Текст книги "Памятная прогулка (ЛП)"

Автор книги: Николас Спаркс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

«Разве никто не согласился?»

Но действительно не было никого еще, и я знал это. Из-за требования Хегберта, чтобы только старшеклассники играли в пьесе, все зашло в тупик в этом году. Было приблизительно пятьдесят старшеклассников парней в средней школе, двадцать два из которых были в футбольной команде, и находились в разъездах, борясь за звание чемпиона штата, и ни один из них не будет иметь время, чтобы пойти на репетиции. Из приблизительно тридцати оставшихся, больше чем половина была в оркестре, и после уроков у них были репетиции. Быстрый подсчет показал, что была дюжина других, которые возможно могли сыграть эту роль.

Теперь, я не хотел играть в пьесе вообще, и не только потому, что я ясно понял, что драма была самым скучным кружком, когда-либо изобретаемым. Дело было в том, что я уже приглашал Джейми на танцы, и с нею как с ангелом, я просто не могу перенести мысль, что должен буду проводить каждый день с нею в течение следующего месяца или около этого. Быть замеченным с нею однажды было достаточно плохо…, но быть замеченным с нею каждый день? Что сказали бы мои друзья?

Но я видел, что это было действительно важно для нее. Просто факт того, что она просила об услуге, ясно давал понять это. Джейми никогда не просила ни у кого об услуге. Думаю, глубоко в душе она подозревала, что никто никогда не сделает ей одолжение из-за того, кем она была. И все это наводило на меня грусть.

«Как насчет Джефа Бенджерта? Он мог бы сделать это», предложил я.

Джейми покачала головой. «Он не может. Заболел его отец, и он должен работать в магазине после школы, пока его отец не выздоровеет».

«А как насчет Дарена Вуда?»

«Он сломал руку на прошлой неделе, поскользнувшись на лодке. Его рука на перевязи».

«Неужели? Я и не знал этого», сказал я, останавливаясь, но Джейми поняла, к чему я клонил.

«Я молилась об этом, Лендон», сказала она просто, и вздохнула во второй раз. «Я действительно хотела бы, чтобы эта пьеса была особенной в этом году, не для меня, а из-за моего отца. Я хочу, чтобы её постановка была наилучшей, чем когда-либо. Я знаю, как много будет значить для него видеть, что я буду ангелом, потому что эта пьеса напоминает ему о моей матери…» Она сделала паузу, собираясь с мыслями. «Было бы ужасно, если бы пьеса была неудачей в этом году, тем более, когда я буду участвовать в ней».

Она остановилась снова перед тем, как продолжить, ее голос стал более эмоциональным, когда она продолжила.

«Я знаю, что Эдди приложил бы все усилия, которые сможет, я верю в это. И меня не смущает то, что он будет играть в пьесе со мной, это правда. Фактически, он – очень хороший человек, но он сказал мне, что он хотел бы пересмотреть свое решение по поводу пьесы. Иногда люди в школе могут быть такие… такие… жестокие, и я не хочу, чтобы Эдди был травмирован. Но…» Она глубоко вздохнула, «но реальная причина, из-за которой я прошу, – мой отец. Он – такой хороший человек, Лендон. Если люди высмеивают его память о моей матери, в то время как я играю роль… да, это разбило бы мое сердце. И с Эдди и со мной… Ты знаешь, что сказали бы люди».

Я кивал, зажав губы вместе, зная, что я и буду одним из тех людей, о которых она говорила. Фактически, я уже был. Джейми и Эдди, динамический дуэт, мы назвали их после того, как мисс Гарбер объявила, что они будут играть главные роли. Сам факт того, что именно я запустил это, заставило меня чувствовать себя ужасно, боль приступила к моему животу.

Она выправилась немного на стуле и грустно смотрела на меня, как будто она уже знала, что я собирался сказать нет. Я полагаю, что она и не знала, как я чувствовал себя. Она продолжила.

