Текст книги "Конан и легенда Лемурии"

Автор книги: Ник Орли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Ник Орли
Конан и легенда Лемурии

Обоз из десятка тяжело нагруженных телег медленно тянулся по разбитой дороге вдоль Карпашских гор. Конан из Киммерии пристал к обозу и теперь шел рядом с хозяином обоза, молодым купцом по имени Хорнеши, который на своем гнедом жеребце подъехал посмотреть на нежданного попутчика.

… Конан уходил из Шадизара, оставляя позади великие подвиги и еще более великие ценности, обретенные в дерзких вылазках на сокровищницы богатых людей города, но самым великим оказались те попойки, в которых киммериец спустил все добытое. Конан ни о чем не жалел, но соглядатаи правителя и городские стражники получили достаточно свидетельств причастности Конана к краже сокровищ.

Обобранные молодым воришкой и его друзьями богачи стремились если не вернуть украденное, то хотя бы примерно наказать дерзкого грабителя, да и показать заодно всем прочим искателям удачи, что даром такие подвиги не проходят. Стражники устроили настоящую облаву на Конана, и ему пришлось с боем пробиваться из города.

Кошелек с отложенными драгоценными камнями был срезан кем-то из собутыльников, а часть причитающихся ему денег Конан не успел получить у скупщиков краденого. Единственное, что Конан вынес с собой из Шадизира – это свой верный меч в потертых ножнах.

Здоровенный детина – слуга и телохранитель месьора Хорнеши, – бросая на меч Конана подозрительные взгляды, держался рядом с купцом, всем своим видом демонстрируя готовность защитить хозяина от любых посягательств подозрительного попутчика. Впрочем, Хорнеши не производил впечатления изнеженного лавочника, привыкшего к спокойной торговле под защитой городских стен и бдительной стражи. Он сидел в седле с видом опытного наездника, держался настороже, а сабля, висевшая на его поясе, явно была не парадным украшением.

– Покажи-ка свой меч, – сказал Хорнеши киммерийцу. Конан вытащил меч на три четверти из ножен и, не выпуская рукоять из рук, показал клинок Хорнеши.

Тот усмехнулся:

– Кровь стерта, но клинок не очищен и щербины на лезвии не сточены. Похоже, ты рубился этим мечом не далее, как вчера? Я не прав?

– Что, дорога в этих местах небезопасна? – спросил в ответ Конан.

– В последнее время в этих местах было разграблено несколько обозов, поэтому правитель Шадизара выделил мне десяток воинов для охраны.

– Я вижу только шестерых.

И действительно, впереди обоза ехали шесть воинов.

– А тебе и не положено видеть всех! За тебя пока никто не поручился, и почем я знаю – может, ты сам из той же шайки и попытаешься помочь разбойникам? Обижайся, не обижайся – нам придется присматривать за тобой. Ну, а если на нас нападут и ты поможешь отбить бандитов, можешь рассчитывать на щедрое вознаграждение. Ты, я вижу, боец не из последних?

– Да уж, мне приходилось поработать мечом, и мало кто, познакомившись с ним, расскажет об этом. А если никакого нападения не будет?

– Сможешь помочь на месте с разгрузкой товара – заплачу по обычной ставке. На привале будешь есть вместе с моими людьми – плошка каши меня не разорит, а держать возле себя голодного варвара я не собираюсь, это может обойтись гораздо дороже! – Хорнеши рассмеялся, поддал коню шпор и поскакал вперед.

Дорога пролегала по местам малонаселенным. Невысокие холмы, крошечные озера в обрамлении тростниковых зарослей, редкие рощицы. Поднимавшиеся в стороне горы, покрытые лесом, ничуть не походили на родные горы Конана, где скальные обрывы и крутые склоны делали хребты непроходимыми на десятки миль. Через здешние горы можно было пройти даже конным. «Как же это у меня смогли срезать кошелек? – вспоминал Конан свой последний день в Шадизаре, – Пока я спал, это сделать не могли, я собственноручно пришиб двух дураков, попытавшихся застать меня врасплох! Я сидел в таверне, веселье было в разгаре, и кошелек я постоянно проверял локтем. А потом вломились стражники, началась заварушка… А когда я оторвался от погони, кошелька уже не было. Получается, что какой-то шустрый гаденыш срезал мешочек с монетами как раз перед появлением стражников! Они меня отвлекли, и я не сразу понял, что остался без кошеля и без денег! Проклятые ворюги!»

