Текст книги "Полководцы Великой Отечественной. Книга 2"

Автор книги: Николай Копылов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Ефремов Михаил Григорьевич

Сражения и победы

Советский военачальник, в годы Великой Отечественной войны – командующий рядом объединений, в ходе Московской битвы – 33-й армией Западного фронта, генерал-лейтенант. Герой России (1996 г., посмертно).

Когда ставка прислала за командующим самолет, чтобы вывезти генерала из окруженной армии и спасти его жизнь, Ефремов отказался бросить солдат.

До самого конца Ефремов оружия не сложил и последний патрон истратил по назначению, выбрав между жизнью и честью – последнее.

Михаил Григорьевич Ефремов родился в городе Тарусе Калужской губернии в семье рабочего. В ноябре 1915 г. он был призван в Русскую императорскую армию, в 1916 г. окончил Телавскую школу прапорщиков, участвовал в Первой мировой войне. В 1917 г. вступил в Красную Гвардию и в составе 1-го Замоскворецкого красногвардейского отряда участвовал в Октябрьском вооруженном восстании в Москве.

С февраля 1918 г. Ефремов в рядах Красной Армии участвовал в Гражданской войне, сражался против белоказаков Краснова и Мамонтова, был ранен, лечился в воронежском госпитале. С января 1919 г. воевал на Кавказском и Южном фронтах: командовал стрелковой ротой, батальоном, полком, бригадой, затем – начальник стрелковой дивизии головного боевого участка железной дороги 11-й армии, командир и комиссар Особого отдельного корпуса, отряда бронепоездов. Участвовал в Астраханской обороне 1919 г., удерживая яростный натиск белогвардейских войск Деникина и Колчака.

Астрахань была важным стратегическим объектом Советской республики. Из Каспия по Волге шло снабжение центральных районов страны хлебом и сырьем. Очень важно было защитить железную дорогу Астрахань – Саратов от банд и отрядов белогвардейцев. Ефремову поручили командование батальоном и железнодорожным полком. К выполнению этой задачи он подошел с большой ответственностью и смекалкой.

У него под началом были кавалерийские и пехотные подразделения, артиллерийский дивизион, а также броневики. Правда, старые, которые больше ремонтировались, чем действовали. Ефремов предложил подвижные средства борьбы – бронелетучки. Он распорядился переделать обычные товарные вагоны: укрепить их дополнительными стенками, между которыми засыпать песок, а в стенах сделать специальные амбразуры для ведения пулеметного и оружейного огня.

Открытые платформы также превращали в подвижные артиллерийские батареи. Орудия устанавливали и укрепляли на специальных поворотных кругах, что позволяло вести круговой обстрел. Паровоз обкладывали мешками с песком. Представитель временного ВРК Астраханского края С. М. Киров принял и одобрил «ефремовскую выдумку». Эти бронелетучки покрасили в ярко-красный цвет – цвет настоящих бронепоездов, что дезориентировало белогвардейцев во время боев и помогло обеспечить бесперебойную работу железной дороги.

Задача обороны Астрахани была выполнена: лишила белогвардейские войска прямого взаимодействия друг с другом, что способствовало победе красных. В боях за Астрахань Ефремов был трижды ранен, но в госпиталях долго не задерживался. Вскоре его назначили начальником обороны всех дорог в полосе расположения 11-й армии. Осенью 1919 г. он стал членом РКП(б).

Не предавшему Родину и солдат. Памятник М. Г. Ефремову в Тарусе

После Астрахани Ефремов воевал на Северном Кавказе. Во всех боях вдоль железных дорог участвовали бронепоезда под его командованием, в ходе которых его отряд пополнялся хорошо оборудованными бронепоездами, отбитыми у белогвардейцев.

В 1920 г. на Кавказском фронте Ефремов участвовал в наступательной Бакинской операции совместно с силами Волжско-Каспийской флотилии и участниками восстания бакинских рабочих. Операция требовала быстроты действий во избежание поджога имевшихся запасов нефти и нефтепромыслов. Перед Ефремовым была поставлена задача: совершить стремительный и внезапный рейд и до подхода основных сил армии овладеть железнодорожной станцией Баку, парализовав деятельность правительства Азербайджана. Бронепоезда, разорвав установленные противником проволочные заграждения, двинулись вперед, несмотря на яростное сопротивление. Ефремов быстро принимал решения, и бронепоезда с боями продвигались дальше. Ни один маневр, предпринятый противником, не увенчался успехом. Последние километры до Баку красные бронепоезда шли без остановок, на предельной скорости.

