Текст книги "Идеальное антитело"

Автор книги: Николь Руссо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава IV

Пустырь, на котором он оказался, был огромный и неухоженный. Слева громоздилась городская свалка, полная бродячих собак и мерзко пахнущих отходов. С другой стороны ворчали мощными дизелями несколько большегрузных фур. Никто не планировал здесь организовывать стоянку, но близость к тракту и не занятое никем место вскоре разведали «рыцари руля» и сделали его своим пристанищем на подъезде к Москве. Здесь можно было заночевать, заняться мелким ремонтом, перекусить. Удобно и платить никому не нужно. Его между собой так и называли: «Задонский».

Издали неясно проступали силуэты нескольких сгорбленных сидящих фигур. Укрывшись с одной стороны припасенным большим фанерным щитом (чтоб ветер не задувал) на импровизированных табуретах несколько человек переговаривались, порой смеялись. Братство руля ужинало. Стол представлял собой лежащую пару колес, накрытую видавшим виды листом ДСП, с какой-то нехитрой снедью, принесенной каждым на общий стол.

Знаете, дальнобойщик – это не только профессия! Это образ жизни. Все время – в дороге. И поэтому кабина трейлера для каждого из них – второй, а может даже и первый дом. И здесь все должно быть комфортно и уютно! Представьте, что вы неделями находитесь в тесной кабине, следите за дорогой по двенадцать часов в сутки, пьете, едите тут же. И если это место не будет вам мило и дорого, долго в этой профессии вы не продержитесь.

Свое родное дитя каждый из дальнобойщиков холит и лелеет. Вы очень редко встретите грязную, неаккуратно помытую фуру. Это считается – моветон. Все машины чистенькие, блестящие. А чего только стоит эта любовь украшать кабину множеством разноцветных лампочек, светящихся полосок, трубочек! Вот где – простор для самовыражения.

Конечно, ладанка или оберег другой религии обязателен. Порой в дороге некому помочь, кроме высших сил. А если под тобой не четыре, а двадцать два (!) колеса, или даже больше, любая помощь будет нелишней! И практически у каждого водилы в потаенном месте, чаще всего за солнцезащитным козырьком, бережно хрянятся фотографии семьи, любимой девушки или близких людей, мамы, папы, внуков. Эти фото всегда рядом, но, как говорят, не для всех. Они согревают в дороге и напоминают: «Тебя ждут дома! Пожалуйста, будь осторожен!»

Каждый из водил – крепкий хозяйственник, как это модно было говорить когда-то! У каждого своя заграничная горелочка, газбалон, чайник… И приготовление простого бульона для них священнодейство! Ведь это непросто сотворить на стоянке или вообще в поле. Выставить складной столик, разложить «на чистое» продукты, позвать мужиков – это традиция. Вот и сейчас, каждый из них притащил что-то свое, особенное. Кто – сало по особому рецепту, кто наливочку. За вечерней беседой никто их них не заметил серой тени, медленно проплывшей в сторону фур.

Еле протиснувшись между двух задних бортов (как защиту от воров, фуры ставят друг к другу вплотную, оставляя лишь маленькую щелку), Степаныч отогнул приоткрытый полог и нырнул внутрь. Спать хотелось жутко, тело ломило… Нервная дрожь от пережитого не отпускала. Две вонючие камеры от КАМАЗа стали мягче перины из сказки про горошину. Сон ударил в голову упругой темной волной… Спать…

Глава V

Разбудили его крики на каком-то незнакомом каркающем языке, корейском что ли? Полотно борта дергалось, множество рук вынимало страховочные шнуры, готовя кузов к разгрузке…

«Во попал!» – подумалось с тоскою. Эти маленькие гномы сейчас или наваляют, или в ментовку отведут, скажут, что украл что-то… Встречаться с малорослыми азиатами не хотелось, но…

Несколько пар ног толкало Степаныча, столько же рук тормошило. Видеть что-либо мешали слипшиеся глаза, левая часть тела затекла… Был уже день – блин, сколько же он спал?

– Вот те нате, хрен в томате! – Это подошел водитель.

С трудом разлепив один глаз, Степаныч пытался оглянуться, но тут же получил какой-то грязной тяжелой тряпкой по лицу.

