Текст книги "Мое чужое лицо"
Автор книги: Ника Муратова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Вот и я удивляюсь. Чего ты хочешь?
– Я – ничего! – хмыкнул Штопарь. – Это ты хочешь покоя в душе. Хочешь?
– Ну?
– Ну! Вот и разыщи, что за должок за тобой висит. От этого все будет зависеть. Душа её никак не найдет покоя. Что-то держит бедняжку на земле грешной. И пока ты её не успокоишь, тебе с её лицом не ужиться. Ну, все, – вдруг заерзал он, – давай, иди в сени, пора тебе.
– Куда пора? – глаза Альбины расширились от ужаса.
– Куда, куда… – заворчал старик. – Куда положено. Садись у двери и жди.
– Чего?
– Придут за тобой. Увидишь.
Она послушно вышла в сени и уселась у двери, обхватив колени руками. Куда её заберут на этот раз? Что с ней хотят сделать? Что за дурацкие разговоры о долге? Может, её собираются убить из-за денег? Глупо, ведь она и так собиралась умереть, и отдать все готова, чего же теперь она так испугалась? Разве это не было её мечта – покончить со всем одним махом? Разве не она еще сегодня задавалась вопросом, зачем она продолжает жить? Старик постоянно называл её дурой и был прав.
Она вдруг вспомнила, где встречалась с этим стариком. Он видела его тогда, когда проводила в бессознательном состоянии свои дни после ожога! Получается, что он… Внезапно дверь распахнулась, ветер ворвался в сени и Альбину стало засасывать в снежный поток. Она закричала, уцепившись за косяк.
– Штопаааарь!!!! Помоги!!!!!!!
Сила ветра была велика и она понимала, что ей не справится с этим. И еще она понимала, что за этим следует Смерть. Обессиленные пальцы покрылись ледяной коркой и она медленно разжала их, приготовившись покориться колючей пурге. В следующее мгновение она почувствовала, что все внезапно прекратилось. Дверь захлопнулась и Альбина упала на пол. Над ней склонилось лицо Штопаря.
– Иди, работа закончена. Надоела ты мне, – он хитро улыбнулся и подмигнул ей, растворившись в воздухе.
Альбина не смогла ничего ответить, так как губы совершенно не слушались. Она стала погружаться в какой-то липкий сон, в нос ударил больничный запах, тишину заполнило гудение аппаратуры и голоса.
– Она приходит в себя, слава Богу. Думали, что уже потеряли.
Глава 9
– Как ты?
Лицо Анны Себастьяновны склонилось совсем близко. Или же вновь игра воображения?
– Я… я в порядке.
– Я так испугалась за тебя. Как получила сообщение, бегом к тебе. Профессор выделил больничную «скорую», вовремя откачали.
Все, оказывается, просто. Альбина и подумать не могла, что хоть одна живая душа отреагирует на её попытку найти смерть. Это ей никто не нужен. А вот она, оказывается, кому-то небезразлична. Удивительно. Ведь это был не просто врачебный долг со стороны Анны.
– Прости меня. – прошептала она так тихо, что Поляковой пришлось склониться над её губами.
– Что?
– Прости меня. – уже громче и увереннее. – Я, наверное, подвела тебя, Анна.
– Да уж, не только её, всех нас подвела. Столько боролись за твою жизнь, а она тебе не нужна оказалась. Абсурд! – это уже был голос Булевского. Сколько бы он не переругивался со своей строптивой пациенткой, все же он привязался к ней, и не только, как врач, а просто по-человечески. Он тоже не на шутку испугался, когда увидел её в бессознательном состоянии. Но, слава Богу, Анна среагировала быстро.
– Я могу твердо пообещать, что больше этого не повторится.
– С чего вдруг мы тебе поверим? – усмехнулся профессор. – Нет уж, теперь запрем тебя здесь под присмотром Анны Себастяновны, пока не образумишься.
– Не надо. Я же сказала, что не повториться. – поджала губы Альбина.
– Не давите на неё. Дайте нам поговорить. – мягко улыбнулась Анна.
