Текст книги "Артель Императора: Дело Пансионата №3"

Автор книги: Никита Савчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Никита Савчук
Артель Императора: Дело Пансионата №3

Добрейшему моему дяденьке.

Признаться опешил, когда посреди обедни почтальон Егорка вручил мне письмо ваше, стало быть, дело неотложное, посему я сразу после службы отправился домой, минуя дом Столыпиных, а значит и давний обычай пить у них чай.

По вопросу вашему могу сказать, что Октябрь Андреевич приходился мне соседом, отношения наши иначе, как дружескими не назовешь. Человек он достойный, светлый. Переехал к нам в город после ранения, занял должность коллежского секретаря при Его Императорском Величестве и достойно 3 года нес бремя службы до событий, коии, кажется, навсегда покрыли мраком его личность.

Уж не знаю, что произошло, Бог весть, да вот только он срочно покинул город. Куда уезжает не поведал, а до того третьего дня скоропостижно скончался его батюшка, как сказывали от сердечного приступа. На следующий день, после уезда Октября Андреевича поместье их забрали за долги. Только за какие такие долги? Жалованье у него было приличное, к азартным играм страсти не имел, в увеселительные заведения не захаживал. Так что это происшествие кажется мне загадочным.

Первое время я безуспешно пытался отыскать друга своего, но получил телеграмму от жандармерии Рязанской области, в коией сообщалось, что Октябрь Андреевич был убит беглыми каторжниками. Тело, как говорилось, было обезображено, посему на дознавательство не вызвали, а узнали, что это он по документам в кармане его шинели. На письма о захоронении ответа не было. Тогда я собрался и сам приехал в Рязань. В жандармерии сказали, что похоронили его на скудельницы, отделении для безродных. Сердце разрывалось от боли, когда я стоял у его могилы. Деревянный крест и рядом растущий клен, казалось, навсегда забрали его из этого мира.

С тех пор прошел уже год. В доме его никто не обитает, да вот только мужики сказывают, что по ночам дух Октября Андреевича рыскает по комнатам, как бы ища кого поглотить.

Приметы особенные у него следующие: на левой ноге, немногим выше колена шрам от пули. При ходьбе хромает, посему не может без трости.

Пишет вам ваш покорный слуга Вениамин Карлович.

I

Смеркалось. Розовое небо, притягивающее взоры мальчишек, напоминало пену на берегу моря. Ах, если бы они знали море. Крестьяне загоняют скот и ухмыляются, предчувствуя скорую попойку в трактире. Жены их серчают, снимая с веревок белье. Это был обычный вечер в деревне Святово, казалось, здесь ничего не меняется и тысячи лет назад, еще до сотворения мира был Бог и эта деревня со своим розовым небом, мужиками и бабами, снимающими белье.

Зазвонили в колокола, предвещая Вечерню. Жители лениво потянулись к церкви, благодаря коей их деревня так и называется – Святово. Церковь очень древняя и глубоко почитаемая в Христианском мире. По приданию еще при Петре Великом деревню охватил сильный пожар. Все дома были обьяты пламенем. Люди сбежались в церковь и стали горячо молиться. Поступок, совершенно не поддающийся логике. Церковь расположена в самом центре деревни, так что казалось их всех ждет неминуемая смерть, но вера творит чудеса. Огонь окружил церковь, но сам деревянный храм не загорался, вдруг пошел сильный дождь и от напоминания о былом пожарище остались только черные избы и дым. Деревню, по приказу Святого Патриарха, восстановили и назвали Святово. Как же она до того называлась уже никто и не помнит, то ли Речкино, то ли Холмово. Да только с тех пор сюда потянулись паломники со всех городов России. Монахи и потерявшие надежду странники находят здесь утешение и прощение грехов. Около церкви построили гостиничный двор, принадлежавший помещику Хмырину. Берет он не шибко много. Пятиалтынн за ночь, с обедом полтину.

В трактире местном уже прощенные люди вновь начинают грешный путь, пьют медовуху, блудят и слушают байки местных мужиков. Лишь немногие приезжие могут побороть мирские желания и пойти сразу после службы к себе в нумер.

Григорий Гаврилович один из таких. Этим теплым летним вечером он предпочел провести время с книгой. В дверь его нумера постучали.