– Тащите его сюда! Эй! Выверните ему ватник! Спер, наверное, что-нибудь! Ты как, паскуда, сюда залез? Я ж сам все закрывал… – негодовал амбал в повидавшем виды белом свитере с цветными оленями (во всех торговых центрах продавали такие года три назад). Местами непрочные китайские узелки разошлись аккуратненькими продолговатыми дырочками, весь свитер был серо-коричневым от дорожных дел, чистыми оставались только плечи.

Его «некритично», немного лениво, но ощутимо пинали человек восемь и, как свинью загоняют в загородку, пытались выпихнуть из кузова.

Этот белый грязный свитер стал последним, что Степаныч в тот момент запомнил. И еще почему-то врезалась в память табличка с названием улицы: «Средние Каменщики». Еще мелькнула глупая мысль: «Средние – это в смысле не самые лучшие, или, типа, небольшие?» Чушь какая-то! Он свернулся в клубок, стараясь избежать серьезных увечий, прикрыл голову руками и закрыл глаза. Будь что будет!

Глава VI

Улечка Василевская была существом воздушным. Будучи воспитана в любви и строгости в достаточно богатой даже по меркам Москвы полугрузинской семье с какими-то древними корнями, в свои 26 лет она смотрела на жизнь по-прежнему широко открытыми глазами! Розовых очков у нее не было. Видимо, контактные розовые линзы ей были даны от рождения.

Она умилялась и восторгалась всем! Жалела китов по каналу «Дискавери», большие постеры «Возьми друга из приюта» тут же внушали ей необходимость принести домой беспризорного котенка. В районе Таганки многие знали эту щебетушку и почти все любили ее! Она создавала вокруг себя теплое облачко доброты, в которое хотелось окунуться.

В семье часто ходили разговоры про родство с Великим Вождем или его тестем Сергеем Яковлевичем, но Улечка не особо прислушивалась к рассказам о ветках своего генеалогического древа. Воспитывала ее в основном бубушка, Эмма Яковлевна. Сухощавая, держащая спину так ровно, что не раз у маленькой Улечки закрадывались мысли, что под спину бабушка что-то подкладывает. Возможно, разделочную доску? Всегда в строгом сером платье с воротом стоечкой, в легких позолоченных очках, аккуратная до безобразия, бабушка и Ульяне передала свой перфекционизм, не сумев, впрочем, выдавить из девочки вселенскую любовь.

Родители Улечки долго жили за границей, там и обретя нежданно свой покой лет пять тому назад… Но, очевидно, финансовый ручеек родительской привязанности был настолько мощным, что Улечка и после их смерти ни в чем не нуждалась.

Надо отдать должное: ни громадная квартира в высотке на набережной, ни несгораемый остаток на ее карте VISA не сделали девушку ни ханжой, ни заносчивой стервой. Раньше школьные улечкины приятельницы очень любили заходить к ним в гости, якобы за «домашкой» или еще какими мелочами… Почти до самого выпускного класса в их доме всегда было много одноклассников.

Их встречали высоченные потолки, отделанная настоящим дубом прихожая с множеством шкафов, в которые удобно забираться при игре в прятки… В квартире царили полумрак и ощущение такой защищенности и спокойствия, что уходить домой никому не хотелось. Особенно с придыханием девочки смотрели на «все 82 платья Эммы Яковлевны», бывшей солистки московского балета, а ныне пенсионерки «со значением». Особой бабушкиной гордостью был громадный альбом, посвященный похоронам ее мужа, Георгия Спиридоновича, кажется, изобретателя «Катюши» или какой-то другой важной военной техники… Ее супруга ценили и нынешние, и почти все прошлые вожди, что реально подтверждалось фотографиями, надписями на венках и собственноручными подписями.

Темно-пурпурный бархатный альбом вытаскивали из шкафа редко, прочти всегда вдвоем, насколько он был тяжел. В основном в моменты, когда бабуле хотелось повспоминать и притворно погрустить о былых временах. Эмма Яковлевна сама назначала, какую страницу открыть и чей некролог прочесть. Несомненно, она знала все слова наизусть, так как провожал мужа в последний путь еще «сам Ленечка», как мило называла тогдашнего вождя бабушка. За много лет альбом изучался не один десяток раз!

