направляя свет то в одно отделение кассы, то в другое, он лихорадочно стал все просматривать.
– Я так и думал, ящик с драгоценностями, французские акции на предъявителя, как раз то, что мне нужно, а вот еще лучше – пачка тысячефранковых банкнот. Тут, должно быть, не менее ста тысяч.
Свет потайного фонаря играл на шуршащих бумагах.
Из мрака протянулась рука и легла на плечо Джона.
В тот же момент холодная сталь дула револьвера коснулась его правого виска.
– Руки вверх!..– раздался приказ.
Он поднял руки кверху и в темноте старался разглядеть своего врага.
– Держи руки кверху, иначе отправишься к своим праотцам!.. Встань и повернись лицом ко мне!..
Комната сразу осветилась. Джон осторожно повиновался приказу и обратился лицом к тому, кто приказывал.
Он узнал Строма в фрачном костюме, угрожавшего ему браунингом. В его глазах играла дьявольская улыбка, и среди громовой тишины Стром заговорил трескучим протяжным голосом:
– Рассчитывал на легкую поживу, не так ли? Мне едва удалось спрятаться за шкаф. Как тебя зовут?
Джон мрачно стиснул зубы и пристально смотрел на Строма. Потом вскрикнул:
– Стреляй же, подлец!..
Стром указательным пальцем коснулся курка, но не выстрелил и, отойдя за дубовый стол, стал у стены.
– Ты мне нравишься, Бертон,– иронически произнес он,-я не хочу убивать тебя, а...
Рука Строма что-то нащупывала на столе. Взор Джона сразу же увидел там кнопку звонка, которым Стром, по-видимому, собирался созвать слуг. Быстро сообразив, что делать, Джон незаметно и ловко опрокинул ногой стол на Строма. Тот выстрелил.
С криком ярости и боли Джон бросился вперед и навалился на Строма. Между ними началась отчаянная борьба. Стром все же как-то ухитрился выскользнуть изпод Джона и отскочил в сторону.
Джон с молниеносной быстротой успел погасить электричество. Борьба продолжалась во мраке, но преимущество было на стороне Строма. Дважды успел он выстрелить, и одна пуля попала в Джона.
Джон почувствовал удар в плечо, и по его руке потекло что-то теплое. Ему казалось, что он в состоянии продержаться еще только несколько минут. Он старался придумать что-нибудь такое, что могло бы спасти его. Случайно он натолкнулся рукой на бронзового Будду.
Схвативши эту вазу, он размахнулся и бросил ее в том направлении, где по его расчету стоял Стром. Раздался глухой удар, стон, звук падающего тела – и потом снова тишина.
С трепетом душевным Джон прислушался. Ни звука. Слуги, по-видимому, спали в отдаленной части дома и ничего не слыхали. Дом был погружен в гробовую тишину.
Не считаясь с опасностью промедления, Джон нагнулся над лежащим на полу телом. Ни движения... ни звука. Сердце не билось, Стром был мертв.
Схватив бездыханное тело Строма, он потащил его по ковру.
Очутившись против окна, Джон замер.
Из-за портьеры выскочила черная тень. Напряжение нервов Джона достигло крайних пределов, ему хотелось громко крикнуть, но в горле у него пересохло, и с глухим хрипом он высоко поднял труп и бросил его на таинственную тень.
– Руки вверх, Стром!..– произнесла тень, зажигая свет.
Перед Джоном стоял Джеральд Марч, направив на него револьвер.
– Джеральд!..
– Молись богу, Стром, отец уже у Айрис и, наверное, звонит в Скотленд-Ярд, чтобы...
– Джеральд, это я, Джон, Джон Бертон...
– В чем дело, Джеральд? – раздался звучный голос Айрис, вошедшей в комнату обнимающей своего отца.
Джон метнулся к ней.
– Айрис...
– Ни звука, Стром, сейчас мы тебя будем судить,сказала она и, увидя распростертый.на полу труп, испуганно вскрикнула: – Джеральд, Джеральд, он убил Джона.
– Айрис,– воскликнул в отчаянии Джон,– я жив, вспомни свадьбу в камере, вспомни, ты шептала мне: "Красные слоны принесли мне..."
– ...счастье,– докончила Айрис и бросилась в объятия Джона.
Джеральд в недоумении опустил револьвер.
– Неужели это Джон?
– Что случилось? -спросил вошедший в комнату полисмен.-Я слышал выстрелы...
Джон, оторвавшись от Айрис, повернулся к полисмену.
