Текст книги "Апокалипсис всегда"
Автор книги: Никита Немцев
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Будимир вышел в арку – в глаза блеснул Невский проспект (и солнце, солнце! гора солнца!). Но Будимир вглядываться не стал, а повернул к толстым колоннам – всё с курткой на плече – направо. Уютная галерея ушагивала вдаль своим парадным шагом: одинаковая-одинаковая – не арки даже – зеркало в зеркале: многолюдная-людная (и лица одни и те же, одни и те же).
– Я надеюсь, ты не хочешь сказать, что мне опять Пелевина жечь придётся? – бормотал Будимир, глядя на рассыпающиеся лица.
(– Зачем? Хороший писатель. Как говорит Сид – «выкупает». Правда, он как метод свой придумал, так обленился. И… не знаю, сочувствия в нём, что ли, нет… Он своих героев как бы из космоса пишет.)
– Ага. У тебя-то сочувствия хоть жопой жуй…
Будимир так и шагал мимо решётки СПбГУ, – а галерея перебежала дорогу и пошла по левой стороне (там она связалась с дурной компанией и полюбила жвачку из девяностых): «Всё для рукоделия», «Комиссионный», вороватые прилавочки: носки, диски, палёные сигареты – всё всмешку. И чем дальше – тем неумытей, разбитей, дичее (естественным образом перетекая в Апраксин двор), тем разноцветней и неуклюжее дома – как бы из разных лоскутов, – а прохожие всё несомненнее походят на Раскольникова.
За жирной колонной и дверью «Дикси», Будимир повернул в Мучной переулок: потёртые наждачкой, дома смотрели голодными глазами.
– Я в этом обгрызыше живу, да?
(– Нет, ты на углу с каналом.)
За пряным чадом кальянной, вытекая из поколоченного дома (как будто обои в спешке отдирали), показался симпатичный фиолетовый фасадец с рюшечками.
– Спасибо за подгон!
Нырнув в арку, Будимир попал в желтушный двор (уж таково исподнее платье Петербурга), нашёл свою парадную, нашарил ключи и чуть не бе́гом поднялся на второй этаж.
ЧМШШШ
Незваный гость хуже татарина.
Пословица
Будимир отпер железную дверь на семи замках и тихо вшагнул: в длинном очужелом коридоре было сумрачно и никого (только на кухне что-то шкварчит и опера подвывает). Будимир сунул берцы на давящуюся обувью полку и мимо высоких растрескавшихся дверей прошёл к своей комнате. Неизбежно гремя, нашёл нужный ключик – шагнул.
Комната расходилась тупым углом: бесцветные занавески, минералы, подштанники, доски, книги, – там и сям (в обрезанных бутылках) самопальные краски, шкаф, узость непроходимая – и гигантская, во всю комнату, трёспальная кровать, которую никак не избежать ни за одним из дел (по большому счёту, это была не комната Будимира, а комната Кровати (он несколько раз просил Пульхерию Ивановну выбросить этот проклопленный вздор, но хозяйка только вздыхала, качала головой: «Стараешься для них, стараешься!» – и уходила) – впрочем, полосочка для ходьбы всё же оставалась). Будимир упёрся в кровать, закрыл – аккуратно – дверь и увидел за колышущейся занавеской (и окно настежь) фигуру.
– Кто здесь? – проговорил он, напрягая зрение.
Из-за шторы вышел Волочай:
– Даров.
Он был уже не в рясе, а в молодёжно-клетчатой рубахе (всё то же нахалящееся лицо) – как будто даже загоревший.
– Что он здесь делает? – Будимир повесил куртку на ручку двери.
(– Я откуда знаю?)
– Ты присаживайся! – прибавил Будимир погостеприимней. – Чай будешь?
– Я б вообще поел. – Волочай царски бухнулся на кровать.
– Есть дошики.
– Хорош!
Обходя кровать по кромочке, Будимир подобрался к чайнику (оказался полный) и воткнул его в розетку. С облупленного подоконника на него сиротливо смотрели несколько пачек «Ролтона»:
– Так. Ну у меня из посуды только две железные кружки, – сказал Будимир, – так что предлагаю сначала чай заварить, а потом лапшу.
– А наоборот нельзя?
– Просто в лапше масло. А мыть… – Будимиру не хотелось нарываться на Пульхерию Ивановну (он не платил за комнату уже месяца три, а за коммуналку пять – вряд ли эта десятка уж очень её задобрит).
