Текст книги "Скелет в шкафу (СИ)"

Автор книги: Никита Печень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Кошмарные сны, сопровождавшие его маму каждую ночь, конечно, не являлись нормой, но были делом привычным. То бишь знакомым, отчасти контролируемым. Именно поэтому, когда пластиковая игрушка в виде железного человека Тони поднялась на ноги, забилась в эпилептических судорогах и завыла, хотя рта у неё не было, Макс пришёл к весьма очевидному выводу: что-то здесь не так. Вместе с выводом пришли ужас, мурашки и напряжение в мочевом пузыре.

Мама выла, хрипела, плакала в такт железному человеку, если не наоборот.

Перед ней шла процессия трупов, уродливых, изувеченных. Они все смотрели на неё. Они указывали на неё. «Ты пойдёшь с нами, – вещали черепа и гниющие головы. – Мы заберём тебя с собой!»

Макс обошёл трясущегося Тони. Голова игрушки с жутким треском поворачивалась за мальчиком, но всё же железный человек не предпринимал попыток кинуться за ребёнком.

Коридор словно наполнился невидимой и абсолютно сухой водой. Воздух стал настолько плотным, что в его движущихся массах «плавали» стол и стоявшие ранее на нём вещи: телефон, записная книжка, хорошая ручка и ручка плохая, являющаяся запасной, старенький журнал «Rolling Stone», служащий скорее подставкой, – вместе с этим старались совершить пируэт картины, цепляющиеся узелками к гвоздикам в стене, и почти сорвавшаяся с петель дверь в спальную мамы.

Она пыталась сконцентрироваться, заставить сон исчезнуть. Заставить трупов исчезнуть. Впустую. Они продолжали хохотать, смачно и с чувством, быстро надвигаясь на неё: «Мы заберём тебя с собой!». Что-то бестелесное, нулевоморфное, опустилось сверху и оказалось у неё за спиной. Нежное, холодное, могущественное: «Сдайся, ты должна, Мэриан, не сражайся. Ты должна умереть. Ты провинилась. Это твоя кара. Ты должна умереть».

Макс услышал срывающийся голос мамы:

– Нет!

Быстро распахнул «плывущую» дверь.

Двери, двери, сплошные двери. Мэриан бежала сквозь них от трупов, пока не поняла, что деревянный каскад ведёт её в прошлое. Там и ждёт эта невидимая тварь. Возмездие. Дух. Тут же поменяла направление. Вперёд, в настоящее. Сквозь процессию мертвецов. К свету.

Воздействие бестелесной твари, запрещающей колдовать, прошло. Мэриан привычно вышла из морока, ввела в себя в сон наяву. Концентрацией вытеснила свой дух из тела, чтобы найти внешний источник кошмаров.

Комната скакала от пульсации энергии, Макс, её дорогой сынишка, которого она за лопоухость звала на манер мультгероя Микки, тряс её за руку. Но – нигде нет источника, словно продуцентом кошмаров являлась она сама либо что-то такое, чьё могущество просто-напросто нельзя оценить…

Её привлёк шкаф. Пучок силы дрожал за его дверью, сверкал жилками. Мэриан открыла его взглядом. В шкафу оказался скелет.

«Как символично», – не без иронии подумала женщина.

Глазницы черепа в миг ослепили огнём. Мертвец прыгнул к ней и стальной хваткой вцепился в руку. От резкой боли женщина начала кричать, закричало и тело, за которое лихорадочно схватился мальчик.

Мама открыла глаза, из которых полились слёзы. Её взгляд прояснился, а мышцы расслабились – боль частично ушла. Кровавый след ожога в виде стиснувшей кожу ладони остался на предплечье.

– Не шевелись, – злобно шепнула сыну.

Злость относилась не к нему.

Вытянула руку, другой прижав к себе Макса, изогнула пальцы. Шевельнула слишком резко – дверь шкафа не открылась, а оторвалась и упала к выходу.

Скелета внутри не было.

