Текст книги "Чудеса деревни Обрядово (СИ)"

Автор книги: Ник Юпитеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Annotation

Я рассказываю о жизни нашего современника, который получил шанс прожить новую жизнь в теле молодого парня, который погиб в Афганистане. Он встретил учителя, который изменил его жизнь уже в новом теле. Герой получил способности, которые позволили ему помочь руководителям страны 1980 годов начать преобразовывать СССР.

Чудеса деревни Обрядово

Пролог

1 Глава. Вторая жизнь

2 Глава. Реабилитация

3 Глава. Письмо

4 Глава. Новая служба

5 Глава Глава. Сельские будни

6 Глава. Первая встреча

7 Глава. Новое дело

8 Глава. Обряд

9 Глава. Новое письмо

10 Глава. Костя – эксперт

11 Глава. Уроки жизни

12 Глава. Новые знания

13 Глава. Таинство

14 Глава. Важная встреча

15 Глава. В гостях

16 Глава. Будни

17 Глава. Эксперимент

18 Глава. Задание

19 Глава. Диверсант

20 Глава. Никаких буксиров

Чудеса деревни Обрядово

Пролог

П Р О Л О Г

Москва, улица Лесная, дом .55

Филер третьего класса Департамента полиции города Москвы, наблюдал за входом в магазин с названием « Оптовая торговля кавказскими фруктами Каландадзе». Обычные покупатели его не интересовали, через широкие двери со стеклом он видел, что они подходили к прилавку, покупали фрукты и уходили. Внимание филера привлек молодой человек в серой куртке с капюшоном необычного синего цвета, который скрылся за прилавком. Опытный филер понял, что за этим человеком следует проследить: уж больно он похож на курьера подпольной типографии газеты «Искра».

Наблюдатель отметил время входа и выхода капюшона из магазина и направился за ним. Человек с большой сумкой в руках не спешил, тяжелая ноша мешала. Филер не выпускал капюшон из виду, но старался держаться дальше, чтобы не вызвать подозрение. Внезапно спина человека в синем капюшоне исчезла. Филер подбежал к месту пропажи клиента, заметался, огляделся, увидел отъезжающий трамвай. Он был готов к такому повороту событий и подозвал извозчика. Скоро филер догнал трамвай, но его осмотр ничего не дал, подозреваемый не обнаружился. Агент вернулся на пост наблюдения. Факт таинственного исчезновения он умолчал.

В своем донесении он написал:

«08.00 принял наблюдение за доходным домом купца Колупаева по Лесной 55. В 11.00 в лавку Каландадзе вошел молодой человек в серой куртке с синим капюшоном. В 12 часов он вышел с большой сумкой в руках. В 12.30 он сел на трамвай А. в 13.00 я догнал и проверил трамвай, наблюдаемый пропал, думаю сошел на остановке.. В 14.00 вернулся на пост…

Позже на донесении филера появилась приписка о выданном вознаграждении за день:

Мухин – 60 копеек, трамвай, извозчик – 50 копеек

Особый отдел Департамента полиции города Москвы

Начальник второго отдела ротмистр Яблочков, который отвечал за архив, получил служебную почту, Внимательно проверил целостность печати на конверте и вскрыл его, затем проделал то же самое со вторым конвертом и быстро окинул взглядом лист бумаги. Это была информация из Департамента полиции Санкт-Петербурга для архива. Виктор Иванович выбрал лист, скрепленный красным квадратом, и внимательно прочитал его. Сотрудник иногда произносил некоторые слова вслух

– Снова Петровы…это конечно блеф…боевики Бориса Савенкова, социалисты революционеры, кличка Гранатовы… целая чета из Перми…симпатичные молоденькие мордашки…Подозреваются, по информации Азефа, в покушении на Императора, Великого князя, убийстве министра Плеве. Ротмистр остановился и пробормотал

– Ничего себе мордашки , – вернулся к чтению. Эти лица подлежали немедленному аресту и внесению в список А2. Он еще раз внимательно вгляделся в фотографии супругов Петровых. Виктор Иванович обладал великолепной памятью на лица и вспомнил, где он их видел.