Обоз между тем медленно двигался вперед. Попавшееся на пути селение проехали, не останавливаясь, только Хорнеши переговорил с кем-то из местных жителей и тут же вернулся к обозу. Конан посмотрел на скромный поселок, состоящий из двух десятков домишек, и решил, что делать ему тут нечего. Конану нужен был город. И чем крупнее, тем лучше. В большом городе легко укрыться от ненужного внимания, достаточно просто найти работу, услышать новости о событиях в мире. В большом городе всегда найдутся богатые люди, которые хранят разные ценные вещи в дальних углах своих домов. И что им за радость – владеть ценностями, которые просто лежат в сундуках, никому не доставляя радости? И зачем толстосумам деньги, которые не приносят счастья ни им самим, ни окружающим?

Как ни готовилась к нападению охрана купеческого обоза, оно все равно оказалось неожиданным. В полусотне шагов от дороги из-за кустов поднялись четыре лучника и разом выстрелили. Двое солдат получили стрелы в лицо, третьего, повернувшего голову в момент выстрела, стрела ударила в шлем. Солдат выронил из рук копье, покачнулся в седле, но, оправившись, выхватил саблю. Десятник, быстрее всех среагировавший на опасность, успел дать шпоры коню и ушел от предназначавшейся ему стрелы.

Навстречу обозу уже мчались по дороге два всадника с кистенями в руках. Как ураган они пронеслись сквозь охрану обоза. Вот цепь одного кистеня огибает занесенный для удара клинок десятника, и железное ядро бьет его по шлему – вскользь. Однако удар оказался такой силы, что воина выбило из седла. Второй солдат пытается принять удар нападающего на щит, но тот выбрасывает вперед руку, ядро проходит над краем щита и сминает шлем. Оставшиеся двое охранников пытаются встретить нападающих, но конница встречает конницу только в движении – лошади шадизарцев топчутся на месте, не успевая набрать скорость, копье одного солдата проходит мимо цели, а сабля другого скользит по металлу оплечья второго кистенщика. Хорошо еще, что, уклоняясь от удара копья, разбойник не смог сам нанести удар, а второй охранник смог все-таки принять удар на щит.

– Селим! – кричит Хорнеши, показывая слуге следовать за ним, и скачет навстречу атакующим.

Селим уже опережает хозяина, но в его лошадь попадает стрела, от боли она встает на дыбы, и Селим падает на землю. Атакующий всадник проносится мимо и, спасаясь от ударов кистеня, возницы опрометью бросаются прочь от повозок. Хорнеши налетает на второго всадника, уклоняется от удара кистеня и в воздухе мелькает его сабля. Но он не успевает! Сабля чуть-чуть не достает до шеи противника!

Тем временем двое возчиков решают постоять за себя – они укрываются за телегами, достают укрытые под пологами телег короткие тугие луки и начинают стрелять. Один из стрелков в засаде падает, и начинается перестрелка лучников. Еще двое возчиков, оказавшиеся переодетыми солдатами, бегом бросаются к засаде. Им нужно было всего лишь преодолеть полсотни шагов до стрелков и порубить их в мелкую сечку! Но, не добежав до засады нескольких шагов, оба воина с проклятиями падают на землю, запнувшись о протянутую перед кустами веревку.

Конан наблюдал за маленьким сражением, укрывшись за ближайшей телегой. Он отнюдь не являлся трусом, но изображать из себя мишень для стрелков было не в его характере. Всадники с кистенями, проскакав мимо обоза, развернулись и теперь шли в новую атаку.