«Я знаю, что испытания – всегда были частью плана Господа, но я не хочу полагать, что Господь будет жестоким, особенно к моему отцу. Он посвящает свою жизнь Богу, проповедуя в общине. И он уже потерял свою жену и должен был воспитать меня самостоятельно. И я люблю его за это так сильно…»

Джейми отвернулась, но я мог видеть слезы в ее глазах. Это был первый раз, когда я видел, что она плачет. Я думаю, что часть меня, также, хотела плакать.

«Я не прошу, чтобы ты сделал это для меня», сказала она мягко, «и если ты скажешь – нет, то я все еще буду молиться о тебе. Я обещаю. Но если бы ты хотел сделать что-то хорошее для замечательного человека, который так много значит для меня… Ты подумаешь об этом?»

Ее глаза были похожи на глаза кокер-спаниеля, который только что запачкал коврик. Я посмотрел под ноги.

«Я не буду об этом думать», сказал я, наконец. «Я сделаю это».

У меня действительно не было выбора, не так ли?

Глава пятая

На следующий день я поговорил с мисс Гарбер, прошел прослушивание, и получил роль. Эдди, между прочим, не был расстроен вообще. Фактически, я мог сказать, что он чувствовал облегчение насчет этого. Когда мисс Гарбер спросила его, позволит ли он мне играть роль Тома Торнтона, его лицо тут же расслабилось, и один его глаз приоткрылся. «Д-д-да, а-а-абсолютно», сказал он, заикаясь. «Я я я по-по-понимаю». Потребовалось фактически десять секунд, чтобы он смог сказать эти слова.

Из-за его великодушия, мисс Гарбер дала ему роль бродяги, и мы знали, что он сыграет её на пять балов. Понимаете, бродяга был полностью немой, но ангел всегда знал, о чем он думал. Однажды в пьесе она должна была сказать немому бродяге, что Бог всегда видит его, потому что Он особенно беспокоится о бедных и угнетённых. Это было подсказкой для аудитории, что её послали с небес. Как я и сказал, Хегберт хотел, чтобы было ясно, кто предложит выкуп и спасение, и это, конечно, не было несколько хрупких духов, которые прибыли ниоткуда.

Репетиции начались на следующей неделе, и мы репетировали в классной комнате, потому что Театр не откроется для нас, пока мы не устраним все «маленькие дефекты» из нашей игры. Под маленькими дефектами, я подразумеваю наше умение случайно сбивать опоры. Опоры были сделаны Тоби Бушем приблизительно пятнадцать лет назад, когда пьеса была только написана. Он был своего рода бродячим мастером, который сделал несколько проектов для Театра в прошлом. Бродячим мастером он был потому, что пил пиво целый день во время работы, и примерно до двух часов или около того он просто летал. Думаю, что он не мог смотреть прямо, потому что, по крайней мере, один раз в день случайно бил себя молотком по пальцам. Всякий раз, когда это случалось, он бросал молоток и подпрыгивал, держась за пальцы, проклиная каждого от своей матери до дьявола. Когда он, наконец, успокаивался, он пил пиво, чтобы успокоить боль перед возвращением к работе. Его суставы пальцев были размером с грецкий орех, постоянно раздутых от битья, и никто не хотел нанимать его на постоянную работу. Единственная причина, по которой Хегберт нанял его, была та, что он был вне конкуренции, предлагая самую низкую цену в городе.

Но Хегберт не позволял пить или проклинать, и Тоби действительно не знал, как работать в таких строгих условиях. В результате, работа была сделана неряшливо, хотя сразу это не было очевидно. После нескольких лет опоры начали разваливаться, и Хегберт решил сам починить их. Но в то время как Хегберт был способен цитировать Библию, он не был слишком хорош в забивании гвоздей; опоры согнулись и ржавые гвозди торчали в фанере во многих местах, так что мы должны были быть осторожными и ходить в безопасных местах. Если бы мы сбились с правильного пути, мы или порезались бы, или свалили бы опоры, что причинило бы вред полу сцены из-за торчащих гвоздей. После нескольких лет сцену Театра нужно было переделать, и хотя дирекция театра не могла закрыть свои двери для Хегберта, с ним был заключен договор о более осторожном отношении к Театру в будущем. Это подразумевало также, что мы должны были репетировать в классной комнате, пока не удалим «маленькие дефекты».

