Текст книги "О рабстве и свободе человека"

Автор книги: Николай Бердяев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

§

Апокалипсис связан с парадоксом времени, и в этом необычайная трудность его толкования. Да и, правду сказать, толкование символики апокалипсиса есть в значительной степени праздное занятие. Я совсем не собираюсь толковать апокалипсис, а хочу лишь поставить философскую проблему конца истории. Парадокс времени тут заключается в том, что конец истории мыслят во времени, в то время как конец истории есть конец времени, то есть конец времени исторического. Конец истории есть событие времени экзистенциального. И вместе с тем этого события нельзя мыслить вне истории. Конец истории, совершающийся в экзистенциальном времени, совершается и «по ту сторону» и «по сю сторону». Конец истории не может быть объективирован, и в этом трудность его понимания и истолкования. Все значительное, совершающееся в экзистенциальном времени, во времени историческом, представляется парадоксом. Есть два понимания апокалипсиса: понимание пассивное и понимание активное. В истории христианского сознания всегда преобладало первое понимание. Конец мира пассивно предчувствуется и ожидается, он определяется исключительно Богом, есть лишь Божий суд над миром. Или конец мира активно-творчески готовится человеком, зависит и от активности человека, то есть будет делом богочеловеческим. Пассивное ожидание конца сопровождается чувством ужаса. Активное же уготование конца есть борьба и может сопровождаться чувством победы. Апокалиптическое сознание может быть консервативным и реакционным – и часто таким бывало – и может быть революционным и творческим – и таким должно быть. Апокалиптическими предчувствиями наступающего конца мира страшно злоупотребляли. Всякая кончающаяся историческая эпоха, всякий кончающийся социальный класс легко связывают свою смерть с наступлением конца мира. Французская революция и наполеоновские войны сопровождались такими апокалиптическими настроениями. Апокалиптическими настроениями сопровождался и конец императорской России, который многие предчувствовали. Вл. Соловьёв, К. Леонтьев представляют тип пассивного апокалиптического сознания, Н. Федоров – активного апокалиптического сознания. Активное толкование апокалипсиса Н. Федоровым было гениально-дерзновенным, несмотря на то, что философия его была неудовлетворительной. Консервативное апокалиптическое сознание испытывает ужас перед гибелью того, что представляется историческими святынями. Революционно-апокалиптическое сознание активно-творчески обращено к реализации человеческой личности и к обществу, связанному с принципом личности. Активное отношение к концу истории предполагает более или менее длительный период изменения структуры сознания, духовную и социальную революцию ещё в историческом времени, которая не может совершиться одними человеческими силами, но не может совершиться и без человеческих сил, пассивным ожиданием. Излияние Духа, меняющего мир, есть активность духа и в самом человеке. Активность человека, к которой призывал Н. Федоров, есть огромный шаг вперёд в христианском сознании. Но у Н. Федорова структура сознания не меняется, он не ставит проблемы отношения субъекта к объективации. Духовная революция, подготовляющая конец, будет в значительной степени победой над иллюзиями сознания. Активный эсхатологизм есть оправдание творчества человека. Человек освобождается от власти объективации, которая его порабощала. И тогда в новом виде представляется проблема конца истории. Конец истории есть победа экзистенциального времени над временем историческим, творческой субъективности над объективацией, личности над универсально-общим, общества экзистенциального над обществом объективированным.