Киммериец решил, что стрелки теперь не станут на него отвлекаться, и бросился навстречу всадникам. Те держались в нескольких шагах друг от друга, чтобы не попасть под кистень напарника. Поединок Конану был не страшен. Он пропустил мимо себя ядро кистеня и рубанул мечом. Удар меча отрубил нападающему предплечье вместе с наручем. Хлынула кровь, страшно вскрикнул изувеченный разбойник, кистень полетел в сторону, а Конану пришлось упасть, уходя от удара второго нападавшего, который тут же был вынужден встретиться в схватке с Хорнеши и Селимом.

Спешившийся Селим попытался атаковать разбойника метательными ножами, но поразить его не смог, хотя и отвлек. Хорнеши не сплоховал – достал-таки противника саблей. Сначала – полоснул по лицу, и следующим ударом, уже вдогон, снес голову.

Увидев гибель всадников, стрелки из засады скрылись в зарослях кустарника. Преследовать их никто не стал – это в чистом поле разбойников было бы легко догнать. Преследовать беглецов в зарослях слишком опасно, можно запросто нарваться на выстрел в упор из засады.

Воины, пытавшиеся атаковать стрелков засады, медленно возвращались назад. У одного из плеча торчал обломок стрелы, другой сильно хромал. Кистенщик с отрубленной рукой потерял сознание от потери крови, и один из солдат добил его. Уцелевшие солдаты и возчики помогали раненым.

Десятник, оправившийся от удара кистенем, подъехал к Хорнеши.

– У нас четверо убитых и пятеро раненых, – сказал он. – Надеюсь, что больше нападений не последует. Вряд ли в этой местности орудует несколько разбойничьих шаек. К тому же, основную ударную силу мы у них выбили. Хотя, если честно, то без вашей помощи нам бы пришлось очень туго.

– Оставим это, – поморщился купец. – Что будем делать с трупами? Негоже бросать их без погребения.

– Всех мертвецов необходимо забрать с собой. Наших следует похоронить по митрианскому обряду, бандитов – для опознания. Не могли они разбойничать в округе, не имея связи с кем-то из местных. Подбросим работы здешнему судье.

Один из конных солдат подъехал, ведя в поводу коня убитого кистенщика, и протянул поводья Конану:

– Твоя добыча, варвар.

– Ну как, господин Хорнеши, что мне причитается за помощь в этом бою? – спросил Конан, взяв поводья.

Хорнеши задумался:

– Ты хочешь получить плату и уехать? Или тебя может заинтересовать предложение постоянной работы? Я буду хорошо платить, и ты будешь не слугой, а компаньоном…

Конан усмехнулся:

– Нет. Я предпочитаю быть сам себе хозяином. Теперь у меня есть конь, и я не буду плестись за обозом пешком…

– Пусть будет так.

Хорнеши порылся в своем объемистом кошельке и протянул Конану пару мелких золотых монет и десяток медных.

– Не очень много, так ведь я не принц и не правитель, золота у скромного купца куда меньше, чем в королевской сокровищнице.

– Хорошо, – согласился Конан, – Этого золота действительно не слишком много, но и не мало для случайного заработка. Плата справедливая, хотя я предпочитаю щедрую. Посмотрим, может, у убитого что-нибудь еще найдется?

Они подошли к убитому разбойнику, и Конан со сноровкой обшарил труп. Удалось отыскать кисет с несколькими медными и двумя серебряными монетами. Еще киммерийцу достались кинжал, сабля и плеть. Когда Конан собрался снять с убитого сапоги, к нему подъехал десятник:

– Вещи надо сначала предъявить судье для опознания, – объявил он.

Конан начал было набирать в грудь воздуха, чтобы подробно высказать десятнику все, что он думает о правосудии вообще, и о заморийских судьях в частности, но его перебил Хорнеши:

– Конан, во что ты оцениваешь эти вещи? Я заплачу тебе, если ты назовешь справедливуюцену.

Конан рассмеялся:

– Хорошо! Пять золотых меня устроит. Легче будет ехать.

