Текст книги "Фея для Палача"
Автор книги: Ника Форд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
– Хочешь выпить? Эй, принесите ей какой-нибудь расслабляющий напиток.
– Спасибо, не стоит. Мне еще выступать.
– Нет, – он широко усмехается. – Не сегодня.
Никогда.
Еще несколько фраз, реплик, которые призваны разогреть меня, обнадежить и расколоть.
А потом… потом я присоединюсь к тому окровавленному незнакомцу. Наконец, пойму, какие ужасы творятся в подвале. На личном опыте.
– Что он тебе сказал? – следует главный вопрос.
– Ничего, – мой рот растянут до предела, застывает в неестественной улыбке, но я не могу никак это исправить. – Он только и твердил «держи, повтори, держи». Ну я и повторила.
Мер смотрит на начальника охраны. Тот кивает, подтверждает.
– И все?
– Да.
– Жаль, систему наблюдения как раз переустанавливали, записей нет, – роняет, как будто между прочим.
– Но он же… он же ничего не сказал, – из меня вырывается нервный смешок. – Разве в его словах есть хоть какой-то смысл?
– Смотри, малышка. Одно дело, если ты ничего не знаешь, тогда пользы от тебя никакой. И совершенно другое, если обладаешь ценной информацией. Тогда тебя ждет реальная выгода.
И угроза, и обещание.
Будешь молчать – убьем. Заговоришь – получишь кучу ништяков.
Только я не верю, совсем не верю, что меня выпустят отсюда живой. Стоит поведать им все те странные слова, я перестану иметь значение. Меня просто прихлопнут. Хотя меня и так прихлопнут. Кому нужны лишние свидетели?
– Я… я клянусь, он ничего не сказал.
Мэр сканирует меня взглядом, переводит беседу в сторону отвлеченных тем, потом снова возвращается к основному.
Я почти не слушаю. Я настолько испугана, что соображаю с трудом.
– Ладно, поверю тебе, малышка, – заключает мэр. – Собирайся, поедешь домой, отдохнешь недельку или даже две. Мы тебе премию выпишем. За доставленные неудобства.
Я поднимаюсь, направляюсь к двери, когда в спину ударяет как будто ножом:
– Демьян, отвези девочку домой. Позаботься. Она твоя.
Я цепляюсь за ручку, чтобы не упасть.
– Хорошо, – глухо произносит мой Демон.
Вот и финал.
Я погибну от руки мужчины, которого страшусь больше всего на свете и… в которого безумно влюблена.
Глава 3
Я верю в удачу, в то, что человеку подвластно абсолютно все, когда Фортуна на его стороне. Но в этом мире у всего существует определенный срок годности. Если один шанс на везение просрочен, нужно искать другой.
Начальник охраны отводит меня обратно в гримерку. Там пусто. Вероятно, они уже обо всем позаботились. Других девочек сюда не пустят, пока я не соберу вещи.
И что дальше? Я просто исчезну? Кто сообщит обо всем моей матери? Наверное, Карина. Больше некому.
Я думаю о Карабасе. Заступился бы он за меня? Я приносила ему неплохой доход, но вряд ли бы наш менеджер стал настолько сильно рисковать, указывать мэру как ему поступать.
Я переодеваюсь в джинсы и футболку, обуваю кроссовки, набрасываю куртку. Стягиваю парик, запихиваю его в сумку вместе с испорченным костюмом.
Я стараюсь тянуть время, хотя понимаю, это не спасет.
– Шевелись быстрее, – не выдерживает начальник охраны.
Я не вижу ни единого способа выбраться, убежать. Пока остается только подчиняться, ждать.
С меня ни на секунду не спускают глаз. Вдруг попробую геройствовать, позвоню кому-нибудь, тайком отправлю эсэмску.
Я окидываю комнату отчаянным взором.
Что взять? Чем себя защитить?
«Глупая, – бормочет разум. – Теперь тебе ничего не поможет».
Я застегиваю сумку, перебрасываю ремешок через плечо.
– Готова? – спрашивает начальник охраны.
Киваю.
– Тогда пойдем.
Демьян ожидает на улице, рядом с авто.
Я не могу сдвинуться с места. Застываю как статуя. Оборачиваюсь назад.
– Давай уже, – меня подталкивают. – Топай.
Музыка грохочет.
Я должна вернуться. Должна. Я же никому не расскажу. Я умная, держу язык за зубами. Карабас подтвердит. Я не сболтну лишнего.
Пожалуйста, не надо.
Не убивайте меня.