– Хорошо, хорошо, ухожу! —заворчал Булевский и оставил их наедине. И почему он так перепугался за неё? Не стоит привязываться к пациентам. Даже если они практически воссозданы тобой из груды ошметок. Ведь он так и не смог никому представить этот случай. Подготовил все для презентации – слайды, пошаговые фотографии операции, приживление, итог. Бомба, а не случай! И приходится держать все это в сейфе, скрывая от чужих глаз. Обидно. И все из-за её предрассудков, комплексов ненужных. Но, с другой стороны, раз все расчеты оказались верны, можно попробовать и на другом пациенте. И даже улучшить процесс – избежать асимметрии и бугров. Тогда получится вообще идеальный случай! Может, на премию какую потянет? Непременно потянет, заверил сам себя Булевский, это придало ему энтузиазма и он зашагал бодрой походкой в ординаторскую – проверить истории болезни поступивших больных.
– Ну что? Голова еще гудит? – Анна Себастьяновна положила ладонь на влажный лоб Альбины.
– Есть немного, но это ничего, пройдет, думаю. Когда я могу выйти?
– Как профессор решит. А сама что думаешь?
– Да хоть сегодня. Знаешь, Аня, не смейся, но мне приснился странный сон. – Альбина с опаской посмотрела на реакцию психолога. – Вся жизнь, как на ладони. И как будто что-то во мне перевернулось. Я теперь постараюсь, обязательно постараюсь начать все с начала.
Анна не удивилась. Она часто слышала подобные истории от тех, кто пережил клиническую смерть, кому, наркоз. И, странное дело, но многие из них говорили одни и те же слова о том, что теперь будет жить по-другому.
– Решила все-таки открыть свое имя?
– Не знаю, во всяком случае – не сейчас. Сначала я освоюсь со своим новым лицом, новым стилем жизни. Попользуюсь еще немного чужим именем. И потом, похоже, мне надо кое-что выяснить насчет этой девушки, – Альбина коснулась своего лица.
– Что ты имеешь в виду?
– Сама еще толком не знаю. Только знаю, что с этой девушкой связано нечто важное для меня. И пока не узнаю, не смогу я с её лицом мирно ужиться. Не подумай, что я схожу с ума, – поспешила она заверить Анну, видя её замешательство. – Это… это трудно объяснить. Просто поверь мне.
Анна кивнула. Возможно, это не поддавалось обычной логике, но психологически Альбину можно было понять. Любой человек пожелал бы узнать о своем доноре как можно больше. Возможно, так ей будет легче.
– А вы уверены, что не ошибаетесь в своих выводах, как это было в прошлый раз? – шумел Булевский, прочтя отчет психолога о состоянии Дормич. – Тогда вы тоже уверяли, что все нормально, и вот , пожалуйста, пришлось с того света вытаскивать!
– Да, профессор, уверена. Кризис миновал. Теперь только на поправку.
Булевский зашагал по кабинету. Если Альбина вновь решиться на что-то подобное, то они могут не оказаться рядом вовремя. Но держать её в стенах клиники у него не было оснований.
– Ну что же, поверю. И когда она собирается в Дормич превращаться?
– Еще не знаю. Не все сразу. Дайте ей время.
Альбина приехала в Катину квартиру и первым делом проверила содержимое своей сумочки, которая сохранилась еще с тех пор, когда её привезли в больницу. При выписке в первый раз Альбина спрятала сумочку от глаз родителей, даже не посмотрев, что там было. А содержимое оказалось весьма полезным. Ключи от квартиры, кредитки, косметика. Все это ей пригодится. Хорошо, что в банке, где она держала свой счет, не требовали паспорта. Можно было получить деньги по карточке без проблем. Это существенно облегчало задачу.
Теперь она, наконец, нашла в себе силы и мужество внимательно рассмотреть себя в зеркало. На этот раз отвлекшись от того, насколько отличается её теперешнее лицо от предыдущего. Она смотрела на себя, как на постороннего человека. Как будто к ней привели девушку и сказали – просим любить и жаловать, иного не дано. Девушка ей по-прежнему показалась несимпатичной, но вместе с эстетическим протестом пришло представление, чтобы она сделала для улучшения. Над лицом следовало очень старательно поработать, чтобы привести его в божеский вид. В первую очередь надо, определенно, что-то делать с волосами. Подобрать средства ухода, сходить к мастеру, высветлить пряди, отфилировать концы… Тогда они не будут казаться такими жидкими и блеклыми. Куда же пойти? Альбина доверяла только одному мастеру – Шурику из салона «Бэлла». Правда, к нему можно было попасть только по записи, но, если представиться сестрой Дормич, он купится.