К счастью Хегберт не был вовлечен в постановку пьесы, из-за всех своих обязанностей священника. Эта роль выпала мисс Гарбер, и первая вещь, которую она нам сказала – было выучить свои роли настолько быстро насколько возможно. У нас не было так много времени, как обычно выделялось для репетиций, потому что День Благодарения выпадал на последний день ноября, и Хегберт не хотел, чтобы пьесу сыграли слишком близко к Рождеству, чтобы не столкнуться «с её истинным значением». По этому у нас оставалось только три недели, чтобы поставить пьесу, что было приблизительно неделей короче, чем обычно.

Репетиции начались в третьем часу, и Джейми уже знала свою роль в первый день, что действительно не удивляло. Более удивительным было то, что она полностью знала мою роль так же, как и всех остальных. Мы репетировали на сцене, она делала это без сценария, а я смотрел вниз на кучу страниц, пробуя выяснить какой будет моя следующая реплика, и всякий раз, когда я искал слова, у неё блестели глаза, как будто ждали появления неопалимой купины или что-то в этом роде. Единственные реплики, которые я знал – были репликами немого бродяги, по крайней мере, в тот первый день, и поэтому я начал завидовать Эдди. Предстояло много потрудиться, и это не было тем, что я ожидал, когда записывался в класс.

Мои благородные чувства об участии в пьесе остыли ко второму дню репетиций. Даже притом, что я знал, что поступал правильно, мои друзья не понимали это вообще, и они издевались надо мной, как только узнали. «Что ты творишь?» спросил Эрик, когда он узнал об этом. «Ты играешь пьесу с Джейми Саливан? Ты безумен или просто глуп?» Я бормотал, что имел серьезное основание, но он не слушал, и сказал всем вокруг, что я влюбился в нее без памяти. Конечно, я отрицал, но это заставило их убедиться в своей правоте, и они смеялись еще громче и рассказали всем остальным, с кем встречались. Вещи становились невыносимее – во время ленча, Салли говорила, что я размышляю о помолвке. Но я думаю, что Салли ревновала. Она влюбилась в меня без памяти, и чувство, возможно, было бы взаимно, если бы не факт, что она имела стеклянный глаз, а это я не мог проигнорировать. Ее плохой глаз напомнил мне глаз искусственной совы в липкой антикварной лавке, и честно говоря, это заставляло меня нервничать.

Я начал снова обижаться на Джейми. Я знаю, что это не была ее ошибка, но я поступал так из-за Хегберта, из-за истории с танцами, когда я чувствовал себя нежеланным в его доме. Я начал ошибаться в репликах на классных репетициях в течение следующих нескольких дней, даже не пытаясь выучить их, и иногда выдавал шутку или две, над которыми смеялись все, кроме Джейми и мисс Гарбер. После окончания репетиции, я направлялся домой, чтобы забыть о пьесе, оставляя сценарий в классе. Я шутил с моими друзьями о странных вещах, что делала Джейми, и говорил выдумки о том, какой была мисс Гарбер, которая вынудила меня на всё это.

Джейми, тем не менее, не собиралась позволить мне так просто уйти. Нет, она достала меня именно там, где было больнее всего, ударяя по моему эго.

Я был с Эриком в субботу ночью после третьего государственного чемпионата Бьюфорта по футболу, спустя приблизительно неделю после начала репетиций. Мы гуляли по береговой линии возле кафе «Сесиль», жуя бутерброды и наблюдая за людьми в автомобилях, когда я увидел, что Джейми спускалась вниз по улице. Она была все еще на расстоянии ста ярдов, поворачивая головой по сторонам, нося всё тот же старый коричневый свитер и держа Библию в руке. Должно быть, было девять часов или около того, и для неё уже было довольно поздно совершать вечернюю прогулку, особенно в этой части города. Я повернулся к ней спиной и натянул воротник на жакете, но даже Маргарет, – которая вместо мозгов имела банановый пудинг, – смогла сообразить, кого искала Джейми.

