355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Романов » Дневник императора Николая II (1890-1906) » Текст книги (страница 7)
Дневник императора Николая II (1890-1906)
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 18:51

Текст книги "Дневник императора Николая II (1890-1906)"


Автор книги: Николай Романов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава двадцать вторая

Настал день, когда профессор Комаров доложил Совету безопасности о создании действующей модели «улитки».

– Самое время, Константин Матвеевич, испытать вашу модель, – сказал Осетр, когда руководитель Института структуры пространства закончил доклад. – У вас наверняка уже проработан этот вопрос, не правда ли?

– Проработан, ваше императорское величество.

– Так ознакомьте, пожалуйста, членов Совета.

Комаров тут же, выведя на видеопласт таблицы и схемы, принялся рассказывать о плане испытаний.

Когда он закончил, Осетр снова взял слово:

– Полагаю, господа, ни у кого нет сомнений в важности мероприятий, представленных нам профессором Комаровым.

Сомнений не оказалось.

– Тогда вот мое решение. Адмиралтейству немедленно представить в распоряжение специалистов Института структуры пространства необходимое количество транспортных средств и боевых кораблей. Профессору Комарову в кратчайшие сроки провести монтаж установки. Провести испытание «улитки» немедленно после окончания монтажа. Координацию взаимодействия всех занятых в подготовке государственных структур возлагаю на моего советника по безопасности генерала Засекина-Сонцева.

– Слушаюсь, ваше императорское величество! – Железный Генерал встал и щелкнул каблуками.

Его примеру последовали адмирал Евгений Павлович Друцкий-Соколинский, руководитель имперского Адмиралтейства, и профессор Комаров.

Последний, правда, не стал щелкать каблуками. Скорее всего, подобное действие попросту не было ему знакомо.

– Прошу всех иметь в виду, что я лично намерен присутствовать при испытании.

Он ожидал, что по окончании заседания Дед напросится на разговор с императором в режиме тет-а-тет и проведет с ним воспитательную работу – как было перед испытанием «иглы Комарова», однако Засекин-Сонцев и слова поперек не сказал.

Наверное, тоже кое-чему научился за прошедшее с тех пор время. Хотя бы тому, что Осетр, если не применять к нему «магеллановых облаков», все равно поступит по-своему. Но обращаться к «магеллановым облакам» из-за такой мелочи ему наверняка не хочется, не тот случай. А потому спорить бессмысленно, лучше принять надлежащие меры по обеспечению безопасности императора…

Глава двадцать третья

Действующую модель «улитки Комарова» испытали через две недели.

Поскольку столь милый сердцу Осетра «Святой Георгий Победоносец» находился сейчас в Пятипланетье, где адмирал Приднепровский спешно создавал Четвертый флот Росской империи, Адмиралтейство выделило в распоряжение профессора Комарова оказавшийся под руками эсминец «Стремительный».

Профессор не возражал – для предстоящих испытаний класс боевого корабля и его тоннаж не имели ни малейшего значения.

В запланированный для испытаний день император и сопровождающие его должностные лица покинули Петроград и прибыли на борт «Стремительного», после чего корабль с помощью обычного пространственного хода удалился от Нового Санкт-Петербурга на безопасное расстояние.

Высокопоставленные гости собрались на мостике корабля, и Комаров принялся рассказывать о предстоящем мероприятии.

– Действующая модель «улитки» пока развивает довольно ограниченную мощность. Но это и не столь важно, на нынешнем этапе, главное – убедиться в ее принципиальной работоспособности. Для проведения проверки мы выбрали знакомый нам по испытаниям «иглы» пространственный глайдер «москит». Его масса не превышает пределов, допустимых энергетическими возможностями модели. Да и расчетное расстояние переноса составляет всего двадцать миллионов километров. Повторяю, сейчас нам главное – убедиться в правильности конструкции. Однако есть и отличие от прошлых испытаний. На сей раз на борту «москита» находятся живые существа.

– Неужели бойцы? – воскликнул руководитель Адмиралтейства.

– Нет, господин адмирал. Всего лишь собачка и обезьянка. Так сказать, давние страдалицы во славу науки. Мы установили на борту глайдера обычный флотский релаксатор и поместили животных внутрь. – Комаров повернулся к Осетру. – Разрешите начинать, ваше императорское величество?