***

Сам Ермолай Барбаро, патриарх Аквелии, обращался к дьяволу с просьбой «энтелехий» Аристотеля истолковать. Сие есть доказательство того, что лукавый носит в себе запретное, но всё же знание. Сиречь живёт в головах людей, в мозгах, что мыслью руководят. Потому и берусь я утверждать, что «Этимология», magnum opus, Исидора – определённо – точна, но не полна. Купно с вредительством умышленным творят малефики и зло случайное мыслью. Думают о чуме – она и появляется. Страшатся во сне огня – он и вспыхивает в соседском амбаре. Истекают слюнями по бабе, жене бочара, – у той без ничего живот-то и набухает.

Потому и истина имеется: думай токмо о хорошем!

Богослов Татиан Александрийский, XVI в. н.э., «Venificarum»¹

***

Мэриан подошла к нему сразу после литургии, дневного часа. Провожая вдохновлённых после чтения псалмов слушателей взглядом, иерей Вернер подумывал о том, чтобы сходить на дополнительную псалмодию. И тем желание становилось больше, чем ближе к нему приближалась женщина, чувства, испытываемые к которой, были весьма неоднозначны.

По происхождению Вернер был немцем, собственно, на это более чем прямо указывало имя. Как и любой немец, он искренне считал, что должен быть добродушным и приветливым, поэтому, к сожалению, разговора с Мэриан избежать не смог:

– День добрый, Мэриан, как поживаешь, что с сыном?

– Да, денёк сегодня чудесен, – соврала женщина, без особых эмоций продолжила: – Живу замечательно, Микки в школе. Не против, если я побеседую с тобой наедине, tête-à-tête? Мне не нравятся, как на меня смотрят прихожане, словно молнию с небес себе на голову ожидают. Либо надеются, что падёт на мою. Кстати, не буду врать: пары минут нам для разговора не хватит.

Как и любой немец старой закалки, Вернер был приветливым, добродушным, но отнюдь не стремился к тесному общению с людьми не близкого круга знакомства. Но кроме того как немцем, Вернер был и мужчиной, испытывающим явно не религиозно обусловленное влечение к Мэриан. И в данном случае физиология восторжествовала над национальной культурой.

– Конечно.

***

«Да, я слышал о резне на кладбище. Городок у нас маленький, новости извне идут медленно, но то, что происходит внутри самого муравейника, распространяется быстрее, чем электричество по проводам. Знаете, ещё до того кошмара у меня было предчувствие беды. Нет, это не было каким-то прозрением, просто всё пошло не так в один день. Я знаю часть псалмов наизусть – самые любимые, конечно, – так вот, тогда я их забыл. Просто запнулся на утрене. Также яичница подгорела, свежее молоко, которое, казалось бы, купил вчера, свернулось в кофе. Колоратка подозрительно сильно стягивала шею, как бы я её не поправлял. Ладно, извиняюсь, отвлёкся…

Мэриан приходила в церковь в тот день. Сам этот факт насторожил не только меня, но и всех остальных людей: я слышал многое о ведьмах, но о тех, что верят в Бога да ещё слушают литургию, – ничего.

Нет, она уже бывала там, когда мы устраивали благотворительную ярмарку. Но как раз-таки после того случая ещё одно посещение ею нашей церкви и показалось всем таким странным.

Что было? Сейчас расскажу… Простите, что посмеиваюсь, но весьма забавный был случай, хоть и до невозможности абсурдный. Сразу оговорюсь: я не суеверный.

В тот день погода не радовала: тёмные тучи вот-вот готовы были дать протечку. Я оставил еду, присланную от местного ресторана на продажу, в церкви на случай, если пойдёт дождь. Но пока всё было хорошо. Попросил Мэриан помочь вынести всё на улицу… Э, спрашиваете, почему именно её? Не знаю… так совпало.

И вы только представьте, что произошло далее: в крышу церкви, как только мы зашли внутрь, ударила молния! Кто-то побежал тушить пожар (кстати, вскоре после этого пошёл дождь, так что ущерб был небольшой), мы же с Мэриан не могли бросить просто так коробки с едой, донесли их до места. Мэриан тут же побежала в церковь за оставшимися, открыла двери, вошла. Повторюсь: я не суеверный… Но через мгновение молния ударила дважды.

Нет, когда она пришла в следующий раз, погода была солнечной. Но теперь вы понимаете, почему все были так взбудоражены? О чём она говорила в тот раз, перед событием на кладбище? О творчестве Джулио Романо».