Ефремов очень удачно провел Бакинскую операцию, что помогло в установлении советской власти в Азербайджане. Бакинский рейд бронепоездов – исключительно редкий и интересный в истории военного искусства маневр. За успешное проведение Бакинской операции М. Г. Ефремов был награжден орденом Красного Знамени и ценным подарком с драгоценными камнями.

С февраля 1921 г. Ефремов – командир 33-й отдельной стрелковой дивизии, с июля 1921 г. – начальник Вторых Московских командных пехотных курсов, с февраля 1924 г. – помощник командира и начальник политотдела 14-й стрелковой дивизии. С апреля 1924 г. командовал 19-й Тамбовской стрелковой дивизией, с июля 1928 г. – 18-й Ярославской стрелковой дивизией. В 1927 г. – военный советник в Китае. С марта 1931 г. – командир и военком 3-го стрелкового корпуса, с декабря 1933 г. – 12-го стрелкового корпуса. Приказом Народного комиссара обороны Союза ССР в 1935 г. Ефремову присвоено персональное военное звание «комдив». С июня

1937 г. М. Г. Ефремов поочередно командовал войсками Приволжского, Забайкальского, Орловского, Северо-Кавказского и Закавказского военных округов.

На Гражданской войне

В конце 30-х годов шла чистка командного состава армии и флота. Командующий Ленинградским военным округом П. Е. Дыбенко находился под следствием. Ефремов сменил его в Приволжском военном округе, понимая, что над ним тоже нависла угроза. Предчувствие его не обмануло, он оказался под арестом. Правда, не в застенках НКВД, а в номере гостиницы «Москва», который не имел права покидать. Два с половиной месяца домашнего ареста показались целой жизнью. Еще одной, чудовищной, мучительной, которую, впрочем, он прожил тоже вполне достойно. Не смалодушничал, никого не оговорил. Два с половиной месяца следователь задавал ему вопросы, по пять-десять раз одни и те же. То ли провоцировал Ефремова на взрыв, то ли сознательно, методично ломал его, склоняя подчиниться обстоятельствам, потому как, мол, весь ход событий, все показания обвиняемого Дыбенко сводятся к тому, что он, Ефремов, тоже участник заговора против Сталина, Родины, РККА. Но и у Ефремова было достаточно хладнокровия, твердости и убежденности в том, что вздор не может стать правдой, если даже его повторить тысячу раз.

Предварительно разобравшись в его деле, нарком обороны страны К. Е. Ворошилов, А. И. Микоян и члены военной партийной комиссии при ЦК ВКП(б) пришли к выводу: просить И. В. Сталина лично принять участие в разборе дела командующего. Допрос Ефремова провел сам Сталин. Тот убедительно и смело доказывал свою невиновность. Дело было закрыто, и обвинение с Ефремова снято.

В начале Великой Отечественной войны генерал-лейтенант Ефремов воевал в должности командующего 21-й армией Западного фронта, которая вела ожесточенные бои на Могилевском направлении. 7 августа 1941 г. он назначен командующим войсками Центрального фронта. В конце июля соединения армии приковали к себе значительные силы немецких войск и задержали их продвижение к Днепру.

В октябре 1941 г. генерал-лейтенанта Ефремова назначают командующим 33-й армией. Это назначение стало для него судьбоносным. В конце ноября 1941 г. армия Ефремова занимала оборону в условиях непосредственного соприкосновения с противником по реке Нара, испытывая недостаток сил и средств. Севернее оборонялась 5-я армия генерал-лейтенанта Говорова, а южнее – 43-я армия генерал-майора Голубева.

1 декабря 1941 г. группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала фон Бока предприняла очередную попытку фронтального прорыва к Москве в районе н.п. Апрелевка, всего в 25 км от Москвы. Целью противника было расчленить и уничтожить войска 5-й и 33-й советских армий и в дальнейшем, действуя вдоль Киевского и Минского шоссе, выйти к столице. Утром 1 декабря после сильнейшей артиллерийской и авиационной подготовки немцы начали наступление. Северо-западнее Наро-Фоминска две немецкие дивизии, используя более чем пятикратное превосходство в силах, прорвали оборону 222-й стрелковой дивизии 33-й армии и заняли ряд новых территорий.

Командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков отдал приказ М. Г. Ефремову нанести ответный удар по врагу. С целью выполнения приказа оперативной группой 33-й армии был разработан план действий по уничтожению прорвавшегося противника. В операции принимали участие около 120 танков, стрелковая бригада, полк НКВД и два лыжных батальона.

2 декабря 136-й отдельный танковый батальон и части 76-го стрелкового полка НКВД выбили немцев из Петровского, а 3 декабря при поддержке 18-й стрелковой бригады танкисты, успешно применив танковую контратаку с десантом пехоты, завершили разгром полка противника, который, понеся тяжелые потери, был вынужден отступить.

В результате операции Ефремова советские войска сорвали последнюю попытку немецких войск прорваться к Москве и вскоре начали оттеснять немцев от столицы, обеспечивая перелом в ходе боев.

В ходе начавшегося 5 декабря 1941 года контрнаступления под Москвой 33-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ефремова к 26 декабря полностью освободила Наро-Фоминск, 4 января 1942 г. – Боровск, а 19 января – Верею.

И. М. Г. Ефремов с семьей

К этому времени 33-я армия нуждалась в пополнении личным составом, техникой и боеприпасами. Однако неожиданно 17 января 1942 г. от командующего Западным фронтом генерала армии Жукова приходит приказ Ефремову наступать на Вязьму.

Это наступление части сил Западного фронта (понесших в предыдущих боях большие потери) началось 26 января. По советскому замыслу 33-я армия и силы кавкорпуса Белова должны были содействовать окружению львиной доли группы армий «Центр» во взаимодействии с ударом на Вязьму с севера Калининского фронта, в авангарде которого двигался 11-й кавалерийский корпус. Но отсутствие достаточных сил и средств, тяжелые зимние условия и, самое главное, усилившееся сопротивление немцев (получивших подкрепления) не привели к ожидаемому скорому успеху. Противник нанес сильные контрудары во фланг ударной группы генерала Ефремова, и она сама оказалась в окружении в глубоком тылу немцев.

Генерал не растерялся в этих тяжелых условиях и сумел организовать эффективное сопротивление врагу, создав круговую оборону. Шла мобилизация местного населения, работал воздушный мост на большую землю. Но время шло, силы немцев постоянно возрастали. Немецкое командование было полно решимости избавиться от жизнеспособных советских сил вблизи своих жизненно важных коммуникаций сразу после того, как сойдет снег и земля немного подсохнет. Силы ефремовцев в тот период составляли примерно 10 тыс. человек.

Первое место захоронения М. Г. Ефремова

Жуков приказал Ефремову прорываться через партизанские районы в общем направлении на Киров. Последний, считая, что путь на Киров слишком длинен для его утомленной группы, обратился по радио непосредственно в Генштаб с просьбой разрешить ему прорваться по кратчайшему пути – через реку Угру.

Несмотря на несогласие Жукова, Сталин одобрил предложение Ефремова и приказал организовать встречный удар силами фронта. Такой удар был подготовлен и осуществлен 43-й армией. Но когда до окруженной армии Ефремова оставалось не более двух километров, немцы нанесли нашим войскам тяжелые потери и вынудили перейти к обороне. Наступление 43-й армии захлебывалось в крови.

2 апреля 1942 г. немцы предложили Ефремову сдаться. Листовка-ультиматум была подписана германским Верховным командованием. В ответ на это по запросу Ефремова советская фронтовая авиация нанесла бомбовый удар по штабу немецких частей, окружавших 33-ю армию.

9 апреля Ставка Верховного главнокомандования прислала за Ефремовым самолет, чтобы вывезти генерала из окруженной армии и спасти его жизнь, однако Ефремов отказался бросить солдат. Он отправил на самолете знамена армии, чтобы они не достались врагу, а офицеру связи сказал: «Командовал войсками армии в окружении, и если случится, то и умирать буду с бойцами».

13 апреля 1942 г. штаб фронта дал 33-й армии разрешение на выход из окружения. Однако полученное разрешение запоздало – личный состав к этому времени совсем обессилел. Боеприпасы иссякли. Снег растаял, а солдаты были обуты в валенки. Разлилась Угра. К 18 апреля под личным командованием Ефремова осталось примерно 2000 человек. Лишь небольшим группам удалось прорваться на другой берег Угры и добраться до своих. При выходе из окружения генерал Ефремов получил ранение и потерял возможность идти самостоятельно. Солдаты, уважавшие и любившие командира, несли его на своих плечах.