В архиве донесений секретных агентов он нашел дело, на обложке которого каллиграфическим шрифтом прописано слово ГЛАФИРА, и открыл его. В папке донесений он нашел информацию от 1 мая 1913 года, прочитал его:

« Высочайше доношу, что мои соседи супруги Петровы, которые проживают по адресу: переулок Сивцев Вражек, дом 15, приняли делегацию рабочих из пяти человек и отправились на Демонстрацию, на Пресню. Я воспользовался отсутствием хозяев и проник в дом, нашел семейный альбом с фотографиями, которые прилагаю. Надеюсь, что мой труд на благо Империи будет оценен. Глафира. С резолюцией. Поощрить. Выдано пять рублей.

Ротмистр заполнил бланк формы А2, приложил донесение секретного агента и материалы архива и отправился на доклад к Директору.

Москва, переулок Сивцев Вражек, дом. 15

Маленький домик в центре тихого переулка, рядом с более крепкими соседями выглядел бедным родственником. В центре комнаты вокруг круглого стола сидели супруги Петровы и их сын Алексей. Они пили чай, на столе стоял чайник, сахарница и блюдо с пирожками. Алексей, скуластый паренек с выразительными глазами и русыми волосами возбужденно говорил, размахивая руками

– Я решительно согласен с лозунгом Ленина о перерастании войны империалистической в гражданскую, страна находится на пороге революции.

– Ты бы сынок воздержался от таких слов. Гражданская война зальет кровью людей России, кому это выгодно? – Спросил крепкий тридцатилетний мужчина с намечающейся бородкой мощным лбом и серыми внимательными глазами.

– Ты, папа, не понимаешь, что только революция может смести этот царский режим и принести свободу народу. Пускай будет сначала кровь и грязь, зато потом воссияет свобода, равенство и счастье для каждого человека, – горячо провозгласил паренек.

– Ты говоришь лозунгами, сынок, потому что еще не сталкивался с настоящей кровью, не терял близких друзей, которые умирают у тебя на руках. – поддержала жена мужа.

– Мама, мы живем в век революционных перемен, а вы рассуждаете как люди в прошлом столетии, отмахнулся сын.

– Мы думали как вы, когда боролись на баррикадах Пресни, – тихо промолвила женщина, – как ты похож на нас.

– Извини, мама, но если бы вы действовали на основе современных стратегий, вы бы не проиграли, воскликнул юноша.

– Ты давай, парень, не зарывайся. Мы действовали грамотно: забастовки привели к политической стачке , затем к вооруженному восстанию, рубанул рукой мужчина.

– Но вы не сплотили людей на борьбу, – возразил сын.

– Ты не прав , сын,– ответила уже женщина, – много людей воевало на баррикадах. Конечно не вся Москва, но несколько сотен тысяч точно. К нам присоединилась даже интеллигенция, собственно первые бомбы мы делали на квартире Максима Горького. Там был первый штаб революции.

– Значить не лишили врага связи, не привлекли на свою сторону солдатские массы, – упрямо продолжил обвинять юноша.

– Мы захватили почтамт, соединились с солдатами Кремля. Наша ошибка была в том, что мы не помешали прорваться к Москве Семеновскому полку из Питера, который и расстрелял нашу революцию, – с горечью проговорил отец.

– Ладно, ребята, поговорили о политике и хватит. Леша , расскажи о себе ты давно у нас не был, – прервала диспут мать.

– У меня все хорошо, мам. Работаю в ячейке РСДРП, организуем рабоче-крестьянские кружки, снабжаем их революционной литературой.– уже спокойно ответил юноша.

– Я вижу ты и сюда принес газеты. – откликнулся мужчина. – Я тебе советую убрать свой капюшон, ходишь как новогодняя елка на глазах у городовых.

– Спасибо, папа, уберу, Все равно скоро уезжаю в Питер по заданию партии, согласился сын.

– Сынок, будь осторожнее в Питере, он насыщен провокаторами. Мы с отцом еле избежали там ареста жандармами Зубова, которые озверели после убийства министра Плеве. Кстати, сынок, подполье знает о твоем родстве с эсерами боевиками? – спросила женщина.