«Лендон, твоя подруга здесь».

«Она – не моя подруга», сказал я. «У меня нет подруги».

«Тогда твоя невеста».

Думаю, что с Салли она тоже говорила.

«Я не помолвлен – заминайте разговоры».

Я быстро посмотрел через плечо, пытаясь выяснить – определила ли она меня, и мне показалось, что так оно и было. Она шла к нам. Я не подавал виду.

«Она на подходе», сказала Маргарет, и захихикала.

«Вижу» сказал я.

Двадцать секунд спустя она снова сказала это же.

«Вот она почти пришла». Говорю Вам, она была быстра.

«Я знаю» сказал я, заскрежетав зубами. Если бы не её ноги, она могла свести Вас с ума, почти также как и Джейми.

Я быстро оглянулся снова, и на сей раз, Джейми знала, что я увидел ее, и она улыбнулась и помахала мне рукой. Я отвернулся, и через мгновение она уже стояла около меня.

«Привет, Лендон», сказала она мне, забывая о моем презрении. «Привет Эрик, Маргарет…». Она поздоровалась со всеми. Каждый бормотал ей «привет» и старался не уставиться на Библию.

Эрик переместил руку, держащую пиво, за спину, так чтобы она не увидела его. Джейми могла заставить даже Эрика чувствовать себя виновным, если она находилась рядом. Было время, когда они были соседями, и Эрик разговаривал с ней прежде. У неё за спиной он назвал ее «Леди Спасения», очевидно ссылаясь на Армию спасения. «Она была бы бригадным генералом», любил он говорить. Но когда она стояла прямо перед ним, всё было по-другому. Он считал, что она была близка к Богу, и не хотел быть в её плохом расположении.

«Как дела, Эрик? Я не видела тебя очень давно». Она сказала это, как будто они были хорошими знакомыми.

Он переместился с ноги на ногу и посмотрел на свои ботинки – на его лице присутствовал, знакомый для всех, виновный взгляд.

«Ну, последнее время я не был в церкви», сказал он.

Джейми улыбнулась своей блестящей улыбкой. «Ничего страшного, я полагаю, что это не становится пока привычкой или что-то наподобие этого».

«Нет, не становится».

Теперь, когда я знал об исповеди – это когда католики находятся за ширмой и говорят священнику обо всех своих грехах – и это же случалось с Эриком, когда он был рядом с Джейми. В течение секунды я думал, что он собирался называть её «госпожой».

«Хочешь пиво?» спросила Маргарет. Я думаю, что она пробовала показаться забавной, но никто не засмеялся.

Джейми переместила руку на волосы, мягко потягивая за узел. «О… нет, действительно… спасибо».

Она посмотрела прямо на меня сияющим взглядом, и я понял, что попал в неприятности. Я думал, что она собиралась попросить меня отойти с ней в сторону, и честно говоря, так было бы даже лучше, но думаю, что это не было в ее планах.

«Ты очень хорошо потрудился на репетициях в эту неделю», сказала она мне. «Я знаю, что у тебя очень много реплик, которые надо выучить, но уверена, что ты очень скоро справишься с ними. Хотела также поблагодарить тебя за твое старание. Ты – настоящий человек».

«Благодарю», сказал я, чувствуя покалывание в своем животе. Я пробовал быть спокойным, но все мои друзья смотрели прямо на меня, внезапно задаваясь вопросом, говорил ли я им правду о мисс Гарбер, и вынуждала ли она меня к игре в пьесе. Я надеялся, что они не обратили на это внимания.

«Друзья должны гордиться тобой», добавила Джейми.

«О, так и есть», сказал Эрик, злорадствуя. «Очень гордимся. Он – хороший парень, этот Лендон, такой старательный».

О нет.

Джейми улыбнулась ему, затем повернулась ко мне снова, лицо её излучало радость. «Я также хотела сказать тебе, что, если нуждаешься в помощи, приходи в любое время. Мы можем сидеть на крыльце, как и прежде, и репетировать твои реплики, если будет необходимость».