Так, что еще… Косметику надо прикупить. К косметологу, пожалуй, рано еще, профессор сказал пока не экспериментировать с кожей лица. За фигурой, опять-таки, надо начать следить. Мышцы подкачать, а то совсем обрюзгла за время пребывания в больнице, смотреть противно, и тут не Булевский виноват, а она сама. Грудь не в форме, жирок на бедрах… В общем, проделать стандартный набор по приведению себя в порядок, а потом, глядишь, можно и на люди выходить, реакцию проверить. Альбина решила не торопиться, сначала надо на Катеринином окружении потренироваться, уверенности набрать, потом… Потом будет потом, так далеко загадывать не стоит. Страх перед будущим реальной Дормич был еще силен, от него за пару дней не избавишься.
Записавшись на прием к Шурику (Дормич? Сестра Дормич? Ах, Боже мой, конечно, приходите!), она сняла деньги в банке и сделала рейд по магазинам. Купила несколько вещей на выход в свой свет (на всякий случай), и несколько – для Катерининого окружения, поскромнее. Правда, «поскромнее» это было в её понимании. Наметанный глаз моментально определил бы качество и стоимость любой из этих «скромных» вещиц.
Набрала так же косметики, тщательно подбирая цвета, средства ухода. Продавщицы смотрели на неё так, что она почувствовала себя Джулией Робертс в голливудской сказке «Красотка». Что уж так удивило продавщиц – то ли то, что Альбина набирала, не смотря на ценники, то ли то, как она ловко ориентировалась среди огромного выбора, то ли то, что неухоженное лицо её и одежда явно не сочетались с поведением и запросами… Почему-то даже самые вышколенные продавщицы не в состоянии скрыть своих личных эмоций в отношении покупателя. Причем, если вид у клиента денежный, то прощается и плохой вкус и выкручивание и безобразные манеры. А если им кажется, что в денежном эквиваленте покупатель не дотягивает до их магазина, то стараться уже вроде как и не стоит.
Альбина не реагировала на продавщиц, вспомнив свое умение отгораживаться от назойливости окружающих. Правда, раньше этот навык был вызван совсем другой причиной.
– Я беру все это, – вывалила она груду коробочек у кассы.
– А, знаете, к нам поступила новинка Эсте Лаудер, дорожный набор, если возьмете его, то получите в подарок сумку. – заверещала пришедшая в себя молоденькая продавщица. Она берет все это? Значит, у неё есть деньги? – Не хотите взглянуть? А еще у нас есть чудесные…
– Милая, я кажется, ясно выразилась – я беру вот это, – Дормич обвела рукой выбранное. – Не пытайтесь пропихнуть больше того, что мне нужно.
Продавщица осеклась и начла молча складывать коробочки в пакеты. Вот мымра, подумал она про себя, уродина, а все туда же. Видали мы таких!
Кассир повертела в руках купюры, словно проверяя, не фальшивка ли, и стала выбивать чек.
– Хотите проверить купюры? – осведомилась ледяным тоном Альбина. – Есть сомнения? Давайте проверим. У вас, я смотрю, покупателей пруд пруди, аж эхо в помещении гуляет, то-то вы так с клиентами обращаетесь.
– Извините, – пробормотала кассир, не зная, как реагировать. – это наша обязанность…
Альбина вернулась домой в приподнятом настроении. Покупки всегда оказывали на неё чудесное воздействие, лучше всякого психолога, особенно в моменты депрессии. С наслаждением перемерив обновки, она улыбнулась сама себе. В первый раз после ожога. Оживление началось.
