Текст книги "В глубинах Гадеса (ЛП)"

Автор книги: Ник Кайм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

По контролю биометрии доспеха Вадет понял, что уровень излучения достаточно низок и не представляет для него опасности. Орки, похоже, тоже не страдали от долгого пребывания рядом с огромной скалой, в которую они постоянно вгрызались бурами, взрывчаткой и отбойными молотками. Зеленокожие использовали вещество ядра астероида в качестве топлива, и возможная цепная реакция не беспокоила «шахтеров», весело отгружавших обломок за обломком.

В вокс-канале прозвучал голос Кастора, слегка искаженный помехами от радиации.

– Есть.

Трио Очернителей держало рассыпной строй, но, оставаясь в прямой видимости друг от друга, переговаривались воины только через аудиопотоки шлемов.

Пометив расположение пленников, Кастор переслал информацию на ретинальные дисплеи всех Злобных Десантников. Координаты оказались близки к предположениям Вадета, и он улыбнулся надежности своего чутья.

– Спускаемся. Точка сбора в отмеченном месте, – скомандовал Кастор, и Очернители перешли к вокс-молчанию.

Вадет определил для себя первую цель, оглянулся на своих товарищей, ожидая увидеть их за тем же занятием, но Баллак и Кастор уже скрылись из виду.

На его болтере не имелось глушителя, как у Нарлека и Сикара, поэтому на всем пути вниз, к помеченному ангару, Вадету можно было действовать только клинком. Вновь повернувшись к своей жертве, Очернитель перескочил невысокий край баррикады, окружающей котлован, и вытащил боевой нож.

Баллак предпочитал убивать вблизи. По его мнению, не существовало лучшего способа убедиться в смерти врага, чем взглянуть ему в глаза и увидеть, как угасает в них жизнь. Тем не менее, любимым его оружием был не нож, а цепной клинок, висящий сейчас на спине.

Именно этим мечом, вкусившим крови постчеловека, Баллак сразил Тиамеда в поединке чести, принесшем ему трофейную броню и вечную ненависть Черных Храмовников. И в этой же самой дуэли Баллак получил глубокую рану, все ещё не залеченную до конца и ослаблявшую его.

По ночам она начинала ныть, но боль всегда была единственной подружкой в постели воина, не считая воспоминаний о минувших битвах. Действительно беспокоило Баллака то, что рана замедляла его в бою. Теперь Кастор наблюдал за ним, и нужно было доказывать свое право оставаться в рядах Очернителей. Никто и никогда не покидал элиту Злобных по собственной воле или в качестве наказания, единственным путем оставалась смерть, но к ней Баллак ещё не был готов.

Какое-то движение далеко вдали, слева, привлекло его внимание. Разглядев Вадета, он начал следить за тем, как воин прокладывает себе отмеченный трупами путь по мосткам.

Собственный счет убийств Баллака тоже возрастал, и лезвие ножа уже покраснело от пролитой орочьей крови. Пригнувшись, он скрылся за краем баррикады, зная, что опасности быть увиденным нет. Вадет не замечал, что за ним наблюдают, и, зарезав очередного орка так быстро и незаметно, что это впечатлило даже Баллака, добрался до пересечения мостков. На каждом из ответвлений слонялось по одному дозорному, третий торчал прямо на пути Вадета, не подозревая о приближении Злобного.

– Кастор сказал, что я задолжал тебе жизнь, – прошептал Баллак, наводя болтер на цель. Дождавшись краткого затишья в промышленном шуме под ними, он снес голову третьему орку.

Кровь и мозги забрызгали броню и лицевой щиток Вадета, уже собиравшегося вонзить нож во врага. Отзвуки выстрела, убившего дозорного, все ещё разносились по котловану. Очернитель дернулся в поисках укрытия, но тут же понял, что это не было промахом какого-то неудачливого орка. Невидимый стрелок знал, что делает.

Несколько зеленокожих в непосредственной близости повернули головы, пытаясь определить источник звука. Сначала они смотрели в сторону стрелка, но тот уже исчез, скрывшись из виду. И тогда взгляды всех орков обратились на Вадета.

Двое дозорных на развилке завыли от ярости, ещё трое их товарищей уже карабкались наверх со своих наблюдательных постов. Через металлическую решетку под ногами Вадет заметил двух других орков, тычущих пальцами в его направлении и гортанно зовущих сородичей.

Пробормотав что-то под нос, он убрал нож и взял в руки болтер.

«Баллак», подумал Злобный. «Этого стоило ожидать».

Вадет свалил первого врага выстрелом в шею, но град сплошных зарядов орочьего оружия уже обрушился на космодесантника.

Где-то внизу улыбался Баллак, быстро петляя в тенях. Его путь чудеснейшим образом очистился от орочьих патрулей.

– Долг уплачен, – пробормотал он, последний раз оглядываясь на Вадета, отступавшего по мосткам и уводящего за собой зеленокожих. – Жизнь за жизнь.

Кастор ведь не уточнял, чья именно.

Баллак встретился с сержантом у северной стороны ангара, в котором держали имперских офицеров. Сперва он прошел мимо, не обнаружив хорошо скрытую позицию Кастора, и исправил ошибку лишь после того, как тот прошипел ему из теней: «Сюда».

Теперь оба стояли на четвереньках в ржавом воздуховоде, идущем внутрь строения, и Баллак, стараясь оставаться в тени, наблюдал через металлическую сетку за обстановкой в главном отсеке ангара.

– Пленники здесь, – прошептал он Кастору, прислонившемуся к стенке трубы и проверявшему свое оружие.

То, что ангар освещало лишь пламя, горящее в единственной железной бочке, не помешало Баллаку отыскать офицеров Астра Милитарум. Даже в полумраке он разглядел, что те стоят на коленях, с опущенными головами и руками, связанными за спиной. Судя по следам крови на полу и потрепанному виду людей, всех шестерых избивали.

– Тогда не будем медлить, – ответил сержант. – Отвлекающий маневр, что ты устроил за счет Вадета, не подарит нам много времени.

Баллак скорчил гримасу.

– Он мог выжить.

– Даже если так, то для этого ему придется пошуметь. Зеленокожие поймут, зачем мы здесь.

Кивнув, Очернитель вновь принялся осматривать ангар. Его охраняли шестеро зеленокожих, двое из которых держались возле главного входа, трое других стояли прямо под воздуховодом и ещё один устроился в импровизированной огневой точке. В её зоне ведения огня находился весь главный отсек, и орку-стрелку предстояло умереть первым.

Баллак даже не стал выбивать решетку, а просто прыгнул сквозь неё.

Металлическая сетка рухнула с гулким лязгом. Люди и зеленокожие внутри ангара повернулись на внезапный звук.

Когда Кастор вслед за собратом выпрыгнул из трубы, Баллак уже снял стрелка короткой очередью из трех болтов. Последовавший за этим громкий металлический «чанк» сообщил, что оружие космодесантника заклинило, и Злобный отбросил болтер, выхватывая цепной клинок. Зубья уже завыли, и лишь в этот миг подошвы сабатонов Кастора с глухим стуком коснулись пола.

Сержант подстрелил двух орков у входа, накрыв их очередью от бедра, которая должна была свалить тварей, но не убить. Он не мог позволить себе тратить время на точные, смертельные выстрелы, зеленокожих необходимо было мгновенно вывести из боя.

Тем временем Баллак уже схватился с тремя орками, окружавшими пленников. Первому он отрубил предплечье и тут же надвое рассек ногу. Второй бросился на Очернителя, выхватив секач, и орочья сталь встретилась с адамантиевыми зубьями меча Адептус Астартес. Яростным водопадом света посыпались искры.

Третий зеленокожий передернул затвор своей угловатой, неуклюжей пушки с перфорированным стволом и широким, зияющим дулом. Заряды, идущие в неё ленточной подачей, не уступали в размерах кулаку Кастора. Тварь собиралась убить пленников, следуя инстинкту или каким-то зачаточным признакам разума, говорящим ей, что враги так далеко зашли на её территорию ради спасения своих. А раз так, то у противника можно было отнять победу.

К их великой чести, трое из имперских офицеров, разом вскочив на ноги, со связанными за спиной руками, врезались в своего тюремщика, стараясь выиграть для космодесантников немного времени.

Кастор заметил, что один из подстреленных им орков ползет на брюхе к выходу, пытаясь выбраться из ангара и позвать на помощь. Забыв о нем на время, сержант бросился к заложникам, храбро атаковавшим орка.

Двое из них уже лежали на полу, один определенно мертвый, с шеей, изогнутой под странным, неестественным углом. Другой просто не шевелился. Кастор с разбега врезался в брюхо зеленокожего, всей массой своего бронированного тела сбивая тварь с ног и отбрасывая её от пленников.

Упав на спину, орк тут же нанес сержанту удар могучим кулаком, скользнувшим по шлему. У Кастора зазвенело в ушах, но он, резко опустив болтер на морду врага, сломал тому нос. Зеленокожий, взревев от боли и ярости, отбросил Злобного в сторону от себя.

Затем, поднявшись на ноги, орк бросился к сержанту, чего тот и добивался.

Оставив болтер, Кастор выхватил из-за спины силовой молот. Описав дугу, оголовье врезалось прямо под выступающий подбородок твари, и этого удара хватило, чтобы снести орку голову. Тело пробежало ещё несколько шагов, забрызгивая трубы над собой темно-багровым фонтаном артериальной крови, после чего опустилось на колени, и, наконец, рухнуло на пол ангара.

Сержант глубоко дышал, его сердца гулко, жизнеутверждающе стучали в груди. Ненависть к убитому орку угасала медленно, но Кастор заставил себя слегка улыбнуться. Он давно решил, что война – дело хорошее, показывающее тебе, чего ты стоишь в глазах твоих врагов и пред благословленным ликом Императора.

Баллак тоже устроил маленькое представление. Очернитель, с залитым кровью лицом, возвышался над двумя расчлененными трупами зеленокожих. В отличие от сержанта, он ухмылялся во весь рот.

Звук скрежета когтей по металлу привлек внимание Кастора, напомнив об орке, пытавшемся уползти от смерти.

Прозвучали два громких хлопка, эхом отразившиеся от стен просторного ангара.

Это Баллак исправил заклинивший болтер.

Оба орка, распростертых у выхода, были мертвы, убиты попаданиями в голову, и Очернитель опустил руку с оружием.

– Я по-прежнему «медленный»? – спросил он, глядя Кастору в лицо.

Сержант снял шлем, наслаждаясь краткой минутой свободы от заточения в доспехе, и указал на струйки крови, вытекавшие из глубоких пробоин в броне Баллака.

– По-прежнему медленный, но очень даже смертоносный.

– Сойдет, – согласился Баллак.

Вдруг затрещал вокс.

– Эй вы, ублюдки, – вышел на связь Вадет.

– Если ты можешь злиться, то ещё жив и в силах ходить, – ответил Кастор.

– С трудом.

– Тогда отступай к остальным. Мы достигли цели и приступаем к эвакуации.

Вадет проворчал что-то нецензурное и отключился.

– Судя по голосу, настроение у него не очень, – заметил сержант, убирая за спину молот и поднимая отброшенный болтер с пола.

– По крайней мере, он жив.

– Ты рад этому или нет? – вопросительно поднял бровь Кастор.

Вернув цепной клинок в ножны, Баллак проверил счетчик боезапаса на болтере.

– Моя добыча – это моя добыча. Теперь он знает правила. Будет уважать их – дольше проживет.

– Ты ещё и очень безжалостный, брат.

Замешкавшись на мгновение, Баллак задал ответный вопрос.

– Кастор, ты меня провоцировал в том бараке?

– Да, – честно ответил сержант, – и теперь я знаю, что ты не потерял хватку, а Вадет – воин, достойный быть Очернителем.

– Ты знал, что я могу его подставить.

– Я надеялся, что ты не убьешь его. Остальное оставил на твое усмотрение… – Кастор вновь надел шлем.

Удовлетворенный ответом, Баллак склонил голову и затем повернулся к пленникам.

– Ну что, займемся тем, ради чего явились?

Сержант кивнул, подходя к имперским офицерам. Четверо из них погибли во время схватки в ангаре или были казнены орками до этого.

Из двух выживших только один все ещё держался на ногах. Он выглядел как комиссар, возможно, ещё один подчиненный Рауспира, безголовый труп которого тихонечко разлагался у дальней стены.

– Трэгер, – отрывисто представился заложник. – Оружие у вас есть?

Вопрос прозвучал так, словно Трэгеру все были должны.

– Оружия у нас много, – ответил Кастор, глядя сверху вниз на сразу не понравившегося ему нахального человечка.

– Такое, каким я мог бы воспользоваться.

Трэгеру сильно досталось, но это его не сломило. От его манеры держать себя и ярких ледяных глаз веяло гордой непреклонностью воина Милитарум Темпестус.

– Интересно, как? – спросил Баллак, заметив, что один из пальцев комиссара был отрублен.

– Мы собираемся вытащить вас отсюда, комиссар Трэгер, – сообщил Кастор. – Вместе с…?

Человек посмотрел на второго выжившего, по-прежнему не приходившего в сознание.

– Полковник Эгильсон. И мы не можем уйти сейчас, есть другая группа пленников, которых содержат ближе к центру котлована. Дадите ваш нож?

Кастор посмотрел на висящий в ножнах на его бедре мономолекулярный клинок, а затем встретил вопросительный взгляд комиссара.

– Только вы входите в план нашего задания. Никаких «других».

Трэгер стоял на своем.

– Здесь остаются шесть человек, удерживаемых против их воли.

– Эти люди мертвы, комиссар, – ответил Кастор.

– Они живы, – упорствовал человек.

Сержант сделал шаг вперед. Время было на исходе, орки уже могли заподозрить неладное и выдвинуться в сторону ангара.

– Кажется, вы не поняли. Эти люди мертвы.

Теперь до Трэгера дошло, и он не смог скрыть гримасу отвращения.

– Это ересь.

– Нет, – возразил Кастор, – это война, и в ней не выжить, увлекаясь бессмысленным героизмом. Нам не добраться до них. Нас окружают прямо сейчас. Время ваших товарищей истекло, они уже мертвы.

Комиссар Трэгер выпрямился, упрямо выпятив подбородок в сторону Очернителя. Он по-прежнему стоял на своем.

– Мы никуда не двинемся без них.

Вздохнув, Кастор взглянул на Баллака, и они молча уговорились о чем-то.

* * *

Виньяр в сопровождении Туурока ждал под дождем. Его командное отделение словно притаилось на заднем плане, воины сохраняли неподвижность статуй.

Позади них стояли несколько колонн бронетехники и сомкнутые ряды мотострелков Астра Милитарум. Свернутый лагерь опустел, люди и материальная часть были готовы к войне. Тысячи танков и солдат, сила, способная сокрушить даже врага, укрывшегося в глубинах Гадеса.

Преисполненные ярости, жаждущие возмездия, эти люди готовы были снести уцелевшие стены улья, чтобы добраться до кровожадных зеленокожих. Пожалуй, сейчас гнев рядовых бойцов, узнавших о гибели командиров, пылал сильнее, чем после вестей об их пленении.

Лишь двое из тринадцати вернулись назад. Один, полковник Эгильсон, скорее всего не переживет сегодняшнюю ночь. Другой, комиссар Трэгер, судя по всему, погиб во время отчаянной попытки Очернителей спасти пленников. Мрачные новости, но все, кто слышал их, не могли удержаться от восхваления героических усилий брата-сержанта Кастора и храбрецов из его отделения.

Когда бронетанковые колонны покатились к стенам Гадеса, а тяжелая дальнобойная артиллерия разродилась сотрясающими землю взрывными раскатами грома, Виньяр вновь обнаружил себя в обществе упомянутого сержанта.

– Вы в долгу передо мной, брат-капитан, – сказал ему Кастор.

– За что же? – рассмеялся Виньяр.

– За разрешение проблемы.

– Ты вылез из этой адской дыры почти без царапины…

Теперь рассмеялся Кастор.

– Ненависть укрепляла меня.

Капитан кивнул, прислушиваясь к марширующим мимо них мстительным ордам Имперской Гвардии.

– Доведенные до отчаяния люди могут по-настоящему рассвирепеть.

– И их свирепость может оказаться полезной, – ответил Кастор. – Месть мотивирует намного сильнее благодарности.

– В самом деле, – повернулся к нему Виньяр. – Так, насчет моего долга…

Но Кастор уже уходил.

– Я подумаю над этим, – ответил он. – Хорошей войны, брат-капитан.

Виньяр смотрел ему в спину. Самовлюбленный ублюдок. Он жаждал прикончить Кастора на месте, но не стал бы делать этого до тех пор, пока между ними не были сведены прежние счеты. Сержант понимал это, зная, что у не слишком щепетильного Виньяра имеется свой кодекс чести.

Кастор чувствовал себя в любом конфликте, как рыба в воде. Он умел избегать всякой опасности, как физической, так и дипломатической. Конечно, сержант не был трусом, вовсе нет, скорее его стоило назвать специалистом в снижении рисков, способным затупить клинки врагов ещё до того, как те извлекут их. Настоящий талант, но и Виньяр не был лишен сильных сторон. Например, он знал много разных вещей – имена, истории. Возможно, капитан не мог открыто выступить против Кастора, будучи у того в долгу, но способы устроить тому неприятности все же имелись.

– Хорошей войны и тебе, брат-сержант, – прошептал Виньяр.

Он повернулся к Тууроку.

– Мне нужно поговорить с Храмовниками, а именно – с Братом Меча по имени Ворда. Сейчас он здесь, на Армагеддоне, командует прежним отделением Тиамеда. Кажется, они раньше сражались вместе.

– У нас по-прежнему натянутые отношения с Черными Храмовниками, сэр, – ответил Туурок. – Кое-кто среди них ненавидит нас.

– Значит, мы родственные души. Кроме того, – добавил Виньяр, с гадючьей ухмылкой на заскорузлом лице, – я знаю, кого они ненавидят ещё сильнее.