– Я не скрывал этого, сейчас мы все находимся на одних баррикадах, работаем для одной цели – сломить царизм и выстроить новое сознание человечества. – провозгласил юноша.

– Опять лозунги, сын, говоришь. Мы с мамой давно поняли, что насильно сознание человека не изменишь. Террор не поможет, на смену одному деспоту приходят другие. Человечеству необходимо пройти стадию самосознания, которая потребует много времени. Мы уезжаем с мамой в деревню. – твердо заключил отец.

– Да, сынок, приезжай к нам в Обрядово, – женщина встала, обняла сына, надела Алексею на шею кулон и продолжила,– это оберег, который передается в нашей семье сыновьям. Он спасет тебя в трудную минуту.

– Спасибо, мама,– растроганно промолвил юноша, обнял мать и подошедшего отца. Вдруг женщина отстранилась и воскликнула – Жандармы!

– Я ухожу, прощайте, – воскликнул юноша и ринулся к двери, но был остановлен женщиной, которая сказала, – Филер здесь, жандармы будут через десять минут. Мы с отцом отвлечем внимание агента и жандармов, а ты сразу уходи, понял? –жестко утвердила мать.

–Да, – не стал возражать Алексей. Супруги Петровы загасили керосинку. вышли из дома и пошли, не спеша, по переулку. Раздался свисток филера, который призывал жандармов. Алексей покинул дом позже уже без куртки и пропал в ночи.

1 Глава. Вторая жизнь

1 глава. Вторая жизнь

За окном мелькало редколесье Украины. Наш «Тигр», бронеавтомобиль разведки, ехал в авангарде колонны автомобилей с бойцами основной группы. Я смотрел на осеннюю природу Украины и невольно задумался …Я майор артиллерист в отставке, мне пятьдесят два года, ни жены, ни детей, после Пушкинского училища, всю жизнь провел в различных гарнизонах, повоевал во всех «горячих точках» страны. И естественно после объявления Президентом 21 сентября 2022 года частичной мобилизации для защиты суверенитета и территориальной целостности России я присоединился к тремстам тысячам контрактников для укрепления сил на фронте.

Сейчас я Мухин Василий Иванович, позывной «Чапай», майор 2й Луганской армии, являюсь заместителем начальника по боевой подготовке Центра боевого слаживания молодых бойцов. После наступления ВСУ нам пришлось оставить Купянск и Красный лиман, в Запорожском районе. Переходим на левый берег Днепра, нам тоже велено передвигаться в Лисичанск.

– Товарищ майор,– прервал мои думы, голос радиста Сергеева,– почему мы едем в тыл. Мы не будем наступать?

– Мы передислоцируемся на новое место в соответствии с целесообразностью и приказом командования , – ответил я.

– Я слышал, что Южный фронт отступает на левый берег Днепра, и мы вместе с ними,– не унимался радист. Другие бойцы тоже внимательно слушали.

– Министр обороны, – я был вынужден развернуть ответ,– приказал отвести войска из правобережных районов Херсонской области на левый берег Днепра. Командующий генерал пояснил, что ВСУ готовы взорвать плотины Каховской ГЭС, чтобы создать угрозу для нас на правом берегу. Поэтому мы организуем оборону в районе Херсона на левом берегу. Нас это не касается. Вам все понятно?– спросил я бойцов.

– Да,– подтвердили все. Я посмотрел на карту, впереди ожидало село, которое переходило из рук в руки и сейчас была захвачено прочно. Меня где-то на глубинном уровне охватило легкое беспокойство, которое усиливалось. Я верил своей интуиции, которая меня спасала от беды не раз., и дал команду остановиться и усилить внимание. Я покинул машину, местность дышала тишиной и спокойствием. В коллиматор прицела я увидел на домах красные флаги. Я хотел дать команду «движение», как тишина взорвалась автоматными очередями.