Остаток дня она провела перед зеркалом, по сто раз накладывая и стирая макияж, экспериментируя с Катерининым лицом, казавшимся поначалу таким безнадежным. Так, бровки удлинить, подправить форму, на ресницы тушь двойным слоем, тени слегка, подчеркнуть разрез глаз, нос подправить тональным кремом, скулы… Альбина пригляделась – а ведь скулы-то идеально вылепленные, как и раньше, и лоб, красивый, правильной формы, и изящный подбородок… С ними она знала, как обращаться. Плюс – неяркая помада и контур. На Альбины смотрело совсем другое лицо. Оно, конечно, не стало прекрасным за несколько часов, но уже не отталкивало её, как прежде. В таком виде она даже казалось несколько пикантным. Теперь можно выспаться и затем – к кудеснику Шурику.
Переступать порог «Бэллы» было страшно до жути. Хотя она понимал, что признать в ней Дормич просто невозможно, все равно было страшно – а вдруг? Народ разглядывал высокую фигуристую посетительницу с нескрываемым интересом, гадая, кто бы это мог быть. На фоне известной вдоль и поперек звездной публики, каждый новый посетитель вызывал зудящее любопытство – новая восходящая звезда? Любовница звезды? Внебрачная дочь миллионера? Охочие до сплетен, все, не отрываясь, следили за Альбиниными передвижениями.
– Добрый день! Чем я могу вам помочь? – вежливо осведомилась Милочка из регистратуры. Вымуштрованная начальством и опытом, она никогда никому не хамила, зная, что посетитель может оказаться кем угодно.
– Моя фамилия Лаврентьева. Я записана к Шурику.
Альбина внимательно следила за Милой – нет, ничего не заподозрила.
– Да, да, конечно, он вас ждет. Я вас провожу.
– Спасибо, я знаю, как его найти.
Шурик, невысокий крашенный блондин с лысеющей макушкой, всегда вызывал недоумение у Дормич. Он был женат и имел детей, но поведение его всегда отдавало явно выраженной голубизной. Его клиенты любили обсуждать, что Шурик ведет двойную жизнь, совершенно непонятно зачем, ведь в нынешние времена быть гомосексуалистом являлось чуть ли не модным. Как это водится, Шурик одевался со вкусом, стильно, и умел вести с женщинами задушевные беседы, в считанные мгновения становясь лучшим другом. У него были воистину золотые руки и чутье мастера, но был и огромный, хотя и очень распространенный недостаток – Шурик обожал посплетничать. Вот и сейчас он уже всем растрезвонил, что к нему должна прийти сестра самой Дормич и все с нетерпением ожидал её прибытия. Увидев Альбину, он изумился. Ничего общего с Дормич в сестре её не было, кроме, пожалуй, роста.
– Шурик, привет, я Катерина – Альбинина сестра! – с напускной небрежностью представилась Альбина.
– Ой, вы знаете, – засуетился Шурик, усаживая клиентку, – мы все тут так переживаем за Альбиночку, так переживаем! Вы ей так и передайте, что мы все за неё болеем!
– Обязательно, – усмехнулась Альбина. Кому это он вешает лапшу на уши? Как будто она не в курсе, что, кроме сплетен, эту публику ничего не волнует.
– Кстати, а когда она выйдет из больницы? Мы все ждем её возвращения!
– Не знаю. Пока еще не решили.
– Вот не повезло-то, – горестно всплеснул руками Шурик. – Ну, а что мы будем делать с вашими, Катенька, волосами? – сменил тон мастер, – Есть задумки? Каталог! – кивнул он помощнице, и та моментально поднесла Альбине каталог с разными вариантами стрижек и укладок.
Шурик незаметно покосился на её волосы, прикидывая, когда в последний раз к ним прикасалась рука парикмахера.
– Ну, что-то вроде этого, – ткнула Альбина в понравившуюся фотографию в каталоге. – Плюс твоя креативность, Шурик, о которой я так наслышана. Хотелось бы создать эффект волнистых волос, объем, понимаешь? А то они такие жидкие.
– Понял. Понял. Волнистый эффект – не проблема, сделаем. – Кивнул он, погружаясь в работу, – Можете смело довериться моим рукам. А вы, простите, тоже в модельном бизнесе?
– Пока думаю об этом.
Усилиями Шурика волосы преображались на глазах. Вот уже это не пакли свисающие вокруг лица, а стильные рваные прядки, подчеркивающие овал и оживляя новым потемневшим цветом кожу лица.