– Прошу вас составить акт о новой попытке ограбления меня знаменитым Джоном Бертоном. Я его, кажется, убил.
– Тем лучше, сэр, нам меньше будет возни.
Старый Марч, Джеральд и Айрис переглянулись.
Джон резко позвонил Мильфорду и, не глядя на него, сказал:
– Приготовьте, Мильфорд, ужин полисмену.
– Есть, сэр,– и Мильфорд исчез в дверях.
– Мы вам не нужны? – обратился Джон к полисмену.
– Нет, сэр, вы только потом подпишите акт.
Все вышли в гостиную.
– Милый,– прошептала Айрис,– сколько у тебя находчивости.
– Айрис, я должен сказать, что я от рождения ношу имя Строма, и Джон протянул Айрис бумагу, полученную от старика в тюрьме.– Вот прочти!
Айрис взяла бумагу.
"Находясь перед лицом смерти, я не могу унеста в могилу тайну, которая мучит меня всю жизнь. В 1890 году, в октябре месяце, я подменил сына мистера Строма своим, желая дать ему возможность сделаться человеком. Но когда моя жена ушла, бросив меня одного .с ребенком, она, издеваясь, сказала, что я подменил ее сына, прижитого с ее любовником. Шли годы. Отдав сына Строма, носившего имя Джон Бертон, в колледж, я потерял его из виду. Кончая свои счеты с жизнью, прошу вернуть Джону Бертону его имя, т. е. Строи.
Джонатан Бертон.
Удостоверяем подлинность показания
Мер города Гейдельбурга Саркациус. Цайли.
Секретарь"
– Так, значит, ты все-таки Стром?
– Да, дорогая!
– И наша свадьба в тюрьме не шутка?..
– Нет, дорогая, она поистине законна!
Их объятия прервал вошедший полисмен.
– Подпишите, сэр!
– С удовольствием,– сказал Джон, подписывая акт. – Джеральд, дай, пожалуйста, ему за труды пару билетов из кассы.
– Very good, спасибо,– пробормотал полисмен, пряча вместе с актом деньги.
Мудрое и великодушное время доказало прочность всего: свободно избирающего чувства любви, возвышенной честности, которая должна жить и в страсти, и благородного самоопределения, которое подобно соку в живом стволе дерева, из слепого стихийного побуждения несет жизнь к радостным лучам солнца.
Створки экрана закрываются, медленно удаляя перспективу общего плана вдаль, до того момента, когда фигуры действующих лиц обращаются в силуэты...
В силуэты на знойном небе...
Вот они, красивая парочка, идут дружно под руку, радостно смотря вперед, а за ними катит детскую колясочку старый Марч, который стал совсем дряхлым, а за дедушкой такую же колясочку катит Джеральд. А позади Джеральда расстроганно бережно катит детскую колясочку раскаявшийся на старости лет Мильфорд.
Коляска Мильфорда прокатилась, створки закрылись, и только через мгновение можно видеть два молодых лица, молодых супругов, горящих любовью, пылко и нежно смыкающих губы в поцелуе...
Но мы не увидим поцелуя, этого последнего кадра, начала любви и конца этого романа.
– Happy end!..– шепчут губы раскаявшегося Мильфорда,– happy end!
Вместо послесловия
Уважаемый мистер Крок!
Ваш гениальный роман, с, которым я имел честь ознакомить мир в 1925 г., выдержал до настоящего времени 625 изданий. Около 2.000.000 экземпляров его во всевозможных видах, от editions de luxe[ Роскошные издания. ] до самых дешевых, разошлись по всему свету. Я счастлив, что я не сделал ошибки, приняв через ваше уважаемое посредство к изданию этот коллективный роман. Гонорар, согласно отчета экспедиции, вам послан.
Подготовляя ваш роман к новому изданию, я хотел бы получить от вас или ваших соавторов послесловие к нему. Это во многом способствовало бы разъяснению целого ряда вопросов, и, я бы сказал, совершенно основательных запросов, которые в массе поступают в издательство.
Меня, как и большинство читателей, интересует:
а) Каким образом соавторами романа оказались современные писатели наряду с давно умершими, как, например, Стивенсоном, Марк Твеном и Джеком Лондоном,
б) Каким образом было достигнуто коллективное сотрудничество наших американских авторов с авторами немецкими, французскими и шведскими,
в) Чем объяснить то обстоятельство, что почти все главы напоминают читателю тот или другой роман, имевший в свое время успех,
г) Удивительное единство стиля романа заставляет предполагать, что автором его является один человек, и что этот человек – вы, а если это так, то в недалеком будущем общество поставит перед вами вопрос о плагиате.