Конан получил деньги, вскочил в седло и погнал горячего коня по дороге на запад. Он решил покинуть Замору и отправиться через Карпашские горы в Коринфию. Варвар довольно скоро вернулся в то селение, которое они проехали незадолго до нападения бандитов. Там он быстро договорился о ночлеге. Расплатившись с хозяином дома медными монетами, полученными от Хорнеши, Конан получил не только место под крышей и обед за общим столом, но и все необходимое для дальнейшего пути – нож и кремень, веревку и соль, кусок точильного камня и пару локтей домотканой материи, пару караваев хлеба и кусок сала в чистой тряпице. Нашелся и дорожный мешок, чтобы сложить в него купленные припасы. Конан не делал секрета из своих планов, и вскоре выяснилось, что один из поселян тоже собирается ехать на запад – к соляным копям, расположенным по ту сторону Карпашских гор. Договорились отправиться с рассветом. Остаток дня Конан потратил на чистку клинка, проверил упряжь и снаряжение, после чего лег спать.

Поднялись утром с первыми криками петухов и выехали, не завтракая. Тилли – парень лет двадцати, отправившийся в Коринфию вместе с Конаном – кроме короткого меча прихватил лук с колчаном стрел, но лук лежал в туле по-походному, со спущенной тетивой.

– Думаешь поохотиться или опасаешься встретить разбойников? – спросил Конан.

– Разбойников? – усмехнулся Тилли, – Нет. Места здесь безлюдные, правда. Что тут делать разбойникам? Кого грабить?

– Между прочим, на шадизарский обоз вчера напали, – возразил Конан.

– Ага, напали, – легко согласился Тилли, – только эти разбойники не с гор пришли, а с равнины. Мы-то тут вроде как на отшибе живем. А на равнине народ погуще живет, опять же чуть подальше река протекает. Река невеликая, узкая, да петлистая. И течет далеко. А берега вокруг перемежаются болотистыми низинками, зарослями кустарника, местами лес стоит. Там есть где укрыться от стражников. Так вот, когда обозы грабили, то обычно это бывало не возле нашей деревни, а подальше. После нападения бандиты уводили обоз, к реке и на лодках переправляли добро в укромные места. Ищи-свищи потом!

– А что же здесь никто не селится? Места вроде неплохие, и пастбища, и водопои.

– Ну, пасем скот-то, а как же? А жить в этих местах никто не живет. Пастухи летом со стадами ходят чуть ли не до самых гор, но потом возвращаются обратно. Старики поминали, что когда-то в предгорьях были поселения, но только давно уже там никто не живет. Людишки, конечно, ходят, не без того. Кто золото ищет, кто что.

– И что, находят золото?

– Находят, правда. Но немного. За сезон, бывает, намывают золотишка достаточно, чтобы зиму пережить. Но большого золота никто не добывал.

К полудню они были уже в горах. Тилли уверенно выбирал дорогу по лесным склонам. Дорога не была особенно тяжелой, но кони шли медленно – то преодолевая подъем, то осторожно спускаясь вниз. Вскоре Тилли вывел Конана в очередной распадок, где бил чистый родник. Здесь они устроили привал.

Пообедали захваченной снедью, напились ледяной воды из родника, прилегли в тенечке отдохнуть.

– Вот сейчас передохнем, – говорил Тилли, – потом снова двинемся, и к вечеру будем уже на той стороне. Мне к соляным копям еще день пути будет, ну а ты сам себе хозяин.

– Часто здесь ездите? – спросил Конан.

– Ну, пару раз в месяц. Сам видишь – с телегой здесь не проехать, а верхом много груза не взять. А которую соль через Шадизар везут, то таким налогом облагают, что народ просто стонет.

Некоторое время они молчали, потом Тилли спросил:

– Конан, а тебе часто приходилось участвовать в настоящих боевых схватках?

Конан хмыкнул:

– Достаточно часто, чтобы я не мог их все припомнить.

– Понимаешь, меня дед немного учил обращаться с мечом, правда, но я никогда не бился с настоящим противником. Может, ты мог бы меня немного поучить?

Конан снова хмыкнул:

– Ну, покажи, что ты умеешь.

Тилли поднялся, вынул свой меч и, собравшись, показал. На взгляд Конана это были скорее парадные движения, чем боевые.

– Это все? – спросил он, когда Тилли остановился, опустив меч.

– Ну… да.