– Стильно и прикольно. – вынесла вердикт Альбина. Темно ореховый цвет со светлыми прядками несомненно больше подходил ей. Умело выстриженные пряди легли мягкими волнами, зрительно увеличив объем волос и придав прическе эффект стильного художественного беспорядка.
– В будущем можно попробовать сделать из вас шатенку, мне кажется, вам пойдет. Вы знаете, я все думал, чем же вы напоминаете вашу сестру…
– И чем же? – насторожилась Дормич.
– Глазами! Точно такой же неземной цвет глаз! И голос очень похож, да. Видно, у вас это в роду.
– Должно же быть что-то общее у родственниц! – засмеялась Альбина. Если бы она знал! – Ну, спасибо, Шурик. Мне нравится!
– Ей, конечно, до сестры далеко, но что-то в ней есть. Нечто стильное и необычное. И еще – она явно не такая стерва, как Альбина. – принялся делиться впечатлениями с коллегами Шурик, едва Альбина вышла за порог.
– Подожди, она просто еще не ощутила вкуса славы, – усмехнулась Светка, повидавшая на своем веку начинающих милых звездочек, превращающихся в отменных стервозин буквально после первого же успеха на подиуме или сцене.
– Ну, сестру ей все равно не переплюнуть! – жеманно фыркнул Шурик, вызвав одобрительных смешок коллег.
Альбина не удержалась и заглянула к Анне Себастьяновне.
– Ну, как я вам? Только честно!
Анна критически оглядела преобразившуюся Дормич.
– Хороша! Молодчина, ничего не скажешь. Но если совсем честно, то кое-чего не хватает.
– Чего? Цвет волос надо еще темнее сделать?
– Нет, не это. Уверенности. Посмотри на свою походку – ты идешь, словно готова вот-вот спрятать голову в песок, как восточная невеста, шарахающаяся от людских глаз. И пока ты не почувствуешь, что ты – это ты, а не замаскированный монстр, никакая косметика и удачная стрижка не изменят восприятие тебя, как личности.
– Но ведь выгляжу я лучше? Значительно лучше! – Альбина повернулась к зеркалу в кабинете.
– Конечно, лучше! – засмеялась Анна. – Но над моими словами подумай. Вспомни, чему учат начинающих моделей перед выходом на подиум? Разве одной внешности достаточно, чтобы сбить с ног зрителей?
Альбина протяжно вздохнула.
– Ну, Аня, о моделях мне лучше не вспоминать.
– А почему? Держу пари, что если ты вернешь прежнюю походку и манеру держаться, то откроешь себе все те же двери, которые были открыты для тебя раньше. Если тебе это нужно, конечно, – добавила она помолчав.
– Думаешь, я знаю?
– А кто должен знать?
Альбина пожала плечами.
– Не спеши, Аня. Мне и так каждый шаг дается с трудом.
– Я знаю. Но я так же знаю, что внутренней силы у тебя значительно больше, чем ты думаешь. И потом – твои сбережения не бесконечны. А скромно ты жить не умеешь, дорогая!
– Это точно!
Дормич не могла не признать правоту Анны. Если она будет продолжать так тратиться, как в последние дни, очень скоро она увидит, как счет в банке тает. Но о карьере фотомодели лучше и не думать, там все построено не на походке и фигуре, а именно на лице. И сколько бы макияжа она не накладывала, это не превратит её в прежнюю звезду рекламы. Для подиума она уже старовата, а вот насчет телевидения можно подумать, хотя и там свои тонкости…
– И все же это пока не входит в мои планы на завтра. Сейчас мне надо свыкнуться с новой Альбиной-Катериной. Интересно, когда змея меняет шкуру, она тоже так долго приспосабливается?
– Шутишь? Это хорошо. В себя приходишь!
– Да нет, просто раньше не над чем было смеяться!
Обе залились смехом и Альбина ушла с легким сердцем. Краски вокруг показались несколько ярче обычного. К чему бы это?