Затем девочки рассаживались за большим овальным столом, перед громадным фарфоровым чайником и совершенно прозрачными, казалось бы, на просвет китайскими чашками. И пили чай с печеньем курабье. Эмме Яковлевне оно очень нравилось. А Улечке нравилось ходить в кондитерку и говорить:

– Пару килограммов курабье, пожалуйста! Сегодня оно достаточно рассыпчатое? Вы знаете, бабушка так его любит… – Все эти милые дела доставляли Улечке удовольствие! Ей было все равно, сыпется это печенье или нет. Главное было – выполнить бабушкину просьбу.

Окончив школу, Улечка, по совету и настоянию бабушки, поступила на факультет журналистики МГУ. Конкурс прошла достаточно свободно. То ли баллов хватило, то ли несколько очень представительных молодых людей с депутатскими значками, навещавших Эмму Яковлевну как по расписанию, раз в две недели, замолвили словечко, это уже неважно!

Имея нежный, милый голосок, Улечке особенно было приятно на вопрос об учебе мурлыкнуть: «ЖУРФАК МГУ». Хотелось даже мяукнуть в конце разочек! Она выросла умничкой, училась хорошо. Одевалась неброско, но всегда стильно. Даже с другой стороны улицы «тем, кто в теме» было видно, что шпильки у нее – настоящий Hermes. А когда, придя в кафешку, она небрежно кидала на кресло кашемировое пальтишко от Bottega Veneta, рядом сидящие матроны могли бы подавиться от зависти!

Улечка отнюдь не была домашней затворницей или синим чулком. Не стоит считать ее домашней букой или заучкой. В свое время были и клубы, были и мальчики. Ее любимым клубом было заведение с гордым названием «Министерство». Там все-таки, в отличие от других мест, было какое-то благородство, что ли, и в охранниках, и в посетителях, если в принципе для таких заведений применимо это слово…

Как-то раз они с подружками решили «оторваться по полной», бесшабашно и по-взрослому. Выбрали для этого знаменитую тогда «Голодную курицу». Но через час выбежали наружу, плюясь и не понимая, до какой степени люди могут быть «недалекими, развязными и несдержанными» (мягко сказано)!

А вот в любви и романтике нашей девочке не везло… Хотя она была такая же прелестная и юная, мальчики больше обращали внимание на ее подруг.

У Ульяны был постоянный мальчик, Паша. Но отношения с ним были какие-то вялые, абсолютно без искорки. Как у двух рыбок в аквариуме. Встречались раз в две недели. Бабушке он всегда дарил ее любимое печенье курабье и цветы, Ульке просто цветы. Вежливо спрашивал бабушку о здоровье, ее – об учебе. Потом были клубы, загородные поездки, секс, конечно. Но все это было какое-то пресное. Как по заранее разработанной программе.

И когда однажды в загородном парк-отеле Улечке так было уютно, что она попросила остаться на денек, Паша с каменным лицом произнес:

– Прости, дорогая, я рассчитавал именно на этот срок! У меня учеба и неотложные дела. И тебе надо подумать об учебе!

Что тут скажешь? Но Улька еще тогда подумала: «Во сухарь!»

Как-то с девчонками после очередной успешной сессии они полетели в Дубай в какой-то навороченный отельный комплекс с каналами, лодочками, накрахмаленными официантами и действительно высокой кухней. Там познакомились с группой молодых людей очень приятной восточной наружности. И все внимание почему-то опять было уделено ее подружкам: Янке и Оксанке… До слез обидно! Улька потом в голос рыдала, когда выяснилось, что один из парней оказался королем (Блиииииииииин!) какой-то азиатской страны! И вскоре предложил Оксанке руку и сердце. Правда, потом они развелись, но на тот момент Улька сквозь слезы причитала:

– Вот жизнь! У Оксанки – король, я у меня – замороженный Паша!

Но потом, подумав, перестрадав это событие, она решила, что все-таки, пусть не король, но выйдет замуж она только по любви! И чтобы земля из-под ног уходила! Пусть не сейчас, но само все придет.

Одним словом, к середине четвертого курса Улечка выросла приятным неиспорченным ребенком (читай: довольно красивой и скромной девушкой) со своими маленькими, никому пока не мешающими, тараканами в голове, готовая броситься накормить всех детей где-нибудь в Центральной Африке.