– Да-да – крикнул Григорий Гаврилович

– Ваше благородие, к вам посетитель, да не абы какой, сам Настоятель пожаловал – робко произнес местный лакей Семен, мужик суровый, но добродушный.

– Зови, интересно, что ему понадобилось

Не успел он договорить как из-за спины Семена появился батюшка местной церкви.

– Разрешите представиться, отец Никодим

– А я сын Григорий Гаврилович, чем обязаны?

– Дык, поговорить уж больно хотелось, человек достойный, в трактир не ходите, думается, что вечеру пропадать, может прогуляемся?

Григорий Гаврилович отложил книгу, накинул пальто и вместе с отцом вышел на улицу.

– Вы уже гуляли по нашим улочкам? – спросил Никодим

– Не довелось, прибыл только утром.

– Это не беда, это ничего, это поправимо. Вы как я слышал из Петербурга странствуете?

– Да, одно дело заставило меня взять отпуск и покинуть родной город.

– Что за дело?

– Простите отец, секрет службы

– Понимаю, во всяком случае это промысел Божий, раз вы стали паломником. И сколько Церквей вы посетили?

– 16, если брать в расчет и маленькие Часовни. Моя конечная цель – Христорождественский кафедральный собор в Рязани, мой прадед был там архиереем, так что место то особенно для меня важно. Иду я пешим от самого Петербурга, по пути останавливаясь в деревнях на ночлег и службу

– Да, в эпоху разврата есть еще истинно верующие.

– Спасибо отец, жаль, что завтра с утра я двинусь в путь и мы с вами может никогда больше не свидимся.

– Не зарекайтесь, вот год назад, к примеру, пришел к нам один хромой странник, так ему у нас до того понравилось, что он до сих пор здесь живет, правда чудной он какой-то, сначала на службы ходил, потом как к бабке одной переехал перестал, только на речку ходит, да в лес по грибы, по ягоды, а так из дома не вылазит, поди знай, поди знай.

– Хм, действительно, странно

– Так что еще страннее, он по началу с тростью росписной ходил, трость то не обычная, чай сам Царь-батюшка вручил, с какой-то головой на ручке, сова что ли, запамятовал, а потом дел ее куда-то и с палкой обычной ходит

Григорий Гаврилович удивился, как будто вспомнил что-то из прошлого.

– А, вот его дом – Никодим указал на невзрачный старенький дом, заметно отличающийся от других стройных изб

– Понимаете, юмор все уравнял – неожиданно сменил тему Никодим – я имею в виду, что сейчас мужики одинаково шутят над злым барином, попом и жидом. Раньше существовали границы, были запретные темы, трогать их считалось постыдно. А сейчас, тьфу, развращается народ, ой развращается. За все годы жизни я уже точно познал всю механику мира, людьми движет либо зависть, либо похоть

Гуляли еще с полчаса, распрощались и Григорий Гаврилович побрел к себе, размышляя о хромом страннике, кто он и от куда? Все эти вопросы костью стояли у него в горле. Вернувшись в нумер он разделся и лег спать, еще раз задав себе эти вопросы, коии, казалось бы уже стали риторическими.

Утром разбудил его Семен. Григорий Гаврилович нехотя встал, позавтракал и отправился на службу. Уже он не думал о том хромом и о его трости, он просто молился, позабыв о суетном. После богослужения отец Никодим подошел к нему попрощаться.

– Ну что ж, всего хорошего, легкой дороги

Словно молния ударила в лицо Григорию Гавриловичу, он переменился, вспомнив вчерашнюю беседу.

– Нет, я, пожалуй, останусь на пару дней, хочу еще немного насладиться сим чудесным местом

– Рад это слышать, прошу прощения, увидимся позже

Отец Никодим удалился по делам, а Григорий Гаврилович решил спуститься к речке, где уже во всю плескались крестьянские детишки. Он сел на корягу и задумался. Надо сказать Григорий Гаврилович был человеком видным, высоким и держался так, будто королевских кровей. Родом он из Санкт-Петербурга, отец купец II гильдии, а мать дочь знатного помещика. Будучи человеком бездетным, отраду родителя нашел он в сыне старшего брата – Вене. Отец Вени штабс-ротмистр, по долгу службы часто отлучался, мать постоянно болела и воспитание полностью перешло в руки нянечки и его, не позволив меланхолии родителей перейти на ребенка. С самого раннего детства Григорий Гаврилович прививал Вене Христианские ценности: добро, сострадание и любовь. Между занятиями с репетиторами он читал ему книги и стихи, рассуждал с ним о жизни и людях.