Истерика накрывает, накатывает обжигающими волнами. Тело сотрясается, плоть охватывает колючий озноб.
– Чего застыла? Вперед.
Начальник охраны снова толкает в спину, уже более ощутимо. Но я не двигаюсь, не меняю положение даже на миллиметр. А потом смотрю на Демьяна и пропадаю. Его горящие черные глаза притягивают меня, влекут, подчиняя неудержимой силе.
Вокруг горла как будто петля обвивается. Я делаю шаг за шагом, этому невозможно сопротивляться. Я как загипнотизированная.
Демьян открывает дверцу, кивает, приказывая усаживаться.
Под его взглядом у меня ноги подкашиваются. Я опускаюсь на переднее сиденье. В салоне авто пахнет чем-то цитрусовым. Приятный аромат. Я невольно жмурюсь, вдыхаю глубже. Немного успокаиваюсь.
Толку от паники точно не будет.
Я должна сосредоточиться, найти лазейку. Обычно для меня не существовало проблемы с общением. Я к любому мужику подбирала ключ, могла заболтать, разговорить.
Но что-то заранее подсказывало: Демьян не захочет говорить. Он и прежде был со мной не особенно разговорчив, а после вынесения приговора и вовсе нечего надеяться на задушевные беседы.
Я смотрю как он заводит двигатель, как его пальцы сжимаются на рычаге для переключения скоростей, как при этом напрягаются мышцы на его руке, как вздуваются вены.
Я не могу заставить себя отвернуться, облизываю пересохшие от волнения губы. Демьян поворачивается, перехватывает мой взгляд. Его рот дергается, один уголок опускается вниз, обнажая зубы.
Он не ухмыляется. Это больше похоже на лик ощетинившегося зверя. Он по-прежнему молчит. Видимо, считает меня недостойной хоть каких-нибудь слов.
Авто выезжает на дорогу, слышится противное пиликанье, на передней панели мигает значок ремня.
– Пристегнись.
Ура, все же дождалась. Первая фраза в мой адрес.
– Оно перестанет. Надо только подождать и…
– Пристегнись, – повторяет таким тоном, что охота спорить мигом пропадает.
Я пристегиваюсь.
– Телефон, – говорит он.
– Что?
– Дай свой телефон.
Проходит почти полминуты, пока я понимаю о чем речь.
Ладно. Я достаю мобильный, протягиваю Демьяну. Он опускает стекло и выбрасывает телефон, легко, как от мусора избавляется.
– Ты… ты чего? – возмущаюсь. – Это вообще-то последняя модель, там куча всего важного…
– Телефон тебе больше не понадобится, – отрезает холодно.
Это звучит так, будто мне уже ничего не понадобится. Никогда. Совсем.
Я пытаюсь сглотнуть, но не могу. Физически не выходит.
– Ты же не домой меня везешь? – решаюсь на вопрос.
– Нет.
Короткий, исчерпывающий ответ.
– Ты убьешь меня?
– Зачем?
В его хриплом голосе прорезаются эмоции. Демьян удивлен. Или я выдаю желаемое за действительное?
– Ну так мэр сказал, – говорю тихо.
– Он сказал, чтобы я о тебе позаботился.
Почему это звучит страшнее чем «чтобы я тебя убил»?
– Смысл все равно не меняется, – нервно улыбаюсь.
– Мэру наплевать, что с тобой будет и как, лишь бы проблем не доставила.
– Послушай, я не доставлю проблем. Я обещаю. Клянусь. Я не стану никому… Боже, да я даже не знаю, о чем я могла бы рассказать! Я же ничего не поняла. Неизвестный тип вцепился в меня, твердил свое дурацкое «держи, держи», требовал повторить, потом появилась охрана. Я… я честно не знаю. Я не в курсе. Я и лица его вспомнить не смогу. Уже забыла. Правда. Давай… давай я просто спрячусь? Я не стану делать глупостей, не пойду в полицию. Я уеду из города, имя сменю. Я знаю человека, который поможет. Я найду способ…
Меня прорывает.
Слезы текут по щекам. Я шмыгаю носом и продолжаю нести абсолютную чушь. Краем сознания понимаю, что бесполезно, но остановиться не могу.
– Умножь пятьсот семьдесят девять на шестнадцать, – обрывает Демьян.
– Что?
Он повторяет задачу. Равнодушно, ледяным тоном.
Намекает на те странные фразы, которые сообщил незнакомец? Догадывается, что я утаиваю важную информацию?
