Текст книги "Кофе с молоком (СИ)"

Автор книги: Нигера Анивелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– В-в с-смысле? – я был в замешательстве и не пытался скрыть это.

– Ну, зачем мне парень, который вот так легко поверил непонятно во что… Хотя-яя да, мы мало были знакомы и совсем друг друга не знали… Ну вот считай и узнали, – засмеялась она, тем самым только больше вводя меня в ступор.

Она меня убивать сейчас должна, а не шутки шутить.

– Не знаю, Влад, мне как-то все равно стало. Знаешь, отпустило, отрубило, как хочешь, называй…

– Я все равно расскажу, объяснюсь.

– Это твое право. Но знай, что это ничего не изменит, – говоря это, она уже встала из-за стола и зашагала в сторону раковины с чашкой в руке. – И я так понимаю, – обернулась она ко мне, – ты оказываешь на него сильное влияние, так вот не проси его, пожалуйста, поговорить со мной или еще чего. Я действительно этого не хочу, – скрестив руки на груди, она смотрела на меня с какой-то невозмутимостью, затягивая меня в свой чарующий омут тихой гавани.

Ее спокойствие передалось и мне.

Мандраж развеялся в этой мертвецкой тишине, которая царила вокруг.

Она поглотила меня с головой, тишина это. И все стало на мгновенье не важным…

Ну, кроме…

Лишь ее глаза напротив, лишь сама она…

* Отрывок из стихотворения А. Пушкина «Я помню чудное мгновенье…»

30

Даша

– Папа, ну статус у тебя такой. Ты у всех на виду, вот к тебе и привязались. Обычные люди не удостаиваются такого внимания.

– Нет, ну даже было такое придумать! Собственную, родную дочь назвать любовницей, – все никак не унимался папа, выкладывая продукты из пакетов.

Как всегда набрал чуть ли на год вперед.

– И куда опять столько продуктов, пап? Как будто я тут голодаю.

– Вот для того, чтобы исключить подобное.

– Пап, ты драматизируешь, – выдыхала я, помогая папе с раскладкой еды.

– Не важно. Вон у тебя гости, как раз есть, кого покормить. Кстати, ничего такой… – подмигнул он, слегка толкнув меня локтем, при этом не прерываясь от начатого.

– Ну, паап, – кажется, я раскраснелась даже и он точно это заметил.

Да, знал бы папа кто мой гость, выволок бы его сразу же из квартиры, чтобы тот вообще дорогу сюда забыл, да и не только.

Быстро бы ему стер память, чтобы тот и думать не думал, знать не знал никогда о моем существовании.

Я и сама себе, конечно, порой поражаюсь.

Ведь он буквально на днях вытворил меня из своей квартиры как последнюю…

Кого там выставляют подобным образом?

А я ему тут чай готовлю.

Глупая, глупая Даша.

А уж после того, что Влад мне сообщил, так вообще вся моя бескорыстная забота о нем вызывала смех.

Но почему-то мне не хотелось вести себя как последняя сука.

Может, потому что меня и вправду не особо задело то, что произошло.

В группе многие знали, что на фото был мой отец и только посмеялись над публикацией, пустив пару язвительных, но совсем не обидных шуток.

А об Игоре я так и совсем не жалела.

Расстраиваться было незачем, если только из-за папы, который переживал за меня и за свою семью. Хотя они тоже, как я поняла с его слов, восприняли эту желтушную новость нормально.

Я познакомилась ближе и подружилась с женой папы, Лерой и его другими двумя детьми, моими младшими братьями, Стасом и Левой только тогда, когда переехала в Москву, хотя все годы до этого мы естественно знали о существовании друг друга, но особо не общались.

Это не была какой-то болезненной темой ни для меня, ни для мамы.

С папой они уже давно разошлись.

Жизненные приоритеты не сошлись.

Встречались они еще со школы. На первом курсе университета мама забеременела, но жениться они не торопились, хотя планировали провести всю жизнь вместе.

«Такая любовь была!»

Папа всегда хотел чего-то большего, тесно и скучно ему было в нашей сторонке, поэтому после окончания университета он уехал покорять Москву. Маму, конечно, звал с собой, но она ни в какую не хотела покидать наш город и видела свою жизнь только в родной республике.