– В одной из иностранных книжек по философии я прочел, мол все, что нас окружает в мире есть некая система и что все члены данной системы в общем или локальном смысле против нее. Но я вам дяденька вот что скажу, человек не против системы в принципе, как способа существования, он против именно своего места в системе. Вот, к примеру самый последний холоп Захар, всю жизнь пашет, ненавидит барина своего, но если его самого поставить барином, то он пуще прежнего хозяина будет изыматься над крепостными и наслаждаться жизнью всеми доступными способами. Так называемая система – благополучие для одного и горе для другого, ибо место сидения определяет точку зрения

– А если Захар, будучи барином пожалеет крестьян, потому как также страдал, как и они?

– В таком случае система примет иную форму, но все же останется частью мировой всеобщей системы. Тут либо заново начинать историю человечества, хотя мы вовсе не застрахованы, что она не повторится, либо создавать кучу таких местных систем, которые все равно деформируются и создадут противников и последователей

Это был их обычных вечерний разговор. Конечно, Вениамин был не годам умен, вечно старался узнать что-то новое, прекрасно говорил по французски и знал латиницу. В 14 лет отдали его в Гимназию. Он стал видеться с Григорием Гавриловичем только по праздникам, предался юношеским забавам и почти полностью забыл заветы отца. Его чуть было не отчислили после того, как он завалил экзаменацию, но связи Григория Гавриловича спасли Веню, а вслед за ним и всю семью от позора. Ах да, совсем упустил рассказать вам о Григорие Гавриловиче.

Мальчишка озорной, пожалуй, именно так можно вкратце описать его отрочество. Не любил науки и занятия, постоянно пропадал с крестьянскими мальчишками на речке, много купался, рыбачил, а зимой бегал кататься с горки. Отдали его в военную школу, которую, не смотря на резкий нрав, окончил с отличием. После поступил на службу в жандармерию, где 21 год старался сделать мир лучше. Когда началась Крымская война его рекрутировали в качестве командира стрелкового полка. Все 3 года он отчаянно сражался за Родину и не раз рисковал своей жизнью.

Представьте…

Густой туман окутал все вокруг, вон от разлагающихся трупов заставляет прикрывать нос платком. Отряду солдат поручено освободить деревню. Ты идешь по окопу, пробираясь сквозь развалины, вдруг из блиндажа выскочил раненный турок. У тебя есть ровно пол секунды что бы взвести курок, но ты растерялся. Выстрел, черт возьми не твой, вражеская пуля прошла через грудь, ты падаешь и последнее, что услышишь будет: Засада! К Оружию! Ожесточенная перестрелка, штыковая и от 40 солдат осталось только 8. Григорий Гаврилович вместе с остальными выжившими роет могилы и молится за упокой души. И это только один из 1000 дней.

По окончанию войны был награжден Орденом Святого Георгия 4-ой степени и назначен управляющим Петербуржской областной жандармерией, прослужил там 4 года полицмейстером, понял что смешивать дела иные с теми, что требуют расследования чрезвычайно вредно и по личному прошению создал сыскную часть, став главным следователем по особо важным делам, где уже 3 года расследует самые странные и запутанные преступления, но последнее дело выбило его из колеи, он взял отпуск и ушел скитаться паломником. Видимо дело до того жуткое, что ему, человеку сильному и выносливому, понадобилось духовное восстановление.

Как уже знает читатель мой его цель Христорождественский собор в Рязани, но что же на самом деле заставило его остановиться в этой деревушке, коих по всему государству разбросано тысячами? Какова настоящая причина? Неужели он в правду заинтересовался каким-то сумасшедшим с необычной тростью, Никодим сам сказал, что точно не помнит изображение на ручке. Я более чем уверен, что этот незнакомец просто пропил ее в каком-нибудь трактире, а не выходит на свет, потому как ведет крайне безобразный образ жизни.