Я их никому не выдам, но до смерти помнить буду. Хотя это не лучшая формулировка, ведь моя смерть может наступить совсем скоро.
– Как мне посчитать без калькулятора? – закусываю губу. – Или ты… ты специально? Только бы я заткнулась?
Демьян ухмыляется. Очень широко. Даже непривычно.
– Сам умножь, умник, – хмыкаю. – Легко давать задачу, но…
– Девять тысяч двести шестьдесят четыре.
– И как я это проверю?
Открываю сумку, нахожу ручку, клочок бумаги. Я провожу вычисления в столбик и прихожу к неутешительному выводу.
– Ты заранее знал, – смотрю на Демьяна с подозрением.
– Да. Вызубрил, чтобы поразить.
– Умножь еще.
Я не успеваю придумать пример.
Демьян включает музыку. На полную громкость.
Я вздрагиваю. Кажется, сейчас у меня лопнут барабанные перепонки. Зажимаю уши, сжимаюсь в комочек.
Он делает чуть тише.
Обычно я такое не слушаю. Тяжелый рок. У меня аж пищевод содрогается от безумного рева.
Я утыкаюсь взглядом в стекло, слежу за дорогой. Снаружи моросит дождь, совсем легкий. Я вытираю слезы.
Я не сразу отваживаюсь заговорить, но все же нарушаю тишину:
– Что мне сделать, чтобы ты меня отпустил?
Я понимаю, деньги предлагать бесполезно. Он за день может заработать столько, сколько я в жизни не видела. Его не волнуют мои гроши. Он не станет ради этого подставляться.
– Просто скажи, – продолжаю. – Я смогу затеряться, никто и не поймет. Я никогда не вернусь в этот город. Я все сделаю…
– Все? – в его голосе сквозит интерес.
– Абсолютно.
– Тогда помолчи.
– И ты меня отпустишь?
– Нет.
– Почему?
– Потому что не хочу.
– А чего ты хочешь?
Демьян поворачивается, от тяжелого взгляда по моему телу разливается жар. Я рефлекторно свожу бедра плотнее, позвоночник непроизвольно выгибается.
– Хочу поиграть, – хриплый голос буквально душит меня.
В памяти всплывает тот чудовищный снимок, который показывала Карина.
Раздробленная челюсть, собирали по кусочкам…
Такие у него игры? Такие?!
Я знаю, что нельзя показывать страх. Но я не знаю, как побороть истерику, унять панику.
Остаток дороги я молчу.
Мы въезжаем в элитный загородный поселок, автомобиль тормозит у высоких ворот, которые выстроены из темно-серого камня. Загораются фонари, я невольно жмурюсь от излишне яркого света.
Авто заезжает во двор, я могу рассмотреть милую лужайку, деревья. Все это тонет в темноте. Вижу также трехэтажный дом.
Значит, здесь живет Палач? Постройка выглядит вполне заурядно. Только первое впечатление часто бывает обманчивым.
– Выходи.
Я послушно иду следом за Демьяном, поднимаюсь на крыльцо, захожу в дом. Опять зажигается свет, уже не особенно яркий.
Я застываю в коридоре, оглядываюсь по сторонам. Черные стены. Гладкие, идеально ровные. Не обои, штукатурка. Черные деревянные полки. Несколько штук. Черная тумба. Достаточно массивная. Черная вешалка. Точнее – черный металлик. Зеркало в стальной раме. Темной, практически черной. Черный пол. Паркет. Черный коврик у входа. Черный потолок. Светильники. Темное-серое, дымчатое стекло. Пара картин. Абстрактных. Нарисованы черным грифелем. Будто эскизы.
Я чувствую, как меня захлестывает ужас. Утробный страх сотрясает, нарастает с каждой секундой.
Поначалу не замечаешь ничего необычного, но когда взгляд охватывает картину в целом, становится реально жутко.
Щелчок замка заставляет меня подпрыгнуть.
Я оборачиваюсь, позабыв обо всех особенностях интерьера. Я смотрю как Демьян закрывает дверь.
Господи.
Это больше похоже на тюрьму. Столько замков. Выдвижная решетка.
Я слишком сильно дрожу, сумка соскальзывает с плеча.
– Что это ты затихла? – насмешливо спрашивает Демьян.
Я ничего не отвечаю, только пячусь назад, в темноту. Как будто это меня спасет, защитит.
Я готова бежать. Только некуда.
Я делаю шаг назад, опять и опять, суетливо. Я спотыкаюсь о что-то, падаю, больно ударяюсь, но не кричу. Вопль застревает в горле. Я шарю руками по полу, меня колотит озноб.