– Лан. – Волочай лениво приподнялся на локтях. – Ну а если у меня есть влажные салфетки?
Чайник щёлкнул готово.
– Уломал. – Будимир оглянулся. – Но тогда тебе с курицей, а мне с говядиной.
– Хозяин – барин, хах.
(– Необязательно превращать всё в тарантиновский диалог, Будимир.)
Засыпав по два пакетика на кружку, Будимир налил кипятка, накрыл какой-то доской и сел на кровать, и ссутулился. Со шкафа (вместо мольберта) на них смотрел гигантский – и всё не удающийся – Спас Нерукотворный.
– Как расследование? – спросил Будимир через плечо.
– Какое? А, это… Да, я уже позвонил чувакам.
– Каким чувакам?
– Сирисли? – С руками за затылком, Волочай приподнял бровь. – Ты чёт совсем заугорел, Будка. Бухал, что ли?
– Нет.
– Курил?
– Нет.
– Упарывался?
– Нет же!
– Врё-ё-ёшь…
У Будимира вдруг страшно (до неприличия) зачесался нос. Он стыдливо отвернулся и чесал его секунд десять.
– Нет, серьёзно, – обернулся он. – Ты знаешь, кто это сделал?
– Это стёб какой-то, да?
– Я серьёзно.
Волочай убрал руки с затылка, присел и вщурился своими татарскими щёлочками. Потом бухнулся обратно (руки – на затылок) и проговорил:
– Мы сделали, Будка.
Будимир внимательно, пристально посмотрел в это глумливое лицо – и вдруг рассмеялся как девочка.
– Ну придумал! Ха-ха-хя! Во даёшь! – И опять срывался на хи-хи, ха-ха и хо-хо: затем – медленно – посмотрел ещё раз и понял. – Что, реально?
– Агась.
(А лапша уже готовая была.) Будимир потянулся к кружкам.
– Извини, но у меня только ложки, – сказал он, протягивая.
– Да нормал! – Волочай уселся над едой как турок. – Кароч, напоминаю для солевых. Ты как-то раз сказал: «А прикольно было бы в монастыре иконы староверские повесить». Потом через пару месяцев на меня чуваки выходят – и прям как ты говорят: слово в слово – ты приколи?
Крайне сосредоточенно, Будимир обдувал намотанную лапшой ложку:
– Значит – ты подменил иконы?
– Не-е-е. Это ж ходить надо, делать чё-то. Я только сказал, как сигналку отключить и Гришку подкурил, хах.
– А глаз?
– Алиби. Я думал, ты сразу врубился
Только сейчас Будимир заметил, насколько сумрачно в комнате – он решительно отдёрнул занавеску. Свет вонзился в глаза (Волочай зажмурился), а комната обрела ещё более убогий вид.
– И чего ты припёрся тогда? – бросил Будимир (но решительность тут же пропала). – В смысле: не то что я тебе не рад…
– Ващет, у нас план был.
– Какой план?
– Сначала стрижём бабос с чуваков, которые иконы подменили, потом забираем у них наши иконы и возвращаем Бодуницкому, говорим, чтоб гнал лаве, а сами – продаём те угарные иконы коллекционерам.
– А как мы наши-то возвращаем?
– Ты сказал, чё-нибудь придумаем, хах.
Будимир подавился и снова засмеялся как девочка. Волочай заржал тоже (но осторожно – как бы подглядывая).
– Ну это как-то совсем по-мудацки, – сказал Будимир и допил бульон.
– В смысле? – Волочай давно уже сидел над пустой кружкой. – Ты ж у нас главный таф гай… Или как ты тогда в Туруханске говорил?..
– А! – фальшиво поддакнул Будимир и хлопнул по колену. – Когда в избе мороз пережидали?
– Ну да. И ещё партия эта была, азиатская. – Волочай ухмыльнулся нехорошо. – Помнишь эту девочку киргизскую, а? Помнишь? Я до сих пор забыть не могу. Вот за это реально совестно.
Будимир не выдержал и расхохотался (кровать затряслась вся):
– Тебе – совестно??
Волочай сентиментально сдвинул брови и замотал лицом:
– Ващет, я честный и справедливый.
– Ты?? Справедливый???
– Ну хорошо: с честным-то ты не споришь? Хах! – Волочай почесал хрустящую щетину. – Ну да. А ты тогда мне в Туруханске и говоришь: «Воля любое решение делает правильным».