Немцы с почестями похоронили тело мужественного военачальника за алтарем церкви Живоначальной Троицы в селе Слободка Смоленской области, в стенах которой содержали пленных. При похоронах немецкий генерал обратился к своим солдатам: «Сражайтесь за Германию так, как сражался Ефремов за свою Россию».

После освобождения местности от врагов в 1943 г. останки М. Г. Ефремова были торжественно перезахоронены в городе Вязьме на Екатерининском кладбище. В 1946 году на могиле был установлен памятник работы скульптора Е. В. Вучетича. Указом Президента Российской Федерации от 31 декабря 1996 г. «за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» генерал-лейтенанту Ефремову Михаилу Григорьевичу посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

Генерала М. Г. Ефремова сравнивают с другими генералами-современниками. Наиболее яркое и частое сравнение – с генералом А. А. Власовым. Поначалу их судьбы сложились очень похоже: оба командовали армиями, и 2-я ударная, и 33-я ушли в глубокий прорыв, затем обе были отрезаны и окружены. Однако генерал А. А. Власов сдался в плен, изменил присяге и служил вермахту, а Михаил Григорьевич Ефремов оружия не сложил и последний патрон истратил по назначению, выбрав между жизнью и честью – последнее. Вышедшие из окружения солдаты Власова оказались под подозрением (после войны на многих из них смотрели через призму предательства Власова). Смерть же Ефремова «обелила даже тех малодушных, которые дрогнули в трудную минуту и бросили своего командующего, чтобы спастись в одиночку». Вышедшие из окружения бойцы 33-й армии были награждены уже в мае 1942 г.: командиры были удостоены ордена Красного Знамени, а рядовой и начальствующий состав – орденами Красной Звезды или медалями.

М. Г. Ефремов относился к низшим чинам армейского состава без высокомерия, но и без панибратства. Был прост, требователен, отличался личной дисциплинированностью, внешней и внутренней подтянутостью и аккуратностью. Эти качества он сохранил до конца своей жизни. Ефремов отрицательно относился к любым нарушениям дисциплины и правил. Требовал, чтобы оружие всегда было в порядке, внимательно проверял, как оно хранится и в каком состоянии.

Мемориальная доска на памятнике на месте гибели М. Г. Ефремова

Как хороший наставник, он всегда поддерживал инициативных, требовательных офицеров и сержантов, особенно отличившихся в боевой и политической подготовке представлял к орденам и медалям, досрочному присвоению очередного звания, награждению ценными подарками. Особенно талантливых командиров выдвигал на ответственные должности, посылал на учебу в военные заведения. В свое время в Приволжском военном округе под началом Ефремова служили А. М. Василевский, В. Д. Соколовский, И. С. Конев, Ф. И. Голиков, которые в годы Великой Отечественной войны стали маршалами и которые, конечно, что-то почерпнули нужное из совместной службы.

Памятник М. Г. Ефремову на центральной площади города Вязьмы

В 2011 г. инициативная группа во главе с журналистом Александром Щипковым обратилась к Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу с прошением разрешить церковное отпевание М. Г. Ефремова, невозможное на общих основаниях, поскольку Михаил Ефремов покончил жизнь самоубийством. В прошении говорилось, что самоубийство генерала Михаила Ефремова не является следствием смертного греха уныния и отчаяния. Обстоятельства смерти Ефремова являются примером верности Родине, присяге и солдатам. Он погиб, выполняя воинский долг, то есть, согласно Евангелию, «положил душу свою за други своя». В сентябре 2011 г. Патриарх Кирилл дал разрешение на отпевание Михаила Ефремова, отметив в своей резолюции: «Согласен с необходимостью возродить память о героической борьбе генерала Михаила Ефремова и о его верности Родине и солдатскому братству».

Суржик Д. В., Институт всеобщей истории РАН.

Баграмян Иван Христофорович

Сражения и победы

Выдающийся советский военачальник. Маршал Советского Союза (1955), дважды Герой Советского Союза (1944 и 1977).

Звания генерал-майора, а потом и генерал-лейтенанта Баграмяну были присвоены за сражения 1941 г. Проявил полководческий талант и особо отличился при проведении Белорусской и Восточно-Прусской операций. Выделялся умением предусмотрительно и гибко реагировать на назревающие изменения обстановки.