Естественно, в момент, когда вся страна зарылась в норки, пытаясь защититься от такой нежданной и опасной «чумы с приставкой -19», Ульяша, естественно, пошла в добровольцы, несмотря на сильные протесты бабушки.

Слова: «Милочка, давай будем помогать близким людям в отдельно взятой квартире, в крайнем случае на лестничной площадке», не остановили ее. Ряды волонтеров пополнило милое создание, одетое на USD 3000, которое носило пенсионерам Таганского района продуктовые наборы на USD 20, и это было ей приятно!

Стоя за получением заказа среди восточных ребят с желтыми коробками на спине, которые безуспешно пытались их пристроить, никого не ударив, и таких же, как она, верящих в добро молодых людей, Улечка искрилась от счастья, что она кому-то поможет.

И конечно, кроме «несения добра в массы» ей важно было иметь заветный пропуск! Юная непоседа не могла усидеть дома, ей становилось душно! С начала карантина они с бабушкой уже сто раз разобрались в гардеробной, переложили старые фотографии, отделили банки под «закатку» от закручивающихся банок, то есть переделали кучу нужных и полезных вещей. Но птичке грустно сидеть в клетке.

Улечка раньше любила гулять около дома, где всегда были мамы с колясками, бабушки, кивками головы провожающие ее: «Хорошая девочка, побольше бы таких». Частенько забираясь в самые глухие уголки Нескучного сада, она любила сидеть и смотреть на Москву-реку. Птички поют, милота всякая! Одним словом, дома ей было не усидеть!

А волонтерская «корочка» открывала перед нашей доброволицей практически «все двери», а точнее, улицы и парки, по крайней мере в пределах района. Дальше уходить она сейчас опасалась. Конечно, такую милую прелестницу трудно представить в цепких лапах полицейского наряда! Практически все проверки заканчивались добрыми мечтательными улыбками стражей порядка, смотрящих вслед уходящей маленькой принцессе.

Необходимость ношения маски, правда, очень напрягала. Да-да! Она, конечно, понимала, что все это – необходимые процедуры и что это защищает и предохраняет… Но кожа на личике была такая нежная! И даже когда меняла маски, как всякая начинающая перфекционистка, достаточно часто, порой легкое покраснение напоминало ей о чужеродном предмете.

И еще один аспект был также немаловажен! Она – девушка! Она была красива и заслуживала быть желанной для взглядов противоположного пола! А быть, КАК ВСЕ, В МАСКЕ? Как же он, единственный, тогда узнает ее? Да, глаза зеркало души, бла-бла-бла, но все остальное тоже хотелось бы явить миру!

Раньше в метро Улечка любила, опустив личико и уткнувшись в пушистый ворот легкого кашемирового пальто, тихонько наблюдать за взглядами мужчин. Сальные зовущие взоры стареющих ловеласов с брюшком она отсекала сразу, ей становилось неуютно, как будто ее прилюдно раздевают. А вот восторженные взгляды молодежи ей льстили! На улице она никогда не знакомилась, конечно. Но даже спиной ощущать свою привлекательность – это кайф! По телу разливается тепло, и становится так уютно и мило… Ах!

К сожалению (или к счастью), пока ни один «принц Грей» не тронул ее юное сердечко. Алые паруса были пока за горизонтом.

Надо сказать, молодые люди сейчас какие-то все, как на половинки разрезанные. Надо составлять из них что-то достойное, может, одного из троих… Или нетрадиционный, добрый и милый, как подружка. Или хорош собой, строг и опрятен, но у него одни индексы Доу Джонса в голове и он строит свою жизнь по своему неведомому плану. Пентхаус, окна в пол, личный самолет (пусть вертолет), потом уже, наверное, он будет кого-то искать!

Улечка не хотела быть «кем-то»! Она хотела быть единственной и желанной! Таковой она и была, кстати, для целой кучи молодых воздыхателей, но почти все они почему-то напоминали того бедного поэта, который «продал свой дом и кров», накопил на одну розу и выучил «с милым рай и в шалаше». Да, в шалаше тоже интересно! Пару дней, и если это пикник. Мужчина должен развиваться, стремиться к чему-то, а эти Пьеро сами на себе поставили клеймо неудачника, не сотрешь…

Наглючие пикаперы и качки ее вообще бесили. Только себя и видят, даже когда на тебя смотрят. Две мысли в голове видны, как в аквариуме. Покорить – раз! И «куда деть, когда надоест» – это два! Фу, пакость какая!

