Текст книги "Реконструкция. Возрождение"

Автор книги: Никита Аверин

Покончив с первым осмотром, Свен, кряхтя, аккуратно перетащил в амбар несколько заколоченных ящиков с дополнительным оборудованием, которые поочередно вскрыл ломиком, валявшимся на полу в кузове.

Запасной дизельный генератор, который Свен когда-то специально заказал среди прочего инвентаря у Генри Коха, на случай если в усадьбе будут перебои с энергопитанием, тоже был здесь.

Вооружившись специальными инструментами и засучив рукава, изобретатель несколько часов потратил на то, чтобы кропотливо приладить на свои места необходимые детали, демонтированные для того, чтобы Машина смогла поместиться в грузовике. Затем аккуратно закоммутировал готовый к работе механизм с заправленным из автомобильной канистры генератором и аккумулятором грузовика.

Завершив сборку и вытерев грязные руки тряпкой, Нордлихт поколдовал с кнопками на пульте управления и включил систему. Изобретение с низким гулом ожило, озаряя кузов мягким переливающимся свечением.

Оттащив ненужные ящики поближе к выходу, чтобы не мешались, Свен снял с пальца хроноперстень и вставил его в пазы специального зарядного гнезда, располагавшегося с торца Машины.

Имея в запасе несколько часов, необходимых для накопления нужного объёма энергии, Свен расстелил на полуразвалившемся верстаке карты с указанием магнитных разломов и аномалий, находящихся в отдалении от человеческих поселений, которые поочерёдно извлекал из специальных тубусов.

Брошенный амбар был выбран им неслучайно, так как он также находился неподалёку от эпицентра одной из таких аномалий. Возможно, когда-то именно это невидимое соседство и послужило причиной, что хозяйство пришлось забросить ввиду чахлого состояния урожая и беспокойного поведения животных, чующих близкий магнитный разлом.

Корпя над схемами, Свен, наконец, почувствовал, что проголодался. И немудрено: ведь у него с самого вечера накануне похищения маковой росинки во рту не было.

Заглянув в бардачок и пошарив в кабине со стороны водителя, он обнаружил под сиденьем небольшую дорожную коробку, в которой Трикстером был заботливо припасён нехитрый дорожный ланч, завёрнутый в пару салфеток.

Неторопливо жуя большой деревенский бутерброд с яичницей и овощами и запивая его яблочным соком из стеклянной бутылки, изобретатель вслушивался в шум барабанящего по крыше амбара дождя и смотрел на подёрнутое утренней дымкой поле, видное сквозь приоткрытые створы ворот.

Мир снаружи дышал такой безмятежностью и спокойствием, что это состояние невольно передалось и Свену. Всё-таки только оставаясь наедине с природой, человек по-настоящему учится слышать себя. Все беды, треволнения и прочие житейские проблемы отходили на второй план.

Чувствуя, как к нему постепенно начинают возвращаться силы, Свен откусил кусок бутерброда с помидором и хрустящим луком и посмотрел на щербатый, текущий во многих местах потолок. Удачно он выбрал место. Здесь его уж точно никто не станет искать.

До поры, конечно. Могущественные силы, стоявшие на стороне Альберта, нельзя было сбрасывать со счетов. Свен прекрасно понимал, что не сможет долго скрываться на британском острове, ему нужно было бежать из страны, и как можно скорее.

Но вот куда? Конечно же, в Америку, которая являлась последним и единственным местом, где у него ещё оставались друзья, способные помочь. В свою очередь, Арийскому Братству будет тяжелее дотянуться до него своими лапами через океан.

Свен вздохнул, катая в руках бутылку. Такой ли участи он для себя хотел, денно и нощно работая над Машиной? Участи изгоя и беглеца, вынужденного до конца своих дней неприкаянно скитаться по миру, не имея возможности осесть, наконец, где-нибудь и спокойно дожить свои дни.

С другой стороны, если бы не Берти и его отец, он так бы и не построил Машину, и всё пошло бы в дальнейшем по совсем другому пути. А это значит, что такова его судьба и предназначение, которым он должен следовать. Хочет он этого или нет.