– Начинайте, Константин Матвеевич!

Произошедшее далее было уже знакомо.

ИскИн «москита» вывел глайдер из транспортного отсека эсминца и отвалил в сторону от корабля.

Сканеры «Стремительного» захватили его в сопровождение. Другая часть системы разведки и целеуказания наблюдала за пространством в конечной точке переноса.

Затем «москит» удалился от фрегата на расстояние три миллиона километров.

Кокон Фогеля на сей раз применять не стали – и Комаров, и флотские были полностью уверены в безопасности.

Пошел посекундный отсчет.

В момент «ноль» «москит» исчез с видеопласта. И тут же возник на другом.

На мостике раздались аплодисменты.

– Поздравляю вас, Константин Матвеевич! – сказал Осетр. – Ваша команда в очередной раз успешно сработала на благо империи.

– Спасибо, ваше императорское величество! – отозвался Комаров. – Но поздравлять еще рано. Надо проверить состояние подопытных животных. Биосканеры не засекают жизни на борту объекта. А глайдер – не тот корабль, обшивка которого блокирует их возможности.

«Стремительный» приблизился к «москиту», переброшенному сквозь созданный «улиткой» риманов туннель, и принял глайдер в свой транспортный отсек.

Увы, биосканеры не обманули.

Извлеченные из релаксатора подопытные животные оказались безнадежно мертвы. Реанимировать их не удалось.

На Комарова было больно смотреть.

Пришлось императору взяться за утешение:

– Ну что вы, Константин Матвеевич, нос повесили? Испытание прошло вполне удовлетворительно. Глайдер успешно переброшен в расчетную точку. А то, что животные не выжили… Ну что ж, не все сразу. Разберетесь. Может быть, отыщете причину их гибели. А если и не отыщете, установка все равно поступит на вооружение. Значение ее попросту невозможно переоценить. Судя по всему, у вероятного противника такой техники попросту нет. А значит, наши корабли, когда их вооружат вашей «улиткой», приобретут в бою решающее преимущество. Так что я еще раз сердечно поздравляю вас, профессор.

Поздравления и рукопожатия посыпались со всех сторон. Все присутствующие на мостике понимали важность достигнутого результата. Некоторые офицеры даже хлопали профессора по плечу, и ему это определенно нравилось.

Когда праздничный бардак стих, Осетр сказал:

– Немедленно займитесь увеличением мощности установки. Перекинуть «москит» на двадцать миллионов километров – это хорошо для сегодняшнего дня. Нам нужно, чтобы наши корабли могли перебросить вражеский линкор на пару парсек. Вот это будет реальная помощь в бою. Кстати, если при переброске экипаж линкора отдаст богу души, мы это переживем. Тем более что, как я понимаю, смерть происходит мгновенно, и никто даже мучений не испытает. Очень гуманное оружие… В общем, за работу, профессор. – Осетр пожал Комарову руку и повернулся к адмиралу Друцкому-Соколинскому. – Евгений Павлович! Когда установка большей мощности будет готова, я попрошу первый ее экземпляр поставить на борт «Святого Георгия Победоносца». Это мой приказ – и вам, и адмиралу Приднепровскому.

Теперь Осетр повернулся к Железному Генералу.

– А вы, Всеволод Андреич, проследите, чтобы все было сделано как можно быстрее.

Засекин-Сонцев щелкнул каблуками и чуть заметно улыбнулся.

То ли радовался достигнутому Комаровым результату, то ли подумал, что император снова полагается на свою интуицию. По крайней мере, во втором он не ошибался.

Глава двадцать четвертая

Каждодневная суета по-прежнему отвлекала императора от мыслей о княгине Стародубской. Но, как и прежде, только на дневное время. А потом приходила очередная ночь, и возвращались воспоминания. А за ними – и соответствующие желания. И Осетр снова начинал маяться.

Теперь он хорошо знал, что означают слова «томление духа». Это когда все из рук валится и приходится тратить несметное количество сил, чтобы выглядеть озабоченным политикой и экономикой, а на самом деле хочется только одного – увидеть ЕЕ. Прямо сейчас, в данную секунду! Потому что иначе все ни к чему. Незачем было занимать трон, незачем было начинать всю цепь преобразований, незачем заботиться об империи… Ибо заботиться об империи значит только одно – заботиться о НЕЙ. А такой заботы он лишен напрочь!