– Тогда послушай. Во-первых, все эти финты тебе не понадобятся, если будешь биться с конным противником. В такой схватке у тебя будет мгновение, чтобы отразить удар противника или рубануть самому. В таком случае самое важное – уловить момент для удара и нанести удар как можно быстрее. А вот если придется биться с пешим…

Конан легко поднялся на ноги, достал свой меч и провел носком сапога две черты на земле.

– Вставай сюда.

Они заняли позицию друг перед другом.

– Бей.

Тилли нанес удар, явно стараясь быть готовым к тому, чтобы остановиться, не поранив соперника. Но это не понадобилось. Конан сделал шаг назад, пропуская меч мимо себя, и показал, как пошел бы его ответный удар – удар, который Тилли никаким образом не мог бы уже отразить.

– Понял?

– Понял…

– Бей.

Тилли сделал шаг вперед, занося свой клинок для удара, но Конан тоже сделал шаг вперед, перехватил руку Тилли и ткнул его в живот рукоятью своего меча.

– Понял?

– Понял…

– А что понял?

– Что в поединке надо следить за дистанцией не меньше, чем за движением клинка, правда?

– Пойми лучше другое. Если ты встретишься с опытным бойцом, никакая твоя учеба тебе не поможет. Но если твой противник допустит сбой или ему будет что-то мешать, лови момент для нанесения удара. И пытайся нанести удар в самом быстром темпе, как только сможешь. А фехтовать лучше не пытайся. Не надо.

Они убрали мечи и вновь легли на траву.

– Спасибо за урок, Конан…

– На здоровье.

Помолчав, Тилли снова заговорил, теперь уже о другом:

– А вот за этой горой лежит небольшое горное озеро, а рядом с ним пещера. Жуткое место, правда. Кто туда ходил – ни один не возвращался.

– Если никто не возвращался, то откуда ты про нее знаешь? – равнодушно спросил Конан.

– Нет, – оживился Тилли, – к озеру-то мы ходили, и пещеру издали видели, а вот из пещеры никто не возвращался! Про нее старики еще говорили, что там древнее гнездилище лемурийских демонов. Легенда такая… Два раза в год они выходят на поверхность… Ага, потому-то и стоят предгорья пустые! Ну а кто вздумает в пещеру сунуться, того демоны сожрут в любое время года! А как раз одна шайка кладоискателей при мне туда уходила, правда! Шесть человек их было: маг с двумя учениками и трое здоровых мужиков для охраны, ну и для тяжелых работ, понятно. Ушли они туда, и никто их больше не видел…

– Маг, – скривился Конан, – ну, конечно…

Вечно они пытаются ухватить кусок, который не в силах проглотить… Сколько я с ними не встречался, обязательно оказывались сволочами. Других, похоже, среди магов просто не бывает. Думают, что если научились каким-нибудь подлым фокусам, то теперь могут делать все, что придет в их безумные головы. Знаешь лучшее средство от магии? Меч!

– Ну, этих шестерых я просто сам видел, правда. Но и раньше, говорят, туда пытались ходить разные люди. И золотоискатели, и чудаки разные. Не из местных, конечно. Мы тут привыкли и знаем, что можно делать, а что нельзя. А чужаки, которые о таких вещах знают только понаслышке, бывает, прослышат о нашей пещере и решат, что там сокровища грудами лежат и только их и дожидаются!

– А съезжу-ка я посмотреть на эту пещеру, – решил Клнан.

– Зачем? – испугался Тилли, – Конан, никто никаких сокровищ в глаза не видел! Выдумки все это!

– Я знаю.

– Тогда зачем? Зачем будить спящих демонов?

– Слухи всегда преувеличивают опасность. А мне интересно посмотреть, что же это все-таки за лемурийская пещера.

– Конан, не надо этого делать. Я уезжаю прямо сейчас, ни помогать тебе, ни ждать тебя я не стану!

– А я тебя о чем-то просил, что ли? И дорогу через горы я вполне осилю один. Поезжай, не волнуйся.