Утренний воздух был наполнен свежестью и ароматом первой народившейся весенней травы. Где-то под карнизом весёлой трелью заливалась невидимая печужка. Вокруг царило такое спокойствие и умиротворенность, что дожёвывавший сытный ланч Свен почувствовал, как начинают упрямо слипаться глаза. Сказывалось напряжение последних дней и особенно события прошлой ночи. Лихая авантюра с дорожным ограблением всколыхнула большой выброс адреналина, действие которого, ослабевая, всё сильнее уступало место усталости.

Сверив время и допив остатки сока, Свен заглянул в кузов, где продолжала работать Машина. Смотря на своё творение, он стиснул в руке бутылку, испытывая смешанное чувство радости и настороженности. Какие неведомые тайны и секреты таились в недрах этого сложнейшего механизма, на который было потрачено столько лет? Куда приведёт его новый поворот пускового кольца хроноперстня? На какую тропу выведет?

Свен очень надеялся, что на правильную. Не зря же он столько времени корпел над картами магнитных аномалий и полюсов. Забросив пустую бутылку в дальний угол амбара и вернувшись в кабину грузовика, Свен растянулся поперёк сидений и, укрывшись с головой плащом, крепко уснул, убаюканный монотонным шелестением дождя.

Ему приснилась его семья, и все близкие были живы и здоровы, и им было хорошо вместе. Не было никакой войны, и они снова жили в своей уютной квартире в Варшаве. Волшебный миг, маленький кусочек уходящего счастья, от которого так упрямо не хочется отрываться, возвращаясь в тусклый привычный мир, в котором нет места мечтам.

Когда он открыл глаза, уже смеркалось. Дождь перестал, уступив место пахучей вечерней прохладе, которая бывает только в самой середине весны. Выбравшись из грузовика, Свен пошарил в подсобной части амбара, где был свален всякий бесхозный, отживший своё сельскохозяйственный хлам, и, к своей радости, отыскав ржавую керосиновую лампу, потратил ещё некоторое время, чтобы вернуть её к жизни.

Наконец внутри треснувшего плафона робко затеплился, а потом вовсю разгорелся яркий пляшущий огонёк, и Свен подошел к разложенным на верстаке картам магнитных полярностей и ещё раз тщательно провёл необходимые вычисления, сверяясь с расчётами в своих тетрадях.

На этот раз ошибки быть не могло. Вытащив из нагревшегося зарядного крепления хроноперстень, Свен, немного помедлив, надел его на палец и прислушался к своим ощущениям.

Пора было сделать то, ради чего он и создавал Машину. На всякий случай ещё раз проверив уровень подзарядки батарей и взяв в руки специально подготовленный для путешествия саквояж, Свен выставил на Машине время своего возвращения – чтобы за время его отсутствия в этой реальности прошло не более одной секунды, – сделал глубокий вдох и повернул кольцо перстня.

Глава десятая

 
Я брожу по одиноким улицам,
По берегам старой Темзы.
И в каждом встречном
Я вижу то, от чего пытался убежать.
 
 
В каждом человеке, в каждой руке,
В каждом поцелуе… Я понимаю,
Что эта жизнь не для меня.
И я надеюсь, вы оба это тоже поймёте.
 
 
Я должен поведать свой рассказ
О том, как я любил и как я ошибался.
Я надеюсь, вы поймёте.
 

The Verve, «History»

Местом для приземления после хронопрыжка Свен выбрал брошенную квартиру по соседству с квартирой Штейнов. Раньше здесь жила пожилая еврейская чета Зигельбоймов, отправленных на «переселение в Украину» за неделю до семьи Якова.

В тот день, глядя на спины уходящих соседей, построенных в колонну по двое, под охраной солдат с собаками, инженер Михолок Штейн поссорился со своей женой. Мария умоляла мужа бежать из Варшавы и укрыться у её дальних родственников на маленьком хуторе, притаившемся среди густых лесов Прикарпатья. Но глава семейства был уверен, что происходивший вокруг ужас не коснётся его и его близких. Он работал помощником главного инженера на одной из швейных фабрик Вальтера Теббенса и имел справку о трудоустройстве. Обладателей подобных справок пока не трогали, что вселяло в Михолока обманчивую уверенность в относительно благополучном будущем для его семьи.