Демьян включает свет и здесь, неторопливо приближается. Куда спешить? Зачем? Я в его полной власти. Тут очень толстые стены, кричи сколько угодно. Никто не услышит, хоть голос сорви.
Я лихорадочно отползаю назад, расталкиваю табуретки, вдруг упираюсь спиной в диван, дергаюсь, жалобно взвизгиваю. Я опять осматриваюсь и ощущаю ужас все острее, безнадежнее.
Вокруг сплошная чернота, от пола до потолка. Те же мрачные стены, тот же похоронный паркет. Потолок как будто зеркальный, но тоже черный.
Черная мебель. Кожаная. Табуретки из темного дерева. Стол такой же, точь-в-точь. Черный телевизор, черный музыкальный центр. Черные шторы. Черная ваза.
Абсолютное торжество черного. Во всем без исключения.
Я себя не контролирую.
Это инстинкт.
– Не нравится дизайн? – спрашивает Демьян. – Неуютно?
– Тут… тут все черное, – выдаю с трудом.
– Знаю. Это мой любимый цвет.
– Тебе не кажется, что, – осекаюсь.
Что ты чертов псих?!
– Что это немного чересчур, – заканчиваю глухо.
– Наоборот. Расслабляет, успокаивает.
Демьян подходит вплотную.
Я подтягиваю ноги к груди, затравленно смотрю вверх. Он возвышается надо мной как будто скала. Огромный. Настоящий гигант.
В сердце копится холод, а в низу живота разливается пламя.
– Пожалуйста, отпусти меня.
Понимаю, как глупо это звучит. Но что еще остается?
– Пожалуйста, я никому не скажу.
Я должна попробовать, пробиться сквозь его броню.
Демьян приседает, рассматривает меня, изучает, склонив голову.
– Конечно, не скажешь, – он улыбается, как-то странно, неожиданно искренне, будто ему и правда весело. – Ты никогда отсюда не выйдешь.
– Нет, я…
– Никогда, – его палец ложится на мои губы.
– Нет! – восклицаю яростно. – Ты не можешь… не имеешь права… ты…
Замолкаю.
На самом деле, он может. Никакие дополнительные права ему не нужны, ведь у него есть право сильнейшего.
– Я не твоя вещь, – бормочу. – Только потому что мэр приказал тебе…
– Причем тут мэр?
Демьян смеется, а у меня кровь стынет. Когда его смех резко обрывается, становится еще во сто крат страшнее.
– Ты моя игрушка, – его пальцы касаются моей щеки, опускаются вдоль скулы. – Ты будешь жить, пока мне не надоест. Или пока не сломаешься.
Я хочу мотнуть головой, сбросить его руку. Я хочу запротестовать. Но мне не удается шелохнуться, не удается вымолвить ни звука. Я превращаюсь в камень.
– Твоя задача – развлекать и обслуживать. Ты действуешь только по моему приказу. Говоришь, танцуешь, раздвигаешь ноги.
Я закрываю глаза, я пытаюсь убежать от этого кошмара хотя бы так.
Демьян отстраняется, поднимается, уходит в коридор и возвращается. Я все-таки стараюсь собраться. Я должна быть сильной.
Я хватаюсь за край дивана, поднимаюсь. Я смотрю, как Демьян, высыпает содержимое моей сумки на стол.
– Раздевайся.
От этого приказа меня тянет стечь обратно на пол.
Я не спешу подчиниться. Я в который раз оцениваю обстановку вокруг, пробую отыскать то, чем могла бы защититься. Хотя это просто смешно. Идиотская идея. Потому как против такого великана я не выстою. Разве что хитростью.
Но фантазия отказывает. Рядом с ним я разучилась трезво мыслить.
– Это довольно просто, – говорит он.
– Просто?
– Снять одежду. Для тебя это не должны быть так уж непривычно.
Ну, разумеется.
Я же шлюха. Стриптизерша, которая извивается на шесте перед толпами мужиков. Со мной все можно. Даже запереть вот так. Насиловать, избивать.
– Тебе помочь? – от его вопроса кружится голова.
– Я сама.
Стягиваю одежду. Максимально медленно. Наблюдаю за тем, как он складывает вещи обратно.
– Все снимай, – произносит Демьян, когда видит, что я осталась в белье.
Проклятье, мне еще никогда не было так трудно раздеваться. Никогда меня так не знобило и не колотило.