– Вашбродь, а вы к нам на долго? – нарушил умиротворение Григория Гавриловича один из мальчишек

– Как получится, мне у вас нравится

– Так оставайтесь здесь жить, мы господ жалуем, вон юродивый до сих пор живет

– Ты это про кого?

– Ну как, есть тут один, пришел год назад и остался

– Так вы его юродивым зовете?

– Ясно дело, затворник он, солнца боится, в избе все время сидит

– Тебя как звать-то?

– Ванька, все Ивашкой кличут

– Ты тут часто гуляешь?

– Каждый день, вы простите вашбродь, мальчишки зовут

– Ну добро, беги

Ивашка побежал дальше играть, а Григорий Гаврилович, еще немного посидев побрел на обед.

Кислые щи, кулебяка и заливная рыба – обычное меню для деревенской гостиницы. После трапезы поднялся к себе, немного почитал. Начало клонить в сон, он лег и проспал примерно с получаса, после пил чай. Настало время обедни, скажу любимое время Григория Гавриловича, в церкви он чувствовал подьем духа, веселие и радость. С удовольствием пел хорал, молился и слушал проповеди.

По пути домой один мальчишка передал ему записку с приглашением в гости к местному помещику Хмырину. Бричка должна подьехать к гостинице к 3 часам дня. Как и было наказано в положенное время извозчик с кривой рожей уже ждал Григория Гавриловича. Дорога до поместья простиралась сквозь поля, засеянные пшеницей, и заняла чуть больше часа. Какое это удовольствие – мчаться по бескрайним просторам Родины нашей, дышать тем же воздухом, коим дышал Невский, Кутузов, Петр I и еще сотни тысяч великих людей, прославивших Россию. Как же отрадно причислять себя к народу столь талантливому и сильному. Григория Гавриловича охватила всеобьемлющая любовь, он любил все, эту пшеницу, голубое небо, вольный ветер и даже кривую рожу извозчика. Когда уже подьезжали Григорий Гаврилович задумался зачем же Хмырин пригласил его к себе, странно, ведь до этого он об этом не думал, просто сел в бричку и поехал, пусть даже она увезла бы его на Страшный Суд.

Тучный, с добрыми глазами хозяин встретил гостя.

– Здравствуйте, мой дорогой, здравствуйте благодетель – улыбаясь произнес Хмырин

– И вам не хворать – почти смеясь ответил Григорий Гаврилович, то ли от хорошего настроения, то ли от того что рожа Хмырина была еще кривее, чем у извозчика – чем заслужил ваше внимание?

– Да вы что, я как только узнал, что вы из Петроградских будете сразу распорядился пригласить вас к себе, в этой клоаке ни одного порядочного человека

– А как же священство?

– Хах, да к черту такое священство, одни бесы, осуждают пьянство и разгул, хотя Иисус сам сказал: пейте много и часто.

– Не уж то и прям так сказал?

– Конечно, я вам потом покажу это место, где-то от Луки что ли, не помню уже, один жид знакомый на заказ с иврита перевел, оказалось много чего не так эти священники напридумывали, ну их, пойдемте к столу, подчивать пора, я вас так рад видеть.

Прошли яблоневый сад, плоды коих, как будто нарочно краской красили, уж больно они наливные. Потом хозяин показал конюшни, псарню и пруд, в котором он разводит карасей. Казалось, это никогда не кончится, Хмырин безумолку болтал, вспоминая свои юношеские годы, учебу в гимназии и то, как его ценили в канцелярии, что даже отпуск не давали.

Наконец сели за стол. Ели молча, по всей видимости Хмырин был тем еще обжорой. Его прием совсем не подобал высшему обществу. За место аперетива и легкой закуски для разжигания аппетита, он просто завалился и принялся жадно есть, то и дело покрикивая на крестьян. После вкусной трапезы подали трубки. Когда Григорий Гаврилович закурил Хмырин начал разговор, но как будто не с ним, он говорил это более для себя, поражаясь гениальным мыслям, поселившимся у него в голове.