Удерживать она его тоже не смела.

«Мужчины, что с них взять?! В их природе это – завоевывать, да вершины какие-нибудь покорять. Здесь бы он умер от тоски», – говорила мама, совсем не держа на него зла за, что он, по сути, оставил ее ради своих амбиций. Казалось, что она искренне радовалась его успехам, говорила, что сделала правильный выбор, иначе бы чувствовала вину, если бы стала удерживать его там, где он не желал быть.

Так потихоньку их отношения начали сходить на нет, не выдержав испытания расстоянием.

Но он часто приезжал навещать нас, по крайней мере, первое время, а после, конечно, все реже и реже, чаще звонил. Потом и вовсе после своих тридцати завел себе новую семью, и мы с мамой перешли со второго на третий план.

Когда встал вопрос об учебе, папа сразу стал настаивать, чтобы я тоже переехала в Москву и попробовала поступить в

«лучший вуз страны».

Долго ему пришлось упрашивать меня, потому что я не планировала оставлять маму одну.

Я же не он. Хотя мама не была одна, у нее всегда была я.

Мама видела, как горят мои глаза от папиного предложения, поэтому включилась вместе с ним в сговор. Наверно, больше сработали не их совместные уговоры, а то, что в жизни моей мамы на тот момент появился мужчина, дядя Паша, за которого она по итогу вышла замуж. Я успокоилась от мысли, что она не одна и это помогало мне усмирить мою вину за этот отъезд.

Когда я переехала в Москву, папа буквально стал закидывать меня подарками и деньгами. Нет, он и раньше нас с мамой не обижал финансово, все время помогал. Но тут, как мне казалось, он прям отрывался по полной, будто пытался компенсировать свое долгое отсутствие в моей жизни таким образом.

Мне было непривычно, потому что мы с мамой хоть ни в чем и не нуждались никогда, но и шиковать не шиковали, не было у нас такой необходимости.

«Дочь, ну ты должна соответствовать. Столица все же. Я не хочу, чтобы ты в своем университете выглядела как серая мышка».

Мне было и так достаточно того, что он поселил меня в квартире, которая была рядом с университетом (очень удобно, между прочим), и учебу он тоже мою оплачивал. Я была благодарна.

Поэтому разговор с отцом был короткий и он меня, слава богу, услышал и в какой-то момент перестал на меня наседать.

«Как же ты на мать похожа, и не только внешне».

Поэтому при своем не бедном папеньке жила я более или менее скромно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Не люблю я это.

А после отец еще взял меня к себе на работу, на роль внештатного сотрудника без конкретной должности.

Я просто писала статьи для его рабочего сайта, и занималась различными новостными пабликами. Такой расклад меня устраивал, теперь я понимала, что я не зря свой хлеб ем.

Скажете, что зануда? Ну, да, вся в мать. =)

Папа очень хороший и заботливый родитель, и наверно никто не виноват в том, что у них с мамой не сложилось.

Теперь у них, хоть и по отдельности, настоящие семьи и каждый на своем желаемом месте.

Мама вот тоже скоро станет мамой в квадрате.

Даже как-то не верится!

Остается только за всех них порадоваться с пониманием того, что не всегда и не у всех получается остаться со своей первой юношеской любовью.

Да, такое, наверно, только в любовных романах и бывает.

А настоящая жизнь может быть более коварной и расставить карты так, как ей только вздумается.

…Жизнь ли? Может все же мы сами являемся причиной того, что с нами происходит?

Помимо влюбленностей, есть куда более важные вещи.

Взгляды, цели, приоритеты, например. Они должны ведь тоже быть схожими, чтобы никто никого никуда не тащил, и никто ни за кем не плелся.

Это очень затрудняет путь и мало приносит радости в жизни.

«Не нужно тащить человека в рай, если он туда не хочет».

Хотя в случае моих родителей, рай у каждого оказался свой.

Да, сколько не люби, без «точек соприкосновения» не возможен не один союз…

31

Влад

Я все никак не хотел просыпаться, зарываясь все глубже под одело, и, прячась от дневного солнечного света.