Глава 10
Первый день первой рабочей недели Альбина начала с пробежки. Старушки, спешащие ранним утром за молоком и всякой другой всячиной на рынок, с удивлением разглядывали высокую девушку с плеером и наушниками, бегущую вдоль тротуаров. Выглядела она ну точно как в этих ненормальных американских фильмах – с капюшоном на голове, солнцезащитными очками, в облегающих тренировочных брючках.
– Ишь, вырядилась, все хотят быть, как в телевизоре, – кудахтали всёзамечающие старушки.
– Так это же вроде наша соседка, Катерина, – всплеснула руками Антоновна, та самая, которая все о Катеринином женихе пеклась. – И чего это она? Сроду я её в таком наряде не видела, всегда скромницей была. Поди, повредилась таки головой после аварии.
– Какой аварии? – вытянули шеи собеседницы.
– Да попала, бедняжка, под машину, так и память всю отшибло. Да, да, начисто, мне её матушка сама рассказала. Вот оно как бывает!
– Ай-я-яй, ну надо же. Так прямо и начисто?
– Начисто, – уверенно подтвердила Антоновна.
– Это как в «Санта-Барбаре»?
– Вот-вот, а говорят сериалы врут все. А вы вчерашнюю серию смотрели?
И с таким же активным интересом старушки переключили свое внимание на героев сериала.
Завершив пробежку и почувствовав себя от этого невероятно легко и бодро, Альбина приняла душ, выпила кофе, подкрасилась и поехала на работу. На такси. Что опять-таки не осталось незамеченным соседями. Поработать на Катеринином месте ради адаптации она еще была согласна, но толкаться в метро и автобусе она даже и не подумала.
Войдя в комнату лаборатории, она остановилась в нерешительности. Что делать дальше она не очень хорошо себе представляла. Эти люди знали Лаврентьеву и вести себя надо было крайне осторожно. В комнате находились две женщины – одна постарше, возрастом за тридцать, с крашенными в рыжеватый цвет волнистыми, коротко остриженными волосами, другая молоденькая девушка, блондинка, с неплохой фигурой и ярким макияжем. Обе уставились на Альбину, как на привидение.
– Здравствуйте, – кивнула Альбина.
– Лаврентьева? – рыжеволосая женщина изумленно оглядела Альбину с ног до головы.
– А … а мы думали, ты будешь на больничном сидеть. Шеф так нам сказал. – произнесла блондинка, бесцеремонно окинув взглядом вошедшую. Особенно её внимание привлекли высветленные прядки её волос.
– Да, я планировал дома отлежаться, но потом так тоскливо стало, решила лучше здесь, в коллективе. Правда, сложность в том, что я ничего не помню. Но врач сказал, что если я буду среди тех, кого знала раньше, память вернется быстрее.
– Что, совсем-совсем ничего не помнишь? – спросила блондинка.
– Абсолютно. Даже не помню, как вас, например, зовут.
– Ну, дела! Ну, давай знакомиться, – хихикнула Людочка. – Я – Людмила, это – Марина Степановна.
– Очень приятно. Я с вами давно работаю?
– Года три. А ты изменилась так, Катерина. Совсем другая стала. – Марина Степановна все никак не могла понять, чем же её так шокирует Лаврентьева. – А с какого момента ты помнишь события?
– С того, как в больнице в себя пришла, а что было до – темнота.
– А врачи тебе сказали, что произошло?
– Сказали, Марина Степановна, да что толку. Говорят, под машину попала, сотрясение, переломы, потом – кома.
– А цвет глаз они тебе зачем поменяли? – не удержалась Людочка, потерявшая покой от такой чудесной пластики.
– Не знаю. Я же в этом мало разбираюсь. А что – совсем плохо? – Альбина вдруг опять почувствовала себя ужасно неуютно. По глазам этих дамочек невозможно было понять, как они её оценивают.
– Да нет, просто как-то странно. – неопределенно ответила Людочка, ни за что в жизни не признающая, что она готова была тоже попасть под машину ради таких фиолетовых глаз. – Я смотрю, у тебя прикид новый, приоделась. Родители, что ли, денег подкинули?
– Вроде того. – замялась Альбина. Вот ведь не подумала, что её простые голубые джинсы и льняная белая блузка бросятся в глаза.
– Опять языками треплете? – раздался вкрадчивый голос и в помещение вальяжно вошел невысокий пузатый мужчина. Альбина вспомнила его – это был шеф лаборатории, он тогда её и отпустил на больничный.