– Ага, не волнуйся, а мне потом как возвращаться?! И что бы мне было язык мой не прикусить покрепче…

Тилли поспешно собрался, вскочил в седло, тронул коня, потом снова обернулся к Конану:

– Поедем, Конан? Ну ее, эту пещеру?

– Нет.

Тилли хлестнул коня и ускакал, ругаясь.

* * *

Конан, не торопясь, собрался и поехал в направлении, указанном Тилли. Среди пологих гор, среди которых располагалось небольшое озеро, одна возносилась вверх кручами скал, на которых не могли вырасти ни трава, ни деревья. У подножия этой горы, недалеко от линии воды виднелось темное пятно пещеры с нависающим каменным монолитом. Берега озера были покрыты россыпями камней, поэтому ехать пришлось осторожно. Подъезжая к пещере, Конан вдруг понял, что как-то незаметно оказался в совершенно безмолвной зоне – ни птичий свист, ни шуршание ящериц в траве, ни шелест стрекозиных крыл не оживляли мрачную ауру этого места. Насторожившись, Конан спешился, привязал коня к стволу молодой сосны и бесшумно подошел к пещере. Перед пещерой лежали в ряд останки восьми человек. Тела высохли, одежда истлела и развалилась, но остатки обуви и ремней еще были различимы. Конан задумался. Тела не были объедены зверями, значит не неведомое чудовище убило их. Тела сложены одно рядом с другим, значит, кто-то побывал в пещере после смерти этих людей. Он вынес тела, но не озаботился погребением, значит, он хотел отпугнуть от пещеры других искателей сокровищ. Рядом с телами нет инструментов, с которыми они должны были сюда придти, нет ни колец, ни цепочек, ни браслетов, ни кошельков. Кто-то все это должен был собрать. Из пещеры не доносится ни звуков, ни запахов. Смутное ощущение опасности, запах старой смерти, но это не горячий запах засады и не запах жизни, отгородившейся от мира барьером смерти.

Конан отошел от пещеры, пройдя по лесу, нашел то, что искал – кусок трухлявого дерева. Выломал несколько крупных кусков, вернулся к пещере, высек кремнем искру на гнилушку, раздул огонек и осторожно двинулся вглубь пещеры. По мере того, как он уходил от выхода и слабел дневной свет, глаза постепенно привыкали к темноте, и небольшой толики света от тлеющей гнилушки хватало, чтобы ориентироваться в темноте. Пещера оказалось не очень разветвленной, Конан запоминал все развилки, выбирая каждый раз левый коридор с тем, чтобы правая рука с мечом не была стеснена в движениях. Пока пещера ничем не отличалась от многих других, где Конану приходилось бывать. Коридор вдруг пошел под уклон, а вскоре сорвался вниз на половину роста Конана, и он оказался в довольно большом подземном зале. Конан постарался запомнить выход своего коридора и обнаружил, что это нетрудно – на каменных стенах были явно нанесены опознавательные знаки его предшественников – следы копоти от факелов и глубокие выбоины, сделанные каким-то тяжелым инструментом. Подземный зал беспорядочно был перекрыт сталактитами и сталагмитами, часть которых была выломана и расколота. В общем, следов искателей сокровищ хватало с избытком, но самих сокровищ не наблюдалось. И вдруг, обходя зал сталактитов по периметру, Конан увидел странную картину – в провале каменной стены, как в нише, лежали десятки человеческих черепов. Края ниши были образованы каменными монолитами, поверхность которых представляла собой наплывы расплавленной каменной массы. Такого Конану видеть еще не приходилось. Его взгляд привлекла куча каких-то вещей рядом с нишей, он посмотрел поближе и поразился – это были инструменты и оружие, но все обгорелые, оплавленные, искореженные. Все мало-мальски ценное было превращено в ненужный шлам. Все было ясно – сокровищ здесь искать больше нет никакого смысла. Конан совсем уж было решил возвращаться, но тут перед ним раздался низкий скрипучий голос:

– Что ты хотел найти здесь, человек?

Конан осторожно помахал своей гнилушкой, чтобы движение воздуха заставило ее разгореться посильнее, и увидел перед собой гнома. Глаза в обрамлении бороды и нечесаных волос располагались на уровне пояса Конана.