Иван Христофорович Баграмян родился на станции Елисаветполь (ныне г. Гянджа в Азербайджане) в семье рабочего-путейца. Начальное образование получил в армянской церковно-приходской школе. До 1915 г. успел окончить железнодорожное и техническое училища, став техником-практиком.

Весной 1915 г., узнав о политике геноцида турецких властей в отношении армянского населения, добровольно пошел служить в русскую армию, оставив работу на железной дороге.

«Меня направили в 116-й запасной батальон, где в ускоренном порядке я прошел подготовку перед отправлением на фронт. При этом я отчетливо понимал, что только плечом к плечу с российским солдатом мне будет под силу сражаться с врагом. В последних числах декабря 1915 г. из нашей части был сформирован маршевый батальон, в состав которого были зачислены и мы. Батальон направлялся на Кавказский фронт», – вспоминал Иван Христофорович. Зарекомендовав себя в боях человеком храбрым и решительным, И. X. Баграмян был направлен в школу прапорщиков.

И. Баграмян в 1916 г.

В 1918 г. продолжил службу в армии, получившей независимость Армянской Республики, – в стрелковом, затем кавалерийском полках, воюя против турецких войск. Как писала белорусская газета «Знамя юности», во время массовых чисток в РККА на Баграмяна был собран компрометирующий материал как на служившего в «буржуазной армянской армии». Он был спасен лишь благодаря заступничеству члена Политбюро ВКП(б) А. И. Микояна.

«Опыт истории свидетельствует, что путь к победе тернист и с честью преодолевают его лишь те, кого окрыляют чувство патриотизма и благородство цели».

И. X. Баграмян

В 1920 г. вступил в Красную Армию и участвовал в установлении советской власти в Армении и Грузии. С 1923 г. около восьми лет командовал полком, был начальником штаба кавалерийской дивизии, начальником оперативного отдела штаба армии и военного округа. В 1924–1925 гг. проходил обучение в Высшей кавалерийской школе в Ленинграде, где в это же время учились также Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, А. И. Еременко, В. И. Чистяков и другие командиры. Из воспоминаний И. X. Баграмяна: «Все слушатели нашей группы были очень дружны, а дух соревнования только помогал в учебе, которая проходила с большим напряжением сил. Учеба нам давалась нелегко, нагрузка была очень большой. После завершения учебы я снова вернулся в свой полк».

В 1934 г. окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе. «Исключительная культурность в работе. Большая военная эрудиция. Волевой характер. Дисциплинированность безупречная» – говорилось в аттестационном деле Баграмяна. Начальник Академии Б. М. Шапошников высоко оценил выпускника: «Отличный, инициативный слушатель. Курс окончил отлично, выпускается по 1 разряду, может быть Начальником 1 (оперативного) отдела штаба кавалерийского корпуса». В 1936–1938 гг. учился в Военной академии Генштаба, которую также окончил с отличием. «Академия много дала нам, обогатила наши знания, особенно в области военного искусства. Успехи в науке были отмечены тем, что некоторые из слушателей нашей группы стали преподавателями этой же академии», – вспоминал Баграмян. Ему также предложили остаться. Два года он успешно проработал старшим преподавателем Академии Генштаба.

Но работа в академии не удовлетворяла Баграмяна, его не покидало постоянное желание получить назначение в войска. «…Как кочевника тянет в путь с насиженного места, так и меня, большую часть жизни проведшего в гуще кипучей армейской жизни с ее беспрерывными учениями и походами, неудержимо потянуло в привычную стихию», – вспоминал Иван Христофорович. Желая ускорить перевод, он написал письмо Г. К. Жукову, с которым его связывали давние товарищеские отношения: «Вся армейская служба прошла в войсках, имею страстное желание возвратиться в строй… Согласен на любую должность».

В 1940 г. полковник Баграмян получил должность начальника оперативного отдела штаба 12-й армии, затем начальника оперативного отдела штаба Киевского особого военного округа.

В должности главного оператора штаба (как называл этот пост Шапошников) Киевского особого военного округа, ставшего штабом Юго-Западного фронта, И. X. Баграмян встретил начало Великой Отечественной войны. Начальник оперативного отдела – труднейшая должность на всех ступенях армейской службы. На нем лежит ответственность за сбор и обработку данных об обстановке, планирование и подготовка предложений для принятия решений командованием, доведение до подчиненных боевых задач и контроль за их исполнением, подготовка донесений в вышестоящий штаб, информирование соседей и множество других задач. При этом операторы штаба нередко оказывались «козлами отпущения» при неудачах и поражениях.