Вдруг я почувствовал в постели чье-то присутствие.

Чьи-то мягкие нежные теплые пальцы скользнули по моей спине, оставляя после себя дорожку из мурашек, охватив все мое бренное тело с ног до головы.

И снова это ощущение сладостного счастья.

В темноте под одеялом я отыскал хрупкое тело уже родного для меня человека.

Я так чувствовал.

Я притянул это маленькое тельце ближе к себе и пытался вдохнуть его запах так сильно, чтобы оно навсегда зафиксировалось глубоко в моих легких. Но почему-то я не ощущал никаких ароматов, это тут же вызвало во мне дичайшую тревогу.

Я нащупал лицо, пальцами исследовал каждый сантиметр нежной бархатистой кожи, и когда нашел пухлые губы, впился в них, сильно при этом возбуждаясь.

Тревога снова накрыла меня с головой, потому что я не ощущал вкуса этих мягких губ, лишь только тело мое отзывалось инстинктивно на прикосновения, потягивая сладостно внизу живота.

Я попытался прижаться еще ближе к ней, но ее уже не было рядом.

И снова тревога.

Какого черта!?

Я вынырнул из-под одеяла…

Открыл глаза, голова жутко трещала.

Я огляделся вокруг, но это была не моя квартира.

Веки бетонной тяжестью давили на мои глаза, что мне с трудом удавалось держать их открытыми.

Спать, спать, спать.

Что происходит? Где я?

Белая стерильная комната нависала надо мной в бликах настенного светильника.

Я попытался пошевелиться, чтобы встать с кровати, но мне это не удавалось, я был в плену каких-то прозрачных трубок, и только после я заметил как по одной из них мне, судя по всему, в вену поступала какая-то жидкость.

Я что в больнице?

Что случилось?

Ай, голова…

Наконец я заметил, что правая рука была перебинтована и, кажется, не просто перебинтована, это был гипс.

Вдруг дверь распахнулась и в комнате появилась…

Мама?

– Сыночек, родненький! – воскликнула она, увидев меня. – Наконец, ты очнулся. Как же ты нас напугал. Мы тут с ума чуть не сошли…

Я пытался собраться с мыслями…

Последнее, что я помнил, как я заехал за Дашей и очень сильно настаивал, чтобы отвезти ее на день рождения братьев. Она противилась, но я все же уговорил, потому что ехать нужно было загород.

Я настоял на своем…

После дорога и резко все оборвалось.

О, боже, Даша!

– Даша, – еле с хрипом произнес я. – Даша? – смотрел я на маму в поисках ответов на свой немой вопрос. – Ма?

– Ты про девушку, которая была с тобой в машине? Она в другой больнице…

– С ней…

– Сыночек, ты только не переживай сильно… Это твоя девушка, да?

– Ма… – терпение сходило на нет.

– Насколько я знаю, ей сделали операцию… Что-то с позвоночником… – спокойным тоном произнесла она, будто говорила, что Даша вышла в магазин за хлебом. – Ей досталось сильнее, потому удар пришелся с ее стороны.

Я продолжал смотреть на нее, задавая вопросы глазами, потому что рот и язык меня никак не слушались и не желали со мной сотрудничать.

– Она в порядке, насколько это может быть. Жива, слава богу.

Понятно, что ничего непонятно…

Сердце забилось в бешенном ритме. Хорошо, что я лежал, потому что голова кружилась так, будто я вот-вот потеряю сознание. Дыхание сперло, и все мои внутренности закатили настоящую истерику.

Я хотел к ней.

Мчать, бежать, лететь. Все что угодно, лишь бы оказаться рядом и держать ее за руку, чувствовать ее.

И я снова куда-то провалился…

Проснулся я, когда уже в комнату пробирался дневной свет.

Мама сидела недалеко от меня с журналом в руке и что-то, судя по всему, внимательно читала.

– Ма?

– Доброе утро, сынок. Как ты себя чувствуешь? – она тут же оказалась возле моей постели, взяла меня за руку, в которой уже не было никакой трубки, и смотрела так жалостно, до тошноты. – Пить?