Слова были сказаны на языке Заморы, нечетко, но понятно.

– Ты кто, гном? – спросил Конан.

– Мне все равно, как ты будешь меня называть.

– А я предпочитаю называть собеседника тем именем, которое он сам считает своим. Мое имя – Конан. Конан из Киммерии.

– Это пустой разговор, человек. Мертвым не нужны имена. А ты скоро будешь мертв.

– Ты мне угрожаешь? Мне многие угрожали, и как ты думаешь, где они теперь? Ты не думаешь, что я могу разрубить тебя одним ударом?

– А ты не думаешь, что я могу опустить скальный массив над твоей головой?

– Хорошо, почтенный гном, давай не будем пугать друг друга пустыми угрозами. Ведь нам нечего делить. Я не причинил никакого вреда подземным жителям и сейчас уйду из вашей пещеры.

– Это вряд ли.

– Отчего же? – спросил Конан, стискивая рукоять меча и напряженно прислушиваясь, не прозвучит ли во тьме какой-нибудь подозрительный звук. Зачем вам убивать меня?

– Никто не собирается убивать тебя. Но людям не следует посещать эту пещеру. Кто виноват, что не проходит и нескольких десятилетий, как кто-нибудь снова и снова лезет сюда искать проклятое золото?

– Но я вернусь и расскажу, что золота в пещере нет.

– Даже если бы ты вернулся, сюда полезли бы все новые искатели золота. Но ты не вернешься. И это уже зависит не от нас.

Конан услышал у себя за спиной приближающийся шорох чьих-то шагов и закончил разговор с гномом ударом меча. Меч лязгнул по камню, и гном резво кинулся бежать, выкрикивая:

– Золото! Сейчас ты увидишь золото!

Конан не очень-то поверил этим крикам и собирался всего лишь как можно быстрее выбраться из пещеры, но то ли гномы открыли новые коридоры, то ли переместили приметные знаки, но всю дорогу перед Конаном топотал его подземный собеседник, а дорога вдруг стала явно не той, которая вела к выходу.

Внезапно перед Конаном возникла бездонная расселина, которую гном перепрыгнул и скрылся на той стороне.

Конан прислушался. За ним никто не гнался и не крался. Он осмотрелся повнимательнее – расселина была глубока, но не широка. Конан прыгнул, оказавшись на той стороне, быстро восстановил равновесие, прошел по узкой каменной полке несколько шагов и вошел в малый зал. Здесь было ощутимо теплее, чем во всех остальных местах пещеры. Гном пропал. Глухая стена делала зал тупиковым, другого выхода не было, но не это в первую очередь обратило на себя внимание Конана.

Две мощные колонны, выступающие из стены, образовывали обрамление каменного алтаря. Алтарь какого бога? Конан не смог бы дать ответ на этот вопрос, но впечатление было вполне очевидным – гладкая каменная плита в основании алтаря имела слишком правильную форму. Высота ее была чуть меньше, чем рост гнома. Конану сильно не понравился алтарь и все это место, но одно обстоятельство удержало его от того, чтобы немедленно возвращаться – на алтаре лежал толстый золотой диск. Отсвет золота Конан определял безошибочно. Диск был покрыт неведомыми письменами, а в центре изображен двойной оскал какого-то монстра. Конан ухватился за диск и с трудом смог его приподнять. Раздалось злобное шипение и какой-то глубинный вздох, идущий неведомо откуда. В этом вздохе слышалось неимоверное облегчение, но следом пришло ощущение опасности.

Конан отпустил диск. Нечего было даже думать о том, чтобы унести такую тяжесть. Поднять он его бы еще мог, но прыгать с ним через расселину было бы немыслимо. Чуть позже Конан осознал, что диск просто невозможно снять с алтаря – наплывы камня с колонн не дали бы возможности сделать это, для этого надо было еще поработать кувалдой….

Ощущение опасности нарастало. Ни звука дыхания подкрадывающегося врага, ни движения воздуха от заносимого для удара оружия, но ощущение опасности стало прямо-таки нестерпимым. Конан развернулся, вернулся к выходу, убрал меч в ножны, запалил от остатков гнилушки второй кусок, перебросил его через расселину и прыгнул. Полка располагалась ниже, чем выход коридора, по которому Конан пришел сюда, поэтому он ухватился руками за край расселины, легко подтянулся и вылез наверх.

– Человек! – раздался позади полный ненависти крик гнома. – Ты проклят!

Гном в ярости замахал руками, и стена рядом с ним раскололась, как арбуз, огромный кусок стены рухнул вниз, унося с собой каменную полку, которая вела к залу с алтарем.

– Ты пожалеешь о том, что уходишь сейчас живым, человек! Ты уносишь на себе проклятие! Безмозглое ничтожество!

Как Конан выбрался из пещеры, он и сам не смог бы объяснить. Он шел по каменным коридорам, дважды над ним проседала порода, но он успевал ускользнуть от падающих каменных пластов. Наконец он увидел на стенах знакомые приметы, которые запоминал в начале пути, и вскоре увидел впереди свет – выход был уже близко. Он вышел из пещеры на подкашивающихся ногах, к горлу подступала тошнота. Конану не раз приходилось выбираться из опасных ситуаций со сверхчеловеческим напряжением всех своих сил, но сейчас ничего такого не было! Поход в пещеру был не тяжел и не труден. Он мог вынести гораздо большие нагрузки, так отчего же он чуть не валится с ног? Ярость придала Конану сил, он добрался до своего коня и вскоре ехал прочь от проклятой пещеры.

Он вернулся к тому месту, где они с Тилли обедали, и остановился на привал – солнце уже садилось, а ехать по лесу в темноте Конан не видел никакой необходимости. Он расседлал и стреножил коня, пустил его пастись, собрал дров и развел костер. Есть ему не хотелось, слегка кружилась голова и мутило. Конан посидел у огня, потом положил в угли пару кусков древесного ствола, чтобы они потихоньку горели до утра, лег спать.

Проснулся он, когда только начало светать. Костер прогорел, но под пеплом оставались еще горячие угли. Конан подбросил веток и оживил костер, достал из мешка припасенные продукты и с удовольствием поел. Потом пошел искать коня. Конь валялся в нескольких шагах в стороне. Мертвый. Конан настороженно огляделся. Вокруг не было ничего подозрительного. Ни следов зверей, ничего. Если кто-то ночью убил коня, то как Конан мог его не услышать? Укус змеи? Ядовитая трава? Конан осмотрел землю вокруг. На траве видны были следы коня, местами трава была сильно сбита, примята – похоже, что животное билось в агонии. Но как Конан мог ничего не услышать?

Ответа не было, но Конан не привык забивать себе голову второстепенными вопросами. А первостепенным было то, что оставаться здесь ему не было никакого смысла. Раз нет коня, значит, надо идти пешком. Конан собрал вещи, напился напоследок из родника, залил остатки костра и двинулся вперед.

Путь через горы пешком вместо полудня верхом занял почти целый день. Никаких приключений, кроме обыкновенной усталости и навязчивого желания ночевать не под открытым небом, а под какой-нибудь крышей. День клонился к вечеру, когда Конан, перейдя Карпашские горы, подошел к поселению. Не деревня даже, скорее сильно разросшийся хутор. Две собаки, выбежав навстречу незваному гостю, принялись яростно облаивать Конана. Он отогнал собак ножнами меча, демонстрируя при этом, что не нападает, а только защищается. Вышел молодой мужчина, отогнал собак, спросил:

– Чего надо?

– Меня зовут Конан. Сейчас я иду из Заморы. Можно мне у вас переночевать? У меня есть чем заплатить. И еще я хотел бы купить лошадь. Найдется у вас лошадь на продажу?

– Хозяин завтра будет, если дождешься, можешь переговорить с ним про лошадь. Найдется, наверное. На ночлег пустим. Погони за тобой нет?

– Да нет, а почему должна быть погоня?

– Да выглядишь ты странно, Конан из Киммерии. Не охотник, не старатель, не купец, не телохранитель. Если ты по ночам железом деньги зарабатываешь, то может быть и погоня за таким мастером. Нет?