Я видел, как Эрик обращаясь к Маргарет перекривлял слова «как и прежде». Было не очень радостно. К этому моменту боль в моем животе стала ужасной.

«Ну», пробормотал я, думая о том, как выпутаться с данной ситуации. «Я могу изучить их дома».

«Ну, иногда лучше изучать свою роль вместе с другим человеком, Лендон», предложил Эрик.

Говорю Вам, что он навязывал мне это, даже притом, что он был моим другом.

«Нет, действительно», сказал я ему, «я изучу реплики самостоятельно».

«Возможно», сказал Эрик, улыбаясь, «Вы вдвоем должны попрактиковаться перед сиротами, как только у вас будет немного лучше получаться. Что-то вроде генеральной репетиции, понимаете? Уверен, что они оценят это».

Вы бы видели, как Джейми изменилась при упоминании о сиротах. Каждый знал, что это была её кнопка. «Ты так думаешь?» спросила она.

Эрик убедительно кивал. «Уверен. Это идея Лендона, но я знаю, что, если бы я был сиротой, мне бы понравилось, даже если б это было вымыслом».

«Я думаю также», вмешалась Маргарет.

Пока они говорили, единственная вещь, о которой я мог думать, была та сцена из Юлия Цезаря, когда Брутус вонзает кинжал ему в спину. Et tu, Eric?

«Это была идея Лендона?» спросила она, двигая бровями. Она посмотрела на меня, и могу сказать, что она до сих пор размышляла над этим.

Но Эрик не собирался позволить мне так легко отделаться. Теперь, когда он накинул на мою шею удавку, единственная вещь, которую ему оставалось сделать – выбить стул из-под моих ног. «Ты ведь не против сделать это, Лендон?» сказал он. «Я имею в виду помощь сиротам».

Было не так то просто ответить «Нет», не так ли?

«Конечно», сказал я, задерживая дыхание, уставившись на моего лучшего друга. Эрик, несмотря на то, что был на курсах коррекции здоровья, сильно не исправился.

«Ну, тогда, все улажено. Конечно, если это устроит тебя, Джейми», сладко улыбаясь, сказал он.

«Ну… да, думаю, что я должна буду поговорить с мисс Гарбер и директором приюта, и если они дадут положительный ответ, то это была бы прекрасная идея».

И все произошедшее действительно радовало её.

Поражение.

На следующий день я потратил четырнадцать часов, запоминая свои реплики, проклиная друзей, и задаваясь вопросом, как моя жизнь вышла из-под контроля. Мой выпускной год, конечно, начался не так плохо, как я думал, но если я должен был сыграть перед группой сирот, то, конечно, не хотел бы выглядеть идиотом.

Глава шестая

Первое, что мы сделали – переговорили с мисс Гарбер о наших планах относительно сирот, и ей идея показалась изумительной. «Изумительно» было её любимым словом, после него было слово, которым она приветствовала Вас – «Привееееет». В понедельник, когда она увидела, что я знал все свои реплики, она сказала, «Изумительно!» и в течение следующих двух часов всякий раз, когда я заканчивал речь, она снова повторяла это же. К концу репетиции, я слышал данное слово приблизительно четыре в бесконечной степени раз.

Но мисс Гарбер фактически продвинула нашу идею дальше. Она сказала классу, что мы собирались сделать, и спросила, будут ли другие члены пьесы репетировать свои роли так, чтобы сироты могли действительно насладиться представлением. Она спросила так, что выбора на самом деле и не было, и высматривала, кто бы кивнул в знак согласия, чтобы всё выглядело официально. Никто и бровью не повёл, кроме Эдди. Так или иначе, в тот самый момент он вдохнул какую-то гадость, и серьёзно чихнул. Гадость вылетела через нос, пролетела стол, и приземлилась на пол рядом с ногой Нормы Джинс. Она соскочила со стула и громко закричала, а люди сидевшие рядом выкрикнули – «Фее… нахал!» Остальная часть класса начала глядеть по сторонам, вытягивая свои шеи, пробуя увидеть произошедшее, и в течение следующих десяти секунд было полное столпотворение в классной комнате. Мисс Гарбер это и было нужно.