Будимир хмыкнул (но как-то неловко):
– Ну – надо же было что-то сказать. – И кивнул на кружку. – Доставай свои влажные салфетки.
– Я что – педик, по-твоему, влажные салфетки таскать?
Довольно внимательно – Будимир его осмотрел:
– Да нет, наверное… А зачем соврал?
– Да хэзэ. Лапшу хотел прост.
Щёлкнув чайник, Будимир пропрыгал к рулону туалетной бумаги:
– Погоди, но я всё ещё не догоняю. Ты теперь видишься с чуваками и забираешь деньги?
– Не-е-е-ет, ты всё перепутал: видишься ты.
– Почему я-то?
– Ну ты ж за иконы шаришь.
Надраивая кружку туалеткой, Будимир (на секунду) задумался:
– А знаешь что… Скажи, чтоб они приходили в «Ионотеку» сегодня. Часов в десять – или типа того.
– А чё там?
– У друга концерт. Ну, он рэпер – помнишь, я говорил?
– А тёлки будут?
С акцентированной тяжестью, Будимир поднял взгляд:
– Нет, Чайка. Не будут.
ЧШЧ
– Ты мне правду-матку не режь, и я те-
бе резать не стану.
К. Воннегут. Сирены Титана
– А-а-а… Филологиня твоя? Ну я так и подумал.
– Она культуролог, – поправил Будимир.
– А лучше всего помогает в таких ситуёвинах с филологинями – это поёбывать других баб…
Будимира передёрнуло. Но тут же – у него шевельнулась гаденькая мысль, что (гипотетически (в какой-то параллельной вселенной (может быть, когда-нибудь), хотя конечно, вряд ли), но всё же) Волочай может быть прав.
Очень заметив это, Волочай заржал:
– Хах! Ну камон! Тень никто не отменял – Фрейда почитай. Ты ведь точно такой же, с-ка: ты же тоже на «Бентли» хочешь покататься!
– Я тачки не люблю. – Будимир внимательно осматривал блеск кружки.
(– И проехал половину мира автостопом…)
Разлили кипяток и легли с чаем. Со шкафа всё так же смотрел – с пучком бороды, сухощавый, истерзанный, смуглый (Будимир пока ещё только вохрил), вроде бы и светящийся, но всё же слишком по-человечески, – Христос.
Волочай шумно хлебнул и поставил кружку на живот:
– И чё им иконы эти староверские не понравились? Это типа какой-то офигенно крутой Бог, который сначала говорит: да, да, нормалёк, а потом – не, давайте лучше без собак? Ну рили, это уже не каноны получается, а мода.
– Ты говоришь очень буквально. – Будимир кротко улыбнулся. – Смысл иконы не в изображении – тут просто точка контакта. Потому что не ты смотришь на икону, а она на тебя. И икона – буквально является иконописцу. – Он прихлебнул. – Этот Спас, например, один из древнейших: я где-то читал, что первый раз он буквально на платке проступил.
(– В статье на «Википедии» ты читал!)
– Ну такое, такое… – потянулся Волочай. – В семинарии нам то же самое затирают… Но протестанты как-то более трушные в этом плане. Ну или мусульмане, там.
Будимир не обращал внимания – он смотрел на икону и думал, как бы её подправить (конечно, надо заново писать, но это краски заново делать и опять доску левкасить; или вообще бросить нафиг? но заказали же).
А Волочай держал кружку на животе и слегка пружинил ногами.
– Слушай, Будка, займи десять кэсов, – сказал он (как бы невзначай).
– Ты чуваков дождаться не можешь? Мне за квартиру платить.
– За такой плэйс? Да в этой халупе вообще бесплатно селить должны!
Хлебнув чаю (обжигает не хуже водки), Будимир спросил:
– А зачем тебе?
– Да на муку. А то собирался в выхи с двумя мадам зависнуть. – Волочай оглядел кружку лукаво (как бы рассеянно). – Ну… или ты можешь сразу порошочка отсыпать, если не жалко, конечно… Я потом деньгами верну.
Будимир уже привык не всё понимать, так что молча пил чай и смотрел на икону.
– А я вот думаю иногда, – заговорил он вдруг, – а если бы мы с отцом росли – мы были бы какими-то другими или нет?
– Какими другими? – Волочай устало похрустел шеей.