И пропади она пропадом, вся эта политика! С экономикой в придачу… Ржавый болт им в котловины!

Честно говоря, он даже начал понимать самоубийц. Ибо иногда и в самом деле жить попросту не хотелось.

Как жить, если ты распоряжаешься целой галактической державой, но не властен над одной хрупкой женщиной?

Впрочем, властен, конечно! В твоих силах стереть ее в порошок, превратить жизнь в череду мучений, оставить жену без мужа… Нет, не властен. Потому что никогда так с НЕЮ не поступишь!

Но в один из дней ему стало просто невмоготу. И он вызвал к себе Найдена.

– Мне нужны парик и борода.

– Когда, твое величество?

– Прямо сейчас!

Он боялся, что если поиски театрально-шпионского реквизита займут какое-то время, он передумает.

Прямо сейчас, конечно, не получилось – в публичные дома Осетр отправлялся, замаскировавшись только усами, – но через час затребованный реквизит лежал у него на рабочем столе.

– Какие будут еще приказания, твое величество?

– Никаких… Свободен!

Однако Найден и шага не сделал в сторону двери.

– Означает ли, что твое величество снова инкогнито собрался за пределы дворцовой территории?

– Означает. Но это тебя не касается. Охрана мне на сей раз не нужна. И секретарь-эвакуатор – тоже.

– Прекрасно понимаю… Но каким образом твое величество незаметно выберется из дворца?

Найден был прав.

С париком и бородой на физиономии император в одиночку добрался бы только до первого караульного. А без маскировки – до стоянки глайдеров. Потом бы неизбежно начались вопросы. «Почему вы собрались лететь без охраны, ваше императорское величество?»

Конечно, его бы в конце концов выпустили, но слишком много людей задумалось бы, за каким дьяволом император покидал сегодня дворец неофициальным путем безо всякого сопровождения, не взяв с собой даже личного секретаря Барбышева, как обычно. Ни к чему эти размышления!

– Хорошо, согласен. Будешь сопровождать меня и на сей раз.

– Опять к проституткам?

– Проститутки перебьются! – позволил себе грубость Осетр. И быстро добавил: – Только не спрашивай ничего.

– Слушаюсь, твое величество! Отправляемся прямо сейчас?

– Да.

– Тогда мне нужно пять минут. Как обычно, взять оружие.

Осетр скривился.

На такое – и с оружием?! Анекдот! Фарс! Позорище, ржавый болт мне в котловину!

– Не надо оружия, Найден!

– Надо, твое величество!

И опять он был прав.

Не стоит быть настолько легкомысленным…

– Хорошо, пять минут у тебя есть. Да и мне требуется переодеться.

Через пять минут Найден, ощущая под мышкой кобуру с парализатором, сопроводил переодетого в не слишком приметную штатскую одежду императора на стоянку глайдеров.

Вопросов со стороны караульных, естественно, не последовало. Как обычно, отдали честь – и только…

– Возьмем машину без императорской символики.

– Есть, твое величество! К проституткам мы всегда без символики летали. Она им ни к чему. Разве лишь та, что на купюрах…

– Перестань!

Сегодня слово «проститутки» почему-то коробило Осетра. Этак скоро крышу снесет…

Когда погрузились в кабину глайдера, Найден спросил:

– Что мне сообщить диспетчеру? Куда летим? С какой целью?

– В столицу. Для выполнения задачи, связанной с государственными интересами. Не ИскИново это дело!

Осетру показалось, что Найден усмехнулся. Но когда император скосил на бывшего эвакуатора глаза, лицо Найдена оставалось совершенно невозмутимым.

Тот связался с диспетчерской службой и совершил все переговорные действия, связанные с обеспечением безопасности. После чего поднял глайдер в воздух.

Залитые светом Чудотворной луга и лесопарки, отделяющие Петергоф от Петрограда, стремительно уносились за корму, но Осетру казалось, что машина еле-еле ползет. Чтобы хоть как-то справиться с собственным нетерпением, он принялся прилаживать к физиономии бороду.

– Тебе идет, твое величество, – одобрил Найден, кинув взгляд на императора. – В старости будешь весьма импозантным… Где приземляемся?