«Мне довелось принимать самое непосредственное участие как в разработке оперативных планов округа накануне войны, так и в организации руководства боевыми действиями, которые развернулись летом 1941 года на огромной территории Советской Украины в крайне неблагоприятных для нас условиях», – писал впоследствии в своих воспоминаниях Баграмян.

Юго-Западный фронт летом 1941 г. вел тяжелые оборонительные бои на подступах к Киеву. Командующий фронтом М. П. Кирпонос поручил И. X. Баграмяну оказать помощь в организации обороны Киевского укрепленного района. Необходимо было организовать устойчивое управление всеми силами, обороняющими этот важный рубеж. В чрезвычайной ситуации Баграмян не растерялся, организованно и самоотверженно выполняя свои обязанности. Уже в то время проявились лучшие качества военачальника – основательность подхода к решению важнейших задач, проницательный ум и хорошие аналитические способности.

«Военачальник, наделенный выдающимися способностями. Он имеет опыт и командной, и штабной работы, который помогал ему с успехом решать вопросы командования войсками, а также опыт разработки плана военных действий, причем он стремится к победе самым коротким путем… Имеет твердый и стойкий характер»

А. М. Василевский

И. Баграмян и А. Василевский

За успешное выполнение служебного долга в августе 1941 г. ему присвоено звание генерал-майора. После того как войска вермахта в сентябре 1941 г. окружили советские силы, оборонявшие Киев, Кирпонос поручил Баграмяну прорываться на восток с одной из штабных групп. Генерал успешно выполнил это задание, выведя из окружения не только штабных работников, но и около 20 тыс. советских бойцов, потерявших свои части. 6 ноября 1941 г. И. X. Баграмян был удостоен ордена Красного Знамени.

После выхода из окружения Баграмян был назначен начальником оперативного управления штаба Юго-Западного фронта. В своих воспоминаниях он писал об этих днях: «Мы в штабе фронта много думали над перспективами действий наших войск. И чем глубже я анализировал обстановку, тем больше убеждался, что пассивно обороняться… равносильно гибели. Надо, обязательно надо наступать». В ноябре 1941 г. Иван Христофорович активно участвовал в разработке и проведении одной из первых наступательных операций Красной Армии, в результате которой был освобожден Ростов-на-Дону. «Наступление шло, как и предусматривалось планом, со всех сторон, – вспоминал Баграмян – С востока на соединение с войсками 9-й и 37-й армий по тонкому льду Дона спешили в Ростов части 56-й армии. Первыми ворвались на улицы города 230-й полк НКВД под командованием подполковника Демина и полк ополченцев-ростовчан во главе с директором одного из заводов Варфоломеевым. С других направлений в город вошли передовые батальоны 343-й и 347-й стрелковых дивизий. Разгорелись ожесточенные уличные бои. Наступила ночь, утро, а бои не прекращались. К концу второго дня наступления дивизии Клейста начали в панике покидать Ростов. Наши войска перешли в стремительное преследование».

Показательна характеристика, данная Ивану Христофоровичу начальником штаба фронта генералом П. И. Бодиным: «Порученное дело оперативного руководства в штабе фронта выполняет с большой ответственностью. Внимательно следит за ходом борьбы на боевых рубежах, своевременно обращая внимание командования на особенность обстановки для принятия больших и малых решений».

В декабре 1941 г. Баграмян исполнял обязанности начальника штаба ударной группы под командованием Ф. Я. Костенко, предназначенной для новой наступательной операции на северном крыле фронта против елецкой группировки противника. Группа должна была осуществить выход на коммуникации сил вермахта, прорвавшихся на южные подступы к Москве. Времени на разработку наступательной операции практически не было, к тому же штаб испытывал острую нехватку сотрудников. «Пока командными инстанциями утрясался вопрос о направлении главного удара, наш малочисленный штаб трудился не покладая рук. Вычерчивали карту, на которой наглядно отображались задачи соединений и частей на первый и последующие дни наступления, готовили боевые распоряжения войскам, составляли план разведки, набрасывали схему связи с перспективой ее дальнейшего развертывания…. Фактически на подготовку операции отводились одни сутки: вечером 4 декабря было отдано боевое распоряжение на наступление, а с утра 6 декабря оно должно уже начаться. Чтобы тщательно спланировать и обеспечить столь сложную операцию, нашему небольшому штабу, конечно, требовалось куда больше времени», – вспоминал Баграмян условия, в которых приходилось принимать быстрые, но взвешенные решения. Тем не менее спланированная операция была осуществлена и стала частью общего зимнего контрнаступления Красной Армии. Войска правого крыла Юго-Западного фронта продвинулись в целом на 80 – 100 км, освободили свыше 400 населенных пунктов, в том числе города Елец и Ефремов, захватили огромные трофеи, в итоге способствуя успехам соседних фронтов.