Свен очень хорошо помнил тот день, когда родители заперлись на кухне и долго разговаривали на повышенных тонах. Периодически они шипели друг на друга, требуя говорить тише, чтобы не перепугать детей. Но поздно. Маленькая Ева испуганно уткнулась лицом в свитер старшего брата и тихонечко всхлипывала, словно раненая мышка. Яков, как мог, успокаивал сестру, гладя по голове и уверяя, что ничего страшного не случилось. Что папа и мама не разведутся, они всего лишь поспорили по какому-то глупому поводу и скоро помирятся.

Отринув внезапно нахлынувшие воспоминания, Свен осторожно прокрался к выходу из квартиры Зигельбоймов. Он бывал у стариков всего пару раз, а на Пасху они угощали его чаем с халой [49]49
  Хлебобулочное изделие, плетеный хлеб. Халу обычно посыпают маком или кунжутом, что символизирует манну небесную.


[Закрыть]. Как сложилась судьба этих милых людей? Свен ни на секунду не сомневался, что они окончили свои дни в камерах или могильных траншеях одного из лагерей смерти. К сожалению, спасти всех людей было не в его силах. Он ещё не до конца понимал, какие последствия повлечёт за собой спасение его собственной семьи. Но ради них он готов рискнуть.

Входная дверь оказалась заперта. Зигельбоймы, хоть и покидали квартиру в спешке, подгоняемые криками и угрозами солдат, но всё же надеялись когда-нибудь вернуться обратно. Мародеры ещё не успели здесь поживиться, но они исправят это досадное упущение, как только из подъезда увезут последних жильцов. Городские падальщики разломают всю оставшуюся в квартирах мебель и отдерут каждую паркетную доску в поисках тайников с деньгами.

Зигельбоймам, Штейнам и остальным жильцам этого дома относительно повезло. Их не переселили в гетто, иначе трагический конец случился бы раньше, в мае сорок третьего.

Эту квартиру Свен выбрал не только по причине того, что она располагалась рядом с квартирой его семьи и он знал о том, что жильцов точно не будет дома. Просто пан Зигельбойм являлся страстным коллекционером магнитов. В его коллекции насчитывалось несколько сотен экземпляров всевозможных размеров и мощности. Он хранил их в отдельной комнате, стены которой были обиты специальным материалом, который, по мнению хозяина, поглощал излучения его необычной коллекции. Но этого вполне хватило для того, чтобы Свен смог зацепиться за слабый сигнал и оказаться именно в квартире, а не в коридоре или на крыше соседнего здания.

Поставив саквояж рядом с высоким зеркалом, Свен подошел к платяному шкафу и медленно, чтобы случайно не скрипнули, открыл дверцы. Осмотрев содержимое, он с облегчением выдохнул, обнаружив то, что ему было нужно. Серое пальто в пол, скроенное из дорогого материала, сюртук, украшенный цветочным орнаментом, и атласная жилетка с латунными пуговицами.

Чтобы не привлекать ненужного внимания, Свену была необходима одежда данного исторического периода. К тому же внешний вид должен был полностью соответствовать социальному статусу его новой поддельной личины. Поэтому он решил дополнить образ парой штрихов. В шкафу отыскалась трость, набалдашник которой был выполнен в виде песочных часов. Тщательно обыскав кабинет пана Зигельбойма, в одном из ящиков стола Свен наткнулся на карманные часы с золотой цепочкой. Положив часы в карман жилетки, он закрепил цепочку на одной из пуговиц и вернулся к зеркалу, глядя в которое ещё раз оценил получившийся результат.

Теперь ему нужно было изменить внешность. Раскрыв саквояж, Свен достал из него склянку с заранее приготовленным гримом, представлявшим собой не что иное, как смешанные в нужных пропорциях акварельные краски и вытопленный свиной жир. Аккуратно нанеся грим, мужчина наклеил приобретенные в постижерной мастерской накладные усы и бороду из натуральных волос.

Отражение в зеркале больше не принадлежало Свену Нордлихту. Его место занял Джон Бореарис, английский атташе, если верить его поддельным документам.