Сетевой агент еще два дня назад отыскал блог княгини Стародубской в мамском сетевом сообществе столичной планеты, и Осетр знал время, когда молодая мамаша выходит гулять с ребенком, и место, где они совершают моцион.

– Поблизости от парка Челюскинцев. Это северная часть города.

– Знаю. – Найден все-таки не сдержал усмешки. – Там и в самом деле нет публичных домов…

– Перестань, я сказал!

– Уже перестал, твое величество! – Найден изобразил на физиономии испуг.

«Не слишком ли я много ему позволяю?» – подумал Осетр. И тут же забыл о Найдене, отправившись мыслями в ближайшее будущее.

Внизу потянулись кварталы Петрограда – где ажурно-воздушные, где приземистые. Город был красив, но сейчас эта красота совершенно не трогала Осетра. Им овладело какое-то лихорадочное нетерпение.

Через десять минут глайдер аккуратно приземлился у западной границы парка Челюскинцев.

Осетр напялил на голову парик.

– Тебе со мной лучше не ходить!

Найден покривился, но отчеканил:

– Как прикажешь, твое величество! Но если…

– Никаких «если»! Я пойду один!

– Как прикажешь…

Дверца дематериализовалась, и Осетр выбрался наружу.

– На сей раз точно никто не признает в твоем величестве росского императора, – сказал ему в спину Найден.

– Вот и прекрасно! – ответил Осетр. – Я и прежде не стремился себя афишировать.

«Главное, чтобы она признала, – подумал он. – А до остальных мне сейчас нет никакого дела!»

Волнение нарастало. Душа пела. Сердце в груди спотыкалось. Зато ноги несли по песчаным дорожкам, как по воздуху.

А потом Осетру вдруг показалось, что сегодня ее в парке не окажется.

Ребенок вдруг простудился – ведь дети так часто простужаются! – и она сидит дома, отменив прогулку. Нервничает, суетится вокруг детской кроватки, озабоченно разговаривает с семейным врачом…

Навалилась жуткая тоска. Та самая, из которой рождались рифмованные строчки.

 
Куда уходят люди иногда?
В какие попадают переплёты?
Их не уносят в небо звездолеты,
И не уносят в сумрак поезда…
Они уходят просто – в никуда!
 

Следующие пять строк родиться не успели – Осетр увидел ЕЕ.

Она сидела в том самом месте, о котором писала в своем блоге, на деревянной скамейке, украшенной фигурками коротконогих бородатых гномов. Но сидела не одна. Компанию ей составляли еще две женщины, и Осетр испугался, что это служанки. Однако рядом со скамейкой висели в воздухе три детские коляски, и от души отлегло.

Оставалось дождаться, пока занятые разговором мамаши распрощаются и отправятся по домам.

Осетр глянул на браслет.

Оставалось подождать десять минут – в блоге княгини Стародубской было поминутно расписано, когда она начинает и заканчивает прогулку.

Эти минуты тянулись как сто веков.

Осетр стоял за стволом толстенного дуба и ждал.

Найден, конечно, мужик хладнокровный, но ведь ответственность за императора любого лишит хладнокровия. Пусть император – и «росомаха»… Припрется, не дай бог! Эвакуатор, ржавый болт ему в котловину!

Наконец мамаши поднялись со скамейки, поцеловали друг друга в щечки, вцепились в ручки колясок и разошлись в разные стороны.

Осетр оторвался от дуба и поспешил следом за княгиней Стародубской.

Главное, только не перейти на бег. А то ведь и напугать можно. Хорошенькое возобновление отношений – испуг при неожиданной встрече! Сродни аудиенции в императорском дворце…

Впрочем, включились «росомашьи» повадки, и в быстром шаге он едва касался подошвами почвы.

В десяти шагах позади нее он остановился и негромко позвал:

– Татьяна, подождите! – И добавил: – Яна, подожди!

Она его узнала. Сразу, как только обернулась. Это было видно по глазам. И все-таки она испугалась. Нет, не незнакомца. Она испугалась давнего знакомого. Встречи, какой она никогда не ожидала. А может быть, наоборот – которой все эти долгие месяцы ждала…

Впрочем, испуг быстро обернулся неприкрытой радостью. У нее даже глаза заблестели.

– Остромирушка, – прошептала она, когда давний знакомый приблизился. – Как ты тут оказался? – И только потом поправилась: – Зачем вы пришли, ваше императорское величество?