– ДРГ,– вспыхнуло в сознании и погасло. Когда открыл глаза, вокруг слышались очереди и взрывы гранат. Подумал, что надо организовать оборону, рванулся встать, но резкая боль в ногах бросила на землю. Боль прослеживалась в груди и ногах . бронник спас, наколенник «Ратника» оказался маловат, рана на ноге кровоточила и болела. Я оперся на АКМ и привстал, чтобы оглядеться. Прямо на меня выскочила фигура в камуфляже с огнеметом.

Волна пламени была направлена на бронеавтомобиль и на меня. Уклониться было не возможно, струя пламени захватила все тело. Я почувствовал боль сгорающего тела, она охватывала меня частями, поднималась по мере его горения. Закипела кровь, каждая клетка тела закричала от боли отрыва от света. Мое тело будто разрубалось на мелкие части. Волна боли нарастала и ,наконец, захлестнула нестерпимой болью, сознание потухло в стремлении уйти от черной боли к свету, это желание было последним.

Я очнулся, физическая боль пропала, но осталось чувство глубокого сожаления и стыда от бездарной смерти. Я увидел внизу свое тело, которое выглядело сгоревшей головешкой и бой моих бойцов с нацистами. Сразу включилась привычка анализа окружающей обстановки. Я не увидел ни рук , ни ног, вместо тела туманная субстанция от которой к черной фигуре тянулся серебристый шнур, и понял, что умер.

Чувство изумления, которое меня объяло, прервало самобичевание своей жизни. Я осознал, что живой! Субстанция – это моя Душа! Включилась память, пришли знания прошлой жизни о душе. Мне дается еще 9 дней для осмысления своего положения рядом с телом, затеи придут Ангелы , и 40 дней, чтобы предстать перед Небесным Судом. Так я думал, но все изменилось, когда серебряный шнур истончился и пропал.

Меня резко потянуло вверх, белый туман охватил тело. Все окружающее я видел как в тумане, но все-таки видел. Это меня удивило, потому что душа должна была потерять астральный и ментальный слои, чтобы не чувствовать и не осознавать прошлое. Меня несло через белесый туман долгое время. Мне казалось так, потому, что трудно определить время в однородном тумане без привычных предметов.

Затем труба, так я назвал движение в тумане, окончилась. Впереди появился более яркий свет, мы остановились. Я услышал звон колокольчиков, на пределе слуха возникли звуки сверхтонкие и объемные, охватил покой и всеобъемлющее удовлетворение и радость. Из пространства звучащей радости появилась фигура в синей тоге, которую я наблюдал как очертание в дымке.

Внезапно распахнулось пространство слепящей белизны и радости. Благость и чувство безмерной любви охватили меня, когда оттуда проявился тонкий золотой луч и коснулся меня. Это длилось мгновение, затем видение пропало, осталось чувство поглощающей утраты. Колокольчики снова запели, звуки стали удлиняться в буквы У… М…У..Д..У ..М

Я очнулся в полной темноте, после слепящего света оказался в полном мраке. Тяжелые мысли проявились в голове, казалось, закрутились жернова, возникла мысль

– Где я?, Кто я? Она стала пусковым моментом, чтобы вспомнить последние моменты жизни и понять, что я умер. Мне остается ответить на первый вопрос. Я ничего не вижу, в полной тьме. Может быть я в аду?

Я определил, что мои глаза закрыты, попытался их открыть, но ресницы не поднялись. Тело не подчинилось, я не мог пошевелить, ни ногой, ни рукой. Я пришел к выводу, что чувства тоже отказались работать: я не только видеть не мог, но и слышать. Только я подумал о слухе, как звуки автоматных очередей услышал. Они проникали в уши с трудом, пробивая некую границу. Стрельба послужила катализатором работы мозга . Я на войне, но как быть с телом, оно же сгорело? Вновь вернулась боль, а с нею ощущение тела.

Резь в голове, вызвала на автомате движение руки достать НЗ и открыть глаза. Вокруг темнота ночи, идет бой, я лежу за камнем, рядом еще двое бойцов стреляют в духов. Слышны крики : – Аллах Акбар. Неужели я снова в Чечне? Нас обстреливают из автоматов, пулеметов. Я заметил, что нахожусь в секторе обстрела, пытаюсь сместиться вправо. Снаряд безоткатного орудия, взрывается рядом и бросает меня снова во тьму.