Ой, сколько же мыслей в голове у молодых девушек!

И вот наше милое воздушное создание, улыбаясь всему на свете и радуясь, что денек такой хороший, хотя и зябко, медленно двигалось по тротуару, обходя лужицы и наблюдая за тем, чтобы ее замшевые полуботиночки, подаренные бабушкой, не потемнели от влаги.

Совет: покупайте замшевую обувь, только если вы безумно аккуратны!

Длинная блестящая красная кабина фуры перегородила тротуар. Немного поворчав на такого неаккуратного водителя («Мы же ходим здесь!»), она обошла авто и вдруг услышала возню и крики. Куча так называемых работников склада супермаркета пинала ногами какой-то темный предмет, похожий на мешок. А руководил и подбадривал огромный детина в сером грязном свитере с оленями. Он напомнил Улечке Алешу Поповича из мультика. Такой же здоровый, а ума не нажил!

Серый мешок зашевелился, застонал, и Улечка увидела, что пинают они средних лет дядечку, сжавшегося калачиком и пытавшегося свернуться как бы в кокон, хоть как-то стараясь защитить себя от побоев.

– Прекратите сейчас же! Что вы делаете! Он же живой человек, нельзя так! – Улечка бросилась в атаку…

– Иди, милаха, без тебя разберемся! – буркнул мужик, наступая на нее, как бы пытаясь своими грязными пятнами на свитере загородить от девушки происходящее. – Пойман вор, сейчас вызовем полицию, идите, девушка, – уже смягчившись, произнес он, разглядев миловидную фигуру и, наверное, подумав, что лучше не связываться.

Не тут-то было!

– Но так же нельзя! Он живой человек! – Щечки раскраснелись, маска сьехала набок, Улечка вся дрожала. – Отпустите его немедленно!

Она решительно двинулась вперед, отодвинув водителя, по ходу всучив ему пакет с доставочными продуктами.

– Увазаемая, мы лазбелемся, – на плохом русском произнес один из восьми одинаковых супермаркетовских гномов, пытаясь утащить поникшего мужчину куда-то вглубь двора.

Рабочие и правда выглядели гномами или смурфиками, все в одинаковых голубых комбинезонах, кепочках и масках. Но действовали на редкость проворно и организованно. Почему-то Улечке вспомнилась передача «Мир наизнанку». Там где-то в Корее, кажется, утром много-много людей делали зарядку одинаковыми движениями… Как муравьи, промелькнуло у нее. От них пахло чем-то чужим. То ли жареной селедкой, то ли нездешними специями, но Улечке вдруг стало душно в этой толпе.

Она вспомнила и выкрикнула спасительное слово:

– Дистанцирование!

Гномы опешили и отступили. Видно, инструктажи по мерам против пандемии проходили часто.

– Уважаемая, успокойтесь! Мы обнаружили в кузове вора, возможно, он что-то украл, разберемся, – уже медланно, с расстановкой, низким, с хрипотцей, и легким окающим акцентом повторил водитель.

– Даже у виноватых есть права! Я позвонию в полицию! – Улечка имела маленький, но позитивный опыт общения с полицией и была уверена, что все служащие – милые и приветливые люди.

– А вот этого не надо! – протянул к ней руку водила, видя, что она вынула телефон из кармана. Широкая пятерня, неаккуратные грязные неровные ногти, мозоли на ладони… Она содрогнулась.

– Не смейте! Вы нарушаете закон! – кричала она, сама не понимая, какой закон, лишь бы говорить, лишь бы делать что-то.

Смурф-группа сомкнулась, загородив собою то, что было, по ее мнению, человеком, имеющим права, и стала вытеснять Улечку к выходу с парковочного блока. Она зажмурилась…

– Стоять всем! – оглушил ее чей-то голос. – Стоять, я сказал, зулусы, и не двигаться!