Опрос свидетеля, иерея католической церкви, Вернера Мэзера (по мнению следователя, опрашиваемый многое утаил, на что указывает любовная связь между им и подозреваемой, что, в свою очередь, – вероятный показатель контроля).

***

Посёлок находился на востоке Аризоны, почти на границе с Нью-Мексико. Место это не отличалось обилием флоры, само по себе оно выглядело как сухая степь с тускло-медной либо тёмно-зелёной и не менее сухой, чем сама степь, травой. Что всё равно не мешало восхищаться скупой красотой: красными горами (песочно-ржавыми, если быть точным) и заполняющими почти всё оставшееся пространство жёлтыми соснами, чешуйчатая кора которых и вправду имела желтоватый оттенок.

Мэриан давно привыкла к особенностям природы Аризоны, именно поэтому сейчас восхищалась не видом красных гор, что открывался ей и Вернеру со скамьи, а садом, обустроенным на заднем дворике церкви. Кусты розы и сирени наполняли землю тенью, а воздух – чудесным ароматом. Ковёр – предпочтительно – из алиссума, бурачка жёлтого, белого и розового цветов, обтягивал неровные тропинки и благоухал сладким мёдом. И всё бы хорошо, если бы не гуси в миниатюрном бассейне. «Курицы, – думала Мэриан. – Противные курицы с шеей и мордой змеи. Чем-то похожи на Вернера». Видимо, гуси о ведьме думали ещё менее лестно либо умели читать мысли, потому что при любом удобном случае норовились ущипнуть её за бедро.

– Тебе не жарко, Мэриан?

Вернер с любопытством взглянул на тёплый свитер. На свитер, который женщина надела лишь для того, чтобы скрыть ожог в виде ладони, полученный во время попытки завладеть недавним кошмаром.

– Нет. А тебе, Вернер?

С не менее сильным любопытством ведьма прошлась взглядом по чёрной сутане, намеренно остановив взгляд на колоратке. Священник поправил неожиданно ставший узким воротничок. Сглотнул.

– Немного. Я слушаю.

– Ладно. Начну сразу с откровений: мне нужна твоя помощь. Я прошу её не безвозмездно, готова отплатить, чем смогу. Денег мало, но ты прекрасно осведомлён в том, какие услуги я могу предложить.

– Что за помощь?

– Консультация, – Мэриан поймала внимательный взгляд гуся, плавающего в бассейне среди листьев розы и сирени, слегка прищурилась. – Я… Я не разбираюсь в религии, ну, ты понимаешь, по каким причинам мне не приходилось ей интересоваться. Но сейчас всё изменилось. Мне даже иногда кажется, что я начала верить. Это очень глубокое и неприятное чувство, прямо как взор той вредной птицы, что явно хочет ущипнуть меня за пятку. Но ладно. Ты согласен меня проконсультировать? Это не перечит твоему религиозному уставу?

– Я согласен. Сделаю это задаром, потому что так будет правильно и честно, – Вернер ещё раз поправил колоратку. – И нет, устав не запрещает давать ответы ведьмам на их религиозные вопросы.

– Насколько я знаю, в этом уставе, говоря о людях, ведьм к ним не причисляют.

– Предположим. Но запрета отвечать на вопросы же нет.

Женщина кивнула и улыбнулась с лёгкой благодарностью. Вернер опять поправил колоратку, чувствуя, что слегка краснеет, при этом надеясь, что краснеет именно от жары. Но на всякий случай проклял в мыслях целибат, обет безбрачия. Мэриан улыбнулась шире и злораднее, так как мысли читать умела.

– Мне интересен Святой дух. А именно его возможности и отличительные черты. Надеюсь, мой вопрос не прозвучал так, словно я обращаюсь к учителю по зоологии? Либо к типологу?

– Мэриан, если ты не хочешь, чтобы я отвечал как учитель по зоологии или типолог, то переходи к частному.

– То есть? – женщина наконец-таки полноценно сконцентрировалась на мужчине, забыв про гуся.

– Расскажи всё, что произошло. Городок у нас небольшой… – На этот раз священник нашёл другой способ справиться с волнением – сорвал сирень, чтобы мять в руке. – Слухи расходятся быстро. Не смотри на меня так. Предположим, я знаю от дочери моей сестры, что твой сын часто спит на уроках в последнее время, так как «мама снова кричала от ужасов». Знаю, что ты также за две недели отказалась от весьма редких для тебя, выгодных, но тяжёлых заказов – лечение бесплодия у моей соседки, которая наконец-таки накопила деньги, и разговора с мёртвым родственником приезжего мужчины.