Я открыл глаза, когда начался рассвет, увидел пролетающую вертушку, которая ракетами ударила по моджахедам. Затем меня начали переворачивать и укладывать на носилки. Подошел капитан наклонился надо мной и сказал

– Держись, Костя, все закончилось. Последним усилием воли я прошептал

– Рембо, у машины… ребята, Олег.

Капитан направился к пилотам. Последнее, что я услышал перед погрузкой в транспортный вертолет МИ-28, был ответ летчика, – Я еще жить хочу.

Затем была операция в гарнизонном госпитале, где я мог проанализировать свое положение в новом мире. Я решил, что буду косить под частичную амнезию. Я переместился в тело молодого парня, который был убит в бою с моджахедами около кишлака Дури на границе с Пакистаном. В памяти, которая мне досталась от Константина, остались только события минувшей схватки с духами.

Я понял, что нахожусь в теле младшего лейтенанта Константина Петровича Гранина, военного переводчика 2й разведывательной роты спецназа 7-го отдельного мотострелкового батальона в Афганистане. Во второй половине октября 1987 года руководство 7-го батальона принимает решение об организации засады на караванной дороге, соединяющей приграничный кишлак Дури с территорией Пакистана.

Пятнадцать человек разведчиков попали в засаду и прияли бой с отрядом из ста шестидесяти моджахедов, которых возглавляли полевые командиры Мулла и Сулейман. Подробности боя и события связанные с ним остались в памяти, но все , что происходило ранее пропало. В результате я забыл язык пушту, и все, что связано с учебой и жизнью Константина. Поэтому амнезия мне необходима в настоящее время, чтобы достойно легализоваться в этом времени.

Я открыл глаза после операции, рядом со мной на стуле дремала молодая девушка, приятной внешности, в халате .Болела голова и правая рука, обмотанные бинтами. Я внимательно оглядел сестричку , она наклонила голову и из под шапочки выпали темные волосы, халатик приоткрылся, показав разрез груди, что вместе с ножками вызвало уплотнение в штанах. – Жив, – проговорил я про себя.

Я пошевелился, девушка открыла глаза, попыталась сразу встать, но я удержал ее рукой и сказал

– Как вас зовут , красавица?

Она ответила, – Маша.

– Машенька, такая прекрасная девушка не может не рассказать , что со мной было? – поспешил спросить я.

– Вам сделали черепно-мозговую операцию , удалили осколки из головы и руки. Мне надо бежать, сообщить врачу, что вы проснулись. – Вырвала руку и убежала.

Маша привела с собой человека очень похожего на чеховского врача с седой бородкой и очень доброжелательного. Он вошел, представился, что он мой лечащий врач Серафим Иванович Куликов, и спросил

– А вас как зовут, молодой человек?

–Н-н е з-з– знаю , – промычал я.

–Совсем ничего? Спросил он, сложив руки домиком на животе.

– Н-н и чего. Повторил я.

– Не волнуйтесь, все пройдет, полежите у нас, подлечим, будете как новенький, – и обратился к сестре. – Машенька, помогите молодому человеку освоиться.

– Конечно, Серафим Иванович, помогу. Они вышли из палаты. Скоро Маша вернулась и сообщила, что я проведу в реанимации еще три дня, затем по результатам лечения, переведут в общую палату. Она снова села на стул рядом со мной.

Маша, а в чем будет заключаться ваша помощь?– мягко спросил я и поглядел на ее ножки.

Она не почувствовала подвоха в моем вопросе и стала подробно объяснять

– Я буду следить за приемом лекарств, приносить питание, помогать осуществлять жизнедеятельность.

– Это как? Прервал я ее.

– Ну, облегчать вам потребности пока вы не ходячий.

– То есть вы будете мне нянькой?– Прямо спросил я.

– Скорее медсестрой и нянечкой. Покраснела Маша и одернула халатик.

– А если я захочу пописать, начал я. – Открывается дверь и входит еще одна медсестра, она услышала мой вопрос и тут же ответила.