Прошу вас не замедлить присылкой послесловия, которое бы исчерпывающе рассеяло все сомнения и подтвердило истинность титульной страницы романа.
Готовый к услугам, Ваш Доран Сквайр.
II
Сэру Дорану Сквайру.
Между строк вашего письма, при всей деликатности и утонченности его формы, я читаю неуверенность вашу в том, что роман, изданный вами, действительно подлинный. И я, Корнелиус Крок, прославленный автор, не написавший в жизни ни единой строчки, сделал будто бы плагиат.
Проще говоря, мистер Доран, вы думаете, что я его украл. Но ведь если бы это и было так, литературный скандал доставил бы вам лишь удовольствие продать еще пару миллионов экземпляров.
Отвечаю, однако, по пунктам. Роман – подлинный.
Каждая глава в нем написана именно тем автором, который под ней обозначен, хотя бы он и умер давно, или принадлежит к числу граждан какой-либо другой страны. По этому самому и плагиата здесь нет, так как ни один из авторов не присвоил себе чужого произведения и каждый подписался только под тем, что писал сам.
Вы удовлетворены?
И все же скандал здесь есть, и я рад, что первый его устроил, что я первый расписался в своем неуважении к нашим авторам. Этот роман – пощечина и вам, издателям, засадившим литературу в тюрьму. Вам, требующим фигового листка для художественного произведения, вам, подстригающим под машинку всех и нивелирующим все. Роман – пощечина также и обществу, "кушающему, что дают", не желающему действительности и ищущему только брачного ложа в конце романа.
Да здравствует happy end! [ Счастливый конец. ]
Вот, мистер Доран, предпосылка. Можете считать ее послесловием к моему роману, носящему эффектное заглавие "Зеленые яблоки".
Я удивляюсь тому, что никто из читателей не закричал о том, что заглавие не имеет никакого отношения к роману.
Я и сам готов сказать – никакого. Впрочем, нет, виноват, отношение есть – герой романа купил в лавочке несколько яблок (я мог бы вставить это), и поэтому, если хотите, для вашего 626-го издания я предлагаю следующие заглавия взамен зеленых яблок, например: "Красные слоны" (они были вышиты на платье героини), "Дохлая луна" (в одной из глав фигурирует луна), "Роковой чек" и т. д.. и т. д.
Я счастлив констатировать, что в нашей машинизированной стране есть миллионы людей, проглотивших с удовольствием мой винегрет, мою работу ножниц и клея. Но я честно поступил, я не выдавал эту работу за свою, как это делают сотни авторов. Роман приняли за чистую монету, я доволен, значит, я в совершенстве овладел техникой "фигового листка" и могу войти в литературу, получать гонорары, через несколько лет стать маститым и каждый год издавать собрания своих сочинений.
Готовый к новому преступлению.
Корнелиус Крок.
III
ТЕЛЕГРАММА.
СРОЧНО ДАЙТЕ ПОЛНЫЙ ОТЧЕТ КАК НАПИСАЛИ ГЕНИАЛЬНЫЙ РОМАН ТЕЛЕГРАФНО ПЕРЕВЕДЕНО ТРИСТА ДОРАН.
IV
Сэру Дорану Сквайру.
Вы спрашиваете меня, как я создал такой замечательный роман: это и очень просто, и очень сложно. Как вам известно, я был заключен в тюрьму. И сидя долгие дни в одиночной камере, был лишен всего – и газет, и книг, и бумаги.
Я изнывал от тоски.
Наконец надо мной сжалились и дали мне груду романов, без начала и конца и, по-видимому, разных авторов.
Я пробовал читать их, но это оказалось невозможным. Все эти герои, откуда-то появлявшиеся, исчезали как раз тогда, когда у меня возникал интерес к ним. Я напрасно тратил время, хотя, правду сказать, времени-то у меня было много.
Но читая все эти романы, я был поражен тем обстоятельством, что ни по стилю, ни по манере описания героев они совершенно не отличались один от другого. Никакой оригинальности в форме языка, ни даже в построении сюжета. Все романы вышли из-под одного штампа. Один шаблон.
Это меня взорвало. Я забросил книги, но скука побудила меня заняться созданием своего сюжета, который являлся бы плотью от плоти, кровью от крови всех этих неизвестных мне романов, неизвестных авторов.