– Нам все можно, абсолютно все, захотел крестьянку, значит так и Богу угодно или решил голодом этих дормоедов поморить, то это Боженька так через меня их уму учит. Эй, принеси нам Библию с личным переводом – крикнул он одному из крестьян, стоявших подле стены

– Вы же согласны? – продолжил он – нет не отвечайте, понятно, что да, всякая власть дается от Бога

Крестьянин принес Библию, это был тощий с бледным лицом, болезненного вида мужик лет 30, здесь он являлся олицетворением всех мучений на Земле, всех тех, кто незаслуженно страдает, хотя есть ли в мире нашем порок, после которого можно обречь себя на такое обращение?

Сшитые листы бумаги, косые строчки и кляксы – вот что Хмырин называл достоверной Библией. Он стал зачитывать совершенно абсурдные вещи.

– Сим наказываю, отбросьте учения и добродетель, это все ложное, занимайтесь своими делами, ибо ваша воля и есть моя воля. Забудьте любовь к ближнему, такой любви нет, любите себя, как и я вас возлюбил

Терпение не выдержало профанации и спустя 10 минут такого бреда терпение Григория Гавриловича окончательно лопнуло, и он возмутился.

– Боже Правый, что это за оказия? Бог сотворил нас по своему образу и подобию, а вы творите Бога по-своему. Как вам удобно, такой и Бог, завтра вы захотите топить несчастных крестьян и найдете с десяток мест в Библии, оправдывающих вас. Вам же плевать на Божье Слово, так как оно порицает такую жизнь, поэтому вы придумали свою трактовку. Как мне жаль бедных крестьян, они вынуждены терпеть самодура и болвана

– Довольно – прервал крик души Хмырин – изувер, пшли вон из моего дома!

– С радостью покину, зловоние из ваших уст мне более не вынести

Словно из горящей избы выскочил Григорий Гаврилович, запрыгнул в бричку и умчался прочь.

– Быть беде – робко произнес извозчик.

Видимо Хмырин человек мстительный и задумал не ладное. Но Григорий Гаврилович не обратил внимание на эти слова, а лишь только думал, что в мире нашем таких Хмыриных миллионы. Они творят бесчинства, прикрываясь мнимой набожностью, используют веру в своих личных корыстных интересах, перевирают и подменивают понятия, компрометируя Христианство в глазах обычных людей. Занятый раздумьями он уже не любовался видами, а по приезду быстро разделся и лег спать, вымотанный произошедшим.

Спал плохо, то и дело просыпаясь, бессмысленно бродил по комнате, потом ложился, засыпал и вновь просыпался. По утру болела голова и поднялась температура, посему остался дома и пропустил службу. Днем приходил доктор и выписал микстуру. В таком состоянии остается только отлеживаться, но он зачем-то встал, оделся и вышел. Шел он осторожно, боясь встретить знакомые лица. Направлялся в сторону речки. День был пасмурным, от того на берегу не людно, только несколько мальчишек рыбачили. Ивашка сидел на коряге, где давеча общался с Григорием Гавриловича. Он и догадаться не мог, что понадобился городскому страннику для одного необычного дела. Григорий Гаврилович поприветствовал его и дал сверток.

– Послушай, как хорошо, что я встретил тебя, мне нужна твоя помощь, но ты никому не должен говорить об этом, мы не знакомы и никогда не виделись, хорошо?

– Хорошо – удивленно ответил Ивашка

– В этом свертке шар, будь осторожен, он стеклянный, ровно в 8 вечера ты должен сегодня бросить его в окно избы, где живет тот юродивый, знаешь это место?

– Да

– Не бойся, в этом шарике всего лишь безобидный порошок, когда увидишь дым сразу беги сломя голову, как можно дальше, что бы никто тебя не заметил, понял?

– А зачем это?

– Я просто хочу его разыграть, за работу получишь целый рубль, завтра после службы подойдешь ко мне и скажешь: милостивый государь подайте рабу Божию, тогда и дам деньги. Ты все понял, поможешь мне?

– Да, я согласен, все точно сделаю – с азартом произнес Ивашка, от такого заработка он не собирался отказываться

– Отлично, ровно в 8 и будь предельно осторожен

– Да-да – убежал Ивашка.