– Мы посадим вас на уточку голой попочкой и обеспечим поддержку, – и тут же продолжила, – Маш, я сегодня дежурная. Серафим Иванович поручил мне обеспечить реанимационный покой больного, ты идешь к старшей медсестре.

Маша бросила на коллегу недовольный взгляд и тут же вышла из палаты. Новая медсестра подошла ко мне

– Меня зовут Света. Сегодня и ночью вы мой. Как вы себя чувствуете?

– Голова болит и рука, – дежурно ответил я.

–Хорошо, что не нога, встанете быстро. – Улыбнулась она. Я смотрел на нее и тоже улыбался. Света, девушка с крутыми бедрами, жгучая блондинка, красивая, энергичная, смотреть на нее было удовольствием. Она чувствовала мой взгляд и невзначай наклонилась у стола с тетрадью, озорно посмотрела на меня и вышла.

Я взволновался, анализировал слова, вспоминал движения и спрашивал себя, что Света желала сообщить мне, ее цель? Даже в свои полста лет я не встречался с такой провокацией. Желала меня возбудить? Она достигла этого. Медсестра скоро вернулась, заставила выпить таблетки, сама поставила градусник, наклонилась, показала свои полушария. Затем она склонилась над столом и сделала запись.

Все мое естество набухло и поднялось вместе с простынею. Света уселась на стул, положив ноги на ноги, делала она это медленно, показав все, что можно . Я не выдержал и сказал

– Свет, я больше не могу терпеть.

–Сейчас дам утку, – но поняла, что ее слова – перебор. Она наклонилась ко мне, жарко поцеловала, положив руку на простыню, и прошептала, – До ночи потерпишь, больной?

– Сейчас, выдохнул я и сбросил покрывало. Она увидела, что хотела, сказала, – Подожди немного, – закрыла дверь на ключ. Затем она помогла мне по-настоящему. Я лежал без сил на кровати, отдыхал, рядом пристроилась Света, благо ширина кровати позволяла это .

Затем она поднялась и сказала

– Хорошего – помаленьку, я пошла в душ.

Я лежал и отдыхал не только душой, но и телом. Я получил тело спортсмена, физически накаченное, и детородный орган выше среднего. Не удивительно, что тело требовало дополнительных нагрузок. Ночью мы со Светой продолжили осваивать наши отношения.

На следующий день пришла Маша, выглядела поникшей, в глазах не было живой искры.

– Маша, что-то случилось?– Я спросил ее мягко.

– Ничего, – буркнула она и убежала. На обходе Серафим Иванович снова поинтересовался, не проявилась ли моя память. Я ответил, что появляются некие образы. Он постоял, подумал и проинформировал, что это неплохой признак, пожелал выздоровления и ушел. Маша принесла завтрак, потом унесла посуду, все делала молча.

– Машенька, кто же мне будет помогать?– Спросил я и поглядел на нее.

– Я помогаю, – тихо выговорила она.

– Я считаю, что нет. Вы должны поднимать мое настроение, а для этого надо улыбаться. Когда медсестра села добавил, – Я готов все сделать, чтобы ты не ходила букой.

– Так уж все? Подняла она голову и посмотрела на меня.

– Все. Повторил я твердо.

– Я красивая? Робко спросила она.

– Даже очень. Ответил я утвердительно.

Она встала, наклонилась надо мной и прошептала

– Поцелуй меня.– Я здоровой рукой придвинул ее голову и легко прикоснулся к губам. Этого было достаточно, чтобы она впилась в мои губы, а я ей ответил. Поцелуй был долгий, от нее приятно пахло цветами. Руки коснулись халата и показались груди, которые я погладил и сжал. Она издала стон и вот халат отлетает в сторону. Она стоит передо мною голая с треугольником волос на лобке.

– Я хочу все.– Проговорила она, лицо порозовело.

– Ты еще маленькая для этого, – остановил я ее порыв.

– А Светке можно? – обиженно восклицает Маша, – она всего на три года старше меня.

– Света опытная.– Протянул я, – а у тебя даже, наверно, ни одного мальчика не было?

– Был один, – затем помолчала и добавила,– два.

– Так один или два уже в шутку спросил я.