Сюжет был создан, не очень остроумный, но довольно интересный, а главное, являющийся ходким товаром для книжного рынка. Правда, конец романа у меня получился очень оригинальный – герой и героиня целуются, впиваясь губами в губы, одним словом, форменный happy end. Я был счастлив, что фиговый листок был найден. Я уже подсчитывал будущие гонорары, но, увы, я вспомнил, что у меня нет ни бумаги, ни карандаша и написать свой роман я не смогу.
И вот тогда я ухватился за мои романы неизвестных авторов, я вырывал страницы из разных книг и соединял их в порядке развертывания моего сюжета. Клянусь честью, что только в некоторых местах я связал отдельные главы несколькими десятками строчек и, кроме того, перекрестил героев и героинь, дав им имена по первым страницам романа.
Это все.
Роман создан, издан, и вы, уважаемый сэр Доран, на нем составили себе состояние. Я доволен. Я рад, что явился новатором, открывшим новый способ создания блестящих произведений, romans de succes*.
Только ножницы и клей! В этом душа всей нашей западной литературы. Я сказал!
Корнелиус Крок.
P. S. На всякий случай если вы интересуетесь вопросом, какие книги легли в основу "Зеленых яблок", я прилагаю при сем перечень романов с указанием, откуда взяты страницы для тех или других глав моего романа.
Часть первая.
Зеленая шляпа.– М. Арлена (гл. I и II).
Человек ниоткуда.– В. Бридже (гл. Ш, IV, и V).
Безумный в эту ночь.– Ф. Хеллер (взято 15 строк для главы V).
1.000.000 фунтов стерлингов.– М. Твен (глава VI).
Часть вторая.
Генриетта Якоби.– Георг Герман (глава I).
Романы, пользующиеся большим успехом.
Клуб самоубийц.– Р. Стивенсон (глава II).
Доного Тонка.– Жюль Ромэн (гл. II и III).
Инженер Марс.– Норберт Жак (глава IV).
Дщери Измаила.– Р. Кауфман (гл. V и VII).
Проститутка.– В. Маргерит (2 страницы для фона главы VI).
В столице азарта.– Ф. Хеллер (глава VI).
Таинственный сосед миллионера Маршалта.– Э. Уоллес (гл. VIII и XI).
Доктор Ц.– Ф. Хеллер (глава IX).
Скиталец.– Р. Сервис (глава IX).
Присцилла из Александрии.– Морис Магр (глава X).
Часть третья.
Лионская свадьба.– Стефан Цвейг (глава I).
Отец Христины Альберты.– Г. Уэльс (глава II).
Сердца трех.– Джек Лондон (глава III).
Скиталец.– Р. Сервис (глава IV).
Маски Эрвина Райнера.– Я. Вассерман (15 стр. из конца этого романа как последние строки "Зеленых яблок").
Вот и все, вот все специи, нашедшие себе место в моем романе. Я еще раз подчеркиваю в моем, потому что все же этот роман мой и сделан по м н о ю задуманному сюжету.
Корнелиус Крок
1927
ПРИМЕЧАНИЯ
БОРИСОВ Николай Андреевич представлен в настоящем сборнике как автор пародийного романа-монтажа "Зеленые яблоки". Опубликовал в двадцатые годы еще два произведения авантюрного характера: кинороманы "Укразия" (М. – Л., Молодая гвардия, 1925) и "Четверги мистера Дройда" (М. – Л., ЗИФ, 1929). Оба произведения – головокружительные боевики, напоминающие "Месс-менд" М. Шагинян. Им не чужда ироничeская интонация. Правда ее гасит бурный темп повестования, о коем свидетельствуют, например, такие характерные фразы из "Укразин": "Выселенный из первоклассной гостиницы на шестой чердачный этаж журналист страдал". Это – самое начало киноромана. А вот чуть ли не самый его конец: "В это время Дройд без шляпы влетел В порт и с размаху бросился в море".
В обоих кинороманах упоминается Харьков. Поскольку в этом городе были выпущены "Зеленые яблоки", можно предположить, что жизнь (и, возможно, творческая судьба) неидентифицированного нами литератора связаны именно с этим городом.
Зеленые яблоки. – Впервые: Зеленые яблоки. Коллективный роман. Перевод с американского Н. Борисова. Харьков, Космос, 1927.
(Кстати, с издательством "Космос" связан и другой примечательный факт в истории советской сатиры: в 1925 г. впервые, а в 1927 в четвертый раз здесь была выпущена знаменитая книга пародий "Парнас дыбом").