– Ну. Не такими потерянными, что ли…
– Хах! Не знаю, как ты, а я очень найденный. Просто лежу – и кайфую от жизни!.. Хотя десяточку бы сейчас хорошо, хорошо… – Он потянулся и (заразительно) зевнул. – Внатуре, надо было видеоблоггером становиться.
– А почему не рэпером?
Волочай вдруг сбросил всё ехидство:
– Мне было бы стыдно.
Допив два глотка, Будимир понял, что хочет в туалет:
– Ща вернусь.
– Агась.
Он сполз с кровати, прошёл по кромочке и в коридор. Туалет был выдержан в коммунальном духе: на крючках разноцветные стульча́ки (у каждого свой), на бачке – книжка про Французскую революцию (обрюзглая). Едва затворилась дверь, Будимир забыл о Пульхерии Ивановне напрочь и заорал в полный голос:
– Слабый ход, Автор! Ну просто слабый.
(– Какой ещё ход?)
– Отправлять сыщика гоняться за собственной жопой. Всё, блин! Закрыто дело! Вяжите меня, офицер!
(– Если что, ещё есть Чуваки – про которых ты, кстати, так и не спросил. Ты вообще сюда по делу зашёл или так, поболтать?)
Будимир рассеянно схватился за ремень:
– И где эти иконы вообще искать?.. Какого хрена этим занимаюсь я?
(– Ну слушай, помимо расследования дела об иконах, ты ведь расследуешь и свои мотивы: пытаешься понять, кто ты.)
– Да понятно всё – шизофреник.
(– Или пророк.)
– Неканонический, ага.
Нажав на спуск, Будимир отряхнул руки и вернулся в комнату. Кровать была пуста (занавеска насмешливо пританцовывала). Будимир обошёл кровать и выглянул в окно: голый переулок, пара машин.
– Только не говорите, что…
Он кинулся к куртке – десяти тысяч в нагрудном кармане (разумеется) не было.
ЧЧ
«А вредны льстивый друг, двуличный друг
и друг красноречивый».
Конфуций. Суждения и беседы
– Твою ж ты ж мать!! – вскрикнул Будимир, выхватывая телефон, и раз восемь набрал Волочая.
– Вызываемый вами абонент находится вне…
Он швырнул «Нокию» в стену – та разлетелась на корпус, аккумулятор и крышечку. Будимир совестливо всё собрал, включил (тю-дю-дю, тю-ту) – и с головой забрался под кровать.
(– Ты что там забыл?)
– Плащ! Твоя куртка атас жаркая!
(– Я думал, она твоя.)
Вместе с колобом пыли, он вытащил чёрный японский плащ (правда, на плечо-полтора великоват), доставшийся от Вариного бати: почти «Ямамото» (но всё же нет). Вместе с плащом вытащился и подозрительный советский чемодан на застёжках.
– Это что за херня?
Он отщёлкнул – и увидел любовно уложенные пакеты белого порошка.
– Это же не мука, да? – проговорил он безнадёжно.
(– Не-а.)
– Пиздец, – прошептал Будимир и ткнулся носом в кулак.
(– Полагаю, целью визита Волочая был этот чемоданчик…)
– Ну тут гением сыска быть не надо…
Он захлопнул чемодан, накинул плащ – и с независимым видом отправился в туалет (мало ли почему человек пойдёт в туалет с чемоданом?). Закрывшись, он сел на корточки, подобрал полы и, примерно с тем лицом, с каким убирают за кошкой лоток, стал сыпать порошок в унитаз.
(– Будимир, ты уверен?)
– Абсолютно.
(– А его собирали, провозили, рисковали, умирали…)
– Мне насрать. – Порошок плюхнулся кучкой и разлетелся, заставляя чихать. – Да что за издевательство-то, а!?
Немного просыпалось на книжку, на пол – Будимир судорожно сдувал всё и махал руками. Разобравшись с пакетами (спускал воду он раз восемь), Будимир обнаружил на дне чемодана пистолет.
– Нет, ну серьёзно?
Он подумал и его смыть, но решил, что это было бы совсем тупо (что, в общем-то, правда), поплевал на рукав, протёр рукоятку – и спрятал за бачок. Потом вспомнил о пятилетнем соседском сыне – и всё-таки сунул за пояс.
– Холодный, сука!