Я, молча, просто кивнул головой.

Мама поднесла стакан с водой, из которой торчала пластиковая соломка. Прильнув к ней, я сделал пару глотков.

Голова по-прежнему трещала, а я продолжал ощущать сонливость.

– Где мой телефон? – обратился я к матери, умудрившись, наконец, составить полноценное предложение.

– Он… я даже не знаю… Может, в машине остался… Я разузнаю, Владик…

– У тебя же есть номер Игоря, напиши ему, пожалуйста, спроси у него номер Даши…

Это единственное, что меня сейчас беспокоило.

Сам я, судя по всему, был в полном порядке.

Даша… операция…боже, как она?

Еще и Игорь…

Я же в тот же день после того, как покинул квартиру Даши, встретился с ним и все ему рассказал, ничего не утаивая.

Держать в себе все было невыносимо.

Чувствовал себя мерзко. И это еще мягко сказано!

Так себе вышла встреча…

Конечно, Игорю не понравилась моя версия случившегося, но я как бы и не ожидал другого. Даже был готов к физической расправе.

Заслужил!

– Может, ты сам по ней сох, – вдруг неожиданно обвинил меня он.

Я, конечно, не совсем понял, говорил он это всерьез или просто шутил…

Бред, конечно!

Я преследовал лишь одну цель – защитить друга, который был вечным магнитом для не совсем порядочных персон женского пола…

Других задач я не ставил, я просто переживал за него…

Теперь мне уже даже самому было сложно поверить в свои былые намерения, учитывая, что Дарья Александровна (даже так!) с недавних пор совсем не выходила из моей головы. Просто засела в моей тупой башке намертво. Заняла все мои мысли, окрутила все мои извилины. Вцепилась своими когтями, сама того не зная, за мою черствую душонку…

Все во мне было о ней, черт дери!

Я не понимал, как так случилось…

Не понимал я и того, чтобы это все значило…

– Написала… – последнее, что я услышал от мамы, когда снова провалился куда-то…

32

Влад

Я вновь открыл глаза. Не понимал, какой сегодня день недели, да и вообще, сколько прошло времени.

Тело мое по-прежнему ныло, голова шла круга от бессилия.

Еще этот зуд под гипсом жутко раздражал.

Недалеко от моей кровати шептались мама с Игорем. На мое удивление, он видимо пришел меня навестить.

После моих шевелений и вздохов, они оба одновременно взглянули в мою сторону.

– Посмотри, Влад, кто к тебе пришел, – с тоном, будто говорили с маленьким ребенком, обратилась ко мне мама. На ее бледном лице, под глазами нарисовались темные круги и, кажется, скулы стали еще более выраженные, как если бы она сильно похудела.

Она что тут сутками сидит? Совсем измотала себя, походу.

Мамочка, милая моя мамочка.

Между мной и Игорем была какая-то непреодолимая пропасть, наполненная удушающей неловкостью. Казалось, после того, что случилось, любые сказанные слова будут выглядеть вымученными и фальшивыми. Я уже даже не молил о прощении. Чувствовал себя виноватым по всем фронтам и просто терпеливо принимал свое наказание.

И почему-то даже не переживал по поводу того, что наша многолетняя дружба подошла к своему логическому завершению. Если бы мне сказали когда-нибудь, что мы с Игорем перестанем быть друзьями, я бы посмеялся со всем своим злорадством этому человеку в лицо.

Со слов матери (ибо второй собеседник, приняв облик наблюдателя, в прочем, как и я, был не особо многословен), Игорь собирался переезжать на Кипр в ближайшие дни. Его родители потрудились устроить его на работу в заграничный филиал компании его отца.

Я спокойно, даже с равнодушием, наблюдал за ними обоими, покорно мирясь со своим положением и не желая встревать в какой-либо разговор и уж тем более искать нужные слова для поддержания беседы. По сути, мне сказать-то было нечего.

Из головы все никак не выходила Даша, и я мысленно находился где-то рядом с ней.

Когда Игорь уйдет, расспрошу у матери о своем состоянии и о том, когда меня, наконец, выпишут, чтобы я смог доехать до нее…

Это единственное, что меня волновало, а не эти их Кипры-)(уипры.