– Городок у нас небольшой, – повторила Мэриан его слова, кончики губ предательски дрогнули, – но – извиняюсь за такие слова в подобном месте, – чёрт тебя дери, Вернер, ты следил за мной?

Он не ответил. Ведьме даже не пришлось читать его мысли, чтобы понять. Но всё же она прочитала.

– Хоть на этом спасибо, что в интимные подробности не лез! Но то, что полгорода втянуты в слежку…

– Ты сама знаешь, кем являешься, – Вернер отвернулся, взглянул под ноги. – Нам нужны были гарантии того, что тебе можно доверять. Что мы не зря приютили тебя у себя в посёлке, выдали документы, договорились с начальством, позволили твоему сыну учиться в нашей школе с остальными детьми. Невинный контроль во имя доверия.

– Я понимаю это, чёрт подери, – извиняюсь ещё раз – и ценю. И я не настолько дура, чтобы не замечать неаккуратную слежку, копание в моём мусорном баке, но чтобы полгорода… Вернер, я надеюсь, ты просто неудачно выразился в мыслях. Молчи! И не думай, прошу, у тебя должно это выйти без проблем! Ох. Закрыли эту тему, она мне противна. Давай уже к вопросу о религии. Ты предложил «перейти к частному». Что ж, история будет долгой, но без неё, как я полагаю, ответов не добьёшься. Приступим.

Но, несмотря на заявление, Мэриан не приступила. Замерла, глядя вперёд, на красные горы. Крутящаяся ось, приводящая колокол на башне церквушки в движение, легонько заскрипела, вскоре её заглушил звон. Оглушительная, величественная вибрация. Обычно звон служил призывом к богослужению, но сейчас Вернер не спешил. Не спешил потому, что страстно хотел узнать, что же такого произошло у ведьмы. А ещё потому, что неожиданно перестал управлять телом. Язык опух и, казалось, заполнил весь рот, часть горла до кадыка. Кончики пальцев на руках и на ногах словно кололо иглами.

– Раз, раз, – Мэриан два раза несильно шлёпнула священника по левой щеке, то же самое повторила с правой. – Два, два. Пока паралич не полностью схватил тело, не пытайся проглотить язык, иначе задохнёшься. Как хорошо, что ваши скамейки стоят спиной к церкви, иначе твои открытый рот и остекленевшие глаза принесли бы мне немало проблем. Ах! Пернатая скотина!

Гусь ущипнул Мэриан за икру. Зашипел, наклонил голову. Ведьма махнула рукой, словно отпугивая муху от лица. Вредную птицу метнуло обратно в бассейн как если бы она была футбольным мячом. Гусь с секунду барахтался, после чего поднялся на лапы, отряхнулся, замахав крыльями, и с обиженным гоготом захромал к своим взволнованно шипящим родичам.

– Теперь к другому гусю.

Женщина щёлкнула пальцами. Вернер выпрямился, расправил плечи, изобразил жизнь.

– Я исполню твоё желание и расскажу всё, что ты хотел узнать. Ты рад? Твой мозг обработает информацию, а тело уже выдаст мне все ответы. После чего я благополучно сотру тебе память, ибо «невинный» контроль во имя доверия мне не прельщает. И не смей специально забивать голову мыслительной жвачкой, концентрироваться не на моей речи. Слышишь меня?! Иначе мне придётся сделать из тебя полоумного. Временно. Но впоследствии это чревато головной болью минимум на месяц. Да и если ты будешь вести себя хорошо, я тебя отблагодарю. Даже в такой ситуации. К примеру, взамен стёртым воспоминаниям, подарю что-нибудь приятное. Потешу твою наивную теплоту ко мне. Создам иллюзию романтической беседы, конечно же, только на высокие и лишённые пошлости темы – с твоим-то обетом безбрачия. Ну, что?

Мэриан почувствовала, что «жвачка» в голове Вернера моментально рассосалась.