Ему было не в терпеж увидеть, что это за волшебный шар, коий предстоит ему закинуть в избу. Он спрятался в сенях и развернул сверток. Это был прозрачный, с порошком внутри шарик, завораживший взор его аж на целый час. Он с огромным любопытством игрался с ним, несколько раз хотел нарушить слово и показать его приятелям, но все-таки смог очухаться и превозмочь желания. Может его сподвиг уговор, а может и шанс заработать настоящее состояние. Бесспорно, для него рубль был чем-то нереальным и возможность овладеть им была сильнее хвастовства перед мальчишками.

Детский задор, по всей видимости, помешал Ивашке задать себе вопрос: Не дурно ли бросаться шарами, пусть даже с порошками внутри, в окна? Он веселый подбежал к избе, кинул шар и спустя всего 3 минуты уже был далеко. Ивашка надеялся встретить по пути Григория Гавриловича, чтобы получить от оного одобрительный взгляд, мол молодец, справился, но наткнулся только на пьяного мужика, шатавшегося неподалеку от дома отшельника, где уже столбы дыма и крики пожар создали страшную панику. Если бы Ивашка знал, что получил этот самый взгляд, но не от Григория Гавриловича, в привычном понимании этого человека, а от пьяного мужика, в коего и превратился на один вечер герой наш, то непременно сорвал бы всю операцию, и силы, пущенные на дело сие были бы переведены попусту.

Горим! – с таким криком выбежала бабка, а за ней и таинственный незнакомец, коего в этой деревне кличали юродивым. Григорий Гаврилович сеганул через забор, как в добрые молодые годы и влез через открытые задние ставни в избу. Всеобщая паника и образ пьяницы спасли его от разоблачения. Он кинулся по комнатам, копаясь в скринах, сундуках и ларчиках. Наконец отыскал что-то под кроватью, крикнул ура и бросился прочь. Когда он дошел до своего нумера пожар был ликвидирован, вернее до людей дошло, что так ничего и не горело, а дым, по замечанию кузнеца Павлуши был вызван неисправностью печи и тем, что бабка жгла в ней воск. Замечание данное никто оспорить не решился, так как Павлуша уже лет как 20 кузнец, да и отец его кузнец, и дед. Как только Григорий Гаврилович зашел в нумер мигом скинул лохмотья, переоделся и лег в постель, тем самым превратившись из пьяницы обратно в больного паломника.

Читатель мой, ровно, как и я пребывает в замешательстве от поступка Григория Гавриловича. Чего нельзя сказать о самом Григории Гавриловиче, коий уже сладко спал у себя на кровати и проспал бы еще лет 10, если бы не стук в дверь. Вынужденный проснуться сонный и встревоженный он, действительно, напоминал тяжелобольного, так что вошедший отец Никодим ничуть не усомнился в его самочувствии.

– Ах, вы спали, простите, голубчик, беда, ой беда – задыхаясь выговорил Никодим

– Что стряслось? – спросил Григорий Гаврилович, будто бы он не в курсе переполоха в деревне и не является его зачинщиком

– Масоны, бесы, да шут его знает!

– Не понимаю, успокойтесь, Христом Богом прошу, выпейте

Отец Никодим залпом осушил стакан воды и продолжил.

– Пока вы тут спите происходит дьявольщина – на этих словах Григорий Гаврилович хотел было улыбнуться, но вовремя сдержался – творятся таинственные вещи, вот послушайте, несколько дней назад трактирщику Петру приснился сон, едет он значит по полю, а небо черное все в тучах и вдруг дождь как пойдет, авось не обычный, кровь то, Петро аж в поту проснулся. А вчера сын его сказывал, как посреди ночи слышал из леса, а ихний дом в окурат на окраине деревни стоит, голоса, басурманьи, не по-нашему балякали. Сегодня же у бабки Анисьи, где затворник живет, помните я про него говорил, пожар случился, вернее дым только, а огня нет, вот я и говорю дьявольщина

– Да, не ладно

– Освящать все надо, видно гнев Божий

Григорий Гаврилович всегда поражался, с какой легкостью люди приписывают не понятное им на промысел Бога или судьбу, что для многих одно и тоже, но сейчас его больше заинтересовали голоса, услышанные сыном трактирщика, вот это, действительно, загадочно.

– Вы можете показать мне дом трактирщика?