«Изумительно», сказала она, закрывая обсуждение.

Джейми, тем временем, пребывала в возбуждении относительно постановки пьесы для сирот. Во время перерыва репетиций она потянула меня в сторону и поблагодарила меня за то, что я думал о сиротах. «Знаешь», сказала она почти законспирировано, «я думала, что бы сделать для приюта в этом году. Я молилась об этом в течение многих месяцев, потому что хочу, чтобы это Рождество было наиболее особенным из всех».

«А почему это Рождество настолько важно?» спросил я, и она терпеливо улыбнулась, как будто я задал вопрос, который не имел смысла.

«Так нужно» ответила она без усилия.

Следующим шагом было обсудить всё это с господином Дженкинсом, директором приюта. До этого я никогда не встречал Дженкинса, так как приют находился в Морхед Сити, который был с другой стороны моста от Бьюфорта, и у меня никогда не было причин идти туда. Когда на следующий день Джейми удивила меня новостью, что мы встречаемся с ним позже тем вечером, я был взволнован, так как не был достаточно хорошо одет. Понимаю, что это был всего лишь приют, но я хотел произвести хорошее впечатление. Даже притом, что я не был настолько взволнован из-за этого, как Джейми (да и никто не был), я также не хотел быть расцененным как человек, кто разрушил Рождество для сирот.

Прежде, чем мы пошли в приют на встречу, мы должны были зайти ко мне, чтобы взять автомобиль моей мамы, и дома я планировал переодеться во что-то более подходящее. Прогулка забрала приблизительно минут десять, и Джейми не успела много сказать по пути, по крайней мере, пока мы не добрались до моих окрестностей. Дома вокруг моего были большими и хорошо сохранились, и она спросила, кто там жил и какого возраста были здания. Я ответил на ее вопросы без раздумья, но когда я открыл дверь моего дома, я внезапно понял, насколько этот мир отличался от её мира. Она имела потрясенное выражение лица, когда осматривала гостиную комнату.

Без сомнения это был самый фантастический дом, в котором она когда-либо была. Мгновение спустя я видел, как её глаза путешествовали по картинам, которые украшали стены. К слову, это были мои предки. Как и у многих южных семейств, мое полное происхождение можно было проследить в дюжине лиц, которые были развешаны по стенам. Она уставилась на них, как по мне, ища сходство, затем направила своё внимание на мебель, которая все еще выглядела фактически новой, даже после двадцати лет. Мебель была ручной работы, собрана или вырезана из красного дерева и вишни, и спроектирована индивидуально для каждой комнаты. Должен признать, дом был приятен на вид, но не был тем, о чем бы я действительно думал. Как по мне, это был всего лишь дом. Моей любимой частью дома было окно в моей комнате, через которое можно было пробраться на веранду этажом выше. И это служило моим шлюзом спасения.

Я показал ей дом, устроив быстрый тур по гостиной, библиотеке, рабочему кабинету, и комнате семейства, и глаза Джейми становились шире с каждой новой комнатой. Моя мама была на солнечном балконе, читая, потягивала мятный джулеп (прим. напиток из виски/коньяка с водой, сахаром, льдом и мятой), и услышала, как мы ходили вокруг. Она зашла в дом, чтобы сказать привет.

Я уже говорил Вам, что каждый взрослый в городе обожал Джейми, и моя мама не была исключением. Даже при том, что Хегберт всегда в своих проповедях упоминал мою семью, моя мама никогда не держала зла на Джейми, из-за того, насколько она была мила. Пока они говорили, я был наверху, ища в шкафу чистую рубашку и галстук.

В то время мальчики надевали галстуки, особенно когда они встречались с очень важной персоной. Когда я спустился вниз по лестнице полностью одетый, Джейми уже сказала моей маме о нашем плане.

«Это – замечательная идея», сказала Джейми, сияюще улыбаясь ко мне. «У Лендона действительно большое сердце».