– Ладно, мальчишки, я вас оставлю. Пообщайтесь наедине… – поцеловав меня в лоб, мама вышла из палаты вместе с медсестрой, которая установила мне капельницу.

Так себе была идея оставлять нас двоих.

Но маму не в чем было винить, она не была в курсе последних событий, поэтому хотела, как лучше…

После ее ухода, неловкость в комнате только возрастала, поглощая весь кислород из пространства и даже легких.

Да, уж кто бы мог подумать, что после стольких лет дружбы нам будет нечего сказать друг другу.

– Будем считать, что ты сделал мне одолжение, – бросил Игорь напоследок, когда речь зашла о Даше в самый последний момент, когда он уже собирался уходить.

– Что ты имеешь в виду? – еле выдавил я из себя, потому мне тяжело давались любые разговоры о ней, учитывая, что я давно уже должен был быть рядом с ней, а не валяться тут.

– Я был у нее. И знаешь, ее состояние совсем не радужное. И если честно, не факт, что она вообще когда-то сможет ходить. Хотя врачи тешат надеждой… – говоря это, он смотрел куда-то в окно, будто прятал от меня свой взгляд. – Вот и подумай, как бы я смог расстаться с калекой в случае чего. Выглядело бы это не особо красиво, ты так не считаешь?

Я не верил своим ушам. Это было совсем на него не похоже.

Никогда я не слышал от Игоря подобного проявления жестокости по отношению к кому-либо.

Да, честно.

Но его эта честность ошеломила.

А может в нем говорила обида? И он просто таким образом хотел показать свое равнодушное отношение к тому, что произошло… Хотя на самом деле так не думал и не чувствовал…

Я не удостоил его ответом, продолжая переваривать все сказанное им.

На этой странной ноте мы и попрощались, лишь пожелав, он мне скорейшего выздоровления, я ему – удачи на новом рабочем месте.

Спустя неделю меня, наконец, выписали. Не скажу, что я стал чувствовать себя лучше, но мысль о том, что скоро увижу ЕЁ, мне придавало хоть немного бодрости и сил.

На телефонные звонки Даша так и не ответила ни разу.

Ну, мало ли, вдруг ей совсем было не до задушевных онлайн бесед.

Адрес ее больницы я выяснил (спасибо Игорю), поэтому после выписки я первым делом помчался туда, в эту новомодную частную клинику нейрохирургии.

В Интернете уже глянул.

Я жутко нервничал перед нашей встречей. Не понимал, как она на меня отреагирует. Как вообще строить с ней диалог, о чем говорить и многое другое.

Да и, судя по всему, после аварии казалось, что в меня влили слишком много лекарственных препаратов, что мое сознание было затуманенное настолько сильно, что голова не шибко активно работала. Либо это были обычные последствия сотрясения мозга.

К палате Даши я прошел без проблем, а вот зайти внутрь долго не решался.

– Привет, – тихим провинившимся голосом произнес я, как только открыл дверь и отыскал ее глазами.

Это было несложно сделать, в комнате она была одна.

На ее лице я прочитал удивление.

– Влад? – она потянулась к прикроватной тумбе, чтобы отложить книгу, которую, судя по всему, читала до моего появления.

– Ты чего так удивляешься?.. – Я стал подходить к ней ближе осторожными шагами. – Прости, что раньше не смог прийти, меня только сегодня выписали… и я сразу к тебе…

Я держал с ней зрительный контакт, утопая в голубой бездне ее глаз. Внутри я чувствовал мандраж и возбуждение, образованное состоянием счастья и удовольствия, которое я испытывал от нахождения рядом с ней. Это чувство мне было знакомо, я не раз ощущал подобное в своих снах, когда в них была она.

Только вблизи я заметил, что нежная белоснежная кожа щек была покрыта многочисленными царапинами алого цвета. Но от этого она не стала менее красивой.

Если бы не знать о том, что Даша не могла ходить (ПОКА, замечу), она выглядела вполне себе здоровой.

Мысль об этом заставила меня жутко разволноваться, но внешне я наделся, что держался стойко.