– Извольте, я вас провожу, но как же ваше здоровье?

– Небольшая прогулка пойдет только на пользу

Они вышли из гостиницы и побрели на окраину деревни. По пути отец Никодим причитал, что непременно пора все освящать, а деревню переименовывать в Новую Святовку. Дошли до назначенного дома, попрощались и отец пошел к себе в церковь, озадаченный хватит ли у него на всех Святой Воды. Григорий Гаврилович спрятался среди кустов под сенью деревьев и чего-то ждал. Опустилась мгла, в доме во всю храпел трактирщик, а он все сидел и сидел. Знаете, что случилось с человеком, который всю жизнь ждал? Ничего, он также ждет и поныне, терпение – непозволительная роскошь для людской жизни. Но так думаю я, Григорий Гаврилович рассудил по-другому. Наконец послышались голоса. Говорили и вправду не по-нашему, по всей видимости два человека. Это был французский язык, он знал его в совершенстве, но не мог ничего разобрать, так как говорили очень тихо. Единственное, что ему удалось понять это отрывистые слова: empereur, réformes, coup d'état*

*император, реформы, переворот

Неужели это революционеры, а этот затворник их предводитель? Вскоре разговаривающие расстались, и Григорий Гаврилович решил проследить за одним, коий пошел в деревню, второй же скрылся в лесу. Все сошлось. Слежка привела к дому Анисьи, заговорщик точно затворник. Брать его сейчас опасно и безрассудно, Григорий Гаврилович не взял с собой револьвер, посему он осторожно вернулся в гостиницу и стал готовить план. Завтра он должен его прижать к стенке.

Полон решимости он лег спать. Луна, предвещая предстоящее предприятие, озарила его лицо прекрасным светом, а псы, взявшие моду лаять по ночам, затихли, давая Григорию Гавриловичу выспаться.

Утро началось не дурно, если не брать в расчет соседа, коий постоянно охал и ахал, проходя мимо двери, судя по его мине у него случилось несчастье, но ведь совсем не обязательно охать под дверями честных людей, будто бы от того горе его стало бы меньше.

Стук. Вошедший седовласый высокий господин представился:

– Александр Игнатьевич, непосредственно управляющий

– Григорий Гаврилович, рад вас видеть

– Благодарю, к несчастью, для вас у меня плохие вести

– Внимательно слушаю

– В вашем нумере, кхе, планируется срочный ремонт, комната пребывает в аварийном состоянии, следует разбирать стены, потолки, так что вам необходимо сегодня же сьехать, свободных нумеров не предвидится. Деньги, конечно, вам вернут. Вечером жду вашей сдачи.

Григорий Гаврилович изумился, с таким он сталкивается впервые, комната его чистая и красивая уж никак не подходила под описание ветхого жилья. Он с минуту простоял молча, пока не вспомнил, кому принадлежит этот гостиничный двор. Вот чертяга, Хмырин решил таким низким способом отомстить. Есть же подобные ему люди, заполучив власть, пусть даже самую мелкую пытаются использовать ее в своих личных интересах. Подлые души, все соки выжмут из своего места. Хмырин мог бы положением своим служить людям, бесплатно селить ветеранов или кормить нищих, но за место этого выгнал Григория Гавриловича, потому как он сказал ему правду. Такой поступок нельзя назвать бедой, о которой говорил извозчик, но при условии, что это единственный двор для постояльцев, невольно начинаешь волноваться.

– Как прикажите, спорить не намерен, вечером сьеду, а теперь позвольте, я занят

– Всего доброго – с этой лицемерной фразой Александр Игнатьевич удалился

– Вздор – выронил Григорий Гаврилович и принялся чистить револьвер, коий уже не терпелось применить в действии.

После обедни, на которой он рассчитался с Ивашкой, направился к дому Анисьи. Естественно, как главный следователь он мог вызвать подкрепление и не рискуя собственной жизнью взять преступника, но медлить было нельзя, каждая просроченная минута увеличивала риск смерти Императора, тем паче найти проверенного нарочного в этой деревни было невозможно.

На его стук в дверь окликнулась дряхлая бабка.

– Простите, государь, куры окаянные совсем не несутся – хрипя сказала Анисья, высовываясь из курятника.