– Молчи! – сказал он. – Послезавтра. В четыре часа дня я буду ждать тебя возле гостиницы «Скрынников». Это в Веселом Поселке. – Он назвал адрес.

Она тут же ответила:

– Я не приду. – Поперхнулась, сглотнула. – Я не приду, ваше императорское величество. Не ждите!

– Я буду ждать, – повторил он упрямо. И добавил: – Не как ваше императорское величество. Как кадет Приданников.

Он развернулся и не оглядываясь пошел прочь. Не потому что ему больше нечего было сказать. Просто он боялся одного: еще минута разговора, и он схватит ее за плечи, стиснет и покроет поцелуями это родное растерянное личико. А потом и вовсе раздерет на ней платье…

Такого бы «Остромирушку» она точно испугалась.

Он оглянулся только перед поворотом на перпендикулярную дорожку, ведущую к западному выходу из парка.

Яна уходила к северным воротам, и казалось, что антигравитационная детская коляска тащит ее на буксире.

Глава двадцать пятая

Тим Бедросо уже собирался строго спросить с ответственных лиц за отсутствие результатов в розысках матери росского императора, когда результаты наконец обозначились.

– Графиня Елена Шувалова найдена, – доложил ему Капитан Офиса Добрых Дел при очередной встрече. – Она находится в пределах Новобагдадского халифата. Планета Ибн-Джухайям в системе ОГК 512618. Это недалеко от наших границ. Графиня находится в рабстве у одного местного богача, занимается воспитанием его детей. Какие будут распоряжения?

Бедросо с трудом сдержал непрошеную улыбку. Изобразил тягостные раздумья, хотя давно уже решил, что делать с бывшей любовницей прежнего росского властителя.

– Вот что, Капитан, предстоит организовать… Необходимо выкрасть Шувалову и перевезти на территорию Ордена.

– Выкрасть? – не удержался от восклицания Милтон. – Как бы не спровоцировать военный конфликт с Халифатом!

Вершитель сверкнул глазами:

– Ну так проведите операцию так, чтобы не спровоцировать этот конфликт! Само по себе похищение вряд ли вызовет какой-либо политический резонанс. Усман Одиннадцатый ничего о Шуваловой не знает, иначе бы она уже давно оказалась в лапах его спецслужб. Думаю, очередной пиратский рейд никакого конфликта не вызовет.

– Шувалову доставить к вам?

– Ни в коем случае! Перевезти на одну из наших приграничных планет. Только не по соседству с Росской империей. И организовать должную охрану – как планеты, так и самой Шуваловой.

– Не по соседству с Росской империей? – удивился Милтон.

– Именно! – Вершитель раздраженно хлопнул ладонью по столу, в свою очередь удивляясь непонятливости Капитана.

Впрочем, Милтон ведь всего-навсего боится ответственности за возможную ошибку.

– Экипаж пиратского корабля, совершившего похищение, должен быть уничтожен? – Спецслужбист решил проявить понимание.

Но ничего он не смыслил в планах своего правителя.

– Ни в коем случае! – Вершитель допустил на физиономию легкую усмешку. – Более того, я буду совсем не против, если информация о том, что княгиня Шувалова находится на нашей территории, дойдет до росского императора.

Милтон тоже позволил себе усмехнуться.

Кажется, он начинал кое-что понимать.

– Будет исполнено, Вершитель!

– Вот-вот, исполняйте! И надеюсь, что на сей раз не будет никаких проколов. – Тон голоса Бедросо сделался угрожающим. – Не так, как получилось с любовницей Остромира на Дальнем Алеуте. Иначе…

– Будет исполнено, Вершитель! – повторил Капитан Офиса Добрых Дел. – Операция будет подготовлена и проведена самым надлежащим образом.

Милтон покинул кабинет.

А Вершитель погрузился в раздумья.

И на следующий день снова вызвал Милтона, чтобы внести в свои вчерашние распоряжения определенные коррективы.

Глава двадцать шестая

Весь следующий день после встречи с Яной Осетр изнывал от нетерпения. А потом явилось послезавтра.

Первая половина дня прошла как во сне.