Я стараюсь отвлечься, разглядываю обстановку, ищу светлые пятна. Только теперь замечаю камин, из-за дивана было не видно.
Возможно, я привыкну к этому царству тьмы. Возможно, у меня просто не будет другого выбора.
– Что ты со мной сделаешь? – почти теряю дыхание.
– Все что захочу.
Демьян отодвигает заслонку на камине, бросает мою сумку в огонь, после подходит, собирает мои вещи, отправляет их туда же.
– З… зачем? – нервно клацаю зубами.
– Так ты быстрее забудешь о прошлом.
– Но я не желаю забывать.
– Придется.
– Почему? Зачем? За что ты это делаешь со мной?
Меня снова несет. Снова слезы по щекам, лихорадочный трепет. Я целиком и полностью расклеиваюсь.
– Пойдем.
Демьян выходит из комнаты, возвращается в коридор, а мне остается лишь ступить следом за ним.
Глава 4
Ты живешь, дышишь полной грудью. Мир открыт, мир у твоих ног. Ты добиваешься цели, держишь в руках все рычаги. Но сколько стоит твоя свобода, если тебя в любой момент могут запереть в клетке?
– Купайся, – говорит Демьян и усаживается на табурет.
– Как? – спрашиваю тупо.
– Как обычно купаешься.
Он откидывается назад, опирается на стену.
Я помню, как одну мою знакомую стрипку клиент вывез в поле. Зима, мороз минус двадцать, ледяной ветер, кругом все заснежено. Он достал пистолет, перезарядил, сказал: «Танцуй». Ей выпало не так много вариантов, только сбросить шубу, выжать улыбку и плясать как ни в чем не бывало.
Я стою посреди ванной комнаты.
Черный кафель. Повсюду. Мраморный, сверкающий. Черная раковина, черный унитаз. Черное джакузи. Гигантское, круглое. Полотенца тоже черные.
Я присматриваюсь, прищурившись.
Господи, даже зубная щетка черная.
Затрудняюсь с тем, чтобы определить повезло мне больше или меньше, чем той стрипке.
В любом случае: психопатам нельзя перечить.
Я тяну время. Принять душ – будет слишком быстро. Поэтому затыкаю сливное отверстие, набираю воду. Изучаю баночки и бутылочки. Выбор ограничен. Всего несколько позиций. Нахожу пену для ванны, открываю, щедро лью жидкость под упругую струю. Учитывая общий интерьер, ожидаю, что и пена окажется черной. Когда-то давно видела подобную в Интернет-магазине. Эдакий темный металлик.
Но нет, эта пена совершенно нормальная. Светлая, пушистая, быстро заполняет джакузи.
– Приступай, – говорит Демьян.
Под его тяжелым взглядом я невольно сутулюсь.
– Еще не набралось.
Он ничего не говорит, но смотрит так, что я послушно забираюсь в ванную, опускаюсь на колени, приседаю. Скрещиваю руки на груди, склоняю голову.
Я не знаю, как поступить. Как себя вести? Быть скромнее? Или наоборот устроить развратное представление? Я действую напрямик.
– Чего ты хочешь?
Демьян молчит.
– Объясни, – медлю и добавляю: – Пожалуйста.
Он усмехается.
Кажется, сейчас ему действительно весело.
– Просто искупайся, – заявляет невозмутимо. – Неужели это настолько сложная задача? Я полагал, ты сообразительная девушка.
– Теперь разочарован?
– Тебе не стоит меня бояться.
– А вот это и правда трудно. Ты выбросил мой телефон, сжег все мои вещи. Закрыл в четырех стенах, – окидываю комнату выразительным взором. – Обстановка здесь не слишком нормальная.
– Тебе не стоит меня бояться, – повторяет Демьян, и его усмешка приобретает зловещий оттенок: – Потому что это все равно ничего не изменит.
– Предлагаешь порадоваться? – спрашиваю с горечью, сглатываю и в груди становится больно. – Я же случайно там оказалась, я не знала, я не…
Осекаюсь и замолкаю, ведь он поднимается, идет ко мне, подступает вплотную, накрывает огромной тенью. Ощущение, будто ударит или шею свернет. Ему хватит единственного движения.
Я отшатываюсь и вжимаюсь в спинку ванной. Вода выплескивается на пол. Мое тело сотрясает бесконтрольная дрожь. Вся рациональность разом испаряется. Любые планы отправляются далеко и надолго. Нет сил сопротивляться, воля подавлена напрочь.