Моя мама – после того, как удостоверилась, что поняла Джейми правильно – с поднятыми бровями повернулась ко мне. Она уставилась на меня, как будто я был чужестранцем.

«Значит, это была твоя идея?» спросила моя мама. Как и каждый в городе, она знала, что Джейми не обманывает.

Я кашлянул, думая об Эрике, и о том, что я хотел сделать ему. К слову, в мыслях присутствовали меласса и огненные муравьи.

«Вроде того», сказал я.

«Поразительно». Это было единственное слово, которое она смогла произнести. Она не знала детали, но она знала, что меня должны были загипнотизировать, чтобы что-то подобное произошло. Матери всегда понимают такие дела, и я мог видеть, что она тщательно присматривалась ко мне и пробовала понять происходящее. Чтобы избежать ее любознательного пристального взгляда, я посмотрел на свои часы, притворился удивленным, и небрежно напомнил Джейми, что мы должны идти. Моя мама достала ключи от автомобиля со своего бумажника и вручила их мне, все еще бегло смотря на меня, пока мы не скрылись за дверью. Я вдохнул с облегчением, воображая, что я так или иначе покончил со всем этим, но пока я шел с Джейми к автомобилю, я снова услышал голос моей матери.

«Приходи в любое время, Джейми!» крикнула моя мама. «Ты всегда здесь желанный гость».

Даже матери иногда могли навязать Вам такие вещи.

Сев в автомобиль, я все еще качал головой.

«Твоя мать замечательная леди», сказала Джейми.

Я завел двигатель. «Да», сказал я, «наверное».

«И ваш дом красив».

«Угу».

«Ты должен считать себя благословенным».

«О», сказал я, «так и есть. Я – фактически самый удачливый парень из ныне живущих».

Так или иначе, она не уловила саркастический тон моего голоса.

Уже стало темнеть, когда мы добрались до приюта. Мы прибыли на несколько минут раньше. Директор разговаривал по телефону. Это был важный звонок, и он не мог встретиться с нами сразу же, так что мы устроились поудобней. Мы ждали на скамье в прихожей возле его двери, когда Джейми обратилась ко мне. Ее Библия была на коленях. Полагаю, что она нуждалась в поддержке, но, с другой стороны, возможно, это была уже привычка.

«Ты сегодня хорошо потрудился», сказала она. «Я насчет твоих реплик».

«Благодарю», сказал я, чувствуя себя гордым и угнетённым в то же самое время. «Тем не менее, я все еще не выработал интонацию». На крыльце у нас не было возможности попрактиковаться, и я надеялся, что она этого и не предложит.

«У тебя получится. Как только ты будешь знать все слова реплик».

«Надеюсь».

Джейми улыбнулась, и через мгновение она изменила тему, сбивая меня с мысли. «Ты когда-либо думал о будущем, Лендон?» спросила она.

Я был поражен ее вопросом, потому что он звучал… так обыденно.

«Да, несомненно» осторожно ответил я.

«И что ты хочешь сделать со своей жизнью?»

Я пожал плечами, немного опасаясь того, куда она клонила. «Пока не знаю. Еще не думал об этом. Я собираюсь в университет Северной Каролины следующей осенью, по крайней мере, надеюсь на это. Но сначала, я должен туда поступить».

«Ты поступишь», сказала она.

«Откуда ты знаешь?»

«Поскольку я также молился и об этом».

Когда она это сказала, я подумал, что мы втягиваемся в дискуссию о силе молитвы и веры, но Джейми еще раз выбила меня из седла.

«Ну а после колледжа? Что бы ты хотел сделать?»

«Я не знаю», сказал я, пожимая плечами. «Возможно, я буду одноруким дровосеком».

Она не посчитала это смешным.

«Я думаю, что ты должен стать священником», сказала она серьезно. «Я считаю, что ты хорошо ладишь с людьми, и они уважали бы то, что ты скажешь».

Хотя концепция была абсолютно нелепа, но я знал, что она сказала это от чистого сердца, и она предназначала сказанное как комплимент.