– Начнём. Каждую ночь мне снятся кошмары, наполненные трупами из прошлого, с тех времён, когда услуги ведьм без проблем применялись в военных операциях. Скажу честно, будь я героем книги, роль злодейки была бы мне обеспечена. Но всё же относительно спокойная жизнь пусть и в такой дыре, как эта, рождение моего Микки… Всё это изменило меня настолько, что я начала жалеть. Да, это подходящее слово. Жалеть.

А теперь слушай меня внимательно. Те сны, о которых я упомянула, пришли с этой жалостью, они необычны, их что-то насылает. Изначально я думала, что сама их создала. Такое бывает у ведьм, когда наше бессознательное и неконтролируемое начинает изменять материальное. Но недавнее событие ввело меня в смятение. Что-то сильное, могущественное, до крайности справедливое хочет покарать меня. Это что-то, что я могу охарактеризовать никак иначе, как дух. Не знаю, что натолкнуло меня на такие мысли, но я хочу узнать, связан ли он, по твоему мнению, с вашим эфемерным Святым духом? Если да, то насколько действенна индульгенция? Если бесполезна, то коснётся ли кара моего сына? Могу ещё добавить, что с каждым новым сном я слабею. Магически. Это существо ограничивает мою силу, то есть оно непосредственно связано с ней. Вот тебе и отменённые тяжёлые, но чертовски выгодные заказы.

Кстати, о заказах. Пока не забыла. Ты упомянул мужчину, что недавно приехал в город, которому я якобы отказала в услуге. Не знаю такого. Кто это?

***

Если долго смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя.

Фридрих Ницше. По ту сторону добра и зла.

***

Перед ней шла процессия трупов, уродливых, изувеченных. Они все смотрели на неё. Они указывали на неё. «Ты пойдёшь с нами, – вещали черепа и гниющие головы. – Мы заберём тебя с собой! Смерть ждёт. Ты позвала её. Ты создала её».

***

Поверх геометрически идеальной пентаграммы из мела Мэриан насыпала соль. Каждый кончик звезды украсила свечой, в центр поставила зеркало на кованых ножках. У ножек – горшочки с размятыми в кашицу травами: красными цветками герани, корнями и травой дербенника, ягодами ежевики, листьями мяты и обычного салата – химия смеси будет служить катализатором заклинания. За пределами солёно-меловой пентаграммы поставила александрит, концентрирующий и направляющий энергию, световые лучи. Вообще, идеально бы подошли любые драгоценные камни, способные хоть немного преломлять свет. Даже стеклянные подделки не уступали в качестве. Однако Кримхильда любила (а Мэриан сильно хотела доставить ей приятное), когда используют натуральные камни, а именно – насыщенный зеленью изумруд либо чуть менее зелёный, однако переменчивый александрит.

После подобных обрядов драгоценные камни нельзя было носить на теле и держать вне двемиритовых шкатулок: застревавшие потоки энергии вызывали аномалии. Минимум – ожоги на коже. Драгоценности становились многоразовым личным компонентом ведьмы. Словно обычная зубная щётка, гребень или резинка для волос.

Мэриан встала в основание звезды, напротив зеркала. Отрицательно кивнула головой сама себе, чертыхнулась, быстро сбегала на кухню и принесла стул, села. Прочитала формулу. Свечи потухли (но было светло, так как горела люстра), кашица вскипела, запузырилась и пренеприятно запахла. Женщина неторопливо махнула рукой, задержала, изогнула пальцы, сильнее всех вытянув передний. Свет прилетел через открытую форточку, коснулся пальца и слился с зеркалом. Отражение заволновалось, переливаясь разноцветной радугой. Волновалось долго, пришлось стабилизировать заклинанием.

Появилась невероятно красивая, хоть и слегка габаритная женщина в косынке, рабочей куртке с широким воротом. Сверкнула голубыми глазами, блеснула улыбкой. На фоне – деревья, кусты.

– Здравствуй, Кримхильда. Ты в лесу. Я не вовремя?

– Мэриан, чёрт тебя дери, я в лесу – конечно, вовремя! Лес – мой второй дом! Подожди минуту, я плохо тебя вижу. Сейчас прочитаю заклинание, зеркальце взлетит, и будет всё прекрасно. Всё. Вижу. Ох, показушница! Расчесалась, накрасилась, приоделась ради меня. Одобряю, девочка моя. Но сама не практикую.