– Один, второй за руки держал, – обиженно проговорила девушка и добавила, – было больно.

– Вот сама испытала боль и снова стремишься ее почувствовать. – Попытался я ее уговорить.

– Сейчас я хочу, а Светка сама мне все рассказывала и показывала, – проговорила Маша и накинула халат.

– Вот и ладно,– проговорил я и посчитал, что инцидент исчерпан. Все пошло не так.

Маша первым делом стала заполнять дежурную тетрадь. В результате я увидел ее голое тело и схватил столбняк. Она была хорошей ученицей Светы, и повторяла ее развратные действия: ходила по комнате что-то брала, долго искала тряпку, протирала стол и пол в наклоне. Затем села передо мной, раздвинула ноги и уставилась на простынь.

– Ладно, твоя взяла, иди ко мне, проговорил я. Она прыгнула ко мне целоваться и учиться помогать больному и ублажать себя.

– Вот теперь все. – Выдохнула Маша, встала, поцеловала меня, сказала,

– Спасибо, тебе, – и убежала в душ.

У меня появились две девушки, которые помогут мне снимать напряжение здорового тела. Сегодня я занимаюсь раскачкой тела, попытаюсь сесть. Кровать мне поможет, она необычная – операционная, имеет много функций: вертикальный и горизонтальный подъем, съемные модули, в том числе стульчик на раздвижной планке. Девушки мне внятно показали все преимущества кровати.

Я лежу на ровной поверхности со слоем пружинистого материала, может быть особого поролона, полуторного размера, во всяком случае, девушки размещались здесь свободно. Тело слабо подчинялось моим приказам. Я учился сдвигать его вправо – влево, помогал себе, подкручивая винт горизонтального подъема матраса. Я добился того, что к концу дня смог опустить ноги на пол, а поднял их с помощью Маши, которая выразила громкое недовольство моим экспериментом.

Далее я пребывал в некоем мистическом сознании. Я неосознал, что умер, пока не увидел свое тело сверху. Тяжесть опала, меня охватила необыкновенная легкость. Мне было все равно, что там происходит внизу. Страха не было, но один вопрос возникал где-то во мне: почему я думаю? Моя душа взлетает, она покинула тело, где остался и мозг. Знания, которыми я оперировал ранее, утверждали, что душа управляет только чувствами. Вот проявились и чувства, я ощутил, ветерок, подъем ускорился. Мелькали мысли об ангелах, чистилище. Потом я решил вообще ни о чем не думать, и получилось. Мысли ушли, и я летел в состоянии безразличия в серой мгле.

.

2 Глава. Реабилитация

Серафим Иванович сообщил мне, что приходил офицер особого отдела, чтобы поговорить со мной, он его не допустил в реанимацию, но тот обещал вернуться позже. Я понял, что встреча неизбежна, и надо подготовиться к ней. Мне скрывать нечего, буду говорить обо всем, как было. Интересно, что память на последние события отзывалась четко и зафиксировала все в подробностях. Думаю, что особому отделу мне есть, что сказать.

Я заметил, что помню события своей жизни четко, мне достаточно сконцентрироваться на каком-то временном отрезке своей жизни и все проявляется. Также память реагирует и на отдельные фрагменты и события, которые я пытался вспомнить. Что касается памяти переводчика, то я удивлен, что хотя бы последние часы его жизни остались у меня. Обычно душа улетает и забирает весь накопленный опыт жизни, а мне вес же досталась его оперативная память.

Мои физические тренировки дали результат: теперь я могу вставать и ходить на костылях. Врач, сказал, что завтра меня переведут в общую палату. Девчонки опечалены потому, что в реанимацию может заходить только лечащий врач и наблюдающая сестра, а в общую палату все врачи и медсестры с посетителями. Нам труднее будет встречаться, но они что-нибудь придумают.

Уже целую неделю я нахожусь в общей палате, вместе со мной еще трое бойцов на излечении. Мы обменялись именами, никто не желает рассказывать о себе, я тоже не стремлюсь к этому. Обстановка спокойная и дружелюбная, располагает к размышлению. После обхода врачей, в палату зашел офицер особого отдела капитан Демченко Федор Степанович. Он представился и попросил выйти всех лишних и занялся моим допросом.