Собрав свою прежнюю одежду комом, Свен затолкал её и склянку с остатками грима в железное ведро, найденное им на кухне. Сбрызнув содержимое керосином, мужчина отступил на пару шагов, поджёг спичку, чиркнув ею об подошву ботинка, и бросил в ведро. Вспыхнули и опали языки пламени, а через несколько секунд по кухне стал расползаться едкий чёрный дым.

Убедившись, что пожар не распространится по квартире, а огонь уничтожит одежду из будущего, мужчина улыбнулся и покинул квартиру.

Стараясь ступать как можно тише, Свен пересёк лестничную площадку и замер, глядя на знакомую с детства дверь. Поблёкшая и растрескавшаяся от времени краска, резные косяки и латунная дверная ручка, покрытая сотнями маленьких царапин. Он не видел эту дверь почти пятнадцать лет, но даже с закрытыми глазами мог детально описать её и интерьер квартиры вплоть до самых незначительных мелочей. От мезузы [50]50
  Мезуза – прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток пергамента из кожи ритуально чистого (кошерного) животного, содержащий часть текста молитвы.


[Закрыть]при входе до огромного рояля, служившего предметом гордости отца и главным украшением гостиной.

Справившись с волнением, Свен протянул руку и постучал.

Тук. Тук-тук-тук-тук. Тук-тук.

Этим незатейливым условным стуком Штейны пользовались с незапамятных времен. Свен использовал его по привычке, интуитивно предполагая, что в этом случае ему точно ответят хотя бы из любопытства.

За дверью послышались неторопливые шаги. Кто-то за дверью, скорее всего отец, замер в нерешительности, гадая о том, стоит ли открывать. Тогда Свен постучал ещё раз.

– Кто там? – раздался приглушённый голос Михолока.

– Пан Штейн, прошу вас, откройте.

Свену показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он услышал скрежет отпираемого замка. Дверь открылась буквально на несколько сантиметров, и в образовавшуюся щель Свен увидел осунувшееся лицо Штейна-саршего.

– Мы знакомы? – Михолок безрезультатно пытался вспомнить, где он мог видеть внезапного визитёра, лицо которого казалось ему смутно знакомым.

– Пан Штейн, я пришёл к вам по просьбе нашего общего друга, пана Жеготы [51]51
  Жегота (польск. Żegota) – польское кодовое название подпольного Совета помощи евреям. «Жегота» существовала с декабря 1942 года вплоть до освобождения Польши в январе 1945-го.


[Закрыть], – Свен старался не выдать своего волнения. Последний раз он видел лицо отца во сне, и тогда Михолок выглядел, как ходячий мертвец.

– От… от пана Жеготы? – от неожиданности лицо Штейна-старшего моментально вытянулось, а глаза стали словно две огромные плошки. Распахнув дверь, он жестом пригласил Свена войти внутрь.

Подождав, пока Михолок закроет дверь на замок, Свен пошел вслед за ним по полутёмным коридорам, знакомым ему с самого детства. Вот дверь, ведущая в детскую, с противоположной стороны коридора располагается кладовая. Сейчас они направлялись в гостиную, где собрались все члены семейства Штейнов.

На пороге гостиной Свен замер, глядя на стоящих перед ним живых мать, сестру и его самого, юного Якова Штейна. Мужчина давно свыкся с мыслью о том, что вся его семья погибла в адских жерновах «Собибора». А чего стоит один только факт того, что он встретился с самим собой. От осознания сюрреализма этой ситуации в голове у путешественника во времени помутилось.

Стоящие перед ним люди смотрели на Свена с испугом и надеждой. На столе лежали три белые нарукавные повязки с вышитой синими нитками шестиконечной звездой Давида. Они думали, что в дверь постучали или немецкие солдаты, или представители еврейской полиции, но никак не ожидали увидеть вместо озлобленных фашистов мужчину в штатском.

– Прошу вас, пан, садитесь! – Мария сразу заметила, что у вошедшего не было белой нарукавной повязки, но делать поспешные выводы не спешила. Вместо этого она подала гостю стул и спросила: – Может быть, пан желает чаю?