– Я точно не мешаю?

– Не-ет! – протянула ведьма в зеркале. – Иду по ягоды. За клубникой. А местечко я знаю хорошее, там можно не бегать и спокойно в присест собирать, болтать. Вижу, ты вытащила александрит, травы поставила. Как по регламенту. Молодец, – сказала Кримхильда уже без улыбки, хлопнула комара на щеке, повторила: – Как по регламенту. Не против, если я́ буду управлять связью, чтобы ты не тратила свои силы, раз их не хватает даже для зеркальной коммуникации без использования катализаторов и прочих безделушек?

– У меня есть оправдание. Я работала. Устала. Сегодня был невероятно напряжённый день. Ко мне приехала женщина, в которую ударила молния, а также мужчина прямо с соревнования по стрельбе из арбалета. Болт торчал у него из головы. Древко и наконечник так плотно, словно в формочку, вошли в кость, что даже кровь не шла. Почти.

– Значит, работаешь по призванию и образованию – ведьма. – Фон за спиной Кримхильды густел, покрывался кронами лиственных деревьев. – Варишь зелья, лечишь. На жизнь хватает?

– Да. Но только на жизнь. Зато весело. Всякие случаи бывают, даже в регламенте не закреплённые.

– Я вся во внимании.

Мэриан усмехнулась воспоминаниям:

– Как-то раз мне пришлось узнать, что прямая кишка, как оказалось, всасывает вещи не хуже пылесоса. Я утрирую, конечно, но всё же. Старушка привезла внука с бутылкой полусладкого белого в заднице. Бутылка узкая, но длинная. Длиннее я за свою жизнь не видала, если только у афроамериканцев в порно. Понятное дело, что с подобным «недугом» я справиться не смогу, здесь и телепортация, и телекинез, и вещи посложнее без вреда не помогут. Вызвала местного врача из неотложки. Тот приехал, осмотрел похотливого беднягу и выдал вот что: «Либо резать, то есть проводим операцию, но тогда на всю жизнь пациент будет недомогать: страдать от несильной, хоть и жгучей боли, часто в туалет бегать и всё время поносить. Либо придётся эту бутылку…»

***

– Либо придётся эту бутылку родить.

– Прям родить?!

– Прям.

Парень, красный от стыда, боли и безысходности заплакал.

– Не надо, тс-с-с, до плохого не дойдёт, обещаю. И не так это страшно, как кажется, – успокоила молодого человека врач, совсем ещё юная девушка, обернулась к ведьме. – Раз уж мы оказались у вас, Мэриан, то положим пациента на кушетку, только предварительно накройте её, а то может потечь и замарать.

– Чем?

– Да много чем… Сын вернётся нескоро?

– Нет, после школы он идёт на фехтование.

– Хороший мальчик. Мэриан, я уважаю ваш цех волшебниц и вас саму, как человека-альтруиста, регулярно помогающего другим людям. А ещё я писала по способностям ведьм курсовую в университете, даже защитила диплом. Так что мне прекрасно известно, что относительно невозможного для вас нет. Пожалуйста, во время «схваток» продвигайте «головку» на себя и как-нибудь… как-нибудь расслабьте стенки кишечника, мышцы. Только не берите выше, иначе потекут фекалии. Но если и такое случится – задержите.

– Боже… Ладно. Твою же мать! Ладно, я сделаю всё, что смогу.

– Приступим. Так, послушай меня, успокойся. Нет, не приподнимайся! Лежи на спине. Сожми мою руку и напрягись. Напрягись и проталкивай тем самым бутылку, выталкивай из себя. Тужься! Мэриан, пожалуйста, прямо сейчас! Тужься!

***

Кримхильда смеялась долго. Очень долго. Даже осела на землю, зеркальце метнулось за ней.

– Родить… Ох-хо-ха!.. Мать моя! Фу, всё, хватит. Хватит, я сказала! Боже! Аж слюни потекли. О! Ты посмотри, на душницу я упала: синие цветочки, аромат мяты. Надо будет на обратном пути нарвать… Ой, ну, я не могу! Родить! Мэриан, дорогая моя, родил дурачок, или «кесарево» делали?