Я ожидаю самого страшного, но Демон не спешит разделаться с добычей. Он хочет насладиться властью в полной мере.
Ничего необычного не происходит.
Пока что.
Он берет мочалку, наливает на нее гель для душа, протягивает, практически вкладывает в мою трясущуюся руку.
– Давай, – опять отступает. – Начинай.
Я подчиняюсь.
Убеждаю себя, будто поступаю правильно, ведь альтернативы не существует. Как я могу отсюда выбраться? Только затаиться, подгадать нужный момент. Иного пути не дано.
Вскочить и побежать? Выскочить на улицу голой? Я даже дверь не открою, там столько замков, что не пересчитать.
Я в хорошей физической форме, но побороть Демьяна не выйдет. Ударить чем-то по голове? Врезать между ног или еще куда? Мне известны болевые точки. Но сумею ли дотянуться? Успею ли? У него реакция словно у дикого зверя. Достаточно вспомнить эпизод на лестнице.
Вздрагиваю. Жар обдает ребра, расползается, наполняя каждую клетку, крадется по всему телу, струится от груди к бедрам и обратно, огненной лавой пульсирует под влажной кожей.
Я уже знаю, что это. Не прикосновение. Взгляд. Ощущения настолько живые и яркие, не выдерживаю и оборачиваюсь.
Воистину Демон.
Он снова усаживается на табурет, наблюдает. Мрачный взор темных глаз скользит по мне точно лезвие ножа. Холодит кожу и в то же время обжигает.
Я закусываю губу и откладываю мочалку в сторону, переключаю воду из крана на душ, медленно смываю пену. Пытаюсь выпрямиться, распрямить позвоночник, но лопатки не желают шевелиться. Невольно сутулюсь, тянусь за шампунем.
– Тут все средства мужские, – заявляю отрывисто. – Я буду пахнуть очень странно.
– Будешь пахнуть чистотой, – говорит Демьян.
И это похоже на удар в живот.
Выходит, я недостаточно чиста? Надо тщательно отмыться?
А может зря принимаю на свой счет? Может тут нет никакого скрытого смысла? Но выразительный взгляд Демьяна развеивает сомнения.
– Я не… у меня не… я здорова.
Дура. Еще бы справку показала. Зачем оправдываться? Перед ним. Перед убийцей и садистом, который лишь забавляется чужим ужасом.
– Знаю.
– Я никогда не ездила. Ни с кем. Ну… после работы.
– Знаю. Иначе бы тебя здесь не было.
– А как… как же тогда?
– А догадайся.
Он ухмыляется, и я понимаю, что у меня отнимаются ноги. Я сползаю вниз, на самое дно джакузи. Закрываю глаза, яростно намыливаю голову.
Мой Кодекс. Четкий свод правил, техника безопасности. Все оказывается абсолютно бесполезным.
Я четко осознавала, как поступать с пьяными клиентами, как гасить агрессию, как ускользать из опасных переделок невредимой. Но я даже представить не могла, что однажды весь мой клуб ополчится против меня. Что я перейду дорогу мэру, окажусь взаперти, в клетке, во тьме.
И отсюда не выбраться, не сбежать.
Доигралась я.
Смываю шампунь. Жаль, липкий страх смыть гораздо труднее. Глаза немного щиплет, слезы стекают по щекам, смешиваются с водой. Избавляюсь от макияжа, только напряжение по-прежнему клокочет внутри.
Я теряюсь. Какую маску примерить? Кого изобразить? Я уверена, он мгновенно почует фальшь. Я затрудняюсь с выбором тактики. Остается самое сложное – быть собой.
– Хватит.
Демьян выключает воду, подает мне полотенце.
– Вытирайся.
Выполняю приказ.
– Пойдем.
– Куда?
– На кровать.
Я обматываю полотенце вокруг груди, стараюсь выиграть хотя бы пару минут. Не двигаюсь с места.
– Почему застыла? – спрашивает он.
– Так… сразу? – нервно смеюсь. – Слишком быстро.
Хотя чем еще со мной заниматься? Наивно полагать, будто меня попросят сплясать, а потом великодушно отпустят.
Демьян склоняется, не прикасается, лишь шепчет на ухо:
– Продолжительность твоей жизни напрямую зависит от искусности в постели.
– Я не проститутка.
– Но тр…хаться умеешь, – заключает издевательски.
В голове кружатся идиотские фразы.
Я не такая. Мне нужно узнать тебя поближе. Давай хотя бы сходим на несколько свиданий.
Что я могу сказать? Что противопоставить?