Только так я могу охарактеризовать его вопросы. Я начал подробно рассказывать

– Я до сих пор не верю, что командир мог погибнуть. В него все верили как в бога. Он, случалось, после выполнения задачи вытаскивал группу из таких ситуаций, что просто уму непостижимо. В двадцати трех выходах, из которых одиннадцать результативных, он не допустил потерь личного состава, исключая последний выход. Ему завидовали. Называли везучим. А он ночами над двухкилометровками сидел, схемы вычерчивал, "любые возможные и невозможные варианты "проигрывал". У него всякая операция на трезвом расчете строилась.

– Капитан меня прервал, – Ты мне не пой дифирамбы о командире. Мы все прекрасно знали Петра Рябко, – Ты рассказывай об операции досмотра.

– В первую ночь караван не обнаружили и в три часа утра ушли на дневку, километров на пять южнее, ближе к укрепрайону мятежников. Это характерный тактический прием Рябко. Такими неординарными решениями он добивался выполнения боевой задачи и сохранял личный состав от потерь. Дневали в складках местности. Обнаружены не были.

На следующую ночь мы снова вышли на место засады, вопреки тому, что в ночь с четверга на пятницу, обычно, проводка караванов не осуществляется. Так как в пятницу по Корану – выходной. Но мятежники могли этим воспользоваться, и командир решил исключить эту возможность. Но, и в эту ночь каравана не было.

Демченко подробно фиксировал мои слова в блокноте и сказал – Ты давай ближе к делу и с фактами. Ты же отвечал за связь. Я продолжил

– Снова дневка среди сопок. Снялись с дневки в 19-00 тридцатого октября. Расстояние в пять километров преодолели минут за 40 – 50 и около двадцати часов снова организовали засаду. Вскоре увидели фары автомобиля.

Караван идет, решили мы. Три машины появились, первым шёл огромный трёхосный "Мерседес". Рябко из АКМ, оснащённого прибором ночного видения, "снял" водителя с довольно внушительного расстояния, метров с 700. Машина остановилась. Другие машины дали дёру. С охраной, не ожидавшей нападения, больших проблем не было. Группу сопровождения и прикрытия каравана, попытавшуюся было отбить машину, рассеяли с помощью двух прилетевших "горбатых" (вертолёт Ми-24).

Капитан пристально посмотрел на меня и спросил

– Почему Рябко утром, не дожидаясь досмотровой группы, вторично пошёл досматривать «забитую» машину?

Теперь я понял, что руководство желает спихнуть жертвы операции на командира и продолжил

– Командир все рассчитал. В пять тридцать (31 10 ) выслал прикрытие из четырех человек: двух пулемётчиков Муфарова и Шарапова, и двух автоматчиков Кронова, младшего сержанта Пиранько. Задача группе: расположиться на близлежащей к машине господствующей высотке и в случае необходимости прикрывать досмотровую группу.

В пять сорок-пять Рябко с пятью бойцами выдвинулся к машине. Меня с пятью бойцами в числе которых были радисты Олупко и Доренко, пулеметчик, Росянец, сержант Нифатов, рядовой Насиров, оставил на прежнем месте и поставил задачу наладить связь с батальоном, а в случае необходимости поддержать огнем.

Идти до машины минут пятнадцать. В шесть ноль-ноль ожидали прилет "вертушек". Так было в прошлый раз. Пошли налегке. Взяли только по одному боекомплекту. Это на десять – пятнадцать минут хорошего боя. В шесть ноль-ноль духи атаковали. Казалась, они прут отовсюду.

Ты, Костя, не считай, что мы желаем опорочить Рябко, – оторвался от своего блокнота Демченко, – но нам надо уточнить все детали боя. Кстати твой зам. Роты, рискуя жизнью, вытащил вас с поле боя. Он рассказывал, что моджахеды переоделись в форму досмотровой команды и напали на него.

Так вы нашли его, – теперь я прервал речь капитана, – Я его видел , когда он полз на сопку, чтобы помочь дозорным.