– Родил. Парень оказался с юморком. «Сына» назвал в честь своего бывшего.

Кримхильда поднялась, отряхнулась. Вроде успокоилась.

– Насчёт сына, девочка моя, как он там, Макс твой? Не начал колдовать ещё?

– Кримхильд!

– Шучу, шучу! Я скорее умру, чем поверю в то, что у мужчины проявился дар. Хорошо с ним ладишь, не волнуют его твои способности? Мальчик, кажется мне, должен сильно переживать.

– Иногда переживает, – кивнула Мэриан. – Но не на регулярной основе. Соглашусь, что в каком-нибудь фильме либо в книге раздули бы конфликт по данному поводу, но это жизнь. Более сложная, не упрощённая. Привык к магии и смирился Микки. Ладим с ним отлично, насколько это возможно. Растёт, кстати, в отличие от меня, гуманитарием. Литературу любит сильно, историю. Я с математикой помогаю. Подсадил меня на игры компьютерные. Совместные. Не закатывай глаза, Кримхильд! Неплохое времяпрепровождение, только вот жестокое. Все игры про войну, сражения. А эти его слова, если я побеждаю: «Мама, я мёртв. Ты убила меня», жуть наводят.

– Девочка моя, я, конечно, не сомневаюсь в совершенстве женских организма и психики, по сравнению с слегка обделёнными природой мужчинами, но всё же под сомнение не ставлю такой общественный институт, как семью. Полную. Мама, папа, ребёнок. Недостаток мужского внимания может повлиять на психику в плане…

– Недостаток мужского внимания, – Мэриан взглянула на ногти, тем самым подсознательно показывая, где она видела этот недостаток мужского внимания, – компенсируется преподавателями. Это неполноценная замена, но другого я позволить себе не могу. Какой мужчина согласится стать мужем ведьмы? Так что Микки просто много времени проводит с тренером по фехтованию, ездит на соревнования, палаточные тренировки-многодневки. Ему нравится.

– Сколько ему уже?

– Девять.

– Как время летит-то, девочка моя! Девять лет сыну, значит, мы годков, так, десять не общались по зеркалам! А вживую-то – со времён Второй Мировой! Ты, кстати, как его выносила, Микки твоего? Были магические кризисы?

– Были. Однажды я неудачно чихнула.

***

Знак ограничения скорости сорвало вместе со светофором и, слава Богу, метнуло за бордюр, в траву. Одна машина перевернулась. Пустая, припаркованная. Две, которые стояли намного дальше, просто повернуло порывом ветра. Черепица крыши и часть кирпичей стены полетели вверх по наклонной, насмерть пришибли нескольких диких гусей. Одна девушка лишилась чувств, с удачно оказавшегося рядом экзбециониста сорвало плащ, что лишило чувств вторую девушку.

– О-о-о-йх… Сейчас чихну ещё раз!

***

– Это место знаю только я! Оно прекрасно. – Кримхильда продолжала идти, фон потерял густоту. – Это там. За сухостоем и репейником, не в лесу, а на поляне. Ягодник нагревается солнышком, часто выгорает, но не полностью. А клубника какая! М-м-м… Сладость. Не без кислинки. Ту полянку я нашла случайно, сейчас покажу, уже почти пришла. Хожу на неё не первый год, и, уверяю тебя, только я хозяйка на этом… Сука! Уже собирают, ядрёна мать их перемать!

Старая ведьма лишь повела взглядом. Мэриан вздрогнула от силы, от взрыва энергии, который почувствовала даже через зеркало.

– Кримхильд?

– Так вот, уверяю тебя, только я хозяйка на этом чудесном ягоднике. Уже точно.

– Что ты сделала? – с опаской спросила женщина.

– Да не волнуйся, моё ты Солнышко, ценящее людей больше, чем они того стоят. Телепортировала домой с лукошками, полными клопов. И заодно стёрла память. Никто не посмеет нарушить мой день. Сегодня чудесны ягоды, чудесна я, чудесен лес и чудесна хорошо сделанная погода.

– Хорошо сделанная?

– Я бы сказала: мастерски! Прочитала в газете, что обещали дождь. Вот и пришлось мне утром разогнать тучи и подкорректировать движение солнца. Погодных аффектов и геологических катастроф не будет, если ты об этом – я мастак своего дела.