Император встречался с государственными мужами, решал какие-то неотложные вопросы, отдавал некие важные распоряжения. Однако ему казалось, что время стоит на месте. Обед занял столько же времени, сколько праздничный государственный прием с танцами и пятью переменами блюд, хотя продолжался обед обычные сорок минут – во всяком случае, старинные часы, висящие на стене императорской столовой, утверждали именно это. Найден делал все крайне медлительно. Дорога от дворца до стоянки глайдеров сделалась втрое длиннее. А перелет к Веселому Поселку растянулся на межпланетное путешествие.

Наконец Найден высадил бородатого парня в квартале от гостиницы «Скрынников», получив приказ перелететь на параллельную улицу и ждать вызова не меньше часа. И даже не волноваться еще минут пятнадцать сверх того часа…

Сетевой агент утверждал, что в гостинице, за соответствующую мзду, совершенно не интересовались именами постояльцев. В том числе, разумеется, и тех, кто снимал номер на час-два.

Осетр добрался до гостиницы пешком, сунул портье нужную сумму, добавил пару бумажек сверху, застолбил за собой номер на двоих и снова выскочил на улицу.

Теперь он был абсолютно уверен, что Яна сказала позавчера правду.

Не придет она. Зачем молодой маме эти приключения? При муже, ребенке и любезных сердцу каждой хозяйки домашних хлопотах…

Конечно, всякая росская женщина была бы рада такому свиданию. Затащить в постель самого императора – это вам не легкая любовная интрижка, это судьбоносное происшествие. Подобная любовь может кормить тебя долгие годы…

Но ведь это же Яна! Она не такая! Семейная жизнь, конечно, наложила на нее отпечаток, но в душе она осталась той же девчонкой в голубом платье, которую он обнимал в теплой ночи Дивноморья, ощущая вздрагивающее тело… Если она и придет, то не ради выгоды – ради той давней любви.

Но она не придет…

Она пришла.

На ней было простенькое платье, которое никому бы и в голову не пришло принять за княжескую одежду, а замысловатую прическу она спрятала под такой же простой шляпкой.

Эдакая гувернантка, обслуживающая малолетнего дитятю из богатой семьи. Только без дитяти…

Получивший мзду портье и головы не повернул в ее сторону, радушно кивнув Осетру:

– Проходите, господин хороший!

Наверное, рассчитывал на постоянные контакты с нежадным клиентом.

И парочка бок о бок прошла в лифт.

Они начали целоваться прямо там. Осетр прижал Яну спиной к стенке, разом ощутив упругость ее пополневших грудей. Руки его стиснули ее плечи, спустились на талию, переползли на бедра.

Она вздрогнула – как тогда, на Дивноморье…

Лифт не был скоростным. Но и здание гостиницы оказалось всего лишь пятиэтажным, так что времени хватило всего на один поцелуй. А потом звякнул звоночек, извещающий о прибытии на нужный этаж, и они с сожалением оторвались друг от друга. В коридор вышли гуськом, хотя Осетру хотелось протиснуться сквозь дематериализовавшуюся дверцу в обнимку. Потом он взял Яну под руку, и они двинулись по коридору чинно, как будто встречные люди не должны были понимать, зачем эти двое здесь оказались.

И только войдя в номер, они снова вцепились друг в друга.

Однако теперь все было не так, как на Дивноморье. Ими овладела лихорадочная спешка. Они без слов срывали друг с друга одежду и не глядя бросали на пол. Потом так же, без слов, содрали с постели одеяло и ринулись на хрустящее ложе. И стали одним целым, не слыша, как поскрипывает кровать…

А потом, когда все закончилось, она погладила его по груди и прошептала:

– Остромирушка мой любимый! Я так по тебе скучала! Так скучала…

И он ей сразу поверил. Потому что и сам почувствовал, как ему было плохо все это время, с того самого приема, когда церемониймейстер провозгласил хорошо поставленным голосом: «Князь и княгиня Стародубские, ваше императорское величество!»

– Знаешь, Яночка… – сказал он, сглотнув ком в горле. – А ведь я пропал! Я просто не могу без тебя жить!

Она потерлась носом об его щеку, и он только сейчас понял, что так и не снял с физиономии маскировку.

– У тебя такая колючая борода! – восхитилась Яна.

Он рассмеялся:

– Она не настоящая.

– То-то я думаю… Император у нас вроде бы без бороды был. Но мне нравится! Очень нравится! Мне все в тебе нравится. И всегда нравилось.