«Благодарю», сказал я. «Я не знаю, поступлю ли я так, но я уверен, что найду кое-что подходящее». Спустя мгновение я понял, что беседа остановилась, и теперь была моя очередь задать вопрос.

«А как насчет тебя? Что бы ты хотела сделать в будущем?»

Джейми отвернулась, и стала пристально вглядываться в даль, заставляя меня задаться вопросом, о чём же она думала, но данная ситуация исчезло почти так же быстро, как и началась.

«Я хочу выйти замуж», сказала она спокойно. «И когда это произойдет, я хочу, чтобы мой отец вел меня к венцу, и хочу, чтобы там были все с кем я знакома. Я хочу, чтобы церковь была переполнена людьми».

«И это все?» Хотя я не был склонен к идее относительно брака, казалось глупым надеяться на это, как на цель своей жизни.

«Да», сказала она. «Это – все, что я хочу».

То как она ответила, заставило меня подозревать, что она думала закончить так же, как и мисс Гарбер. Я пробовал улучшить её настроение, даже притом, что все это еще казалось мне глупым.

«Ну, ты выйдешь замуж когда-нибудь. Встретишь парня, у вас будут хорошие отношения, и он попросит тебя выйти за него. И я уверен, что твой отец будет счастлив вести тебя к венцу».

Я не упомянул только часть о наличии большой толпы в церкви. Это была единая вещь, которую я не мог даже представить.

Джейми обдумала тщательно мой ответ, взвешивая то, как я об этом сказал, хотя я не знал почему.

«Надеюсь, что так и будет», сказала она, наконец.

Я был уверен, что она не хотела больше об этом говорить, не спрашивайте меня о деталях, так что я сменил тему.

«Так, как долго ты ходишь в приют?» спросил я, поддерживая разговор.

«Семь лет. Мне было десять лет, когда я пришла в первый раз. Я была моложе, чем многие из этих сирот».

«Ты от этого получаешь удовольствие, или это заставляет тебя грустить?»

«И то и другое. Некоторые из присутствующих здесь детей пережили действительно ужасные ситуации. Вполне достаточно, чтобы разбить твое сердце, когда ты слышишь об этом. Но когда они видят, что ты пришел с некоторыми книгами из библиотеки или с новой игрой, чтобы поиграть в неё, их улыбки изгоняют всю печаль. Это – самые лучшие моменты, которые можно испытать в жизни».

Она фактически пылала, когда говорила. Хотя она не говорила в таком тоне, чтобы я почувствовал себя виновным, но именно так я себя и чувствовал. Это была одна из причин, из-за которой было очень трудно выносить ее, но к тому времени я понял, что это было справедливо. Она могла крутить Вами в любом направлении, но это были нужные уроки для меня.

В тот момент, мистер Дженкинс открыл дверь и предложил нам войти. Офис был очень похож на комнату больницы, с черно-белым плиточным полом, белыми стенами и потолками, металлический шкаф с выдвижными ящиками стоял возле стены. Там где обычно была кровать, стоял металлический стол, который выглядел так, словно только что сошел с конвейера. Потрясало то, что в офисе отсутствовали личные вещи. Не было ни единой фотографии, ничего.

Джейми представила меня, и я пожал руку мистера Дженкинса. После того, как мы сели, говорила большую часть времени Джейми. Они были старыми друзьями, Вы бы это сразу увидели, и мистер Дженкинс тепло обнял её, как только она вошла. После разглаживания своей юбки, Джейми объяснила наш план. Мистер Дженкинс видел пьесу несколько лет назад, и он точно знал, о чем она хотела рассказать, как только она начала. Но даже притом, что мистер Дженкинс очень любил Джейми и знал, что она не имела в виду ничего плохого, он не считал эту идею хорошей.

«Я не думаю, что это хорошая идея», сказал он.

Вот так я и узнал, что он думал.

«Почему нет?» спросила Джейми, двигая бровями. Она казалась искренне озадаченной его недостатком энтузиазма.

Мистер Дженкинс взял карандаш и начал точить его на столе, очевидно раздумывая над тем, как объясниться. Затем, он положил карандаш и вздохнул.