Сейчас ей ни к чему моя жалость, уж точно.

Но при этом никак не мог заставить себя перестать пялиться в сторону ее ног, которые были спрятаны под одеялом. Тешил себя, что вот-вот она ими пошевелит, или вдруг встанет с кровати.

– Ты-то как сам? – спросила она, кивнув в сторону моей руки, на которой красовался гипс все еще белоснежного цвета.

– Пустяки, – произнес я, снова вспоминая о ее физическом состоянии, об операции, о прогнозах, утешительных и не очень.

Она смотрела на меня так пристально, что от ее взгляда даже под кожей, где-то между венками, бегали мурашки.

Винит меня? Осуждает? Ненавидит?

А я вот соскучился…

Безумно.

До одури просто.

У человека сейчас судьба решается, а я тут со своей ванильной романтикой…

Ничего не мог с собой поделать. Только лишь взял ее за руку и прильнул к ней своей щекой, присев на корточки возле ее постели.

– Влад… Ты чего? Так сильно ударился головой? – спросила она с иронией в голосе.

– Мне так жаль, Даша, так жаль… Я слышал…

– Мне тоже… – тут же перебила она меня.

Я почувствовал, как ее ладонь вспотела в моей, но я не хотел ее отпускать.

– Влад… Все нормально… Присаживайся… – указала она мне на маленький диванчик, который расположился по соседству от ее кровати и, кстати, который очень напоминал мне тот, что стоял в моей квартире.

А еще… ее палата ничем не отличалась от той, в которой я пролежал последние недели.

Я радовался, что мы без какой-либо неловкости могли говорить с ней.

Как мне показалось, Даша не была настроена враждебно, легко шла на контакт.

Даже обсудили наше ДТП, пьяного водителя, который въехал в мою машину, потеряв управление.

И это, бл*дь(!), средь бела дня.

Суд и прочую хренотень, связанную с аварией.

Не касались лишь ее здоровья…

И зачем я только настоял на том, чтобы вести ее на этот чертов день рождения?!

День рождения, может и не был чертовым, а вот я…

Хотел хоть как-то реабилитироваться после наломанных мной дров, а в итоге все только усложнил…

– До завтра, – прощаясь, произнес я.

– До завтра?

– Ну, да. Или я уже тебя утомил? – настороженно улыбнулся я.

– Ну, не то чтобы… Влад… я понимаю, ты можешь чувствовать вину, но ты же знаешь, что твоей вины здесь нет… Поэтому тебе нет необходимости приходить сюда…

– Ты не хочешь, чтобы я приходил?

– Дело не в этом… – замолчала она, оглянув пространство вокруг. – Просто не хочу, чтобы ты это делал, думая, что обязан или еще чего… – запинаясь, произнесла она, будто ей тяжело давались эти слова. – Не нужно…

– Это не из-за чувства вины, или долга… Я просто хочу быть здесь, с тобой… Вот и все, – пока я это говорил, мелкая дрожь пробежала от горла к легким, передавая поток вибрации в область сердца. – Нет, конечно, я чувствую вину, куда без этого… Я слишком много в последнее время начудил, что тут скажешь… но здесь я не по этой причине… – я смотрел пристально ей в глаза, не стыдясь своей слабости и буквально выпрашивая взглядом, чтобы она меня не прогоняла.

Мы были так близко и одновременно слишком далеко…

Имею ли я право вообще находиться здесь?

Мне хотелось все исправить, даже не надеясь, что когда-нибудь я заслужу прощение, или чего большее.

О чем я вообще?

Просто вернуть все на свои места, так если бы меня никогда не было бы в ее жизни.

Вот и все.

А еще я так усердно и долго отрицал очевидные вещи. И лишь недавно смог себе во всем признаться.

С первого взгляда, с первой секунды нашей встречи, с того самого нашего столкновения, да, уже тогда я что-то почувствовал к Даше. Но видимо так испугался этих незнакомых и внезапно нахлынувших чувств, что затеял странную игру, в которой, по итогу, сам и проиграл…

Я стал приходить в больницу каждый день.