Он каждый вечер наблюдал за тем, как я принимаю самые развратные позы перед неизвестными мужиками. Образ трепетной девственницы не прокатит, очень слабо вписывается в мой имидж.
– Пожалуйста, – еле сдерживаю истерику. – Я не готова.
– Ладно, – пожимает плечами. – Я помогу.
Демьян обхватывает меня за талию, перебрасывает через плечо. Перед глазами все расплывается, дыхание перехватывает. Совсем не разбираю дороги. Я парализована страхом, сожрана животным ужасом изнутри. Целиком и полностью подчинена. Даже не пробую вырваться.
Его сила поглощает. Порабощает. Мышцы будто выкованы из железа. Ощущаю их мощь под своими пальцами, когда инстинктивно впиваюсь в широкую спину, они играют, напрягаются, перекатываются при каждом движении.
Боже.
Я не смогу его ударить, просто потому что он ничего не почувствует. Мой кулак для него все равно что иголка. Не пробьет броню.
– Чего ты хочешь?
Очередной глупый вопрос срывается с моих губ.
– Чего?! – восклицаю надрывно.
Демьян укладывает меня на кровать. Аккуратно. Срывает полотенце. Уже грубее. И я начинаю рыдать. Я не способна остановиться.
Выглядит жалко, унизительно, по-дурацки. Только иначе не получается.
Его ладонь ложится на мое обнаженное бедро, слегка поглаживает.
– Раздвинь ноги.
Лихорадочно мотаю головой.
– Нет… нет…
– Нет?
Мрачного тона достаточно, чтобы мои колени моментально разошлись в разные стороны.
– Пожалуйста.
Я закрываю глаза. Сжимаюсь, превращаюсь в сплошной комок нервов.
– Прошу, – запинаюсь. – Мне нужно время. Подготовиться, привыкнуть. И… и я сделаю все, просто не сразу.
– Ты девственница? – вдруг спрашивает Демьян.
Мои ресницы взмывают к небесам. Снова взираю вперед, снова встречаю тяжелый взор.
– Ты серьезно? – истеричный смешок вырывается из горла.
– Отвечай.
– Нет.
Мои пальцы сминают простынь.
– Но я и не шлюха. Я не могу вот так. С каждым.
– Ты смотрела на меня.
– И что? Расцениваешь взгляд как предложение секса?
Его пальцы обводят колено, скользят по внутренней стороне бедра. Медленно, неумолимо. Вверх.
– Разве ты не этого хотела?
– Не… не знаю.
– Знаешь.
Я шумно втягиваю воздух и забываю выдохнуть.
Его пальцы чертят огненные узоры на коже, отправляют раскаленные стрелы по всему телу, замирают в опасной близости от лона, буквально в миллиметре. Накрывают, но не прикасаются, будто дразнят, намеренно издеваются. Это похоже на самую сладкую пытку.
– Не двигайся, – говорит Демьян.
И в следующее мгновение его ладонь перемещается на другое бедро, движется сверху вниз и обратно, вызывает волну голодной дрожи.
Я с ужасом слышу собственный стон. Дергаюсь, стараюсь сдвинуть ноги, сама не сознаю, чего пытаюсь достичь: ускользнуть от ласки или двинуться навстречу.
Я чувствую себя животным. Откликаюсь на прикосновение будто по команде.
Демьян просто ухмыляется, но впечатление такое, словно он уже глубоко внутри, трахает, выбивая остатки разума.
– Нравится? – интересуется с насмешкой.
Кровь приливает к животу, пульсирует мощными толчками.
– Неплохо, – говорю глухо.
Он отстраняется, поднимается с постели.
– Валяй, отдыхай.
– Ты передумал?
– А ты не рада?
Густо краснею, но глаза не прячу. Как тут отвернуться, если я в нем тону будто в омуте.
– Рада, – еле шевелю губами.
– Ну так наслаждайся.
– Не верится.
– Наслаждайся, пока можешь.
– А потом?
– Я разберусь с делами и займусь тобой.
– Займешься?
– Вплотную.
От этого короткого слова меня прошибает ледяной пот.
Демьян направляется к выходу. Оглядываюсь, теряюсь в черноте. Паника накатывает моментально, лишает привычных ориентиров, выбивает почву.
– Стой, – не выдерживаю. – Ты что… уйдешь?
Он останавливается на пороге.
– Бросишь меня одну? Здесь?
Черные стены. Черный потолок. Черные простыни. Одеяло, подушки, покрывало. Все черное. Все абсолютно. Помыслы. Желания. Исключения отсутствуют.