Застегнув опорожнённый чемодан, Будимир вышел – на пороге туалета его поджидала Пульхерия Ивановна:
– Опять смываешь по восемьдесят раз?
Это была, в общем, милая старушенция: в платье-шторе, небывалой шали, берете, калошах – всегда в компании амбре валерианы. Она (владелица трёх комнат из пяти) выкатила свои подёрнутые маразмом глаза.
– Извините, – проговорил Будимир (в плаще и с чемоданом).
– Да ничего! – она вдруг улыбнулась бантиком. – В отпуск поехал?
– Типа того.
– Я вот тоже собиралась, но только мне Исус говорит…
– Исус?
– Ну да, по телевизору. Говорит – никуда не езжайте, всюду инфлюэнца и эти якобинцы ихние, бандеровцы. Ты что – не видел Исуса?
– Я… читал… – Будимир почесал нос.
– Читал?? Ух ты какой! – Пульхерия Ивановна жутко удивилась. – А я его боюсь. Уж строгий больно. Вот когда Страшный суд-то будет…
– Да уж скорей бы.
Пульхерия Ивановна надула глаза:
– Чего ж хорошего-то – когда грешников в огне жжёт? А ты… – Она подобралась на один шажок. – Ты за квартиру-то деньги принёс?
– Извините, – сказал Будимир (и только).
Она вдруг заговорила страшным шёпотом неоправданных надежд:
– Как можно… Бедную старуху обирать… А ещё иконы пишет!.. – Звучало это всё на последнем издыхании (а ручку, тем не менее, протянула).
Будимир молча положил ключи. И прибавил:
– Извините.
– Какое хамство, какое вероломство… – (А ключики, тем не менее, в карман положила.) – Вот от кого никак не ожидала!..
– Я за вещами потом заеду, ладно?
– Какие нравы!.. Какое нахальство!.. – И пошаркала прочь.
– Так можно я заеду?
– Когда? – Она доверчиво обернулась.
– На Страшном суде!!
Будимир захохотал ей прямиком в лицо и просто вылетел из квартиры – только в кеды (чужие) запрыгнул.
ЧЧШ
Однажды монахи западного и восточ-
ного крыла ссорились из-за кошки…
Мумонкан. Случай XIV
Сбегая по ступенькам, Будимир вдруг заметил миску-времянку (ребристое донышко пластиковой бутылки), полную кубиков колбасы; и возле неё – котёнок-заморыш: с торчащими ушами, прозрачной шерстью и пугливыми глазищами.
– А! Тоже неприкаянный? – Будимир поставил чемодан и подсел к нему на корточки. – Будем знакомы, я детектив-бомжара. – И ласково потрепал его за ушком.
(– Надеюсь, ты не собираешься с ним таскаться?)
– А что? Детектив-бомжара с котёнком – по-моему, неплохо. И ещё мне нужен кабинет. Как думаешь, скамейка в Летнем подойдёт?
(– Ну. Тогда тебе нужно продвижение, реклама.)
– У Сида попрошу. А называется контора «Бездомные расследования».
(– Котёнок-то при чём?)
– Для стиля. А вообще, что хочу – то и делаю. Ты сам так сказал.
(– Ну да. Но есть же ответстве…)
Будимир подхватил котёнка в ладошку (у того не хватило сил даже испугаться):
– Я назову тебя…
(– Только не Будимир.)
– Назову тебя…
(– И не Аврора.)
– Назову я тебя – Булейжайк.
(– Чего???)
– По-моему, подходящее имя для карманного котёнка.
С грацией фокусника, Будимир посадил котёнка в правый карман – тот моментально провалился в полу и забарахтался где-то там (у плаща вместо карманов были дыры: что, конечно, делало его незаменимым для картофельного вора). Как ни в чём ни бывало, Будимир выудил котёнка, подхватил одной рукой, взял другой рукой чемодан – и через двор вылетел на щебечуще-яркую улицу.
Прямо перед носом пузатый таджик в кепке подкатывал контейнеры к мусоровозу.
– Извините. У вас не будет булавки? – спросил Будимир.
А тот вырвал булавку из нагрудного кармана:
– На! Счастливая! – И вскочил на уезжающую подножку.
– Спасибо! Салям алейкум! – бросил Будимир вслед и подколол Булейжайку своеобразный воротничок (его лысая башка любопытно оглядывала мир, не смея мявкнуть), и пошёл по набережной канала, размахивая свободным чемоданом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