Даша не задавала больше никаких вопросов, и даже, кажется, перестала сопротивляться данному факту. Более того, мне казалось, что ей нравится моя компания.

Нет, она не нуждалась во мне, по крайней мере, в физическом плане. Внимания ей и без того хватало. Уход здесь был на высшем уровне. Специалисты разных профилей ежедневно проделывали много работы, чтобы поставить Дашу на ноги.

Я лишь мог, молча, но с восхищением наблюдать, как она часами проделывала все необходимые упражнения под надзором профессионалов на специальных тренажерах.

Чего тут только не было! Прям, настоящий центр подготовки космонавтов.

Хоть Даша никогда и не жаловалась, но видно было, что ей все это давалось с трудом, и она сильно уставала. После подобных тренировок спала она, как убитая, а я продолжал оставаться рядом, занимая себя своей работой во время ее перерыва на сон.

Таков был ежедневный ритуал.

Капельницы, уколы, тренировки, с недавних времен даже стали выходить с ней на прогулку, на территорию больничного парка. А еще, совсем забыл, просмотр фильмов, чтение книг, да, этим мы тоже занимались.

Моя жизнь была полностью выстроена под новый ритм: дом-больница-больница-дом.

Домой и то только ночевать приходил.

Кстати, пересекался несколько раз с ее отцом. Он благодарил меня за то, что я остаюсь рядом с Дашей, а мне от его слов аж поплохело, потому что я считал, что я не достоин этих слов благодарностей.

Эх, если бы он знал всю правду про то, какой я нехороший человек, и как мерзко поступил с его дочерью…

Александр уверял, как и собственно все врачи, что Даша обязательно поправится. Я тоже в это верил, как и сама она, а это было наверно главнее всего.

Я вместе со всеми радовался положительной динамике и одновременно боялся того, что будет после. То есть, когда она начнет ходить, когда ее, наконец, выпишут, когда начнется другая реальность, вне этих белых стен…

Что тогда?

33

Даша

– Ну, что ты готова? – обратился ко мне Влад после обеденной трапезы.

Мы планировали выйти на улицу и прогуляться по двору больничной территории.

Если поначалу меня, мягко говоря, приводили в замешательство и тревожили его визиты, то спустя какое-то время я начала, как верная псина, выжидать время прихода своего хозяина.

Ха! Не слишком грубое сравнение?:)

Меня смущала моя беспомощность и то, какой я предстаю перед ним.

Это удручало, особенно по первой.

Не чувствовать себя полноценной, жутко раздражало.

Ты вроде как вот целый, а часть тебя будто отсутствует.

Врачи уверяли, что все наладится, просто нужно выждать время.

Но мое тело все никак не хотело подчиняться этому времени и затягивало со своим выздоровлением.

Ох, сколько я ревела ночами только от одной мысли, что я так и останусь на всю жизнь немощной.

К такому вообще в жизни нельзя подготовиться. Нет никаких пособий вынести эти муки, особенно моральные, которых было предостаточно.

Ах! Еще Влад…

Человек, которого не должно было быть здесь вообще, но который по каким-то причинам приходил каждый день.

А, может, я ему нравлюсь?

Подумав об этом однажды, я сама над собой посмеялась.

Но было совсем не до смеха, когда он смотрел на меня. Так пронзительно, проникновенно, порой даже с каким-то обожанием, иногда с умилением.

Ну, не придумала же я это себе, учитывая наши взаимоотношения, которые складывались с самого начала?

А тот поцелуй?

Вспоминая о нем, давление начинало подскакивать. *ОБМОРОК*

Так, напоминаю себе, что этот самый брюнетик, который как-то подгадил мне немного.

Да-да, тот самый, который как «терпкий кофе», вызывал когда-то изжогу и несварение.

В общем, прогонять, я его не прогоняла, но ухо востро держала.

Так, на всякий случай. Опытом, как говорится, наученная.

Погода была изумительная. То, что нужно – не слишком жарко, я бы даже сказала, немного было прохладно, несмотря на солнце и летний сезон.

– У тебя новая тачка, я смотрю, – морщась от солнца, Влад оценивал навороченную коляску.

Папа настоял, естественно на этом новомодном варианте, мол,

эта комфортнее в использовании.

Он как появился в первый день в моей палате, с этой щетиной, так и не брился походу после.

Отвлекалась я на красивое лицо Влада и его новый имидж, который ему чертовски шел.

Вздохнула и отвернулась, смутившись своих мыслей.

– Да, нынче у нищебродов запросы такие, что просто жуть, – пробормотала я себе под нос, оглядываясь по сторонам, как будто бы так невзначай, и представляла, как лицо Влада сейчас могло исказиться в недовольной гримасе.

Подобными фразами я любила его подкалывать, напоминая ему о том, времени, когда меня приняли за какую-то там меркантильную особу.

Эти подколы ему не особо заходили, он так и говорил, а после чего снова извинялся за свое прошлое поведение.

(из воспоминаний)

– Интересно, ты бы также общался со мной, не будь я дочерью Смирнова?

– Даша… ты опять?

Что-то в этой истории меня, видимо, задело, хоть я и уверяла себя в обратном.

И еще этот его повышенный интерес к моей персоне…

Нашел себе ровню, наконец?

Не начала ли я и сама думать, как они?

Хотя, что я имею ввиду, говоря «они»?

Влад не был избалованным папенькиным сыночком. Жил отдельно, сам себе зарабатывал на жизнь, да к тому же, насколько я поняла, еще со школы.

Противоречия меня одолевали. Но в этом была вся я.

Может, у меня биополярка, вдобавок к инвалидности?

– Смотри, как я могу, – перевела я тему, помчавшись на огромной скорости, на своей новой махине, которая была оснащена скоростными режимами.

– Даша! Не гони так! – где-то позади меня слышался крик брюнетика.

Я так устала от этих больничных стен, что потихоньку начала сходить с ума.

И сейчас мне тоже захотелось немного сумасбродства, активных движений, острых ощущений, драйва.

Да, все что угодно, чтобы почувствовать себя живой!

Я начала крутиться вокруг своей оси.

Вот встану на ноги, обязательно начну бегать.

А еще запишусь на танцы! На нескольких направлений сразу: от бальных до хип-хопа.

Мечтала я, продолжая кружиться в импровизированном танце.

В какой-то момент моя коляска резко затормозила и начала заваливаться назад.

Я не успела испугаться, как уже лежала на земле в объятиях Влада, который успел вовремя выдернуть меня из тачки, которая кубарем покатилась по лестнице вниз.

Офигеть!

Взглянув на этот «обрыв», сердце жутко разволновалось.

– Тихо-тихо, девочка моя, все позади, – успокаивал меня Влад, прижимая к себе и укачивая, как маленького ребенка.

Наши сердца забились в унисон в бешенном ритме.

Тяжело дыша, мы оба так и остались сидеть на земле.

Я все сильнее прижималась к нему.

Это меня успокаивало.

А в голове эхом звучали слова

«девочка моя».

– Так и запишем, хорошая была коляска, – тихо произнесла я, лежа у Влада на груди, после чего мы оба взорвались от смеха.

– Я, если честно, испугался… – добавил брюнетик, когда мы начали собираться, чтобы подняться с горизонтального положения.

Влад поднял коляску, которая, между прочим, осталась целой и невредимой после своего триумфального падения и мы уже без дальнейших экстремальных выпадов, продолжили нашу запланированную прогулку по двору.

День подошел к своему концу.

Наконец освободившись от всех больничных процедур, мы улеглись смотреть фильм.

Влад уезжал на несколько дней по работе, оповестив меня о том, что именно по этой причине не сможет составить мне компанию в ближайшие дни.

Выглядел он, если честно сильно истощенным, уставшим. Какие-то проблемы были на таможне с товаром, которые трепали ему нервы. Собственно он как раз и улетал, чтобы все уладить.

– Так, они вообще умудрились мой товар в Германию отправить, представляешь!? – делился он вскользь рабочими моментами.

А чай, кстати, был у него отменный. Он тут весь медицинский персонал на него подсадил и тем самым, а может и не только поэтому, конечно же, расположил к себе всех сотрудников данного учреждения.