§

Объективация всегда подчиняет человека конечному, закрепощает его конечному и вместе с тем ввергает в перспективу количественной, математической бесконечности. Конец истории есть освобождение от власти конечного и раскрытие перспективы качественной бесконечности, то есть вечности. Активный эсхатологизм направлен против объективации и ложного отождествления воплощения с объективацией. Христианство существенно эсхатологично, революционно-эсхатологично, а не аскетично. И отрицание эсхатологического характера христианства всегда было приспособлением к условиям объективированного мира, капитуляцией перед историческим временем. Объективация порождает целый ряд иллюзий сознания, иногда консервативных и реакционных, иногда революционно-утопических. Так, проекция мировой гармонии в будущее, которую мы видим в религии прогресса, есть иллюзия сознания. Мыслится в отрезке исторического времени (будущем) то, что мыслить можно лишь в экзистенциальном времени (конец времени, исторического времени). Отсюда явилась гениальная диалектика Ивана Карамазова, предвосхищенная Белинским, о возврате билета Богу на вход в мировую гармонию. Это есть протест против объективации. Отождествление церкви с Царством Божиим, исторической идеи церкви с эсхатологической идеей Царства Божия, идущее от Бл. Августина, есть также одно из порождений иллюзии объективированного сознания. Последствием этого была не только сакрализация, но и настоящее обоготворение исторических объективации – церкви, как социального института, теократического государства, закостенелых форм быта. Истинный хилиазм, то есть надежда на наступление Царства Божия не только на небе, но и на земле, был отвергнут, но восторжествовал как бы ложный хилиазм, освятивший слишком земное и слишком человеческое, принадлежащее исключительно историческому времени. Но активно-творческие события в экзистенциальном времени будут иметь свои последствия не только на небе, но и на земле; они переворачивают историю. Иллюзии сознания, на которых покоится так называемый «объектный мир», могут быть побеждены. Творчество человека, меняющее структуру сознания, может быть не только закреплением этого мира, не только культурой, но и освобождением мира, концом истории, то есть созданием Царства Божия, не символического, а реального. Царство Божие означает не только искупление греха и возврат к первоначальной чистоте, а творение нового мира. В него войдет всякий подлинный акт человека, всякий подлинный акт освобождения. Это есть не только иной мир, это преображенный этот мир. Это освобождение природы из плена, освобождение и мира животного, за который человек отвечает. И оно начинается сейчас, в это мгновение. Достижение духовности, воля к правде и к освобождению есть уже начало иного мира. При этом нет отчужденности между творческим актом и творческим продуктом, творческий продукт находится как бы в самом творческом акте, он не экстериоризирован, самое творчество есть воплощение. Личность восстает против порабощения её общеуниверсальным, объектным, против ложных святынь, созданных объективацией, против необходимости природы, против тирании общества, но она берет на себя ответственность за судьбу всех, всей природы, всех живущих существ, всех страдающих и униженных, всего народа и всех народов. Личность переживает всю историю мира как свою историю. Человек должен восстать против рабства истории не для изоляции в самом себе, а для принятия всей истории в свою бесконечную субъективность, в которой мир есть часть человека.

Последовательное требование персонализма, додуманное до конца, есть требование конца мира и истории, не пассивное ожидание этого конца в страхе и ужасе, а активное, творческое его уготовление. Это есть радикальное изменение направления сознания, освобождение от иллюзий сознания, принявших форму объективных реальностей. Победа над объективацией и есть именно победа реализма над иллюзионизмом, над символизмом, выдающим себя за реализм. Это есть также освобождение от кошмарной иллюзии вечных адских мук, держащей человека в рабстве, преодоление ложной объективации ада, ложного дуализма ада и рая, который целиком принадлежит времени объективированному. Путь человека лежит через страдание, крест и смерть, но он идет к воскресению. Только всеобщее воскресение всего живущего и жившего примиряет с мировым процессом. Воскресение означает победу над временем, изменение не только будущего, но и прошлого. В космическом и историческом времени это невозможно, но это возможно во времени экзистенциальном. В этом смысл явления Искупителя и Воскресителя. Великую честь человеку делает невозможность примириться с тлением и смертью, с окончательным исчезновением и самого себя, и всякого существа в прошлом, настоящем и будущем. Все, что не вечно, непереносимо; все ценное в жизни, если оно не вечно, теряет свою ценность. Но во времени космическом и историческом, в природе и истории все приходит, все исчезает. Поэтому время это должно кончиться. Времени больше не будет. Рабство человека у времени, у необходимости, у смерти, у иллюзий сознания исчезнет. Все войдет в подлинную реальность субъективности и духовности, в божественную или, вернее, богочеловеческую жизнь. Но предстоит суровая борьба, требующая жертв и страданий. Другого пути нет. Царство Божие не достигается одним созерцанием. Пруст, который мучительно переживал проблему уходящего времени, хотел обратить время, воскресить прошлое путем творчески-художественной памяти, путем пассивного эстетического созерцания. Это была иллюзия, хотя и имеющая связь с глубокой темой H. Федоров хотел победить смерть, обратить время, изменить прошлое путем «общего дела» активного воскрешения Это была великая и христианская идея, но она не была достаточно связана с проблемой личности и свободы, с проблемой победы сознания над объективацией. Рабство человека и есть его падшесть, его грех. Эта падшесть имеет свою структуру сознания, она побеждается не только покаянием и искуплением греха, но активностью всех творческих сил человека. Когда человек сделает то, к чему он призван, тогда лишь будет второе явление Христа, тогда будет новое небо и новая земля, будет царство свободы.