– А у нас тут Лаврентьева на работу вышла, Олег Васильевич! – поспешила сообщить Людочка.
– Да, вижу, вижу. – шеф оглядывал свою проблемную сотрудницу и внутри его мужского существа что-то шевельнулось, что определенно не понравилось бы Людочке, узнай она об этом. – Решила начать работу, Катя?
– Да, если вы не против. Правда, мне помощь потребуется, я ведь ничего не помню.
– Ну, у нас тут не ассоциация психотерапевтов, насколько я знаю. – скривилась Людочка, с неприязнью заметив чересчур внимательный взгляд шефа, споткнувшийся на расстегнутом вороте Лаврентьевой.
– Ну, Людочка, будьте человеком! Наша сотрудница попала в беду, надо помочь! Тем более меня сам профессор Булевский просил за ней присмотреть и помочь, чем сможем. Сами понимаете, что такие просьбы не пустой звон. К тому же, он предложил нам один грант из научного британского королевского общества на совместное исполнение. Вы ведь и без меня знаете, как это отразится на вашем заработке? – угрожающе – вкрадчиво обратился он к обеим сотрудницам.
– Не волнуйтесь, Олег Васильевич, – Марина Степановна подошла к Альбине и обняла её за плечи. Добавка к зарплате был ей очень кстати, а все знали, что гранты – это единственный источник дополнительных денег. – Мы обязательно поможем Катерине. В конце концов, она ведь с нами столько лет работала, как же бросить её в беде!
– Ну, вот и отлично. Надеюсь, вы тоже с этим согласны, Людочка?
Людочка пожала плечами, сунув руки в карманы халата. Она еще поговорит с шефом. Попозже.
Когда шеф вышел, Альбина обошла лабораторию. Унылый вид давно не видавшей ремонта комнаты настроения не поднимал, мелкие интриги сотрудниц, шитые белыми нитками, откровенно забавляли. А Булевский-то, молодец! Даже не сказал ей, что такую поддержку с тыла обеспечил. Знает, чем рискует! Ну, с Мариной Степановной все ясно – она уже впряглась в роль помощницы, надо будет это использовать на все сто. С блондинкой будет посложнее, её отношения с шефом не вызывают сомнений, и, похоже, она считает себя здесь королевой. Идиотка. Будь Альбина сама собой, она бы кончиком туфли откинула в сторону такую банальную милашку, но сейчас… Сейчас потребуется подключить еще и мозги.
– Так в чем же состоит моя работа? – спросила она, перебирая пробирки. Запах химикатов неприятно ударял в нос.
– Уборщицей ты была, если забыла. – сладким голосочком сообщила Люда.
– Ну, Люда, зачем же так… резко. – укоризненно одернула Марина Степановна, – Числишься ты младшей лаборанткой, помогала нам тут по мелочам.
– А именно принести – унести, убрать, помыть. – уточнила Люда.
Альбина усмехнулась. Звучало жутко привлекательно. Но поначалу можно прикидываться просто дурочкой и особо не впрягаться. Раз уж шеф на крючке у Булевского, пока ей ничего не грозит.
– Да я не против, – развернулась она к блондинке. – Но вы же мне поможете?
– В смысле? – опешила Люда. У Лаврентьевой, похоже, не только память, но вообще мозги отшибло. Прежде она бы никогда такое не ляпнула. – Ты хочешь, чтобы мы вместе с тобой убирались тут?
– Ну, как-то же вы обходились без меня три месяца?
Люда замолчала. Новую лаборантку не нанимали, но, вообще-то, прибиралась в основном Марина, Люда лишь делала вид. Альбина постаралась скрыть улыбку. Похоже, роль Катерины не так сложна, как казалось. Просто надо вовремя показывать зубки, к которым в этой лаборатории, видимо, не привыкли.
Время до обеда пролетело довольно быстро, Марина Степановна показала ей, что где лежит и что с чем надо делать. Людочка изображала жуткую занятость, усиленно вглядываясь в монитор старенького компьютера. К обеду выяснилось, что принято накрывать на стол.