– Простите, не знаю, как вас по имени-отчеству… – Огромный детина охранник в идеально сидящем черном комбинезоне, к слову говоря, не стерший громадными бицепсами своего интеллекта, возвышался на пандусе. Черное кепи и черная многоразовая маска делали его похожим на американского ниндзю.

Монотонным заученным голосом он продолжил:

– Простите, если эти люди причинили вам неприятности. Они не являются постоянными сотрудниками магазина, работают по разовым трудовым договорам и будут строго наказаны. Нам бы не хотелось, чтобы этот незначительный инцидент наложил тень на репутацию нашего супермаркета. Разрешите нам разобраться в ситуации. – Пож-жалуйста… – напоследок выдавил он из себя. – Мы очень уважаем вашу бабушку, всю вашу семью и всех ваших друзей и очень надеемся, что это маленькое недоразумение не выйдет за рамки этого места. Поверьте, мы сделаем все возможное.

Таким же голосом он бы, наверное, мог рассказать о реакции папаверина гидрохлорида с азотной кислотой, без тени и признака чувств… Как говорящий шкаф!

Но слова сказаны, Улечка успокоилась, выпрямила спину и уже более уверенно сказала:

– Я видела, что вот эти люди избивали чловека, даже не узнав, в чем его вина.

– Повторяю, они не являются работниками супермаркета, – опять подал «шкаф» голос, быстро перемещаясь в сторону водителя. – Ты водила? – Он подошел к водителю.

– Он спал в кузове, забрался еще в Задонске, наверное, я и не заметил… Наверняка спер что-нибудь!

– Ага, и сожрал твои таблетки для посудомойки по дороге. Дуру не гони! Что пропало?

– Да вроде ничего, – развел руками водитель. – Не смотрели пока!

– Ну и гоните его в ш… – Охранник осекся. – Отпустите этого… гражданина. Вышло недоразумение! – решительным тоном приказал он.

Водила попятился:

– С чего это вдруг?

Гора бицепсов переместилась к водиле, Улечка едва расслышала их разговор…

– Слышь, ты, драйвер, сертификаты свои липовые на оргхимию проверял? Ты хочешь, чтоб я это сделал? Или тебе припомнить, что ты в зону ТТК только благодаря нашим пропускам ездишь? Делай что говорят! Это знаешь, кто? Ты ошибиться крупно хочешь?

Он повернулся и изобразил полную доверия улыбку аллигатора. Его примеру попытался последовать водитель, чуть даже наклонился вперед. Улечка чуть усмехнулась, но ей стало грустно.

Они с бабушкой регулярно посещали этот магазин, «Любимый», кажется, называется. Их всегда сопровождал один из тех приветливых молодых людей со значком флага России на пиджаке, что приходили к бабушке. Их всегда очень мило принимали и обслуживали быстро и учтиво. Молодой человек даже сумочку донес до двери, такой любезный. Улечка еще подумала: какие вокруг вежливые люди… Вон оно как…

«Ну ладно, – подумала она. – Раз я такая важная персона, поговорим по-другому!»

– Уважаемый представитель службы безопасности! Настоятельно прошу отпустить этого человека или при мне вызвать наряд полиции, пусть они разбираются, – почти торжественно произнесла она, сделав шаг вперед.

– Отпустите этого… гражданина, – процедил охранник гномам. Те выпустили полы чего-то, что, по всей видимости, раньше было курткой. И, отойдя в сторону, как ни в чем не бывало начали кантовать ящички и коробочки, которые из-за их возни валялись где попало.

– Поднимите его, пожалуйста!

– Вставай, гражданин страны советов! – Охранник легким движением поставил на ноги невысокого худощавого дядечку в штанах на лямках и порванной пуховой куртке, грязного и настолько похожего на больную собаку, что Улечка едва не расплакалась.

Охранник отошел, брезгливо взглянул на руки, прикасавшиеся к мужичку. Сплюнул и обтер ладони об спину ближайшего гнома. Тот дернулся.

– А ну ц… – Гном поежился и тихо ждал, пока охранник не закончит. – Привет бабушке! – Он удалился.

Из приоткрытой двери подсобки за происходящим наблюдал, наверное, весь персонал бухгалтерии и товароведов. До них было далеко, но Улечка могла поклясться, что слышала общий вздох облегчения.