«Я забываю, – подумала Мэриан, – забываю, насколько эта ведьма сильна. Участвовавшая в Массачусетской охоте на ведьм, будучи уже профессиональной волшебницей. Создавшая всемирный «Регламент силы чародеек и колдуний». Единственная в своём роде получившая международный суверенитет. Могущественнейшая! И в то же время до невозможности простая, помахавшая ручкой всем государственным лидерам, просто живущая ради себя в глухой деревеньке в Сибири».

– Ага, – кивнула Кримхильда, уже устроившаяся в ягоднике. – Не забывай, что я, как и ты, ещё мысли читать умею. Что за информационный монолог, неудачный приём писателя-профана? Но всё равно спасибо за комплименты, девочка моя, мне очень приятно.

Древняя ведьма поставила рядом с собой пластмассовое ведро, положила раскрытый пакетик, как объяснила, «для иван-чая и чабреца». Села на корточки. Одной рукой придерживая черешок, другой начала срывать маленькую красную ягоду, держа её в ладошке до тех пор, пока не наполнится. А потом – в ведро. И снова. Держит – наполнится – в ведро.

Над освещённой «хорошо сделанным» солнцем спиной летала тучка комаров, которая вскоре, приняв старую ведьму за часть ландшафта, просто исчезла.

– Регламент, – неожиданно начала Кримхильда, не останавливаясь, – регламент и ещё раз регламент. Травы ты выращиваешь в саду, а о тех, что не описаны в регламенте, не знаешь ничего. Лес ты видишь из машинных окон, когда едешь в магазин за продуктами. Таких мелочей я могу набрать сотню, и, к сожалению, подвластна им не только ты. Каждая ведьма, которую я знаю, сдалась, забыла о своих истоках, о своей истинной силе. А потому вы ослабли и не способны даже на простую зеркальную коммуникацию без травок и камней. А из-за того, что ослабли, вы перестали справляться с проблемами, бедами, которые сжимают вашу шею бечёвкой. И потому начали бежать ко мне, как суки, поджавшие хвост перед волками. Говори, девочка моя, кто этот волк? Кого мне уничтожить?

***

Перед ней шла процессия трупов, уродливых, изувеченных. Они все смотрели на неё. Они указывали на неё. «Ты пойдёшь с нами, – вещали черепа и гниющие головы. – Мы заберём тебя с собой!»

Мэриан заметила среди них сына, из-за чего в секунды покрылась холодным потом. «Мама, я мёртв. Ты убила меня. Пошли за мной, мам. Ты ведь знаешь, что должна, что обязана. Что заслужила. Сюда, мам, по тропе. Видишь того человека с выжженной до кости щекой, лопнувшим глазом? Помнишь его? А он тебя помнит. И зовёт. А тот? Помнишь его? Понимаю, он настолько изуродован, что в каше из зубов, соплей, крови и кожи на лице больше ничего не углядеть».

«А помнишь того, Мэриан? – уже говорил не Макс, а Вернер, ведя её по саду, укрытому розами, сиренью, алиссумом, бурачком жёлтого, белого и розового цветов, а так же расчленёнными телами. – Помнишь его, Мэриан? А вон того? Теперь взгляни вверх».

Она повиновалась. И закричала, ослепла от жара и света. Нечто спускалось с небес. Невидимая тварь. Возмездие. Дух. «Сдайся, ты должна, Мэриан, не сражайся. Ты должна умереть. Ты провинилась. Это твоя кара. Ты должна умереть».

Женщина проснулась, липкая, мокрая от подсыхающего пота. В то же мгновение кровать, тумбочка, стол, кресло и, как оказалось, сын ведьмы, висящие в воздухе, опустились вниз. Мэриан со вздохом, полувскриком упала на пол, не удержавшись. Быстро, стремительно поднялась, хромая, подбежала к Максу, обняла крепко.

– Мам, – всхлипнул он. – Мам, он там.

Указал на шкаф, который единственный не плавал в воздухе до этого, стоял на месте. Ведьма поднялась, выпрямилась, яростно сжимая кулаки. Колени тряслись. Макс, мальчик неглупый, отбежал к окну, подальше. Как тогда, движением руки открыла дверцу, только вчера приделанную руками мастера.