– Мы тут все приносим что-нибудь к обеду и потом делаем общий стол, – сообщила Марина Степановна, показывая, где лежит посуда. – Я вот сегодня бутерброды принесла, не было времени готовить.
– А что, нельзя что-то купить поблизости? – озадаченно осведомилась Альбина, никогда в жизни не носившая обеды из дому.
– Дорого. Мы разве что хлеб или булочки покупаем, а так все из дому.
Альбина отметила про себя, что Людочка принесла лишь горсть конфет, а шеф, похоже, вообще об этом не думал.
– Так что, на всех одни ваши бутерброды будут?
Марина Степановна ничего не ответила. Она давно уже смирилась, что кроме неё, да в прошлом Лаврентьевой, никто не утруждался обедами. Но так уж сложилось.
– А ты сбегай в булочную, я тебе из окна покажу, где. – глядя в упор предложила Люда.
– Ой, страшно что-то, – ответила таким же взглядом Альбина. – Может, вместе сходим?
– Я еще работу не закончила!
– А я подожду. Все равно ведь обед без этого не начнем?
Люда скривила мордашку и отвернулась. Шеф разозлится, если стол будет пустой. Придется сбегать в магазин. По дороге она все пыталась выяснить, что же произошло с Катериной.
– А они не сказали, та авария была случайностью или ты сама под колеса сиганула?
– Случайность. А что, у меня были причины сигать под колеса? – пытливо взглянула Альбина на Люду.
– Ну, кто его знает. Несчастная любовь или еще что… – Молчанова не знала, стоит ли напоминать ей о Леониде. Тогда ей крепко досталось от шефа за переполох, который она развела своими сплетнями. Но она была настолько уверенна в том, что Лаврентьева «залетела» от того аспиранта, что даже когда пупсик (так она называла шефа) наорал на неё, не стесняясь в выражениях, и сообщил, что «улитка» понесла от кого-то другого и парень, вроде бы, умер в автокатастрофе, Людочка не до конца поверила в эту историю. Слишком явно была Лаврентьева влюблена в Леню, слишком странным совпадением был её обморок во время разговора о его женитьбе. Но выяснить она тогда это не сумела, так как Лаврентьева внезапно пропала, перестала появляться на работе и они все тогда решили, что она, скорее всего, уехала к родителям в деревню рожать ребенка. Когда же она появилась вновь, да еще и при таких странных обстоятельствах, выяснить что-либо уже не представлялось возможным.
– Несчастная любовь? А что, была несчастная любовь? – продолжала цепляться за детали Альбина.
– Ну, я не уверена. Ты аспиранта Лёню из Нижнего Новгорода помнишь?
– Нет, – покачала головой Дормич. – А кто это?
– Да, приезжал к нам диссер доделывать. Мы все подумали, что ты в него по уши втюрилась. Неужели даже этого не помнишь?
– Говорю же, ничего до больницы не помню. Но мне важно, сама понимаешь, знать, как можно больше.
Люда замолчала. Сказать или не сказать про беременность? Наверное, пока не стоит. Неизвестно, кто отец, ребенок все равно погиб, что это даст сейчас Катерине? А больше ничего интересного она и не знала о Лаврентьевой.
Купив булочек с маком к чаю, девушки вернулись в институт. Там уже за столом устроились Олег Васильевич и Марина Степановна, кроме них за столом восседала еще одна девица, довольно ухоженная, хорошо одетая и очень уверенно державшаяся.
– Привет, Катерина! – сказала она, величественно вздернув подбородок.
– Это Виолетта, – подсказала Марина Степановна, видя замешательство Лаврентьевой.
– Ты здорово изменилась. Прямо не узнать! – покровительственно заметила Виолетта. Она заскочила на пять минут узнать кое-что у Драгова, заодно выведала все новости у словоохотливой Марины Степановны.
– И как изменилась? В лучшую или худшую сторону? – усмехнулась Дормич.
– В лучшую, в принципе. Я имею в виду внешность. – в голосе Виолетты послышалось удивление и недовольство. Что-то она не помнила, чтобы Лаврентьева умела отвечать.
– А кроме внешности?
Виолетта передернула плечиками и повернулась к шефу продолжить прерванный разговор.