– Благодарю за заботу, пани Штейн. Но, к сожалению, у нас не так много времени, – Свен с замиранием сердца смотрел на стоящую в двух шагах от него маму и изо всех сил сдерживал желание встать и крепко обнять её.

– Вы сказали, что вы из общества «Жеготы»? – Михолок тоже решил сразу перейти к делу. – Простите, пан, а как вас зовут?

– Ох, простите мои манеры! – Свен наигранно устыдился своей забывчивости. – Меня зовут Бореарис. Джон Бореарис.

– Американец? – подал голос Яков, сидящий всё это время на диване и обнимающий уже успокоившуюся сестру.

– Тише, Яков! – шикнула на него мать. – Не приставай к пану с глупыми вопросами.

– Ничего страшного, пани Штейн, – махнул рукой Свен и обратился к юному себе, стараясь при этом не смотреть ему прямо в глаза: – Нет, молодой человек. Я англичанин.

Но следующая фраза Якова чуть не выбила путешественника из колеи.

– Мне знакома ваша одежда, – в глазах юноши вспыхнули огоньки недоверия, – и трость эту я тоже уже где-то видел.

«Чёрт! – запоздало спохватился Свен. – Вот же я идиот! Не мог раньше подумать о том, что если Яков из будущего помнит костюм пана Зигельбойма, то его помнит и Яков из прошлого. Нужно срочно что-то придумать…»

– Возможно, мы с вами встречались на улице. В последние месяцы я частенько оказываюсь в вашем районе.

– Пан Бореарис, – наконец-то заговорил глава семейства, – вы сказали, что вас послали из «Жеготы»?

– Всё верно, пан Штейн, – Свен был рад переменить тему и увести её как можно дальше от вещей, заимствованных им у покойного Зигельбойма. – Как вы уже догадались, я пришёл помочь вам и вашей семье бежать из Варшавы.

Взглянув на настенные часы, Свен продолжил:

– Через пять часов в этом районе начнется зачистка, и всех евреев заберут для дальнейшего «переселения» в трудовые лагеря.

– Но у меня есть справка о трудоустройстве… – попытался возразить Михолок.

– Поверьте, эта бумажка вам ничем не поможет, – жёстко оборвал его Свен. – На этот раз никого из евреев не спасут ни справки о работе, ни предложение взятки деньгами или золотом. Деньги и ценности у вас просто отберут, а на бумажку даже не посмотрят.

Сказав это, Свен открыл свой саквояж и достал из него пачку фальшивых свидетельств и документов.

– Очень хорошо, что все вы можете выдать себя за поляков. Но главное, не волнуйтесь, эта схема отработана сотнями людей. Членам «Жеготы» уже удалось успешно разместить тысячи евреев на конспиративных квартирах или в монастырях.

– Но куда мы поедем? Что станет с нашей квартирой, вещами? – Мария без сил рухнула в стоявшее рядом кресло, в ужасе спрятала лицо в ладони и заплакала. Михолок поспешил успокоить жену:

– Милая, не стоит так убиваться. Для меня в первую очередь важны ваши жизни – твоя и наших детей.

Не в силах смотреть на рыдающую мать, Свен поднялся и обратился к отцу:

– Пан Штейн, у нас нет времени на переживания. Соберите всё необходимое и одевайтесь. Я жду вас на лестнице через десять минут.

Сказав это, Свен спешно подхватил саквояж и практически выбежал из комнаты. Он не мог позволить себе заплакать, так как от этого грим на его лице сразу же потечёт, а накладные борода и усы могут отклеиться. Конечно, если подобное случится, то Свен сможет объяснить своей семье, что это необходимая конспирация. Но станут ли они доверять ему после этого? Вряд ли.

* * *

На сборы семье Штейнов хватило и десяти минут. Когда ежедневно ждёшь стука в дверь, то привыкаешь хранить чемодан с необходимыми вещами рядом с входной дверью.

Спускаясь по лестнице во двор, Свен торопливо инструктировал Михолока и Марию:

– Вас зовут Болеслав и Агнешка Шиманьские. Ваших детей – Ядвига и Якуб. Вы направляетесь к своим родственникам в Гданьск, а именно к дяде Агнешки, Петеру Новаку. Ваш дом в Варшаве сгорел во время пожара…

Эту легенду Свен продумывал очень тщательно, так же как и дальнейший маршрут передвижения семьи Штейнов по оккупированной немецкими захватчиками Польше. Поддельные документы он заготовил заранее, ещё во время преподавательской деятельности в Буффало. Тогда он наткнулся на архивные изыскания одного профессора, который с маниакальной дотошностью собирал сведения о гражданской и военной документации и паспортах, бывших в обиходе в Варшаве времен Второй мировой войны. Свен сразу понял, что образцы паспортов, и справок, дававших возможность спокойно передвигаться по оккупированной нацистами Польше, могут ему пригодиться.

Вот тогда-то у него и появился этот саквояж, пересекший вместе с ним Атлантику и покоившийся до нужного момента в специальном секретном отсеке в недрах конструируемой тогда Машины. Со временем он стал добавлять в саквояж деньги и прочие полезные вещи.

На Варшаву уже опускалась ночь. Штейны, а особенно маленькая Ева, проголодались и буквально валились с ног от усталости. Свен, как мог, подгонял измученную семью, чередуя угрозы о патрулирующих этот район отрядах полиции с рассказом о том, как долго они смогут отдыхать на той квартире, куда он их ведёт.

Квартира эта и вправду когда-то принадлежала одному из членов «Жеготы». Но судьба его сложилась весьма трагично. Мужчина изготавливал самодельную бомбу, которую планировал использовать для освобождения заключённых евреев, ожидающих в полицейском участке своей очереди для отправки в лагеря смерти, когда нитроглицерин случайно сдетонировал. Мужчина погиб на месте. Только местом этим оказался глубокий подвал его книжного магазина. О том, как и при каких обстоятельствах произошёл этот несчастный случай, станет известно лишь через десять лет, когда бригада рабочих наткнётся на его скелет во время капитального ремонта здания. Также в подвале найдут несколько пачек агитационной продукции, по которой будет установлена его причастность к обществу «Жеготы».

Свен смог найти эту квартиру, лишь изрядно проштудировав варшавские газеты, выходившие с сорок третьего по пятьдесят седьмой годы. Нордлихт хорошо подготовился и подыскал для своей семьи подобные безопасные места для ночлега и отдыха на протяжении всего маршрута следования от Варшавы до Гданьска. И хотя он попрощался со Штейнами сразу же после того, как привёл их на первую конспиративную квартиру, он неотступно следовал вслед за ними до тех пор, пока они не сели на корабль, идущий в Стокгольм.

Нордлихт также дал отцу строгие инструкции, на какие именно корабли и поезда им следует садиться. Просмотрев военные хроники, путешественник во времени точно знал, какие суда и эшелоны не пострадают от действий военных или партизан. Лишь когда его семья ступила на берег Швеции, Свен, прибывший в Стокгольм днём ранее, смог позволить себе вздохнуть с облегчением.

«Теперь всё будет хорошо, – мысленно поздравил он самого себя. – Теперь всё всегда будет хорошо».

Бум!

Волна жара объяла лицо и голову Свена. А вслед за этим некий невидимый молот обрушился на него, заставив со свистом выпустить воздух из лёгких, уронил на землю и протащил Свена пару метров спиной по брусчатой мостовой.

Почти минуту Нордлихт буквально ничего не слышал и не видел. Перевернувшись на живот, он встал на четвереньки и потряс головой. Зря. От этого стало только хуже. Содержимое желудка подкатило к горлу и запросилось наружу, но Свен смог сдержать позыв. Перед глазами всё плыло.

Повсюду суетились люди. Некоторые помогали пострадавшим, но большинство спешило убраться отсюда подальше.

– Что произошло? – спросил Свен спешащего мимо толстяка в матросском бушлате, но тот не ответил, лишь махнул рукой и засеменил дальше. Опираясь на фонарный столб, Свен смог подняться и посмотреть в сторону пирса, к которому пришвартовался лайнер, везший на своём борту семью Штейнов. – Что за хрень? Этого… этого просто не может быть!

Лайнер охватило пламя нескольких пожаров. Судя по тому, как быстро корабль погружался в воду, от взрыва он получил серьёзную пробоину. Люди на борту в панике прыгали в воду и отчаянно гребли к берегу.

В этот момент лайнер сотрясла целая череда взрывов. Величественный корабль задрожал, словно бездомный пёс под проливным дождём. Было очевидно, что сейчас взрываются боеприпасы, перевозившиеся по заказу копенгагенских контрабандистов в обход всех законов.

Бах! Бум! Ба-бам!

– Нет!!! – в отчаянье закричал Свен. Второй раз он в один момент терял всю свою семью, но на этот раз трагедия происходила прямо на его глазах. Зрение не вовремя решило вернуться к своему хозяину, и он смог чётко и ясно увидеть отца и молодого себя, несущих на руках мать и Еву. Они стояли на верхней палубе, зажатые в огненном кольце, и тщетно пытались вырваться из этой смертельной ловушки. Отец что-то объяснял Якову, указывая в сторону левого борта.

– Отец! Мама!.. – шатаясь словно пьяный, Свен побрёл со всей возможной в тот момент скоростью в сторону пирса и горящего лайнера. Бегущие ему навстречу люди толкали его и осыпали при этом проклятиями.

Пытаясь уворачиваться, Свен неотрывно следил за людьми на верхней палубе. Отец медленно опустился на колени и положил бесчувственное тело Марии на палубу. Сняв с себя пальто, он накинул его на голову сына, одновременно прикрыв от огня и тело дочери.

– Пшел с дороги! – накачанный мужчина, явно работавший портовым грузчиком, грубо оттолкнул Свена в сторону, и тот снова упал. Кто-то наступил ему на руку, чудом не раздавив хроноперстень.

«Перстень! – в ужасе вспомнил Свен и спрятал повреждённую кисть под себя. – В случае чего я смогу всё исправить с помощью перстня!»

Свен вновь встал на ноги и посмотрел на терпящий бедствие лайнер. Хотя смотреть там уже было не на что. Все палубы были объяты пламенем, а в воде, среди спасшихся, он не смог заметить ни одного родного лица. Его семья вновь погибла.

* * *

Следующие несколько месяцев стали для Свена Нордлихта одним из самых тяжких испытаний в его жизни. Он даже не мог сказать, когда ему было хуже – в «Собиборе» или сейчас. Тогда он тоже пережил гибель всех членов своей семьи. Но ему не довелось лично видеть, как огонь пожирает их тела.

Подрыв лайнера случился на немецкой мине в порту Стокгольма, который привёл к гибели почти четыреста человек, среди которых оказалась и семья Штейнов, сгоревших в огненной ловушке на верхней палубе. Но Свен проверял и перепроверял данные. Этого взрыва не должно было случиться, все погибшие в той невероятной катастрофе должны были благополучно ступить на территорию датского королевства.

Каково же было его удивление, когда, по возвращении в амбар тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года, туда, где он оставил свою Машину времени, во всех учебниках по истории он обнаружил упоминания об ужасной трагедии в Стокгольме в августе сорок третьего.

– Этого просто не может быть! – взревел Свен, отбрасывая учебник в сторону. Следующий час он провёл, перечитывая энциклопедии о Второй мировой войне. И снова всякий раз он находил статьи о затонувшем в порту лайнере. К некоторым статьям даже прилагались фотографии с места трагедии, так что сомнений не оставалось. Это был именно тот лайнер. – Что это значит? Я что, схожу с ума?

И тут ему стало по-настоящему страшно. В одной из книг он обнаружил копию статьи из газеты «Dagens Nyheter» [52]52
  «Новости дня» (швед.) – крупнейшая в Швеции ежедневная утренняя газета. Основана в декабре 1864 года.


[Закрыть]:

«ТРАГЕДИЯ В ВЯРТАХАМН

Сегодня утром в нашем городе, в порту Вяртахамн произошла страшная катастрофа… сотни погибших и раненых… неизвестным образом проскользнувшая сквозь противоминные сети… наш специальный корреспондент…»

Статью Свен прочёл по диагонали, так как его внимание привлёк не текст, а сопровождающая его фотография, на которой он обнаружил себя, сидящего на пирсе и рыдающего над телом Евы. Чувствуя, как волосы у него на загривке встают дыбом, Свен прочёл комментарий под фотографией:

« Юноша в одночасье потерял мать, отца и младшую сестру».

– Я… выжил? – Свен, не отрываясь, смотрел на фотографию и лихорадочно пытался осознать увиденное. Он не заметил, как продолжил размышлять вслух. – Значит, я опять потерял семью, скорее всего, вновь построил Машину времени. Или не построил? Значит, образовалась параллельная вселенная? Или мы продолжаем с ним существовать в одной реальности и просто не знаем друг о друге?

Немного оправившись от шока, Свен погрузился в долгие размышления. Он сделал вывод, что спасение его семьи всё же сказалось на ходе мировой истории. Но почему? Как еврейская семья, бежавшая от фашистских захватчиков в Польше, притянула морскую мину к пассажирскому лайнеру в Швеции?

Так и не найдя ответа, Свен решил вновь совершить хронопрыжок и найти ответы на этот и другие вопросы.

Но сперва следовало усовершенствовать перстень. Поэкспериментировав с материалами, Свен смог добиться накопления и сохранения энергии в перстне, достаточной для совершения не менее десятка хронопрыжков без подзарядки. К тому же он смог вмонтировать в хроноперстень шкалу координат, регулируя которую можно было задавать точное место для точки приземления. Таким образом, на его руке была уменьшенная копия Машины времени, основное отличие которой заключалось в том, что перстень не мог вырабатывать необходимую энергию для перемещений во времени самостоятельно, он мог лишь аккумулировать её.

Почистив одежду пана Зигельбойма, ставшую ему своеобразной походной экипировкой для посещения сорок третьего года, Свен приступил к сборам. На этот раз он сразу нанёс грим, преображающий его в Джона Бореариса, чтобы не тратить на это времени после хронопрыжка. Отложив в сторону трость, он побросал в саквояж деньги и карты магнитных аномалий. Теперь он был готов к новой попытке.

* * *

Прежде чем вновь совершить хронопрыжок в сорок третий год, Свен сдвинул время прибытия на десять минут вперёд. Оказавшись в комнате четы Зигельбоймов, он услышал хлопок закрывающейся входной двери.

– Черт побери! – прошипел Свен. Его догадка оказалась верна. Если бы он прибыл в ту же минуту, что и в прошлый раз, то бы столкнулся с самим собой, гримирующимся перед встречей с родителями. Яков Штейн, Джон Бореарис и Свен Нордлихт в одном помещении – это уже явный перебор.

Не теряя ни минуты, Свен достал из саквояжа карты магнитных аномалий и разломов и расстелил их на рабочем столе в кабинете пана Зигельбойма. Ватманы с изображёнными на них контурами Европы пестрели цветными изолиниями изогонов, изоклинов и изодинамов [53]53
  Изолинии – при картировании магнитных аномалий и данных магниторазведки используют изолинии, отображающие различные параметры магнитного поля: изогоны (линии равного склонения), изоклины (линии равного наклонения), изодинамы (линии равной напряжённости магнитного поля).


[Закрыть]. Не меньше двух часов ему пришлось потратить на то, чтобы выбрать место для приземления в Гданьске. По его замыслу, он должен был перехватить Штейнов до их посадки на злополучный лайнер и переправить их в Швецию или Англию другим путём. При этом желательно было не столкнуться с самим собой в образе Бореариса, приглядывавшего за Штейнами со стороны. Поэтому у Свена оставалась всего одна возможность воплотить задуманное в жизнь. Дождаться того момента, когда Бореарис из прошлого, убедившись в том, что Штейны поднялись на корабль, телепортируется в Стокгольм, и только после этого пробраться на лайнер и вернуть свою семью обратно на берег.

Закончив настройки хроноперстня, Свен активировал его и в следующий момент оказался на лесной опушке, рядом с обугленным дубом. Вчера ночью в это дерево ударила молния, вследствие чего здесь возникла кратковременная намагниченность почвы.

Широко шагая, Свен направился в сторону видневшихся за верхушками деревьев шпилям городских крыш Гданьска. По пути, с трудом вырывая ботинки из раскисшей после дождя почвы, он не раз пожалел о том, что забыл прихватить трость.