А потом они лежали, прижавшись друг к другу, и он гладил ее бархатистое бедро, а она целовала его ключицу. И не осталось больше никаких слов, потому что каждым прикосновением двое влюбленных снова распаляли друг друга.

И все повторилось…

А потом между ними стало мокро.

Он оторвался от нее и испытал настоящий ужас: из ее грудей потекло молоко

– Ой, прости! – воскликнула она, и в голосе ее тоже прозвучал ужас. – Совсем забыла. Всегда помнила, а сегодня запамятовала.

В нем родилась ревность и злоба, но Яна сказала: «Ты заставил меня забыть обо всем. Даже о том, что женщина никогда не забывает!» – и ревность рассосалась, превратилась в понимание.

В конце концов, что он хотел? Чтобы, оказавшись с ним в постели, она перестала быть кормящей мамой? Так не бывает. В конце концов, она ли в том виновата?

Если бы он поменьше думал об империи, а побольше – о влюбленной в него женщине, все оказалось бы по-другому. Нет, она бы все равно стала кормящей мамой, но прижимала бы к груди его ребенка. И хрен бы с ней, с этой империей, ржавый болт ей в котловину! Империи приходят и уходят, а любимая женщина остается…

Впрочем, что случилось – то случилось. Ничего теперь не изменишь! Кому-то любимая женщина, а кому-то – империя! И нечего тут злобствовать, дружок! Сам во всем виноват!

Яна попыталась встать – видимо, хотела сделать то, что предпринимают женщины в таких случаях, но он не отпустил ее.

– Лежи, пожалуйста, – прошептал он. – Мне даже приятно.

Наверное, она поняла, что он лжет, но послушалась.

Он чувствовал, как струится по его боку теплая жидкость, которой кормятся дети, и ему снова было противно, но он сдерживал себя.

В конце концов, это не болотная жижа, в которой иногда доводится валяться «росомахам».

А потом Яна задремала у него на груди, и он был готов лежать вот так веками, понемногу привыкая к новым ощущениям и борясь с то и дело рождающейся гадливостью, но тут пробудился валяющийся на полу браслет, подав сигнал о том, что императору пришло сообщение.

Яна тут же проснулась, отодвинулась. Потом села на кровати и принялась приводить в порядок прическу.

Жизнь рушила очарование любви, безжалостно напоминая о себе.

Осетр протянул руку, поднял браслет и глянул на видеопласт.

«Час прошел, твое величество!» – сообщение было от Найдена.

Осетр нацепил браслет на запястье и подумал: «Убью гада!»

– И мне пора, – сказала Яна, натягивая трусики, схватила бюстгальтер, платье и убежала в ванную.

Словно отнимала у Осетра все то, что еще несколько мгновений назад находилось в полном его распоряжении, но больше ему не принадлежало. И никогда не будет принадлежать до конца, пока жив ее муженек.

Это была реальность, с которой требовалось смириться.

Если твоя женщина не свободна, всегда приходится смиряться с тем, что ее тело принадлежит не только тебе. Либо расставаться с нею…

И Осетр решил, что самое правильное будет – расстаться.

Это было странное ощущение. Только что он думал только о ней и не представлял себе дальнейшей жизни без нее… Но минуло мгновение, и разрыв стал неизбежным, как наступление ночи.

– Мы встретимся еще, ваше императорское величество? – спросила Яна.

– Конечно, – соврал Осетр. – Я пришлю тебе сообщение накануне.

Он с трудом скрыл гримасу недовольства: это ее «ваше императорское величество» окончательно разрушило всю прелесть встречи. Ей надо было снова сказать «Остромирушка»…

Они вышли из номера, как малознакомые люди после деловых переговоров, спустились в холл, кивнули портье и разошлись перед входом в гостиницу, отправившись каждый в свою сторону. Навсегда.

Когда Осетр уселся в кресло глайдера, Найден сказал:

– По-моему, твое величество, ты ошибся со временем. Надо было приказать мне ждать два часа.

Лицо бывшего эвакуатора украшала понимающая улыбка.

«Убью гада!» – подумал Осетр. И сказал:

– Да нет, мой друг. Ты прислал мне сообщение очень вовремя.

Улыбка мгновенно стерлась с физиономии Найдена.

Он явно что-то хотел сказать, но так и не решился, безмолвно подняв глайдер в небо над Петроградом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю