Текст книги "Посланник Смерти (СИ)"

Автор книги: Ника Бойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Бойко Ника
ПОСЛАННИК СМЕРТИ

Я знаю, что почти все люди живущие на земле считают, что все беды происходящие в их жизни от нас, и именно Мы есть самое великое зло, и они нас боятся, боятся и ненавидят, ненавидят с самого рождения и до последнего своего вздоха. Мы самое страшное, что есть в этом мире. Мы невидимы и неотвратимы, Мы приходим, когда нас меньше всего ждешь и забираем самое ценное. Люди всячески пытаются оттянуть нашу встречу, но Мы всегда неотвратимо появляемся раньше или позже, но всегда не вовремя. Когда-то это меня пугало и обежало, но теперь я привыкла, можно сказать свыклась с положением вещей.

Меня зовут Соня, много лет я пролежала прикованной к кровати, смотря в обшарпанный потолок, и в один солнечный день просто умерла. Но сейчас я снова могу наслаждаться этим светом и дуновением ветерка. Кто-то спросит, как мне это удалось, даже может, позавидует? Но это того не стоит, я никому не пожелаю такого воскрешения. Да я жива, но какой ценой и можно это вообще назвать жизнью. Я живу, при этом принося боль и отчаяние другим, я посланник, посланник смерти, или говоря, проще я Ангел смерти, детской смерти. Это одно из самых неприятных подразделений, да и у смертей есть подразделения. Смерть стариков, воинов, даже животных, у них полный набор, а вот детская у нас всегда некомплект. Почему именно я? Честно не знаю, просто я не люблю причинять боль и стараюсь быть милосердной, насколько это возможно в моей профессии и у меня есть еще одно преимущество над остальными, не главное, но оно спасает, я глухая, глухая от рождения, поэтому не слышу причитаний и просьб. Я прихожу, беру и ухожу это и есть моя работа, теперь очень мало людей обладает дарами, а те, что имеют, не могут ими правильно распорядиться.

– Сонька, – проворчала тетрадь, – у тебя вызов, осталось несколько минут и он твой.

Я не слышала речь людей, как живых объектов, но тетрадь это другое, в ней появляются и исчезают имена моих клиентов, её речь светится ярко красным огнём, обжигая душу и находя в ней отклик, это не речь это больше, – это свет.

Я поднялась с белоснежного кресла в комнате отдыха и, спрятав тетрадь в сумку, завернулась в чёрный балахон, прихватила за резную ручку Косу, привычным движением накинула на голову капюшон. Спокойно шагнула в пустоту.

– Больница, как банально, – думала я, – всего двадцать лет на этой работе и я уже циник. А вон и свет.

Я вступила в палату, на кровати лежал мальчишка лет десяти, около него суетились медики, поминутно оттаскивая истошно орущую женщину и свариваясь с приборами. Как обыденно. Я достала тетрадь, на листе напротив имени мальчика появились песочные часы.

– Три минуты, – просчитала я по ним.

– Почему именно он? – огнём ударило где-то в глубине мозга, но я не повернулась. – Я тебя спрашиваю, – меня дёрнули за подол.

Резко обернувшись, я наткнулась взглядом на маленького мальчика, присела возле.

Светлая душа, таких мало осталось.

– Просто пришло его время, – мысленно ответила я.

– Это неправда, – разозлился мальчик.

– Это не мне и не тебе решать, время заканчивается, и я его заберу.

– Я не отдам.

Часы в тетради пискнули.

– Одна, – просчитала я и сделала шаг.

Пульс стал сбивать, так же как и дыхание.

– Откуп! – закричал мальчишка, закрывая собой лежащего.

– У тебя ничего нет, – ответила я.

Мальчишка суетливо застучал ладошками по карманам.

– Вот, – он вытащил, замусоленный леденец.

Я улыбнулась, странно, первый раз такое в моей практике кто-то ещё помнит или просто желает.

– Хорошо, я дам ещё один шанс, но это только на год, если он его не использует, я вернусь и заберу. Ты согласен?

– Нет, я буду его защищать.

– Твоё право. Тетрадь запиши – откуп. Встретимся через год в это же время. Уходим.

И развернувшись, я покинула больницу.

7 мая, ровно год прошёл с того самого дня, нужно проверить мальчишку и заодно прогуляться. Тетрадь быстро нашла объект и разноцветными линиями стала рисовать в воздухе перед моими глазами маршрут, попутно вставляя свои комментарии. Я улыбалась, и едва не пританцовывая, медленно направлялась по стрелочкам, перепрыгивая через мусорные баки и прохожих. Солнце играло в моих чёрных с седыми прядями волосах, рассыпаясь серебреными зайчиками в многочисленных косичках.

Снова больница, что на этот раз? Я подпрыгнула и, перешагнув подоконник, приземлилась на третьем этаже.

– Ты ничего не перепутала?

Тетрадь тут же пошла, жёлтыми пятнами, справедливо негодуя. Ладно, посмотрим. Я вошла в палату, худой мальчишка был обмотан множеством проводков.

– Что это значит? – зло спросила я.

– А чего ты хотела, ты так обрадовалась, что хоть кто-то помнит о договоре между людьми и Смертью, что забыла проверить физическое состояние объекта. Вот и получай, или ещё хочешь поиграть в дары?

Я зло скинула балахон и закинула Косу в стену, зло заскрипела зубами, нервно сжав кулачки так, что ногти врезались в мякоть. Боль отрезвляла и заставляла думать.

– Помогла, – тихо злилась я на себя.

– Что ты здесь делаешь, я тебя спрашиваю? – тихо раздалось в глубине мозга.

Меня резко повернули. Молодой мужчина в белом халате сердито смотрел на меня поверх очков. Вздрогнув от неожиданности, и посмотрев, как он держит меня за плечо, забытым движением коснулась уха.

– Что? – не понял он.

Я снова повторила этот жест, потом, тяжело разлепив губы, произнесла.

– Не слышу.

Мужчина тут же ослабил хватку, но руки не убрал.

– Ты кого-то ищешь? – сильно артикулируя, спросил он.

– Маму, – сказала я, что первое пришло в голову.

– Читать умеешь?

Стало обидно, но я утвердительно кивнула. Мужчина тут же стал лазить по карманам, извлек из недр белого халата какой-то потертый листок, быстро написал.

– В какой палате лежит твоя мама? – прочитала я.

Блин, я не знаю номера.

– В сороковой, – мысленно подсказала тетрадь, – везде есть сороковая палата.

Я протянула руку к листку, мужчина тут же сунул ручку. В это мгновение мозг обожгло невыносимой болью. Время, единственное чему мы подчиняемся. Изменение временных параметров обходится нам очень дорого. Обхватив голову, я резко присела.

– Сонька! – рявкнула тетрадь, впервые наплевав на конспирацию, – забирай объект и уходим, время, время тебе говорят.

Я тяжело поднялась, отстранившись от обалдевшего мужчины, не каждый день видишь парящую и вопящую над потолком тонкую тетрадку в клеточку, боль нарастала, неуверенно пошла по направлению к лежащему ребенку, и тут снова неприятности, мальчишка, влетев с воплями, повис на моих ногах.

– Соня зови Косу!

– Что? – переспросила я.

– Коса!!! – завопила тетрадь.

Моя чёрная коса, выданная мне перед первым заданием, вылетела из стены и удобно легла в руку, мужчину и надоедливого мальчишку отбросила по сторонам.

– Я же говорила тебе, – не шевеля губами, произнесла я, – каждому своё время, его время пришло, ты не изменил предначертанного.

Чёрный балахон окутал тело и закрыв голову капюшоном, я подошла к лежащему мальчику, коснувшись губами лба больного, почувствовала, как в тетради напротив имени мальчика появилась дата смерти. Ребенок глубоко вздохнул и затих.

– Не умея пользоваться дарами, не используй их. Иногда смерть является благом, запомни это на будущее.

Мальчик заплакал, а мужчина, не отрывая взгляда, следил за каждым моим движением, подхватив тетрадь, я ушла в пустоту.

– Как ты думаешь, шеф уже знает о нашем проступке?

– Конечно, меня волнует другой вопрос, какое наказание она нам придумает?

– Но ведь за двадцать лет полевой работы у нас не было не одного прокола, и я так думаю, Старатели легко исправят нашу оплошность.

– Сонька, ты знаешь Николая, ну мужчину который был до тебя, у него в сто раз больше послужной список и куча благодарностей и где он сейчас и поверь мне на слово, его поступок был менее заметным, чем наш, да и свидетелей было на порядок меньше.

– Значит, нас сошлют в пустоту, навсегда.

– Зачем такие кардинальные меры, – испугалась тетрадь, – хотя она может.

– Спасибо, успокоила.

– Нам сейчас не успокаиваться надо, а продумывать линию защиты.

– Вот оно пагубное влияние телевидения, – проворчала я себе под нос.

Я даже не стала заходить в комнату отдыха, и в канцелярию, для отчёта, а просто направилась в кабинет шефа. Как всегда дверь была открыта настежь, я вошла, хоть она и сидела ко мне спиной и просматривая на большом экране очередную катастрофу, о моём появлении она знала, как только моя нога вступила в коридор. Пауза заметно затянулась и я начала ёрзать на стуле.

– Я дала тебе достаточно времени, чтобы придумать оправдание, – спокойно сказала она и развернув ко мне кресло.

– Я плохо вру, – честно призналась я.

– Так что ты можешь сказать в своё оправдание?

– Ничего, я запаниковала.

Единственное что я не когда не умела делать, это врать и поэтому даже и не пыталась.

– Но ты хоть понимаешь, что тебя ждёт?

– Изгнание во тьму?

– Это было бы слишком просто.

– Что может быть страшнее забвения?

– Перерождение. Хотя давай сыграем в игру, я дам вам с тетрадью пять минут на придумывание правдоподобного оправдания, а я за это время обдумаю наказание.

– Так, у нас мало времени, – тут же оживилась тетрадь, – можем сказать, что я увидела за окном страшную аварию, нет, лучше сказать, что на тебя напали, и это была самооборона.

С каждой секундой теории становились всё фантастичнее, и дошли до похищения инопланетянами.

– Время вышло, – прервала излияния словоохотливой тетради шеф, – так что ты можешь сказать?

– Ничего нового, я провалила задание, и не буду оправдываться.

Тетрадь тут же сникла.

– Молодец, если бы начала изворачиваться, не миновать вам забвения.

– Значит, наказания не будет? – просияла тетрадь.

– Кто сказал? Соня, ты действительно сильно проштрафилась, но сейчас разговор не об этом посмотри на экран и скажи, что ты видишь?

На стене засветилось несколько имен, даты их смерти то появлялись, то снова исчезали.

– Стадия принятия решения, – высказала свою догадку тетрадь.

– Не похоже, – напряглась я, – при ней дата тускло светится, а эти пропадают, такое ощущение, что объект умирает и вновь возрождается, минуя её, но ведь такого не бывает?

– Ты первая кто это заметил. Соня я хочу, чтобы ты выяснила, кто портит мне отчётность.

– Я, но я в этом ничего не понимаю, я не детектив.

– Поэтому ты будешь работать вместе с человеком.

– С живым? А как же конспирация?

– Он знает о нашем существовании, так что ты его не удивишь.

– Но…

– У тебя есть, какие-то свои предложения?

– Моя работа, – схватилась я за соломинку.

– Мы найдём пока тебе замену.

– Тетрадь?

– Отправиться с тобой.

– Шеф, мне придется стать живой, временно, но я ведь не слышу?

– Держи при себе всегда Косу и у тебя не будет такой проблемы, или тетрадь, по крайней мере, сможешь читать мысли видеть свет.

– Мне нужен постоянный доступ в наши архивы, причём расширенный.

– У тебя будет моё разрешение, так же ты получишь разрешение на воскрешение любого объекта, и так же можешь забрать свет любого, не зависимо от возраста и срока линии.

– Мне это не нужно, я не Каратель. Перемещение?

– Стандартное, за секунду в любую точку.

– Временные рамки?

– Остаются, это всегда неизменно.

– Как зовут живого?

– Семён Алексеевич, он следователь.

– Шеф, но как же мне быть с Косой, я же не смогу носить её открыто среди живых?

– Соня, если бы ты знала, сколько сейчас ходит разных неформалов, так бы не задавала бы этот вопрос. И не бойся, Семён знает, кто ты, поэтому поможет. Вперёд на выполнение задания! – весело заявила начальница. – Советую справиться как можно быстрее.

Мы вышли из кабинета.

– А как я его найду? – запоздало спросила я, придется довериться тетради.

– Это не проблема, попрыгали? – вяло отозвалась тетрадь из сумки.

– Пошли, – обречённо выдохнула я, и мы прыгнули.

Я привычно закрыла глаза, не люблю, мелькающие разноцветные круги, открыла уже на лестничной площадке, возле обитой зелёным сукном двери.

– Звони, – посоветовала тетрадь, – пока нас ушлые соседи не засекли.

– Может сразу в квартиру, – и я сделала шаг вперёд.

– Где твои манеры? – осадила меня тетрадь.

Пришлось подчиниться и нажать на звонок, внутри квартиры кто-то сдавленно пискнул и медленно сдох.

– Косу спрячь, – выдала тетрадь.

Я тут же послушно запрятала её за спину, Коса почти на полметра возвышалась над моей головой. В тишине комнаты завозились, заскрежетала цепочка и дверь открылась. Пожилой мужчина уронил на ковер кружку с кофе и схватился за сердце.

– Семён Алексеевич? – высунулась тетрадь, – мы к Вам.

После того заявления не устоял бы никто, мужчина не стал исключением и рухнул на коврик возле двери.

– Спасибо за помощь, – поблагодарила я тетрадь, втаскивая и укладывая на диван мгновенно ставшее неподъемным тело.

Мужчина пришёл в себе после третьей кружки ледяной воды, заботливо опрокинутой мною на его лысую голову.

– Ты кто? – сдавленно спросил он.

– Смерть, – пояснила я.

Мужчина снова решил уйти в спасительный обморок.

– Да успокойтесь Вы, я детская, – попыталась я успокоить его.

Старик тут же пришёл в себя.

– За Ванечкой пришла, проклятая, не отдам!!! – завопил старик, кидая в меня подушками с дивана.

– Да нет же, – уворачиваясь и прячась, стала оправдываться я, – я, то есть Вы помочь мне должны, меня шеф прислала. Слушай и откуда у семидесятилетнего старика столько сил? – спросила я тетрадь, пряча голову за спинкой стула, – ты точно ничего не перепутала?

– Нет, всё сходится, – с сомнением в голосе проронила тетрадь, – знаешь ты пока по уворачивайся, а я проверю.

Я откатилась под стол и перехватив подушку кинула её в старика. Перекидывание подушками и подручными средствами уже длилось около двадцати минут, тетрадь молчала, а я уже начинала притомляться, торчащая из-под мышки Коса только усугубляла и так мое плачевное состояние, надо же проигрываю.

– Всё хватит, – наконец, озверела я, – остановись.

Мужчина замер, держа подушку над головой. Я по-детски показала старику язык и пропустила момент, когда за моей спиной появились новый зритель, в тёмном коридоре кто-то вскрикнул, что-то упало, и к моим ногам подкатился апельсин.

– Свидетелей куча, – ни с того ни сего оживилась тетрадь, – будем подчищать. Уничтожить объекты, – радостно заявила она, я послушно занесла Косу для атаки.

– Стой.

Из темноты вышел мужчина лет пятидесяти.

– Я так понимаю ты ко мне.

– А Вы кто? – удивилась я.

– Для начала отпусти старика.

Я щёлкнула пальцами и тут же получила подушкой по макушке.

– Ой, – схватилась я за голову.

– Отец, успокойся это ко мне. Меня зовут Семён Алексеевич.

– Чем докажешь? – влезла тетрадь.

– Паспорт показать или этого будет достаточно.

Он засучил рукав и показал татуировку в виде косы. Я радостно выдохнула.

– Меня Соня зовут, я, то есть Вы, в общем, кто-то кому-то должен помочь. Шеф сказала, что Вы всё знаете.

– Располагайся, раз пришла чая попьём и всё обсудим, договорились?

– А он больше кидаться не будет?

– Нет, отец, оставь подушку в покое, это Соня и она нам не враг.

– Она же смерть? – возмутился дед.

– Я знаю, и это не повод забывать о правилах приличия.

– Ей, Смерть, ты чай пьешь? – посопел старик. – С лимоном?

– Да, конечно. Пью. Большое спасибо.

Старик скрылся за дверью кухни, а мы расселись в полутёмной комнате, мне достался неудобный диван.

– Косу можешь оставить, здесь тебе ничего не угрожает, – сказал Семен Алексеевич.

– Мне с ней спокойнее, – сильнее прижимая к себе Косу, проронила я. – А кто такой Ваня?

– Мой сын, но ты здесь не за этим?

– Вот, – я достала и открыла тетрадь. Мужчина прочитал имена и нахмурился.

– И чем же они заинтересовали твоего босса?

Старик принёс чай и тихо пристроился на другом краю дивана.

– Они, то умирают, то воскресают это ненормально.

– И поэтому она прислала тебя, как самую умную.

– Нет, – замялась я, – просто дети в моей юрисдикции, а объектам нет ещё и шестнадцати. Значит, мне и выяснять.

– Чай, – предложим Семен.

– Спасибо.

Я протянула руку за чашкой, Коса стала падать и больно ударила меня по плечу.

– Да поставь ты её, – влезла тетрадь, – неравён час зашибёт.

Спохватившись, пристроила её возле дивана, как только я отпустила рукоять, балахон разлетелся чёрным туман. На мне было зелёное платье с рукавами фонариками. Виновато улыбнувшись, снова опустилась на диван и, потупив взгляд, взяла чашку.

– Сонька, подними глаза, с тобой разговаривают, – влезла в мои мысли тетрадь.

Я тут же подняла взгляд. Семен Алексеевич, молча, и внимательно смотрел на меня.

– Что смотришь, да она глухая и не слышит тебя, когда у неё нет косы, – зло прошипела тетрадь.

Я грустно улыбнулась и протянула руку, Коса тут же оказалась в раскрытой ладони.

– Простите, мне нужно было раньше вам об этом сказать, мне так проще с вами общаться.

– Значит, придётся всё повторить сначала. Соня я рад, что ты обратилась ко мне, только я уже лет так десять как на пенсии.

– Вы мне ничем не поможете? – испугалась я.

– Почему, я прямо сейчас заделаюсь частным детективом, и мы раскрутим это дельце.

– А я буду у вас на подхвате, – влез старик.

– Деда, большое Вам спасибо, но я не хочу Вас впутывать.

– Смеёшься, это же весело, а то от скуки я уже сидеть начал.

– Но Вы, же лысый?

– А вот об этом могла и не напоминать, – беззлобно рассмеялся старик.

– Семен Алексеевич.

– Просто дядя Сёма, или дедушка.

– Стоп, дедушка я.

– Это весело, но с чего нам начать, – вмешалась тетрадь.

– Со сбора улик, – авторитетно покашляв в кулак, сказал дед.

– Но мы ничего не знаем, кроме их имён, – потупилась я.

– Этого уже не мало, давай, отец тащи ноутбук, я его в коридоре оставил.

– Орликова Василиса, Гадоева Надежда, Степаненко Иван, Иранев Вадим, более точные сведения получим к завтрашнему утру, я послала запрос.

– Точно, – всполошился старик, – уже темнеет за окном, Соня ты будешь жить у меня, комната есть, так что не стеснишь. Давай поспи, а мы пока поработаем. Смерть вообще спит?

– На счёт шефа точно не скажу, но я сплю. Деда, а горячая вода есть?

– Обижаешь, это же квартира с удобствами. Подожди тебе чего на завтрак приготовить?

– Мне все равно я всеядная.

Я залезла под одеяло, и удобно свернувшись калачиком быстро уснула. Старик, заглянув через некоторое время в комнату, вышел и претворил за собой дверь.

– Она ведь ребёнок, или выглядит просто так? – тихо спросил старик.

– Она выглядит, настолько, во сколько умерла, – ответил Семён, продолжая стучать по кнопкам.

– Боже куда катится этот мир, – прошептал старик.

Я проснулась на заре, но как не странно все не спали.

– Дети числятся пропавшими, – сразу же озадачил меня Семён, – Интернет пестрит объявления и обещаниями, но ничего конкретного.

– Посмотрим что у нас, тетрадь.

– Ничего интересного, в нашей базе нет.

– Просмотри родственников.

– Я же сказала ничего, все чисты, нигде не засветились, вплоть до третьего поколения, глубже капать не имеет смысла.

– Значит серый стандарт, – резюмировала я, – но хоть дата рождения есть.

– Это я уже и без вас нашёл. Значит так, завтракаем, я по родственникам, дед по магазинам, купишь что-нибудь стоящее Соне. Не обижайся, но такое уже давно некто не носит.

– Мы идём с вами, я могу проследить остаточные волны, при чём я очень хорошо чувствую ложь, может поможет.

Мужчина нахмурился.

– Ладно, но Коса останется дома.

– Я тетрадь возьму, слышать не буду, а вот эмоции увижу.

– Сёма подожди у меня же Ванины вещи, может что подойдёт?

– Я что так плохо выгляжу, – насупилась я.

Хоть я и некогда не заморачивалась на счёт своего внешнего вида, но стало неприятно. Из всей одежды мне подошла футболка и спортивный костюм, сандалии пришлось оставить свои. Как мы и договорились, коса осталась дома, тетрадь я спрятала под футболку, и мне осталось только рассматривать оживший мир разноцветной мозаикой и слушать радостные возгласы тетрадки. В первый дом, который мы приехали, принадлежал Василисе, дверь нам открыла исхудавшая зарёванная женщина без определенного возраста.

– Васенька? Что вам нужно? – зло сказала она.

– Здравствуйте. Я частный детектив Головин Семен Алексеевич, мы можем войти?

Женщина осела на пол. Семён внес ее в дом и усадил на диван.

– Соня принеси воды, – распорядился он, тетрадь тут же донесла до меня, его слова.

Я послушно ушла на кухню принесла. Женщина дрожащими руками взяла бокал, и едва шевельнув губами, произнесла: «Я готова, говорите».

– Простите, мне бы не хотелось вас не разочаровывать, не обнадёживать, просто ваша дочь не единственная, кто пропал при схожих обстоятельствах, нас нанял отец одного мальчика и мы выстраиваем логическую цепочку.

Женщина облегченно выдохнула я опустилась рядом, мягко взяла её за руку и женщина заметно успокоилась. Её свет некогда ярко лимонного цвета был весь изъеден грязно серыми, а по краям почти чёрными дырами.

– Я немного могу рассказать, всё, что знала, я уже поведала следователю по этому делу, как его там, фамилия смешная Заяц, Сергей Сергеевич Заяц, Василиса ушла с подругами на концерт и пропала, через два дня мне принесли ее кофточку и всё.

– Если не сложно покажите кофточку? – попросил Семён.

– Не могу, она осталась у следователя, даже кофточку не отдали.

Женщина снова задрожала и только моя рука, которую она сжимала, не давала ей разревется.

– Простите, на какой концерт она пошла? – спросил Семен.

– Восходящей звезды, будь он не ладен, Хмырь, нет Хмор, вот Хмор.

Я насупилась.

– Простите, можно посмотреть комнату Василисы, – медленно, но чётко спросила я.

– Да, я вам всё сама покажу.

Женщина толкнула едва приметную дверь, и мы оказались в небольшой, но уютной комнате, я коснулась её щеки губами и женщина погрузилась в глубокий сон. Странно не плакатов, не картинок, не игрушек, словно нежилая. Но чётко присутствует след желания, желания Смерти.

– Она жива, но ей не стоит видеть то, что я буду делать, да и нас ей помнить не стоит, пусть поспит немного и наберётся сил. Дядя Семён выйди.

– Соня, мы вместе, – строго сказал тот.

Я улыбнулась и закрыла глаза, мимо меня понеслись видения. Время, завернутое в спираль, разворачивалось и отматывалось назад.

– Сонька не переусердствуй, – посоветовала тетрадь.

Замелькали лица и цвета, забивая друг друга, только тёмно-синий ярко блистал ещё немного и, воздух вокруг меня на электризовался и стал медленно искрить.

– Хватит, – выдернула меня тетрадь, – слишком далеко, больше месяца прошло. Семен да дерни ты её!

Меня затрясли за плечи, моргнув, я, открыла глаза.

– Много времени прошло, я могу заглянуть в прошлое не больше недели.

– Но все они пропали раньше.

– Значит, от погружения толка не будет, – веско резюмировала я. – Едем дальше.

Но и в остальных домах мы ничего нового не узнали, единственное, что связывало пропавших это любовь к некому Хмору, след Смерти и безликие комнаты.

– Нужно просмотреть дела, которые этот Заяц ведёт, – сказала я, когда мы отъезжали от дома Вадима.

– Соня нам так просто их некто не даст, даже на том основании, что мы когда-то работали в одной сфере.

– А если просто выкрасть ночью, прочитать, а утром вернуть?

– Это не просто и уголовно наказуемо.

– Так пусть сначала поймают и докажут. Стой, стой, дядя Семён смотри.

На площади с огромного плаката нахально улыбался зелёноволосый мальчишка с густо подведенными черным карандашом глазами, лет восемнадцати, тот самый Хмор.

– Как он выглядит, мы теперь знаем, едем ко двору.

Дома нас ждала коса, улыбающийся дед и накрытый стол.

– Сонь, – виновато начал он, – я тут, пока вас не было, я тебе кое-что прикупил.

Следующие несколько часов были потрачены с пользой, Семён выискивал в Интернете все, что можно на Хмора, а я, примеряя наряды, крутилась перед зеркалами и дефилировала перед дедом и тетрадкой.

– Сынок, тебе домой не пора? – как бы невзначай спросил дед.

– Что? – оторвался тот от монитора, – чёрт, точно жена съест, Сонька, а ты дома и ни каких авантюр, отец проследи.

– Конечно, – козырнул старик.

Как только Семён скрылся из вида, а мы вдвоём провожали его взглядом из открытого окна.

– Так и какие у нас планы на вечер? – довольно потирая руки, спросил старик.

– Во-первых, выспаться, нам сегодня на дело, во-вторых, раздобыть комп, и одеться по-боевому. Всё исполняем.

– Есть товарищ командир, ты пока спи, я сгоняю за техникой.

Я проснулась около двенадцати, старик уже вовсю возился в одной руке отвертка в другой тоненькая книжица, и куча коробок от новенького компьютера. Одевшись по-боевому, а именно в джинсы и футболку, я подхватила Косу и ушла в ночь. Отдел мы нашли быстро.

– Как нам попасть внутрь? – спросила я тетрадь.

– А кто его знает? Давай просто войдём, и будем искать. Где они хранятся, знаешь?

– Откуда, но я смогу найти его кабинет по остаточному свету. Он у него тёмно-синий ни с чьим не перепутаешь.

– Почём знаешь?

– Просто этот цвет присутствовал во всех комнатах пропавших, очень сильный, раз так долго продержался.

– Тогда идём, – разрешила тетрадь.

На поиски кабинета мы потратили почти сорок минут, свет был везде, где сильнее, где слабее, и только в одной он просто искрился. Войдя в кабинет, я осмотрелась, стол, два стула и три шкафа с архивными шкафчиками. Я протянула руку к ближайшему.

– Стой, – вскрикнула тетрадь, – или ты хочешь, чтобы он у тебя в руках рассыпался?

– Точно, – спохватилась я и отпустила Косу.

Приступив к поиску нужных папок, я справедливо полагала, что мы здесь одни включила свет, из всех только один ящик был заперт. Я прикоснувшись к замку губами стала уверенно его старить, почувствовав как замок осыпается, с силой дёрнула его на себя и не получив сопротивления полетела вместе с ним в сторону стола. Будучи Смертью, у меня напрочь отсутствовало чувство самосохранения, испугалась я только когда, повернув голову, увидела стремительно приближающийся к моему виску край стола. Сдавлено вскрикнула. И тут меня отбросило в сторону и завалило бумагами. Я открыла глаза и увидела тёмно-синий с серебреными молниями от негодования и страха свет и только потом сосредоточилась на его обладателе. Молодой, щуплый мужчина, двадцати с небольшим лет, в серо-зелёном свитере, поднялся сам и поднял меня с пола.

– И как это называется? – сказал он.

– Тикаем, нам и так проблем по горло с уничтожением ненужных свидетелей, так что просто бежим, – подсказала тетрадь.

И побежала к выходу. Мужчина одним прыжком преградил мне путь.

– Бей его между ног, – посоветовала тетрадь.

И я ударила и, не имея опыта, соответственно промахнулась, мужчина второй попытке мне не дал а, скрутив, пристегнул наручниками к стулу. Я усилена сопя, пыталась выкрутить руку, в кабинет вбежал ещё мужчина.

– Тю, – прочитала я по губам черноусого, – мы то думали, тебя по крайней мере целая банда в кабинете орудует. А тут?

– Сам так думал, чёрт, и как такая дохлость могла навести такой бардак. Ну и что вы можете сказать в своё оправдание?

Я только гордо сопела.

– Серёга ты бы её обыскал, а то вдруг шпион, – и черноусый мне подмигнул, – держи только что заварил.

Я опустила голову, подняла взгляд, только почувствовав дыхание на своей чёлке, и рванула в сторону. Сергей стоял рядом и держал в руке кружку, смотря мне в глаза, он разжал руку, и кружка полетела вниз, я да же не вздрогнула, смотря на разлетающиеся осколки. Мужчина сел на край стола.

– Глухая, – произнес черноусый, мгновенно перестав улыбаться – так буду обыскивать.

Увидев его приближающегося ко мне и засучивающего рукава, я заметалась на стуле.

– Зову Косу, и мочим мусоров, – радостно взвыла тетрадь.

– Хватит, и так уже проштрафились, лучше шевели мозгами, – мысленно приказала я ей.

На плечо черноусого легла рука Сергея и тот, повинуясь отошел, мужчина улыбнулся и аккуратно протянул ко мне обе руки, я зажмурилась и почти не ощущала его прикосновений. Двумя пальцами приподняв футболку, он извлёк на свет потертую грязно-зелёную тетрадку.

– Смотри-ка, Серёга, у меня такая же была в школе, – радостно завопил черноусый.

– Коль и чего ты такой счастливый?

– Не каждый день террориста ловим в собственном кабинете, – и снова подмигнул мне.

Сергей снова уселся на край стола. Вот и всё нет объектов, тетрадь не кому не позволяет прикасаться к себе. Но Сергей спокойно её открыл, от неожиданности я даже подалась вперед.

– Ничего себе, – сказал черноусый.

Сергей развернул тетрадь ко мне. Весь лист был изрисован забавными сердечками и цветочками. Не думала, что у тетрадки такое своеобразное чувство юмора. Разноцветными чернилами и аккуратными буковками было выведено.

– Привет!!! Меня зовут Головина София Семёновна или просто Соня. Живу с дедушкой Головиным Алексеем Семёновичем.

Дальше домашний адрес и телефон.

А вот за это я ей точно дома пару листочков выдерну, хоть и запрещено это.

– Я с рождения глухая, немного глупая и часто теряюсь. (Вот это уж точно не правда).

– Кто меня найдет, позвоните дедушке!!!!! (и куча восклицательных знаков).

И когда она его номер запомнила.

Сергей тяжело вздохнул и набрал номер. Дед откликнулся по-военному быстро, разговор занял всего одну минуту.

Сергей сел так чтобы я видела его губы, и четко спросил: «Что искала?»

Я надулась, без тетради я даже не видела его света. Сергей, тяжело вздохнув, принялся собирать разбросанные папки, черноусый сначала, было поспешил на помощь, но, встретившись с его холодным взглядом, быстро ретировался из кабинета. Я еще раз подергала наручники и продолжала наблюдать за его движениями. Сергей с усилием запихнул ящик и стал собирать с пола бумаги и папки, я же в свою очередь старалась прочитать имена, на обложках ища, знакомые. Я поняла, что что-то произошло, только когда из рук Сергея рассыпались поднятые им папки, я повернула голову к двери, и мне понадобилось всё моё самообладание чтобы не сползти со стула на пол, тетрадь же пошла тёмно-фиолетовыми пятнами. Дед, одетый в казачью форму, с шашкой и в высоких сапогах, гордо переступил порог и поправив фуражку на бок. Резко пошёл на Сергея в атаку, звеня шпорами, тот непроизвольно попятился.

– Деда, – сказала я.

Дед тут же остановился и кинулся меня обнимать.

– Я так переживал, – и снова уткнулся носом мне в шею.

– Деда, я нашлась.

– Сонечка, милая не пугай меня так больше я же старенький.

Он говорил, смотря мне прямо в глаза.

– Тетрадка, – виновато сказала я.

Дед тут сунул мне её в руку, и ко мне вернулась способность видеть свет. Дед строил наполеоновские планы, в этом они с тетрадкой схожи.

– Простите милейший как вас там? – спросил дед.

– Сергей Сергеевич.

– Ну не важно, дело в том, что мой сын великий сыщик, и Сонечка решила ему помочь.

– Громя мой кабинет?

– Нет, просто её отец ищет пропавших детей.

– Представьте я тоже, – разозлился тот, но попом взяв себя в руки, сказал более спокойным тоном, – я предлагаю нам всем забыть то, что здесь произошло и разойтись по домам. И прошу Вас, не отпускайте её одну, неизвестно что с ней может произойти, людей разных много.