– Страшно, – шепчу.
Демьян оборачивается. Улыбается. Странно, смазано, как-то криво.
– Я хочу домой, – бормочу жалобно.
Чувствую себя ребенком, потерявшимся в темноте.
– Ты дома, – произносит он.
И все-таки уходит.
Я вздрагиваю в такт его шагам. Ничего не могу с этим поделать. Вслушиваюсь в тяжелую поступь, удаляющуюся с каждым прошедшим мгновением.
Открываются и закрываются замки, хлопает дверь.
Он вообще ушел? Из дома?
Я медленно сползаю с кровати, нерешительно двигаюсь вперед, выскальзываю в коридор, осматриваю коридор и зал. Демьяна нигде нет.
Я толкаю входную дверь. На всякий случай. Понимаю, что закрыто, но все же хочу испытать удачу. Некоторое время стою, прижавшись лбом к деревянной поверхности, после возвращаюсь обратно. Не отваживаюсь выключить свет.
Я опускаюсь на кровать, сворачиваюсь в клубочек, кутаюсь в простыню. Долго метаюсь из стороны в сторону, перекатываюсь с боку на бок, ворочаюсь.
Я все же встаю, щелкаю выключателем. Хотя есть ли в этом смысл, если вокруг и без того клубится чернота?
Вздрагиваю от каждого шороха, опять укладываюсь, комкаю простыни, сжимаюсь в позе эмбриона. Черный интерьер безумно давит на меня. Ощущение, будто лежу под металлическим прессом, задыхаюсь.
Я сама не замечаю, как отключаюсь, когда проваливаюсь в сон. Мне ничего не снится, в воображении не возникает никаких картин. Лишь тьма.
⁂
Я просыпаюсь от чудовищной головной боли. Затылок налит свинцом, виски ломит, голова раскалывается на части, кажется, будто внутри копошатся насекомые.
Я прикладываю ладонь ко лбу. Наощупь кожа ледяная и влажная. Меня до сих пор потряхивает от нервного перенапряжения.
Тошнота подкатывает к горлу. Открываю глаза, лежу в темноте.
Что-то нарушает тишину. Шум воды? Легкий стук. Другие звуки, которые не так просто расшифровать.
Демьян вернулся? Или кто-нибудь другой пришел?
Я заставляю себя подняться, обматываюсь все тем же полотенцем, неровной походкой направляюсь к выходу.
Неужели он не даст мне совсем никакой одежды? Никакой обуви? Мне нужно хотя бы нижнее белье, в таком виде я чувствую себя очень неуютно.
Я иду на звук, оказываюсь на кухне, замираю в дверном проеме. Демьян стоит спиной ко мне, возле плиты. На нем черные спортивные штаны, больше ничего.
Почему я раньше не обращала внимания на его маниакальную тягу к этому цвету? Он ведь и правда носил вещи исключительно темных оттенков. Наверное, все настолько гармонично вписывалось в образ, что не возникало ни малейшего диссонанса.
Черный – действительно его цвет. Трудно представить человека, которому такой выбор пойдет больше.
Но очень скоро я забываю о странных цветовых предпочтениях и даже об ужасной головной боли. Мой взгляд прикован к бугристым мышцам, к завораживающей игре железных канатов под гладкой, смуглой кожей. Хочется прикоснуться к нему, провести ладонью вдоль позвоночника, опуститься чуть ниже, ощутить жар, исходящий от него, обжечься.
Мои губы враз пересыхают, а дыхание учащается. Вся кровь приливает к щекам, потом ухает вниз, мощным толчком устремляется к низу живота.
– Удовлетворена?
Демьян не оборачивается.
– Чем? – закашливаюсь.
Он только хмыкает в ответ.
– Мне нужна одежда, – говорю тихо. – Любая, хотя бы какая-то. Я не могу постоянно находиться в таком виде.
– Почему?
– Потому что это ненормально.
Он кивает в сторону стола.
– Присядь, поешь.
Я делаю несколько шагов, изучаю тарелку. Салат, мясо. Выглядит аппетитно, особенно учитывая, что я давно ничего не ела.
Присаживаюсь на табуретку, беру приборы.
– Можешь составить список, – произносит Демьян.
– Список?
– Напиши, какие вещи нужны. Помимо одежды.
– Ты решил, я обойдусь без нарядов?
– Я этого не говорил.
Он поворачивается.
О Господи, я чувствую себя нимфоманкой, буквально впиваюсь взором в рельефный живот.
