Текст книги "Мой день"

Автор книги: Николай Островский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Островский Николай Алексеевич
Мой день

Николай Алексеевич ОСТРОВСКИЙ

МОЙ ДЕНЬ

27 сентября 1935 года

Статья для сборника "День мира"

...Звонок телефона врывается в сон, и волнующие видения испуганно исчезают.

Просыпаюсь, и первое мое ощущение – это мучительная боль скованного неподвижностью тела. Значит, несколько секунд назад был сон, в котором я, молодой, сильный, мчался, как ветер, на боевом коне навстречу восходящему солнцу... Я не открываю глаз. Это не нужно: в один миг я вспоминаю все. Восемь лет назад суровая болезнь свалила меня в постель, приковала неподвижно, потушила глаза, превратив все вокруг меня в черную ночь.

Острая физическая боль обрушивается на меня стремительной атакой, жестокая и неумолимая. Я инстинктивно делаю первый жест сопротивления крепко сжимаю зубы. На помощь мне спешит второй звонок телефона. Это жизнь зовет меня к сопротивлению.

Входит мать. Вот трубка телефона у моего уха. Говорит телеграф: "Примите молнию! Сценарий принят*. Приступаем к постановке звукового кинофильма по вашему роману "Как закалялась сталь". Это хорошо. Значит, недаром мы с Мишей Зацем работали эти месяцы. Мать приносит утреннюю почту – газеты, книги, стопка писем. Сегодня несколько интересных встреч. Жизнь вступает в свои права. Прочь страдания! Утренняя короткая схватка кончается, как всегда, победой жизни.

_______________

* Имеется в виду киносценарий по роману "Как закалялась сталь",

написанный Н. Островским совместно с М. Зацем. (Ред.)

– Скорей, мама! Скорей умываться и есть!..

Мать уносит недопитый кофе. И я слышу утреннее приветствие моего секретаря Александры Петровны.

Меня выносят в сад под тень деревьев. Здесь уже все приготовлено для работы. Спешу жить. Вот почему все мои желания стремительны.

– Читайте газеты. Что там на итало-абиссинской границе? Фашизм, этот сумасшедший с бомбой, устремился сюда. Никто не знает, куда и когда он швырнет эту бомбу.

Газета говорит: сложнейшая запутанная паутина международных отношений, неразрешимые противоречия обанкротившегося империализма... Угроза войны черным вороном носится над миром. Доживающая последние дни буржуазия выпустила на арену свои последние резервы – фашистских молодчиков. Душно в Европе. Пахнет кровью. Мрачная тень 1914 года видна даже слепым. Мир лихорадочно вооружается...

– Довольно. Читайте о жизни нашей страны!

И я слушаю биение сердца моей Родины любимой. И встает она передо мной молодой и прекрасной, с цветущим здоровьем, жизнерадостная, непобедимая Страна Советов. Только она одна, моя социалистическая Родина, высоко подняла знамя мира и мировой культуры. Только она создала истинное братство народов. Какое счастье быть сыном этой Родины!..

Александра Петровна читает письма. Они идут ко мне со всех концов необъятного Советского Союза – Владивосток, Ташкент, Фергана, Тифлис, Белоруссия, Украина, Ленинград и Москва.

Москва, Москва! Сердце мира! Это моя Родина перекликается с одним из своих сыновей, со мной... автором единственной книги "Как закалялась сталь", молодым, начинающим писателем. Тысячи этих писем, бережно разложенных в папки, – самое дорогое мое сокровище.

Кто же пишет? Все. Рабочая молодежь фабрик и заводов, моряки балтийцы и черноморцы, летчики и пионеры, – все спешат высказать свою мысль, рассказать о чувствах, разбуженных книгой. И каждое письмо чему-то учит и чем-то обогащает. Вот оно, письмо, зовущее к труду: "Дорогой товарищ Островский! Мы с нетерпением ждем твоего романа "Рожденные бурей". Пиши его скорее. Ты должен сделать его прекрасно. Помни, мы ждем эту книгу. Желаем здоровья и большой удачи. Рабочие Березниковского аммиачного завода..."

Второе письмо. Оно сообщает о том, что в 1936 году мой роман выйдет в нескольких издательствах тиражом в 520000 экземпляров. Это – целая армия книг...

Я слышу: у ворот, тихо журча, останавливается автомобиль. Шаги. Приветствие. Я узнаю по голосу – это инженер Мальцев. Он строит дачу, подарок правительства Украины писателю Островскому. Среди тенистых деревьев старого сада, недалеко от моря, будет выстроен красивый коттедж. Инженер развертывает план.

– Вот здесь ваш кабинет, библиотека, комната секретаря. Затем ванная. А это – половина для вашей семьи... Большой балкон, где вы будете работать летом. Кругом много света, солнца. Пальмы, магнолии...

Сделано все, чтобы я мог работать спокойно. Я чувствую в этом заботливую и нежную руку моей Родины.

– Вы довольны проектом? – спрашивает инженер.

– Он прекрасен!

– Тогда мы приступаем к работе.

Инженер уходит.

Александра Петровна перелистывает рабочую тетрадь. Сейчас рабочие часы. До вечера ко мне никто не придет, зная, что я занят.

Несколько часов напряженной работы. Я забываю все окружающее. Переношусь в прошлое. В памяти встает мятежный 1919 год. Грохот орудий... Зарево ночных пожаров... Полчища вооруженных интервентов ворвались в нашу страну, и герои моего романа, самоотверженная молодежь – плечом к плечу со своими отцами отражают это нападение...

– Четыре часа, пора кончать, – тихо говорит Александра Петровна.

Обед. Час отдыха. Вечерняя почта – газеты, журналы и опять письма. Я слушаю роман Пэрл Бак "Земля". В Сочи угасает солнце. Я этого не вижу, но чувствую, как приближается прохладный вечер.

Шорох многих шагов. Звонкий смех. Это идут мои гости, героические девушки нашей страны, парашютистки, побившие мировой рекорд по затяжному прыжку. Вместе с ними пришли комсомольцы сочинских новостроек. Приглушенный грохот мошной стройки доносится даже сюда, в тихий сад. Я мысленно представляю себе, как покрываются асфальтом и бетоном улицы моего городка. А там, где еще год назад были пустыри, высятся огромные здания дворцов-санаториев...

Вечер. В доме тихо. Гости уехали. Мне читают. Легкий стук в дверь. Это – последняя встреча, внесенная в расписание дня. Корреспондент "Москау дейли ньюс". Он плохо говорит по-русски.

– Это верно, что вы были простым рабочим?

– Да. Кочегаром...

Быстро шуршит по бумаге его карандаш.

– Скажите, вы очень страдаете? Ведь вот вы – слепой. Прикованы к постели в течение долгих лет. Неужели к вам ни разу не пришло отчаяние о безвозвратно потерянном счастье видеть, двигаться?

Я улыбаюсь.

– У меня просто нет времени на это. Счастье многогранно. И в нашей стране темная ночь может стать ярким солнечным утром. И я глубоко счастлив. Моя личная трагедия оттеснена изумительной, неповторимой радостью творчества и сознанием, что и твои руки кладут кирпичи в созидаемое нами прекрасное здание, имя которому – социализм...