Зашли в дом, Анисья поставила самовар и молча села на лавку, уставившись на гостя. Григорий Гаврилович немного сконфузился.

– Я, собственно, чего зашел, а где житель ваш?

– На почте, стало быть

– Подождем-с

Бабка налила чай и принялась судачить, что соседи безбожные медовуху варят, а ей без двугривинника наливать отказываются. Вдруг как сорвется ни с того ни с сего.

– Боже Правый, а вы видно голодный, ох батюшки, а я чаем вас, эх срамота

– Нет, спасибо большое, я сыт

На этой неловкой сцене, когда бабка ставила на стол картошку, а Григорий Гаврилович умолял ее успокоиться, тихо зашел с револьвером в руке бородатый высокий мужчина.

– Это кто? – грубым голосом спросил незнакомец

– Ах батюшки – испугалась бабка, и по всей видимости рухнулась в обморок

– Каналья – выкрикнул Григорий Гаврилович и достал пистолет.

– Добрались до меня, бесы, на за что вам не осуществить свои планы, все кончено, вы обречены, предатели!

– Это я то предатель? Я всю жизнь за Веру, Царя и Отечества, а вы, Октябрь Андреевич – незнакомец смутился – да я знаю, кто вы, предали Родину, подстроили свою смерть, что бы убить Императора

– Кто вы такой? Я так понимаю не из террористов?

– Боже помилуй

– Тогда давайте опустим оружие, потому как я тоже не из их братии

– Что бы вы меня подстрелили? Не за что!

– Окститесь, я служу России, ровно, как и вы

– Подлец, ложь!

– Ладно, я расскажу вам все, но только если вы уберете пистолет

Григорий Гаврилович немного подумал и решил довериться незнакомцу, если бы он был революционером, то с чего б ему обвинять в этом другого. Либо это простое недоразумение, либо хитрая уловка. В любом случае они опустили револьверы, и незнакомец начал рассказ.

– Как вы верно сказали меня зовут Октябрь Андреевич, родом я из Москвы, после войны служил при дворе Его Величества, там то все и началось. Император наш хотел провести важнейшую из реформ – отменить крепостное право. Но некоторым властителям, так называемым террористической направленности, затея сия была невыгодна, они создали заговор, с целью умертвить Александра. Вскоре должен был приехать посол из Англии для переговоров. В это время заговорщики намеревались убить Царя, а власть передать послу для создания Британского правительства. Естественно, это поделило бы английское общество на воинствующие стороны. Корона бы выступила против свержения, а лорды и палата общин поддержали б гегемонию. Началась бы смута и война, России пришел бы конец. Мне удалось узнать о заговоре, но точные имена, причастные к нему были неизвестны. Тогда, с дозволения Императора, я создал террористическую организацию, якобы намеревавшуюся убить посла и дистабилизировать и без того натянутые отношения между нашими странами. Мы разыграли бутофорию. Как и планировалось Тайная Канцелярия узнала о готовящемся теракте и Император смог официально отменить приезд посла, не боясь эксцессов, ведь, в случае если бы он сделал это без явной причины, английские шпионы, можете не сомневаться их полно, донесли об этом своему Королю и конфликт был бы не минуем. Все получилось, но вот чего мы не учли, это того, что заговорщикам удалось выяснить, что человек нарушивший их планы – я, тогда они отравили моего отца и нам пришлось действовать быстро. Меня увезли в эту деревню, подделали смерть и забрали мое поместье. Родственников у меня нет, только один друг и пара знакомых, для них-то мы и разыграли этот жуткий спектакль. Что бы все выглядело правдоподобно взяли в морге тело каторжника, с размазженной головой, приодели его, вложили в карман мои документы и оставили на дороге. Дальше всю работу сделали жандармы. Похоронили и оповестили всех, чьи имена были указаны в записке на случай смерти, коию нашли вместе с документами. Так я и живу здесь уже год, а сейчас я пришел со встречи, периодически я встречаюсь со связным, он рассказывает мне о всех новостях, вот он и сообщил, что заговорщиков удалось выявить, теперь им светит пожизненная каторга, а я могу вернуться в Петербург, не опасаясь за свою жизнь, но позвольте, кто вы такой?