Улечке вмиг стало как-то очень просторно и легко дышать, как будто открыли невидимые окна. Водила вдруг нашел что-то очень важное под задним колесом и, наклонившись, делал вид, что сильно занят, стоя чуть не на коленях, искоса глядя в их сторону.

Улечка впервые ощутила, каков он, запах свободы! Это была ее первая, хоть и маленькая, но победа! Ты победил, когда можешь спокойно дышать полной грудью.

– Уважаемая!

Улечка вполоборота повернулась. К ней семенил водитель, держа далеко впереди почти на вытянутых руках сумку с продуками для доставки.

– Сумочка ваша вот…

Надо же, он даже ручки пакета придержал двумя руками, чтобы Уле удобней было его перехватить. Прям как Барбос в мультике – «вот это воспитание!»

– Благодарю! – Она забрала пакет и резко отвернулась. Все! Закрыли гештальт! Так учил ее психолог.

Совет: не оставляйте в прошлом недоделанных дел, незавершенных разговоров, моральных долгов. Гештальты должны быть закрыты!

Улечка двинулась вдоль дома. Ее, шаркая по остаткам снега, догнал мужичок. Какое-то время они шли рядом. Она старалась идти медленно, потому что спасенный еле плелся. На нем были какие-то несуразные боты типа резиновых калош. У уборщицы на даче были такие, но ведь это для огорода, подумала она, по улице разве можно в них шлепать?

– Рассказывайте! – требовательным голосом отличницы почти приказала она. Победа придала ей сил.

– Спасибо вам огромное! – промямлил мужичок.

«Странно, он без маски», – подумала она

– Где ваша маска? Вас задержат! В Москве нельзя без пропуска.

– В Москве? – Обладатель резиновых бот аж присел и оглянулся вокруг. Казалось, только сейчас он увидел сталинские многоэтажки и Москва-реку вдали.

– Ой, бли-и-н-н! Простите, я случайно оказался в кузове машины… заснул. Я сам из Задонска. Это город такой под Тулой.

– А зачем ночевать в машине? Как вас зовут? Меня Ульяна! – Она было хотела протянуть руку, но, глянув на него, передумала. – Простите, надо соблюдать дистанцию. Так как вас зовут?

– Степаныч! Виталий Степанович! А в машине… Так получилось, я не хотел.

– Очень приятно! Простите, я спешу, я волонтер, и моей доставки ждут люди вон в том доме. А вам надо, наверное, вернуться в своей город, здесь сейчас очень строго. Не знаю, правда, как. Вот вам деньги! Немного, но должно хватить на электричку или автобус. На чем вы ездите?

Она протянула пятисотрублевку.

– И не надо так больше делать. Они могли вас покалечить… До свидания! – Она, уже уходя, оглянулась и, наклонив головку, вполголоса нараспев передразнила: – Степа-а-аныч!

«Во попал! Блин, мало того, что в Москве, да еще не знаю, где в Москве и как выбираться… На вокзал? Да, наверное! Вот попандос!» – оставшись один, сетовал Степаныч, когда вдруг увидел подбегающую к нему Ульяну.

– Как же вы на автобусе поедете? Не пускают же, вы в полицию попадете! Знаете что, возьмите такси. Это, конечно, дорого, потом отдадите, со временем.

Незнакомая синяя бумажка легла в руку.

– Это что?

– 2000-рублевая купюра. Их не любят в Москве, а вам-то все равно. Я бабушке кремов обещала, потом куплю.

– Но я не могу, это большая сумма!

– Разбогатеете – вернете, я живу в высотке на Москве-реке, знаете у бункера № 43 сталинского? Ах да, вы же не местный! – спохватилась она

– Бункер знаю, да-да… – Степаныч зачитывался хрониками о разных лабиринтах и подземных ходах еще с детства, а про бункер № 43 даже в техникуме доклад делал.

– Меня там все знают, скажете – к Ульяне! Только не заходите с главного входа, там охранники строгие. Сбоку еще есть один подъезд. Там бабушка вахтерша, баба Надя! Скажите, что вы 149-й принц! Она пропустит! – Она звонко рассмеялась, и каблучки застучали прочь.

Улечка летела как на крыльях, и ощущение того, что она помогла человеку, что она умничка, было таким сладким! Так ведь и должно быть?