27 декабря 1941 г. Баграмян получил очередное воинское звание генерал-лейтенанта. Вскоре он был назначен начальником штаба Юго-Западного направления, который должен был заниматься планированием операций и оперативным руководством боевыми действиями фронтов. В конце декабря началась подготовка нового наступления на Юго-Западном и Южном фронтах по освобождению Донбасса. В результате Барвенково-Лозовской операции во второй половине января 1942 г. войска обоих фронтов продвинулись на 90 – 100 км в глубь территории, занятой противником, и образовали мощный выступ в районе Изюма, угрожая Харькову и донбасской группировке немцев. Однако поставленные задачи в ходе операции не были выполнены полностью, и над советскими войсками, далеко выдвинувшимися вперед, нависла опасность окружения противником. «Вместе с тем нельзя забывать, что речь идет о зиме 1942 года, когда опыта крупных наступательных действий у нас еще не было. Все мы тогда учились, учились в трудной обстановке, при наличии у врага превосходства как в материальных ресурсах, так и в отношении опыта ведения боевых действий в современных для того периода условиях. Такая наука не могла обойтись без ошибок и просчетов. Но мы тогда приобрели очень ценный опыт, который был использован во всех последующих наступательных операциях», – так в мемуарах оценивал Баграмян результат зимнего наступления 1942 г.

И. X. Баграмян в 1944 г.

Из письма жене 25 февраля 1942 г.: «Обо мне не беспокойся и не горюй. Я чувствую себя хорошо и бодро. С работой справляюсь. Работаю начальником штаба у маршала Тимошенко. У нас Членом Военного Совета Никита Сергеевич Хрущев. Работой моей довольны. Прошу вас, пишите почаще, ведь ваши письма для меня – большая радость».

В апреле 1942 г. Баграмян активно участвовал в подготовке весеннего наступления с занятых рубежей в направлении на Харьков. Однако из-за ошибок, допущенных как Верховным командованием, так и штабом Юго-Западного направления, германскому командованию удалось скрытно подготовить и нанести мощные фланговые удары по наступавшим советским войскам, в результате которых войска Юго-Западного фронта потерпели серьезное поражение, а противник получил хорошие стартовые возможности для продвижения далее на Кавказ и Сталинград. После начала немецкого контрудара Баграмян пытался убедить командование в необходимости прекращения наступления на Харьков, но отстоять свое мнение он не смог, и вскоре после харьковской катастрофы был снят с занимаемой должности.

Благодаря личному самообладанию и поддержке Г. К. Жукова он сумел сохранить твердость духа и стремление в полной мере реализовать на практике свой полководческий талант. В июле 1942 г. он был назначен командующим 16-й армией (которая позднее за отличия в боях была переименована в 11-ю гвардейскую). «Мысли же мои были заняты предстоящим вступлением в командование 16-й армией. Это событие радовало меня по двум причинам. Во-первых… мне хотелось перейти на любую командную работу… Во-вторых, назначение именно в 16-ю армию было для меня большой честью. Это ведь была та самая армия, соединения которой проявили столько мужества и стойкости под Шепетовкой… Затем 16-я под руководством М. Ф. Лукина прославила свои знамена в Смоленском сражении, а под командованием К. К. Рокоссовского – в битве под Москвой. Конечно, состав армии менялся, но традиции героизма, высокого понимания долга перед Родиной, несомненно, сохранялись и крепли в этом прославленном объединении», – вспоминал впоследствии И. X. Баграмян. Прежний командующий армией К. К. Рокоссовский одобрил назначение Баграмяна. «В хорошие руки попадала наша армия, и это радовало меня», – вспоминал он впоследствии в мемуарах.